 Фанфик «Лучи тепла.»
Шапка фанфика:
Название: Лучи тепла.
Автор: Мурка-чан.
Фандом: Axis Powers Hetalia.
Персонажи/ Пейринг: Россия/Америка.
Жанр: Преслэш, Флафф, Фэнтези, Психология, Повседневность, POV, Hurt/comfort.
Предупреждение: ООС.
Рейтинг: G.
Размер: Мини.
Содержание: Америка пребывает в скверном настроении, а Россия ненароком попадает под его горячую руку. История о вечных соперниках. И добре.
Статус: Закончен.
Дисклеймеры: Ни на что не претендую. Все права принадлежат макаке.
Размещение: Скиньте мне ссылку на размещение.
Текст фанфика:
Я первый! Я как всегда – первый! А как же? Я – Америка, я должен быть всегда и везде первым.
Так мне внушают мои хозяева уже очень давно, с тех пор, как я стал свободным от британского гнета…
Чаще я верю, что это и мои мысли.
Сел за стол совещаний. Никого еще нет. Но сегодня я прибежал вперед всех не только для того, чтобы утвердить свое первенство, когда появятся остальные. Хочется побыть одному, вдали ото всех и от обязательств. Просто посидеть и отдохнуть, побыть наедине с собою. Поставить локти на стол и закрыть лицо руками.
В последнее время пахал, как лошадь и… устал. А когда устаю, то осознаю свою немощь. Неприятно. Не хочу сегодня работать. Выходной бы! Хоть один.
- Ню-ню-ню… - вслух негодую. - Как же все достали: умрите все на денек и воскресните завтра! Но…
Я недоговорил, так как дверь резко без стука отворилась, и на пороге появился тот, кого я меньше всего хотел видеть – Россия.
Зараза, напугал!
Смотрит на меня заинтересованно, не здоровается. Значит, услышал меня и потерял дар речи. Удивлен? Осмотрелся вокруг, видимо, решил, что я с кем-то разговариваю. Но я же не Англия, чтобы беседовать с… э-э-э… с невидимками.
Иван убедился, что мы тут одни, потому его беглый взгляд вернулся ко мне. И с чего это он теперь зарумянился? Что его так смутило? Мои слова?
Я уже хотел подорваться с места и заболтать его чем-нибудь, лишь бы он забыл об этом, но он опередил меня. Сделал вид, что ничего не произошло: улыбнулся, как всегда он это делает – скромно, затем махнул рукой в знак приветствия и сел за стол так, словно появился только что.
Меня чуть не затрясло от его приветствия. Почему? И вообще, что он подумал, когда услышал мои слова? И почему решил проигнорировать их? Да, я рад тому, что он не спросил ничего, но все же… Ведь что-то он подумал обо мне, ведь так?
В ответ я тоже успел помахать ему и улыбнуться от уха до уха. На этом все.
Далее атмосфера наполнялась гнетущей тишиной. Боже, пусть остальные придут как можно быстрее! Я… я не знаю о чем говорить с этим человеком. Он смущает меня. Хотя, чем это он меня так стесняет? Не знаю, просто всем своим существом берет и стесняет. Вроде сидит далеко, а такое чувство, словно собою заполонил всю комнату. Жуть.
Иван. Он чаще молчалив, всегда себе на уме и… часто врет! Вернее, он специфически шутит и не говорит, что подтрунил, а я ему верю, как круглый дурак. А когда спрашиваешь, почему не признался, что пошутил, то говорит, цитирую: «Так весело же!» Почему ему весело от этого? Непонятно… в чем тогда смысл шутки, если о ней знает только он?
Например, когда я чем-то поинтересовался, этот мудила раздраженно еще так ответил: «Чтоб ты спросил!» Ну, я и переспросил, а русский рассмеялся. Почему? Я так обиделся на него! Когда пожаловался на него Франции, тот тоже почему-то хохотал, как дебил, но зато потом пояснил, что к чему. Хотя, в чем состоял юмор, я так и не понял.
