Название: «..И будет небо плыть…» Автор: Дракон Бейше Фандом: Ориджинал Пейринг: М/М. Жанр: слэш, ангст, детектив. Рейтинг: R Размер: Мини Статус: закончен Содержание: двое незнакомцев во французской провинции. Странная встреча, неожиданный финал. Примечание автора: Написано на песню «Ночных Снайперов» - «Ограда» Размещение: где угодно, с указанием авторства.
Текст фанфика:
1. Последние метры «пыжик» преодолевал с видимой натугой, рывками, сердито кашляя мотором и всем своим видом показывая, что любое производимое им сейчас движение причиняет его автомобильным внутренностям невыносимые страдания. Наконец, издав особенно душераздирающий «фырк», машина заглохла. Водитель раздосадованно хлопнул руками по рулю и выругался. Хорошо еще, что он не успел уехать из городишки, да в карманах завалялись какие-то деньги. В машине можно переночевать, днем найти сервис, вписаться, а пока мастера будут выяснять, в чем причина поломки, попытаться заработать денег на этот ремонт. Наверняка здесь есть какой-нибудь «Ара-тюнинг», где хозяйничают наводнившие Францию выходцы из арабских стран. С ними хоть договориться можно… тем более, что его самого часто принимали за эмигранта. Среднего роста, неопределенного возраста от 20 до 40 на вид, худой, жилистый, загорелый до черноты, с длинными смоляными волосами, - вполне мог бы сойти за сирийца, например. Платок - «арафатка» лежал среди прочего нехитрого барахла в тяжелом кожаном рюкзаке, в багажнике «пежо». Там же в полужестком чехле была пристроена гитара. Мужчина поставил авто на «ручник» и вышел перекурить на тротуар. На Менжен опускалась южная французская ночь. Насыщенного цвета луна, как большой желток глазуньи, покачивалась в объятиях редких темных облаков на черно-синем небе. Легкий ветерок прогуливался по пустым улицам. Идиллическую картину не портили даже орущие истошными голосами кошки где-то по соседству. Городок готовился лечь спать. Это был такой уютно-буржуазный уголок Средней Франции, где жизнь течет по своим неспешным законам. Утренний кофе на веранде, вечерний турнир по петанку на ратушной площади. Пара-тройка исторических развалин, куда иногда завозят туристов. Ленивая мутная широкая река огибала Менжен по левому боку. На диком пляже рыбачили, купались, загорали… Он много видел таких городов, и не только во Франции. За плечами лежала почти вся Европа. В своей прошлой жизни он видел гораздо больше, но запрещал себе вспоминать об этом. Даже не стал брать ни один из поддельных паспортов, когда-то имевшихся в достатке. Воспользовался настоящим…странно, но по настоящему паспорту его тоже никто не искал. Уже третий год. Мужчина докурил, не поленился дойти выбросить окурок на другую сторону улицы, в урну, и вернулся к машине. В несколько привычных движений разложил сиденья. На пуховые перины рассчитывать не приходилось, но по сравнению с тем, где порой он засыпал, салон старенького «пежо» казался королевскими покоями. Он забрался внутрь, устроился поудобнее, подоткнув рюкзак под голову, щелкнул центральным замком и довольно быстро уснул.
