 Фанфик «Выдержка из дневника французского поэта»
Шапка фанфика:
Название: Выдержка из дневника французского поэта
Автор: Стая бигудей
Фандом: X-men
Персонажи/ Пейринг: Пьер, Курт Вагнер (Ночной Змей), Эван
Жанр: Ангст, Драма, Эксперимент, Занавесочная история, Стихи
Предупреждение: смерть персонажа, ОЖП, ОМП, OOC
Рейтинг: PG
Размер: драббл
Содержание: Путешествуя по Европе, французский поэт Пьер задержался в одном бродячем цирке. Он думал, что это такой же цирк, как и многие другие, но его ждало интересное открытие...
Статус: закончен
Дисклеймеры: права на героев и мир принадлежат создателям фильма.
Размещение: Как обычно: где угодно, с ссылкой на меня, желательно, если в ЛС кинете то, куда моё творение попало.
Текст фанфика:
Это место мне не было знакомым. Хотя, нет, оно такое же, как и многие другие, где я побывал. Вон та юная цыганка-гадалка верно шлюха. Вон тот силач мог быть убийцей. Акробат-вор. А тот тощий, загорелый брюнет с остренькой, козлиной бородкой, наверное, глава этого шапито.
Я здесь всего пару дней, но уже успел полюбить это место. И очень заинтересоваться им. На самой окраине их «лагеря» вокруг шатра расположилась небольшая кибитка. В таких перевозят диких животных. С чего я это взял? Решётка была очень толстая, чугунная, а сама по себе кибитка вся исцарапанная. Одна еврейка-скакунья рассказывала мне, что в таких перевозят так называемые «гвозди программы». В прошлый раз там был невероятно большой волк. Но в итоге он сожрал дрессировщика. Сейчас же там иной гвоздь. Вроде как, не такой острый, но выглядит страшнее прошлого. Я его не видел. Но ночью, записывая стихи, посвящённые грустному пареньку-клоуну, которого я встретил намедни вечером, я краем глаза замечал странное свечение. Золотисто-жёлтые точки смотрели на меня из глубины той кибитки. Тогда-то я и задумался: а кто там?
На представлениях я не бывал, лишь слышал что-то про невероятного акробата. Просто летучий дьявол, как говорил мне худощавый брюнет. Но мне, почему-то, казалось всё это странным. Таинственного акробата я никогда не видел. Лишь золотой взгляд гвоздя цирковой программы, сверлящий меня из зарешеченной кибитки.
Шлёпая босыми ногами, мимо задумчивого мужчины пробежала юная девчушка. Цыганочка семнадцати лет с тёмными волосами, спрятанными под красным платком. Гадалка, которую Пьер в своих мыслях окрестил неприятным словом «шлюха». Но поэт не задумывался о грубости, ибо живя в таких условиях, невольно идёшь торговать всем, что у тебя есть. Честью в том числе. Но сейчас юная гадалка вызвала у Пьера большое замешательство. Вот она бежит к таинственной кибитке, прижимая что-то к груди. Пара минут, и край пёстрой юбчонки скрывается во тьме. Любопытству поэта не было предела. Растрепав грязные, сальные волосы, мужчина медленно побрёл следом.
- Не бойся, он не злой, - слышит Пьер лёгкий, мягкий голосок.
- Он смотрит на меня… Может быть, он хочет убить меня… - а этот был немного хрипловатым, но детским. Пьер никак не мог привыкнуть к тому, что большая часть из циркачей не знала ни французского ни английского. Почти все говорили на немецком или на иврите. Лишь худощавый брюнет с козлиной бородкой казался местным полиглотом. Он свободно говорил на всех этих четырёх языках.
Поэт постучал кончиками пальцев по прутьям решётки. Неприятно было даже касаться бурого налёта ржавчины.
- Кто здесь? – послышался голосок девчушки. – Лотти, это ты?
