Апельсин — символ судьбы, фатальной неизбежности, Нового года, а значит — новых начинаний. Его яркий, насыщенный вкус неповторим.

Девушка лишь момент стояла на месте, а затем, решительно открыв двери, ушла. Cнова. Вернувшись в свою квартиру, она было кинулась собирать свои вещи, но, медленно осев на кровать, начала вновь тихонько плакать. Она до сих пор не могла поверить в то, что он ее предал, променял, хоть и знала, что так будет, ведь он всегда был таким.
«Я повсюду вижу тебя! Даже в ней...» — эти слова острой болью пульсировали в ее голове. — Дурак, не нужно видеть... Нужно было просто быть рядом... — снова плач.
Через час рыданий на нее напала какая-то апатия. Она лежала на пастели и смотрела в окно, а по щекам все так же текли слезы, вновь и вновь обновляя дорожки, оставленные их солеными и горькими предшественниками.
«Я не понимаю. Почему я хочу остаться, почему хочу простить и поверить, почему? Понятно, действительно, правду говорят, что когда влюбляешься — разум улетает прочь...» — девушка уткнулась в подушку. Потеревшись о нее лицом, снова повернулась к окну. — «Ты — моя!...но прошу...только останься...»
— Что будет, если я останусь? — cпросила она саму себя. — «Без понятия».
— А если не останусь?
«Его ты точно не увидишь», — от этой мысли сердце предательски кольнуло.
— Ну, почему так?! — от досады крикнула она, прижимая ладонь к месту на груди, где билось сердце. Cнова успокоившись, она вернулась к первому вопросу: «Что же решить...»
«Малыш, лучше жалеть о том, что сделал, чем жалеть о том, чего не было...» — вспомнились вдруг слова отца.
«Правильно ли я поступил? Не важно. Я не мог видеть ее в таком состоянии. И она не простит меня. Что ж Учиха... Ты сам виноват. Надеюсь, она не покинет этот город...» — Саске стоял на балконе и курил. Курил как тогда — в первую их небольшую разлуку. Но сейчас не было бури, не было бессмысленных действий, раздражения или же злости. В нем царила некая апатия. Словно он смерился с тем, что все так и должно быть. — «Надо отвлечься», — с этими мыслями, он набрал номер сотового Удзумаки. Блондин ни в какую не хотел отвечать. Но его машина хорошо послужила сегодня Учихе, так что надо отдать должок.
Спустившись вниз и пройдя мимо ворчащей лифтерши, Саске снова сел за руль автомобиля и тут же замер, медленно закрыв за собой дверь. Ее сотовый. Он до сих пор лежал здесь — на соседнем сиденье. Выключенный, безжизненный, прямо как их отношения. Положив его в свой карман, Учиха завел мотор и поехал за другом. Как он и думал, Удзумаки, пьяный в стельку, до сих пор развлекался в клубе, потеряв счет времени и своим деньгам. От жгучего поцелуя его оторвало дружеское похлопывание по плечу, а затем перед ним предстал Саске во всей своей красе.
— Девушка, думаю, на сегодня ему достаточно, — сказал он, беря стриптизершу за руку и оттягивая ее от Наруто. Как только он понял, что она хочет приластиться и к нему, он с омерзением оттолкнул ее от себя. На сегодня ему хватило. — Наруто, руку видишь? Хватайся и пошли, — непререкаемым тоном сказал брюнет, протягивая ему свою ладонь.
— Учиха, чтоб тебя... Ну почему именно сейчас-то?! — недовольно проворчал Удзумаки, когда его толкал в машину его друг. — Ай, идиот, мне же больно! — гаркнул он, когда Саске слегка пнул его и тот ударился головой.
Примерно с такими же звуками Наруто потом вылезал из машины возле своего дома. Саске пришлось довести его до квартиры и даже открыть ему дверь.
— Сколько ты выпил, дурак?
— Один два... — начал считать блондин и тут же выпалил. — Черт, я сбился! А все ты виноват! — огрызнулся Удзумаки.
