 Фанфик «Без пути | Глава 12»
Шапка фанфика:
Название: Без пути
Автор: Еретик
Бета: Zastyp
Фандом: League of Legends
Персонажи/ Пейринг: свой персонаж/Иерихон Свэйн
Жанр: AU/романтика/эротика
Рейтинг: N-17
Дисклеймеры: Riot Games
Размер: миди
Содержание: Жизненный путь и выбор младшего призывателя Зэлеи, приключения и выбор, встающий всегда, рано или поздно
Статус: в процессе написания
Размещение: с разрешения автора
Текст фанфика:
— Они согласились на матч. Я сумел убедить Совет в том, что это наиболее верный выход из сложившейся ситуации. — Мужчина, судя по мантии, старший призыватель, устало потер шрам на левой щеке.
— От этого матча зависит её судьба, не так ли? Вы ставите её на кон, учитель? — еще один старший призыватель, на вид помоложе первого, удивленно прищурился.
— У нас нет выхода. Или всё или ничего. Если мы будем тянуть, эта волокита просто её сожрет. И она должна участвовать. На этом настояли эти чертовы демасийцы.
— Но она не успела поучаствовать ни в одном бою! Даже тренировочном! — вклинилась в разговор женщина-призыватель, стряхнув с плеч серебристые волосы.
— Мы будем рядом. К тому же, думаю, у вас нет сомнений в том, кого она призовет. Иерихон позаботится о ней.
— Как скажете, учитель. Мне позвать её? — призывательница коротко поклонилась наставнику.
— Да, причем как можно скорее. Нам нужно подготовиться. Жду вас в третьем Зале Призыва. — Тот, кого называли учителем, сверкнув светящимися глазами, растворился во тьме. Двое оставшиеся, мужчина и женщина, переглянулись и быстро покинули помещение.
Для нее менялся лишь цвет неба — свою постель Зэлея покидала с первыми лучами рассвета, повинуясь приказу, проходила до тошноты уже знакомый путь к покоям Совета, садилась в единственное, стоящее посреди залы кресло и начинала говорить. Вопросов было слишком много, чтобы упомнить их все, ноксианские и заунские призыватели больше интересовались ее успехами, нежели интригами собственного государства или союзного государства. Демасийцы — наоборот. Любой вопрос нес подоплеку, каждое слово ставилось если не под сомнение, то уж точно разбиралось на частички, исследуясь на двойной смысл, ложь и прочие, не слишком приятные составляющие. Девушка была слишком бесхитростна, пожалуй, ее можно было бы счесть находкой для шпиона, но ее язык буквально костенел, стоило завести разговор о правителе Ноксуса или о ее там нахождении — неважно, кто спрашивал. Советница Колминай подумывала применить к призывательнице несколько более грубые меры воздействия, вплоть до разрешения настойчивым демасийцам частично погрузиться в сознание ученицы Илайи... Однако, возроптало большинство — Заун, Ноксус, объединенные возмущением, не позволили совершить попирающую все договоренности процедуру, тем более, в угоду явным оппонентам государства, нежели радетелям едва восстановленного нейтралитета.
Небо становилось серо-голубоватым, с клочковатыми штрихами облаков, — тогда ее отпускали, но всякий стремился поймать девушку на галерее, в саду, даже в ее личной комнате... Кто-то довольно искренне пытался поддерживать, кто-то давал советы, а кто-то попросту пытался воспользоваться обстановкой, более располагающей к беседе, чтобы задать еще раз вопросы, на которые призывательница отказалась отвечать или же ответ попросту не устроил.
Когда небо начинало набираться палитрой темно-лиловых красок, постепенно растворяющихся в густой черноте, она устало опускала засов, падая ничком на постель, чтобы побыть наедине с собой хоть несколько минут, прежде чем ее снова кто-то потревожит, поведет куда-то или доверительно поскребется в дверь.
Наставник пока не заходил, его Зэлея видела всего один раз по возвращению, в той самой зале, среди собравшихся призывателей старшего ранга и Совета. Ему не полагалось задавать вопросов, ибо к нему их было не меньше. Однако, девушка с удивлением заметила рядом с ним еще несколько фигур, внимательно следящих за ее словами — в одной она узнала Миту, ту самую, что вышла на связь в Ноксусе. Остальных она попросту не знала, но могла бы поклясться, что, узнай она имена, память услужливо открыла бы уголок с запомнившимися навсегда страницами демасийского досье на ее наставника.
