 Фанфик «Большее, чем дружба | Глава.»
Шапка фанфика:
![]()
Название: «Большее, чем дружба»
Фендом: Ориджинал
Автор: Русёна
Email: griyur@inbox.ru
Бета: нет
Рейтинг: PG-13
Пейринг: М/М
Жанр: romance
Направленность: слеш,
Cтатус: Завершен
Размер: мини, драббл
Дисклеймер: Все мое, любые совпадения случайны.
Размещение: Нельзя.
Предупреждения: ненормативная лексика, яой
Содержание: Опасение, что можешь потерять близкого друга, приводит к осознанию, что он тебе дорог не только как друг, но и как любимый и желанный человек. А может, здесь и еще какой фактор примешивается? Только вот уловить и понять, что же все-таки происходит, не так-то просто.
От автора: Немного «сказка» о любви, чувствах, отношениях. Это часть будущего ориджа с элементами фэнтези. Надеюсь, вам понравится. Написано для Мини-кинк феста по кинкам: 19, 23, 31.
Кинки:
19.Ревность
23. Девственные и неопытные партнёры (потеря девственности; первый раз для данной пары; первый раз с представителем этого пола).
31. Прикосновения (гладить, ласкать; сжимать в объятиях; жаться в поисках тепла; обниматься; зарываться лицом; прикосновения как UST; прикосновения то ли случайные, то ли намеренные; держаться за руки на публике; колени соприкасаются под столом; кто-то хватает за руку раненого героя, причиняя ему боль)
Текст фанфика:
Черт, черт, черт! Да что же это?! Почему? Ну почему сейчас?
Нестеров ходил кругами вокруг палатки. В которой лежал без сознания уже второй день его друг, его единственный здесь дорогой человек. Почему-то только сейчас, в этих непростых условиях, Веня осознал, что тот нужен ему, как никто другой. Пусть бы он был далеко, не с ним, пусть бы он даже не увидел его никогда, но главное – главное: он должен быть! Существовать, жить, дышать, ходить. И делать еще тысячи разных дел. Но Сергей лежал, дыша тяжело, через раз, исходя вонючим потом и худея чуть ли не на глазах. Никто не понимал, что именно произошло, только наш рассказ, что Сергей был ранен, и тонкие ниточки заживших очень быстро царапин на спине, да слабый уже след укуса почти у шеи, давали пищу гипотезе, что тот заражен чем-то, что не может определить наш скудный медицинский комплекс. Особенно пугали эти непредсказуемые вспышки ломки, которые корежили красивое, в меру мускулистое тело, будто оно отвыкает от наркотиков.
Вениамин сам вызвался ухаживать за больным. Посчитав, что это может быть заразно, было решено никому больше не подходить к палатке и к Вениамину. Вообще-то Наташка тоже вызвалась, но общим решением было ее не допускать к заболевшему – единственная женщина среди спасшихся, она была ценна сама по себе. Потому главная мотивация, что Нестеров Вениамин Петрович не является настолько ценным, чтобы его однозначно исключить из списка добровольных медбратьев и то, что он друг заболевшего командира, решили вопрос в его пользу. С того момента все близкие контакты прекратились. Даже поесть приносили и перекладывали пищу в отдельную миску на расстоянии. Вся основная стоянка была сдвинута как можно дальше, чтобы даже потоки ветра не могли принести неизвестную заразу в лагерь.
Веня неотлучно был рядом: обтирал больного мокрой тряпкой от постоянно выступающего по всему телу пота, и тут же пытался влить в безвольный рот тонкой струйкой воду, понимая, как опасно обезвоживание организма. Сдерживал изгибающееся в очередном приступе тело, наваливаясь и прижимая его к земле всей своей массой, потому как иначе трудно было удержать беспамятного, но, тем не менее, сильного мужчину. Добровольный медбрат почти не смыкал глаз, боясь упустить малейшие изменения в состоянии друга, которые дали бы ему надежду, что Сергей выживет в этой, непонятно с чем и как ведущейся, борьбе.
На пятые сутки наступил кризис: температура поднялась до 43 градусов, сбить ее Веня ничем не мог – все подходящие для лечения лекарства были переданы Нестерову и использованы еще в первые дни заболевания. Сергей самим фактом функционирования своего бессознательного тела опровергал все допустимые нормы: температура – при такой люди уже не могут быть живы, давление – запредельные показания, состав крови – это вообще у человека взято? По данным простенького прибора все вело себя совершенно недопустимым образом, любой человек был бы мертв давно и надежно, но при этом Головин Сергей Анатольевич, аналитик, а здесь, на планете, их командир, все еще был жив.
