 Фанфик «Softer than Before | 4. Больше не произноси моего имени»
Шапка фанфика:
Название: Softer than Before
Автор: Furiosity
Переводчик: Куница
Фандом: Kuroko no Basuke
Персонажи/Пейринг: Аомине/Кагами/Куроко
Жанр: романтика, юмор, драма
Предупреждения: нецензурная лексика, групповой секс
Тип/вид: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Статус: в процессе
Разрешение на перевод: получено
Дисклеймеры: отказываюсь
Размещение: спросите
Содержание: Тут мозг Кагами - намного более странное место, чем ему кажется, Куроко не такой сдержанный, как все думают, а Аомине - это Аомине.
Текст фанфика:
Неприятие телячьих нежностей, плач по арахисовому маслу, атака данго, обсуждение игровой стратегии, новогодние открытки, мечты о восходе солнца, купание Нигоу, медленный прогресс Аомине, поздний доклад, необычное искусственное дыхание, новые учебные дисциплины, невозможно холодный конец апреля, что-то постоянное, поэзия Куроко, урок чтения кандзи, недостатки рутбира, приглашение на ланч, испорченный поход по магазинам, разбитое сердце Кагами и очень долгая дорога домой.
Тайга просыпается от звонка лежащего под подушкой телефона. На середине пути в ванную на него вдруг обрушиваются воспоминания о вчерашних событиях.
Он замирает на полушаге, оглядываясь через плечо. Аомине растянулся на своем футоне у окна, а Куроко спит в центре комнаты, закопавшись в простыни. Вчера вечером они сходили в Маджи Бургер, по дороге обсуждая что угодно, кроме того что случилось, и вернулись сюда. К тому времени как он вышел из душа, Аомине уже спал, а Куроко ушел выгуливать Нигоу. Видимо, он не хотел компании, потому что обычно звал Кагами с собой, и Тайга отправился спать. Вот так все и получилось.
Он заходит в ванную и прикрывает дверь. Три года дрочить на этих двоих, но ни разу не подумать, что если его эротические фантазии вдруг сбудутся, то все равно останется еще и обычная рутина: с утренними стояками, походами в туалет, чисткой зубов, сменой белья, а еще одеждой, едой, учебой, баскетболом, душем, видеоиграми, праздниками, экзаменами, тренировочными лагерями… Словом, жизнь. Если честно, то Тайга считал, что они смогут быть втроем с Аомине и Куроко только в какой-нибудь удаленной клинике для неизлечимых сексоголиков. Ебать, да он даже не уверен, повторится ли прошлая ночь! И Тайге хотелось бы, чтобы это был больше чем секс, хотя Аомине четко обозначил свое нежелание заходить дальше простого удовлетворения похоти.
Это произошло, когда Куроко прижался к Аомине за столиком в кафе.
– Эй, никаких телячьих нежностей, ладно? – сказал тот. Куроко побледнел, а Тайга потерял аппетит.
– Не на публике? – спросил Куроко, вцепившись в свой ванильный шейк.
– Просто давайте без этой херни. – Аомине уставился в окно: – Кажется, дождь собирается.
Когда они шли обратно, Тайга попытался взять Куроко за руку. Тот вывернулся, но хотя бы улыбнулся.
Дверная ручка поворачивается, и в зеркале появляется отражение опухшего лица Аомине.
– Утречко, – бормочет тот.
Тайга кивает в ответ, сплевывает зубную пасту и полощет рот. "Как мне себя вести?"
Дайки с ленивой грацией подходит ближе, обнимает за плечи и втягивает его в долгий ленивый поцелуй.
– Ты на вкус, как помойное ведро, – бросает Тайга, отодвигаясь.
Аомине коротко смеется:
– Странные вещи ты облизываешь на досуге.
– Я иду завтракать, – и он сбегает на кухню. Его члену глубоко наплевать, что Аомине повел себя с Куроко, как полный ублюдок, и Тайга пока не знает, как относиться к этому открытию.
Решив сделать омлет, Кагами включает плиту. Боже, чего бы он только ни отдал за нормальный бутерброд с джемом и арахисовым маслом! Но японские аналоги совершенно другие на вкус, а он пока не нашел подходящий магазин с привозными товарами. Да и остальные, наверное, выселят его из квартиры, вздумай он приготовить такое.
