Название: Громче, чем гром. Тише, чем тишина. Автор: Toss Фандом: фильм "Легион" Бета: Pepero Персонажи: Михаил, Габриэль, Одри и Ко Жанр: Ангст, Психология, Songfic Тип/Вид: Джен Рейтинг: G Размер: Миди Содержание: своеобразное продолжение событий, показанных в самом фильме Статус: завершен, но будет выкладываться постепенно Дисклеймеры: Пишется не ради извлечения прибыли, права на использованных персонажей принадлежат Скотту Стюарту Размещение: Только с разрешения автора
Текст фанфика:
Are we meant to be empty handed? I know I could, I could be better.
The Devil Wears Prada – Louder than thunder
Михаил спрашивал себя – а куда он, собственно, торопился? Воздух вокруг казался раскаленным от его бега, но это лишь собственное горячее дыхание ударяло в лицо, потому что на самом деле здесь было холодно, безумно холодно. На этой территории полеты запрещены, черт бы побрал эти странные правила. Хотя какой черт, о чем это он. Понахватался у Джипа разных словечек, на самом деле нет ни черта, ни Сатаны, ни Ада. Лишь Небеса и Земля. До сих пор перед глазами архангела стоит донельзя удивленное лицо Хансона с вылупленными на него глазами, когда он рассказал ему о том, что Земля и есть подобие Ада, совмещенное с Чистилищем. И Сатана есть в каждом. И каждый день люди борются с личным Люцифером, который сидит глубоко в их сознании, подстегивая их на те поступки, мысли, дела, от которых люди варятся в собственных вечных проблемах и скуке.
Притормозив перед Вратами в левое крыло Небес, Михаил отдышался и толкнул позолоченные створки в покои архангела. Но Габриеля уже не было. Очевидно, он спустился вниз.
*
Их отправляли на землю каждый день – уничтожать тех, кто навсегда застрял в оболочках людей. Увы, темным ангелам путь наверх уже был навсегда заперт, так глубоко погрязали они в человеческих душах, не имея сил отделиться и вернуться домой. Начисто забывая о собственном предназначении, они становились кровожадными и безумными, нагоняли страх на выживших людей. Иногда Михаилу это настолько надоедало, что он злился на Бога до белого огня под веками, на его «проверку», как называли гарнизоны этот своеобразный Апокалипсис. Ладно с ней, проверкой, но отчего должны были страдать люди? Или это совмещение чистки рядов ангелов и людей? Между гарнизонами шел шепоток, что Отче ожесточился. Его самое прекрасное творение превратилось в племя жестоких дикарей, и он наконец решился на отчаянный шаг экспериментатора.
Михаил в это не верил, лишь прикрикивал на шепчущихся солдат, но продолжал злиться.
*
Земля встретила его кроваво-красным закатом. Солнце было подернуто алой полосой дыма, оставшегося от какого-то большого пожара. Вокруг шуршала жизнь, свистел ветер, неприкаянно круживший по пустоши, да изредка визжали райские псы, которых тоже надо было истребить. Архангел прикрыл глаза, пытаясь уловить сущность Габриеля. Поймав едва тлеющее свечение на периферии сознания, Михаил сорвался и полетел, рассекая остывающий воздух, зорко следя за тоненькими, дрожащими струйками дыма изолированных поселений, где жались друг к другу выжившие. Габриель нашелся на обрыве, где они сцепились в последний раз, до крови, до ран, желая не просто победить, но убить. До этого они дрались много, много раз, но учебные бои не несли в себе даже отголоска той внезапной ненависти и жажды уничтожить, как в последней схватке. Михаил приземлился бесшумно, ступая по иссохшим стеблям травы. Он чувствовал едва заметное тепло от нагретых камней, утопающих в закатном свечении, и ветер тут был заметнее, он нес запах новой ночи, полной человеческого страха перед псами и ангелами.
Габриель сидел на сухой траве, обхватив голени руками. На его прилет он лишь слегка повернул голову и снова застыл.