- Не думаю, что это Лотти… - шепнул мальчишка и сверкнул жёлтым взглядом из темноты.
- Успокойтесь. Это Пьер. Уж простите, мною движет праздное любопытство и бессонница, - улыбаясь, пропел мужчина. Но поэт легко смекнул – детки не настроены шутить. За тридцать с лишним лет Пьер запомнил, что с цирковыми детишками надо быть честным. Тем более, с гадалками. Они сами кого хочешь обманут. Пытаться их облапошить – пустое дело.
- Ох… Ладно-ладно, я с миром, - усмехнулся мужчина, пригладив отросшие до плеч тёмные волосы. – Мною и правда движет любопытство. Выходите на свет ребятишки, я вас не обижу.
Раздались шепотки. Дети решались: выйти или нет. Вскоре из тени перевозной клетки, на лунный свет вышла гадалка. Теперь Пьер мог лучше рассмотреть семнадцатилетнюю девушку. Пышные волосы. Длинные, до самого пояса, спутанные. Девчушка подвязывала их алым платком. Пёстрая юбка. Наверное, когда-то этот предмет одежды был светло-жёлтым, но сейчас на нём можно увидеть и красные и сини и зелёные пятна-заплатки. Ну и бело-серая блуза с рванными рукавами и оторванными пуговицами. Видимо, девочка никак не могла заработать достаточно денег, чтобы выпросить у владельца цирка новую одежонку. А может быть, образ девочки-оборвашки приносит больше таинственности в её образ гадалки? Сама по себе девочка (а Пьер видел в ней именно девочку) была достаточно высокой, немного плечистой.
Немного погодя я заметил, что она держит кого-то за руку. Маленькая ладонь казалась синеватой из-за ложившихся на неё ночных теней. Ребёнок не решался показаться на свет.
- Не бойся, - тихо шепнула ему гадалка. Мальчик послушно сделал шаг вперёд. А Пьер сделал шаг назад. Актёры, клоуны, они, быть может, никогда не снимут свой пресловутый грим и будут лишь легко править его, пока краска не въестся в их кожу. Но не свободолюбивые летуны-гимнасты. Так вот о каком дьяволе говорил владелец шапито. Так вот что упустил Пьер, будучи увлечённым поиском интересных деталек обычной системы. Тёмно-синее личико. Ещё детское. Мальчишке было всего лет десять, может быть двенадцать, но не больше. Увидев, что поэт испугался его, «летающий дьявол» закрыл личико маленькими ладошками, пытаясь спрятаться.
- Аааа… - неловко протянул мужчина. – Извини, парень, не хотел обидеть… Ну, сам понимаешь… Я же впервые тебя вижу… Хэй, да не уходи, ты совсем не страшный! – воскликнул француз, прикоснувшись пальцами к ржавым прутьям. Мальчик поднял заплаканные глаза на поэта.
- Как вас зовут, дети? – мягко спросил поэт.
- Меня зовут Эван, а это Курт Вагнер, - строгим голосом сказала цыганочка.
- Эван? Сокращение, да? А полное как звучит?
- Никак. Просто Эван, - пожала плечами гадалка. Поэт лишь понимающе закивал.
- Вам нравится тут сидеть? А говорить через решётку? Выходите, я вам стихи почитаю, - тихо зашептал поэт.
- Нет, мы не можем, - пожала плечиками гадалка.
- Что же вас останавливает?
- У Курта завтра выступление, а он уснуть не может… - вздохнула девушка. Мальчишка опустил голову вниз. – Уже четвёртый день уснуть не может…
Пьер лишь тихо хмыкнул и поскрёб ноготком ржавчину на решётке. Поэт задумчиво посмотрел в небо. Чёрное, усыпанное звёздами, как горохом. Весенняя ночь выдалась холодной. Пьер зашёл в кибитку и прошествовал к юному Вагнеру. Попрыгун вжал голову в плечи, зажмурил жёлтые глаза. Но, почувствовав тепло, он поднял веки и посмотрел на поэта. Пьер снял с себя кожаную куртку и накинул её на плечи мальчишки.