Заходит Аомине, хищно втягивая носом аппетитные запахи готовящейся пищи, становится вплотную и обвивает руками торс Кагами:
– Что за холодный прием?
– Ты обидел Куроко.
– Потому что не выношу обжимашки? Да брось, Куроко знает меня сто лет, он все понимает.
– Ты не видел его лица.
– Ой, перестань, – Аомине целует его в шею, сразу опуская руку в пах и начиная ласкать член через джинсы, другая рука ложится на щеку, ладонь пахнет мылом и теплые пальцы касаются рта. Тайга приникает к ним с поцелуем, не в силах сопротивляться – близость Аомине расплавляет все моральные устои, и он уже не помнит, почему злился. Он втягивает средний палец в рот, облизывает и слегка прикусывает, и от тихого стона Аомине по коже бегут мурашки.
– Поцелуй меня! – требует Дайки, дергая за пояс джинсов. Тайга роняет лопаточку и поворачивается, подчиняясь властному тону.
– Аомине-кун, наш завтрак подгорает, – Куроко стоит у открытого холодильника с пакетом молока в руке. "Иногда я могу поклясться, что он использует параллельные измерения, чтобы переместиться из точки А в точку Б".
– Нахуй завтрак, Тецу, иди сюда!
– Мы опоздаем на учебу, так что – нет.
Пищит рисоварка.
Завтрак проходит в молчании.
***
Легче не становится. Не сразу, по крайней мере. Тайга бродит, как в тумане, утопая в предельно откровенных эротических фантазиях – к обеду обычно удается кое-как от них отделаться, но он все равно только и мечтает вернуться домой. И Аомине, и Куроко абсолютно бесстыдны, когда дело доходит до секса, и они усердно работают над избавлением Кагами от остатков застенчивости.
Но баскетбол помогает прийти в себя – в тот раз он облажался, потому что они были только втроем, а присутствие остальных членов команды удерживает от слишком яркой реакции на близость Аомине и Куроко. Теперь, зная, что его чувства хотя бы частично взаимны, он немного успокаивается.
Кроме того, Дайки начинает тренироваться по индивидуальной программе, и инструктор не пускает его на общие тренировки. Он отказывается обсуждать эту тему вплоть до самого ноября.
Они втроем лакомятся данго на Фестивале Основания Университета, когда Аомине тыкает Тайгу в плечо тупым концом палочки и заявляет:
– Вы должны помочь мне с игровым стилем.
Бровь Куроко взлетает вверх:
– Должны?
– Канеда сказал, что я должен попросить именно вас, – уточняет Аомине, беря очередную порцию.
– Если хочешь освоить работу в команде, нужно начать с игровой стратегии, – говорит Тайга. – Алекс всегда это повторяет.
– Согласен, – кивает Куроко. – Но нам нужны две команды, иначе никак.
– Посмотрим, может, тренер позволит нам собрать команды из игроков второго и третьего состава, для них это будет чем-то вроде тренировки.
– Забудь, они считают меня мудаком, – говорит Аомине.
– Потому что ты и есть мудак, – усмехается Тайга, зарабатывая кулаком по ребрам. – Кроме того, сам-то ты участвовать не будешь.
Дайки вопросительно склоняет голову к плечу:
– Если я не играю, какой в этом смысл?
– Психология, – Куроко постукивает пальцем ему по лбу. – Стратегия отличается от самой игры тем, что разворачивается у тебя в голове. Если ты дашь себе труд пораскинуть мозгами, то поймешь, что стратег – это самый важный игрок, потому что он управляет всей командой.
Тайга не согласен с такой постановкой вопроса, но Аомине любит быть самым главным, поэтому вслух он не возражает.
***
Тайга стоит у окна, наблюдая за кружащимися на ветру снежинками. Они тают, падая на землю – пока еще недостаточно холодно, но играть в баскетбол на открытой площадке уже нельзя.
– Надеюсь, снег скоро прекратится, – говорит он, отворачиваясь от унылой картины наступающей зимы. – Иначе мне придется ходить в кампус, пока вас не будет.
