Название: Еще немного о вечном… Автор: Маргарита Фандом: Sailor moon Персонажи: Нару/Нефрит, Зойсайт Рейтинг: PG Тип: гет Жанр: ангст Размер: миди Статус: закончен Дисклаймер: ни на что не претендую Размещение: где угодно, только кидайте ссылку, пожалуйста) Аннотация: Взрослая Нару. Вечный Нефрит. Переосмысление уставшей главной героиней своего неизменного Великого (как ей казалось) Чувства… Любовь это или уже хроническая истощающая болезнь? А может… ее и не было вовсе…Любви?
Текст фанфика:
«- А голос совсем такой, как прежде. Знаешь, я годы жила в надежде, Что ты вернешься, и вот – не рада. Мне ничего на земле не надо…» ( А. Ахматова, «Так отлетают темные души»)
«…Смерти нет – это всем известно, Повторять это стало пресно. А что есть – пусть расскажут мне…» (А. Ахматова, «Поэма без героя»)
Первое, что я увидела, с трудом открыв глаза, – был грязно-белый потолок с мелкими трещинками в центре. Это было совсем не то, что я ожидала и хотела видеть. И тогда я решила заснуть – если уж так, то просто посплю. Все лучше. - У меня будут к Вам вопросы, мисс. – строго сказал врач и сурово взглянул на меня. Он пришел ко мне на разговор по душам через неделю. - У меня к Вам тоже, - также строго ответила я. Видимо, такой наглости подданный Гиппократа никак не ожидал, и поэтому меня достаточно быстро оставили в покое. И вопросов больше никто не задавал. Возможно, это к лучшему. Хотя я могла ответить на все - заготовила ответы заранее. Я вообще хорошо подготовилась. Да и импровизация мне всегда давалась легко – как - никак я профи в своем деле. Была. Да, я была хорошей актрисой когда-то.
А еще через неделю я была уже дома. В своей квартире. Так странно и непривычно было ощущать столь привычные мне вещи. Я не чувствовала себя заново рожденной, получившей второй шанс на исправление ошибок и на пожизненное искупление смертного греха, во мне не открылись сверхъестественные способности, не появился «третий глаз»… и я совсем не чувствовала благодарности к своим «спасителям». Вот уроды… Я чувствовала раздражение. А вообще - то мне было все равно. Мне давно было все равно, может поэтому я и решила не тянуть… Говорят, равнодушие – хуже ненависти. Я села за стол и стала есть апельсин. Чем-то я напоминала себе героиню нудного романа нудного Коэльо, но лишь отчасти. В любом случае повторять попытку мне было лень, да я и не любила повторяться. Я такая была, что называется, оригинальная девица…Стоп. С этого места поподробнее. Я взглянула на календарь, вспомнила, какой на дворе год, и, поднапрягшись и поднатужившись, подсчитала, что я уже давненько не «девица». А точнее, мне перевалило за тридцатилетний рубеж. Не мало, надо сказать, перевалило. Психотропные препараты, которыми меня накачали в клинике, чуть смешали мою память на такие мелочи…Ну, да и какая разница, собственно. Не важно. Я доела апельсин и легла спать.
*** Меня пригласили сниматься. Видно, из жалости. Я уже семь лет в «простое», и за эти годы сильно «увяла». Если объективно – я бы сама не взяла себя сниматься. Весь бюджет уйдет мне на грим и на спецэффекты, чтобы сделать меня чуть поплотнее. Я думала, родной кинематограф преспокойно про меня забыл, и даже смирилась с таким раскладом. «Простой» - это всегда тяжело в первые три года. Особенно после оглушительного успеха, после молниеносного взлета. Особенно после Голливуда. Но не я первая, не я последняя. Таких актрис - взлетевших, просверкнувших и угасших - тысячи, если не миллионы. У меня все - как у всех. Сначала пыталась звонить на студии, агентам, менеджерам, друзьям-сценаристам…кому угодно. Пыталась бегать по арт-кафе, ресторанам, выставкам, показам, где обычно тусовалась богема. После трех лет непрекращающейся надежды и веры – сомнения и тоска, закрадывавшиеся в сердце. Приходилось занюхивать их коксом и запивать виски. На тренировки, бассейн и салоны красоты тратиться уже не хотелось, и было лень. Маленькие роли в театре удовлетворения не приносили. И я решила забить. После четвертого года стало все равно. Кокс приелся, точнее - принюхался. Виски – припился. Стало на все наплевать. Последние годы я изредка занималась озвучкой фильмов. Сначала это были высокобюджетные иностранные картины, а потом – все чаще мексиканские сериалы. В деньгах я не нуждалась – магазин моей матери приносил стабильный доход. Но все это – лишь декорации, а по-настоящему мне было – все равно. Потом мне исполнилось тридцать, я была уже не первой свежести, и жизнь моя - тоже свежестью не блистала. Вот и все. Энд, но совсем не хэппи. Вчера в моей квартире раздался звонок – звонили со студии. Стоило только умереть – и жалкую актрису вспомнили в киноиндустрии. Что ж, похоронный пиар – тоже пиар. Но я почему-то была уверена, что моя кончина пройдет незаметно. Ну а воскрешение - тем более. Все-таки, видимо, клиника «растрепала». Там меня узнали, и не погнушились доложить всемогущей прессе о таком «курьезе» некогда известной личности. Обо мне тут же вспомнили, вспомнили мои награды и мои заслуги и решили, что нужно срочно помочь отчаявшейся дамочке, покончившей было с собой, но не до конца. Увидев название сценария, я сразу поняла – обыкновеннейший ширпотреб. Чушь собачья, к тому же. Даже после семи лет затишья сниматься в дерьме я не собиралась. Тем более, когда тебя приглашают из жалости. Оставлять в экранной вечности грязные «плевки» - это не для меня. Во мне всколыхнулась давно забытая актерская гордость, и я взяла и отказалась. Такого от меня не ожидали – «да что она о себе возомнила, жалкая немолодая актрисишка, она должна молиться на нас за то, что ее вообще вспомнили!!!» Но через три дня после первого звонка мне позвонили уже со студии покрупнее и предложили прийти на собеседование и пробы для одной из главных ролей. Эту студию я хорошо знала и решила съездить поболтать с продюсером и режиссерами. Для этого даже тщательно причесалась с утра. Правда, пряди седых волос уже никуда не денешь, а краситься было некогда… Очередной малобюджетный мистический триллер, оных наш кинематограф штамповал по десятке в год, назывался так же штампованно красиво – «Тьма горных вершин». И я долго хохотала, запрокинув назад голову, когда узнала , на какую роль меня приглашали. - Демонесса из горной пещеры? Да еще и престарелая?? – это было презабавно. Меня поправили: - Очень сексуальная и роскошная престарелая демонесса… -Это меняет суть дела, конечно, - тут же приняла серьезный вид я. Выйдя на улицу, я подумала, что создатели фильма наверняка так и не поняли, почему эта «спесивая выскочка», как меня раньше называли, отказалась от участия в их шедевре с шедевральным названием. Я шла по шумным улицам города, никуда не торопясь и впервые начиная думать…Впервые думать - за долгое время. Анализировать, размышлять и вспоминать…Раньше это было мне больно, потом – тяжело. А потом – скучно… Я думала: мой первый фильм сразу стал для меня взрывом, из которого появилась моя Вселенная – моя жизнь, мое творчество. Мой первый фильм стал взрывом и в мировом кинематографе. Фильм номинировали на «Оскар» как лучший иностранный. Меня – как лучшую иностранную актрису. Я оказалась «Прорывом года» - мне было всего 19 лет. А потом… Я полетела в Америку. Так сбылась мечта идиотки. Дальше – как сон. Приглашение сниматься в Голливуде у самого Тарантино. То время стало для меня сказкой; меня снимал Тарантино, меня любил сам Тарантино, я спала с самим Таратино… Потом мне предложили роль в фильме Вуди Аллена, и мне казалось – этого не может быть…Редко у кого из японских актрис бывает такое головокружительное начало карьеры. Из-за очень необычного цвета глаз и волос для азиаток, очень европейской внешности и хорошего английского я застряла в Голливуде надолго. Парамаунт снимал меня беспрестанно, предложения сыпались днем и ночью. Я была молода, талантлива, искрометна и улыбалась каждому рассвету своей жизни. Мой цвет глаз производил на режиссеров необъяснимое впечатление, и стал решающим фактором для выбора дублерши главной героини в знаменитых «Мемуарах гейши». Конечно, я не сыграла там главной роли, но лишь потому, что исполнительница уже была утверждена, когда меня заметили. Исполнительница была утверждена, но совсем не умела двигаться. И стали искать дублершу… И нашли – меня. Я танцевала, как лесная фея, и имела те самые «глаза цвета дождя». Мое имя осталось за кадром, но моя тщеславная самолюбивая сущность тешила себя абсолютной уверенностью в том, что я была бы лучшей "Саюри". Жизнь бурлила и кипела, взрывалась звездами, мириадами огней, дурманила, кружила голову, заставляла забывать обо всем на свете. А потом – взорвалась окончательно. Крах в мою жизнь пришел вместе с синими глазами моей первой любви. Ну да бог с ними… Точнее – совсем не бог, а наоборот. Умерла моя мать, мне пришлось вернуться домой. Я еще снялась в двух картинах, и наступило ОНО…Затишье. А мне было только 26 лет, и мне так хотелось жить, творить, чувствовать, дышать… Размышляя так, я почти дошла до своего дома и только тут заметила, что на улице – весна. Совсем такая же весна, как раньше. И мир полон белым кружением лепестков....как в детстве. Но я была – неудавшаяся актриса. Неудавшаяся самоубийца. И к тому же мне было все равно.