Звезды на плаще ночной блудницы начинали бледнеть — и Зэлея, вновь презрев постель, замирала в кресле, пододвинутом к самому окну. Она отчаянно желала, чтобы ее мысли приняли материальную форму, стали птицами, способными достичь цитадели, единственной освещенной в ночи комнаты, опуститься в раскрытую ладонь и стать доступными человеку, для которого они были рождены.
Иногда она казалась самой себе бесполезной и абсолютно беспомощной, но, припоминая рекомендации Иерихона, хотелось побороться за свои права и желания. А хотела она одного: вернуться.
Дверь в комнату Зэлеи распахнулась мощным порывом ветра. В следующее мгновение внутрь вошла призывательница, в которой Зэлея почти мгновенно узнала Миту Керз, ученицу Илайи. В обычно надменном взгляде среброволосой женщины читалось сочувствие.
— Собирайся. Учитель ждет. Пора вытаскивать тебя из этой войдлинговой задницы. — Мелодичный голос Миты стряхнул напавшее на Зэлею оцепенение.
Девушка перевела взгляд на вошедшую — не нужно было гадать, чтобы знать — юная призывательница совсем недавно орошала слезами подушку. Да и выглядела она немного замученной, бледной, похудевшей еще больше.
— Куда? Зачем? — даже протест, если это был он, вышел весьма неубедительным. Зэлея неуверенно соскользнула с кресла и подобрала сползший с худенького плечика ворот скверного безликого платья, какие предпочитали отшельницы или просто безвкусно мыслящие обывательницы. Мантия, позабытая и мятая, висела на спинке кровати. — Я знаю, что Илайя — человек действия, но, боюсь, пытаясь защитить меня, он подставляет собственную шею. Как и... Неважно. Отдайте меня демасийцам, они все равно явятся по мою душу, днем ли раньше или позже... Лишь бы... Снова неважно. — Пересохшие, почти бесцветные, потрескавшиеся губы шелестели еще что-то, больше походящее на разговор с самой собой.
— Отставить! Ты ноксианка или шаловливый демасийский пуделек?! Подняла зад, одела свою мантию, причесалась и чтобы через пять минут передо мной стояла достойная представительница нашей родины! Наставник приказал тебе явиться к нему и либо ты сделаешь это сама, либо я поволоку тебя за шиворот как котенка!
Зэлея закусила губу, ощущая жгучее желание огрызнуться. Ей казалось, что любое ее движение, любое слово нанесут больше ущерба, нежели пользы — и без того проклятый дар, со слов наставника, едва не развязал очередной ужасающий конфликт, и черт бы с ними, с демасийцами, но погибали и ноксианцы...
Однако, девушка подчинилась, передвигаясь, как голем, она стащила платье и неуклюже влезла в мантию. Не с первой и даже не со второй попытки вид призывательницы стал достойным. Мита рывком одернула подол, ловко стянув утяжку шнурка на спине. Пряжка широкого пояса гулко лязгнула, гребень в пальцах чуть не прыгал, раздирая огненно-рыжий колтун. Зэлея злилась и шмыгала носом.
Отведенные пяток минут иссякли, обе призывательницы покинули келью и отправились к залу призыва. Первая шла порывисто, гордо вскинув голову — вторая, спотыкаясь, сутулясь и путаясь в подоле.
Коридор, ведущий к третьему Залу Призыва встретил призывательниц гулкой тишиной. Двустворчатые двери распахнулись, приветственно приглашая их войти. Первое, на что наткнулся взгляд Зэлеи: три фигуры, стоящие почти в центре помещения. Наставника она узнала почти сразу, его тяжело было не узнать. Рядом стоял мужчина помоложе, тоже одетый в мантию старшего призывателя. Но всё внимание девушки было приковано к беседующей с наставником фигуре, одетой в украшенное черными перьями одеяние. Знакомая, военная выправка, посох с набалдашником в форме головы ворона и красноглазый ворон, сидевший на плече, без сомнения указывали на личность этого человека. Заметив появление призывательниц, Илайя развернулся к ним, слабо улыбнувшись при виде Зэлеи. Иерихон же, скользнув по ней полным сочувствия взглядом, подбадривающее кивнув, исчез.
