Утро и день. Иккинг Хэддок.
С утра Иккинг опять встал с горем пополам. В принципе, как и всегда после бурно проведенной на дорогах ночи. Контрастный душ и двойная порция чернючего кофе сделали свое дело, превратив непроснувшееся нечто в что-то, более-менее похожее на человека.
Стоик Хэддок в это утро был дома, как ни странно. И выспавшийся. Как ни странно.
- Хорошая ночь? – спросил Иккинг отца.
- Да уж неплохая. – Довольно жмурясь, ответил тот. – На нелегальные гонки мы, к несчастью, не попали, зато взяли сразу четверых нарушителей.
- Ночная Фурия?
- Пока нет, - разочарованно покачал головой отец. – Байкеры из банды Алая смерть. Те еще подонки – подозреваются в наркоторговле и торговле оружием, но это не доказано. У всех участников есть одна или несколько судимостей, в год пара-тройка ублюдков обязательно обновляют их количество. А хочешь знать, что самое интересное?
- Да как-то не очень. – Уныло отозвался Хэддок-младший.
- Самое интересное то, что они гонялись за Фурией! – отец, как обычно, не обратил внимания на слова сына. - Ох и не завидую я этому нарушителю вместе с его пассажиром. Если мы не поймаем Дрейка до того, как он доберется до этого паскудника… Ох и не завидую я ему.
- Что за Дрейк? – как бы между делом поинтересовался Иккинг.
- Дрейк Корски по прозвищу Жнец. Тот еще подонок. Никогда не знаешь, что от него ожидать. Особенно в этом городе.
- А что по поводу этого города?
- Корски родом отсюда, - вздохнул Стоик, - он был немногим младше меня. Мы даже какое-то время дружили. Затем наши пути разошлись. А потом именно я засадил его в тюрьму. Это была его вторая ходка. С тех пор он не был в Берке, а теперь вернулся. Иккинг, будь предельно осторожен. Я не могу приставить к тебе охрану, но боюсь, что он может попытаться причинить тебе вред.
- Хорошо, отец. Я постара…
- Проклятье, я опаздываю! Сегодня рано не жди, мы берем западное направление и трассы до Сиэтла! – Стоик вскочил из-за стола, схватил форменную куртку и вылетел из дома.
- Тоже неплохо поговорили. – Философски произнес Иккинг в пустоту. Выходя из дома, на всякий случай, он прихватил с собой пару собственноручно изготовленных средств самозащиты. А мало ли?
Утро, школа, первое занятие. Сегодня Хэддоку вновь удалось добраться до класса без приключений, обойдя Свена, кошмарных близнецов и прочие непреодолимые препятствия на его пути к знаниям. Первыми двумя уроками была история – жаль, Иккинг не уточнял расписание, иначе можно было поспать еще часика два. В этом кабинете парты были ужасно старыми и двухместными, шатен, как обычно, сел за последнюю в крайнем ряду. Трудно представить его удивление, когда рядом с ним на парту бесцеремонно бросила рюкзак Астрид.
- Что? – спросила она Иккинга, который, как и остальные присутствующие в классе ученики, потеряв на время дар речи, пялились на блондинку. – Где хочу, там и сажусь, у нас, в конце концов, свободная страна.
С одной стороны, Иккинг был весьма рад видеть Астрид за партой рядом с собой, с другой стороны, он приготовился к какому-нибудь неприятному сюрпризу с ее стороны. Однако, минуты шли, учитель рассказывал о битве при Кресси, Астрид конспектировала лекцию и время от времени перебрасывалась парой ничего не значащих слов с парнем. Класс вскоре перестал пялиться на севшую рядом с «рыбьей костью» Хофферсон, попривыкнув к такому зрелищу.
А спустя несколько минут, когда Иккинг, отгородившись от девушки учебником, принялся рисовать (ее портрет в профиль, разумеется), она отодвинула учебник в сторону с целью посмотреть, что он там делает, рыжий с удивлением обнаружил на ее руке вчерашний браслет.
- Чего делаешь? – шепотом спросила Астрид.
- Удивляюсь тому факту, что ты не выкинула браслет. – Хофферсон пару секунд недоуменно пялилась на Хэддока, затем еще пару секунд на браслет, а затем снова на Иккинг.
- А с чего я должна была его выкидывать?
- Ну по крайней мере я бы точно не удивился этому факту. – Сардонически ухмыльнулся парень.