*** Через три недели, после того, как я открыла глаза и увидела белый в трещинках потолок, и через неделю моего пребывания дома, в одну из ночей я никак не могла заснуть. Это было не странно – бессонница мучила меня последние лет пять. Привычным путем с полузакрытыми глазами я доковыляла до ванной комнаты, привычным жестом распахнула зеркальную дверцу шкафчика и обнаружила, что все запасы снотворного я ловко растворила в себе три недели назад. Да, это был достаточно тривиальный способ, но со смертью я тогда решила не оригинальничать. Я чертыхнулась, закрыла дверцу шкафчика, и эта самая дверца отразила то, что я не видела уже чертову пропасть лет, и что совсем не в настроении была видеть. «Надо было не чертыхаться», - подумала я и обернулась. - Ты специально это устроила – чтобы привлечь мое внимание? – тихо спросил он меня и изогнул бровь. Это нужно было обдумать – я опустилась на край ванны и закрыла глаза. Для этого ли я проглотила две полные баночки качественного снотворного? Для этого ли я решила взять на душу такой грех? И вообще, не для этого ли каждая минута моего существования вот уже двадцать лет?... Я открыла глаза. Посмотрела на него. Я смотрела на него и думала – как в первый раз. За двадцать лет он не изменился. За двадцать лет не изменилось ничего. И все же…я. И тогда я сказала: - Если бы ты спросил это у меня хотя бы пять лет назад, я бы ответила - да. Если бы ты пришел ко мне хотя бы пять лет назад – я умерла бы от счастья. Ты и сам это знаешь. А сейчас… - А сейчас? - А сейчас ты можешь идти. Он стоял, небрежно облокотившись на дверь, усмехался краешком своих губ и не верил ни одному моему слову. А мне было все равно. Я и сама никак не могла в это поверить – в то, что мне наплевать… Он ушел, а я сползла на холодный мраморный кафель и так пролежала остаток ночи.
Когда я видела его последний раз – тоже была весна. Он стоял рядом со мной на набережной, ветер прятался в его волосах, соленые брызги таяли на губах, а я заглядывала в его глаза, пыталась проникнуть в самую глубь и синь и найти там свое отражение. Он молчал, я молчала тоже. Кричало все у меня внутри. Мне хотелось так многое сказать ему, но я молчала. Мне хотелось, чтобы он сказал только одно…Но он ничего не произнес. Это было давно. В последний раз. И тогда как раз случились семь лет «простоя», и каждую минуту я ждала, когда он снова коснется меня рукой, и пусть даже ничего не будет говорить, только слегка коснется и исчезнет. Мне и правда не нужно было большего. Как ужасно, но…я согласна была даже быть просто «ковриком» у его ног. Я согласна была больше вообще не сниматься, только бы он…только бы увидеть его. И вот теперь, когда это свершилось, когда он был так неизмеримо близко – я чувствовала только всепоглощающее закручивающееся НИЧТО внутри себя… *** Утром снова зазвонил телефон. На этот раз звонила старая подруга. Та самая, которая вломилась ко мне в квартиру, когда я тихо и мирно отходила в мир иной. Разговаривать мне совсем не хотелось. - Наруууу, - жалостливо протянула она в трубку, - скажи честно, ты сделала это из-за любви?.. - С чего ты это взяла?, - спокойно поинтересовалась я. -Ну… нельзя же просто так. Нужно, чтобы была причина. Любовь – самая частая причина… - Знаешь, я тут подумала – хорошо было бы тебе пойти. - Куда? – удивилась подруга. - В задницу, - посоветовала я и отключилась.
И тут я осознала, что ведь подруга действительно права, и причина самоубийства должна же иметь место быть?...И с еще большим страхом осознала, что у меня причины не было. А просто мне стало скучно до зубовного скрежета. И все равно. И когда я представляла, как эта жизнь тянется дальше – было невыносимо. Вот и все. Это неправильно, но именно так все и происходило в моих мыслях. Пролежав на холодном полу в ванной комнате половину ночи, я почувствовала утром, что заболела. И почувствовала, что как бы я ни старалась отгородиться от всего мира и от себя, но мои воспоминания жили своей собственной жизнью. И отгородиться от них у меня не выходило… Как - то однажды меня спросили – была ли у меня первая любовь? Глупый вопрос. У кого ее не было? Вопрос был задан на пресс-конференции в Сан-Франциско после премьеры кинофильма, который был снят Голливудом, одержал победу на Каннском фестивале, и в котором я блистала в качестве исполнительницы главной роли. Фильм - про любовь, черт бы ее побрал. Я играла японку и любила американского солдата. И все бы было ничего, но происходило в сороковые годы ХХ века. И родители моей героини жили недалеко от Хиросимы. В общем, зрители выползали из кинотеатров в ступоре или слезах, а Канны вдруг взяли и признали нас лучшими. Итак, вся пресс-конференция в Сан-Франциско была пропитана духом любви, и вопросы такого характера сыпались один за другим. Я сидела рядом с исполнителем главной роли, таким блондинистым, загорелым и невероятно обаятельным, типичным американцем, спокойно отвечала на вопросы, потягивала воду с лимоном и изредка томно переглядывалась с режиссером. Я знала, что мой «американский блондинистый солдат» глаз с меня не сводит, и все журналы пестрят заголовками о моем с ним головокружительном романе, но это меня не волновало. Меня волновал с самого начала съемок наш седовласый режиссер, которому перевалило за полвека. И, кажется, я волновала его тоже. Сегодняшняя премьера это подтвердила, я была полна предвкушения и сладостного предчувствия долгожданного «слияния» с драгоценным отцом-режиссером, и, наконец, очень желала насолить Тарантино, разрыв с которым произошел не так уж давно. Я помню, как сейчас, как сделала глоток воды и нежно облизнула губы. Неуловимый жест, но объект моих вожделений не мог не заметить его. И именно в этот момент из глубины зала, из толпы корреспондентов раздался вопрос… Я ведь могла бы не отвечать, правда? Или ответить что-нибудь незначительное, или перевести в шутку… Соврать, в конце-концов. Но почему – то тогда, в оглушительной тишине, наступившей в помещении, где проводилась пресс-конференция, я сказала правду. Ну и что? Мне же все равно не поверят. - Нью-Йорк – Таймс. У меня вопрос личного характера к главной актрисе. А у Вас была первая любовь? Настоящая? Я тогда даже не задумалась. - Да…я очень сильно любила. В первый раз. «И в последний», - пронеслось в голове. Зачем? - Мне было пятнадцать лет и я влюбилась в демона. Зал взорвался смехом и аплодисментами. Мой блондинистый партнер наклонился к моему уху и прошептал, что у японцев очень своеобразное чувство юмора. А мне почему-то было совсем не смешно. И это - правда… Но девушка в пошловатом нежно-сиреневом костюмчике и с неестественно пепельными волосами, выжженными до