…Он лежал абсолютно без движения – все приступы прекратились как-то резко, прямо на середине очередной ломки. Веня даже испугался, не задавил ли он Сергея в излишне сильном стремлении удержать бьющееся тело? Но нет. Тот лежал совершенно как труп, холодный – это при высокой-то температуре, но при этом и показания прибора, и очень редкие колебания груди, и чуть ощутимо прощупывающийся пульс указывали, что Сергей все еще жив. Когда аппарат, замеряющий параметры состояния больного показал, что температура вновь поползла вверх – а это было уже вообще немыслимо – Вениамин подхватил неожиданно очень тяжелое тело друга на руки и понес его к озеру. Хорошо еще, что палатка их была поставлена так близко к воде. Он зашел в воду по колено и уже там присел на дно, устроив Сергея у себя на коленях и прижимая его голову к своей груди. Одной рукой периодически поливая лицо и голову довольно теплой озерной водой, он непроизвольно покачивался, словно баюкая друга, и тихо просил, все время просил:
– Сергей, Сереженька, прошу, живи, прошу, очнись, я не выживу здесь без тебя. Мы все не выживем. Вернись, Сережа, услышь меня. Ты мне очень дорог, ты неимоверно мне дорог. Вот что скажешь, все буду делать. Вот что ты хочешь? Я не знаю, как это тебе объяснить. Но с самого детства ты был для меня примером. С нашей первой драки, когда ты победил меня. Уже тогда ты завоевал всего меня. Я ни разу не показал тебе этого. Я ни разу не дал оснований подумать, что ты так важен для меня. Я и сам этого до конца не понимал. Пока ты, вот так, у меня на руках, не стал исчезать из моей жизни. Ты не можешь, ты не смеешь оставить меня одного. Ты просто обязан выжить. Живи, пожалуйста, живи. Улыбайся, обижайся, злись, даже ненавидь, но только живи.
Под это тихое бормотание Веня то обливал голову друга водой, то начинал нежно, кончиками пальцев, обводить его брови, губы, глаза, нос, то перебирать мокрые, прилипшие к голове короткие прядки волос, то гладить его грудь, находящуюся почти всю под водой. Сколько он так просидел, было непонятно, потому как в какой-то внутренней панике Вениамин совершенно не замечал окружающее. Очнулся он от окрика с берега. Наталья, часто приходившая к условной границе, отделявшей нас от остальных, спрашивала, как дела и чего это он так долго сидит в озере. Вздрогнув от вдруг пробившего все тело озноба, он наклонился ниже к лицу, чтобы хоть как-то определить, каково сейчас состояние Сергея. Совершенно умиротворенное выражение – словно друг глубоко спал – и отсутствие каких либо признаков дыхания перепугали Веню до предела. Он вдруг взъярился и закатил со всей дури пощечину лежащему у него на коленях безвольному телу:
– Не смей быть таким бесчувственным чурбаном, когда я тут тебе чуть ли не в любви объясняюсь! – вскричал он и тут же ошалело замолк, глядя, как на щеке наливается красным отпечаток руки.
– Не слышу! Чего ты говоришь? – раздалось с берега. Наташка все так же стояла и ждала непонятно чего. Но ответа так и не получила. Веня вдруг – резко – понял, что не хочет, чтобы она проявляла такое повышенное внимание к его другу.
Вениамин зашевелился, перехватил поудобнее Сергея и стал медленно подниматься, с трудом разгибая затекшие и замершие ноги – пусть даже вода не была холодной, но без движения тело все же застыло. Сергея он удерживал с трудом. Изумление постепенно вытесняло другие эмоции: друг еще потяжелел, словно как губка впитал в себя огромное количество воды, а то откуда взяться лишнему весу? Он с трудом дотащил обычное с виду тело до палатки, по пути крикнув Наташе, что все нормально, пусть принесет поесть. Для удобства ухаживания – еще в самом начале беспамятства Сергея – он был полностью раздет, потому сейчас Веня положил его на заменяющую кровать охапку веток с удивительно мягкими, немного пушистыми листьями и быстро обтер, пристраивая простенький медицинский анализатор на запястье больного.
Сходив за принесенной едой, первым делом глянул на показатели аппарата и озадаченно почесал затылок: теперь температура тела была 31 градус, но на вид Сергей был, словно глубоко спящий человек, а рука с надетым анализатором была горяча. «Может, барахлит?» – недоуменно подумал уставший от всех этих непоняток мужчина, и для проверки надел прибор на себя. «Да нет вроде» – через короткое время цифры на экране и соответствующее им собственное самочувствие опровергли такое подозрение. Вениамин махнул рукой на эти несуразицы, ведь главное – Сергей был все еще жив. Он наклонился над другом и пригладил уже подсохшие волосы, одновременно ласково проведя по мягкой щетине, что отросла за эти пять дней. Следа от ладони уже не было видно. А губы почему-то выделялись на бледном лице слишком ярко и как-то притягивали к себе взгляд. «Раньше точно такого не было» – озадаченно подумалось Вене. Он даже легонько потрогал их кончиком пальца, словно хотел убедиться, что они настоящие. Но это привело к неожиданному результату: резко захотелось их поцеловать. «Господи, что же это?» – растерянно подумал Вениамин, облизывая вдруг пересохшие губы и не отрывая взгляда от чуть приоткрытого рта товарища.
