 Фанфик «Один поцелуй на рассвете»
Шапка фанфика:
Автор: Немой_Патрик
Фэндом: Ориджиналы
Пэйринг или персонажи: Симон/Валерий, Сергей
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, Пародия,Повседневность, POV, Стёб
Размер: Мини, 8 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Текст фанфика:
Поступать пришлось в институт с военкой. Мама насмотревшись-начитавшись-наслушавшись ужасов армии спасала меня, свое дитя, от них. Ну, мягко говоря, вожделенный гуманитарий мне не светил. Потихоньку пописывая в блоге, я был зачислен в политехнический университет.
Внешность мою можно описать одним из прозвищ, коими щедро осыпали в школе. Мэнсон в обмороке... Черные волосы по плечи и очень бледная кожа. Зеленые глаза, четко очерченные губы – смотрюсь неплохо… на фотках. Потому как рост 163 см и то, когда весь вытянусь, а в расслабленном состоянии и того меньше, вес медики куриным называют.
Черные волосы мне не родные, но люблю больше своих! Несчастный случай еще в шестом классе поменял мой облик навсегда - намылил мамин тоник вместо шампуня, пока отмывал свое шикарное тельце, адское зелье оставалось на волосах. Смывая, удивился темной воде – это когда ж я так испачкался? И беспечно вышел из ванной! Фен, вниз головой сушим, чтоб быстрее высохло, и чтоб объемнее смотрелись. Мимо топает папик:
- Итить твою! Ты что натворил? Галка, иди, любуйся! У нас новый закидон.
Выныриваю из волос, смотрю в зеркало – круто! Вместо рыжеватой соломки черный шелк!
Папик потребовал отмыть. Не удалось. После пятого мытья и сушки мы с мамой устали, а завтра всем с утреца по школам-работам. Папа достал триммер и сказал, что проблема решаема.
- Папа, нет! Мало того, что я маленький, ты хочешь, чтоб я еще и лысым был! – я забился в угол.
Папа сдался, а мама стала следить, чтоб тоник у меня всегда был, поскольку рыжие корни нам не нужны. В школе быстро привыкли и забыли про рыжего меня.
В старших классах все ребята начали раздаваться и вширь и в рост. Украшали себя татуировками. А на моем теле места татушкам не было. Мама права – брутально не получится – получится жалкое, душераздирающее зрелище. При моей комплекции уместным будет только номерочек на запястье.
А хотелось быть брутальным, но глядя в зеркало, приходилось признать очевидное – брутальные в моем облике только мысли. И я выбрал пирсинг. Уши, бровь, переносица, ноздря, уголок нижней губы постепенно покрывались металлом. Папа только закатывал глаза и театрально складывал руки в молитвенном жесте. А мама даже радовалась – не унесет ветром ее мальчика.
Я мог бы стать фотомоделью - там рост не главное. Я мог бы стать танкистом, там он преимущество. Я даже космонавтом мог бы стать...
Но мама сказала:
- В политех. Ты умный, мы тобой еще гордится будем!
А кто меня кормить будет до старости? Мама с папой? А детей нарожаю? Им ваша гордость пофиг. Много им физик-технолог заработает.
Мама была непреклонна. АРМИЯ угрожает!
Говорят, если насилия нельзя избежать, расслабься и попробуй получить удовольствие. Я расслабился и пошел на свою первую пару. Ой-ой-ой, как я плохо расслабился - первый день прошел туго. Аудитории после ремонта положено отмывать. Кому? Троим бюджетникам – умным и бедным. Две недели мыли полы и окна. У нас типа льготы. Это контрактников в колхоз загнали…
В колхоз… в Крым собирать виноград!
Чувствую себя избранным! Это они там, в бархатный сезон на берегу моря виноград собирают. Я крут – я никуда не поехал, я аудитории драю!
