Название: Дуэт слепых Автор: Shirley Фандом: Ориджинал Персонажи/ Пейринг: Дэмьен, Мэдисон Жанр: романтика, POV, сонгфик. Тип/Вид: гет Рейтинг: PG-13 Размер: мини Содержание: Я - художник, она - натурщица. Я влюблен до безумия, но все с самого начала пошло не так. Ведь я – тот, к кому она приходит, когда влюбленные в нее мужчины подписывают себе приговор неосторожными признаниями. А еще мы едва не лишились всего из-за детской игры в молчанку. Статус: закончен Дисклеймеры: права на песню принадлежат коллективу Blue Oyster Cult. Фанфик создавался исключительно в развлекательных целях. Размещение: только Синий Сайт. От автора: фанфик написан под впечатлением от песни "Eyes On Fire" группы Blue Oyster Cult. Поначалу я хотела просто описать чувства, но все это вылилось в небольшую историю. Самый первый вариант названия - "Дуэт немых", но я решила не играть словами. Заранее спасибо за критику.
Текст фанфика:
… А на следующий день у меня раскалывалась голова. Потянувшись за таблетками, я нечаянно смахнул с прикроватной тумбочки стакан с водой, предусмотрительно оставленный здесь накануне. Несколько секунд я с тупым, мрачным выражением взирал на осколки. Мне было предельно ясно: можно выпить горсть таблеток, но от них гром и молнии, терзающие мозг, не исчезнут. Что еще хуже – не исчезнет мысль, болезненно пульсирующая в сознании, как пораженный орган. Исколотое насмерть сердце по определению не сможет чувствовать правильно.
Если оно вообще способно на чувства.
At the stroke of midnight Staring at the phone For the millionth time I'm all alone.*
Накануне все было прекрасно. Настолько прекрасно, насколько может быть, когда ты самую малость не в себе. Как слова сами ложатся на бумагу, так небрежные штрихи – один за другим – образовали портрет. Я понял, что рисую Мэдисон, когда сходство с оригиналом стало фотографическим.
Первым порывом было швырнуть лист в огонь. Я поддался ему, а потом полночи изводил себя из-за такого святотатства. Я злился потому, что Мэдисон не было рядом. Не потому, что она ушла к другому, о нет! У меня ни на минуту не возникло желания встретить кого-нибудь из ее более удачливых ухажеров и отыграться за боль, которую она причиняла каждый день, сама того не зная.
Никто, никто, никто из них не стал для Мэдисон тем, кем был я! Мне бы радоваться этому – но нет. Когда она называла меня своим лучшим другом, я улыбался, а на самом деле изнемогал от досады. Лицемер несчастный.
I'm the guy she turns to When her lovers leave I'm the wild card she's got up her sleeve.
Шел уже второй час ночи, когда я достал чистый лист. К тому времени я выпил достаточно, чтобы свести способность изобразить что-либо к нулю. Мне оставалось только фантазировать, и картины, которые рисовало воображение, причудливо сочетались с воспоминаниями. Я буквально слышал стук каблуков по мраморному полу. Кружевной подол застыл двумя дюймами выше колен. На пальце поблескивало золотое колечко с опалом размером с лесной орех – мой подарок. Светлые волосы Мэдисон собрала в тяжелый узел на затылке, но несколько непослушных локонов выбивались из прически, щекоча стройную шею. Тонкие плечи были обнажены…
Мое дыхание участилось. Сердце встрепенулось – на миг показалось, что она рядом. Что по сравнению с обманутым ожиданием радость от поцелуев, которыми она в ту единственную ночь позволила покрыть свои плечи, неверие и счастье, когда я услышал такое желанное: «Иди ко мне»?
Да, тогда мы оба были пьяны. Однако для Мэдисон случившееся явилось наваждением, в то время как я и раньше четко понимал, что чувствую и чего хочу. А хотел я ее. Всю – от кончиков ногтей до внутренних демонов. О, последних я постиг в совершенстве!
