Название: Зеркала и лица Фандом: Гарри Поттер Автор: Миссис Х Бета. Орфография и пунктуация: Критик Гамма. Стилистика: HallowKey Персонажи/ Пейринг: Лили Эванс/Северус Снейп; Лили Эванс/ Джеймс Поттер, Петуния Эванс, Сириус Блэк, Ремус Люпин, Питер Петтигрю, Люциус Малфой, Нарцисса Блэк Жанр: приключения, романтика Предупреждение: детство героев Тип/Вид: гет Рейтинг: R Размер: макси Аннотация: Лили одиннадцать, жизнь её полна ярких впечатлений. Всё в первый раз - Школа Волшебства, дружба с волшебниками и конечно же, самое первое и светло чувство - любовь. Глава 1 Проклятая мельница Глава 2 Первый солнечный зайчик Глава 3 Просто так... Статус: в работе Дисклеймеры: все права принадлежат Д. Роулинг. Ни на что не претендую. Размещение: размещайте, если есть такое желание. По возможности - уведомляйте автора
Текст фанфика:
Глава 1 Проклятая мельница
- Ну сколько, скажи на милость, можно торчать перед зеркалом?! Строгий голос Петунии заставил Лили отскочить от трельяжа. У отражения там, в сверкающей загадочной глубине, был забавный, обескураженный, одновременно обиженный и возмущенный вид. - Разве можно быть такой тщеславной, Лили? – укорила Петуния. - Я не тщеславна! - Люди, лишенные тщеславия, не таращатся на себя в зеркало по целому часу. - Вовсе и не по часу, Туни. И вообще…я не на себя смотрела. - А на кого же тогда? – изобразила заинтересованность сестра. – На Кровавую Мэри? Лили раздосадовано встряхнула головой. Стоило ли пытаться объяснить сестре свою зачарованность зеркалами? Лили казалось, что там, за копией точно такой же комнаты, совершенно другой мир. Каждый раз, оборачиваясь к зеркалу, она надеялась хоть краешком глаза заглянуть в иное измерение. Чем дольше стояла она перед зеркалом, тем больше её «затягивало»: тайна, неизвестность, а не собственное отражение в нём. Созерцая двойника с точно такими же тугими косичками, в точно такой же школьной форме, Лили задумывалась – кому из неизвестных ей существ выпала роль изображать её: ходить, как она, улыбаться, как она. Наверняка у той загадочной личности за стеклом другой характер, привычки и вкусы. Другая жизнь. Загадочная, увлекательная, необычная. - Лили! – теряя терпение, вскричала Петуния. – Ты твердо решила опоздать в школу в первый же день?! - Я уже готова, - вздохнула девочка. – Пошли. В дом номер № 4 на Бирючиновой аллее Эвансы переехали недавно. Лили с наслаждением ходила по новым половицам, разлинованным солнечными лучами, словно свежая, ещё пахнущая типографией тетрадка. Ей нравилось проводить ладонью по перилам лестницы, едко пахнущим лаком и полиролью; касаться каминной полки, переставлять на ней различные безделушки. Она получала удовольствие просто от того, что бежала вприпрыжку через холл на кухню, откуда распространялся аромат кофе. - Ты можешь ходить спокойно? – фыркнула Петуния в спину Лили. - Ходить вприпрыжку для Лили - это вполне нормально, - улыбнулся отец, подмигивая своей любимице. - Почему опять не спустилась вовремя? – строгий голос матери словно компенсировал попустительское отношения отца. – Проспала? - Опять перед зеркалом вертелась, - донесла Петуния. Лили, остановившись в дверях кухни, переступила с ноги на ногу. - Лили! – продолжала выговаривать мать. – Бери пример с сестры. Петуния никогда не опаздывает. Она ведь не сможет всю жизнь за тобой следить! - Да, мама. - Ешьте аккуратней, девочки, - предупредила миссис Эванс. – Переодеваться нет времени. Лили! – мать обернулась к младшей дочери, уже потянувшей к себе тарелку с выпечкой. – Ничего не забыла? - Но мама! Если мы начнем читать молитвы, есть будет уже некогда! Петуния, сложив руку перед собой, уже бормотала какой-то псалом. Лили испытала огромное желание пнуть дражайшую сестричку. Лицемерка! Но вместо этого девочка чинно сложила руки перед собой и успела прошептать «Аминь» со всеми вместе. - Билл, ты отвезёшь девочек? – обратилась Роза Эванс к мужу после завтрака. - Конечно, - кивнул отец. Поднявшись из-за стола, он привычно «клюнул» жену в щеку, изображая поцелуй. Девочки, схватив салфетки, поспешно промокнули рты. Завтрак был окончен. Денёк обещал выдаться погожим. Солнце светило ярко, отпуская солнечных зайчиков погулять в аккуратном садике, где миссис Эванс успела разбить цветник. Табличка с номером четыре на двери нового дома Эвансов тоже ярко сверкала под солнцем. Мать махала им с порога до тех пор, пока они не свернули с Бирючиновой аллеи. - Волнуетесь? – улыбнулся отец девочкам. - Нет, - ответила Лили. - Не очень, - сказала Петуния. В отличие от младшей сестры она далеко не так легко заводила знакомства. Хоть Лили и рыдала, словно глупая корова, когда Эвансы покидали родной городок, она быстро забыла старых друзей ради новых знакомых. У Туни так не получалось. Хотя бы потому, что новых друзей у неё пока не было. - Постарайтесь подружиться с кем-нибудь, - напутствовал мистер Эванс. - Да, папа, - почти хором ответили девочки. Выбравшись из машины, они, встав плечом к плечу, махали вслед удаляющемуся автомобилю, словно две маленькие копии своей матери. - Ну что? – повернулась Лили к Петунии. – Пошли? - Пошли, - обреченно кивнула Петуния. Лили с интересом поглядывала по сторонам. Она любила все новое. А вот Петунию новизна пугала. Лили не хотелось, чтобы Петуния об этом догадывалась, но у сестры был нерешительный и одновременно сердитый вид. Вскоре девочкам пришлось разделиться. Быть новенькой всегда непросто. Людям свойственно одновременно тянуться к неизвестному и отвергать это. Миссис Уинтер представила девочку классу: - Ребята, это Лили Эванс. Она будет учиться вместе с вами. Я надеюсь, вы подружитесь. Уже к концу дня вокруг младшей Эванс собралась стайка ребятишек. В то время как старшая даже в столовой сидела одна. Заметив это, Лили покинула новых знакомых и подсела к Петунии. - Как прошел день? - Нормально, - поджала губы старшая сестра. Наверное, она чувствовала себя униженной, потому что не умела в одно мгновение стать популярной, попасть в центр внимания. А Лили чувствовала себя виноватой, потому, что у неё это как-то легко получалось. Наверное, потому, что она была красивее? Собственное преимущество во внешности всегда мучило