Она, было, рванула вперед, беспомощно вытянув руку, но резко замерла под не совсем понимающими взглядами собравшихся. Стало неловко и стыдно. Каким бы близким человеком не был Илайя, остальных она едва знала, и так вести себя в их обществе не следовало. Подойдя к наставнику, она заглянула ему в глаза, не задавая вопросов, не интересуясь и ничего не прося. Рядом было спокойней. Илайя был жив, материален и даже снисходительно улыбался, что мог позволить себе лишь человек, совершенно не собирающийся на тот свет. Само то, что все они собрались в зале призыва, настораживало. Зэлея не участвовала в бою, даже издали не видя этого действа и чураясь навязываемых предложений, удовлетворяясь ожиданием и созданием миньонов. Она ждала не зря — теперь-то это было известно точно. Она получила много больше, чем многие.
— Итак, призывательница Зэлея, моя четвертая ученица и самое неуклюжее, наглое и упрямое создание этого мира. Я уж тебя заждался.
Илайя ухмыльнулся, и махнул рукой в сторону более молодого призывателя.
— Знакомься, это Карлос, мой второй ученик. С Митой, твоей предшественницей, ты уже, как вижу, пообщалась.
Мужчина приветственно кивнул девушке и перевел взгляд на наставника, ожидая продолжения. И оно последовало.
— Совет принял решение. В частности, этому поспособствовало содействие нашего милейшего Главнокомандующего... Будет проведен матч между конфликтующими сторонами. Мы против псов Демасии. Если мы одержим победу — их обвинения признаются недействительными. Ты сохраняешь статус призывателя среднего ранга и все соответствующие привилегии. В том числе: участие в матчах, продолжение обучения у меня, возможность дальнейшего роста и, — тут тон голоса Илайи изменился, — свободу передвижения. Если же мы проиграем — ты попадаешь под арест со всеми вытекающими. Сомневаюсь, что ты сможешь еще увидеть Институт, Ноксус и всех, кого ты так или иначе знаешь. Мы бы провели это сражение без тебя, на твою защиту встали многие могущественные призыватели Ноксуса и Зауна... Но таково условие Демасии и Совета. Завтра, в полдень, ты будешь участвовать в своем первом и, я надеюсь, не последнем бою на Полях Правосудия. Вместе с тобой будет сражаться Мита, Карлос, один мой коллега из Зауна... и я. Да, знаю, навыков у тебя нет, но, думаю, избранный тобой чемпион с лихвой покроет это своим опытом.
Девушка закивала, — не то, чтобы она все хорошо поняла, в голове осели далеко не все слова, а редкостная избирательность восприятия оставила самое мрачное, самое скверное — в итоге, в глазах заблестела новая порция слез.
— Я сделаю, наставник, я правда сделаю все, как нужно, лишь бы... — язык был вовремя прикушен, хотя призывательница все равно услышала язвительный смешок Миты за спиной, — и все же... Расскажите мне, почему именно моя хилая персона? Ваша ученица так же отличается нестандартным подходом к призыву и контролю, но конфликта не провоцирует, — Зэлея торопливо смахнула капельки с ресниц и попыталась придать лицу серьезное выражение, подобающее «ноксианке, а не демасийскому пудельку». — Меня не воспринимали не то, что всерьез, меня вообще не воспринимали столько лет — бросали, как не породистого щенка с рук на руки, без сожаления, словно я — пустышка. А теперь едва не во главу ноксианского заговора ставят. Зачем, наставник, ты отправил меня в Ноксус? Было ли это так необходимо? — голосок, хоть и не повышался, но ощутимо давил, словно девушка и в тембр звучания умудрялась вложить свой стихийный дар.
Повинуясь безмолвному жесту Илайи, Карлос и Мита вышли, оставив ученицу и наставника наедине. Старший призыватель приблизился к девушке. На лице его не проявилась никаких эмоций, только глаза вспыхнули и засветились еще ярче, чем обычно. Широкая ладонь, украшенная перстнями, легла на лоб призывательницы.
— Обнажи свой разум, Зэлея. Познай себя.
В этот момент девушка словно потеряла сознание. Вокруг была тьма, непроглядная тьма, но её не покидало ощущение, что нечто, некто тянет еще за руку. Резкий удар... и в глазах прояснилось.
Зэлея обнаружила себя на вершине разрушенной башни над морем на скале, почти съеденной кустарником, с витой лестницей, наполняемой поющими порывами ветра. Она представляла себе ее такой, какой ее описывал отец, рассказывая сказки на ночь, там он нашел браслет, который подарил матери, а та — Зэлее. Одета она была в простенькое серое платье, очень скромное, как у послушницы, еще больше подчеркивающее ее хрупкость. Везде вокруг, куда бы она не кинула взгляд, бушевало безграничное море.