Дальше лучше! Вводное занятие: никому до меня дела нет, никто меня не знает – на практике все перезнакомились – а я оказался за бортом жизни, зато универ чистый моими стараниями.
Мама косметикой воспользоваться не дала, сказала:
- Утром с вечерним макияжем неприлично, - протянула руку, - утяжелители снимай. Я смотрела прогноз погоды – сегодня ветра не будет!
Послушно раскручиваю штанги на лице, складываю в ладошку маме. Закусываю колечко в губе, надеясь сберечь. Я без него никак – оно мое первенькое.
- И колечко, Пэри, отдавай.
Я вздохнул, сложил бровки домиком, давя на жалость, но отдал.
В знак протеста надел кислотную футболку с узкими черными джинсами – и совсем не выделяюсь из толпы. Весь такой бледный, загадочный и облегченный.
Последний ряд в амфитеатре - я одинокий, как орел на скале - волосами занавесился, рассматриваю тайком одногрупников.
Валерка и Сережка явно лидеры - девчонки виснут, ребята уважают. Красивые, смешливые на меня поглядывают.
Втыкаю, выть охота. Мама, я хотел на филфак, я хочу писать, я не хочу считать!
Наконец-то закончились пары; вижу, как сдружившиеся ребята обсуждают план по отмечанию первого дня учебы. Хочется, чтобы позвали. Ну, не самому же просится (мальчики, как вас зовут?). Хватаю сумку и, независимо так, обхожу одногруппников, выхожу из аудитории. Вокруг бурлит жизнь – я тут единственный чел в одиночестве! Ладно, всему свое время. Вдохнул солнечный день в себя, выгоняя хандру. Сзади веселая суета и меня хватают под руки, поднимают, несут...
Я вспомнил детство, поджал ноги, повис:
- Куда ты? А отметить? Ты что не с нами?
Верчу головой – те самые Сергей с Валеркой.
Конечно, я соглашаюсь, меня несут к остальной компании! Ребята налету знакомятся. Мы куда-то опаздываем?
Мы действительно опаздывали. Неслись к электричке, что привезет нас к кому-то на дачу. Успели. Валерка с Сергеем так меня и не отпустили - охранниками держали под руки.
Я ребят рассмотрел: Валерка очень высокий, атлетически сложен, русые вьющиеся волосы падают на лоб, темные, смеющиеся глаза, серьга в ухе. Сережка просто высокий, худощавый, светлые волосы, но глаза! Это что-то особенное – огромные, как у инопланетянина, прозрачно голубые и взгляд неземной - рассредоточенный - вроде на тебя смотрит, а вроде и нет.
Шумно вывалились из электрички. В магазине на станции купили пива, вина, сосисок, чипсов, сыра. Потянулись к обещанной даче. Шли мимо особняков, стилизованных под замки различных эпох. Я уже представлял себя в боксерах в голубом бассейне
Шли долго. Чтоб не устать накачивались пивом.
- Оксанка, этот? Или этот? А может этот? О-о-о, какой домик!
Оксанка весело отмахивалась и тащила нас дальше.
Долгожданное "Пришли!" Вполне себе симпатичный домик, не трехэтажный особняк конечно, но нам много не надо – кусок холодной говядины и чистый подворотничок поданный лакеем! Прилипли к ограде, заглядываем во двор, ждем Оксанку, которая подходит к калитке огибает ее и идет дальше вдоль забора. Переглядываемся, следуем за ней. Может вход со двора?
- Вот!
Хибарка-сарайчик, притулившаяся к акации в центре пустыря.
- Что вот?
- Дача – мы пришли!
Мы молодцы, что пить начали еще на станции! Алкоголь лучший косметолог хоть для женщины, хоть для убогой дачи! Не совсем мы – они пить начали. У меня на алкоголь плохая реакция – не принимает организм ничего крепче кваса. Своей дури видать хватает, вот алкоголь и не нужен.