Мэдисон не могла жить без внимания. Эту кокетку с темно-карими глазами, которые в минуты страсти напоминали два тлеющих уголька, любили решительно все. Она же не любила никого, кроме себя.
But she don't look at me With eyes on fire Glowing like coals in the night, Hungry eyes burning with love and desire.
В смятении обернувшись, я, естественно, не увидел ее. Пьяный взгляд блуждал по комнате в надежде отыскать ту, кого здесь просто не могло быть. Решение созрело за долю секунды, и совсем скоро из подъезда, пошатываясь, выбралось нечто ужасное. Волосы всклокочены, рубашка застегнута далеко не на все пуговицы, пальто нараспашку, зато вокруг шеи – великолепный шарф винного цвета. Ее подарок. Удавка, которую я принял с восторгом.
I'm like a long lost brother, I'm closer than a friend The only one on whom she can depend. She thinks I'm sweet and gentle, she thinks the world of me But late at night I'm not the one she needs.
Что я собирался ей сказать? На следующее утро я с ужасом вспомнил, что намеревался признаться, наконец, в любви. Мне было глубоко наплевать, чем закончится моя затея, хотя, конечно, я не мог не знать, что больше всего на свете Мэдисон боится именно этого. Страх быть закабаленной ожесточал ее; стоило какому-нибудь незадачливому поклоннику обнаружить перед ней свои чувства – и эта встреча неизменно оказывалась последней.
Сыпал снег вперемешку с дождем. Ветер трепал волосы; ноги заплетались, и один раз я рухнул на асфальт, запутавшись в полах пальто. Колени – в кровь, но боли я не чувствовал. Холодный, агрессивный мрак поразил меня, как смертельная болезнь. От этого внутри становилось еще темнее. Я понимал: единственный источник света в эту минуту спит сладким сном. Если, конечно, не кувыркается с очередным дураком, попавшим в ее сети.
При этой мысли губы искривила откровенно злая, уродливая усмешка. Да и пошло оно все! Она никогда не была моей, но я-то принадлежу ей – разве этого мало? Бог свидетель, я не собирался страдать всю жизнь. Рано или поздно я заведу семью. Свою жену я буду целовать с той же страстью, что ее; своим детям я подарю весь мир. Я буду самым счастливым человеком на свете!
И вот будущий самый счастливый человек, не в силах бороться с подступающим рыданием, уткнулся лбом в стену. Чудесное зрелище! Единственный фонарь пялился на меня желтым глазом, и я отворачивался от него, стыдясь своей слабости.
She never looks at me With eyes on fire Glowing like coals in the night, Hungry eyes burning with love and desire.
С минуту я давился пьяными слезами, но все-таки совладал с собой и, отшатнувшись от стены, гордо вскинул подбородок. Я решил, что не пойду к ней. Пусть меня распылят на атомы, если я выдавлю из себя это несчастное: «Я тебя люблю»!
После недолгих колебаний я вернулся домой. Налил себе воды и поплелся в спальню. Бросил на тумбочку таблетки, поставил стакан и, скинув шарф и пальто, упал на кровать. Стоит ли удивляться, что утром меня ожидала адская глазоломка.
Кое-как передвигаясь на негнущихся ногах, я подошел к столу и достал чистый лист. Хотя бы с рисунка она будет смотреть на меня так, как никогда не взглянет наяву.
Я быстро набросал нежный овал лица, блестящие локоны, тонкий нос и чувственные губы. На миг прикрыл глаза, вспоминая их вкус. Соленый… Когда я в последний раз целовал ее, она плакала. Естественно, слезами злости. Когда у нее что-то не получалось, она никогда не расстраивалась. Ни-ког-да. Если она не получала того, чего хотела, на смену обычной злости приходила ярость, и мне стоило больших трудов ее успокоить. В обоих случаях это заканчивалось слезами.