- Иккинг… - обратилась к нему Астрид спустя несколько секунд молчания. – Ты мне вообще ни капли не доверяешь? Не веришь?
- Как-то не было повода пока что. Хотя погоди. – Рыжий картинно задумался. – Четыре года назад, когда я подарил тебе цветы, ты очешуенно добро ответила – надо мной месяц вся школа смеялась. Или нет, в позапрошлом году, когда я тебе «валентинку» в шкафчик подкинул… Как я мог принять за издевательство демонстративное возвращение бумажки перед двумя десятками людьми? Кстати, выказываю уважение твоим навыкам определения личности по почерку. – Закончив, он поставил на место раскрытый учебник, отгородившись от блондинки, и продолжил заниматься своими делами.
Прозвенел звонок, знаменующий окончание первого занятия. Иккинг напялил наушники и откинулся на парту, по привычке не обращая внимания на остальной класс. Астрид пару секунд изучала его профиль, затем, хмыкнув, вышла в коридор.
- Астрид, рассказывай. – К одной блондинке подскочила другая, Джен Торстон.
- Что рассказывать? – удивилась Астрид.
- Как что? – в ответ удивилась Забияка. – Ты села с Хэддоком! Это неспроста.
- С кем хочу, с тем и сижу. – Холодно-недоуменно ответила Хофферсон.
- Ну так… Это ж Хэддок!
- И что? Хэддок он и в Африке Хэддок. А ты про задание случайно не забыла?
- Хе-хе, - коварно ухмыльнулась Забияка, - Сморкала уже начал меня бояться пуще ночных кошмаров. Я на правильном пути. Кстати, - вновь оживилась белобрысая, - а что это за брутальная висюлька у тебя на руке? Где взяла?
- Где взяла, там уже нет. Ручная работа.
- Серьезно.
- Я абсолютно серьезна. Ты секреты хранить умеешь, так что тебе я скажу: вчера вечером согласно заданию ходила с Хэддоком, оказывается, он работает в кузне!
- Быть того не может! Тощий Иккинг – кузнец?
- Ага! И браслет он этот сам выковал, на моих глазах…
- Так, стоп, - Забияка принюхалась к чему-то, - Кажется, мой брат снова что-то поджигает… Без меня!!! Джо-о-о-о-о-ош!!!
- Никому не говори! – крикнула было Астрид вслед подруге, но вряд ли та ее услышала.
===============================
Обед. Иккинг, как обычно, сел один и в самом дальнем углу. Картофельное пюре с котлетами практически помножились на ноль, когда мимо его стола (специально дав кругаля по столовой) прошел Свен-Сморкала с парой подпевал.
- Эй, Хэддок, говорят, ты у нас куешь? Может, мне колотушку выкуешь? Думаю, если я стукну тебя ею, а не рукой, как обычно, тебе будет приятнее?
- Йоргенсон, - вежливо обратился к нему Иккинг, - если у тебя проблемы с колотушкой, то тебе смогут помочь только в отделении пластической хирургии, или где у нас такими операциями занимаются.
- Ну смотри, - хмыкнул Сморкала, не поняв «тонкий» юмор рыжего, - мое дело предложить. Бывай, кузнец.
Едва незваные собеседники удалились, Хэддок метнул прямо-таки уничтожающий взгляд в сторону Астрид, с полуоткрытым от удивления ртом смотревшей на неприятную сцену. Сжевав последний кусок котлеты, он встал из-за стола и, вставив в ухо наушники – наверное, чтобы не слышать смешки – вышел из помещения. Больше в этот день на уроках он так и не появился.
День. Астрид Хофферсон.
У Астрид, до окончания учебного дня, было достаточно времени чтобы дать оценку произошедшему. Такой эпический фейл, да еще после «говорящего» монолога Иккинга про «добро»… Ей было стыдно. Ужасно стыдно. Джен своего леща за болтливость уже получила, но ушедшего не вернешь, а функция автосохранения действует лишь в играх.
Сегодня по планам у Астрид была прогулка в парке, само с собой, с Иккингом. Еще позавчера она была в ужасе от этой идеи, вчера отнеслась к ней с определенным интересом, а сегодня утром она на полном серьезе собиралась гулять среди деревьев с Хэддоком и расспрашивать его, расспрашивать, расспрашивать…
Но теперь облом. Даже если вытащить парня на прогулку, он и слова не скажет, будет молчать, как рыба об лед. Нужно придумать что-то другое. Более действенное.