- Эй, хвостатый, не подводи свою подружку и весь цирк. Ложись, поспи. Я завтра посмотрю твоё выступление и, если оно будет отличным – накуплю тебе конфет, - усмехнулся Пьер, потрепав маленького немца по иссиня-чёрным волосам. Мальчик тихо засмеялся.
- Спасибо… - шепнул он.
Как я и предполагал, мальчонка выступил блестяще и получил своё заслуженное угощение. Курт напоминал мне запуганного котёнка. Такие прячутся от нас в подворотнях, и мы их никогда не увидим, пока они не сверкнут глазами. Нет, не глазами – слезами. Ведь Курт плакал в тот вечер. Сколько же слёз пролил этот юный гимнаст за свою короткую жизнь?
Эван рассказала мне, что ей было шесть лет, когда мальчика нашли. Его выловили из реки. Господи, неужели ещё остались настолько жестокие люди, что топят младенцев, будто котят?! Я не часто обращаюсь к тебе, Господи, тем более в моих записях, но прошу, сохрани его. Спаси его.
- Итак, что ты видишь? – заинтересованно спросил Пьер, наклонив голову на бок. Поэт уже вторую неделю живёт с цирком. Бедняга сломал руку. Наблюдая за тренировками юного Вагнера, Пьер увидал, как мальчишка соскользнул с перекладины и полетел вниз. Попрыгун не пострадал – пострадала рука Пьера, на которую француз так неудачно приземлился. Пару дней с того момента Эван презрительно смотрела на поэта. Оказалось, гимнаста высекли за неудачу, из-за которой пострадал гость цирка. Вот с этого момента Пьер поистине стал уважать мальчика. Высеченный из-за случайности, терпевший недоверие, презрение, ненависть, он не был обозлённым. Просто напуганным.
Пьер рассказал мальчику, что когда-то жил в монастыре и прочитал ему на память Pater noster. На латыни, на французском и на немецком. Курт же смущённо пробормотал что-то про то, что не верит в Бога. Пьер понимал Вагнера и не винил его. Во-первых, гимнаст был ещё ребёнком, во-вторых, трудно верить в то, что тебя любят и защищают, когда этого рядом нет.
- Он долго будет жить… Хмм… У него будет большое будущее, очень яркая линия жизни. А ещё, его ждёт большая любовь. Но это совсем-совсем не скоро.
- Ооо, а можешь хотя бы примерно сказать, когда, - промурлыкал Пьер, бросив лукавый взгляд на Курта. Эван же лишь помотала головой.
- Удивительно… Говорят, циркачи долго не живут… - прошептала Эван, убрав прядку тёмных волос за ухо. Пьер пожал плечами.
- А он не циркач, он попрыгун, - усмехнулся француз, потрепав мальчика по волосам.
- Предсказать ваше будущее? – спросила цыганка.
- Нет, спасибо, Эван. Пусть будет, что будет. Тем более, я сам творец своего будущего, - усмехнулся поэт. – Лучше прочти своё. Мне интересно, что ты о нём думаешь?
- Она не может… - пробормотал Курт.
- В смысле?
- Курт прав, - пожала плечами цыганка. – В этом минус гадания: я могу предсказать будущее других, но не своё.
- А хотела бы предсказать своё?
- Не знаю… - пожала плечами цыганка. Повозку резко тряхнуло. Видимо, кто-то внезапно остановил лошадей.
- Похоже, мы близко к Лилю, - вздохнул поэт. – Ну, ребят, пойду, посмотрю, чего они там. Кстати, о Лиле. Если вас когда-нибудь отпустят туда – посмотрите город, я там вырос, - улыбнулся Пьер. И ушёл, чтобы не вернуться обратно в кибитку, где закутавшись в его кожаную куртку, Курт дремал, положив голову на колени гадалки.