Бороться с собой особых причин не было: друг без сознания, рядом никого, никто не узнает, да и чего тут такого? «Это же понятно, я очень боюсь его потерять, вот и тянет на такое. Да еще теперь, после катастрофы, Наташка одна на семь мужчин. Да и так понятно, кого она выберет – лучше всех из нас Серега. Сергей Анатольевич Головин. Кажется, я ее возненавижу – и это слишком похоже на банальную ревность. Бля! Мне еще не хватало ревновать друга!» – сам себе пытался найти оправдания Веня, не замечая противоречий в своих мыслях, меж тем неосознанно поглаживая и перебирая прядки коротких волос на голове лежащего перед ним мужчины и наклоняясь все ниже. Уже у самых губ его посетила мысль: «А если то, чем он заразился, передается вот при таких контактах?», но эта идея явно запоздала, потому как Веня закрыл глаза и коснулся так манящего к себе, чуть приоткрытого, словно в ожидании, рта.
Этот осторожный поцелуй оказался неожиданно очень приятным, как будто давно хотел пить, и вот сделал первый глоток вожделенной влаги. Но жажда пока никуда не делась. Изумленно открыв глаза и отстраняясь от Сергея, Веня внимательно всматривался в спокойное лицо друга, все еще ощущая тихое и теплое, но прерывистое, дыхание, безответное касание жестких губ и горячность собственных уст. Голову кружил легкий, и даже неосознаваемый Вениамином, новый аромат чистого после долгого пребывания в воде тела товарища. «Это сумасшествие. Так хотеть поцелуя. С мужчиной. Да еще с кем! И к тому же больным…». С трудом оторвав взгляд от Сергея, он стал бесцельно оглядывать пространство палатки и заметил позабытую и уже остывшую еду. «Да, надо поесть. И Сергея покормить» – ухватился Веня за возможность отвлечься от крамольных мыслей.
Сергею готовили разные соки из местных фруктов и бульоны из мяса, которое попробовали буквально на второй день, как оказались на этой планете. Командир сам был инициатором охоты, а Вениамин и еще двое парней блестяще справились с задачей. Хотя чего тут такого? Когда у тебя есть, чем стрелять, а недалеко расположенная звериная тропа к водопою дает возможность не рыскать по всему окружающему лесу в поисках потенциального обеда для потерпевших катастрофу звездолетчиков. И сейчас Вениамин по капле вливал в приоткрытый рот бульон, стоически отгоняя кружащиеся как пчелы мысли о поцелуях. Когда небольшая миска и чашка с соком опустели, он подхватил всю грязную посуду и направился к озеру помыть и затем оставить ее на обычном месте, куда Наташа приносила еду. Все, что можно сделать для устранения угрозы заражения непонятно чем остававшихся пока здоровыми остальных членов группы, делалось. Потому Веня решил, если вдруг тоже заболеет, то надо оставить записку, что заболевание передается через слизистую – признаваться впрямую, что вот так просто целовал больного, он не собирался.
Следующий день не принес ничего необычного. Сергей все также был без сознания и без движения, хотя показания прибора прекратили свои непонятные скачки цифр. Состояние пациента вроде как стабилизировалось. Уставший до нельзя Нестеров уснул прямо около лежанки друга, взяв того за безвольную руку, надеясь, что так даже во сне почувствует изменения в состоянии Сергея. Но проснуться его заставило ощущение непривычной тяжести. Обхватив Вениамина руками и ногами, Сергей вжимался в него всем телом. Его трясло крупной дрожью. С трудом выбравшись из-под тяжелого тела, Веня живо выбежал из палатки и, остановившись на невидимой границе, стал призывно махать рукой, подзывая кого-нибудь из основного лагеря. Конечно же, первая его заметила Наташа – она неизменно оставалась на хозяйстве, тогда как остальные были заняты другими делами. Тем более, что день только что начинался.
– Что случилось? – прокричала она издали.
