 Фанфик «Золотой Ретрум | Пролог»
Шапка фанфика:
Название: Золотой Ретрум
Автор:Dotami2108
Фандом: Ориджиналы
Персонажи/ Пейринг: Лексай/Доминия, Денис/Антон
Жанр: Слеш (яой), Гет, Фентези, Повседневность
Предупреждение: местами нецензурная лексика!
Рейтинг*: R
Размер*: Макси
Содержание:Кто такие люди и чего они хотят? Смотря на них сверху, я думал, что они мелочны. Любовь, смерть, верность, о которых они каждый день повторяют друг другу – пустой звук в моей вечности. Я знаю о любви все, но она знает куда больше. А что знаете Вы?
Есть только одна вещь в любви, о которой я не знал – она непредсказуема.
Статус*: не закончен
Размещение*: с разрешения автора
От автора: Произведение не окончено. Выкладываю первую порцию на стол, желающие могут получить добавку. Если кто-то придирается к синтаксису и грамматике - проходите мимо.
Текст фанфика:
Пролог
Время лечит. Главное не сдохнуть во время лечения.
Это должно было когда—нибудь случиться… рано или поздно все заканчивается. Печальный факт перечеркивал все дальнейшие наивные надежды. Кулаки сжаты до предела, слезы из глаз… где справедливость? Где она, когда сейчас больше всего необходима?
И все же, он будет верить в эти самые наивные надежды и ждать. Она всегда учила его уметь ждать, даже когда чудо и быть не может. Разве он может ослушаться свою любимую учительницу, которая так трепетно заботилась о нем? Слеза по щеке так медленно и больно скатилась, подобно узкой дорожке раскаленного железа по нежной коже. Боль… дама, которая является независимо от того ждет ее кто или нет. И чем дальше угасала его вера, тем больше боль танцевала в черном , наслаждаясь «праздником» в его душе.
Старое кривое дерево с сине—пепельными листьями печально шуршала в унисон ветерку. Она так его любила, любила сидеть около него часами и болтать о всякой ерунде. Как же больно смотреть на него и думать, что теперь же он не сможет даже подойти к нему ближе, а только любоваться издалека. Правильно, боль не так режет…
Зачем теперь ему одному этот райский уголок с его оглушающей тишиной? Зачем теперь нужны слова любви, если некому их сказать? Сердце уже не стучит. Оно устало трепыхаться в панике и теперь слабо стонет, изредка подавая признаки физиологического бытия.
Как же он просил, падал на колени, умолял об аудиенции Творца, но и эту последнюю жалкую возможность у него забрали, растоптали. Никаких объяснений. Верхушка управления Золотым Ретрумом многозначительно и упрямо делала вид, что ничего не случилось. Почему и по какой причине погиб отряд, где его любимая была одной из первых? Доминия… где же ты теперь? Куда лететь, чтобы снова ощутить тепло твоей руки?
Мыслей так много, вопросов еще больше, но ни одного ответа. Рукав белого плаща стал мокрым, склизким и потертым. Сжечь бы эту белезну, замарать, растоптать в грязи Золотого Ретрума, которую они так рьяно скрывают!
Чья—то рука неуверенно сжала его плечо. «Все—таки белые собачки снова нашли меня…»— подумал он, медленно оборачиваясь. Высокий мужчина средних лет стоял с печальным видом в белой рясе до пят и задумчиво смотрел на синее дерево. Полы его рясы так медленно и нежно колыхались на ветру, словно молочный водопад. Парень снова зажался, и уткнулся в сопливый рукав, не произнося ни единого слова.
Каптий, не видя никаких усилий от тихой жертвы недавних событий, присел рядом, на край серой каменной ступени небольшой часовни и вздохнул. День сегодня один из лучших, Творец постарался. Они все удачно постарались и после траура быстренько расставили всех и все на свои места, не потрудившись дать ответы.
—Аксим ищет тебя, — промолвил Каптий, не отрываясь от сказочного дерева. Уж кому, как не ему знать об этом символе двух влюбленных! Не раз он наблюдал эту счастливую пару около этого синего чуда, созданного Творцом, и тоже был счастлив.