Стоим, смотрим на ДАЧУ, надеемся, что Оксанка шутит. Нифига – это скромное строение на отшибе крутого дачного поселка и есть наше место отдыха.
Ржач, нет, не ржач... Кажется, так звучит гомерический хохот! А Оксанка - супер, она еще ненормальнее моей мамы! Подружимся.
Погода была прекрасная. Последние дни бабьего лета, за неухоженным садом озеро, на берегу развели костер, пили, жарили сосиски. Вот только Сергей меня начал напрягать, уже изрядно пьяный, он тщательно следил, чтоб мои кеды были только возле его друга. Я недоумевал, бросил пару вопросительных взглядов на хмелеющего Валерия. Тот только смешок удерживал и запивал свою радость прямо из бутылки портвейном. В обществе парня мне было приятно, и я сдался – сижу рядом, не рыпаюсь.
Опустились сумерки, из бездонных недр сарайчика-дачи извлекли потрепанную, видавшую виды гитару. Сережка кое-как настроил и запел, глядя на меня почему-то:
- Помнишь, девочка, гуляли мы в саду…
Мне в плечо закашлялся его друг. Сволочь, он что-то понимает в происходящем и веселится. Чувствую подвох во всем - сзади что-то происходит. Напрягся. Чужие пальцы слегка касаются спины, спускаются ниже и обводят контур заднего кармана на брюках. Оборачиваюсь, всматриваюсь в помутневшие от алкоголя глаза...
О-о-о, какой приятный сюрприз! Мой пьяный друг со мной одного цвета ягода!
Увидев в моих глазах одобрение, потянулся губами, а руки уже со всех сторон мою тазовую кость ощупывают, изучают молнию на штанах.
Стоп-стоп! Так дело не пойдет – этот фильм для взрослых. Пойдем-ка, обсудим без свидетелей.
Поднимаюсь – он за мной, под одобрительным взглядом Сергея. Петляю зайцем.
Одна мысль: главное, чтоб до кустов не догнал! Прямо при всех же разложит, а я застенчивый.
Парень на ходу пытается мне что-нибудь поцеловать. Брачные игры носорога с тушканчиком какие-то!
Увожу его подальше от свидетелей. Все. Озабоченный самец сделал рывок и спеленал меня своими ручищами.
Надеюсь, мы достаточно отбежали...
- Стой, Симочка, не беги от меня. Хочу, хочу.
Жаркие требовательные губы, руки исследуют спину, спускаются ниже.
- Да не от тебя бежал. Стесняюсь при всех быть трахнутым, а ты очень решительно настроен, как я посмотрю, – перевожу дыхание между поцелуями.
Услышав заветное слово, парень начал терзать молнию на моих брюках. Помогаю – ему меня без штанов оставить раз плюнуть – порвет же нафиг, а в чем мне потом через весь город домой ехать?
Я расстегнул – дальше он сам. Поднял меня одной рукой, второй, как с младенца, стащил штаны вместе с трусами. Нежно погладил, сжавшиеся на ветру ягодички.
Меня мяли, переворачивали, похлопывали, жевали, слюнявили и снова месили. Я безвольным пупсиком повис в медвежьих лапах, таял воском на солнце.
Он коснулся между половинками, по-хозяйски ощупал:
- Можно?
Я б запретил, но у меня секса не было полгода - трахаться хочется сильнее, чем жить. Мелкий попец мой целиком помещается у него в одной ладони.
Ногами обвиваюсь и трусь, как похотливый щенок. Засовывает мне в рот пальцы. Послушно слюнявлю. Вот это лапищи! Перехватывает меня смоченной в слюне ладонью и проникает одним пальцем. И держит, и растягивает меня узенького одной рукой, а второй одновременно воюет со своими штанами где-то далеко внизу. Здравствуй, кружок очумелые ручки! Как только кончим, обязательно выясню его технические характеристики!
Господи, я один-то палец с трудом принимал, он еще второй добавляет, потом третий – боль усиливает возбуждение.