— Идиот, у тебя есть свои пальцы, чтобы их загибать, — Саске выдернул свою руку из его и открыл дверь в квартиру. — Топай.
— Тебе тоже спокойной ночи, пупсег, — пробормотал Наруто, плюхаясь на диван и моментально засыпая.
— Кретин, — усмехнулся брюнет и захлопнул дверь.
Возвращаться домой Саске не спешил. Там было тихо. Пусто. Пахло кофе и сигаретами. Она ушла. Ушла и, скорее всего больше не вернется. Но она — его. И он будет всегда рядом.
Так он думал, проходя мимо ее окон. Так и получилось.
День за днем. Неделя за неделей. Они не виделись на лестничной площадке. Они не встречались в коридорах института. Так казалось. Но он всегда был рядом. На его парах, они с Сакурой вели себя так, словно не знали друг друга. Учитель и ученица. Ничего более. Он за спиной Сакуры устраивал разборки с любым парнем, который посмел к ней подойти, и вскоре девушку больше не беспокоили представители противоположного пола. Саске следил по дороге в институт, чтобы она не попала под машину по своей рассеянности. И, к сожалению, чем больше утекало времени, тем грустнее она становилась. Он видел, как она улыбалась, смеялась и забавлялась с близнецами и другими друзьями. Его обуревала ревность — ведь эти эмоции были подарены не ему. Но слегка льстило одно знание. Он видел, что это всего лишь маска. Порой, когда она все же замечала его присутствие, он чувствовал на себе ее полный горечи взгляд.
Но лишь забота на расстоянии. Дистанция стала его клеткой. Простор между ними — ненавистной стеной. Учиха смерился. Но и он изменился. Сакура победила. Запоздало, но победила. Он больше не выносил присутствия каких-либо девушек в своей квартире. Он больше не расслаблялся в клубах — это навевало плохие воспоминания. И он курил все меньше и меньше. Почти бросил. Лишь иногда его губ касалась сигарета. Собирался ли он оставить все как есть? Безусловно нет. Учиха — он и в Африке Учиха.
В тот день Сакура возвращалась вечером с магазина. Она закупила слишком много продуктов и спешила как можно скорее вернуться домой. Забежав в подъезд, она увидела, что двери лифта вот-вот захлопнутся перед ее носом и второпях крикнула:
— Подождите, пожалуйста!
Чей-то кроссовок услужливо не дал дверям закрыться и девушка смогла пройти внутрь. И вот — они одни. Обладателем белого кроссовка с черными разводами оказался Учиха, который стоял, облокотившись о стенку лифта и спокойно смотрел на Сакуру, словно она была цветком в вазе, зрелищем которого приятно насладиться.
Девушка, встретившись с ним взглядом сначала с долю секунды смотрела прямо на него, а затем медленно отвела взгляд и встала боком так, что теперь могла облокотиться о стенку лифта головой. Тишина. Шорох и треск поднимающегося лифта. Двери открылись и она первая вышла из него, на ходу доставая ключи. Снова щелчок. И парень опять один.
Ну, почти один.
— ...последнее время как одинокая все равно... Может опять по карнизу к ней припремся? Хоть былое вспомнит...
— Да легче в одном полотенце прийти.
— Ребят, а вам жить не надоело, а? — как бы невзначай спросил Учиха, открывая дверь в свою квартиру.
Братья были в курсе всего. За исключением самого главного — они так и не поняли причины их ссоры. Но им понравился поступок Учихи в конце. И они не лезли в их отношения. Более того, к Учихе проснулась какая-то симпатия что ли... Тейджи и Ринджи переглянулись и тихо ушли в свою квартиру, ничего не ответив.
«Одинокая, да?»
День прошел. Идея в голове брюнета укоренилась и произрастала с каждым новым рассветом, а он все холил ее и лелеял. Он еще не мог придумать, как ее осуществить так, чтобы Сакура не отвергла. Но, видимо, судьба решила предоставить ему второй шанс.