2. Алекс тщательно проверил, выключены ли все компьютеры и приборы, набрал на щитке охраны специальный код и, выйдя на улицу, закрыл офис на ключ. На работу он обычно ходил пешком – всего-то пару кварталов. Утренний поход за эти годы превратился в отработанный ритуал. Зайти к папаше Тулону на чашку кофе с круассаном, перекинуться с ним парой слов о политической обстановке в мире. Купить на углу Сен-Жак свежие газеты. В киоске у мадам Каресс взять бутылочку минералки. И наконец, попасть в офис, который уже вовсю работает… Вечером все было проще и быстрее. Нередко он отпускал сотрудников пораньше, к тому же сегодня все ждали трансляцию какого-то футбольного супер-матча. Алекс в этом не разбирался. Единственным видом спорта, который его привлекал, была стрельба. Он регулярно посещал местный маленький тир и с удовольствием вел с его владельцем беседы об огнестрельном оружии. А верный небольшой «глок-26» всегда сопровождал своего хозяина, когда тот выходил из дома. Против кого вооружился Алекс в тишайшем Менжене, он не смог бы объяснить и сам себе. Скорее, срабатывала давняя привычка – в любой момент быть готовым к чему угодно. Не всю жизнь он был финансистом, хотя о многом предпочел бы забыть навсегда. К 19-00 улицы почти вымерли, половина мужчин сидели по домам, вторая половина – в единственном баре с огромной «плазмой». Там наверняка находились и его сотрудники, принимавшие сегодня ставки на команды. Дела у «А.К. финанс групп» шли неплохо. Владелец фирмы получил хорошее образование, разбирался в современных тенденциях экономики, и смог даже в таком заштатном местечке, как Менжен, основать уверенный бизнес. Его контора бралась за все – букмекерские ставки, переводы денег, выдача небольших кредитов, консультации по любым финансовым вопросам, разработка бизнес-планов и еще много чем. Благодаря советам Алекса несколько местных предпринимателей и фермеров основательно поправили свои дела, и его уважали в городе. Молодой, успешный, очень привлекательный внешне сероглазый блондин был объектом вожделения не одной местной красавицы на выданье. А сам он беззаветно влюбился в эту пыльную провинцию, наслаждаясь одиночеством и покоем. Вот и сейчас он беспечно направлялся по узкой улочке к тихому трехэтажному зданию, где выкупил довольно большую квартиру на втором этаже. Алекс предвкушал легкий ужин – что-нибудь из морепродуктов и сыр под бокал хорошего белого, ванну, свежую домашнюю одежду – и недочитанного Коэльо перед сном. Он так замечтался, что споткнулся о бампер припаркованной под углом к неширокому тротуару машины. - О, - вырвалось у него удивленно. Арендованный «пежо» с облупленной краской уткнулся в поребрик с немым вызовом. Так мог встать только кто-то приезжий. В городке было немного автомобилей, большинство жителей предпочитало велосипеды. Но самое странное – в салоне явно находился человек. В тусклом свете уличного фонаря лежавший казался просто большим кульком, и не видно было, дышит он вообще или нет. Алекс не на шутку встревожился. Почему этот тип не заночевал в гостинице? У него так плохо с деньгами?.. но на аренду машины-то нашлось… или это были последние деньги? Или… украденные, а машина – угнана?.. Куда в таком случае он едет?.. вряд ли у него родственники в Менжене, раз он спит в салоне припаркованной тачки. Но вдруг… но вдруг он не спит, а умер?!
3. ..Нетерпеливый, громкий, настойчивый стук в боковое окно все-таки разбудил спящего. Потерев лицо ладонями, отбрасывая остатки сна, он с сожалением выкрутил ручку и опустил стекло. В теплый салон тут же ворвался игривый ночной ветерок. Мужчина невольно поежился. - С вами все в порядке, мсье? – на безукоризненном французском, скрывая тревогу, спросил стучавший. – Может быть, требуется помощь?.. - Да черт бы подрал ваше изысканное гостеприимство! - ругнулся в ответ путешественник. – Разве вы не видите, что я сплю?.. Несколько секунд оба молчали, внимательно смотря друг на друга. Первым опомнился Алекс. - Простите ради Бога, я подумал, не случилось ли какого несчастья. Извините, что потревожил