– Нужны дополнительные одеяла, Сергей вроде как оживает, его здорово знобит, – радостно орал Веня, ему хотелось даже подпрыгивать от осознания, что самое страшное, по всем признакам, позади. Отбежав ближе к палатке, он следил, как Наташка приволокла охапку термоодеял и, как только она отошла от брошенной на землю кучки, тут же поспешил забрать их и закутать зашевелившегося, но все еще не пришедшего в сознание, друга. Некоторое время Вениамин сидел и смотрел, как все не успокаивается Серегина дрожь, а затем решительно разделся до трусов и полез внутрь кокона из одеял, зная, что живое тепло рядом лежащего человека иногда быстрее приводит к нужному результату и непрекращающийся озноб быстрее пройдет. Так, в общем-то, и случилось. Серега жался в поисках тепла к Вениамину, а тот крепко сжимал его в объятиях, всей душой стремясь передать свое тепло другу. Только вот никак не ожидал Веня того, что эти объятия, эти прикосновения к горячему телу больного поведут его мысли совсем не в ту сторону, а предатель в паху явственно проявит эти мысли, выглянув из-под резинки и жестко упершись в живот товарища. Это было просто ужасно. Знать, что это твой друг, что он болен, что это вообще мужчина – и хотеть его. Не смея лишний раз шевельнуться, чтобы не спровоцировать ненужного трения, Нестеров лежал, закусив губу и чуть ли не плача от отчаяния. Какого лешего его так повело, было абсолютно не понятно. Да, он любил друга, он на многое был готов ради него. Они часто и в детстве, и в юности дурачились, вплоть до обниманий и других подшучиваний в этом направлении. Но никогда до этого он не испытывал к Сергею вот такого открытого желания.
Как только дрожь у Головина прошла, Вениамин осторожно освободился из объятий согревшегося друга и поспешил в озеро – надо было охладить и тело, и душу. Заплывать далеко никто из землян все еще не решался, хотя вроде никаких плотоядных озерных жителей типа пираний или аллигаторов замечено не было. Поплавав вдоль берега с максимальной скоростью, отчего быстро появилась приятная усталость в мышцах, Нестеров вылез, обтерся тканью, заменяющей им полотенце, и с некоторой опаской медленно пошел на свой пост к больному. Каково же было его удивление, когда, нырнув под полог палатки и взглянув в сторону кучи одеял, он наткнулся на совершенно осознанный и внимательный взгляд Сергея. Замерев на секунду, он бросился к другу, испытывая невероятное облегчение от того, что тот пришел, наконец, в себя.
– Серега, Сергей! Как же ты нас всех напугал! Головин, мать твою, я ж тут с тобой уже неделю, а ты такие фокусы выкидывал, прибор такую галиматью показывал, что, думал, все уже, кранты, а ты – молодец, выкарабкался! – бормоча эти слова и теребя обеими руками ворох одеял, Веня даже не замечал, что по его щекам текут слезы.
Сергей, все так же непонятно-серьезно глядя слегка светящимися в полумраке палатки глазами на друга, зашевелился, вытащил исхудавшую руку из-под ткани и нежно провел пальцами по щекам, стирая следы слез. Только тогда Веня ощутил, что плачет, отчего покраснел и судорожно начал вытирать мокрые глаза. Слабая улыбка осветила лицо больного, и он чуть слышно прошептал:
– Ну, никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже.
Вениамин улыбнулся в ответ:
– Ага, все великие люди мало жили. Вот и тебе что-то нездоровилось... Рад, что все уже позади, – от привычных шуток он быстрее успокоился и вспомнил о своих обязанностях медбрата:
– Так, покажи прибор, что он там показывает?
Головин вытащил вторую руку и, протягивая, проговорил уже чуть громче:
– Жрать хочу, да так сильно, что прямо озеро готов выхлебать, но зато выспался, – и снова улыбнулся, когда Веня хихикнул на эти его слова.
Прибор показывал не вполне нормальные для здорового человека цифры, но ведь больной очухался, и Вениамин, шутливо предупредив: – Не теряй больше сознания, его иной раз с трудом найти можно, – отправился за едой.
Ходить ему пришлось три раза подряд. Куда девались съеденные в таком количестве продукты, было непонятно, так как ни один нормальный желудок после недельной голодовки не мог бы вместить все в себя. А Головин ел каждую порцию так, словно она первая и единственная. Когда он попросил еще принести, то Вениамин решительно отказал:
– Еще не хватало, чтобы ты тут лопнул.
– Не боись, я под одеялом, ничего не забрызгаю, и убирать легко будет.
– Тьфу на тебя, дурак, – обиделся Нестеров.
– Да брось ты. Все нормально. Я себя весьма хорошо чувствую, только есть все время хочется. Может, мне самому сходить за едой? – он зашевелился, собираясь вылезти из своего кокона, но был остановлен категорично настроенным другом:
– Не веди себя, как маленький ребенок! Лежи спокойно. Чуть позже будет ужин, тогда и поешь. А сейчас постарайся заснуть. И еще: так как никто не понял, что это с тобой было, может, что заразное, то мы тут как бы на карантине. Потому пока никаких контактов с остальными. Хотя бы несколько дней, – и он пошел мыть посуду.