Темно, хоть глаз выколи. Это редкость, чтобы были какие-то неполадки в проводке — да и здание это совсем новое. Но, тем не менее, света не было почти целый день, даже когда девушка в спешке неслась на работу по лестнице, пытаясь словно нагнать время. И вот — вечер. Неровные медленные шаги. В глазах все плывет и ничего не соображаешь, зато язык развязан хоть куда и смелости на весь мир хватит.
— Да, Сакура, молодец... Тыща баллов тебе... Впервые в жизни ты нап-илась так...сильно...до... — и вот, последняя ступенька, — чер-ти-ков. О, батяня лифт... — проговорила она заплетающимся языком... — ненавижу кварт-ирир-ру напротив... М-м-м... Блин, ключи потеряла что ли...
Раздались неспешные шаги. Тот, кто пришел сюда следом за Сакурой, судя по звукам, остановился, немного подождал чего-то, словно раздумывая, и, подойдя к девушке, посветил ей на сумку телефоном.
— Сакура? — спросил знакомый до боли голос.
— Ох нет... — девушка уткнулась лбом в дверь. — Ик! Мне еще не хватало тебя...черт зеленый... — буркнула она. — Ик!
— Ты что, пьяна? — в голосе явно были нотки удивления и жалости.
— А что, мне нельзя? Ик... — спросила девушка, выловив ключи из сумки и тщетно пытаясь открыть квартиру.
— Ты даже дверь открыть не в состоянии. Пойдем, ты умоешься и вернешься к себе, — Саске взял ее за руку и потянул девушку на себя.
Одно это касание уже подействовало на него, как разряд тока. Он так долго хотел быть рядом с ней... Но нельзя. Он не нарушит своего слова.
Девушка что есть силы резко выдернула руку из его и ответила так четко, как только могла:
— Не надо, я все могу сама... Ик...
— Открывай. Я не мешаю тебе, — усмехнулся брюнет.
— Нет, мешаешь...
— Я просто стою рядом. Не более того.
— Ты мешаешь мне своим приусл...присла...при-сут-с-т-ви-ем, — заплетающимся языком проговорила девушка — она вдруг стала боком и облокотилась о дверь.
— Ну да, а еще тем, что дышу с тобой одним воздухом, — сказал брюнет, нажав на кнопку телефона — подсветка начала гаснуть. Он словно усмехался...над самим собой.
— Ты мня дстал, — буркнула она, — везде ты..! Ик!
Саске увидел, что девушка покачнулась и начала оседать. Поняв, что в схватке «Сакура-алкоголь» победил сон, Учиха поспешно сунул телефон в карман и подхватил девушку.
«То же мне... Пить даже не умеешь», — взяв ее на руки, он с трудом открыл собственную дверь и пронес ее внутрь. — «Твое тепло... Твоя безмятежность... Мы соскучились по тебе. Я и моя пустота», — усмехнулся парень.
Уложив ее на собственную кровать и укрыв одеялом, Учиха тут же вышел, оставив девушку одну на несколько часов. Ровно на столько, сколько длился ее сон.
Она проснулась не из-за боли в голове. Не из-за лучей восходящего солнца. Не из-за того, что ей что-то приснилось плохое. Причиной ее пробуждения стал влажный нос, который, с шумом обнюхивая ее, скользил по коже ее рук и шеи, щекоча.
— Сакура, просыпайся, — донесся до глубин ее сознания чей-то голос.
На лице девушки было странное выражение лица, словно она не понимала, то ли ей морщиться от боли в голове, то ли нужно улыбаться от чьего-то мокрого носа и языка.
«Это еще что..? И почему у меня так сильно болит голова? Ах да...вчера в баре...но как я?!» — девушка резко села на постели, после чего сразу схватилась за голову — боль была ужасной. — Господи, за что!