младшую Эванс. Оно было незаслуженно и, положа руку на сердце, незначительно. Ну какое значение имеет внешность? Это не знания, не таланты. Вот Петуния гораздо умнее Лили. Петуния никогда не опаздывала, никогда не «ловила ворон», по выражению миссис Эванс. Она никогда не таращилась часами в окна или зеркала, не читала по ночам книги, не была такой по-дурацки импульсивной. Петуния рассудительна, умна и справедлива. Вот только почему-то не умеет нравиться людям. - Интересные были уроки? – спросила Лили. - Уроки – они и есть уроки, - отрезала Петуния, поднимаясь из-за стола. После уроков сестры ходили смотреть пруд в городском парке. И хотя водоем был искусственный, Лили он все равно понравился. По нему плавали лебеди. Девочки скормили им французскую булочку. - Знаешь, – Лили, усевшись на одеяле по-турецки и расчесывая на ночь волосы, делилась впечатлениями, – мне лебеди не понравились. Всё про них врут. Никакие они не изящные и не прекрасные. Они на гусей похожи. Жирные и сердитые. - А мама считает тебя поэтичной особой, - ехидно улыбнулась Петуния. Она наблюдала, как расческа скользит по золотистым прядям сестры, заставляя их сиять ещё ярче. - Не люблю поэзию, - задрала вверх носик Лили, – она скучная. Все эти баллады, оды, панегирики! Такие же лицемерные и надутые, как лебеди. Знаешь, мне кажется, люди настолько привыкают доверять чужим авторитетам, что становятся просто неспособны думать своей головой. Один сказал: «Ах, какое чудо эти лебеди!». Остальные и повторяют, не задумываясь. Даже если и видят, что это не так. Туни, согласись, что лебеди - это гуси! - Отстань, пожалуйста, - Петуния хотела, чтобы голос её прозвучал строго, но против воли не могла сдержать улыбки. - Не отстану, - засмеялась Лили, отбрасывая расческу в сторону. Прыгнув на кровать к сестре, она принялась её тормошить. – Признавайся! Я права. - Прекрати, - сдавленно хихикала Петуния. – Ты навязываешь мне своё мнение, между прочим. - Ага. И не отстану, пока не навяжу. - Я хочу спать. Поэтому пусть твои лебеди станут гусями. Да хоть курами! Брысь с моей кровати. - Спокойной ночи, Туни. - Спокойно ночи, Лил. - Я люблю тебя. - А я – тебя. *** К концу недели Лили не только перезнакомилась со всеми в классе, но успела записаться в вокальный, театральный и танцевальный кружки. Петуния объявила, что она не может, как некоторые, менять друзей, словно перчатки, сделала строгое лицо и «надела траур по своей былой жизни», - по выражению Лили. Лили была готова с радостью втянуть в свою вулканическую деятельность сестру, но Петуния заявила: - Не вижу смысла в том, чтобы как мартовский заяц нестись по всем направлениям сразу. И осталась при своем интересе. Или при отсутствии такового. - Пошли с нами на площадку, а? - канючила Лили. - Будет весело. - И какое же веселье можно затеять в этом детском палисаднике? - Вовсе и не детском, - возражала Лили. – Дик и Роберт твои ровесники. А Билл, тот даже старше. - Пусть ваша компания взрослая и крутая. Мне все равно. - Ну пойдем с нами… - Куда, скажи на милость? Лили, оглянувшись, проверила, нет ли мамы в обозримом пространстве и, придвинувшись к сестре поближе, поделилась: - Дик клянётся, что неподалёку от Ткацкого тупика есть разрушенная проклятая мельница … - Ой, Лили! - скривилась Петуния. – Ну вот опять ты начинаешь, да? Что за прелесть во всех этих ужасах, не понимаю. - Там привидения. - Нет там никаких привидений! - Ну и пусть нет, - отмахнулась Лили. - Главное, что искать их весело. Пойдешь с нами? - Пойду. Лили радостно захлопала в ладоши: - Вои и здорово! – чмокнула она сестрёнку в щеку, обнимая за шею. Петуния отпихнула сестру от себя: - Не люблю я все эти твои телячьи нежности. - Не люби, - согласилась со смехом Лили. – Главное, что ты со мной. Остальное не так уж и важно. В восемь часов вечера они встретились с мальчишками на детской площадке. На скамейках ещё сидели мамочки с колясками, но появлялась уже и другая, более сомнительная публика. Петуния, подозрительно прищурившись, осмотрела новых приятелей. Ничего особенного не нашла: мальчишки как мальчишки. – Готовы? – спросил невысокий худой пацан в дутой куртке стального цвета, взявший на себя роль вожака. Петуния ничего не сказала. Она с трудом подавляла желание развернуться и уйти. Не любила она приключения, особенно сомнительные. А иными они, приключения, по определению не бывают. Гуськом, друг за другом, дети перебрались через небольшую речушку, с трудом пробиравшуюся среди заросших, замусоренных берегов. Петуния, сначала выразительно глянув на помойку, бросила сестре возмущенно-осуждающий взгляд. Лили похлопала в ответ широко распахнутыми невинными глазами. От воды тянулись белые туманные испарения. «Словно призраки», - подумала Лили и прижалась к Петунии. Той, наверное, тоже страшно, но она не станет показывать этого младшей сестре. И спасибо ей за это огромное. Пусть лучше кроит умные, презрительные мины. Тогда и Лили найдёт в себе силы не быть трусихой. На мальчишек рассчитывать нельзя – они же едва знакомы. Да, мальчишки, они и есть – мальчишки. В решающий момент всегда бросят и сделают ноги, заботясь только о себе. А вот Петуния, та хоть кричит, ворчит и плюется, но ни за что и никогда её не бросит… - Мы пришли, - сказал Билл. Над детьми высился огромный мельничный остов, темный и зловещий. Оттого, что вокруг не раздавалось ни звука, только шелестела вода, было жутко. Огромное, кое-где просевшее, покосившееся мельничное колесо, бог весть, сколько времени не бегущее по кругу, полоскало на своих балках обрывки ткани. Клонившееся к земле солнце высвечивало черную громаду, визуально её увеличивая. - Хочешь сказать, мы пойдем внутрь? - с вызовом обернулась Петуния к Биллу. - Да, - кивнул мальчик. - Это старые развалины, – заявила Петуния. - Соваться туда попросту опасно. - Не хочешь – как хочешь. Пошли, Лили? - Я все родителям расскажу! – предупредила Петуния. - Какая вредная у тебя сестра, Лил. Идешь ты или нет? Или завтра следует рассказать всей школе, что ты понтуешь, а на деле «пшик»? Лили в нерешительности перевела взгляд с сестры на заброшенную мельницу. Мельница и возможные призраки пугали её не так