Нигоу стучит по полу хвостом, напоминая, что хоть глупые люди и бросают Кагами, песик с радостью составит ему компанию.
Куроко занимается новогодними открытками. Тайга думал о том, чтобы тоже отправить несколько, но у него отвратительный почерк, так что придется обойтись электронной почтой, как всегда.
– Мы могли бы провести наедине целых десять дней, – замечает развалившийся на диване Аомине. – Тупая трата времени.
– Аомине-кун, твоя мама заплакала бы, если б это услышала, – Куроко откладывает в общую кучку очередную подписанную открытку.
– Да, что ты за сын такой? – Тайга тоже шлепается на диван, сбрасывая ноги Дайки с подушки. Он бы хотел съездить в Лос-Анджелес, но его старики заняты: Америка не считает Новый год большим праздником. А если он уедет на Рождество, то пропустит занятия.
– Вот только не надо этого, – ворчит Аомине. – Я же еду, так? Все, что мы будем делать – просто смотреть телик, а этим я могу и тут заняться.
– Моя мама в этом году хочет встретить рассвет, – говорит Куроко. – Мне нравится такая идея.
Тайга откидывается на спинку дивана, позволяя Аомине подсунуть ступни себе под бедро, закрывает глаза и мечтает, как они втроем могли бы поехать на побережье и вместе понаблюдать за первым восходом солнца в году. В последнее время у него так много секса, что эротические фантазии уступили место почти семейным с Аомине и Куроко в главных ролях. Ему стыдно, ведь Тайга никогда не считал себя романтиком.
Аомине возвращается второго января. Они три часа играют в гонки, и немецкие машины отважно штурмуют южноамериканские трассы, доедают карри, но почти не разговаривают. Тайга думает о том, как странно чувствует себя рядом с ним, пока выгуливает щенка на мокром от дождя берегу реки. Ему казалось, что без Куроко тяга ослабнет, но это совсем не так, хотя он и продолжает считать, что любой контакт в отсутствие Тецуи будет похож на предательство, даже простой поцелуй. Он заводит Нигоу домой и морщится, потому что тот отряхивается и вся влага летит на его обувь.
– Тецу написал мне, он скоро придет, – сообщает Аомине под аккомпанемент выпуска новостей.
– Отлично, – он несет Нигоу в ванную, чтобы вымыть ему лапы.
Аомине идет следом, но ему даже в голову не приходит помочь: он нацелился на высоко поднятую задницу перегнувшегося через бортик ванной Тайги. Ощутив крепкую хватку обеих ладоней, Кагами взывает к небесам о помощи.
– Я все думаю, как сильно хочу тебя трахнуть, – сообщает Аомине. – Так, как вы с Тецу трахаете меня.
– Да что ты? – бормочет Тайга. Нигоу пытается поиграть с его мыльными руками, и пена летит во все стороны.
– Может, хватит уже думать, а лучше заняться делом? – Аомине плотно прижимается сзади, накрывая Тайгу всем телом. Нигоу виляет хвостом, разбрызгивая воду по всей ванной.
– Ты же говорил, что это скучно, – Тайга промывает задние лапы щенка под краном.
– Ну да, наверное, я ошибался, – его голос будто гипнотизирует Кагами.
Тот смывает пену с последней лапы Нигоу и хлопает его по мокрому пушистому животику.
– Ты собрался это делать, пока я мою собаку?
Аомине отступает, протягивая полотенце, и Тайга вытаскивает щенка из ванны.
– Я сделаю это по первой твоей просьбе, – говорит он.
Тайга передает ему Нигоу:
– Высуши его. А трахнуть меня сможешь в любое время.
Через час, когда приходит Куроко, они сидят на диване, играя на приставке.
***
В конце января Токай разгромно проигрывает команде Кансайского университета и вылетает из турнира до окончания сезона. Даже вызванный на последнюю четверть Куроко ничего не смог сделать: его фантомные пасы принесли им шестнадцать очков, но в итоге они отстали на сорок. Тайга еще ни разу не видел со стороны, как его команду буквально размазывают по площадке, и он так сильно стискивал кулаки, что к концу игры у него заболели руки.
– Ебаный Акаши, – вот и вся реакция Аомине.