— Пить в следующий раз будешь меньше, — Саске, собственной персоной, сидел на краю кровати радом с ней, и придерживал милого, пушистого щенка, который во всю знакомился с девушкой, вынюхивая ее и весело виляя хвостом, как пропеллером.
Девушка, услышав этот голос сначала не поверила своим ушам. Но когда боль поутихла, а лицо было по-прежнему скрыто в ладонях, она еле слышно спросила:
— Что ты забыл тут...
— Я здесь живу, — со смешком отозвался Учиха.
Ей показалось, что она ослышалась. Убрав ладони, она осторожно огляделась.
— И что я тут делаю? — резко спросила она, повернувшись к Саске, но, стоило ее взгляду скользнуть вниз, как она увидела чудесное создание черно-белого цвета. Невероятно пушистое, в силу своего возраста, и с небесно-голубыми глазами.
— В данный момент — мучаешься похмельем и думаешь над тем, какое имя дать этому щенку, — ответил он, следя за каждым ее движением. Он машинально смял край простыни в кулаке — ему так хотелось прикоснуться к Сакуре...
— И-имя? — девушка, пребывая в шоке, даже забыла про то, что у нее болит голова и Учиха ее предал.
— Имя, имя, — успокаивающим тоном подтвердил Саске. — Должна же быть у щенка кличка. Надеюсь, аллергии на собак у тебя нет.
— А почему это я должна?! — грозно спросила Сакура, но, посмотрев на щенка, который в руках Учихи так и рвался к ней с преданными голубыми глазами, заглядывая ей прямо в душу, смягчилась и снова, словно на своей волне, прошептала:
— Имя? А где ты его взял?
— Какая разница? Он твой, — сказал Саске, отпустив щенка и встав с кровати. — Завтрак и таблетки — на кухне, — добавил он, уходя в ванную.
Девушка проводила его задумчивым и одновременно удивленным взглядом. При этом она опомнилась, только когда щенок на ее коленях свалился на бок, чем вызвал счастливый смех Сакуры и умиленный взгляд. Девушка взяла щенка за подмышки и потерлась своим носом о его мокрый.
— Какой же ты хорошенький, — радостный нежный смех заполнил комнату. — «Что делать с Учихой...» — задумалась она, когда щенок умостился у нее на коленях — и девушка отметила, что будучи молодым, песик уже довольно большой и тяжелый.
— Может, теперь расскажешь, зачем ты напилась? — спросил Саске, появляясь в дверях. Он был в одних брюках и вытирал голову полотенцем.
— Не твое это дело, — отрезала девушка, обнимая щенка как игрушку, который уже лежал на ее руках как ребенок — лапками вверх.
— Придумала кличку?
— Джеки, — ответила девушка.
— Джек Потрошитель? — Саске посмотрел на щенка. — Ну да, в детстве оно все такое, Вселенское зло, — усмехнулся он.
— Сам ты Потрошитель, — скривилась Сакура. — «И трахатель...»
— Я купил ему мешок еды, так что не забудь.
— Сам его ешь, — ответила Харуно.
Она злилась все больше и больше от мысли, что ей не хотелось уходить из этой квартиры вообще. За месяц, проведенный так близко и так далеко, она поняла, как ей без него тяжело, несмотря на то, что он эгоист и ему было на всех плевать. Но он начал меняться...
— Да, Сакура, ты совсем скатилась. Раньше ты не пила и не грубила беспричинно, — усмехнулся он.
— Раньше не было тебя! — от неожиданности девушка нечаянно сказала больше, чем следовало. Повисла гнетущая тишина. Сакура неуклюже встала с постели вместе с щенком и, немного шатаясь, пролепетала: «Мне пора», — и стала одевать сапоги, уже будучи в прихожей.
— Стой, — Саске тоже вышел в коридор. — Так ты из-за меня напилась?
— Нет, просто неважно себя чувствовала. Всего хорошего, — она встала и быстро взялась за ручку двери, намереваясь уйти.
— Это были твои слова, не ври. — Саске схватил ее за предплечье, как утопающий хватается за соломинку.