В тот раз ее бросил любовник. Какой по счету? Я помнил их лучше, чем сама Мэдисон, и утешал ее после очередного сокрушительного удара по самолюбию – себе на погибель.
Господи, помоги, помоги нам обоим.
Don't you, don't you see – I’m cryin' out loud, Can't she tell I need her now?
Осталось нарисовать глаза. Карандаш беспомощно застыл в миллиметре от бумаги. Не решаясь коснуться ее, я закусил обветренную губу и почувствовал, как из лопнувшей кожицы выступила капелька крови. Теперь у наших губ был одинаковый вкус…
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Рука дернулась, и на бумаге остался некрасивый зигзаг, перечеркнувший любимое лицо. Там, где должны были вскоре появиться глаза, горящие любовью и страстью. Я бросил карандаш и поплелся в переднюю. Случайный взгляд в зеркало, и… о, гооосподи…
Перед смертью не надышишься. Я решительно распахнул дверь.
She never looks at me With eyes on fire Glowing like coals in the night, Hungry eyes burning with love and desire.
Секунду назад на ее лице сияла улыбка, но, увидев меня, Мэдисон ошеломленно выдохнула: – Дэмьен!..
Понятия не имею, что ее так изумило: мой вурдалачий вид или донельзя глупая улыбка, набежавшая на лицо, едва я увидел гостью.
– Прошу, – я освободил дверной проем. Не отрывая от меня пораженного взгляда, Мэдисон прошла в квартиру. Ей было явно не по себе – может быть, оттого, как я на нее смотрел.
В пышных волосах поблескивали снежинки, придавая им сходство с белым золотом. На щеках играл румянец; губы, на которых не было ни грамма помады, казались пунцовыми. В глазах плескалось волнение: Мэдисон еще не приходилось видеть меня таким.
Я помог ей снять плащ и вдохнул аромат ландышей. Она никогда не пользовалась другими духами, и со временем лето стало ассоциироваться у меня исключительно с этими жемчужными цветами. Глядя на локоны, рассыпанные по плечам, я вспоминал, как в ту ночь осторожно убрал их, обнажая тонкую шею. И тогда я вдыхал этот аромат, но теперь он казался таким легким, невинным, что одно прикосновение к Мэдисон могло бы разрушить очарование момента.
– Дэмьен? – она дотронулась до моего плеча, заставляя очнуться от воспоминаний.
– Я… Да. Я тебя слушаю.
– Ты что, пьян? – Это прозвучало как обвинение. Что ж, заслужил.
– Уже нет. М-м-м, а что, собственно, случилось?
Мне было до смерти интересно, что привело ее сюда. Совершенно ясно: не работа – портрет, над которым я бился полтора месяца, уже неделя как был выставлен в галерее. Мэдисон уверяла, что ей нравится быть моей натурщицей. Модель из нее получилась великолепная, о лучшей ни один художник не мог и мечтать. Даже позируя обнаженной, она казалась более целомудренной, чем какая-нибудь девчонка из приходской школы. Другие художники ценили исключительно красоту ее тела. Один из них, помнится, был ее любовником – опять же, ровно до того, как сделал предложение руки и сердца. Тогда же Мэдисон приехала ко мне, пылая праведным гневом на мужчин: действительно, как они осмеливаются любить ее, а уж тем более ждать, что она ответит им тем же! Я хохотал над ней и вместе с ней, я любовался ею, я любил, я хотел ее. Естественно, с моих губ не сорвалось ни слова об этом: страх потерять Мэдисон сковывал язык.
И теперь я недоумевал: что стряслось, если речь шла не о работе и не о делах сердечных?
– После того, как мы расстались, я звонила тебе до двенадцати. Ты разучился отвечать на звонки?
– Я был занят, – не мог же я сказать, что едва не явился к ней.
Мэдисон закусила губу (наша общая привычка) и смерила меня недоверчивым взглядом.
– Это так на тебя не похоже.
– Знаю. Некрасиво с моей стороны.