Трусь, насаживаюсь, всхлипываю ему в макушку. Он вылизывает шею, кусает соски - выгибаюсь в сладкой судороге. Осознаю, что сижу на трахающей меня ладони, метра полтора до земли, еще и акробатические упражнения проделываю (мелькает мысль «держись крепче, придурок – костей не соберешь»).
Победный рык! Мой тигр справился со своими штанами. Вынимает из меня пальцы, двумя руками берет меня аккуратненько за половиночки, раздвигает их в стороны и опускает вниз – натягивает, проникает.
Я заскулил, заметался, задергался. Больно! Возбуждение уходит.
Он закрыл мне рот поцелуем, замер, дал привыкнуть, просунул пальцы между нами начал подрачивать меня заскучавшего. Мой скромненький член ожил и приподнялся заинтересованно.
- Прости, малыш. Не могу больше, потом поцелую вавочку.
С этими словами, детские игры закончились – меня начали трахать по-взрослому.
- Смазочку бы, – запоздало стону уже скорее от удовольствия, чем от боли.
Мой медвежонок нашел заветный бугорочек. Ходить, наверное, неделю не смогу. Плевать! Насаживаюсь, ерзаю, целую и таю в мнущих меня руках. Кончаю бурно, чувствую, как сознание уходит, обмякаю.
Мой хороший не задерживается, пару раз мною себя резко порадовал и заорал Тарзаном!
Отнес то, что от меня осталось к озеру. Прополоскал, сложил аккуратной кучкой на травке, а сам плескался минут десять в ледяной воде – не май месяц на улице. Вышел в лунном свете, поигрывая мышцами, капли искрятся. Красота!
Заботливо ощупывает в поисках повреждений:
- Как ты, маленький, жив? Я тебя не сильно помял?
- Жив, не массированными остались только пяточки…
- Сейчас-сейчас... Где там они обездоленные?
Сижу на огромных коленочках, жмурюсь, только что не мурлычу. Пальцы гладят, чешут, мнут мои пяточки.
Капризничаю:
- Обещал поцеловать ваву!
- Сейчас-сейчас!
Переворачивает меня попой к верху, лицом к себе в пах и начинается римминг, о котором я только читал. Легкие проникающие касания языком в истерзанную дырочку становятся все настойчивее.
От наслаждения совершенно ничего не соображаю. Упираюсь ладошками в коленки, пытаюсь насадиться на язык поглубже. Я снова готов принять его. В лицо упирается огромный член, требующий внимания, послушно открываю рот.
Картина маслом: я вниз головой, его язык в моей жо, и мною снова трахаются. Минетом происходящее назвать сложно.
Приходит самодовольная мысль, что я не такой и мелкий, раз во мне все это добро помещается и спереди, и сзади.
И снова крик Тарзана!
Чуть не захлебнулся спермой, меня опять перевернули и быстренько отсосали. Да что там сосать? «Тик-так» рядом с «чупа-чупсом XXL». Я пискнул и кончил.
- Все одеваемся, а то нас искать будут.
Собрал вещички, расправил кислотный шарфик с моей шеи обратно в футболочку, натянул на меня трусики, джинсики. Поставил на землю.
- Погоди, ласковый мой. Я ща, быстренько оденусь, пойдем к нашим.
Чумной покачнулся, собрался упасть. Был пойман и аккуратненько прислонен к яблоньке.
- Держись.
Стою, держусь.
Парень быстро оделся, взял меня - слабенького, разомлевшего - на ручки и понес к костру. А там ребята рассказывали страшилки одна страшнее другой, в которых главным фигурантом был демон, вопящий в ночи.
- Валерочка, а открой мне тайну золотого ключика. Что на Сережу нашло?