сильно, как выбор. Пойти и разозлить сестру? Не пойти и стать посмешищем? - Я пойду, - она выдернула ладошку из руки Петунии. - Молодец! – похвалил Билл. – А ты сиди тут. Трясись как заяц. Трусиха! - Лучше быть трусихой, чем дурой, - презрительно парировала Петуния. Лили не обернулась на сестру, когда уходила с мальчишками. Совесть мешала. Внутренний голос не просто говорил - он орал о том, что она ведёт себя неправильно. Во-первых, предаёт Туни. Во-вторых, идти куда-то одной с мальчишками…? Папа бы её за это выдрал. Десятилетняя Лили Эванс смутно представляла, что является причиной подобных ограничений. Но вот мама говорила, что девочки могут попасться насильникам, которые ловят и мучат детей, делают из них фарш и котлеты. Но ведь её ровесники насильниками быть не могут? Зачем им делать из Лили котлеты? Они не голодные. За речушкой, на том берегу, высился лабиринт кирпичных домов. Даже отсюда было видно, что в некоторых из них окна либо выбиты, либо просто заколочены. Они протиснулись внутрь мельницы через щель, образовавшуюся между стеной и просевшей, покоробленной, сгнившей дверью. Внутри было ожидаемо темно. Пахло мокрицами и плесенью. Свет от карманных фонариков не разгонял темноту. Он делал её более страшной и пугающей. Кружки фонариков, мельтешащие по стенкам, вызывали в памяти желтые глаза невидимых чудовищ. - Вон на той балке, говорят, и повесился отец старика Тобиаса Снейпа из Ткацкого тупика. Голос мальчика звучал плоско, глухо, будто стены его поглощали. - Повесился? – охнула Лили. – Зачем?! - За ним Белая Горячка пришла, вот он и повесился, - презрительно заявил Билл. Он явно храбрился. Но голос выдавал, что и ему страшно. - А я слышал, он повесился, когда узнал, что его невестка – ведьма, - возразил его друг с модной, пижонской стрижкой. - Заливай! - Сам слышал, как мама божилась миссис Коуп, будто она видела, как Эйлин Снейп летала верхом на помеле. - Я тоже слышал, что эта Эйлин – настоящая колдунья, - поддержал друзей третий мальчик. - Стоит ей пройти мимо дома, как молоко скисает, даже если оно в холодильнике. Ещё говорят, она по ночам свиньёй оборачивается и бегает по округе. - П…почему…? – заикаясь от страха, спросила Лили. – П…почему свиньёй? - Не знаю, - пожал плечами Дик, тот, у которого была модная стрижка. – Говорят, что когда отец нынешнего старины Снейпа встретил свинью около дома, он её лопатой как даст! Свинья – визжать! У неё на заднице во-о-о-т такой след остался! А утром, когда невестку сына встретил, у той нога в крови! Смекнул старик, в чем дело. Да и повесился с горя… Мальчишки, беспорядочно стреляя светом от фонарика, осторожно двинулись вперёд. Лили старалась не смотреть наверх, туда, где повесился неизвестный и оттого более страшный мистер Не-Помню-Как-Вас-Зовут. Стайка зверьков, налетевшая на них пищащим смерчем, показалась напуганным детям демонами. Они с воплями кинулись к выходу. Лили споткнулась обо что-то, с треском под ней провалились доски и девочка с визгом полетела вниз. При приземлении острая боль пронзила ногу. На крик отозвалась Петуния. Девочка, вместо того чтобы убежать за мальчишками, спасаясь от неведомой опасности, кинулась на помощь младшей сестренке, бесстрашно вбегая в Проклятую Мельницу. - Лили?! Лили?! - Туни!!! Осторожней! Лили попыталась встать, но со стонам опустилась обратно. Ногу обожгло, словно каленым железом. - Доски гнилые! Не ходи – провалишься! - Ты где? – голос сестры раздался ближе. - Туни! – встревожено закричала Лили. – Иди за взрослыми! Пусть они меня вытащат. - Ты в порядке? – тревожно спросила старшая сестра. - Иди за папой, Туни. Без взрослых мне не выбраться. - Здесь же страшно! - с отчаянием всхлипнула девочка. - Как я тебя оставлю? Считай до ста, Лил. Считай до ста, и как только сосчитаешь, я вернусь. - Туни! - Что? - Будь осторожна! - Я всегда осторожна. В отличие от некоторых. Лили всхлипнула. - Раз, два, три… - начала считать девочка. Ей было холодно. Что-то подозрительно шуршало по углам – наверное, мыши. Лили зажмурилась – она до смерти боялась хвостатых тварей. «Десять, одиннадцать, двенадцать…». Туни придёт, стоит только досчитать до ста. Сестра обещала, а Лили не могла припомнить случая, чтобы Туни хотя бы раз её подвела. Петуния может ругаться, закладывать Лили родителям, сколько угодно выводить из себя. Но Петуния никогда не оставит её. Она найдёт выход из положения, если младшая глупая легкомысленная сестренка ждет её. «Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь…». Конечно, мальчишки выдумали все эти истории о ведьмах. Ведьм не бывает. Это все сказки! Ведьм не бывает. Не бывает. Не бывает. Петуния придёт. Нужно просто ждать. И не поддаваться страхам. «Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…». Так тебе, Лили Эванс, и надо. Мозги у тебя коротенькие-коротенькие. Ничего-то в тебе по-настоящему ценного нет, кроме хорошенькой рожицы, на которую все и покупаются. Ты заслужила сидеть тут со сломанной ногой… - Поторопись, Туни… – прошептала девочка, всхлипывая. Ей мерещились красные горящие глаза во мраке. И шорохи. Половицы наверху заскрипели. Словно мертвец спрыгнул со своей балки и теперь ползёт за ней. - Мне страшно, сестренка! – шептала девочка в темноту, кусая губы, чтобы не расплакаться. Расплакаться было страшно. Тогда она точно сойдет с ума от ужаса. Как страшно сидеть неизвестно где, не имея возможности подняться и что-то делать. Нужно верить – Петуния вот-вот вернётся. Мертвецов не бывает. Они не приходят за живыми. А вот старшие сестры всегда возвращаются, чтобы надавать тумаков, наказать, наговорить колкостей и спасти. Нужно просто ещё капельку подождать. Самую капельку! «Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто». Скрип досок наверху стал более отчетливым. Лили всхлипнула. А вдруг про ведьм Билл не наврал? - За каким чертом лысым вас понесло на Проклятую Мельницу? – услышала девочка глухой хриплый прокуренный низкий голос. - Они поспорили, - услышала Лили дрожащий голосок Петунии. - Дьявол забери всех непослушных детей! - прогремел мужской голос. – Вечно вы влипаете в истории. Где это отродье? - Я здесь! – прокричала Лили. В следующее мгновение её