Злюсь…
***
Я сегодня рано. Замечательно, правда? Могу занять понравившееся мне место, если его, конечно, уже не определили за меня. Хотя, я всегда могу просто переставить таблички.
До заседания еще два часа, но позже приехать не мог – опоздал бы. С уверенностью, что я один такой дурак, залетаю в зал конференций, хотя за миг до открытия двери и уже в процессе слышу голос Альфреда: «Как же все достали: умрите все на денек и воскресните завтра!»
Я подумал, что тут еще кто-то помимо него, потому стало несколько неловко за столь внезапное вторжение. Осмотрелся, надеялся увидеть Англию с Францией (может, это они своими спорами вывели Америку из себя?), но нет – мы одни.
Джонс, на удивление, молчит. Словно я застал его на месте преступления. Чего-то ожидает. Не прыгает, не кричит, что он тут первый и все такое. Что-то не так! Он заболел?
Ладно, фиг с ним. Приветствую и хватаюсь за первый попавшийся стул. От парня веет злобой и раздражением. Чувствую кожей. М-да… обычно он приветливее…
Заседание еще не началось, а Альфред уже зол. Молчу, не хочу активировать эту бомбу замедленного действия.
Сидим… слушаем стрелку настенных часов.
Поглядите, теперь он косится на меня! Я еще ничего ему не сделал, а этот гад уже косится!
- Тебя что-то беспокоит? – буквально вырвалось из моих уст.
***
«Да, ты меня бесишь!» - я хотел огрызнуться, но… лишь вздохнул.
- Не трогай меня, - попросил я.
- А я тебя и не трогаю! – Брагинский еще и издевался.
- Отстань! – теперь требую.
- А вот и не отстану, ха-ха! – точно, прикопался этот русский.
- Что тебе нужно?
Тут Иван замолчал и прищурился. Растянул губы в своей лукавой улыбке. Не к добру. Подпер подбородок рукой и заявил:
- Так я познаю́ тебя, - слишком мягко прозвучало из его уст, а его палец устремился в мою сторону.
Меня в жар бросило: обо мне хотят узнать что-то очень интимное? Даже голова закружилась! Что этот двусмысленный козел имеет в виду под «познать тебя»?! Можно познать жену, мужа, а меня познавать не надо!
Сердце не унималось – колотилось, как сумасшедшее. Я чуть не задохнулся от его наглого откровения!
***
Вижу, меня не поняли. Скорее, совсем не так поняли!
Я даже растерялся от подобного недоразумения.
- Нет-нет, это не то, что ты подумал! – суета меня одолела.
Неловко, теперь примут за извращенца.
- Откуда тебе знать, что Я подумал?! – злился мой вечный соперник.
- Да у тебя на роже все написано! – начал и я гневаться, но обуздал себя. – Ну и фиг с тобой, думай, что хочешь…
***
- Что хочу, то и думаю! – парировал я.
Не хотел сдавать позиции русскому, хотя я уже и забыл, о чем думал. Увлекся спором, цеплялся за каждое слово.
- Воображала! – Брагинский перешел на личности, вот гадина.
Вскакиваю из-за стола, стучу ладонями по нему.
- На себя посмотри! Вечно что-то замышляешь против меня! – пока никого нет, можно и поговорить обо всем, что стоит между нами.
***
Америка заговорил открытым текстом? Замечательно, можно обменяться любезностями.
- А твои помыслы прям так честны! Упасть и не встать! – хорошее начало.
А с чего всё, собственно, началось? А, не важно, уже понеслось.
***
Вот и начались наши «дебаты». Слово за словом, аргумент за аргументом, и в мою сторону полетела бутылка воды. Я в ответ кинул стул, Брагинский – стол. Я же сбил его с ног, потянув за ковер. Эх! Как неуклюже он падает! Медведь, ей-богу…
Это так захватило меня, что… повеселел. Да, подобной «разрядки» мне как раз и не хватало!