предела, не смеялась тоже. Мы встретились с ней глазами и молчали. - Нью-Йорк – Таймс, у вас еще есть вопросы? - Только один. А он?... «Хотела бы я это знать сама…» - А он меня не любил. Он же демон, – тихо вырвалось изнутри. Сама того не желая, я озвучила то, что никогда не выносила на солнечный свет. То. Что сидело в глубине, и, как я думала, давным-давно стерлось, выветрилось из меня… и когда я это озвучила, стало почему - то трудно дышать. - Таймс, не забудьте опубликовать это признание нашей «звездочки» на первой полосе, - съюморил продюсер картины. – Пожалуйста, далее… Пресс-конференция продолжилась, я отвечала на вопросы, все так же на меня смотрел влюбленным взглядом «американский солдат», так же я улыбалась режиссеру, но что-то было уже не «Так же»… Что? Я искала глазами в зале девушку в сиреневом костюме, но не могла найти. Когда все закончилось, и мы встали под бурные овации прессы, режиссер наклонился ко мне и спросил: «А что же стало с твоим демоном?». «Он умер» - просто ответила я. Режиссер расхохотался: - « Теперь я понимаю, почему ты такая восхитительная актриса…». «Знаете, в чем штука? Если нужно, чтобы тебе не поверили, всегда говорите правду. Снимая фильмы, мы часто лжем, и мир нам верит. Но иногда этот прием не срабатывает, если честно…». Не знаю, понял он тогда хоть что-то из того, что я сказала. Мне было уже все равно – я увидела девушку-корреспонденку из «Таймс». Она была никакой не корреспонденткой. Потому что рядом я увидела…Вот и все. На мне было «маленькое черное платье», которое сидело идеально. Но тогда ткань сдавила легкие так, что кислород перестал поступать к ним. Я посмотрела на режиссера, взяла его под руку и сказала: -А может и нет. -Что? -Может и не умер, тот демон. - Милочка, ты очаровательна! Слушай, а не снять ли нам следующий фильм про демона? Поведаем миру историю твоей первой любви? И тогда я расхохоталась тоже. А потом повернулась спиной к залу и потянула режиссера на выход. Мой седовласый «гуру» тогда не подозревал, что больше он не снимет ни одного фильма. А я так и не пересплю с ним. Через неделю после той конференции «Таймс» напишет: кровоизлияние в мозг. Но я знала, что не в кровоизлиянии дело. *** Я никогда особо не любила чай. За годы жизни в Америке я стала боготворить кофе. Это странно для японцев, и поэтому я предпочитаю здесь ходить в американские забегаловки. Знаю парочку, где отменно готовят кофе. Но сейчас я решила сделать его сама. Вышло совсем неплохо. Я сидела одна на кухне, пила кофе, изредка давилась кашлем, и постоянно – воспоминаниями. Наверное, все - таки это – побочный эффект самоубийства. Я посмотрела на себя в зеркало и подумала, что сон мне необходим. Как-никак, «шоу продолжается»… А потом я заметила свою фотографию. На эту фотографию я старалась не смотреть все семь лет своей невостребованности. Тяжело смотреть на себя - Ту, какой была когда-то.… Но вчера эту фотографию трогали, потому что она была сдвинута и стояла не там, где должна быть. Значит, и он смотрел на меня – Ту…Это был один из снимков на Красной дорожке, но неожиданность «била из него ключом», а потому – вместе с ней естественность, легкость и неповторимость. И глаза… Глаза сияли рвущим душу на части светом. Все просто… Я была счастлива на этой фотографии. Волосы, собранные в прическу лучшим стилистом, ресницы, достающие до бровей, неуловимый поворот головы и улыбка… Я смеялась как ребенок, и теперь сквозь время эта фотография несла мой смех… На мне - платье от Chanel, сделанное самой Великой Коко. Не просто вещь Дома Chanel, а бессмертное творение самого мастера. И я была первой, кто надел это платье. Я могла сказать об этом с уверенностью. Платье мне подарил он. Он знал Коко. Возможно, даже спал с ней. Все это было мне не важно, а важно только то, что я стояла на Красной дорожке в платье Коко Шанель и смеялась от счастья. Я знала, что он идет за мной следом, и счастливей меня в тот момент не было никого в этом мире. Ни в этом, ни в том, ни в каком-либо другом. У меня не осталось совместных с ним фото с того фестиваля, но…на этом снимке он ощущался еще сильнее, чем если бы был изображен в упор. На снимке - запечатлена я, а я была пропитана им до кончиков ресниц. Пропитана счастьем. Я убрала фотографию в шкаф, заперла дверцу на ключ, потому что … больше никогда не хотела смотреть на нее. В тот день я решила не ложиться спать, а съездить в парикмахерскую. На это у меня было две причины: нужно закрасить седину, и нужно узнать ответ на один вопрос. Все - таки воспоминания сделали свое дело – я хотела ответ. Зачем? Ведь теперь все - неважно. Если бы я знала - зачем… Ехать мне предстояло в самый центр города, там, в элитном салоне красоты со странноватым названием «Лисья нора» работала одна девица, которая как раз сейчас мне и была необходима. Работала она там недавно, и, в отличие от предыдущей коллеги, скорее всего, не знала меня. Но я-то отлично ее знала. Было время, когда я довольно часто каталась в эту парикмахерскую, но вот уже несколько лет моя нога не переступала порога «Лисьей норы». Я вздохнула и завела машину. Идти пешком меня не прельщало, но бесило то, что салон находился в центре, а значит, придется постоять в небольшой автомобильной «пробке». За годы, что я там не была, ничего не изменилось. Те же толпы восторженных богатых клиенток, те же безумные цены и все то же придурковатое название. Девушку, которую я искала, не заметить было невозможно. Даже если бы я ее не знала, то сразу поняла, кто именно мне нужен – ядовито - красные волосы и слишком красивая внешность. Я усмехнулась: неисправим. Эстет хренов. Я без очереди прошла мимо стойки администратора, не обращая внимания на протестующие оклики, и подошла к своей красотке. Красотка вопросительно на меня посмотрела. - Дорогуша, - сфамильярничала я, снимая темные очки. – Мне срочно нужен твой босс. Глаза красотки потемнели, а воздух вокруг меня сгустился. Я преспокойно уселась на кресло перед ней и закинула ногу на ногу, наслаждаясь произведенным эффектом. Подбежала администратор: - Госпожа, наш салон работает только по записи! Прошу Вас… Администратор была по виду очень нервная европейка, и мне не знакома. Не мудрено – персонал салона долго не задерживался на этой работе. Если вообще задерживался в этой жизни. Я метнула взгляд на бейдж моей красавицы и усмехнулась. Ничего не меняется. Шичи. Седьмая, значит, на данный момент. - Милая Шичи сейчас все уладит, мисс. Не так ли, дорогуша? Бесить их всегда доставляло мне эстетическое удовольствие. А обращение «дорогуша», я точно знала, они ненавидели. «Милая Шичи» процедила сквозь зубы: - Все в порядке, миссис Штейнберг. Я