Говоря честно, Астрид толком не понимала, почему для нее так важно доброе отношение Хэддока. Задание по психологии? Чушь. Для этого можно было вести себя как раньше. Личная симпатия? Ха, не хватало еще втюриться в этого доходягу.
«А чем не вариант» - спросил внутренний голос. - «Парень образован, умен, в меру романтичен, и руки у него откуда надо растут. Да и влюблен в тебя по самую макушку».
«С ума сошла?» - спросила своего внутричерепную собеседницу Астрид. – «Это же Хэддок. И с чего ты взяла, что он меня любит? Вчера, да и сегодня, мне так не показалось».
«Вот именно, что Хэддок, и именно, что любит. Ни разу что ли не видела, как он на тебя смотрит? Или у тебя другая кандидатура на примете есть, а я не в курсе? По-твоему, Сморкала Йоргенсон получше будет?»
«Ну уж нет. На Йоргенсона я и в голодный год за мешок картошки не позарюсь. А насчет взглядов – на меня большая часть мужской аудитории школы пялится, включая преподавателей».
«Ну ты сравнила, подруга, «смотреть» и «пялиться». Ладно, оставим эту тему на потом, когда ты поймешь разницу между двумя этими глаголами неправильной формы. А кто тогда, если не Сморкала? О, неужели… Великий и ужасный Ночная Фурия, первый гонщик всея западного побережья?»
«Ты точно чокнутая», - чуть ли не оскорбилась Астрид. - «Я с Фурией знакома… А ни фига я с ним не знакома. Я с ним общаюсь только два дня, и то слов у нас – с гулькин нос».
«Так бери Иккинга, не сомневайся. Я тебе говорю – завидный жених. Будет тебя холить и лелеять, на руках носить и пылинки сдувать».
«Слушай, ты внутренний голос, или сваха? Заканчивай тут нести бред, лучше помоги с идеями. Как бы то ни было, перед Хэддоком стоит извиниться. Я его реально подставила. Да и за те разы, что он упомянул, тоже можно».
«И что? Ты реально заявишься к нему и скажешь: «Иккинг, прости меня за все»?»
«Нет, конечно. Хотя… Заявиться к нему вполне нормальная идея. Тем более, сегодня дождь намечается, так что стоит просто подгадать время, и Хэддок точно не выгонит бедную девушку под ливень».
«Уже хорошо. Дальше что?»
«Тортик. Все любят тортики. Возьмем один и придем к рыжему с извинениями за сегодняшнее. А в следующий раз защитим при нападках Йоргенсона или еще кого-нибудь».
«Замечательная идея! Но есть одно здоровенное «НО»: а если Хэддок диабетик? Или на диете? Или просто не любит сладкое? Или не любит что-нибудь определенное, и ты именно с этим и заявишься? Или…»
«Хватит! Заткнись! Тогда возьму такой тортик, который нравится мне. Если Хэддок будет его есть – замечательно. Не будет – так хоть я поем. Благо, фигуре это не страшно. Итак ем как не в себя, и не толстею».
«Гениально, дорогая. Ну предположим, он тебя впустит и поест с тобой твоего любимого тортика. А дальше-то что? Уверена, что он тебя простит за длинноту языка?»
«И ничего он у меня не длинный. Это все Забияка виновата, я ей одной рассказала, рядом никого не было. Пусть теперь дуется сколько хочет, больше я ей ни слова важного не скажу. А если уж он и вправду меня любит, как ты и сказала, то точно простит».
«И? Что дальше-то? Ты его поцелуешь и заживете вы долго и счастливо и умрете в один день?»
«Дура, что ли?»
«Конечно, дура. Я же, в конце концов, именно твой внутренний голос, дорогуша. А ты у нас такая…»
- Хофферсон!!! – рявкнули прямо над ухом. Астрид вскинулась и увидела стоящего рядом мистера Бломфилда, молодого преподавателя математики и геометрии – кстати, одним из немногих кто не пялился на блондинку (редкий случай – влюблен в свою жену) – и поняла, что уснула на уроке.
- Сумма квадратов катетов… - угрожающе начал преподаватель.
- Равняется квадрату гипотенузы. – Выдохнула Астрид.