ваш сон. - Ничего. Спокойной ночи. – незнакомец снова взялся за ручку, пытаясь закрыть стекло. Вверх оно шло гораздо туже, чем вниз. Алекс сделал пару шагов в сторону лестницы, но внезапно передумал и повернулся к машине. - Мсье…не подумайте ничего дурного… если вам негде ночевать, я могу предоставить вам комнату. Это совершенно бесплатно… я все равно живу один… - Дурного? – вдруг улыбнулся незнакомец. Он завозился на сиденье, открывая дверь, и не очень ловко вылез из низкой машины на тротуар. – Вы рисковый человек, мсье. Я бы сказал, авантюрист… скорее, это вам следовало бы опасаться. Вы видите меня впервые. Я могу ограбить вас, даже убить. Кто знает, что у меня на уме?.. Алекс улыбнулся в ответ. Парень говорил с таким ехидством, что все опасения улетучились. - Значит, такова моя судьба, - ответил он медленно. - О, так вы еще и фаталист. Не специализируетесь часом по русской словесности и литературе?..Русские очень любят спихивать все на судьбу, Бога, черт знает что еще. - Получается что да – фаталист, - снова улыбнулся Алекс. – Но я скорее поклонник родной речи. Жан-Поль Сартр, пустота, мухи и все такое. То, что мы сейчас с вами беседуем об изящной словесности на пустой улице в полночь – абсолютный сюр. Незнакомец искренне расхохотался, негромко, но очень заразительно. - О прекрасная Франция. Чего только не случится в этой стране… зачем вы лжете? Вы ведь не отсюда. Акцент почти незаметен, но вы разговариваете слишком правильно. Родная для вас скорее английская, даже американская речь. - Вам это так важно? – поинтересовался Алекс. – Я привык жить здесь и считаю себя французом. Этого вполне довольно. Вы тоже нездешний. - Я и не позиционирую себя здешним. Так, перекати-поле. Просто не люблю лжи. Знаете что?.. вы… как вас зовут, кстати? - Александр – Джейсон Коул. – финансист протянул руку. Не медля ни секунды, незнакомец пожал ее, сильно, отрывисто. - Рокуэлл Мориссон. Так вот, Алекс… раз уж так пошло, пусть ваша ложь будет первой и последней за эту ночь. Договорились? - Договорились. Доставайте ваши вещи и идемте в дом. - Нищему собраться – только подпоясаться, - Рокуэлл нырнул в машину за рюкзаком и гитарой.
4. Изысканный ужин, планировавшийся на сегодня, был в одночасье отменен. Судя по комплекции Рокуэлла, питался он весьма нерегулярно, и Алекс решил приготовить что-нибудь простое, но сытное. Пока неожиданный гость принимал ванну, финансист достал холодное отварное мясо и сыр, поставил тушиться овощи, откупорил бутылку столового красного. Душистый зерновой хлеб завершил сервировку позднего ужина. Непривычно было накрывать стол на две персоны. Если поставить пару свечей, то ужин мог сойти и за романтический… Алекс невольно улыбнулся. Последний романтический ужин состоялся у них с Мартином, в Вене, шесть лет назад. Это был чудесный вечер. Они, как чинная семейная пара, были в Опере на премьере «Тоски» с молодой примой театра; после чего поехали в ресторан. Правда, в ресторане они больше просто смотрели друг на друга, чем ели, взявшись за руки, словно студенты на первом свидании. Стоит ли говорить, что продолжением вечера была не менее великолепная ночь?.. наутро Мартин встал первым, уехал на работу. Алекс даже не слышал, как он ушел… Днем Коулу позвонили из полиции и попросили опознать тело. Нелепая случайность: водитель рефрижератора не справился с управлением на мокрой дороге. Маленькую «Хонду» Мартина вытаскивали из-под него с помощью спецтехники. Со временем Алекс научился думать об этом спокойно. Мартин уехал в далекую командировку. У него там все хорошо. Просто он никогда не вернется… Алексу только и оставалось – вести себя так, чтобы Мартину не было стыдно за него. ..