— Ну что с того? Разве я не права? Не было бы тебя, я бы не напивалась!
— Ты сама ушла. Но все еще можно изменить, — спокойно сказал он, не отпуская ее.
— Представь, что будучи моим парнем, ты увидел, как я тебе изменила. Что бы ты сделал?
— Я бы убил того ублюдка, — не задумываясь ответил Саске.
— Да? А ты простил бы меня, зная, что я была с другим?!
— Ты бы не посмела этого сделать. А если бы и посмела, то была бы не лучше тех «подстилок», что были до тебя.
— Тогда почему ты это сделал? Ты думаешь, я кукла, что ли, которая будет молча и беспристрастно ждать хозяина?!
— Я не отдавал отчет своим действиям. И я не считаю тебя куклой. Поэтому я позволил тебе уйти тогда.
— Ну так вот теперь расплачивайся. Может, в следующий раз, когда у тебя появится девушка, ты будешь думать серьезнее.
«Дура, ты же хочешь с ним остаться... Он же парень, у них другой механизм».
— Единственная девушка, которую я вижу рядом с собой — это ты.
— Скажи мне, — начала она, развернувшись к нему лицом и пристально вглядываясь в его глаза, — скольким ты это говорил, и сколько будешь говорить мне, трахая другую?
— Прекрати. Неужели ты не знаешь меня? — Саске с шумом оперся двумя руками о входную дверь по обе стороны от девушки и продолжил говорить с опущенной головой. — Ты сама говорила, что я ублюдок, поддонок, сволочь... Так скажи мне, почему тогда скотина вроде меня сейчас стоит здесь и говорит тебе все это?
От удара его ладоней о дверь Сакура невольно вздрогнула, но продолжала молчать, смотря на то, что происходит с ним.
«Он страдает... Действительно, страдает... Неужели он понял?»
Повисла гнетущая тишина. Саске уперто ждал ее ответа и не желал терять эту долгожданную близость с ней.
— Я...я не знаю... — прошептала она, действительно не зная, что ответить.
— А я знаю. Я больше не намерен тебя отпускать. Я же вижу. Я не слепой, Сакура. Ты хочешь вернуться.
— Хочу, — вдруг честно ответила девушка, — но поступив так раз, ты сделаешь это еще.
— Ты уверена в этом? — с усмешкой в голосе спросил он.
— Я боюсь этого...
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Услышав это девушка взглотнула и, сказав: «Просто, больше не хочу рисковать, не тот я человек, чтобы верить в удачу», — она развернулась и снова взялась за ручку.
Но Учиха ее не отпускал. Он обнял Сакуру, вместе со щенком, прижав крепко к себе. Чувствуя биение сердец друг друга и не говоря друг другу ни слова. Так они и стояли в тишине.
— Я хочу тебе поверить. Не представляешь как...но еще одного раза я не выдержу... — ответила девушка, смотря на дверь и попеременно сглатывая тяжелый ком, застрявший в горле.
— Повод купить мне наручники, — усмехнулся Саске в своей манере. — А если серьезно, то я уже тебе сказал. Еще одного раза не будет.
Сакура невольно сама усмехнулась. Но было видно, что девушка в замешательстве — словно она никак не ожидала такого поворота событий.
«Наручники!!!» — Саске и не подозревал какой дьявол родился в душе его ангела.
— И все же, ты осталась... Я рад, — добавил он, осторожно убирая ее руку с дверной ручки.
«Он осторожен...с каких это пор? И все-таки, я тоже выиграла, по-своему...»
Одно лишь прикосновение его пальцев, а уже только от этого по телу прошлись точечные теплые заряды.
— Отпусти Джека, — приглушенным голосом сказал Учиха, разворачивая ее к себе лицом и заглядывая Сакуре в глаза так, словно он хищник перед своей жертвой.
Девушка опустила щенка и с опаской взглянула снова на Учиху. То, что он собирался сделать, ей вполне было ясно, но почему-то страшно. Вот только чего она боялась, она еще не понимала.