– Я не об этом. Что случилось?
– Ничего. Я просто увлекся работой.
– Покажи картину.
Я не поверил своим ушам.
– Извини, что?
– Дэмьен, покажи мне картину, над которой ты работал так увлеченно, что пропустил все мои звонки. Я хочу сказать: пожалуйста, – поспешно добавила она, зная, что я не потерплю приказов.
До этого момента я изучал паркет под нашими ногами, не решаясь произнести хоть слово. Сам загнал себя в ловушку – так нечего больше лгать! Опуститься еще ниже вряд ли бы получилось, и злость из-за того, что приходится как угодно изощряться, лишь бы не показывать свои чувства, напрочь лишила меня осторожности. Я вскинул глаза на Мэдисон.
– Нет никакой картины.
– Знаю. Потому и просила показать ее.
Мне хотелось смеяться над собой.
– Мэдисон, зачем ты пришла?
Вместо ответа она осторожно коснулась моих волос и, приподнявшись на цыпочки, легонько поцеловала в губы. Долю секунды внутри все плясало от счастья, но затем пришло понимание – и мне захотелось броситься вон из собственной квартиры.
«Хватит со мной играть!!!»
Я чуть было не оттолкнул Мэдисон. Отстранившись, я прошипел с тихой яростью: – Кто-то из твоих ухажеров признался тебе в любви, ты отшила его и прибежала ко мне? Как это… банально!
Прозвучало грубо, очень грубо, но я был так зол, что слова шли вразрез со здравым смыслом.
Ведь я – тот, к кому она приходит, когда влюбленные в нее мужчины подписывают себе приговор неосторожными признаниями. Со мной Мэдисон может провести ночь, не опасаясь, что я предъявлю на нее свои права, при всем при этом я всегда выслушаю, утешу, подставлю ради любимой шею топору. Споткнется она – я упаду рядом и поцелую ее разбитые коленки, и боль из них перекочует в мое сердце. А что, там полно места, я специально вырвал на корню все чувства, кроме этой любви!
– Мне ничего от них не нужно. Особенно любовь.
– Тогда за каким чертом тебе все это?! – не выдержав, заорал я. – Зачем ты встречаешься, спишь, расстаешься с ними, а затем бежишь ко мне? Зачем я тебе нужен?!
Ее взгляд смягчился. Мэдисон понимала, что я разошелся не на шутку, а мне было уже наплевать на последствия. Она приложила ладонь к моей щеке. Я в бешенстве отдернул голову, но не отошел: даже теперь, когда больше всего мне хотелось натворить море глупостей, а потом всю жизнь жалеть об этом, ее близость завораживала.
– Дэмьен… – прошептала Мэдисон. Ее пугало не безумие в моем взгляде, а осознание, что происходит нечто глубоко неправильное. Она не имела представления, как это остановить, и мы оба плыли по течению.
Взяв мое лицо в руки, она заставила посмотреть ей в глаза. То, что я там увидел, обезоружило меня еще до начала атаки. Нежность, которую я несколько минут назад хотел изобразить на бумаге.
– Неправда все это. Тебе незачем притворяться, я и без того никуда не денусь. Давай я отвезу тебя домой, – глухо произнес я, отводя взгляд. – Непременно, только позже. Может, мы наконец поговорим и поймем друг друга?
Мы прошли в гостиную. Тусклое солнце заглядывало в окно, скользило робкими лучами по бумаге. Взгляд Мэдисон упал на неоконченный рисунок, но я не стал убирать его, как сделал бы раньше. Мне было уже все равно, поймет ли она, что я пытался изобразить.
Мэдисон села на краешек дивана. Я остался у окна – мне было невмоготу вновь встретиться с ней взглядом и увидеть то, о чем так долго мечтал. Тем более – понимая, что это ложь, очередная уловка в ее играх.
– Вот ведь красноглазое чудо, – едва слышно прошептала Мэдисон. Ее губы вновь тронула нежная улыбка.