- Ха-ха! – я навалился на лежащего русского, прижал к полу. – На обе лопатки!
Как же мне нравится удивление в его глазах. Такое искреннее, как у ребенка. В такие мгновения его даже обижать жалко. Но таким он становится только тогда, когда его обижают! Дилемма…
Я замер, нависая над ним.
***
Чертов ковер! Ах, чертов Альфред! Хотел уже дать в челюсть негодяю, но вдруг увидел, как по-детски загорелись его глаза. В них больше не было прежней злобы. Парень играет. Ссора переросла в мальчишескую потасовку, и я… я не стал его бить по лицу, а рука легла ему на грудь. Как же сильно бьется его молодое сердце!
- Я рад, - думаю вслух.
***
Его ладонь мягко надавила мне на грудь, а голос этого русского взволновал меня своею искренностью. Да, я был уверен в этом. Какое-то поразительное тепло дарили его слова и прикосновения. Я… чуть не обжегся.
- Чему? – да-да, чему-то же он радуется.
Ведь я победил! Я пригвоздил его к полу. И он сдался! Так почему же?
- Тому, что ты рад, не так ли? – отвечал Иван, и я заглянул ему в глаза.
Такие теплые и мирные. Он не притворялся. Россия, конечно, мастер притворства, но не тот случай. Сейчас он показался с другой стороны: скрытая доброта таится в нем. Это тепло нельзя изобразить или подделать, оно либо есть, либо его нет.
- Ты злился и печалился, такой Альфред мне не по душе, - продолжил Брагинский, чем сильнее смутил меня. – Прошу, смейся и впредь, хоть и бесит это меня порой, так, что по зубам дать охота, но это лучше, чем видеть тебя подавленным.
Он прочувствовал мою злобу и просто выбил ее из меня!
Боже, все хотят видеть мои слезы, а мой главный соперник – улыбку. Я так тронут!
А так как мне очень трудно сдерживать свои эмоции, визжу как потерпевший, и падаю на русского, чтобы заключить в объятия и не отпускать, даже если тот будет сопротивляться.
***
Я чуть не оглох от его… «ЭМОций», но чего не сделаешь ради этого дурака? Нет, денег не дам и земли тоже, но тепла и внимания не жалко. Тоже обнимаю, но осторожно, сдержанно, а то еще чего – удушит в руках на высоте своих мега-супер-чувств.
***
Брагинский отвечает мне взаимностью: неуверенно обнимает за бока. Скромняшка! А я не такой!
В общем, на радостях все как в тумане. Он мне дал немного своего тепла, а я теперь готов выдать ему все добро Вселенной за раз! Ха-ха! Хоть это и временное наше перемирие, все равно переругаемся, но таким образом мы еще никогда не мирились. Теперь я так счастлив, что ничто меня не отлепит от этого живого источника радости, пока я не успокоюсь! Ми-ми-ми!
***
Альфред издавал нечленораздельные мяукающие звуки, а я уже страдал от передозировки всего этого «добра». К счастью, дверь отворилась.
- Это еще что за порнография?! – возмутился, судя по голосу, сам сэр Керкленд.
- Где? – тут же засуетился и Франциск.
- Спасите меня от этого любвеобильного американца, - получилось сказать очень спокойно, даже преспокойно. – Насилуют…
***
Я приподнялся, но с Брагинского не слез. Рассмеялся.
- Разве такого изнасилуешь? – подумаешь, «насиловать» и «изнасиловать» перепутал, ну, оговорился малость…
- Только попробуй, - к счастью, русский отшутился.
Или нет?
- Вызов принят! – отшутился и я, и весело прорычав, пощекотал Ивана за бока.
***
- Ай, нет, не надо! - я был слишком обессилен, чтобы терпеть щекотку.
Тем более, Джонс это делал слишком безжалостно и резко!