Саске уловил страх в ее глазах. Он не был этому удивлен. Это его наоборот, даже раздражало. Проведя ладонью по щеке Сакуры, он подошел к ней еще на шаг — совсем вплотную.
— В чем дело?
Опять в голове всплыло воспоминание. Вот, он весь довольный собой с наглой улыбкой — он только что прекрасно развлекся. Теперь следующая картина — он, улыбаясь, целует девушку, которую вообще впервые в жизни видит. От его прикосновения у Харуно сейчас была какая-то неприязнь...
— Сакура, хватит смотреть на меня как на зверя, — Учиха нахмурился — ему совершенно не нравился ее взгляд. Словно он ее ударил и собирается сделать это вновь.
— Нет, я не могу сейчас...не надо... — попросила она.
— А-а-арх... — почти зло выдохнул Саске, придавливая ее к стене и приближаясь к ее губам, чтобы поцеловать.
Но перед девушкой словно застыли те воспоминания. Что он касался другой в то время, как у него была она... Сакура отвернулась, не говоря ни слова.
Внезапно, она ощутила его пальцы, жестко сжавшие ее подбородок и с силой развернувшие ее лицо к нему. Его глаза прожигали насквозь своим холодом и клокочущим внутри него гневом. Он показал слабину, она посмела увидеть его сторону, о которой мало кто знал. Он привязался к ней и теперь знал, что она это понимает. Но он не любил быть на привязи. Единственный, кто из них будет подчиняться, так это она.
— Что ж, Сакура. Напомни мне, какая ты сладкая, — усмехнулся он, прикусывая ее губу и немного оттягивая.
— Не хочу ничего тебе напоминать! — вдруг закричала она, резко давая отпор и толкая в грудь. Сейчас она была похожа на разъяренного зверя. — Не буду, слышишь?! Не зли меня, Учиха, слышишь?! Не глумись над моим доверием к тебе, хотя ты его и так довольно подорвал!
— Позволь тебе напомнить, что ты — моя девушка, Сакура, — отчетливо произнес он, словно чеканя каждое слово. — Я — твой парень. Я имею полное право целовать тебя, — теперь он держал ее за запястья, сильно сжимая их. Саске смотрел ей в глаза так, словно ни капли не сомневался в своей правоте.
— Да?! Тогда какого черта мой парень целовал другую, когда у него была я?
— Ты? Была у меня? Да ты холодна, как лед и даже хуже бревна. Только и знаешь, что защищаешь свою драгоценную девственность! — больше всего его злило то, что он изменил ей из-за нее же.
— Нет, Саске, это ты хуже бревна!! Нет чувств, понимаешь?! — издевательски спросила девушка, выдергивая свои запястья. — Ай, вот незадача, я бесчувственный! И это я еще бревно?! Ха! Ты крЕтин, Саске, и я говорила почему! Ты даже не дал мне привыкнуть к тебе! Но нет же, нашему принцу на крутой машине нужно все и сразу! Знаешь, не бывает такого!
— Ты? Привыкнуть ко мне? Не смеши! Да ты все вечно подделываешь под себя! Стараешься во всем командовать!!! Ах бедняжка, не выносит она курева! Если ты так пыталась привыкнуть, то почему моя зажигалка просвистела вниз с седьмого этажа?! Не подскажешь?! — почему-то он вспомнил именно этот случай, а не то, как она раскрошила дорогущие сигареты и выкинула целый блок.
— Да, не выношу! Или позволь спросить, я что-то делаю, что вредит твоему здоровью?!! А?!! Ну же!!! Скажи!!!
— Знаешь, порой ты бываешь такой стервой, что мне так и хочется ударить тебя! — рявкнул Саске и, не давая ей сказать еще что либо, больно впился в ее губы, с силой раздвигая их и проникая языком внутрь — он знал, что еще чуть-чуть и точно ее ударит, поэтому — им обоим лучше помолчать.