Привыкнуть к такому невозможно.
Ощущение нереальности происходящего не покидало меня ни на минуту. Я сказал намного больше, чем мне было позволено, явно исчерпал лимит доверия, но она не ушла. Спрашивается, почему?
– Ты злишься на меня, Дэмьен?
– И очень сильно.
– Прости, мне не следовало тебя целовать.
Я дернул уголком губ, не понимая до конца, какое выражение появилось на моем лице: улыбка или циничная усмешка.
– А мне не следовало в тебя влюбляться.
В комнате повисла тишина. Я смотрел в окно: снежинки медленно кружились и таяли, не долетая до земли. После ночного дождя дороги, скованные льдом, опустели. На улице не было ни души, не то я бы с интересом проследил взглядом за случайным прохожим. Все, что угодно, лишь бы заполнить секунды тишины.
Я почувствовал, как теплые руки ложатся мне на плечи, и повернулся к Мэдисон.
– Ты что, издеваешься? – поинтересовалась она будничным тоном, но на ресницах блестели слезы. Мэдисон чуть не плакала от обиды, которую я ей нанес, угодно ли?
Я ее обидел. Впервые в жизни.
– Да, я оказался одним из многих, я ровно ничем от них не отличаюсь. Но я ни о чем никогда тебя не попрошу. Не буду тебе звонить, уговаривать встретиться. Если хочешь, уйду с глаз твоих долой. Что мне сделать?
Мэдисон глубоко вздохнула, загоняя непрошеные слезы обратно. Так она делала всегда, когда понимала: скоро не останется сил сдерживаться.
– Так, значит, ты специально не говорил об этом? Ты думал, что я уйду, как только услышу…
– Именно так ты поступаешь со всеми! – бросил я, вновь ожесточаясь.
– Ты – не все! Черт возьми, тебе не приходило в голову, что мне просто было страшно? Мне было страшно, Дэмьен, а ты продолжал играть эту дурацкую роль! – ее голос сорвался, и по щекам покатились слезы, но Мэдисон больше не пыталась их скрывать. – Ты не хотел стать для меня никем, кроме друга, я была вынуждена каждый раз доказывать свое равнодушие, жестокость и еще бог знает что! Мне приходилось встречаться с ними и почти сразу бросать, чтобы ты понимал: я никогда не посягну на тебя, потому что в принципе не умею любить! Я боялась, что ты исчезнешь, если узнаешь, что я на самом деле чувствую, но…
– …я чувствовал то же самое.
– И молчал?! – она смотрела на меня так, словно у нее на глазах я убил котенка.
– Мэдисон, я боялся, что тебя рядом не будет! Я был тебе ближе, чем любой из них, и от меня ты постаралась бы убежать в первую очередь, разве не так? Просто быть рядом – вот чего мне хотелось, но ты не оставила бы ни единого шанса, сама знаешь!
В романах, когда герои внезапно узнают, что любовь взаимна, они бросаются в объятья любимого и сцена заканчивается, как правило, в постели. Мы же едва не разругались в пух и прах – все не как у людей.
Я-то думал, что знаю Мэдисон лучше, чем себя! На деле мы оказались дуэтом слепых – не замечали происходящего между нами и старались обыграть друг друга, заставить поверить в какую-то ерунду и нещадно изводили себя из-за одного-единственного страха. Она боялась отпугнуть меня своей любовью, я не представлял, как буду жить, если Мэдисон исчезнет, и ради этого…
Мы едва не лишились всего из-за детской игры в молчанку.
Она уткнулась лицом мне в грудь. Сердце билось яростно, как лошадь, которую хлещут кнутом. Сквозь тонкую ткань рубашки я чувствовал, как по горячим щекам текут слезы. Мэдисон немного отстранилась и тут же прижалась губами к моей груди – там, где буйствовало сердце. Я сам едва его не разбил. Раньше мне казалось: подумаешь, велика важность! Но теперь до меня дошло, сколь высока ставка. Ее сердцем я дорожил сильнее, чем собственным.