Илайя стоял рядом. Но теперь он выглядел несколько иначе. На вид более бодрый, словно скинувший с десяток лет, он был облачен не в свою обычную черную мантию, а в простую свободную одежду, кою можно было встретить на обычном горожанине. Седина исчезла, шрам с щеки — тоже. Но самым необычным изменением были его глаза. Они стали... простыми. Человеческие глаза темно-зеленого цвета. Во взгляде читалась мудрость, знание... и усталость. Такие глаза бывают у того, кто уже сам не рад тому, что узнал когда-то.
— Твой мир... Твое сознание. Признаюсь, необычно. Хотя, вполне ожидаемо.
Наставник окинул взглядом раскинувшееся вокруг море и развел руки в стороны.
— Твой дар... Видишь ли, Зэлея, ты обладаешь огромной, просто потрясающей сознание мощью... Но она абсолютно стихийна. Я не знаю, каким закономерностям подчиняется эта сила, и вряд ли когда-либо узнаю. Твои успехи... По отзывам твоих учителей, я поставил тебя ниже, много ниже обычного призывателя. И даже дар дирижера не спасал твое положение. Но я всегда предпочту проверить самостоятельно, чем поверю чужим словам. Я взял тебя в ученицы и увидел в тебе то, что не увидели другие. Оставалось найти способ это пробудить. Мита... Её сила слабее, но гораздо более изящна. Если хочешь, себя ты можешь сравнить с армией, большим войском, которое медленно идет к своей цели, сокрушая всё на своем пути. Но не стоит особо этим гордиться. Даже самое большое войско можно уничтожить быстрыми, мощными атаками, избегая ответного удара неповоротливой армии.
Мита же... Да, кавалерия, отлично подготовленный отряд высококлассных всадников. Они быстры, хитры, могут нанести сильный, точечный удар и отступить, затратив гораздо меньше сил, чем большое войско. Так вот... Мне нужно было найти что-то, что пробудить твою силу, позволит тебе развиваться дальше. Твое отправление в Ноксус... Считай, это был тычок пальцем в небо, слепая удача, риск, догадка, основанная на домыслах, предчувствие, интуиция... Как видишь, я не ошибся. Да, я не рассказывал тебе об этом. Но тому есть причина. Гордыня, которую ты могла бы взрастить в себе, привела бы тебя к гибели. Сейчас же... Ты имеешь шансы, причем очень большие.
Зэлея обхватила дрожащие плечики руками, словно защищаясь. Она казалась тонкой серебристой черточкой на фоне бушующего, потемневшего, почти слившегося с низким небом, моря. Рыжие вьющиеся пряди пламенем рвал ветер, они бились в его потоке, будто и в самом деле были огнем. А за спиной... Робко, изломом, мерещились едва расправленные крылья. Девушка плакала, безмолвно, позволяя крупным каплям застывать на изгибах чуть сомкнутых ресниц, а потом падать куда то в бездну под ногами.
— Я осознаю себя лишь тогда, когда Иерихон рядом... — едва слышно откликнулась призывательница, — Тогда я перестаю находиться здесь, — она повела тонкой рукой в сторону беснующейся стихии, — Я перестаю быть одна.
— Тогда действуй! У тебя есть шанс! Используй свою волю! Ты хочешь быть рядом с ним? Тогда вперед, перегрызи горло любому, кто встанет у тебя на пути.
Образ, под которым в мире Зэлеи пребывал Илайя, изменился. Теперь, вместо мужчины находилось черное облако беспросветной тьмы, окружающее яркий стержень воли. Две синие точки, на том месте, где должны были быть глаза, испускали яркий свет, пронизывающий девушку насквозь. Сгустки теней то и дело отрывались от зловещей фигуры, принимая вид черных птиц и почти мгновенно исчезая. Илайя наклонился к Зэлее.
— Сила и честь. Я сделал для тебя всё, на что был способен. Иерихон Свэйн — тоже. Дело осталось за тобой. Кто ты? Воин? Или беспомощная жертва?
— Я буду тем, в ком он нуждается более всего... — не задумываясь ответила девушка и слезы истаяли, уступив место прояснившемуся, холодному взгляду. Исчезла наивная детскость, черты лица заострились, — и видение начало сворачиваться в гигантский вихрь, сминая и башню, и скалу, смазывая небо и смешивая его с морем окончательно. А потом наступила тьма, разорванная светом зала призыва.
|