- Считайте, что вам повезло, Хофферсон. – Строго ответил Бломфилд. – Сегодня D или Е (1) вам не светит, но если не перепишете конспект и не подготовитесь к ответу на следующем занятии – а я обязательно опрошу вас первой – пеняйте на себя.
- Спасибо, мистер Бломфилд, - благодарно сказала (если быть точным – почти пропищала) Астрид. Молодой преподаватель удивительно понимающе относился к спящим на его уроках ученикам, но жестоко карал их в случае неусвоения пройденного за время сна материала.
===============================
Выяснить адрес проживания Хэддока – плевая задачка для Астрид, учитывая ее «связи» среди учителей. Уже довольно пожилая (лет семьдесят – но память лучше чем у всех нынешних школьников вместе взятых) миссис Хокинс, выдавая ей данные, дружелюбно спросила:
- Хочешь поздравить своего мальчика с днем рождения, дорогуша?
- Он не мой мальчик! – Возмутилась Астрид. – Так, стоп. Вы сказали, день рождения?
- Ну да, двадцать первое апреля, ему сегодня семнадцать исполняется. А ты уверена, что он не твой мальчик? Вполне хороший молодой человек – вежливый и внимательный. Он в прошлом году подрабатывал у меня в архивах, налаживал порядок в этих пыльных папках, - пояснила старушка.
- Да, миссис Хокинс, я уверена, что он не «мой мальчик». Еще раз спасибо вам за помощь.
- Поздравь Итэна за меня, дорогуша, - попросила архивистка.
- Хоро… Стоп. – Вновь остановилась на повороте – Как вы его назвали?
- Итэн, так у него в документах записано (2). Гораздо лучше, чем это «Иккинг», - поморщилась старушка.
- Еще раз спасибо, миссис Хокинс. Я пошла!
- Эх, молодость, любовь… - Вздохнула вновь оставшаяся в одиночестве архивистка. – Все у вас еще впереди, дети.
===============================
Время Астрид подгадала точно – над городом вовсю клубились тяжелые, черные тучи, время от времени перемежаясь вспышками молний, когда она позвонила в дверь дома Хэддока. Дом, кстати, был вполне себе обычным, белого цвета одноэтажное строение с жилым чердаком, территория огорожена белым же штакетником, газоны, вдоль забора с внутренней стороны – клумбы с цветами.
Едва открылась дверь, Хофферсон, углядев знакомую темно-рыжую шевелюру наверху (расстояние одной головы от ее макушки), протянула вперед цветастый подарочный пакетик и прокричала:
- С днем рожденья, Итэн!!!
- Ты издеваешься, Хофферсон? – раздраженно воскликнул парень и захлопнул дверь. Астрид едва успела опешить от такого «теплого» приема, когда дверь открылась снова и показался в свою очередь опешивший Иккинг. Одетый, кстати, лишь в синие шорты.
- К-как ты сказала? Откуда ты знаешь про мой день рождения? И мое имя? Ау, Хофферсон, не спи, промокнешь!
- А? – девушка словно очнулась от транса, слегка покраснела и подняла взгляд вверх от его торса. Хэддок, глянув вниз, не обнаружил ничего предосудительного и снова упер взор в златовласку.
- Я говорю, откуда ты узнала про мой день рождения и имя?
- От миссис Хокинс. Она, кстати, тебе поздравление передала. – несколько агрессивным тоном ответила Астрид, но затем сменила тональность голоса на просящую: - Может, все-таки впустишь, пока я не промокла? – Как раз на землю упали первые капли дождя.
- Хм… Ну заходи, коли не шутишь. – Теперь смущаться была очередь Иккинга.
Дома у Хэддока было опрятно, но словно бы пусто – не было домашней атмосферы. По крайней мере, в гостиной.
- Поднимайся на второй этаж, я там обитаю. Я пока чайник разогрею и притащу. – С намеком кивнул на шоколадный торт парень. – Только в мастерскую – она справа от выхода – не лезь.
- Хорошо. – Послушно отозвалась Астрид, намереваясь поступить ровно наоборот.
Вот и второй этаж, точнее – жилой чердак. Налево – комната Иккинга. Направо – мастерская. Торт и подарок ставятся на столик в комнате, а девушка, даже не успев ее осмотреть, отправляется на домашнее рабочее место парня и тут уже осматривается.