*** …Утром я начал писать новый портрет. Это называется «хотел поработать», но как же, сейчас! Наши взгляды то и дело пересекались, и в ее глазах с каждым разом все явственнее отражалось счастье, переполнявшее меня. Когда на исходе второго часа Мэдисон встала с дивана и ее пальцы коснулись пуговиц моей рубашки, я беззвучно рассмеялся. У меня не было сомнений: картина выйдет хуже некуда.
Конец
* Перевод песни
Огонек в глазах
Пробило полночь. Глядя на телефон, В очередной раз я сижу совершенно один. Я – тот парень, к которому она возвращается, Когда любовники бросают ее. Она держит меня рядом ...
Но она не смотрит на меня Пламенным взглядом; Светящимися, как угольки во мраке, Голодными глазами, горящими любовью и желанием.
Я как брат, которого она давно потеряла, Я ближе ей, чем любой друг – Тот, на кого она всегда может положиться. Она думает, я ласков и нежен, Но ночью я не тот, кто ей нужен.
Она никогда не смотрит на меня Пламенным взглядом; Светящимися, как угольки во мраке, Голодными глазами, горящими любовью и желанием.
Неужели вы не слышите, как я кричу от боли? Но я все же не могу сказать ей, что она нужна мне, нужна прямо сейчас!
Она никогда не смотрит на меня Пламенным взглядом; Светящимися, как угольки во мраке, Голодными глазами, горящими любовью и желанием. Пламенным взглядом; Светящимися, как угольки во мраке, Голодными глазами, горящими любовью и желанием. Горящими, голодными глазами...
"– Уже нет. М-м-м, я что, собственно, случилось?" – я так поняла, это опечатка (там должно быть "а", верно?);
Работа превосходная! Она настолько живая, что в какой-то момент я увидела всё, что Вы описали. Моё сознание рисовало эти образы, я закрывала глаза и видела Ваших героев. Простите за повторы, но это действительно так: настолько всё показалось реальным. Я, правда, ожидала печальную концовку (лично для меня это более реально, но это уже имхо). И всё равно я в восхищении! Нет ошибок, написано правдоподобно, я поверила в то, что происходит, прочувствовала переживания главных героев. Работа высшего качества! Вы потрясающе пишете, Автор! С радостью прочту и другие Ваши работы! Желаю Вам больше вдохновения на такие замечательные работы!
Огромное спасибо за теплый комментарий! Начиная этот фанфик, я планировала только описать чувства героя, оставив конец открытым, и уж тем более не собиралась устраивать хэппи-энд: мне и самой-то не верится в такое счастье. Моей целью было показать, что проблемы с коммуникацией иногда оборачиваются личной трагедией, но мне так полюбилась эта незадачливая парочка, что в итоге я уступила порыву сделать им подарок. Кто-то - кажется, Воннегут - писал, что героев нельзя любить, что их нужно протаскивать через терновник самых немыслимых злоключений. Я еще не доросла до того уровня мастерства, когда автор легко может это проделать. Еще раз спасибо Вам за отзыв, подобные комментарии очень вдохновляют на дальнейшее развитие)))
Замечательная работа, Автор! Очень грамотно написана, сюжет "играет". Я не нашёл описание Дэмьена, но это и понятно - POV. Можно представить его по-своему, так еще интересней. А я когда читал, почувствовал себя Дэмьеном, настолько прекрасно переданы чувства художника. Да мы ещё и коллеги) В общем, заставили Вы меня, Автор, страдать,но за позитивный финал спасибо) Спасибо за отличную работу,успехов Вам в творчестве.
Благодарю! Очень рада, что Вам понравилась эта работа. Особенно приятно то, что описание чувств художника одобрил человек с таким же призванием. Я-то не художник, поэтому, можно сказать, блуждала в потемках, пытаясь разобраться в его переживаниях))
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