Шум воды в ванной комнате стих. Через несколько минут щелкнула задвижка; на пороге появился Мориссон , переодетый в чистые потертые джинсы и футболку. Он просушивал волосы полотенцем. Ноздри Алекса уловили волну горячего запаха свежего тела. - Боже, вы счастливчик, Алекс, у вас есть настоящая ванна, - с чувством произнес Рокуэлл. – Не беспокойтесь, я не принесу вам никакой заразы.. хоть и болтаюсь по свету как цыган, но слежу за собой. Знаете, как у животных. Пока кошка вылизывает себя, значит, она вполне здорова. Это помогает не скатиться на самое дно. А превращаться в отребье я не хочу. Алекс кивнул. Даже если бы Мориссон не сказал этого, он все равно уже безотчетно поверил этому человеку. - Давно вы… - он минуту помялся, подбирая слово. - ..Бродяжничаю? – уточнил Рокуэлл без всякого стеснения. – Года три. Наверное, хотите узнать, почему?.. - Если честно, очень. – Алекс окинул его взглядом, не скрывающим любопытства. – То есть… любому из нас хотя бы раз приходит в голову мысль все поменять в жизни. Но решаются на это единицы. Современные психологи очень любят помуссировать тему дауншифтинга, однако вряд ли кто-то из них самих пошел бы на это. - Это не дауншифтинг, Алекс, - серьезно ответил Мориссон, присаживаясь на край стула. Еще влажные, длинные иссиня-черные волосы поразительно контрастировали с загорелой кожей и темно-серыми глазами. – Это все совсем иначе… понимаете… просто однажды становится ясно, что так жить, как живешь, больше нельзя. Что воздух отравлен, люди невыносимы, работа – каторга. А главное, нет внутренней свободы. Хочется убежать туда, где тебя никто не знает, и все начать сначала. В этом тоже кроется ошибка – нам кажется, что для обретения свободы внутренней надо начать с обретения свободы внешней. Хотя не могу не признать, что жизнь уличного музыканта меня многому научила. Поменялись приоритеты. - И что же для вас теперь главное?.. – негромко спросил Алекс. Почему-то ответ Рокуэлла стал для него крайне важным. - Жизнь, - просто ответил тот. – Сама жизнь. Такая, какая есть. Слишком короткая, к сожалению. Коул опустил голову. Ответ оказался очень правильным. На несколько минут воцарилась тишина. - Вы потеряли кого-то очень близкого, Алекс? – мягко спросил Мориссон. - Шесть лет назад. Я почти привык, - Алекс поднял голову, посмотрел в глаза Рокуэлла. – Просто иногда… находит. – «Особенно после ваших слов», - хотел добавить он. - Особенно после моих слов? - все так же мягко произнес музыкант. Алекс едва заметно вздрогнул. - Не вините себя ни в чем. Даже если вам кажется, что виноваты только вы, - отпустите все это… все уже произошло, время не повернешь вспять. – Рокуэлл помолчал. – У вас можно курить?.. - Да, можно… Вы мудрый человек. Я долго не мог принять случившегося, что уж там – отпустить… - Алекс не стал уточнять, что Рокуэлл вообще стал первым человеком, с которым он мог поговорить о смерти Мартина. - Полноте, это не мудрость, - махнул рукой Мориссон. Достал из кармана сигареты, вытащил одну зубами, прикурил. Алекс отметил про себя его странную привычку сильно сплющивать фильтр. – Это всего лишь осознание неизбежности. Вряд ли вы что-то смогли бы изменить. Знаете, давайте прекратим этот разговор, я вижу, что вам тяжело. Ляжем спать, а утром я покину вас, и все снова будет хорошо. - Я почему-то думаю, что будет наоборот, - вырвалось у Алекса. - Алекс. – Рокуэлл стал еще более серьезным, чем был. – Воспринимайте меня, как развлечение, поход в Диснейленд, выигранную однодневную путевку куда-нибудь. Сфотографируйте на память, если хотите. Я могу даже позировать вам с инструментом… Только не подпускайте все это близко к сердцу. Алекс, мы разные люди, и… - он не договорил. - Боитесь привязаться? – насмешливо спросил Коул. – Или привязать?.. Помните: не лгать. - И то, и другое, - музыкант дерзко посмотрел ему в глаза. Алекс не выдержал, отвернулся. - Ваша комната слева от ванной, - сказал он спустя какое-то время. – Ужинать будете?.. - Нет, благодарю, - слегка склонил голову Рокуэлл, - С вашего позволения, я лучше посплю. Завтра нужно починить машину, да подзаработать немного. Как полагаете, жителей Менжена может заинтересовать выступление неплохого гитариста на ратушной площади? - Понятия не имею. К нам никогда не приезжали уличные музыканты. - Доброй ночи, Алекс. Мориссон поднялся со стула и тяжелым шагом прошел в указанную комнату. Коул остался сидеть у нетронутого стола.