Под его присмотром второй и третий составы сыграли несколько дюжин товарищеских матчей, и теперь он лучше понимает философию командной игры, но у него еще не было шанса доказать это на площадке. Несмотря на то, что главный тренер продолжает критиковать его отношение к игре, Тсунемацу выглядит удовлетворенным, да и многие игроки перестали считать Аомине неисправимой сволочью. Даже Тайга смягчился.
Потом наваливаются экзамены: неделя бессонных ночей и никакого секса. Аомине превращается в угрюмого медведя, Куроко смахивает на измученного енота, а Тайга становится похож на зомби. Ему кажется, что после сдачи последнего экзамена они будут трахаться часами, но сил хватает только на то, чтобы притащиться домой и завалиться спать на шестнадцать часов.
На каникулах Аомине с Куроко не уезжают в Токио; турнир для Токай закончен, однако скоро начнется отбор в основную команду, и им хочется участвовать с самого начала.
Тайга протирает глаза и бросает взгляд на экран телефона: полдень. Если с сексом не сложилось, то со сном он точно наверстал упущенное. Он чистит зубы и принимает душ. Теперь, когда экзамены позади, ему непривычно легко – можно сосредоточиться только на баскетболе. "Может, стоило бы больше внимания уделять учебе? Я все еще могу сконцентрироваться на своей специальности, маме с папой это бы понравилось… но мне хочется жить своей собственной жизнью".
– Тайга-кун.
Он подскакивает от неожиданности и больно ударяется бедром о раковину:
– Прекращай это!
Куроко одаривает его выразительным взглядом. Точно так же смотрит Нигоу, выпрашивая лакомство:
– Аомине нужно закончить доклад, и он больше не хочет играть.
Тайга раскрывает объятия:
– Иди сюда, я с тобой поиграю. – "Стоп, они там обжимались без меня?" Эта мысль не кажется такой уж ужасной, и осознание этого слегка выбивает из колеи.
– Ты выглядишь обеспокоенным, – Куроко подходит ближе и обнимает его, сцепляя руки за широкой спиной Тайги.
– Я просто удивлен. Думал, что буду беситься, если узнаю, что вы тискаетесь где-то без меня.
Куроко поднимает взгляд:
– Но все в порядке? Просто ты спал, а мне на самом деле припекло.
Тайга качает головой:
– Мне все равно. Странно, скажи?
– Нет, я так не думаю. Я бы тоже не стал ревновать. Имею в виду, если бы это были вы двое.
– А Аомине?
Куроко вытаскивает его из ванной и толкает к футону:
– Спросим, когда он закончит со своим дурацким докладом.
***
– Еще раз, кому взбрело в голову, что это хорошая идея? – спрашивает Кагами, вздрагивая от каждого нового толчка Куроко.
Тот бесстрастно смотрит, отвечая:
– Тебе, Тайга-кун. Хочешь остановиться?
– Не-а, – он поглаживает Тецую по спине. Когда у тебя в заднице движется член, это далеко не так восхитительно, как казалось, глядя на Аомине, но сейчас привычное самообладание Куроко разлетается вдребезги, и это компенсирует дискомфорт. "Ну, большую его часть, потому что мне все-таки больно".
Тайга выше задирает ноги, и боковым зрением замечает какое-то постороннее движение: Аомине стоит, прислонившись к закрытой двери спальни. Когда они начали, дверь была открыта.
Куроко глухо вскрикивает, уткнувшись лицом Тайге в шею, и кончает.
– Прости, – бормочет он через несколько секунд. – Слегка перевозбудился, когда увидел, что на нас смотрит Аомине-кун.
– Что там с твоим докладом? – интересуется Тайга. "Ну да, это же сейчас самое важное, что можно было спросить, идиот!"
– Мать вашу, да кто сможет сосредоточиться на бумажках, когда вы тут вопите? – Аомине расстегивает джинсы, направляясь к их постели. Куроко перекатился к краю и завязывает использованный презерватив.
– Я не смог заставить Кагами-куна кончить, – спокойно информирует он.
Тайга слегка шлепает его по макушке:
– Говоришь будто ученик, не сделавший домашнее задание.