ослепил свет от фонарика. - Раздери меня сатана! – хохотнул неизвестный наверху. – Как твоя сестричка себе шею не сломала?! Никак дьявол лично её в люльке качал? Только чертовка тут копыта себе могла не обломать. - Вытащите меня отсюда! - А где «пожалуйста»? - насмешливо прогнусавил мужчина наверху. - Пожалуйста, - покорно попросила девочка. - Ладно. Подожди. Свет фонарика погас, перестав больно бить в глаза. Раздался шорох. Потом вновь вспыхнул свет. - Сейчас я сброшу тебе верёвку. Обвяжись ею, я тебя вытащу. Лады? - Лады, - откликнулась Лили. Она несколько раз обмотала крученую, толстую, похожую на канат веревку вокруг пояса. Когда мужчина потянул, веревка натянулась, больно врезаясь в тело. Лили визгнула. - Терпи. Не хрен было лезть к черту на рога. Через секунду девочка стояла наверху, и Петуния обнимала сестру. - Спасибо вам! Спасибо большое! – взглянув на своего спасителя, девочка вытаращила глаза. И как у Петунии только храбрости хватило к такому обратиться?! Мужчина был худ, жилист и высок. Длинные черные патлы спадали на горящие, словно у дикого зверя, глаза. Нос у него был заостренный и крючковатый, как у злого колдуна из сказки; губы – тонкие, щеки – запавшие. - Ну-с, тварь ты лупоглазая, как тебя зовут? – насмешливо обратился к девочке мужчина. - Лили…Лили Эванс… - Ну, так вот, Лили Эванс. Приличным девицам неприлично шляться по ночам? Усекла? Ладно, хрен с тобой. Все вы бабы одним маслом мазаны. Мозгов на вас у бога не хватило. Ты хоть, в отличие от твоей подружки, хорошенькая. Дай осмотрю твою ногу. Присев на корточки, мужчина поставил ступню Лили на своё острое колено и жесткими пальцами, от которых пахло табаком, принялся ощупывать её лодыжку. Лили ойкнула. - Не смей распускать нюни, девчонка! Я этого не терплю. Вспомнив про насильников и котлеты из непослушных маленьких девочек, Лили сочла за благо вести себя тихо, как мышка. - Нет у тебя никакого перелома, - сплюнул на пол мужчина. – Вывих. Это мы сейчас поправим. Лили заорала. - Вы поосторожней не можете?! – возмутилась Петуния. - Отойди! Твоя дурная сестрица на своей опухшей лапе далеко не ухромает, а я не намерен никого не хребту тащить. До дома доковыляешь, выпроси у мамаши лед и приложи к опухоли. К утру сойдет. Лили, с трудом наступая на раненую ногу, опираясь на руку Петунии, поковыляла следом за своим жутким спасителем. Как она ни крепилась, спустя несколько десятков шагов силы её оставили и незнакомый спаситель-грубиян, проклиная свалившихся на его голову «бестий», подхватил девочку на руки. Нельзя сказать, что это принесло облегчение, но передвигались они теперь гораздо быстрее. От незнакомца пахло сигаретами, кожей и едкими растворителями. Лили сочла бы такое сочетание вполне приятным, если бы её меньше ругали. Весь квартал уже стоял на ушах. Около дома сверкали огнями полицейские машины, а миссис Эванс отчаянно рыдала на ступенях нового дома. Отец, увидев дикого на вид, незнакомого мужчину, поспешил им навстречу: - Это ваше? – грубо спросил неизвестный, хмуро взирая на подоспевшего к нему мистера Эванса. - Следите лучше за своими паршивками. С этими словами он грубо всучил Лили отцу, словно она была мешком с картошкой. - Подождите, милейший! – окликнул незнакомца подоспевший полицейский. - Чего ещё? – обернулся тот. - Вы бы хоть имя нам своё назвали! Должны мы знать, кого поминать в своих молитвах? - Меня зовут Тобиас. Тобиас Снейп.
Глава 2 Первый солнечный зайчик
У Лили распухла лодыжка. Доктор прописал постельный режим и выписал общеукрепляющую микстуру. Под ногу положили валик. Такое положение ноги якобы способствовало тому, чтобы отек спадал. Это дико мешало, но Лили терпела. Так ей и надо! На следующий же вечер Билл, забравшись на второй этаж, где находилась комната Лили, попытался «навести мосты». Лили и слушать не захотела. Поступки говорят лучше любых слов, а мальчишки убежали без оглядки и бросили её на произвол судьбы. Что тут обсуждать? Однако принесенные лакомства девочка приняла и с аппетитом слопала, поделившись ими с Петунией. Чтобы как-то убить время, Лили пробовала читать. Прихромав на одной ножке в комнату Туни, позаимствовала у неё «Трех мушкетёров» и «Графиню де Монсоро». Приключения Шико и интриги Священной Лиги девочка пролистывала, так как ничего в них не понимала. Зато история графа де Бюсси и прекрасной Дианы де Меридор тронула её до слёз. Лили сердилась на автора, посмевшего убить красавца-анжуйца. Лили просто влюбилась в него. Да и как не влюбиться ?! Обнаружив зареванную Лили с книжкой в руках, Петуния изумленно приподняла брови. - Ты чего ревёшь? Из-за этой муры? - Туни, у книжки есть продолжение? - Ну? - Ты его читала? - Ну? - Граф де Бюсси там оживёт? - Нет. Диана отравит убийцу и уйдет в монастырь. Глупее концовки автор не мог придумать. - Почему? Мне всё кажется логичным. После Луи Диана любить все равно никого бы не смогла. Настоящая любовь она такая: одна - на всю жизнь, – восторженно выдохнула Лили. Петуния презрительно скривилась: - Что может понимать в любви пигалица вроде тебя? - Сама пигалица! – вернула «комплимент» младшая сестра старшей. – Будто ты понимаешь больше?! - Вот и понимаю. - Ой ли! Может быть, ты уже влюбилась в кого-нибудь? - Вот ещё! - скривилась Петуния. - Просто если бы ты, Лили, хоть что-то смыслила в этой жизни, то не рыдала бы над книгами французского писателишки. Я сейчас принесу тебе настоящую книжку про настоящую любовь. Про такую, над которой действительно стоит плакать… Лили и плакала. И влюбилась. По-настоящему. Этой любви она не изменяла до конца дней. *** «Как она умерла? - спросил Хитклиф. - Несчастный, - подумала Нелли Дин. – У тебя те же нервы, что и у всякого другого! Бога не ослепит твоя гордость. Ты же искушаешь его терзать твоё сердце до тех пор, пока он не исторгнет у тебя постыдного крика боли! - Кэтрин, умирая, ни разу не позвала меня? – спросил Хитклиф. - Госпожа умерла, не приходя в сознание...».
Слезы текли по щекам Лили. Она представляла себя на месте Кэтрин Эрншо. В белом красивом длинном платье, с распущенными волосами. Обязательно с букетом белых лилий, венчающих её золотистые кудри. Со скрещенными на груди перстами.