5. Впервые за много месяцев Рокуэлл очутился в домашней постели, уютно пахнущей каким-то ненавязчивым кондиционером для стирки. Кровать была новехонькой, выложенное стопкой белье, одеяло и подушка хранили следы упаковки – очевидно, Алекс только что распечатал их. Зачем ему такая большая квартира, если он живет один?.. Рокуэлл переложил белье и одеяло на стул. Натянул на подушку наволочку и лег на кровать , не раздеваясь, закрыл глаза. Сон не шел, хотя еще пять минут назад он готов был упасть от усталости. Когда-то все это и для него имело значение. Незаметно для себя Мориссон стал тихонько напевать – вернее, даже не напевать, а гудеть про себя, - румынскую песню, подслушанную им в кочевом таборе на одной из стоянок. - Красивая песня. Рокуэлл не удивился. - Хочешь, переведу слова? - Наверняка про любовь?.. - Угадал… «Край земли – за краем твоей шали с цветами, моя любимая… Все отдам за тебя, даже свой верный нож. Даже скрипку старого Чачи, и все, что ты ни потребуешь, Только взмахни своей шалью, укрой меня ее краем… Спрячь меня на своей груди, любимая… Край моей жизни – за твоим поцелуем…» - Цыганская? - Да. - Красиво, - повторил Алекс, осторожно присаживаясь на постель. - Они так и живут… так и любят… на краю. - Рок?.. - Не спрашивай больше ни о чем. Мы же договорились – не лгать. А если ты спросишь, мне придется вспомнить. И соврать тебе, а я не хочу этого делать. Алекс поцеловал его первым. Ни на секунду не усомнившись в правильности своих действий, наклонился к Мориссону и коснулся губами его губ. Рок ответил незамедлительно – между зубами Алекса проник его язык, и изучающее прошелся по небу. - Я похож на него?.. – спросил Рок, не разрывая поцелуй. - Нет. Абсолютно. Ты совсем другой. - Тогда почему?.. - Потому что завтра ты уедешь, и мы никогда больше не увидимся. Потому что без тебя я буду тихо подыхать, а с тобой – не смогу пойти. Кишка тонка. - Ты видишь меня первый раз в жизни. - Рок. Теряем время. Вместо ответа Мориссон так сильно потянул его на себя, что Алекс почти упал сверху. После Мартина долгое время ничего не складывалось. Потребности тела Алекс удовлетворял сам, он не понимал, не представлял, как можно заниматься сексом с кем-то, если нет Мартина. Прошло больше года, прежде чем Коул смог заставить себя прикоснуться к другому. И то, это был совершенно случайный знакомый… потом были еще такие же знакомства на один вечер и даже хастлеры, но отношений Алексу ни с кем не хотелось. Он выбрал одиночество и завернулся в него, словно в уютный плед, глядя на мир, как на вьюжную рождественскую ночь через толстое стекло: волшебство, в которое он так по-детски верил, оказалось не для него. Рокуэлл ворвался в заново отстроенный мир, втянув за собой рой снежинок-воспоминаний, пронизывающий озоновый запах стужи, живой, горячий. Его тело под ладонями Алекса пело натянутой струной. Откинутые на подушку волосы окружали узкое лицо темным нимбом, а в серых глазах таилась немая просьба. Алекс вбирал в себя его стоны, ловил губами дыхание, едва удерживая себя от падения в бездну. Канатоходцы без страховки, вот кто они оба были в эту ночь. Алекс старался не думать о всяких глупостях, но панические мысли так и лезли в голову. Что он может подхватить от незнакомого партнера без резинки?.. наверняка такой способ оплаты еды и ночлега Рокуэллу не впервой. Риск будоражащим ядом расходился в крови. Мориссон заерзал под ним, просунул руку в задний карман джинсов и вытащил шуршащий квадратик. Бросил его на постель рядом. Ловко стащил с Алекса рубашку через голову, потрудившись расстегнуть лишь пару пуговиц сверху. - Алекс, я все умею, - сказал Рок очень тихо, - ты можешь делать что хочешь. - Сколько их у тебя было, а, музыкант?.. – шепнул Коул ему в ухо. - Больше, чем ты можешь представить, - усмехнулся Рок. Алекс просунул ладони ему под лопатки, прижал к себе, уткнувшись лбом в грудь Рокуэлла и вдыхая запах кожи. Потерся щекой, дотянулся губами до темного соска, пропустил его между зубов, перекатывая языком. Рок сжал его бока коленями. Тогда Алекс вобрал нежный маленький кусочек плоти сильнее в рот, сдавил зубы, одуревая от вседозволенности и податливости