Сергей Головин выздоравливал невероятно быстро. При этом было заметно, что он как-то изменился за эту неделю беспамятства. Уже этим же вечером он сидел и поглощал еду как совершено здоровый человек, только излишняя худоба выдавала перенесенное заболевание. Рассказывать особо было нечего, потому ужин проходил в молчании. Было решено подержать на карантине обоих мужчин еще три дня, и не столько из-за окончательного выздоровления Головина, сколько из-за опасения, что следующим окажется Нестеров. Поужинав опять же тремя порциями, но уже не прося добавки, Сергей решительно поднялся.
– Ты куда это? – всполошился Вениамин.
– К озеру. Помоюсь, заодно и посуду сполосну.
– Да ты же только что очухался! Подожди до утра! – возмутился Веня, но тут же решил смягчить свои слова шуткой: – Ты больной и нуждаешься в уходе врача, а сейчас это я.
Но Сергей лишь усмехнулся:
– Ну да, конечно. И чем дальше врач уйдет, тем лучше.
Веня сперва не понял, замер, улавливая смысл, а потом нахмурился:
– Я серьезно… – но был перебит примирительной интонацией друга:
– Пошли вместе. Меня ты все равно не удержишь, а так твоя душа будет спокойна – я под присмотром, – и он, собрав посуду, направился наружу.
Вениамину ничего не оставалось делать, как последовать за другом. Посуду они помыли вместе. Из лагеря заметили, что они вдвоем и дружно столпились около условной границы.
– Сергей Анатольевич! Вы как себя чувствуете? – прозвучал мелодичный голосок Наташи, – Мы так за Вас переживали!
– Да все уже хорошо. Не волнуйтесь! – крикнул в ответ бывший больной и помахал рукой. – Через три дня буду как огурчик свеж! И возьмусь за проверку вашей деятельности, так что готовьтесь к отчетам!
Мужчины загомонили, а Наташа звонко рассмеялась:
– А мы не боимся!
– Вот и хорошо! – отозвался Сергей, быстро разделся и направился на глубину, уже не обращая никакого внимания на толпившихся в отдалении людей.
– Серый, да куда ты! – торопливо освобождаясь от одежды, Веня поспешил за другом: мало ли что.
Тот уверенно поплыл не вдоль берега, как было решено плавать еще в начале их появления на этой планете, а вглубь озера. Вениамин чертыхнулся, еще раз окликнул друга, и, не увидав никакой реакции, рванул следом. Хотя догнать его он так и не смог. Непостижимым образом скорость Головина была просто потрясающей, невозможной не только для выздоравливающего человека, но и для совершенно здорового, занимающегося плаванием профессионально. И раньше он так не мог. Поняв это, Нестеров плюнул на бесполезную попытку догнать Сергея, развернулся и поплыл назад. Уже недалеко от берега он почувствовал, как кто-то схватил его за ноги и дернул вниз. Мелькнувшая первой мысль о неком подводном животном окатила ужасом. Веня запаниковал, но тут рядом вынырнул смеющийся Сергей:
– Помнишь наши детские игрища? – он обхватил друга за талию, пытаясь утащить его под воду, но очухавшийся от испуга Вениамин принялся со смехом сопротивляться. Их хохот и вскрики привлекли внимание, уже разошедшихся было, членов маленькой колонии. Все снова столпились на невидимой границе. Но как только разобрались, что ничего страшного не происходит, то уже совершенно спокойно пошли по своим делам. Всем окончательно стало ясно: их командир, Головин Сергей Анатольевич, совершенно здоров, и, вероятнее всего, Нестеров тоже. Осталось подождать всего ничего, и тогда запланированное сразу после катастрофы продвижение в глубь леса для более детального ознакомления с приютившей их планетой наконец-то начнется.
Вдоволь наигравшись, мужчины медленно вышли на берег, весело поглядывая друг на друга. Веня просто млел от какого-то не совсем обоснованного восторга. Где-то в груди у него словно пузырики газированной воды лопались. Сергей, как был в одних плавках, так и направился к палатке, на ходу подхватив брошенную на берегу одежду. Вениамин же впал в некий ступор, когда увидел, как движется его друг, как перекатываются неброские совсем мышцы тела. Было в его движениях нечто, не поддающееся описанию, некая грация хищного животного, которой раньше он за своим товарищем не замечал. Во рту мгновенно пересохло. Попытавшись сглотнуть и поняв, что даже дыхание затаил и не заметил этого, Вениамин разозлился сам на себя: «Да, блядь, что я, как девка, слюни распустил?». Решительно наклонившись за своей одеждой, он вдруг осознал, что Серега-то там, в палатке, практически голый. Почему-то стало неловко. Хотя за время их дружбы сколько раз они находились в подобной ситуации и ведь ничего, никакого смущения там или неловкости. «Господи, да что же это такое?» – недоумевал вконец растерявшийся парень, боясь забраться в палатку. Не подозревая о мучениях друга, Сергей выглянул из-за полога:
– Ты чего это? Давай, залезай, переодевайся и пойдем за свежими ветками, – к ногам Вени полетели части Серегиной лежанки.