Дайки фыркает от смеха, устраиваясь у него между ног:
– Этот парень, похоже, глубоко заблуждается насчет того, кто тут ученик, Тецу.
У Аомине тоже не получается довести его до оргазма, но потом они с Куроко объединяют усилия, и на пару делают его члену искусственное дыхание. Если бы любой из них захотел снова побыть сверху, Тайга не стал бы отказываться.
***
В середине каникул Куроко начинает раскладывать их футоны рядом, и Тайга все чаще просыпается, обнимая его. Как-то утром он замечает наблюдающего за ними Аомине. Он похлопывает по постели, приглашая присоединиться, но Дайки отрицательно качает головой.
– Я же сказал тебе, я не по этим делам, – говорит он, глядя куда-то в сторону.
– Как хочешь, – Тайга прижимается ближе к Куроко и закрывает глаза. Он не понимает, что именно его беспокоит. Может, то, что если бы позвал Куроко, Аомине бы не раздумывая согласился. Кагами не знает, на какой стадии находятся их отношения, и старается не зацикливаться на этом. Если спросить напрямик, то выяснение отношений перерастет в ссору, а он не выносит, когда они трое ругаются: каждый раз кажется, будто над головой сгущаются тяжелые тучи.
Наступает апрель, а с ним и новый учебный год. Кагами берет баскетбол как основной курс физической культуры и английский в качестве дополнительного предмета, выбор – проще не бывает. Еще будет микроэкономика, макроэкономика, экономическая статистика и куча других дисциплин, о которых он имеет весьма смутное представление. У него действительно не хватает мозгов, чтобы должным образом освоить учебную программу, но сдать экзамены оказалось проще, чем он полагал. Он был практически уверен, что провалится, однако этого не случилось. Наверное, тут просто ненормально низкий проходной балл.
Как-то в субботу Тайга просыпается и чувствует, что на его плече покоится мускулистая рука. Раньше он как-то не замечал у Аомине этого шрама от противотуберкулезной прививки. Куроко ерзает, задевая грудь, и глаза Аомине открываются. Они с Тайгой долго молча смотрят друг на друга, а затем Дайки отворачивается:
– Так было теплее, – невнятно бормочет он в подушку.
– Сейчас конец апреля, – уточняет лежащий между ними Куроко, переворачиваясь на спину.
– Заткнись, – огрызается Дайки. – Я замерз.
Две недели спустя они покупают кровать шириной на полспальни.
Нигоу возмущен до глубины души: его же пускают полежать на уютном диванчике, так почему тут нельзя?
***
Ближе к концу мая Тайга беспомощно взирает на ряды книг по реформе корпоративного права в библиотечном отделе по юриспруденции. Вдруг он слышит голос Аомине:
– …какое-то время. А у тебя как дела?
– Да потихоньку, в основном, работаю как проклятая. Моего отца недавно сократили, – отвечает невидимая девушка. – Ты не звонил целую вечность, пытаешься закончить экстерном или как?
– Черта с два я стану так напрягаться.
– Я просто подумала… Тебе не понравилось со мной спать, да?
– Не в этом дело, – говорит Аомине. – У меня теперь вроде как постоянные отношения.
– И кто же эта счастливица?
– Вы не знакомы.
Девушка тихо смеется:
– Должно быть, она особенная, раз сумела тебя приручить, Аомине-кун.
– Да, в некотором роде…
На глаза попадается книга, которую он искал, и Тайга на цыпочках крадется прочь. Смутная вина от того, что он подслушал чужой разговор, напрочь заглушается ощущением абсолютного счастья.
Чуть позже на той же неделе он перебирает ручки в поисках пишущей, и случайно замечает несколько выпавших из папки Куроко листов бумаги.
"Творческое самовыражение в поэзии
Куроко Тецуя, группа С"
Заинтересовавшись, Тайга поднимает скрепленные листы. Куроко редко рассказывает об учебе, а ему всегда было интересно, чем таким особенным занимаются на этом "творческом письме". В аккуратно напечатанном стихотворении всего несколько строчек.
Буря.
Я – пруд,
Спокойный, безмятежный,
Такой, что даже лилий нет.
Они – бушующие волны,
В бою, неистовстве и страсти
Воспламеняют мою душу.