Маленькое помещение. Крашеные в бежевый цвет стены, на которых висят плакаты рок-групп и постеры видеоигр и фильмов. На полу – линолеум, имитирующий дерево. Около входа диван, рядом с ним – невысокий, но широкий столик, заваленный инструментами и запчастями. На этом этапе осмотр помещения резко заканчивается, так как Астрид замечает кое-что ну очень интересное. Конечно, черных мотоциклетных шлемов в городе полным полно, но шлем Фурии она узнает с первого взгляда. Для полного убеждения она берет его в руки и рассматривает более пристально – в лицевой части встроено два забрала – затемненное и прозрачное лишь с одной стороны. Поддавшись сиюминутному желанию, Астрид надевает шлем и смотрит изнутри.
Увлекшуюся девушку прервал стук по затылку шлема. Испугавшись, она резко оборачивается, и видит лицо Иккинга – совсем даже не злое, как ни странно.
- Хофферсон, тебе известна сказка про Синюю Бороду? Он ведь сказал своей последней жене – не ходи в ту комнату, но разве она его послушалась? Хотя у вашего пола любопытство как-то подавляет здравый смысл со времен Пандоры.
- Прости, я нечаянно… - быстро проговорила девушка, снимая шлем – само собой, она сказала неправду, само собой, Иккинг это понял, само собой, она поняла, что он понял, само собой, он понял, что она поняла, что он понял. – Так ты знаком с Ночной Фурией?
- Нет, я просто его шлем умыкнул. Хотя могу сказать правду – я и есть Ночная Фурия (3).
- Ой, да ладно тебе, - отмахнулась Астрид. – Нет, ты правда его знаешь? Знаешь кто он?
- Знаю. И можешь не танцевать и не прыгать от радости – я пообещал ему, что не выдам его ни одной живой душе. И пока что я слово держу. – Подчеркнул последнюю фразу Хэддок.
– Так чего ты пришла, Астрид? Поздравить меня с днем рождения? Извини, не очень-то верится в такую доброту с твоей стороны по отношению ко мне. – Произнес парень, мягко выталкивая собеседницу в свою комнату.
- Вообще-то, я пришла извиниться. Я поступила очень некрасиво, рассказав Джен о твоем увлечении, и хотя в том, что она разболтала, моей вины нет, я все равно очень перед тобой виновата. Ты меня простишь? – Хофферсон выпалила всю фразу на одном дыхании, и недоуменно уставилась на парня, который, выставив перед собой нож, отступал назад.
- Кто ты такая и что сделала с Астрид Хофферсон?
- Эм-м… Ик… Итэн, ты чего?
- Да ладно, я прикалываюсь. – Рыжий подошел обратно к столику и продолжил резать торт. – Та Астрид, которую я знаю уже много лет, никогда не извинилась бы перед «рыбьей костью», если бы… если бы только не задумала какую-нибудь новую каверзу.
- А тот вариант, что я просто пришла попросить прощения за то, что разболтала, а заодно и поздравить… хорошего человека с днем рождения, тебе в голову не приходил? – Хэддок резал торт, не замечая, что пошел уже по второму кругу.
- Шесть лет. Шесть лет я учусь в этой школе и за все эти годы добрые слова от тебя я слышал всего несколько раз, в первом году. Все остальные дни ты не обращала на меня ни капли внимания – лишь смеялась вместе со всеми, когда я в очередной раз выставлялся перед всеми как полный придурок. Поэтому извини – но в такое резко изменившееся в лучшую сторону отношение ко мне я не верю. И ищу в нем подвох.
- А может, я поняла свою ошибку? Может, я осознала, что не нужно судить людей по обложке? Может, я решила загладить свою вину и хотя бы попытаться подружиться с тобой?
- Тебя точно подменили. – Покачал головой Иккинг и вдруг зашипел – нарезая торт уже по четвертому кругу, он «перепутал» с тестом свой палец. – Ну вот, торт испортил. – С сожалением произнес он, засовывая в рот порезанный палец.
- Может и подменили. Палец дай.
- М-м-м!!! – Протестующе замычал Иккинг, не вытаскивая между тем пострадавшую часть тела изо рта.
- Кому говорю – палец наружу по-хорошему. Ик… Итэн, ну что ты как маленький!