*
Они не разговаривали с того момента, как вернулись на Небо. Михаилу обида брата казалась ужасно детской. Особенно после всех тех кровавых войн, которые они прошли бок о бок, побеждая Левиафана и жадных языческих богов. Он пытался пару раз подступиться к Габриелю, но брат смотрел сквозь него, не реагируя ни словом, ни движением. Просто молчал, и это было самым ужасным, вот врезал бы хорошенько, так, чтобы отдалось болью в крыльях, и Михаил успокоился бы. Но нет. Брат хранил ледяное безмолвие, будто видя своими голубыми глазами что-то, чего не видел Михаил. Габриель игнорировал зовы Отца в который раз, играя с огнем, – Отче терпелив, но не настолько.
*
- Твой гарнизон болтается без дела, - Михаил останавился рядом, почти на кромке скалы. От его тяжелой поступи посыпалась вниз песчаная крошка.
Молчание.
Архангел тяжело вздохнул и присел рядом. Солнце уходило на покой, утягивая за собой красный шлейф длинного горизонта, словно вобравшего в себя всю кровь, пролитую за день. Михаил чуть скосил глаза, чтобы увидеть профиль брата. Нет, это его состояние нельзя было назвать депрессией, как однажды высказалась Чарли. Скорее всего, Габриель что-то замышлял, и, учитывая события, его мысли явно пропитались горьким ядом обиды. Не то чтобы он был настолько раним, но когда теряешь положение перед Создателем и иерархией чинов, будучи вторым по главенственности архангелом… Это настораживало Михаила. Габриель был мощью, но мощью слепой и упрямой, не покорной, но каким-то странно организованным хаосом, сумбуром. Вторая заварушка на Земле или на Небесах вовсе ни к чему.
- О чем ты думаешь?
Лицо Габриеля чуть дрогнуло, по ледяной корке навязанного спокойствия пробежала тонкая трещина.
Молчание.
Внизу раздался плач и крик какой-то женщины. Снова кого-то не досчитались? Снова кого-то выпотрошили собаки? А им выживать и выживать, пока Месса не подрастет достаточно. Для жалких горсточек поселений, разбросанных тут и там, слабых, как пламя потухающих свеч, будет достаточно одного крепкого ледяного дуновения, чтобы человечество окончательно стерлось с лица израненной земли. Михаил снова взглянул на Габриеля. В красном отсвете заката голубые глаза окрасились алым. Крылья казались ржавыми и мелко, почти незаметно дрожали. Да, они безумно тянут вниз, на Земле вынести их вес гораздо тяжелее, чем на Небесах. Словно этим Создатель незаметно и ненавязчиво подчеркнул, что ангелам все же не место тут. Михаилу порой до одури хотелось снова отрезать себе крылья, стерпеть эту невыносимую боль ради того, чтобы почувствовать себя свободным от этой ноши. Блаженство, когда спину не дерут стальные перья и обязательства, а горло не сжимает металлический ошейник.
В голове тонко зазвенело. Михаил поднял глаза наверх – опять Собрание? Он перевел взгляд на Габриеля – тот схватился за голову. Вызовы можно игнорировать, но не вечно. С каждым пропущенным зовом боль в голове усиливается, становится невозможной, дерет напополам до красных кругов в глазах, и рано или поздно ангел является, вернее, просто-напросто приползает, желая только одного – избавиться от боли. В который раз Габриель проигнорировал голос Отца? У него высокий болевой порог, очень высокий, но так не может продолжаться вечно. Михаил торопливо встал.
- Идем.
Молчание.
Габриель сам казалсякамнем – так же грубовато выточен. Но камни нагреваются от солнца, Габриель же всегда обжигающе холоден. Михаил сорвался со скалы и улетел. Ему не хотелось упускать брата из виду ни на мгновение, но у него не было выбора.
*
На Собрании было шумно. Очень шумно. Под ногами путались маленькие и визгливые херувимчики, мешая пройти, и Михаил попросту перешагивал их, глазами выискивая других братьев. Спину сверлили множество недобрых взглядов, в конце концов многие оказались в дураках, как и Габриель, и архангелу было неуютно от откровенно враждебного настроения некоторых. Разве ангелам присущи такие эмоции? Михаил чувствовал, что Небеса давно прогнили насквозь. Может, поэтому Отец кинул им головоломку с этим непонятным апокалипсисом?