« Она лежала со светлой улыбкой на лице. Её жизнь окончилась тихим сном. Дай ей Боже проснуться так же безмятежно в другом мире. - Дай ей Боже проснуться в мучениях! - прокричал Хитклиф со страшной силой. – Она так и осталась обманщицей! Где она? Не на небе! И не погибла! Так где же?! У меня одна молитва. Я постоянно твержу её, пока не окостенеет язык: Кэтрин Эрншо, не находи покоя, доколе я жив! Ты сказала, что я тебя убил? Так преследуй же меня! Убитые, я верю, преследуют убийц. Я знаю, призраки бродят порой по земле. Будь со мной всегда. Прими, какой угодно образ. Своди меня с ума. Только не оставляй меня в этой бездне, где я не могу тебя найти! О Боже! Этому нет слов! Я не могу жить без жизни моей! Не могу жить без души моей!...». «Как бы ты ни страдал, мне нет дела до твоих страданий! - сказала Кэтрин с ожесточением. – Почему тебе не страдать?! Ведь я же страдаю. Ты забудешь меня? Будешь счастлив, когда меня похоронят? Ты скажешь: «Когда-то я любил её! Был в отчаянии! С тех пор я любил многих. Мои дети мне дороже, чем была она. Скажешь, Хитклиф, да? - Ты знаешь, Кэтрин, что я скорее забуду самого себя, чем тебя! Разве не довольно для твоего бестолкового самолюбия, что когда ты обретешь покой, я буду корчиться в муках ада? Ты даешь мне понять, какой ты была жестокой. Жестокой и лживой. Ты меня любила. Так какое право ты имела оставить меня? Ради твоей жалкой склонности к Линтону? Когда и бедствия, и унижения, и смерть – ничто не в силах было разлучить нас, ты это сделала по доброй воле! Не я разбил твоё сердце – ты разбила его сама. А разбив его, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий. О Боже! Хотела бы ты жить, когда душа твоя в могиле?!»… *** Лили по много раз перечитывала эти строки. Читала и не могла начитаться. Трагические образы вставали перед глазами, чаруя. Лили отчаянно завидовала Кэтрин. Огненной Кэтрин Эштон, которую беззаветно любил дикий зверь без роду и племени. Она примеряла на себя эту роль бесконечно. И была готова согласиться с Петунией – раньше она ничего не знала о Любви! Зато теперь она знает, что такое Настоящая Любовь. Это когда вместе – до гроба! И за гробом. *** «Мне снились в жизни сны, - говорила Кэтрин Нелли Дин. – Сны, которые оставались потом со мной навсегда. Они входили в меня постепенно, пронизывали насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы там бесконечно несчастна… Лили чувствовала, что, как и Кэтрин, была бы несчастна в Раю. «Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя, и у каждого есть ощущение, что наше «я» существует не только в нас самих. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была здесь? Если все сгинет, а Хитклиф останется – я не исчезну из бытия. Если же все прочее останется, а он сгинет, Вселенная обратится для меня в нечто огромное и чужое, и я уже больше не буду её частью…».
- Спасибо, Туни, – поблагодарила Лили, когда несколько раз прочла книгу от корки до корки. – Это просто волшебно! - Понравилось? - Какое счастье быть любимой так, как любили Кэтрин! - Настоящие мужчины так не любят. Так не бывает. Это просто книга. - У меня будет! – страстно заявила Лили. – Я обязательно найду своего Хиклифа и… - И умру на заре, - насмешливо блеснула глазами Петуния. – Уж если бы пришлось выбирать себе персонажа по душе, я хотела бы исполнить роль Нелли Дин. Пусть звезд с неба не хватает, зато она умная и рассудительная. Да! Ещё и жила долго. - Это скучно! - Лили, - тоном «рассудительной особы» заявила Петуния. – Нужно учиться различать сны и реальность. В реальном мире Хитклифов не бывает. Вот мистеров Тобиасов Снейпов – хоть пруд пруди. - Да ну тебя! – разозлилась Лили. – Я думала, книга тебе нравится. - Лил! Мне книга нравится. Но я не стану тратить время на то, чтобы ловить солнечных зайчиков. - Чудесно! Мне больше достанется! - Ну, ну. Лови, лови… - И поймаю! *** Лили не оставляло ощущение того, что в её жизнь вот-вот ворвется нечто, что навсегда все изменит. Все вокруг готово было зазвучать волшебной мелодией. В печальном, возвышенном ритме кружились золотистые листья, осыпаясь на траву. Листья клёна, дуба, платана и каштана, с красноватыми прожилками, яркие-яркие, мягко вальсировали в воздухе. Парк наполнял горьковатый запах осенних костров. Тонкий аромат вился, поднимаясь к ясному небу. Погода стояла удивительно ясная для середины октября. Бросив портфель прямо на землю, Лили стремглав неслась к качелям и отталкивалась от земли, будто надевала крылья. Она взлетала выше и выше; сердце замирало от горечи и предчувствия чего-то… чего-то волшебного. Вместо того чтобы опуститься на сидение, она вставала в полный рост и с каждым взмахом все смелее и смелее отталкивалась от воздуха, взмывая в небо, - туда, в чистую густую голубизну. - Слушай, как шумит ветер! – цитировала, смеясь, Лили. И сердце её проваливалось в бездну, чтобы в следующую секунду оказаться подброшенным вверх, будто мячик. Было сладко и жутко. – Дай мне его почувствовать! Он прямо оттуда – с вересковых полей! - Совсем чокнулась? – ухмылялась Петуния, одаряя младшую сестру снисходительной улыбкой. - Я – горю! – с вызовом громче кричала Лили, дразня сестру. – Я полудикая, смелая и свободная! И я всегда буду смеяться в ответ на обиды, а не сходить из-за них с ума! – Лили показала Петунии язык. – Пусть всегда будет ветер! - Дура ты, Лили Эванс, - солнце било Петунии в глаза и она прикрывала глаза козырьком из ладошки. - Да ну тебя, Петуния Эванс! – Лили села, наконец, на сидение, дав качелям затормозить. – Ты невыносимо скучное существо. - Я разумное существо. - Скучное, Петуния! Скуч-но-е. - Держись, Лил! Не дури! У тебя и так в башке ветер, а если ты сделаешь в ней дырку, сквозняк усилится. Лили снова принялась раскачивать качели. - Лили, перестань! – закричала Петуния. Цепочки подозрительно стонали. Но Лили только смеялась. - Перестань, я тебе говорю! Лили смеялась. Странное чувство охватило её – уверенность, что небо не предаст, осенний воздух подхватит, подстрахует. Она – бессмертна! Выше, выше, выше! С замиранием сердца, сама не ведая, что творит, Лили отпустила руки, раскинув их в стороны, как птица. Ей показалось, что качели ушли вниз, а она осталась парить в воздухе. Ветер обдувал щеки, развевал волосы того же оттенка, что и кленовые листья – золото с легким вкраплением алых искорок. - Лили! – выдохнула Петуния. Не переставая смеяться, девочка поняла, что действительно парит в воздухе, в полуметре от земли. Качнувшись вперёд, чтобы подлетевшие сзади тяжелые качели её не ударили, Лили медленно и изящно опустилась на землю. - Как я тебя, Туни?! – сощурила зеленые глаза Лили. – Поймала я на сегодня своего Солнечного зайчика? Обескураженная Петуния лишилась дара речи. - Я ещё и не так могу! – Лили отступила на шаг и снова раскинула руки, запрокидывая голову и глядя в ясные небеса. - Я просилась обратно, - цитировала