– А…Да. Я сейчас, – он нырнул внутрь, где в быстром темпе снял мокрые плавки и натянул на еще влажное тело свежую одежду.
Сергей тем временем все ветки из палатки повыкидывал и вылез наружу. Они вдвоем до темноты успели набрать достаточно материала для свежих лежанок, обустроили места для сна и даже постирали белье. Сергей вел себя как совершенно здоровый человек, не было ни следа болезненной изможденности. Только худоба оставалась. Но она очень шла ему: некоторые излишки жира, что накопились за три года работы в управлении на должности аналитика, и которые не смогли уничтожить даже обязательные для всех служащих занятия спортом, растаяли, словно их вовсе не было. А фигура приобрела некую четкость линий. Он и раньше считался среди курсантов одним из самых привлекательных для женщин экземпляром молодого военного, а теперь это только усилилось.
Оба, довольные проделанной работой, залезли в прибранную палатку и стали устраиваться на ночлег. Пока они оба были заняты делом, Вениамин не задумывался ни о чем, но как только установилась тишина и он, закрыв глаза, вытянулся на своем ложе, в голову полезли дикие полуоформивщиеся мысли: «Сергей… так близко… какое у него тело… нет, не думать. Спать! Он так тихо дышит. Устал. Если бы я мог… А он… Не думать! Только коснуться бы… Господи! Да что же это такое!». Решительно перевернувшись на живот и уткнувшись в самодельную подушку из еще одного одеяла, он принялся за отсчет солдатиков, которому в детстве научила мама, говоря, что так он быстрее заснет. Это ли помогло или же просто усталость взяла свое, но Вениамин уснул. Чтобы проснуться опять от тяжести.
Сергей снова обвил его руками и ногами, но при этом никакого озноба у него не было. Это чувствовалось даже спиной. Осторожно, чтобы не разбудить друга, Вениамин постарался перевернуться и выбраться из объятий, но не тут-то было: мышцы рук напряглись и прижали его, не давая свободы действий. Веня замер. И только сейчас обратил внимание на легкий, очень приятный запах, исходящий от кожи рук друга. «Как-то вроде он так не пах» – озадаченно подумал Веня, пытаясь вообще вспомнить, а каков аромат Сергея? Но запах не давал даже сосредоточиться.
– Сергей? – никакой реакции. Постепенно давление руки ослабло.
Снова осторожно начав двигаться, Нестеров почти выбрался, когда раздалось тихое непонятное рычание где-то рядом за спиной. Вениамин круто повернулся, боясь обнаружить неизвестное животное и готовясь защищать и себя, и друга. Но кроме Сергея, проснувшегося от резкого движения, в палатке никого не было.
– Ты чего это? – совершенно спокойным голосом спросил Сергей, блестя слегка светящимися в темноте глазами.
– Да показалось просто, – от резкого выброса адреналина в кровь сердце все еще колотилось как сумасшедшее.
– А, ну ладно. Давай спать, – и он снова постарался подгрести под себя Вениамина.
– Блин, Серый, ты что творишь?! – запаниковал и так возбужденный происходящими непонятками мужчина, пытаясь освободиться от вновь охвативших его сильных рук.
– Веня, не паникуй, все норм, – даже не подумав смутиться и нисколечки не ослабив хватку, слегка насмешливо и одновременно просительно произнес Головин. – Я же еще не до конца здоров, меня снова знобило, а вдруг мне плохо станет? Ты же не боишься, что я тебя покусаю?
Хоть и прозвучало это шуткой, но Нестерову показалось, что в ней есть и доля истины. Поколебавшись, он все же прилег спиной к так называемому больному, оказавшись снова в кольце Серегиных рук. Тут же друг довольно что-то бормотнул, зарылся лицом куда-то в его макушку и, покрепче обхватив и вдобавок закинув еще и ногу на него, моментально заснул. А вот Веня сон потерял окончательно. Было во всем этом нечто новое, словно недосказанное. Будто Сергей шел к какой-то цели, заранее все запланировав. Да еще и собственные крамольные мысли радостно бросились терзать сознание молодого мужчины, вырисовывая всякие непотребные картины, в которых спящий за спиной товарищ занимался отнюдь не сном. Ощущать Сергея всем телом, чувствовать его тихое дыхание, запутавшееся в волосах, представлять его действия, развратные и бесстыжие, было мучительно и желанно одновременно. От долгого напряжения члена в паху заныло.