поудобнее устроилась в кресле, с интересом наблюдая, как миссис Штейнберг с растерянным стеклянным взглядом отходит на свое место. - Ну, какая по счету миссис Штейнберг за последние три месяца? – весело поинтересовалась я. - Что Вам нужно от меня? – прошипела Шичи. Вот так всегда. Я вздохнула и ответила: - Стрижку и укладку. Глаза девушки сузились и засверкали. - Полегче-полегче, милая…У вас там что, плохо с погодой? Магнитные бури? - мне стало надоедать. Не люблю людскую тупость. И нелюдскую тоже. – Сейчас ты приведешь в порядок мою голову, а потом свяжешься с твоим прекрасным боссом и скажешь ему, что я буду ждать его через час там, где всегда. Шичи набрала в легкие воздуха… - Мисс Осака. Моя фамилия – Осака. Так и скажешь., - опередила я вопрос, а возможно и удар. – Ну, что? Начнем, дорогуша? Я вот тут думала сделать еще и ламинирование…Как, кстати, твое настоящее имя? *** Старое открытое летнее кафе в старом парке. Оно было здесь, сколько я себя помню. Легкие изящные столики на витых ножках, кружевные скатерти… Все так изысканно и невесомо. А вокруг – розы. Розовые кусты заключали кафе в колючий круг объятий. Всех оттенков и сортов, они словно наполняли мир тысячами красок жизни…Тяжелый аромат плыл по воздуху, слегка кружа голову. Наверное, из-за роз это было любимым местом моего старого знакомого. А еще здесь готовили умопомрачительный каппучино. Я не спеша потягивала свой любимый кофе и разглядывала редких посетителей. Знакомый опаздывал, но это было так характерно для него. Я занялась подсчетами, сколько же мы не виделись с ним. Выходило - очень много. За соседним столиком целовалась парочка влюбленных, за дальним столиком какой - то очкарик почти слился с ноутбуком, а с аллеи парка за кустом, около которого сидела я, доносился противный голос торговца, рекламирующего свой товар для туристов. Я почувствовала, что снова тону в воспоминаниях, и чтобы не увязнуть совсем, решила пройтись. Внезапно меня привлек неряшливый торговец и тот товар, к которому он зазывал прохожих. Обереги и талисманы от темных духов, нечистой силы и прочих демонов. «Нашел, чем торговать в парке средь белого дня», - скривилась я. Но мне стало весело и любопытно. Я подошла, взяла один оберег в руку и спросила: - А это правда помогает? Торговец обиделся: - Вот Вы купите себе талисман, а потом рассуждайте, госпожа. Если повесите такой талисман дома, злых духов как не бывать. А если на себе носить будете, то… -Боюсь не поможет, - грустно перебила я. – А Вам помогает? Вы встречались с темными духами? Торговец меня забавлял, и я решила поболтать с ним. Но обиженный старикашка был не настроен разговаривать. - Вы, леди, либо покупайте, либо проходите дальше. Не мешайте. Не верите – не надо. Когда поверите, вспомните старика, да поздно будет. Я улыбнулась снисходительно. - А не верите – потому что не сталкивались еще, - старик нахмурился и сплюнул в сторону. - Ну почему же, - задумчиво протянула я. – Не только сталкивалась, я даже спала с одним. Старик распахнул глаза и прикрикнул: - Уходите, леди! Это Вам шутки, а другие верят… Но я почувствовала знакомый едва различимый запах сакуры и решила довести разоблачение уличного жулика до конца. - А хотите проверить свой товар?- я лукаво прищурилась. Мое левое плечо обожгло горячим дыханием, нежнейшие губы коснулись шеи, а бархатный голос произнес прямо в левое ухо: - Сколько лет, сколько зим, драгоценная леди… Что творит здесь моя красавица? - Ты заставил леди себя ждать, - надула я губки, не оборачиваясь. – Но это ничего. Я тут… - Господин, - вмешался в наш разговор торговец. –Уведите свою даму, пока она не распугала всех моих покупателей. - Я тут пыталась доказать этому человеку, что его обереги против злых духов и гроша ломанного не стоят, - как ни в чем ни бывало продолжила я. – Что скажешь, дорогой? И искусным экранным жестом откинув уложенные совершенной волной волосы, я обернулась. Время ничтожно. Он стал еще красивей за эти годы. Неотразим, как и прежде. Я улыбнулась. - Ты как всегда неподражаема, детка, - он искренне рассмеялся. - Сейчас посмотрим, что тут у нас… Он взял один из оберегов – кулон из черного камня – и надел на шею. -Ну как? По-моему, мне идет. У Вас есть зеркало, мистер? – обратился он к торговцу, едва сдерживая ехидную усмешку. - Странно, ты еще не рассыпался прахом? – подыграла я. - А ну убирайтесь вы оба! – старик-жулик не на шутку рассердился. Он сразу посерьезнел, и ледяной холодок пробежал даже у меня по спине. - Прежде уберешься ты с твоим несчастным товаром, – черный кулон треснул и рассыпался на мелкие кусочки. – Но сейчас смотри и запоминай…И думай, перед тем, как нести чушь. Лоток торговца вспыхнул пламенем. Несчастный заголосил и рванул с места, даже не оглянувшись на свой товар, призывая сразу всех богов, которых знал. Мы посмотрели ему вслед, потом взглянули друг на друга и расхохотались. Начали собираться люди. Я невинно взглянула на своего спутника: - Потушим? -А…,- лениво махнул он рукой. И мы направились в кафе. Там за столиком, где я сначала сидела, меня ждал огромный букет роз. Черно-красные, самые любимые… - Спасибо. – прошептала я и посмотрела на…друга. Что бы ни происходило, кем бы мы ни были – он оставался мне другом, как бы парадоксально это ни звучало. Вполне вероятно, он так не считал. Но я – считала. - Что же с тобой стало, девочка?... – он осторожно коснулся моих волос. Я посмотрела ему в глаза. Словно весенняя листва после дождя… - Не надо, Зойсайт… Он убрал руку. «Мне не хватало его» - вдруг осознала я. Значит, я еще могла хоть что-то чувствовать?... -Итак, что будем заказывать, детка? – принял он веселый вид. – Как всегда кофе? Каппучино, не сомневаюсь. Веселость была наигранной. Он это понял. И сказал: - Ты плохо выглядишь. Честно. И вот тогда я расхохоталась. С надрывом. До слез. Он подождал. -А, к черту. Официант! Несите самое лучшее шампанское, какое есть. Я не видел эту бесовскую леди лет так тысячу. - Я скучала, - отсмеявшись, только и сказала я. Он не ответил. Видимо, демоны не скучают. Пенилось шампанское, звенели серебристые колокольчики его смеха, розы источали буйный аромат, взвивались к небу тонкие кольца дыма наших с ним любимых сигарет, и я была почти прежней… почти счастливой. Почти. - Обожаю твои тонкие сигареты, - он с наслаждением затянулся. - Я давно заметила, что курю только с тобой. - Я думаю, я не удивлю тебя, если скажу, что ты многие вещи делаешь только со мной…, - съехидничал красавец. Я хотела его спросить, почему же он ни разу не пришел ко мне за эти годы, но осеклась. Ведь я сама закрыла для себя мир, наверное, он это понял. Хотя мог бы и появиться… Да что уж