Лили, смеясь. Словно в танце вертелась она на месте. – Рай не был моим домом. Ангелы рассердились и сбросили меня на землю! Листики, устилающие землю, дрогнули и зашуршали, словно подхваченные ветром, а потом, будто капли воды в невесомости, медленно воспарили над землей, вращаясь и чуть покачиваясь. - Они сбросили меня прямо в заросли вереска. И там я проснулась, рыдая от радости! - Ты сумасшедшая, Лил! – в голосе Петунии звучали одновременно ужас и восхищение. – Как ты это делаешь?! Лили Эванс перестала кружиться, зачарованно глядя, как листочки, словно золотые рыбки, словно искусственные снег в рождественском яйце, плавают вокруг неё. - Это красиво! Красиво! Правда, Туни? Во взгляде сестры Лили чудилось что-то, похожее на запахи осенних костров. Печаль. Горечь. Какая-то непонятная обреченность. Руки девочки упали вниз, словно невидимый кукловод перерезал ниточки. Листья с легким шуршанием осыпались на дорожку… *** Сгребать опавшие листья вменялось Лили и Петунии в обязанность. Петуния, в силу своего характера, была исполнительна и выполняла любую работу. А у Лили получалось работать хорошо только тогда, когда ей это нравилось. Если не было волшебной волны, несущей её, точно пылинку, все валилось из рук. Чтобы дело спорилось, ей обязательно нужно было испытывать душевный подъем, похожий на влюбленность. Лили нравилось сгребать охапки ярких листьев. Даже когда они темнели от влаги, или, наоборот, высыхали до такой степени, что становились похожим на пепел. Все равно нравилось. Приятно чувствовать, как грабли, словно расческа, проходятся по волосам матери-земли. Чем-то это напоминало танец. Есть ритм, есть рисунок. Окно на кухне, где сидели мама и зашедшая к ней в гости миссис Кингсли, было открыто. И Лили притихла, прислушиваясь к разговору: - О, Роза, вам повезло, что все обошлось! - Да что вы такое говорите? – в голосе матери звучала тревога. - У этого Снейпа ужасная репутация. Ужасная! - Мне он не показался таким уж плохим человеком. Неотесанный, конечно…но, по-моему, честный человек. - В свое время Снейпам принадлежала Проклятая мельница… Миссис Эванс тихо охнула. - А прадед нынешнего Тобиаса заправлял здесь всем. Ему принадлежал и ткацкий завод, на котором работали наши деды. Он все продул, вот что я вам скажу. Спустил на любовниц. Менял одну за другой, как перчатки, пока не оставил кровных наследников ни с чем. С носом, что говорится, - неприятно посмеиваясь, говорила соседка - Снейпы все такие – высокомерные, заносчивые. Сынок-то его, Жорж Снейп, повесился. Прямо на мельнице. Говорят, с тех пор его призрак так и живет там. Уж кто только мельницу ни покупал, а кончилось тем, что пришло все в запустение. – В каждой семье своим трагедии. - Снейп помог вашим крошкам. Но своего парня Тобиас гнобит почем зря. Не раз видела, как он избивал мальчишку. А тот болезненный, тощий, в чем душа держится! Миссис Снейп хоть бы раз вступилась! А ведь какую леди из себя корчит. Что ты, фу-ты, ну-ты! - миссис Кингсли понизила голос, - Я бы на вашем месте, миссис Эванс, за девочкой-то лучше приглядывала. Говорят, жена Снейпа - ведьма… - Прошу вас, миссис Кингсли! – твердо потребовала мать. – Неужели вы, такая образованная женщина, верите в подобную чепуху?! - А вы не верите? - Нет, конечно! - Ну-ну, ну-ну. Когда поймете, как все обстоит на самом деле, поздно будет. Ваша Лили слишком похожа на фею… - Она действительно необычный ребёнок. - Да, ваша старшенькая другая. Вы вот думаете, миссис Эванс, когда наши предки верили в ведьм, они это только от необразованности? Люди не станут веками верить в то, чего нет. Берегите вашу девочку. Ту, у которой волосы, как солнце. - Миссис Кингсли, - строго сказала мать. – Я попрошу вас покинуть мой дом. И больше не наносить мне визитов. - Можете считать меня сумасшедшей. Только примите к сведению. Кстати, вы видели лаз, в которой провалилась ваша дочь? Вы не задумывались, миссис Эванс, как ваша дочь осталась жива? - Убирайтесь прочь! – вскричала мать. Лили нахмурилась. В голосе мамы за скрытым гневом она расслышала нотки страха. - Не моего визита следует бояться. Бойтесь встречи с проклятыми. Она приносит беду. *** Лили заставила себя прийти к Проклятой Мельнице. От волнения дыхание её сбивалось, а сердце колотилось быстро-быстро. Кое-как протиснувшись через просевшую дверь, девочка крадучись подошла к пролому в сгнивших досках. И ужаснулась. Под ней, словно огромные часовые механизмы, застыли жернова. Один выступ почти входил в другой. Кое-где они обломились, заострились и смотрелись совсем жутко. Но самое поразительное – проскользнуть мимо этих «зубов» не было возможности. Лили должна была бы разбиться насмерть. А она не разбилась. Выходит, она-таки поймала своего «солнечного зайчика»? Самого первого? Девочка поспешила покинуть опасное место, твердо решив сюда никогда не возвращаться.
Глава 3 Просто так…
Как это часто бывает осенью, похолодание пришло резко. Потемнели от влаги ещё вчера золотые листья, запели ледяные ветра. Опаздывающая, как всегда, Лили, спешно сбросив с себя пальто, торопливо скинув с ножек сапожки, сменила их на красивые туфельки. Несясь, словно сайгак, на выходе из раздевалки она столкнулась с ним. Мальчишка выглядел не просто худым - про таких говорят: « в чём душа держится». У него было худое хитрое лицо с острыми скулами, большой тонкогубый рот, как у клоуна, прямые, длиной до лопаток, иссиня-черные волосы, собранные на затылке в хвост. Он мог бы показаться уродливым, если бы не глаза. Необычные, в половину лица, черные, «горящие». Этими смущающими, вгоняющими в краску глазами мальчишка на мгновение в упор уставился на Лили. - Извини, я не хотела толкаться! Я просто торопилась… Проигнорировав реплику, будто Лили тут и не было, мальчишка пошел прочь. Случалось и раньше, что дети отказывались с ней общаться. Хотя и редко. Но в молчании, в выражении лица незнакомого мальчика было нечто такое, что заставило Лили почувствовать себя отвергнутой, униженной. За обедом она приметила мальчика снова. Он сидел неподалеку, отгородившись ото всех книгой. Лили впервые наблюдала, чтобы в столовой у кого-то хватало наглости (или недоставало воспитания) между собой и другими поставить подобный барьер. Почувствовав на себе взгляд, мальчик медленно поднял голову. Лили поежилась. Чёрные глаза казались непроницаемыми и злыми. Будто перед ней не человеческое существо, а дикий волчонок. Было в этом мальчике что-то неправильное, порочное, злое. Болезненное, неприятное, неуловимо скользкое. Узкая, чахоточная грудь под не первой свежести кружевами на уродливой блузке. Нездоровый желтый оттенок кожи, длинные сальные волосы - всё внушало гадливость. Но почему противный мальчишка притягивал к себе её взгляд, словно магнит – железные опилки? Мальчик неприязненно поморщился и вновь уткнулся в книгу. - Кто это? – спросила Лили у Миранды