- Защекотать Россию до смерти! – присоединился и Франция.
Точно моей смерти хотят.
- Что за херня тут творится? Мы разве для этого пришли? – Англия наводил общественный порядок, не подозревая, что этим спасал меня.
***
Но мы не слушались Керкленда, веселились, а он взял, да достал свою волшебную палочку и превратил меня, Россию и Францию в детей. Все в белых одеждах, как ангелочки.
- Ты опять это сделал! – разгневался на него Франциск, указывая на своего врага номер один своим пухлым детским пальчиком. И смешно губки надул.
- Раз ведете себя, как дети, а не мужики, то будете такими до завтра! – накричал на нас мой старый нянь и поставил опрокинутый стол на место.
Россия почему-то заплакал. Видимо, перегнули мы палку – достали. Да и детское естество как-то трепетало и благоговело перед взрослым. Злым взрослым. Я и забыл, что дети остро чувствуют то, что выплескивает душа.
- Стой! Куда? – я хотел поймать Ивана, тот намеревался спрятаться в коридоре.
Но я успел навалиться на дверь и закрыть ее. Уставился на растерянного Россию. Честно, видел его маленьким только на редких картинах, вживую он куда милее.
- Вечно все ломаете… - ворчал Англия, покосившись на нас, сорванцов, и наводя хоть какой-нибудь порядок.
Иван метнулся под стол.
- Да что с тобой? – я за ним поторопился.
***
Никогда не думал, что попаду под это колдовство! Я – ребенок, а откровенное зло от британца давит на меня. Да и Америка с Францией таки довели. Не могу, роняю слезы. Не люблю эту детскую немощь! Хочу быть большим и сильным!
Нужно переждать где-то, и плевал я на это совещание. Америка, что ты делаешь? Отстань!
Но это лишь мои мысли. Ищу место, где можно просто посидеть подальше от чужих глаз. О! Керкленд вернул стол на место. Но за мной по пятам следует Альфред. Ему можно позавидовать – смелый малый. Меня же одолевают призраки прошлого, страхи…
- Поймал! – Джонс меня выследил и напал со спины.
Но я не упал. Чуть зацепил ножку стола, но не ушибся.
Нас обнаружил Англия, присел на корточки и выплеснул весь свой гнев:
- Малышня! Не ломайте стол, бегайте в другом месте! – сказал он и отошел от нас.
Но этого хватило, чтобы прочувствовать его «волну» ярости каждой клеточкой. Раньше я как-то мог бороться с этим, привык как-то, потом этот «сенсор» притупился и перестал причинять боль. Теперь вновь – словно осквернили гневом.
***
Братец, какой же ты злой! Фу, блин, аж меня пробрало! Когда я был маленький в те времена – ты был добрее. Или взрослые просто не обращают на все это внимания?
Россия задрожал. Чувствую – ему просто мерзко. Разворачивается ко мне, прижимается. Ему хочется избавиться от этой мерзости, от чужого зла, потому ищет тепла от меня.
Удивляюсь. Не думал, что он настолько восприимчив к… эмоциям?
- Отдай моего зайчика-побегайчика! – нас нашел Франция и бесцеремонно отобрал Ивана.
Кстати, малыш Бонфуа выглядел несколько старше нас.
- Я знаю, что ему нужно! – он говорил с уверенностью, и обнял русского. – Ему нужно больше любви! Ха-ха-ха!
Я бы уже стукнул ему по голове, но Россия же не раздражался, напротив, успокаивался, смирялся. Даже обидно, всегда думал, что я больше испускаю «лучей любви и добра». Но, как видно, Франциск просто ас в своем деле. Что это значит? Правильно: нужно больше тренироваться! Больше эмоций!
- Я побью твой рекорд по любви! – я бросил вызов французу.
Тот лишь рассмеялся:
- Хорошо, попробуй, но дам фору! Количество любви не прямо пропорционально тому визгу, которое ты создаешь. Любовь чаще молчалива, а если и говорит, то… - тут он подмигнул. - …То говорит глазами или руками.