От его низкого голоса, парень еще сильней закутался в свой белый плащ, словно хотел превратиться в тот белый камень у водопада.
—Лексай… —начал было Каптий, прощупывая настроение парня, но тот даже не шелохнулся,— время лечит все, вылечит и эту боль твою. Доминия не признала бы твою столь глубокую скорбь о ней!
Слова Каптия резали слух, втыкались в треснутую по швам душу. Сколько можно вести бестолковые разговоры о том, что он и сам знает?
—Почему….почему Творец не захотел принять меня?
Глухой голос, будто не его, скользнул где—то в вакууме этого сияющего радостью пространства. Как же не хочется открывать рот, не нужны эти слова никому, никому не нужен даже он сам.
Каптий глубоко вздохнул, смахнул со лба выпавшую темную прядь с проседью белых волос. Он понимает боль этого юного создания, он чувствует, как внутри этой оболочки умирает душа, протяжно плача от боли. Уж он то какие только слова не говорил ему, какие доводы не приводил, но разве истерику и боль остановишь? Эти две болезни несутся огромной волной и накрывают с головой, сносят все, что так трепетно построено радостью и любовью.
—Не нам осуждать действия Творца. Коли он сам не захотел ничего объяснять, значит так нужно на благо всем нам.
—Я не буду просить никаких объяснений больше и поэтому хочу уйти со службы, со следующим вступлением в летаргию.
Каптий удивленно посмотрел на Лексая, вжимавшегося в каменную стену часовни. В глазах Каптия – страх, в глазах юнца – смерть.
—Не будь таким расточительным! Творец не позволит тебе этого, сам знаешь. В такое тревожное время сил не хватает, и не для того он принял тебя!
Лексай поднялся со ступени, скинул плащ с широких плеч, обнажая голую юношескую грудь.
—Или он вернет мне душу Доминии или я уйду в летаргию,— голос полон твердости. Разум принял последнее твердое решение перед бурей, которую затеял Лексай. Тонкие пальцы Каптия обвили запястье юноши, и тот инстинктивно повернулся в сторону собеседника. Лексай казался ему таким уходящим, растворяющимся в воздухе… эта кожа приближалась к цвету ветра, глаза пусты, но с холодным блеском, и, задержавшись в них, Каптий промолвил:
—Не принимай поспешных решений. Есть малая надежда, что она вернется к тебе, нужно лишь ждать и ничего более.
Парень хмыкнул, прикрыв холодные глаза, на секунду позволив ветру погладить себя по золотистым волосам. Слабые посторонние попытки повлиять на него, лишь раздражали самого Лексая. Любимая не с ним, где—то, но не здесь… не может он оставаться тут и ждать, когда он ей так нужен.
В холодной светлой зале, с толстыми мраморными стенами, было не уютно. Нигде уже нет былого тепла и уюта, после траура, все потеряло свои былые краски. Даже свет, падающий на каменный пол из больших до потолка окон, не был теплым, скорее безжизненным. Творец создал фальшивую погоду, фальшивое настроение, прикрывая им кровь, боль и смерть… И сейчас он стоял в том пяточке света, совсем не ощущая тепла и ждал Аксима. Старец неспешно захлопнул за собой золотую дверь с массивными ручками, и медленными шаркающими шагами приближался к Лексаю через весь стадион залы. В ссохшихся корявых пальцах старика трепетался листок бумаги, видимо только что лежавший на столе у Творца.
Парень без интереса принял поданный ему листок, вяло пробежался взглядом по ровным строчкам из каллиграфических букв и глянул на Аксима. Тот молча развернулся и направился прямиком к крошечному столу, стоявшим в самом углу залы, и со скрипом уселся на низкий стул с изогнутой спинкой. Старик терпеливо ждал хоть какого—нибудь ответа от молодого юноши, но тот лишь молча подошел к столу, и на ровную гладь столешиницы, с презрением кинул многострадальный листок.
—Я не согласен с решением Творца!