Грант. - Снейп, - ответила соседка, дожевав кусок яичницы. - Я раньше его не видела… - Он редко ходит в школу. - Почему? - Говорят, болеет, - пожала плечами подружка. Лили и Снейп учились в разных классах одной параллели. Каждый раз, выходя на перемену, девочка старалась отыскать его взглядом. Если это удавалось, он непременно обнаруживался с книгой в руках где-нибудь в сторонке, подальше от остальных, в укромном уголке. Сколько ни пыталась Лили прочесть название толстых фолиантов, зажатых в тонких, по-женски изящных пальцах с грубо обкусанными ногтями, ничего не выходило. Книги были написаны не на английском. Насколько могла судить Лили - то была латынь, «язык мёртвых». Вскоре у неё выработалась дурная привычка находить его в толпе почти мгновенно. Сын Тобиаса Снейпа казался взрослее сверстников, словно в теле десятилетнего ребёнка жил кто-то гораздо старше. Представить его себе играющим в салки, катающимся на велосипеде, гоняющим взапуски Лили не могла. Поначалу мальчик либо не замечал взглядов Лили, либо демонстративно их игнорировал. Но вскоре сменил тактику. Снейп тоже взял новую привычку - привычку презрительно отворачиваться всякий раз, как ловил на себе взгляды золотоволосой девочки. Она не хотела. Честно – не хотела. Внимание её было непроизвольным, словно бы от неё самой не зависящим. Это как если в комнате включить телевизор, рано или поздно ведь всё равно в него уставишься? Лили саму бесило, что она бессильно таращится на это худое ничтожество. Но стоило расслабиться, и глаза начинали искать сами собой… *** Лили Эванс из кожи лезла, чтобы доказать всем в новой школе: она не только хорошенькая, она ещё и умная. Подготовка домашних заданий и занятия в театральном кружке занимали всё время. Зато именно Лили досталась центральная роль в спектакле, что готовился в школе к Рожественским празднествам. В бессмертной сказке Андерсена «Снежная Королева» ей посчастливилось играть роль Герды. Кая играл Дик, мальчик с модной стрижкой, который вместе с друзьями бросил её в Проклятой Мельнице. Увлекшись работой в спектакле, Лили стала меньше предаваться своему «наваждению». После занятий вместе с другими участниками спектакля отрабатывала движения в хореографической композиции до бегущих мушек в глазах. Лили успела забыть, что это значит, когда у тебя не болит тело от постоянных па и не скребёт горло от того, что приходится либо петь, либо кричать со сцены. Зато благодаря театральному кружку вожделенная популярность приобреталась в рекордно короткие сроки. «Солнечный зайчик» за несколько месяцев стал звездочкой местного масштаба. Лили танцевала, пела, училась. Училась, пела, танцевала. От постоянного недосыпа у девочки появились голубоватые тени под глазами и Роза Эванс, всерьёз обеспокоенная, поговаривала о том, чтобы Лили бросила школьный театр. Последнее, по счастью, было невозможным – премьера, что говорится, на носу. *** Стоя за кулисами, Лили чувствовала, что от волнения она готова упасть в обморок. Ведь непременно опозорится! Забудет текст. Не сможет выполнить движение. Так или иначе все провалит… Зазвучала музыка. Занавес медленно заскользил, поднимаясь. Лиц в зале несметное количество. Родители и сестра в первом ряду. И Снейп. Мальчишка занял место в центре зала, но Лили все равно увидела его остроносое тонкогубое лицо, с которого злым огнем сверкали глаза. В груди потеплело. Девочка глубоко вздохнула, словно распрямляя невидимые крылья. И побежала на сцену. Она танцевала для него. Она пела для него. Она играла для него. «Ты заметишь меня!» – кричал каждый её жест. - «Увидишь, запомнишь и не сможешь глядеть на меня с таким же презрением, с каким смотришь на других. Потому что я – Лили Эванс! Я - не другие!». Лили хотелось блистать особенно ярко потому, что в середине зала сидел некрасивый мальчик с черными глазами, насупленными бровями и не по-детски серьёзным лицом. Зал, замерев, следил за неистовым золотым огоньком на сцене. На глазах взрослых блестели слезы. Откуда в маленькой девочке такая недетская страсть? Такая глубина, отчаяние и свет? Успех был полный. Успех художественного руководителя, спектакля, коллектива в целом. И Лили Эванс! Она словно летела на гребне высокой волны. Парила, легко и свободно, выплетая из слов, мелодий и жестов живую ткань действия. Зрители были её зеркалами. И она отражалась в них так полно, как только могла. Однако в центре зала присутствовало самое упрямое, злое, неприрученное зеркало. Когда маленькой Герде взорвавшийся аплодисментами зал охапками потащил цветы, черноволосый мальчик пошел к выходу. Будто отбыл тяжелую повинность и наконец освободился. Лили с тоской смотрела ему вслед. Смотрела, как он медленно удалялся. Далекий. Равнодушный. Холодный. Как звезда на ночном небе. *** Счастливые и гордые родители расставляли огромные букеты по дому. Петуния сидела, надувшись от зависти. А Лили хотелось закрыться в комнате и выплакать накопившуюся досаду. Да кто он такой вообще?! Что о себе возомнил?! На следующий день Лили Эванс ни разу не посмотрела на привычное место за четвертым от себя столиком. Туда, где по-прежнему читал свои книги мальчик. Вечером, сидя на мокрых от инея качелях, Лили воображала, как говорит Петунии: «Эти страшные ночи я ни миг не сомкнула глаз! Как же я мучилась! Меня донимали видения, Нелли! Как нелепо! Я воображала, что хотя люди ненавидят друг друга и презирают, меня они не могут не любить…». От жалости к себе на глаза Лили наворачивались слёзы. - Лили! - донесся с кухни голос матери. – В дом – быстро! Ноги застудишь - соплей не оберёшься! Лили стало смешно. Уж больно контрастен переход между миром её внутренних страданий к простуде со всеми неромантическими атрибутами. Что ж? Она не будет расстраиваться. Всё равно рано или поздно она заставит этого угрюмого гордеца думать о себе. Не будь она Лили Эванс! *** Петуния с любопытством посмотрела на младшую сестру: - Какую каверзу опять задумала? - Не скажу, - обиженно отвернулась Лили. - Зря. Может, я смогла бы тебе помочь? - Это ты-то?! Смогла помочь?! Смогла бы посмеяться, это уж точно! - С какой стати мне над тобой смеяться? - Будешь. Я тебя знаю. - А вот и нет, - скрестила руки на груди Петуния. – Вот и не буду. Лили хотелось поделиться. Она устала носить в себе своё безумие. - Я… - она вскинула глаза на сестру, стараясь проглотить вставший в горле ком. – Туни, помнишь Снейпа? Брови Петунии удивленно приподнялись: - Этого урода? - Я больше ничего тебе не скажу! – разозлилась Лили. У неё на лице даже пятна выступили. - Лили, подожди! Лили! Я вовсе не хотела тебя обидеть! Конечно, я помню Снейпа. Что дальше? Лили с удивлением осознала, что дрожит. Да что с ней такое? - Я хочу с ним познакомиться. Но не знаю как! - с отчаянием призналась она сестре. - Вообще-то, тебе рано думать о мальчиках, - фыркнула Петуния. - Да какие мальчики?! – возмутилась Лили. - Действительно, твой