чужого тела. Ни единым словом или жестом Мориссон не остановил его. Алекс терзал Рока, сминая плечи железной хваткой, оставляя синяки по всему телу, - тот лишь молча подавался ему навстречу и дышал все глубже и отрывистей. Коул с маниакальным удовлетворением садиста нарочно не прикасался к его члену, нарочно не избавлял их обоих от оставшейся одежды. Алекс не понимал сам, что с ним творится – никогда и ни с кем он не был настолько жестким, и хотелось зайти дальше, узнать, что еще Рокуэлл позволит сделать с собой. Алекс ждал… и наконец истерзанный лаской, музыкант сдался. Его чуткие, быстрые пальцы пробежали по груди Алекса, легли на затылок, потянули к себе. - Алекс… пожалуйста… Коул поймал себя на мысли, что мог бы слушать этот шепот вечно. - Значит, все умеешь?.. - Все, что тебе захочется, - в интонациях Рока прозвучало нечто вроде вызова, и это сорвало Алексу голову. Рывком он перевернул Мориссона на живот. Быстро стянул с него джинсы, с себя уже изрядно помятые брюки. Лишь в последнюю минуту вспомнив о презервативе, нервным движением разодрал фольгу, натянул резинку на ноющий от возбуждения член. Иезус Мария, да у него никогда так не стояло!.. Рокуэлл довел его почти до оргазма одним своим видом покорной шлюхи: он лежа совершенно неподвижно, уткнув голову в сложенные перед собой руки, со слегка разведенными ногами. Лишь прикоснувшись к нему, можно было понять, что и он напряжен до предела. Смазки не было, но это не беспокоило Алекса – он получил свою индульгенцию. Получше смочив слюной ладонь, он бесцеремонно провел между ягодиц Рока, надавив на сфинктер. Мышцы с готовностью подались. Больше терпеть не было никаких сил. Алекс навалился сверху, одной рукой помогая себе войти – тяжелым, мучительно - резким для обоих движением, чувствуя, как расходится, растягивается разгоряченное тело внутри. Рокуэлл тихо охнул. - Молчи… музыкант, - в бессильное злобе выдохнул Алекс. Мориссон доводил его до исступления. С каждым толчком вперед из Коула выплескивалось все то, что он прятал сам от себя все эти годы. Боль, обида, разочарование, злость на несправедливую судьбу, ненависть и отчаяние – все это доставалось сейчас Рокуэллу, а тот принимал его отравленные дары со смирением монаха. Алекс намотал роскошные смоляные волосы на кулак, не снижая темпа, повернул голову Рока к себе. Он хотел видеть это лицо с лихорадочно горящими скулами, смотреть в полузакрытые глаза. - Смотри на меня. Смотри,- приказывал Алекс, и Рок слушался, не отводил взгляда, только невозможно было понять, что кроется в глубине темно-серых глаз. Лишь на несколько мгновений в них промелькнул настоящий страх – когда Алекс слишком сильно сдавил его шею рукой. Зрачки моментально расширились, Рокуэлл судорожно втянул в себя воздух, и в ту же минуту Алекс почувствовал, как волна дрожи пошла по худому телу, как он сжался внутри. Зная, что это принесет дополнительную боль, Алекс не останавливался, продолжая трахать Рока, вколачивая член до упора. Он не мог насытиться этим человеком, не мог кончить, хотя был постоянно на грани. Лишь доведя Мориссона до того, что тот обмяк в его руках, хрипло дыша и уже не открывая глаз, Алекс остановился. Ослабил захват руки на горле. Рокуэлл немного шевельнулся. Почувствовав его движение, Коул толкнулся в него и кончил. Прошло много времени, прежде чем Алекс смог приподняться и скатиться вбок. Лунный свет лился в полузашторенное окно, освещая две фигуры на широкой постели. Со стыдом и смущением Алекс разглядывал жуткие отметины от своих зубов и пальцев, оставленных на неподвижном теле. - Рок… - решился, наконец, позвать он. - Что? – без выражения, очень тихо ответил музыкант. - Прости меня… я… прости. – Алекс осторожно повернул его лицом к себе.. - Ничего… - Мориссон двигался с трудом. – Ничего. Просто ты… слишком долго носил все это внутри… - Рок…- Алекс сполз вниз, обнял его бедра, положил голову на впалый живот. Поцеловал липкую от спермы кожу. – Ты настоящий? Такие, как ты, бывают? - Нет, - слабо улыбнулся Мориссон. – Я тебе снюсь. Его рука легла на голову Алекса, пальцы прошлись по волосам. Так они и уснули, укутанные лунным покрывалом долгой ночи.