Не в силах больше все это терпеть, Вениамин опять начал осторожно выбираться из объятий друга. И в этот раз все прошло удачно. Вздохнув со смесью облегчения и сожаления, он расположился на лежанке Сергея и, решив, что тот спит крепко, занялся банальной мастурбацией, все также рисуя в воображении недопустимое. Освободившись от сексуального напряжения, он, наконец, заснул.
Утро, а точнее, ранний рассвет, начался уже с почти привычного ощущения тяжести – Сергей опять облепил его во сне руками и ногами, чуть ли не навалившись на него всей своей немалой массой. «Третий раз – это слишком» – со смесью раздражения и досады подумал он, пытаясь в очередной раз незаметно выбраться, но руки друга властно и сильно прижали Веню к себе и, к своему ужасу, ягодицами при этих движениях он почувствовал твердый и горячий даже через ткань член Головина. От этих объятий, от этих ощущений горячего сильного тела и от непередаваемого аромата, который вдруг резко усилился, у Нестерова закружилась голова, как-то ослабли мышцы и сердечный ритм начал набирать обороты. «Бля! Я снова его хочу! Я сейчас просто не выдержу!». Веня запаниковал, ощущая, как тело предательски млеет от тесного касания, мысли выбраться из этого сладостного капкана улетучились и он лежал, боясь самого себя, боясь, что стоит ему шевельнуться, и он уже сам вцепится руками, ногами, зубами – всем, чем сможет, в Сергея. Внутри что-то плавилось, отдаваясь волнами по всему телу, в пальцах рук появилось какое-то томление, так хотелось касаться, гладить, стискивать и сжимать в объятиях – до боли – Серегу. Он судорожно всхлипнул и прикусил губу. И тут же вздрогнул всем телом, услышав тихий шепот прямо в ухо:
– Не сдерживайся… – легкое дыхание коснулось щеки, а теплые губы захватили мочку уха.
Это был полный трындец. Сдерживаемые из последних сил внутренние тормоза полетели к чертовой матери или куда там девается контроль над собой. Веня застонал, резко разворачиваясь, и даже не понял, что сейчас он совершенно свободен в движениях. Ему бы выскочить из палатки, да куда там! Единственно, что сейчас страстно хотелось – это впиться в такие желанные губы друга, что он и сделал с порывистостью бросившегося в омут человека. «Погибать, так с удовольствием!» – мелькнула последняя здравая мысль, остальные и близко с разумом не ночевали – телом правили инстинкты. И такие же, почти звериные, движения Сергея тут же находили отклик в Вениамине. Словно он улавливал желания своего партнера, как только они успевали оформиться у того в голове. Как если бы он был эмпатом. Как если бы они оба были эмпатами.
Яростный слитный стон-вой раздался в предрассветном сумраке очередного утра на этой планете, разбудив даже людей в основном лагере, хотя до него было далеко. Со сна все решили, что это какие-то звери поблизости бродят, но никто не решился вылезти из шалашей, только Наташа, спавшая одна во второй из двух имеющихся палаток, быстро оделась и, опасливо выглянув из-за полога, метнулась к ближайшему шалашу – под защиту сильного пола рода человеческого.
Обессиленные яростным сексом мужчины лежали рядом, остывая от бури страстей. Дыхание медленно восстанавливалось, силы возвращались, тело приятно ныло, а сознание возвращалось в реальный мир.
– Сергей, – первым заговорил после долгого молчания Вениамин, – я не знаю, что на меня нашло, но…
– Не парься, друг. Все нормально. Все – как надо.
– Но… – Нестеров резко повернулся к Сергею, чтобы наткнуться на неожиданно нежный взгляд друга.
– Веня, я – знаю, – как-то особенно проникновенно сказал Головин, и глаза у него необычно ярко светились в сумраке палатки.
Он протянул руку и коснулся кончиками пальцев груди лежащего вполоборота к нему Вениамина.
– Поверь, я еще сам в себе не разобрался, но эта болезнь была не совсем болезнь. Так мне кажется, – пальцы рисовали узоры по груди, животу, спускаясь к самой кромке волос, а затем вновь поднимались погулять вокруг сосков, иногда касаясь их, отчего, размякшие было, они снова отвердели. Видя это, Сергей привстал и потянулся к ним губами, перехватив руку друга, вскинувшуюся в отстраняющем жесте, и начал медленное изучение тела уже языком, прикусывая то тут, то там кожу. Сил на сопротивление у Вениамина совершенно не было. Потому он откинулся на взъерошенную исступленными упражнениями двух мужчин лежанку и тихо плавился, ощущая, как уснувшее желание вновь наполняет его.