Снейп в своих старинных кружевах больше на бабку похож, чем на мальчика. Чего тебе приспичило с ним знакомиться-то? - Он смотрит на меня как на пустое место! – яростно выдохнула младшая Эванс, заломив руки. Сей театральный жест вновь вызвал насмешку у старшей сестры: - Подумаешь! Больной на голову, он на всех так смотрит. - Я не позволю ему меня не замечать! - Бог мой! – скривилась Петуния. – Тщеславная дура! Самовлюбленная ослица, вот ты кто, Лили. Не замечает он её, видите ли! Вся школа замечает, а какой-то чудак не замечает, - трагедия всея жизни! - Туни! – укорила Лили. - Ты обещала, что не будешь насмехаться. - Ладно. В чем проблема-то, а? Испробуй старинное проверенное средство: урони что-нибудь, попроси поднять. Всегда работает. Лили всю ночь ворочалась с боку на бок, представляя себе выражение лица Снейпа. Даже во сне ей снились злые, черные, непроглядные, как тьма, глаза. *** Утром она особенно тщательно заплела волосы, выбрав любимую прическу - «французскую» косу, оставив у висков свободно виться несколько непослушных прядей. Глядя на своё отражение, Лили задавалась вопросом – хватит ли у неё храбрости выполнить задуманное? В конце концов, этот угрюмый мальчишка не тигр? Не съест её. Ну, в крайнем случае, просто развернётся и уйдет. Что тут страшного? - Ты чего сегодня такая тихая? – спросил отец, когда они выбиралась из машины перед школой. - Голова болит, - соврала Лили. Отовсюду неслись приветственные крики. Лили махала в ответ рукой, одаряя друзей лучезарными улыбками кинодивы. По крайней мере, как она себе это представляла. Болтала, смеялась. И привычно шарила глазами в поисках прямой, как стрела, фигуры. Сердце сжалось за секунду до того, как взгляд нашел его. Снейп стоял под деревом и смотрел на неё, на Лили. Мир сузился до одной фигуры; превратился в калейдоскоп, где все линии сбегаются к одной точке. К мальчику с развевающимися на ветру черными волосами, длинными, словно у женщины. И как ему позволяют носить такую прическу? Если, конечно, это можно назвать прической? - Привет… - выговорила Лили, останавливаясь перед мальчиком и протягивая ему руку. – Я – Лили Эванс. - И что дальше? - насмешливо спросил он, не протянув руки в ответ. - А дальше, - она заставила себя улыбаться, - не мешало бы тебе назвать мне своё имя. - Зачем? - Просто так. Мальчик пожал плечами, собираясь уходить. Лили ухватилась за рукав его пальто. В черных глазах мальчика промелькнуло удивление. - Почему ты не хочешь со мной говорить? - спросила Лили. - Почему уходишь? Я тебе не нравлюсь? Я чем-то тебя обидела? - Ты слишком много говоришь, - грубо стряхнул мальчик удерживающую его руку. - Потому что мне приходится говорить за нас обоих. - Зачем тебе понадобилось со мной разговаривать? – поинтересовался Снейп. - Просто так. Мальчик снова посмотрел на Лили. Глаза его смеялись. Зло и весело. Лили поежилась. Они впервые стояли так близко. И в груди сладко ныло. Несмотря на дождь и холод, несмотря на хмурый, недовольный вид своего спутника, девочка была счастлива. - Хочешь конфетку? – спросила она. - Не люблю сладкого. - А крекер? - Крекер - давай. - А у меня нет, - растерялась Лили. - А чего же тогда предлагаешь? – ухмыльнулся мальчик. - А я надеялась, ты откажешься. Вот, ты снова… куда ты так торопишься? - На урок, - насмешливо фыркнул мальчик. – Он уже начался, Эванс. - О! Увлеченная состоявшимся диалогом, Лили позабыла, зачем и куда, собственно, пришла. - Эванс…? - тихий, не по годам хрипловатый голос, заставил девочку обернуться. - Да? - Ты действительно хочешь познакомиться поближе? Черные злые глаза наглого и порочного звереныша насмешливо взирали исподлобья. Хотелось попятиться и удрать сломя голову. Губы мальчишки дрогнули, словно он с трудом сдерживал смех. Лили задрала носик: - Хочу! Снейп наклонился вперёд: - Я приду сегодня на площадку. Туда, где качели. Я буду ждать тебя, Эванс. Лили кивнула, не давая себе ни в чем усомниться. - Я приду. Снейп уже успел повернуться к Лили спиной: «А ты точно придёшь?» - хотелось крикнуть Лили вдогонку. Но она не осмелилась.
Сразу об ошибках и опечатках: - Лили! – теряя терпения, вскричала Петуния. - теряя - что? - терпение; улыбнулся отец, помигивая своей любимице - поДмигивая; В восемь часов вечера они встретились с мальчишками на детской площадке. На скамейках ещё сидели мамочки с колясками, но появлялась уже и другая, более сомнительная публика. Петуния, подозрительно прищурившись, осмотрела троих мальчишек. Ничего особенного не нашла: мальчишки как мальчишки. - четыре раза подряд "мальчишки" - немного перебор; дети перебрались через небольшую речушку, с трудом пробирающуюся среди заросших, замусоренных берегов. - "пробиравшуюся" - лучше сохранить прошедшее время; бог весть, сколько - без запятой; Лили споткнулась обо что-то и рухнула вниз. С треском под ней провалились доски. С визгом девочка полетела вниз. - "вниз" дважды - она два раза упала? Как-то хотелось бы повтора избежать и чётче сделать это место; Лили сочла за благо вести себя тиха, как мышка. - тихО; Но своего парня Тобиас гноит почем зря. - гнобит, наверное? Однако в центре зала присутствовала самое упрямое, злое, неприрученное зеркало - присутствовалО;
Что понравилось? Да многое и многое ))) Мне очень нравится история про мельницу - и про связь двух сестёр и упрямую верность (в конце концов, что-то Гарри унаследовал от своей неприятной тётки). И осталась при своем интересе. Или при отсутствии такового. - очень удачная фраза, описывающая суть бытия Петунии)) Постоянство посредственности. У неё на заднице во-о-о-т такой след остался! А утром, когда невестку сына встретил, у той нога в крови! Смекнул старик, в чем дело. Да и повесился с горя… - вот так рождаются "местные легенды". История со свиньёй хрестоматийна, но версия, что старик повесился от визита "белочки", - более правдоподобна)));
Параллели с "Грозовым перевалом", конечно, неслучайны и важны для будущей любовной линии, да и вообще архетипичны для английского мировоззрения; в конце концов, на истории любви Хитлиффа и Кэтрин выросла и сама Роулинг. Еще понравилась идея "зрителей-зеркал" - она точно отражает суть театра и самовлюбленность маленькой девочки. В принципе, становится понятно происхождение и застарелой зависти в Петунии, и вечного сальериевского негодования - "ну за что этой дуре?"
Я в отчаянии! Сама ловлю-ловлю блох, помогают и - всё равно ползут ошибки и опечатки. Кошмар! Мне хотелось написать живую, непосредственную Лили Эванс, а вовсе не того сусального ангела, каким она предстаёт чаще всего. Изначально я хотела проследить за развитием отношений Лили и Снейпа, как случилось ,что любя его она вышла замуж за другого. Но персонажи чем дальше, тем меньше меня слушаются. Даже и не знаю, в каком виде мы дойдём с ними до финала. И дойдём ли
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