- Нэаэнн,.. тьфу, зови как раньше – Иккинг, оно как-то привычней. Мне все равно то имя никогда не нравилось. Да брось ты этот палец, там порез-то пустяковый, к вечеру затянется. – Осмотрев порез, девушка согласилась с собеседником – порез действительно был пустяковым. Неделя, и палец будет как новенький. Весь вечер двое молодых людей пили чай с тортом на втором этаже дома, разговаривали на разные темы, узнавая все новые и новые факты друг о друге, и слушали дождь.
А в цветастом пакетике так и лежал несколько вычурного вида молоток – если верить ценнику, кузнечный.
Ночь. Астрид Хофферсон.
«Вечер прошел вполне себе неплохо. Иккинг, как оказалось, весьма остроумный и внимательный собеседник – единственно, каждое откровение из него приходится вытягивать буквально клещами, но оно того стоит. Я узнала, что мать парня умерла много лет назад, а отец после этой трагедии полностью отдался работе, фактически забросив воспитание сына, так, что самым родным человеком для него стал друг семьи – дядя Питер. Не могу представить, что бы было со мной, если бы мне довелось пережить то же – теперь я понимаю, почему он так замкнут. Хотя это не главная причина.
Главная причина в том, что он отличается от других. Он совсем не похож на моих друзей и знакомых. Он работает в кузне, дома чинит и паяет разные девайсы, оказывая помощь своему другу, ухаживает за цветами во дворе – как он сказал, его мама очень любила эти клумбы, и он следит за ними в память о ней – хотя первые годы он надеялся, что мать вернется и будет рада своим цветам.
Его отец – начальник полиции нашего города, а он позволяет издеваться над собой всем хулиганам нашей школы. Почему? Он, как я смогла заметить, не хиляк, пусть и не качок – таких людей называют жилистыми, а силы в них гораздо больше, чем в бугаях вроде Сморкалы. Но он никогда не то что не дает сдачи, но даже не сопротивляется – почему? Он и сам не знает ответы на эти вопросы. Как сказал сам Иккинг, он не сторонник идеи непротивления злу насилием, напротив, он считает, что добро должно быть с кулаками, и бить оно должно превентивно (4). Тогда почему он не бьет – не считает себя добром? Сам он говорит, что это ничего не изменит. Его глупое благородство просто зашкаливает.
А еще он очень хорошо рисует – причем он отлично умеет запечатлевать лица и пейзажи, да и чертежи изображает вполне четко, что не удивительно, учитывая его хобби. Я ради интереса попросила его нарисовать мой портрет – ему сильно не понравилась эта идея, кажется, он решил, что это очередной подвох с целью выставить его идиотом перед другими, как моя сегодняшняя ошибка, но, в конце концов, мне удалось его уболтать. Минут десять – и я держу в руках свой карандашный портрет. Сейчас он лежит у меня в нагрудном кармане и греет сердце. Я совершенно точно решила, что намерена крепко подружиться с Иккингом. Он – незаурядная и привлекательная личность (привлекательная не только в плане внешности), жаль, что я не узнала этого раньше. Проклятье, я уже не знаю, кем я увлечена – Фурией или Иккингом? Фурия, конечно, более… экстремальный, но, как он верно заметил – Фурия лишь его маска. Зато Иккинг – живой, дышащий человек, с душой на замке. Ну что ж, Астрид, в твоих силах распахнуть створки к этой эфемерной субстанции».
Закончив записывать дневные впечатления в дневник, Хофферсон зевнула и потянулась – время было уже начало первого ночи, а день был весьма богатый на впечатления, но спать было рано. С минуты на минуту должен быть подъехать Фурия, и впереди ее ждала ночь на быстром байке за спиной горячего гонщика. Астрид едва успела выпить чашку кофе, когда с улицы послышался рев мотоциклетного двигателя, рыкнувший пару раз на высоких оборотах. Подхватив серебристый шлем, переданный гонщиком, девушка вылезла через окно своей комнаты и поспешила к Фурии.
- Привет! – радостно поздоровалась Астрид, обнимая гонщика.
- И тебе желаю здравствовать, - отозвался парень. – Как настроение?
- Боевое. – Весело ответила Астрид. – А завтра еще и выходной, так что можно сегодня «погулять» подольше.
- Тогда у меня на вас большие планы, миледи. Вы готовы вернуться домой к утру?
- В принципе да, - рассмеялась Хофферсон. – Только без грязных мыслей.
- Поверьте мне, прекрасная госпожа: при виде вас моя голова становится чистально кристой. Тьфу, кристально чистой. И вообще, ты действуешь на меня как склероз.