теперь. -Детка, я слышал, ты тут недавно убивала себя, - он сделал глоток шампанского и прищурился. - Только тебе, рыжая бестия, я позволяю называть себя «деткой», - проигнорировала я вопрос. - Ты вообще имеешь некую слабость ко мне, не правда ли? - Черт…. – на этот раз мы расхохотались вместе. После этого съехидничать решила я: - Давно хотела тебя спросить, ты всем своим девочкам даешь номера? И земные имена по номерам? - Ммм…Это ты верно подметила. А я и не обращал внимания, - с тщательно скрываемой издевкой. Я покачала головой. -Ты неисправим. -А что, хороша Шичи? -Ну, все у тебя как на подбор – как - будто только что с недели моды в Париже. Но эта – особенно. Чем таким они красят волосы? - Это от рождения, - пожал он плечами. - А что стало с Йон? Ониксистель? Она мне больше всех нравилась, мы даже почти подружились. - О, детка, я тоже ее любил…Ее год, как не стало. Бедная моя, бедная Оникс… - он огорченно поцокал языком. – А как была хороша в постели… Огонь. Я деланно - сочувственно покивала: - Сам? - Ну ты же знаешь, какой я вспыльчивый, дорогая. - Да-да-да…Давай лучше выпьем. - За Оникс! -И за все последующих бедняжек! – ухмыльнулась я. Вот действительно несчастные создания. – Кстати, эта Шичи так и не сказала мне своего имени. И вообще она была не вежлива. - Вот как? Сегодня же отправлю ее к праотцам. Ладно, я пошутил, не надо так на меня смотреть. А имя она не сказала, потому что … как бы это помягче…оно у нее не совсем для нас обычное…, - он наклонился ко мне и прошептал на ухо. Я долго еще не могла успокоиться, услышав настоящее имя красотки Шичи. Это было действительно смешно. - Но ты тоже необыкновенна, мисс Осака, - поддел он меня. – «Моя фамилия Бонд. Джеймс Бонд». Когда девочка примчалась ко мне, ее всю трясло от негодования. - Вот ты зараза! Ну почему мне с ним так легко?... Вторая бутылка самого дорогого шампанского подходила к концу, хмель уже ударил мне в голову, было хорошо и тепло… но я так и не спросила самого главного. Ради чего я пришла сюда, пришла к нему после долгих лет, что мы не виделись. Именно к нему. И он это понимал – я не задала еще вопроса, который мучил меня. -Зойсайт, вот скажи мне…Последнее время я столько вспоминаю. - Это нормально для воскресших самоубийц. -Не ерничай! -Прости. – мы надолго замолчали. - Он приходил к тебе?- наконец еле слышно произнес Зойсайт. - Вчера. Но это не важно…, - я задумалась. – Теперь. Зойсайт ничего не говорил, только смотрел мне прямо в глаза. Прямо в душу. Мне казалось, он видит меня насквозь. Так было всегда с ним. - Я все вспоминала, вспоминала…И меня неотступно мучает один вопрос. Я часто, наверняка, задавала его тебе, ему, задавала всем подряд… Но ответь еще раз – именно потому, что теперь мне не важен ответ. Что такое эта ваша любовь?... Вернее, вы не любите, потому что не можете? Потому что вы - отродья ночи?...Вы не в силах это чувствовать?!.. Зойсайт молчал. Я иссякла…мне хотелось спать. Только спать и ничего больше. Зачем я сюда пришла? Зачем выуживаю из него ответ, который и сама знаю?... - Нару…почему ты считаешь, что мы не имеем права любить? -Я не говорила этого… - Нет, ты думаешь именно так. Ты не оставила «отродьям ночи» выбора – ты даже не хочешь хоть на миг представить, что мы способны…чувствовать. Как вы. Как ты. - Я уже ничего не чувствую. - Тебе так только кажется. -Вот ты любишь? - Люблю. Не знаю, что на меня нашло, может это был алкоголь в крови, а может вселенская усталость, но я вскочила, схватила огромный букет роз и с размаху отбросила в сторону. Он побледнел. Я знала, что он разгневан, и скоро взорвется. И даже может меня убить. И всех людей в парке. Если я не успокоюсь. Но я не успокоилась. - Это все слова, Зойсайт!!! Так проще всего! Это просто оболочка, фраза, не имеющая содержания!!!... - Что ты знаешь, глупая девчонка?!!!! Что ты знаешь, что ты можешь знать о нас? Ты… На нас стали оборачиваться. Я села обратно в плетеное кресло и попросила еще шампанского. - Прости меня.- Зойсайт вдруг успокоился, поправил свой серый идеальный костюм от Valentino. – Прости. Ты глупая, Нару. Послушай, что я скажу, - он приблизил ко мне лицо, впиваясь в самую суть меня взглядом. Его голос проникал повсюду, и мне стало не по себе…. - Тебя обманули, предали, вспороли твою душу – совсем по-человечески. Не так ли? И тебя совсем по-человечески…не любили. Наша темная сущность здесь не причем. Вот. Вот оно. Вот. Я это всегда знала. Наверное, все двадцать лет - с нашей первой встречи. « Мне было пятнадцать и я влюбилась в демона». « А он?...» « А он меня не любил. Он же демон» Нет. Он просто меня не любил. Потому что Он – это Он. И стало почему - то легко. Легко дышать. Легко жить. Если это можно назвать еще жизнью. - Наверное, я говорю предвзято…, - тихо сказал демон. – Просто, наверное, я так его и не простил. Я вопросительно подняла голову. - Я никогда его не любил, ты знаешь. Много пакостей… Много подставлял. Но я его не простил, и, наверное, не прощу… за тебя. И себя я тоже не прощу. Из уст демона это звучало…Мне хотелось зарыдать некрасиво и громко, как в детстве, но я почему - то разучилась плакать. - Это можно считать признанием, Зойсайт?...- я попыталась выдавить улыбку. Он странно взглянул на меня и ответил: - В какой-то степени. - За что – себя? - За события двадцатилетней давности. А вообще-то забудь, что я сказал. Все это неправда. Не стоит верить демонам. Это было больше похоже на Зойсайта. Я все-таки вымучила из себя некое подобие улыбки. - Надо бы немного тебя развеять, детка. - От тебя это звучит устрашающе. Последний раз, когда ты пытался меня «развеять» - мы вместе нюхали кокс в гостинице на окраине города. Помнишь? -О, такое не забывается… А потом пытались трахнуться на балконе… - Мы были «обнюханные» в доску… - запротестовала я. -Детка, ТЫ была «обнюханной» в доску. На нас не действуют наркотики, разве забыла? Я снова улыбалась: -В любом случае нас застукали пожарники и ничего не вышло. - А жаль. -Опять признание, мой Лорд? - Ну… не могу отрицать, что тоже питаю к Вам некую слабость, мисс Осака… - он хитро подмигнул и закурил сигарету. Я встала и подняла отброшенный мною букет. - Выбрось его, он в пыли. Хочешь новый? - Не надо, они такие…Они прекрасны. Мне пора идти. Он встал и подошел ко мне близко-близко. - Передай своей Шичи благодарность – она сделала великолепную укладку. - Ты красавица и всегда была такой. И будешь. – он погладил меня по голове. Снова серьезный тон. - Я совсем уже не такая, какой была… Сам сказал – выгляжу плохо. Он покачал головой. -Я повторюсь, если скажу, что ты самая красивая женщина во всех мирах? Остро кольнуло сердце… - Нет…Я была