- Э-э? – тут я почувствовал, как меня схватили за бока и вытащили из-под стола.
Это Англия. На его лице теперь не было и тени зла.
- Что мне с вами делать? Усадить на стулья за стол переговоров, или спрятать с глаз долой до утра? – Арти предоставил нам выбор.
Я обрадовался тому, что он подобрел. Такой братик просто душка! Он приобнял меня, и я почувствовал такое старое знакомое тепло. Ностальгия пробралась в сердце.
Да, у меня был тот, кто обо мне заботился…
- Лучше спрячь нас, а то если Германия начнет кричать на всех подряд, то Россия сойдет с ума и пристрелит гада, - за меня ответил Бонфуа.
- Это было бы хорошо, - размечтался Керкленд, но одумался и, взяв нас в охапку (ага, словно мы сами не дойдем), потащил на улицу к машине.
- Ой, девчата, смотрите! – заметила нас одна из прохожих. – Сколько счастья-то у него! Хорошенькие!
Англия молча добрался до своей машины и забросил нас на заднее сидение, как плющевых игрушек.
- Так «счастья» мои ненаглядные, сидите тихо и ничего не ломайте! – предупредил он, закрыл дверь, подошел к капоту и… вытащил аккумулятор.
Думает, что заведем и уедем? Хотя… мало ли…
Зато потом нас обступили те самые дамы, махали нам руками за стеклом, умилялись. Как же порой приятно быть ребенком. Особенно Франция уделил им много внимания, не скупясь на воздушные поцелуи и прочие заигрывания со слабым полом. Дамы же визжали от восторга, словно в салоне не дети были, а голливудские кинозвезды.
Россия же засыпал сидя, откинувшись на спинку сидения. Франция последовал его примеру, когда дамы ушли. Только он лег, вытесняя меня ногами к Ивану. Вот нахал!
Я же не хотел спать. Совсем стало скучно. Франциск – как маленький принц. Даже во сне он выдавал пафосные позы: то руку откинет, то голову запрокинет, как на фотосъемке. Россия же выглядел обычным ребенком. Да-да! Не взрослым в шкуре ребенка, как Бонфуа, а именно – дитя дитем.
Я порой поглядывал то на того, то на другого, словно сравнивал. Франция – избалованный мальчуган из светской семьи, я, судя по зеркалу заднего вида, деревенский паренек. Хоть сейчас посади меня на забор и дай корзину для яблок. А Россия, он выглядел как… как сирота.
В сердце защемило. Его можно усадить под мостовой с собаками, и он отлично впишется в общую картину.
Сирота…
А был ли у Ивана такой наставник, как у меня? Да, у него есть сестры, но от этого картина выглядит лишь печальней: три сироты.
Я всегда был впечатлительным ребенком, и пусть назовут меня воображалой, но иногда такие мысли, мои собственные мысли доводили до слез.
Я заплакал. Почему Россия выглядит так прискорбно? А раз он так хорошо чувствует людей, улавливает их боли и радости, то… как он стал таким сильным? Как?!
Я задыхался от слез, хотя плакал тихо, успевал только глаза протирать, пока кто-то не поймал за ладонь. Это Иван. Он приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Молчал, но держал за руку.
Его тепло волнами накрывало меня, и я успокаивался. Да, так стало уютно, что захотелось спать. Россия притянул меня к себе, уложив голову на свои колени.
Я и не думал противиться. Этот прибой добра и ласки смывал всю мою грусть. Россия гладил меня по волосам, отчего пробегали мурашки по всему телу.
Да, не останавливайся, гладь меня, это успокаивает.
Я вспомнил слова Франции о «молчаливой любви». Я уже и забыл, как приятна нежность и ласка.
Засыпаю так, как раньше засыпал на коленях у Артура.
Завтра все вернется на свои места, но…
Боже, спасибо за добро…
|