Аксим удивленно вскинул бровь, не отрывая взгляда от брошенного на стол листка, перевел взгляд на юношу и столкнулся с серебристым холодом мертвых глаз.
—Решения Повелителя не обсуждаются. Завтра приступишь к исполнению приказа,— скрипучий голос пролетел по зале и растворился в воздухе, как распыленная вода.
Как вы можете делать вид, что ничего не случилось? – вопрос терялся в этих полных боли глазах, но вырваться из уст юноши все никак не решался. Аксим проигнорировал этот немой вопрос, а лишь снова придвинул бумагу в сторону парня, подал сухой кистью, прикрытую белым рукавом, рукописное перо и ждал.
Против Творца юнец не посмеет пойти, Аксим был уверен, но чем скорее он убедится, что парень ничего не сотворит, тем будет лучше для всех.
«Доминия… сердце мое, свет мой… позови меня за собой в пучину, где сама обитаешь! Забери мои жалкие останки с собой, чтобы они не сгнили и не очернились в гнезде этого заговора! Как же мне не хватает твоей поддержки, той силы духа, которая в тебе обитала. Дай мне сил, чтобы добраться до тебя, снова увидеть твою улыбку, почувствовать твой запах и проникнуться в ритм твоего маленького дорого мне сердца. Как же мне найти тебя?!».
Тонкие пальцы неуверенно потянулись к перу, и Аксим облегченно про себя вздохнул. Скрип пера был настолько хорошо слышан в огромной комнате, что Лексаю казалось, будто на сердце ложились эти нескладные буквы его подписи. Как же хочется порвать эту бумажку и швырнуть ее, смятую в комок, этому хладнокровному старику, а потом ворваться через большие золотые двери прямиком к Творцу и высказать все, что так наболело за эти длинные пустые дни.
Закончив ряд корявых букв, обозначающих его имя, он дрожащей рукой отложил перо в сторону. Аксим умиротворенно кивнул, и голосом главного при дворе Его Величества Творца полуторжественно объявил:
—Завтра на рассвете выступаешь вместе с остальными беллаторами в Терру, сейчас там неспокойно. Места не хватает от людских злодеяний, души поднимают восстание.
Лексай пропустил эти слова дальше в воздух, не заостряя на них никакого внимания, и не пытался ничего возразить, но пересохшим голосом промолвил:
—Отдайте мне ее душу, я прошу. Я пойду куда угодно, лишь отдайте мне ее…
Аксим наклонил седую голову немного в сторону, будто призадумался о чем—то, но спустя короткое мгновение глухо произнес:
—Мне жаль, но она уже прошла реинкарнацию. Теперь у нее другая жизнь, не терзай себя более, и служи Великому Творцу без обиды и злости.
Как больно… тело при этих словах опустело. Сердце слабыми ударами спросило: что делать? Мозг выстроил цепь действий, которые необходимо сделать, чтобы вернуть, то, что для него безвозвратно потеряно.
Быстрыми шагами Лексай пересек темный коридор, ведущий прямиком к выходу в мир, куда естественно, ему и многим было запрещено даже входить. Но кто будет останавливать то, что уже не может остаться здесь? С силой распахнув тяжелые дверцы двухстворчатых дверей, чем привлек внимание двух проводников, отправляющих души в мир запретный. Как они могли отправить чистую душу его любимой и нежной Доминии в тот мир, где царит ад? Из мира людского души чистыми не возвращаются. А если ее душа попадет в Терру?
Проводники, завидев застывшего юношу в дверях, засуетились, приготовившись его выпроводить обратно, но Лексай, на удивление легко проскользнул мимо их цепких рук прямиком в белоснежную бездонную яму в полу. На секунду, он замер на краю этой облачной пропасти, оглянулся на подававшихся к нему проводников с криками, он без дальнейших раздумий бросился в эту пропасть. Последний стук больного сердца и дыхание остановилось.
«Моя любимая, нежная, прекрасная Доминия! Прими мою душу, помоги отыскать тебя в этом бренном земном мире, чтобы мы снова стали единым целым». Все ради нее.
|