6. Утром Алекс проснулся не от обычной настойчивой трели будильника и не от звонка из офиса – их он благополучно проспал. Внезапная тревога, кольнувшая в самое сердце, буквально подкинула его на кровати. Рокуэлла, разумеется, уже не было. Алекс высунулся из окна на улицу, высматривая старенький «пежо» - у тротуара было пусто. Часы показывали половину одиннадцатого утра; в квартире было очень тихо. На кухне – прибрано, в ванной комнате – аккуратно повешено полотенце. Как будто бродячий гитарист действительно не существовал. Алекс опустился на холодный табурет в чем мать родила и закурил. Одна сигарета таяла за другой, а он все не мог решиться, хотя долг висел над ним дамокловым мечом. По привычке он отмечал мелкие детали. Кофейник был теплый, помытая чашка на сушилке – влажная внутри. Полотенце тоже еще не просохло толком. Значит, Рокуэлл ушел не так и рано, часа два-три назад. За это время можно найти автосервис и поставить машину. Идти на ратушную площадь раньше обеда смысла нет, все на работе, слушателей будет немного. В любом случае, Мориссон еще в городе и задержится здесь почти на день. Старый мобильник лег в руку кирпичом. Он лежал в кармане пиджака в шкафу уже давно, и в его память было записано всего три номера. После пары гудков ответили по первому же набранному. - Слушаю вас, мистер Коллинз. - Интересующий вас объект за истекшие сутки в город не прибывал. - Мистер Коллинз. Вы меня удивляете. - Повторяю, объект в город не прибыл. Каковы будут дальнейшие распоряжения? - Никаких распоряжений, - без заминки ответил по-прежнему холодный голос, не меняя интонации. – При необходимости, с вами свяжутся. Алекс отключил мобильник. Сон. Это был только сон. Иллюзия, морок, наваждение, призрак, фантом. Таких настоящих не бывает. Моррисон тоже играл на чьей-то стороне. Возможно, он тоже позвонил кому-то. Возможно, кто-то уже едет и за его, Алекса, головой. У Рокуэлла есть день, и, если он не дурак, то грамотно воспользуется этим временем. Коллинз положил мобильник на обеденный стол и начал быстро собираться.
Работа заставила меня очень задуматься. Будет сложно понять, что я сейчас чувствую, но я постараюсь быть объективной и честной. Дело в том, что я отношусь к читателям, не испытывающим страсти к жанру слеш, но почему-то постоянно читающим такие работы. Качественных работ о любви двух мужчин, между прочим, больше на порядок. Поэтому из ваших работ решила прочесть именно эту, и она оставила меня неравнодушной.
У меня есть только одно замечание - слишком много слов в кавычках. "Пыжик", "фырк", "арафатка" и иже с ними. Вы не боитесь использовать такие слова (это смело и свежо, по-своему), но их слишком много. Это отвлекает от самого текста. Стоит соблюдать меру. Больше ошибок или несоблюдений правил я не видела, я их и не искала - слишком уж завораживает текст, но, думаю, вы более, чем грамотны.
Сама работа очень взрослая и очень мужская. В стиле книг, написанных мужчиной для мужчин. И тем не менее, лирика, в самой своей природе, присутствует тоже. Двое случайных попутчиков без прошлого и, возможно, будущего. Странные люди, у которых нет шанса на счастье. Одна только ночь и немного страсти на двоих. Остальное за дорожной пылью и не имеет уже смысла. Обреченность, которую вы описали, серую, а, возможно, и грязную реальность уже ничем не исправить, не дополнить. Поэтому ваша работа и трогает, а скорее даже и не трогает - а режет по живому. Становится и больно, и терпко. И никак тоже.
Я не могу понять, нравится ли мне работа или нет. Сами герои не вызывают симпатии - но вызывает восхищение это маленькое чувство, которому не суждено жить. Такая любовь - пусть даже и не обычная, которая связывает мужчину и женщину - именно такая любовь обязательно есть. И есть не только в формате вашего ориджинала, но и где-нибудь, в пыльном городке нашей родины, а может, даже и за тонкой стенкой.