- Симочка, тайны никакой нет. Серого не устраивает моя ориентация. Он уверен - стоит мне встретить "мою" девушку, и я выброшу из головы ересь про собственную голубизну. Корчит из себя сурового гомофоба и, при каждом удобном случае, пытается под меня деваху подложить. В Крыму он меня совсем достал своей опекой. Я уже был готов его трахнуть.
- Ага, понятно. А зачем он нас сводил?
- Только не ругайся, Сахарок. Я ему сказал, что девочка с последнего ряда очень сексуальна.
- Девочка!!!!!!!!!!!!!!!
Вот что-то такое я подозревал.
- Понимаешь, Сережа очень плохо видит - очки носить не хочет, а линзы потерял. Заказал новые, но готовы они будут только через неделю. А ты такой милашка, ну, я и ляпнул. Хотел пошутить, а все так замечательно получилось. Прости…
Ясненько откуда неземной взгляд.
- Ты мне должен!
- Все, что захочешь, сладкий.
- Я хочу один поцелуй.
- Все мои поцелуи твои.
- Ты не понял. Я один раз поцелую этого слепого гомофоба.
Растерянный потухший взгляд, обида:
- Зачем? Когда? – обреченным шепотом.
Я был непреклонен:
- Один его поцелуй на рассвете, и ты прощен.
- Ты меня бросаешь? Тебе было плохо? Я сделал больно? Прости…
- Нет, я вам обоим мстю и мстя моя страшна! А после я весь твой, все равно на пары тебе меня нести придется, я вряд ли дойду сам до станции.
Обреченно кивнул, расцепил руки, потер виски и встал.
- Ты куда?
Я растерял уверенность, захотелось стереть эту скорбь всего еврейского народа с лица моего любовника.
- Дрова поищу – костер тухнет.
И растворился в темноте.
Я подсел к Сереже. Он подвинулся на подстилочке и поднял полу пледа, в котором кутался. Я прижался к теплому боку – сидим, втыкаем на костер. Обдумываю, как получше обставить задуманное.
- Сима, ты такая классная! Помоги ему? Он вбил себе в голову, что гей, а ты ему понравилась! Я вас слышал, - горько усмехнулся, - ему с тобой было хорошо. Не бросай его.
Изображаю смущение:
- Я лишнего выпила и он тоже. Ситуация вышла из-под контроля, я не уверена, что было правильно. Вы мне оба нравитесь, и пока я ничего не обещала Валере.
- Просто попробуй. Не гони его сразу.
Задумчиво тру колючий подбородок, щеки.
Отлично, я готов к мести!
- Сереж, я тебе нравлюсь? Ты меня совсем не знаешь.
- Очень нравишься! Не нужно знать человека, чтобы влюбиться. Если б не он, я бы тобой занялся. Счастлив за друга.
С трудом сдерживаю улыбку на его заявление. Практически признание.
- Поцелуй меня! Один твой поцелуй, и я буду паинькой с твоим другом!
- Шантажируешь? – усмехается тот.
Я киваю головой в подтверждение.
- Здесь? Или отойдем?
Тяну в уже знакомые заросли, чувствую тяжелый взгляд на спине.
Ой, Симка, плакала твоя попа - не видать ей смазки.
По пути готовлюсь, вспоминаю секс, организм реагирует правильно. Останавливаемся под деревцем, Сережа нежно берет меня за плечи и тянется для дружеского чмока. Обвиваю его шею руками крепко (а то еще вырвется раньше времени), губами впиваюсь. Язык внутрь, углубить поцелуй... Отвечает, прижимается всем телом.
Опа! Небритыми щеками еложу по его лицу, в чужое бедро упирается мой стояк.
- Блядь! – крик в предрассветной тишине, способный поднять мертвого.
Вырывается из моих объятий, в глазах ужас.
- Не блядь, а пидар! – шепчу на ушко и несусь к своему защитнику.
Знаю, шел за нами, подслушивал, все видел и все понял.
Кинулся мой герой наперерез Сергею и, хохоча во всю мощь своих легких, спрятал меня за собой.
|
