Там, на вершине скалы, стылый ветер рвал травы и скидывал их вниз, в пасти ледяных волн, жадно слизывающим соль с серого камня, потемневшего от влаги.

Ни один мореход не решился бы подвести корабль к тем скалам, не обманули бы его ни кружево белой пены, накинутое на вздымающиеся к небу волны, ни призывные крики чаек, подлетающих за кормом к самой воде, кормом, который находили они среди обломков затонувших кораблей. Ни что не обмануло бы, кроме дивной песни, звучавшей из уст девушки, стоявшей на вершине горы.

Медью сверкали волосы девы, синее платье обвивало стройный стан… Ни один корабль не повернул прочь, когда сидела Лой на утёсе, костяным гребнем расчёсывала длинные пряди и пела тоскливую песню о корабле, не увидевшем родных берегов…

Она, Лой, и сейчас стояла там, выжидая, когда маленькое судёнышко с тремя рыбаками подплывёт достаточно близко, чтобы гребцы услышали её, Лой, песню. Надменные люди, из праздного любопытства вздумавшие увидеть заповедное место, возомнившие, что смогут уйти безнаказанными от Лой, после смерти Князем Земли поставленную беречь пещеры в серых скалах…

Какие уж там сокровища прятал Князь, неведомо было и самой Лой, но попросил – и ни один смертный, которого она замечала, не жилец был больше на этой земле.

А коварное течение уже подхватило утлое судёнышко, и дева на скале начала свою тоскливую песню, лишавшую сил сопротивляться. Начала – и оборвала на высокой ноте, эхом отдающейся от гладких скал, смешавшейся с рокотом волн, заставившей рыбаков в лодке вздрогнуть. Поспешно начали грести люди прочь от скал, со страхом оглядываясь на вершину скалы, где стояла маленькая женская фигурка.

А Лой всё никак не могла отвести взгляда от багровых волн, освещённых прощальным солнечным лучом, вырвавшимся из-за туч. Золотыми жилами пробегала по алой воде лёгкая рябь, алмазными крошками блестели брызги, брошенные на скалы в чеканке солёных разводов и пробивающихся кое-где вьющихся побегов цветов…

Словно шёлк на ветру трепетало полотно волн, сапфировым цветом сверкала вода, на которой рубиновой лентой дрожало отражение заходящего солнца. А над ней, где-то невообразимо далеко, было небо с персиковыми и сиреневыми облаками, с розовой каймой у горизонта. Сквозь просветы в этих переливающихся облаках падали на воду косые потоки света, окрашивавшие весь мир в волшебные цвета, остановившие песню Лой. Ей всё казалось, что там, где прошивали небо эти столбы света, чистые души погибших по её вине людей замерли, чтобы вновь послушать прекрасную песню, ради которой они умерли бы вновь, если могли.

Так какой смысл был растрачивать чудесный дар во славу Смерти? Какой смысл был убивать людей, никогда не осмеливающихся подплыть к скалам достаточно близко, чтобы видеть пещеры в скалах? Какой смысл был служить Князю, самому себя похоронившего в недрах земли, вдалеке от красоты этого мира?

Дождавшись, когда рыбаки отплывут на своём судёнышке так далеко, чтобы не слышать её слов, Лой села на самый край утёса, чтобы ледяные брызги долетали до её горячего лица, и запела новую песню, о море на закате…