только «самой красивой девочкой в школе». Он внимательно посмотрел на меня. -До свидания, Зойсайт. И спасибо. -До свидания, моя милая леди. – он склонился и поцеловал мою руку. Раньше он это делал по-издевательски, шутливо. Но сейчас… Я прижала к себе букет, взяла сумку и уверенно направилась к выходу из парка, где оставила машину. Алкоголь почти выветрился из головы, и на душе было тяжко. Все равно. Я чувствовала на себе его взгляд, но вдруг… - Нару! Я обернулась. Он смотрел. -Ты что-то хотел сказать? - Ты оставила машину с другой стороны. Я засмеялась – а ведь и правда… *** Когда я переступила порог квартиры, тишину разорвал телефонный звонок. Стоило догадаться – моя подруга… Я даже наизусть знала, что она мне скажет. - Нарууууу, ну вот опять ты…, - укоризна в капризном встревоженном голосе. - Только не надо мне доказывать, что несчастный старикашка оказался твоим дальним родственником, твоим или твоих напарниц, - раздраженно отозвалась я. - При чем здесь… Это и твои друзья, Нару. Я звоню тебе не из-за старика, меня волнуешь ты!.. - Как мило. Это все? Я тоже тебя люблю, только со своей жизнью можно я буду разбираться впредь САМА?? Разве недостаточно уже вы перекроили судеб в этом мире?! И МОЮ, В ЧАСТНОСТИ?!! Оставьте меня в покое., - уже тише добавила я. - Но… - Не надо про равновесие, я наизусть уже выучила твои тирады. До связи…, - я бросила трубку. И мне даже не было стыдно. Я почувствовала, что вся горю. «Только температуры мне не хватало…». Осторожно поставив роскошные розы в самую лучшую хрустальную вазу, я села и стала смотреть на них. Он никогда не дарил мне цветов. Он даже не знал, какие я люблю больше всего на свете. Что он вообще обо мне знал?... Но… тогда больше всего на свете я любила его, и мне было наплевать на цветы. Я не заметила, как провалилась в сон. Мне снилась Америка… *** После той злополучной пресс-конференции у меня случился перерыв в съемках, и я на неделю заперлась в своей съемной квартирке на самом краю Лос-Анджелеса. Я неделю не выходила на улицу, находилась на грани нервного срыва и тоннами ела сладкое. Все внутри у меня разрывалось, трещало, звенело и не хотело верить в случившееся. Мой детский кошмар, который я успешно забывала в течении всех лет, продолжался. И я не могла быть уверенной, что он закончится для меня хорошо… Неделю я дергалась от каждого звука и шороха, а потом решила, что так продолжаться дальше не может. В конце-концов, мне могло показаться. Хотя в глубине души я знала… Через неделю я взяла себя в руки и появилась на публике. Скоро у меня должны были начаться съемки в Нью-Йорке, и жизнь продолжалась…Я жестоко ошиблась. Жизнь моя кончилась резко и неожиданно вместе с нью-йоркским летом. Осень принесла запах костров, гари и падающих листьев, холодные ночи с мириадами созвездий и открытие фешенебельной гостиницы, на которое мне было прислано именное приглашение. Я знала, что иду в западню. Я чувствовала себя загнанным кроликом, который обречен, знает, что он обречен, но все равно скачет в ловушку. Это было сильнее меня. Нью-Йорк шумел, гудел, тонул в слухах о незнакомом иностранном медиа-магнате, которому принадлежал новый гостиничный комплекс, мне же даже гадать не нужно было – я знала наверняка, кто хозяин моей западни. Но я была Актрисой прежде всего, а уже потом - испуганным, сошедшим с ума зверьком, а потому истратила половину гонорара на новое платье, туфли и бриллианты, надела маску невозмутимости и отправилась на открытие. В толпе людей, в грохоте голосов, в отчаянном блеске огней, нас не нужно было представлять друг другу. Мы среди миллионной толпы одни были в тот миг в том городе… Мы не сказали друг другу ни слова, но передо мной разверзлась пропасть. И я без сомнений рухнула в нее, даже не думая о последствиях. Он просто смотрел мне в глаза, между нами бушевало какое-то дико - одурелое сумасшествие, а мне казалось, что электропроводка всего Нью-Йорка искрит и лопается только от этого напряжения, и где-то возгораются лесные массивы и начинают извергаться вулканы, и океаны выходят из берегов. В ту ночь он обладал мной прямо на витой золоченой лестнице в дальнем крыле роскошной гостиницы. А потом – в пустынном осеннем Центральном Парке, и в лимузине около крыльца небольшого отеля, где размещалась наша съемочная группа. Что это было – наваждение, мое проклятие, рок?... Я никогда уже не узнаю, что это было для него, а для меня это было – все. А потом начался сумасшедший год, который пронесся словно сумрачный ветер их родины, оставляя выжженный рубец в моем сердце. Мы ходили в оперу, целовались в ложе, занимались сексом на нью-йоркских крышах, в театральных уборных, мы были вместе на кинофестивалях, лежали на листве под осенним небом в Центральном Парке, а потом грелись в дешевых ночных кафешках и ели дешевую американскую еду. На Хэллоуин мы нарядились Дракулой и его невестой и пугали прохожих на улицах Будапешта. Он использовал свою силу, а я пила шампанское из бутылки и хохотала, наслаждаясь ужасом людей и своим подвенечным белоснежным нарядом. На Рождество он показал мне праздничное очарование Европы и неизмеримое величество готических шпилей соборов, уносящихся в небо. Мы встречали рассвет в каком-то заброшенном древнем замке, в самой высокой башне, под глухие стенания ледяных ветров. Однажды он показал мне Северное Сияние…А на следующий день я уже была в Лос-Анджелесе и слушала шепот океана у своих ног. И все время я боялась. Я боялась до темноты в глазах, что когда-нибудь он исчезнет и не вернется. Он приходил, когда хотел, всегда неожиданно, и так же – уходил. Весной закончились съемки в Нью-Йорке. Весной я вернулась в Лос- Анджелес. Весной случился тот день на набережной… Весенний шум волн наполнял этот глупый мир какой-то бессмысленной радостью и ликованием, а я не могла понять, как может на свете твориться весна, когда я умираю. Когда умирает все во мне. Я смотрела на него до ломоты в глазах, я пыталась запомнить. Я знала – этот раз последний. Никто из нас не озвучивал этого, но я знала. После я долго спрашивала у пространства: зачем? Зачем в моей никчемной жизни был этот год? Чтоб наполнить ее счастьем, а затем разрушить до основания? Глупо и страшно в пятнадцать лет столкнуться с кошмарами из детских сказок, глупо заработать незаживающую рану на душе в те же пятнадцать лет, быть использованной потусторонними силами, но я смирилась с этим, смирилась с существованием кошмаров и сверхъестественных существ из другого мира. Я забыла. Зачем? Чтобы быть использованной вновь? И чтобы… влюбиться в нереальное? Еще глупее и страшнее любить их мир. И сознавать, что никогда не станешь его частью. Ни-ког-да.