Вдруг, к привкусу ее губ примешался странный солоноватый. Саске посмотрел на девушку, не прекращая жесткий поцелуй, и увидел слезы, рождающиеся в ее глазах и стекающие по ее щекам горьким потоком. Узрев сию картину, он отстранился.
— Ну что ты ревешь? — тихим, примирительным тоном спросил он, когда их поцелуй закончился. Он пригладил ладонью ее щеку, стерая эти слезы, и снова коснулся ее губ. Кончиком языка он медленно очертил их контур, блаженно закрыв глаза, так, словно это доставляло ему неимоверное удовольствие.
Затем, он услышал шмыганье носом и почувствовал подрагивание ее плеч.
— Хочу — и реву, — ответила она, всхлипывая, но, как бы ей не хотелось, увы, получилось, что она все же касалась его рта.
— Ребенок, — насмешливо прошептал он так же ей в губы.
Девушка вдруг как-то резко и как-то очень необычно прервала его ласки — она положила ладонь ему на рот и отвернула его лицо от себя. — Сам не лучше... — буркнула она.
С Саске стало происходить что-то странное. Его плечи слегка начали подрагивать, а сам он издавал какой-то приглушенный звук, отчего ее ладошке стало щекотно. Когда она убрала свою руку, то выяснилось, что Учиха во всю смеялся.
— Ты такая стерва, но такая милая, — он оперся рукой о стену в нескольких сантиметрах от ее плеча и продолжал смеяться. Когда она заглянула в его глаза, то увидела в его взгляде не только оттенки надменности и присущего ему эгоизма, но и веселья. Искреннего веселья.
Все еще посмеиваясь, он привлек девушку к себе за талию и снова приник к ее губам, а Сакура почувствовала, что он что-то беззвучно говорит.
«Моя».
Вся эта ситуация с весельем Учихи так удивила девушку, что она даже не сопротивлялась, а сцена с той проституткой уходила на задний план. Руки девушки медленно поползли по его груди к плечам и впервые за все время она расслабилась. Как так она могла без этой скотины? Но тут произошло что-то не очень обычное, даже Сакура была в шоке от того, что говорила:
— Слушай сюда... Если я увижу тебя еще раз с кем-то или узнаю...Саске... Копай могилу...понял? — cпросила она, схватив его за ворот и притянув еще ближе (хотя куда уже ближе) к себе.
— Хм... — правый уголок губ Учихи приподнялся в ехидной усмешке и он положил и вторую свою руку ей на талию. — Как мы страстно заговорили. Мне даже нравится, продолжай.
— А ты что, только так и понимаешь? Только по жесткому? — удивленно вздернув бровью, спросила Сакура, немного нахмурившись и посмотрев ему на губы. — «Мне кажется, я сплоховала... Я снова так близко к нему...»
— Ты собиралась быть дрессировщицей, — усмехнулся он. — Но я не собираюсь тебя слушаться. Однако, — он приложил свой указательный палец к ее губам, не давая ей его перебить, — я сдержу свое слово.
— Не нужно делать мне одолжений, понял?
— Я никому и никогда не делаю одолжений, поняла? — в таком же тоне ответил он ей, едва касаясь ее губ своими.
— Знаешь, а я ведь имею полное право наказать тебя, — девушка немного отклонялась назад, пока не почувствовала затылком стену. — «Блин».
— Интересно, и как же ты собираешься это сделать? — как только прозвучало последнее слово, его губы вновь начали забавляться с ее.
Сакура видела до боли довольную морду Учихи. Резкий толчок — и девушка, воспользовавшись его замешательством, вырвалась и побежала на кухню.
Саске со стуком облокотился двумя ладонями о стену и, набираясь терпения, с шумом выдохнул. Он смотрел вниз, но затем медленно повернул голову в ту сторону, куда она ушла и, оттолкнувшись от стены, направился недовольно за ней.
— Са-ку-ра, — растягивая по слогам ее имя, произнес брюнет.