- Это как?
- Когда ты рядом, я забываю обо всем.
- Езжай уж, Казанова, - улыбнулась Астрид.
- Как прикажете, миледи. – Покорно ответил Фурия и мягко тронулся с места.
Всю ночь они ездили по ночному городу и пригородам. Фурия то разгонялся до безумной скорости, когда рев ветра и мотора заглушали звуки музыки, то замедлялся и плавно вел байк по городским улицам. Мимо пролетали триколоры светофоров, светящиеся рекламные вывески и неоновые фразы. Вскоре похолодало, и легко одетая Астрид начала дрожать от холода. Неизвестно, как Фурия почувствовал, что девушка замерзла, но он в один момент остановился, снял с себя кожанку и буквально всучил ее златовласке. Сам он остался в красной майке. Астрид несколько раз предлагала ему взять обратно куртку и согреться, но он отнекивался, говоря, что когда он в седле то холод ему побоку.
Ночью Берк был почти пуст, двое на байке рассекали тьму уже несколько часов, когда к ним присоединилась неожиданная компания.
- Черная «Ямаха», немедленно остановитесь! – предварительно пару раз «уикнув» ревуном, прокричал полицейский офицер на патрульном автомобиле – в громкоговоритель прокричал, разумеется.
- А вот и мои лучшие друзья – полицейский департамент Берка, - в наушниках кустарной системы связи Астрид услышала веселый сарказм, - держитесь покрепче, миледи, сейчас будет весело.
Выкрутив рукоятку газа, Фурия резко повернул налево. Полицейские рванулись следом, включив «звуковое сопровождение с цветомузыкой», и несколько минут упорно гонялись по северной части Берка. Не став дожидаться, пока стражи порядка вызовут подкрепление, Фурия резко свернул в какой-то узкий переулок, узкий настолько, что между рукоятками руля и стенами было всего по несколько сантиметров, и полетел по искусственному городскому ущелью. Копы, рявкнув в мегафон что-то про сумасшедших стритрейсеров, поехали в обход, правда, пока они добрались до другого конца проулка, Фурии и след простыл.
Повернув на восток, гонщик не спеша выехал за город, съехал с дороги и остановился на вершине большого холма.
- Приехали, миледи. – Произнес он, глядя на светлеющее восточное небо. – Сюда я и хотел тебя привезти сегодня.
- И с какой интересно целью?
- Я бы мог пошутить, в том числе и пошло, но не стану. Просто смотри.
Зрелище было потрясающим – небо не спеша светлело, облака окрашивались в разные оттенки оранжевого цвета, а затем поднялось солнце, заливая долину перед ними потоками света.
- Прекрасное зрелище. Спасибо. – Девушка доверчиво прижалась к плечу гонщика, а затем почувствовала, что его кожа задубела и покрыта гусиной кожей – от такого размера.
- Ты же замерз как мокрый пингвин! – возмутилась Астрид, расстегивая кожанку на себе.
- К твоему сведению, мокрые пингвины не мерзнут – их оперение защищает, - тихо рассмеялся Фурия. – И не думай даже снимать куртку, все равно не возьму. Ты к холоду не привычна, в отличие от меня.
- Сделаем по-другому, - Хофферсон выпростала одну руку из рукава и накинула кожанку на плечо парня, обняв его и прижавшись к нему теплым боком. С другой стороны Фурию грел еще не остывший байк.
Так они и сидели – молча – наблюдая, как ползет по небосклону солнце, обнявшись и делясь друг с другом своим теплом. А затем Фурия подвез засыпающую на ходу Астрид до дома, и та запечатлела поцелуй на забрале шлема.
(1) Вроде как система оценивания знаний в Штатах. Аналог наших оценок с пятерки до единицы – буквы A, B, C, D, E (F), хотя если быть точным, то числовые эквиваленты этих отметок – цифры с четырех до нуля.
(2) В Штатах паспортов нет.
(3) Любимый прием Джека Воробья – меньше всего люди, как известно, верят в правду.
(4) Если кто не знает, что означает это слово – то смысл его расшифровывается как «прежде, вперед, чем что-то».
Картина рассвета: http://img-fotki.yandex.ru/get/54/128125927.5/0_8de53_7868accc_XL
Не уверен насчет совпадения местности рядом с Сиэтлом. Да и пофиг если честно.