Я встретил Курта только семь лет спустя. Мне уже было почти сорок лет. Я осел в родном Лиле. Мальчонка, видимо, понял мой намёк. Чертяга повзрослел, возмужал. Теперь у него скуластое лицо, широкие плечи и гибкая спина. В нём чувствуется сила, ловкость и напряжённость. Он будто змея, готовая к прыжку. Я не сразу узнал Вагнера, пока он не махнул своим хвостом. Но я был безумно рад видеть гимнаста. Он выучил Отче наш и читал молитву на ночь. Парниша был одет в какую-то рваную рубашонку и оборванные штаны. Ну, да, и плащ с капюшоном. Курт пришёл ночью. Это была холодная звёздная ночь. Как та самая, когда я отдал ему свою куртку. А сейчас я отдал ему своё одеяло. Я легко понял, что циркач ходит по кругам ада, когда услышал, как он читает Pater noster на ночь.
- Почему ты оставил цирк, Курт? – спросил Пьер, отложив ручку в сторону.
- Наш цирк захотел купить какой-то незнакомец, - а теперь Вагенр говорил на английском. Но его акцент будто резал по ушам. Немного мягкое «эль» и грубоватое «р».
- И?
- Он хотел, чтобы я был частью «Шоу уродов». Остальные ему были не нужны, только я, - в ответ лишь тишина. Пьер ждал продолжения рассказа. После короткой паузы, Курт вновь заговорил. – Я не смирился с этим. Я ушёл.
- Да, правда, что, - усмехнулся поэт. – Так вот он тебя и отпустил. Да ,и кстати, а как же Ронни. Этот козлинобородый бы так легко цирк не отдал.
- Вы всегда всё легко улавливали, Пьер, - качнул головой гимнаст. – Мне пришлось сбежать. Одному, без помощи со стороны. Я не просил других – боялся, что сдадут. А Ронни сломал шею - неудачный трюк. Поэтому, нам надо было найти того, кому передать бразды правления или выгодно продаться...
- Забавно... - Пьер устало посмотрел на свет лампы, что согревал бумаг с какими-то фразами, кляксами, зачёрканными и перечёркнутыми словами, не было у Пьера вдохновения в этот вечер. - Погоди, никто тебе бы не помог? А как же Эван?
- Эван покончила с собой, - сухо бросил Вагнер. Поэт поднял удивленный взгляд на Курта.
- Покончила с собой? Эван? Шутишь?!
- С такими вещами не шутят, Пьер, - вздохнул Вагнер. – Какой-то проходимец изнасиловал её и она… В общем, она просто не выдержала позора и утопилась.
- Не такой уж я и понимающий… - сорвалось с губ поэта. И тут он ошибся. Думал, что Эван – проститутка, а она, оказалась, была девственной. Скорее всего.
- Я молюсь за неё… Хотя, она совершила страшнейший грех, я молюсь за её душу каждый вечер. Я знаю, я не замолю её грехов, но… - Вагнер опустил голову. О, как он ещё юн. Поэт глубоко вздохнул.
- Спи. Завтра я отвезу тебя кое-куда. Путь будет долгим.
- Куда? – напугано спросил гимнаст.
- В монастырь, Курт, в монастырь, - улыбнулся Пьер, потрепав Вагнера по иссиня-чёрным волосам. – А теперь, попробуй уснуть.
Гадала ты нам по ладони,
Шептала свои заклинания.
Ты, Дева, подобно Мадонне,
Нас взглядом своим согревала.
Я больше не верю Богу,
Нельзя же ведь так ошибиться.
А в ней загубили свободу
В истоме заставили биться.
Но трепет от тихой молитвы,
Мальчишеской и неумелой.
То демон забытый, забитый,
Касался иконы несмело,
Молил небеса о прощении,
За грешную душу цыганки
Цветы ей принёс в воскресение,
Хоть он и не знал, где останки.
|