Из архангелов присутствовали только Михаил и Уриил. Где остальные? Он спросил об этом брата, и Уриил довольно словоохотливо ответил, что они проигнорировали вызов. У озадаченного Михаила на это два варианта. Или архангелы готовят какой-то огромный дебош, или просто-напросто сильно загружены делами - земля большая, архангелов всего семь.
Собрание прошло по стандартной схеме – отчеты, предложения, жалобы, мнения… Бог молчал, был странно задумчив, и Михаила терзало беспокойство. В последний раз после такой задумчивости последовал этот самый, мать его, апокалипсис.
Когда все разошлись, Уриил улетел без прощаний, сам Михаил уже хотел сорваться в собственный отряд, как услышал в своей голове голос Отца.
- Михаил. - Да, Отче. - Чин архангелов неспокоен. Ты должен разузнать, в чем дело.
И голос оборвался, оставляя Михаила в недоумении. Неужели сам Бог не знает, что творится в голове у его собственных созданий?
*
Эта ночь была так похожа на предыдущие, что у Михаила свело зубы. Он словно раз за разом погружался в одну и ту же ночь, убивал одних и тех же взбесившихся ангелов, одних и тех же собак, и количество их не уменьшалось. А людей, наоборот, становилось все меньше. Какая-то неправильная прогрессия, какой-то промах в задаче, и Михаил не знал, где ошибка в этом уравнении, и его это раздражало.
В ночи наступил краткий промежуток тишины, когда поблизости еще нет врагов и людей, лишь тишина и огромное полотно шершавого от созвездий неба. Воздух был сухой, у Михаила между зубами скрипел песок.
…Чин архангелов неспокоен. Ты должен разузнать, в чем дело…
Михаил не знал, но догадывался. Всех раздражал этот несостоявшийся апокалипсис. То есть, состоявшийся, но не до конца. И эта незавершенность тлела на корне языка неприятной горечью, и ни выплюнуть, ни проглотить ее ангелы не могли. Странный апокалипсис – не понять, где он должен был пройтись кровавым тайфуном – то ли по земле, то ли, все-таки, по небесам. Архангел сел на землю, привалившись спиной к полуразрушенным воротам какого-то коттеджа. У него было время немного отдохнуть. Знать бы еще, что с Габриелем происходит…
Михаилу хочется спросить – а куда он, собственно, торопится? Хочется - настоящее время. Далее идёт прошедшее. Это предложение лучше тоже в него поставить.
До этого они дрались много, много раз, но те учебные бои не несли в себе даже отголоска той внезапной ненависти и жажды уничтожить в тот момент. Те-той-тот. Слишком много местоимений, лучше бы подправить предложение, убрать парочку.
...побеждая левиафана и жадных языческих богов. Левиафана. С большой буквы.
...в ледяной корке навязанного спокойствия пробежала тонкая трещина. Хм, может "по ледяной корке"? Или именно внутри неё?
Если до этого времени что-нибудь опять не произойдет, что окончательно погубит жалкие горсточки поселений, разбросанных тут и там. Предложение составлено неаккуратно. И слишком много "что".
… Чин архангелов неспокоен. Узнай, что случилось… Лишний пробел после многоточия.
Бывает сбиваются времена - прошедшее-настоящее-снова прошедшее. Просмотрите текст, выищите эти места (например, в последней части есть), подправьте. И определитесь, как писать) Это всё-таки важно.
Заметила у вас "паразит" - словечко "что". Что-нибудь, что-то, что, чтобы... По всему тексту, слишком много. Лучше вычистить, поменять предложения, чтобы такого не было.
Кстати, "словно" у вас тоже часто повторяется. Ближе к концу части особенно.
В целом - написано очень даже неплохо. Достаточно чисто, легко, атмосферно. Персонажи не вызывают нареканий, логичность их поступков тоже. Радуют описания, особенно некоторые детали, вроде того, как закат окрашивает красным глаза архангела.
Сюжет только разворачивается. И думается, он будет... беспокойным. Именно в такой атмосфере написана первая часть, ИМХО. Что-то не так на Земле и на небесах, что-то происходит. Только вот, что... Интригует.
