Попавшийся под руку томик стихов, сам собой раскрывшийся на случайной странице, давно лежит на полу, под грудами других книг, упавших с разбитых стеллажей.
Смешно... Не правда ли, смешно? Он, знакомый с повадками практически всех разновидностей демонов, знающий, чего ожидать от любого из них, вновь стал жертвой человеческого коварства. Но на этот раз не одержимого фанатика, возжелавшего посягнуть на недоступное людям могущество, а его дочери, унаследовавшей от отца если не тягу к запретному, то его изощренно-изобретательный ум.
Уклоняясь от пуль, Вергилий думает о том, что все это – тщательно спланированная и подготовленная ловушка.
Она сама распустила слух о заброшенной библиотеке и тайных манускриптах, скрытых от мира долгие годы. Книги – приманка, соблазн, перед которым трудно устоять. Он, поддавшись этому соблазну, тайком пробрался сюда, едва лишь зашло солнце, и застыл в восхищении перед несметными сокровищами многовековых знаний. Он так увлекся, что не заметил, как ловушка захлопнулась.
Невозможно представить себе худшего демона, чем женщина, одержимая желанием отомстить и не ограниченная в средствах для достижения своей цели.
Один на один, в настоящем, правильном бою, у нее не было бы никаких шансов.
Но сейчас в его руках не Ямато. Здесь слишком тесно, чтобы воспользоваться демоническим обликом. И везде – между стеллажами и прочей мебелью – натянута проволока, черного цвета, почти невидимая даже для его нечеловеческого зрения. А ей и не нужно видеть, сама ведь натягивала, помнит – где и на какой высоте. Проволока невероятно прочная, не рвется и даже не растягивается. Каждый раз, когда он ее задевает, на него опрокидываются полки и сыплются тяжелые фолианты. Синяки и ссадины перестали исчезать из-за того, что организм занят восстановлением более серьезных повреждений.
Она пользуется разрывными пулями – несомненно, худшим из всех человеческих изобретений. Кровь останавливается не сразу, боль почти невозможно терпеть, и с каждой минутой все яснее понимание того, что еще несколько попаданий – и он уже не сможет держаться на ногах.
Давно следовало бы плюнуть на гордость и превратиться. Но Вергилий не позволит себе так поступить. И не только потому, что это означало бы признание своего поражения (ведь она всего лишь человек!)... не хочется предоставлять охотнице на демонов очередное доказательство ее правоты... а вот попугать самоуверенную нахалку призванными мечами – совсем другое дело. Пока только попугать, чуть-чуть попортить одежду, ничего больше.
Не тут-то было. Ничего не происходит, как ни старайся. Причина проста – мощное заклятье, наложенное на все помещение. То же произошло и с попыткой уйти от пуль, воспользовавшись умением мгновенно перемещаться в пространстве. Результат – еще три раны, последняя из которых не только сильно кровоточит, но и сковывает движения. Черт побери! Практически все его нечеловеческие способности в одночасье оказались неприменимы. И неважно, наложены эти заклятья много лет назад или вчера.
Здесь игра идет по ее правилам.
Но за пределами библиотеки у нее не будет никакого преимущества. Вергилий, стараясь ступать как можно тише, пробирается вдоль устоявших стеллажей к выходу и обнаруживает, что ключ, которым он сам запер дверь изнутри, исчез из замочной скважины. Она снова его переиграла. Прочную дубовую дверь будет трудно выломать с одной попытки. Разве что попробовать превратиться... И тут вдруг оказывается, что заклинаниями против телепортации и призыва оружия набор сюрпризов отнюдь не ограничивается. Проклятье!
Очередной выстрел отбрасывает его назад, прямо в переплетение металлических нитей. Шкаф, к которому они были прикреплены, переворачивается, опрокинув несколько соседних и оставив ему единственный путь отступления – вглубь библиотеки. Где его уже с нетерпением ждут.
Пуля попадает в запястье, заставляя выронить катану. Следующая опрокидывает на пол. Из-за стеллажа мягкими кошачьими шагами выходит Леди. Пистолет она держит в левой руке, а в правой – тяжелая сабля-карабела. «Вот значит как», - думает Вергилий, догадываясь, что, согласно ее замыслу, должно произойти дальше. Неплохая идея – расстрелять в упор и обезглавить. Скорее всего, уже опробованная на других демонах, подвернувшихся под руку.
И все-таки именно сейчас, когда она утратила осторожность и подошла так близко, у него появилась возможность изменить ситуацию в свою пользу. Навязать ей ближний бой, в котором у нее не будет никаких шансов.
Достаточно одного движения. Приподняться, перекатиться в сторону, дотянуться до упавшего меча. Но раненая рука подводит, и он снова падает. Твердые углы окованных медью переплетов врезаются в спину, заставляя вспомнить обо всех полученных ранах.
«Похоже, я все-таки проиграл», - спокойно констатирует Вергилий и сам удивляется своему спокойствию. Какая ирония, он наконец-то научился проигрывать достойно. Жаль, что Данте этого не оценит.
И не узнает. Леди никогда и никому не расскажет о том, как ей удалось совершить свою месть.
Она стоит совсем рядом, целясь ему в лоб из слишком большого для ее руки пистолета. У нее осталось пять или шесть патронов. Не имеет значения. Все равно, нескольких выстрелов в упор ему уже не выдержать.
- Ну, что же ты... медлишь... убей меня... Нажми на курок... это ведь так просто...
Леди удивленно наклоняет голову.
- Я не ослышалась, ты просишь меня о смерти?
- А почему бы нет? – Вергилий старается говорить отчетливо, каких бы усилий это не стоило. – Умереть от руки красивой женщины... не так уж плохо... можно даже сказать... романтично...
...и в самом деле, гораздо лучше, чем та смерть, которая дважды прошла мимо, совсем рядом, почти коснувшись его... позорная смерть раба, разочаровавшего своего господина...
...лучше, чем та смерть, которая суждена его брату, ведь рано или поздно Данте все же не вернется с очередного задания...
Чтобы не выдать своих мыслей, Вергилий с подчеркнутой издевкой продолжает:
- Тем более, ты так искренне считаешь, что я заслуживаю этого. Убей меня, а потом – прости. Так сказать, посмертно.
- Так и представляю себе картинку: ты, раскаявшийся и прощенный, красиво умираешь у меня на руках... Может, тебя еще поцеловать на прощанье, а?!
- Поцелуй, если осмелишься.
В глубине ярких как летнее небо глаз Леди видит затаенную насмешку. Но не дерзкий вызов, как у Данте, которого она давно привыкла игнорировать, а, скорее, горькую иронию. Над ней ли он сейчас смеется, или над самим собой? «Не посмеешь...» - говорят его глаза. «Посмею. Я тебя не боюсь!» - отвечает Леди скорее себе, чем ему.
Внезапно решившись – «господи, что я делаю?» - Леди прячет пистолет в кобуру и откладывает саблю в сторону, на одну из книжных полок. В пределах досягаемости, разумеется.
Ведь достаточно лишь мимолетно коснуться губами губ своего давнего врага. Исполнить его последнее желание. И попрощаться с ним навсегда.