– Не понимаю, как такое могло с нами случиться, – пробормотал Веня, зарывшись пальцами в короткие волосы друга. – Это же совершенно неправильно, желать, да к тому же так сильно, мужчину.
– Не, ты не прав. Вот скажи, ты сейчас можешь представить на моем месте другого? – тихо возразил товарищ, оторвавшись на время от зализывания заметного укуса около ключицы, но продолжая поглаживать и мять сильными и жесткими пальцами расслабленно лежащего друга. Тот даже передернулся от таких предположений.
– Вот видишь, и я не могу, – отозвался Головин на эту реакцию Вени. – Здесь нечто иное.
Словно решив подтвердить свои слова, он активно принялся ласкать партнера: его движения стали напористей, поцелуи ощутимей. Он перевернул Вениамина на живот и начал делать массаж, перемежающийся поцелуями и покусываниями, которые медленно, но неотвратимо опускались все ниже, пока одна рука не добралась до складки между ягодицами. Мышцы непроизвольно сжались.
– Ш-шшш, все хорошо, расслабься, – успокаивающий шепот обволакивал, – я буду очень осторожен, – палец забрался внутрь, вызвав то ли зуд, то ли щекотку.
– А-а-хх… – ощущения были необычны. Он постарался расслабиться, когда второй палец проник вслед за первым, осторожно массируя анус изнутри. И Веня вдруг вспомнил, как он буквально набросился на Сергея, не подумав даже о какой-то там подготовке.
– Сее-рый, – дыхание было прерывистым, опять неимоверно приятные волны прокатывались по всему телу от поцелуев и ласк друга, – проо-сти…
– Я подумаю, – мурлыкнул, а скорее даже рыкнул, большой и сильный кот за спиной, прикусывая кожу за ухом, отчего новая волна побежала по телу, собираясь напряжением в паху.
– О-оо… – Веня непроизвольно выгнулся и вторая рука Сергея нырнула к паху, охватывая член плотно, но нежно.
Неторопливые поначалу движения руки ускорились, доводя напряжение до предела, и, когда Сергей вдруг приостановился, Веня выматерился – это сущая пытка – остановиться на краю оргазма. Друг успокаивающе погладил его по спине и ягодицам. Тут он почувствовал, как горячий и твердый член Сергея медленно входит в него и останавливается. И боль, и еще что-то, и эта остановка, которую так хотелось прервать, переплавлялись в некое новое ощущение, копившееся где-то там, внутри. Вся сущность Вениамина жаждала продолжения.
– Прошу, пожалуйста… – стон-мольба сорвалась с языка, а рука потянулась к паху, но была перехвачена горячими пальцами партнера, – М-ммм, ссадюгаа…
– Ш-шшш, сейчас, хороший мой, – Сергей начал движения, постепенно ускоряясь. – Я… я знаю…
То новое ощущение, что поселилось внутри, от ритмичных движений сворачивалось, как некая пружина, а, дойдя до предела, резко развернулась и взорвалась, разнеся сознание на мелкие осколки и вырываясь наружу чувственным стоном. Эхо оргазма еще гуляло по телу, когда Сергей особенно сильно толкнулся, до предела, и замер. Его руки сильно сжали бедра, и Вениамин почувствовал, как оргазм настиг и Сергея. Рык, похожий на звериный, вторично разорвал предутреннюю тишину.
Они снова лежали опустошенные, рядом, отходя от новых для обоих ощущений и эмоций. На этот раз тишину первым нарушил Сергей:
– Я ведь слышал все… – фраза получилась оборванной.
– Что ты слышал? – лениво спросил Веня.
– Все. Все, что ты говорил. И даже видел.
– Не понял. Это когда ты без памяти был?!
– Ну да. – Он повернулся к другу и заглянул в его удивленные глаза. – Ты же мне, фактически, в любви объяснился, – лукаво продолжил он, а губы стали расплываться в радостной улыбке.
Вениамин покраснел под его взглядом, не зная, как реагировать на это его признание.
– Ну… ты, это… я, как к другу. Наверное…
– Не смущайся. Да и не ври. Бесполезно: я просто знаю – я чувствую.
– Ну… Может быть, – сдался Веня.
Сергей притянул своего друга и любовника поближе, и они затихли, слушая, как за тонкой стенкой палатки просыпается мир. Мир, в котором им придется еще надолго, а, может, и навсегда остаться. И в этом мире вот так, нежданно, их давняя дружба переросла во что-то большее, настолько большее, что только слово «Любовь» могло вместить все эти новые чувства друг к другу.
|