На следующий день я проснулась и поняла, что чувствую себя плохо. Во всех смыслах. Мне было душно: душно в городе, душно в самой себе, душно в мыслях…Я плюнула на все, даже на звонки со студии, где меня настойчиво уговаривали стать «демонессой», собрала вещи и отправилась прочь из столицы. Туда, где я думала найти хоть какой-то покой – на тихо-океанское побережье. В этом месяце серферов было даже больше, чем обычно. Я сидела на песке, наблюдала за разноцветными пятнышками на волнах, потягивала коктейль, дышала и впервые после неудавшейся смерти ни о чем не думала. Если бы так можно было сидеть вечно… Вечность длилась до заката. На закате меня нашел он…
*** … … … Мягкая пена легких волн щекотала мои босые ноги. Я шла по кромке воды и смотрела на заходящее солнце. Внутри было пустынно и спокойно и почти светло… Первый раз за эти недели. Я подняла голову и увидела его. Он шел на встречу, и ветер трепал его белоснежную рубашку с закатанными рукавами. Ну почему?! Когда мое зыбкое существование только обретает осмысленность, нужно появиться, наследить, изодрать в клочья, и оставить подыхать на пепелище…Демон? Нет. Просто – ничтожество. Я остановилась. Смотрела на его темную фигуру на фоне заката и слушала себя. Я искала в своей душе отголоски былого чувства и не находила ничего. И тогда я развернулась и побежала. Прочь от солнца и своих несбывшихся мечтаний. Прочь от несбывшейся жизни… Конечно, я знала, что он догонит меня. В одну секунду. В тот момент я его ненавидела, его и его силу. Он рванул меня за руку, треснула легкая ткань платья, я вскрикнула, но поздно. Он впился в меня губами, зубами, заламывая мне руки, до боли запрокидывая голову, раздирая волосы. Сколько это длилось? Минуту, десять, вечность, тысячу жизней?... Любил ли он меня? Желал? Что-то доказывал?... Вопросы, на которые я так и не получу ответа. Сколько это длилось? Минуту, десять, вечность, тысячу жизней?... Только я вырвалась и продолжила идти, не оглядываясь. Без слов. Будь ты проклят, чертов демон. Хотя ты и так проклят. - Нару… Он почти никогда не называл меня по имени. А сейчас убил меня одним этим словом. В одну секунду. Ненависть испарилась. Осталась жуткая усталость. Один Бог видит, как я ждала от него когда-то… всего лишь произнесенного вслух моего человеческого имени. Я повернулась, в последний раз глядя в пронзительную синеву его глаз. На небе зажигались звезды, его треклятые звезды, а я в последний раз смотрела на вечно прекрасное существо с бессердечно синими глазами. Книги не всегда врут. Сказки иногда случаются в жизни человека. Девочка может полюбить монстра, а монстр - ее. И они будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Но это не моя сказка. В моей жизни сказки не произошло. А сегодня, сейчас … настал конец моей несказочной истории - самой обыкновенный конец обыкновенного чувства. Или необыкновенного… Уже неважно. Но мы поняли оба – конец. И я рассмеялась… - Ты опоздал всего лишь на жизнь… Мою жалкую человеческую жизнь. Он улыбнулся и покачал головой. - А ты не опоздаешь, маленькая Нару?... – он смеялся одними глазами. Только он один мог так смеяться… Сердце пропустило удар и перестало биться вообще. Сердце мое – обессилено. И тут я сделала невероятное - я подошла к нему и провела рукой по его волосам. Такое забытое неземное ощущение…Я прощала его и прощалась. Он понял. - Теперь нет. Мне тридцать пять, и впереди у меня - целый земной срок. И я постараюсь не опаздывать в этом круговороте под названием «жизнь». -Прощай. - Прощай, мой бесчеловечный монстр. И я ушла. Теперь точно – навсегда. -Будь Счастливой. Нару... –услышала я сквозь шум ветра. Я улыбнулась. «Буду. Не сомневайся – буду». У меня было так много еще впереди дней, месяцев, лет. И я хотела их прожить до конца – не смотря ни на что. Спасибо тебе за это, демон – я больше никогда не повторю моей ошибки. Лишиться самого драгоценного – это слишком глупо и просто. Я раскинула в стороны руки и побежала навстречу Началу… «Возможно, я даже соглашусь на роль Демонессы…Престарелой сексуальной Демонессы». Мне было свободно. Свободно. Легко. И весело.
А ночью у меня пошла горлом кровь. *** Эпилог. Первое, что я увидела, с трудом открыв глаза, – был грязно-белый потолок с мелкими трещинками в центре. Это было совсем не то, что я ожидала и хотела видеть. И тогда я решила заснуть – если уж так, то просто посплю. Все лучше. *** - У меня будут к Вам вопросы, доктор… - Я отвечу на все, мисс. Только сейчас Вам нужно успокоиться и отдохнуть. Я почувствовала ужас. Древнейший первородный животный страх. Судьба иронизировала, судьба была превосходным режиссером, но мой актерский талант себя не оправдывал. Я была здоровая, сильная, полная энергии – и израсходовала все в нелепой извращенной «театральной постановке». Я систематически накачивала себя наркотиками и алкоголем, и в довершение влила в себя лошадиную дозу снотворного. Что это - плата за смертный грех? Или профессиональный ход Режиссера, чтобы добавить экшна картине? Мой организм справился бы с болезнью, если бы ровно месяц назад я не подорвала его «смертью». Я чувствовала себя преданной. А еще мне было смешно. Страшно. И чуть-чуть грустно.
В одну из тяжких бесконечных ночей я открыла глаза и увидела стройную темную фигуру у окна. Мне было очень трудно дышать и двигаться, но я отбросила проводки, выдернула капельницы из рук и осторожно подошла к окну. - Здравствуй, Зойсайт… Вот я и умираю. Он не ответил. И не повернулся. Просто стоял и смотрел на ночное небо. Я прижалась всем телом к его спине и закрыла глаза. И вдруг почувствовала, что он плачет. Глухо, бесслезно, болезненно. Разве демоны могут плакать… - Великий Третий Лорд плачет?...,- я отстранилась и попыталась заглянуть ему в глаза. - Зойсайт, я все равно в это не поверю. Я выдавила жалкую улыбку. Получилась кривая гримаса. -Прости меня.- он резко развернулся и стиснул мое запястье. Я отпрянула – таким Зойсайта я не видела никогда. Таких глаз… -Прости меня, Нару Осака… Если только когда – нибудь сможешь. Горло сдавило от невыносимого предчувствия. -Говори… - прошептала я одними губами. Демон отпустил мою руку, отвернулся к окну. - В тот день в парке, в нашем «розовом» кафе…Я не сказал тебе одну вещь. -Зойсайт, это не важно… - начала было я. - Замолчи. Я должен был сказать. Я хотел сказать, я собирался, когда ты уже уходила. Но я демон, и… - И?... - Нару, это он вытащил тебя тогда… Когда ты, наглотавшись мерзостных таблеток, загиналась в своей квартире. Не твоя светлая подружка, а он… Он почувствовал за тысячу километров… Мне нужно было сказать тебе, когда мы встретились в тот день. Я думаю, он все годы остро чувствовал тебя. Мне не надо объяснять – что это значит для чудовищ, вроде нас?... Почему так больно дышать? Словно тысячи осколков одновременно впились в легкие. Я прислонилась спиной к стене, медленно сползла на пол, уткнула лицо в руки. И… заплакала. Я плакала долго, тягостно, открыто. Как в детстве. Захлебываясь, задыхаясь, давясь солью. Я не плакала вот почти уже … даже не помню сколько. Я плакала, а демон стоял рядом со мной и молчал. Из меня выходили все двадцать лет боли, разбившихся надежд. Он ждал. - Почему все так поздно в моей жизни, Зойсайт?... -Я не знаю, милая моя девочка. Как смешно и глупо. О, Великий Режиссер, твоя работа безупречна. Я ничего не поняла в своей любви, ничего не поняла и в ЕГО… Теперь я умирала, и было уже поздно что-либо понимать. - Поднимайся с пола, девочка… , - он легко поднял меня на руки и отнес в больничную постель. Слезы больше не текли. Я заметила на столе около окна розы… Зойсайт. Спасибо тебе за все. И я действительно ощутила себя маленькой девочкой. - Ты мог бы остаться со мной?... – натягивая одеяло до подбородка, спросила я. Не отвечая, Зойсайт лег рядом и положил мою голову себе на грудь. Мне было холодно, а потом стало спокойно и тепло. Я знала – это его магия… «Порождение ада» баюкало меня, шептало что-то мягкое и доброе, и боль отступала… Мое дыхание выровнялось, и не жгло больше внутри… - Зойсайт, я умираю. -Я знаю, детка. Моя маленький смелый человек. - Он ведь не придет? – я сказала это утвердительно. - Он узнает это