Есть когорта работ, замечательных работ, которые безумно цепляют, но которые навсегда остаются в рамках сказки. А есть такие вот работы, которые при всей строгости описания и отсутствия розовых туч вкупе с тюлевыми занавесками, заставляют нас, читателей, верить автору.
Юки, спасибо вам. Еще никто из тех, кто комментировал мои работы, не чувствовал их настолько глубоко. Я потрясен, правда. Вы уловили все нюансы, все, что я хотел сказать, и даже более того. Это счастье автору - встретить такого читателя, как вы.
Начну с замечаний. Их не много и не то, чтобы серьезные, но все же сочла нужным указать.
Его контора бралась за все – букмекерские ставки, переводы денег, выдача небольших кредитов, консультации по любым финансовым вопросам, разработка бизнес-планов и еще много чем. – не совсем верно просклоняли: бралась за что? – за выдачу; за разработку; и еще много чего не очень красиво звучит, лучше наверное и за многое другое или еще за очень многое. Либо как вариант оставить все в им.падеже и исправить только в конце, допустим – и многое другое.
О прекрасная Франция. – после О запятая, а в конце так и просится восклицательный знак.
Правда, в ресторане они больше просто смотрели друг на друга, чем ели, взявшись за руки, словно студенты на первом свидании. – несколько путано. Поясняю: выделенная часть читается так, словно они ели, взявшись за руки.
Алекс даже не слышал, как он ушел… Днем Коулу позвонили из полиции и попросили опознать тело. – было бы лучше начать второе предложение с А.
Не беспокойтесь, я не принесу вам никакой заразы.. хоть и болтаюсь по свету как цыган, но слежу за собой. – меня смущают эти многоточия, а здесь еще и две точки.
- ..Бродяжничаю? – уточнил Рокуэлл без всякого стеснения. – Года три. Наверное, хотите узнать, почему?.. – я, наверное, зануда, но зачем многоточие? Особенно в начале.
С вашего – с большой буквы.
он лежа совершенно неподвижно, уткнув голову в сложенные перед собой руки – я так полагаю, должно быть лежал.
Алекс навалился сверху, одной рукой помогая себе войти – тяжелым, мучительно - резким для обоих движением, чувствуя, как расходится, растягивается разгоряченное тело внутри. – если я правильно поняла суть, то во втором случае стоит дефис и не нужны пробелы, а после слова движением стоит поставить тире.
это доставалось сейчас Рокуэллу, а тот принимал его отравленные дары – здесь не уверена, но мне как-то в глаза бросилось. Может, стоило написать и он или который, потому что воспринимается так, словно это не про Рока.
Меня смутило большое количество многоточий в первой части текста, которые, как мне кажется, не всегда к месту. А еще цифры все же по правилам будет прописью.
Я может и придираюсь, но вообще работа очень понравилась, язык понравился – действительно чисто мужской. Нет излишней романтики ни в речи, ни в сюжете – просто жизнь, такая, какая она есть, без прикрас. Читать было приятно. Работа не вызывает взрыва эмоций, но она и не должна – не та это история и не те люди. Они оба по-своему устали, у них разное прошлое и различное будущее и лишь одна общая точка соприкосновения – эта случайная, а возможно и не совсем случайная, встреча. Хочу отметить название. По-моему, оно подходит идеально. Хотя после того, как послушала песню, полагаю, я изначально поняла его несколько иначе. У меня прошла четкая параллель с бродяжничеством одного из героев и… как бы объяснить… в нем (в названии) отражена сама ситуация: вот они, герои, столкнулись и разошлись каждый своей дорогой, возможно что-то изменилось в них – появилось/исчезло, стало иначе восприниматься. Но разойдясь, они продолжили каждый свой путь, насколько длинным или коротким он будет – это уже другая история. Но они в одном мире, под одним небом, и для этого мира и этого неба ничего не изменилось и не изменится. Как бы эта история не закончилась, и будет небо плыть...
Ну, вроде высказалась по большей части. Автору спасибо за доставленное от прочтения удовольствие. И удачи!
Алистер Вирт, спасибо за такое внимательнейшее прочтение! Действительно, я накосячил, подправлю указанные вами места. Вот что значит жить без беты, эх. Песня, с которой начался этот рассказ, настолько многослойная, что по ней можно написать, наверное, еще тысячу рассказов, и все будет мало. А герои - просто любимые. Спасибо еще раз.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