позже. Половина моей магии ушла на притупление связи, что существовала между вами все двадцать лет. Но он… и сам оборвал ее, когда… - Когда я попрощалась с ним на берегу. На закате, – я поняла все без объяснений. -Зойсайт… - Да? -Спасибо. Он знал, что мне не за что его прощать. Он мог бы мне сказать про эту роковую связь в тот день в старом парке, но я его не винила. Он же демон. И, наверное, он был не виноват, что все так поздно в моей жизни. Я почувствовала, как мои глаза закрываются… -Расскажи мне что-нибудь хорошее. Он улыбнулся, я ощутила его улыбку. -Ты помнишь нашу первую встречу, детка? В твоем сознательном возрасте. Я мысленно рассмеялась – как это было давно… - В Метрополитен Опера… Такое не забывается. Ты поджег шлейф моего самого любимого дизайнерского платья, когда я пошла в уборную во время первого действия. - А я до сих пор вижу перед собой твои расширенные глаза, когда ты обернулась и увидела меня на лестнице. Я поражаюсь по сей день – ты сразу узнала кто я такой, но испугалась не за свою жизнь, а за платье. Женщина до мозга костей. - Да-да, ты не представляешь, какой шок я испытала, когда увидела огонь на обожаемом темно-красном гофре. - Сначала ты схватила тяжеленную напольную вазу, и, не подумав, что демоническую силу нельзя затушить, вылила всю воду на подол, а потом запустила идиотскую вазу в меня. - Я почти попала!! - Ваза даже не долетела, лгунья. Я усмехнулась: -Куда смертной девчонке до Его светлости, Третьего… -Но сам факт! Ты произвела тогда на меня сногсшибательное впечатление, Осака. Я подумал: ну и львица выросла из рыжей японской замухрышки. - А что ты там делал, хотела я давно узнать? В Нью-Йорке? Работал? - Ну, можно и так сказать. А в тот вечер, детка, не поверишь – просто слушал «Аиду»… Розы в больничной палате источали тонкий аромат, теплый ветер колыхал оконные занавески, где-то за стенами цвела сакура, прорастала трава и царила весна. Скоро начнется лето. Во всем мире…Лето начнется и там, где я когда-то была счастлива. Но я этого уже не увижу. -Тебе страшно? – прошептал демон. - Совсем чуть-чуть. Немного, – хрипло ответила я. Мне было страшно. - Ты была уже там, милая леди. Чего тебе бояться… - Это совсем другое – умирать вопреки собственной воле. Он промолчал. Сон все больше и больше затягивал меня в свои цепкие черные лапы. Боли не было. А может, это вовсе и не сон?... - Я буду тосковать, милая девочка…Все жизни. Он сказал это, или мне только показалось? Какое странное ощущение пропасти… - Зойсайт, попрошу тебя…скажи ему, что… - Я знаю. Всегда. Он тоже знает, должен знать. - Я засыпаю… - Прощай. Пусть тебе приснится самая красивая земная сказка… Черный омут кружил меня все больше и больше, а потом я провалилась окончательно. Мне снова было чуть за двадцать, я была красива, молода, ресницы доставали до бровей, и жизнь снова казалась долгой и радужной. На мне платье от Chanel, и мы целуемся у всех на виду в Центральном Парке. Я смотрю на Него, а Он на меня. И как раньше лопаются толстые жгуты электрических проводов, горят леса и случаются наводнения. Зашкаливает атмосферное давление, а Он держит мою руку в своей и смеется одними глазами – так, как только Он один и умеет. Мне снился прекрасный сон. А может, это был и не сон вовсе?...
«…Так дни идут, печали умножая. Как за тебя мне господа молить? Ты угадал: моя любовь такая, Что даже ты не мог ее убить…» The End.
Спасибо за комментарий, Джейн)))Я знаю, редко кому нравится пара Нефрит и Нару, все, в основном, предпочитают канон - сенши и ши тенно, но я с детства поражена историей Нару, и писать меня почему-то всегда пропирает только про нее))))) Насчет характера - ведь я представляю свою героиню уже спустя почти двадцать лет после событий в аниме, она у меня сильная (несмотря на самоубийство) и твердая женщина. Но,вспомните, даже и в том четырнадцатилетнем возрасте мягкая Нару в критические моменты проявляла чудеса решительности. Не каждому под силу заслонить собой от смети любимого человека...
Вот знаешь, как-то я раздвоилась. С одной стороны я не приемлю пару Неф/Нару ибо предпочитаю пары в каноне Неф/Мако, как того хотела сама Наоко. Ну или уж супер не канонные - Эндимион/Кунсайт. Во вторых, Нару по своему характеру девушка мягкая и да вполне допускаю что она могла наглотаться таблеток. И не такой решительной как делаешь ее ты. Что еще очень порадовало, так то что ты допускаешь мысль, что даже самый отвязный демон может иметь яркое чувство.
Немножко зацепилась за пару опечаток. Но общего впечатления это не испортило. Я желаю творческих успехов и вдохновения. Джейн.
Одно название работы уже настраивает читателя на то, что автор расскажет нам историю о любви, которая никогда не умрёт, о мире, который вечен, о жизни, которая не кончится... Ничего подобного. Эта история - припорошенная серой пылью усталости то ли всех героев, то ли автора, выглядит блёклой и неживой. И всё, что в ней должно быть вечным, героиня с возмутительно небрежной лёгкостью теряет, отдаёт, оставляет за спиной. Здесь нет ничего вечного, кроме разве что бессмертия демонов. Мне, как читателю, поверхностно знакомому с фандомом, неясно - насколько я помню, Нефрит погиб, отдав жизнь за Нару, разве нет? Почему он оказался жив в вашей работе? Переосмысленный вами образ Нару тоже не даёт радости - я с трудом могу представить её такой. Вообще, "Сейлор Мун" - яркая, красивая и добрая сказка для девочек, и, на мой взгляд, при подобном "продолжении" её, с повзрослевшими героинями, она теряет своё волшебство. Немногим удаётся сохранить эту добрую магию, и вы, увы, не в их числе. Эта работа не может претендовать ни на оригинальность, ни на безупречное исполнение. Сюжет довольно запутан и противоречив. Многочисленные флэшбеки отсылают нас то ко времени, когда Нару была счастлива, то наоборот - ко времени её тоски... И в общем-то, смысла в этом особенного нет, ибо в результате всех своих душевных терзаний героиня всё равно ничего не приобретает и умирает на больничной койке, пусть и утешенная Зойсайтом. Но в связи с этими отсылками повествование становится рваным и хаотичным, аморфным - читатель тонет в липкой паутине безнадёжности. Сложно сказать, достоверно ли выписаны ваши герои. Я лишь могу с уверенностью сказать, что ООС у вас весьма сильный, на мой взгляд (кстати, стоило бы указать в шапке и его, и смерть персонажа в "предупреждениях"). К тому же из-за скудности описаний и постоянного повторения местоимений - "он, она, они..." непонятно не то что как выглядят герои, а даже кто из них действует в данный момент. Особенно это проявляется в сценке с торговцем оберегами - ясно, что героиня повстречала Зойсайта, а не Нефрита, становится только после того, как она назвала его по имени. Автор, у вас ведь миди - есть где развернуться, оживите своих персонажей - для этого достаточно лишь пары умелых штрихов. Технических огрехов у вас, к сожалению, и вообще очень много. Уже с первого предложения: "Первое, что я увидела, с трудом открыв глаза, – был грязно-белый потолок с мелкими трещинками в центре" - смешение времён и лишняя запятая. Помимо постоянных повторов местоимений - повторы "был": "Была. Да, я была хорошей актрисой когда-то. А еще через неделю я была уже дома. В своей квартире. Так странно и непривычно было ощущать столь привычные мне вещи" Ну и, разумеется, во множестве ошибки пунктуационные и орфографические, как-то: "как - никак" - дефис ставится без пробелов. "Не важно" - слитно, поскольку нет зависимого слова. "Мне было пятнадцать лет и я влюбилась в демона" - запятой не хватает. "глупая девчонка?!!!!" - больше трёх знаков препинания одновременно употреблять нельзя. "?!!" - это максимум. Что я могу сказать в итоге? Поскольку не читала других ваших произведений, я не знаю, всегда ли вы вкладываете в свою прозу подобное настроение, или же только здесь. Возможно, вы выбрали для своего пера не тот фандом. Творите и экспериментируйте ещё, я бы с интересом ознакомилась с ориджиналом вашего авторства. И я бы посоветовала вам найти внимательную бету, которая будет вычёсывать и указывать вам технические недочёты. С уважением, Инквизитор.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