Один – тайфун,
Другой – цунами,
И вместе с ними я, как море.
Оценка – 90. Комментарий профессора: "Свежий взгляд на проблемы в браке с точки зрения взрослого ребенка. Вы смогли отразить трудноуловимый кровосмесительный характер отношений между родителями и детьми, не прибегая к грубому графическому описанию: по-настоящему удачная попытка, хотя я бы порекомендовал вам использовать больше современных элементов, вместо того чтобы полагаться только на образы природы".
Щеки заливает краска, когда он кладет работу обратно в синюю пластиковую папку. Проблемы в семье? Инцест? Иногда преподаватели такие странные… А вот Тайга сразу понял, о ком это стихотворение; он даже знает, кто из них цунами, а кто – тайфун.
***
В начале сезона дождей Куроко просит тоже называть его Тецу, как делает Аомине.
– Ладно, но только и ты называй меня по имени, – говорит Тайга. – Я знаю, здесь это не принято, но в Америке все обращаются друг к другу по именам, и будет странно, если я стану звать тебя Тецу, а ты продолжишь называть меня по фамилии. Это, типа… неравноценно, что ли?
Куроко задумчиво постукивает ручкой по щеке:
– Могу я звать тебя Тай-кун?
– А "-кун"-то зачем добавлять?
Куроко пишет на обрывке листа первое кандзи его имени и хонорифик и показывает Тайге.
– Кандзи для "-кун" такое же, как и для дружеского "ты", но у него есть еще и устаревшее значение "хозяин". Мне нравится это противоречие, оно хорошо отражает то, что я чувствую.
– Я не совсем понимаю, о чем ты, – говорит он. После тайком просмотренного стихотворения он понял, как глубоко Куроко анализирует происходящее. – Но поскольку родные зовут меня так, то и ты можешь, конечно. М-м… Тецу.
Когда час спустя домой возвращается Аомине, то сразу же требует, чтобы Куроко и его называл по имени:
– Ты должен был звать меня так с самого начала. Сколько раз я говорил тебе об этом?
Тецуя смотрит на иероглифы.
– Они одинаковые! – с детским восторгом говорит он. – Тай-кун и Дай-кун выглядят одинаково!
Тайга с Аомине обмениваются взглядами.
– Вовсе нет! – протестует Кагами.
– Я имею в виду написание, – уточняет Куроко. – Но я не стану звать вас по именам, пока вы не начнете делать это сами по отношению друг к другу.
– Зачем? – спрашивает Аомине. – Мы с ним не настолько хорошо знакомы.
Тайга закатывает глаза:
– То есть засунуть член тебе в задницу мне можно, а называть по имени нельзя? Господи, такое возможно только в Японии!
– Вы только посмотрите на этого американизированного японца! Ты же пьешь рутбир. Добровольно! – едко парирует Аомине.
– Если ты когда-нибудь попадешь в НБА, все будут звать тебя по имени, – говорит Куроко. – Рассматривай это как тренировку.
***
Тайга идет в кафе, чтобы перехватить что-нибудь перед нуднейшей лекцией по микроэкономике. Погода ужасная, так что снова придется есть в закрытом помещении.
– Эй! – тихо окликают его.
Он оборачивается и за одной из колонн крытого перехода, соединяющего лекционные залы, видит манящего к себе Аомине.
– Что ты тут делаешь? – интересуется Тайга, направляясь к нему по влажной от дождя траве.
– Возвращался после ланча и заметил тебя, – отвечает тот. – Иди сюда.
– А я, по-твоему, чем занимаюсь? – раздраженно бормочет Кагами, когда его внезапно хватают, затаскивают за колонну и целуют. – Что…?
– Заткнись, – советует Аомине, раздвигая ему ноги и начиная расстегивать ремень чужих брюк.
– Дайки, ты рехнулся? Нас же кто-нибудь увидит!
– Расслабься, – дразнящий шепот проходится по ушной раковине. – Я просто пошутил.
И он уходит. Сбитый с толку Тайга таращится ему вслед.
Когда он рассказывает об этом инциденте Куроко, тот выглядит озабоченным:
– Вчера он сделал со мной то же самое. У меня был семинар, и возбуждение доставило множество неприятностей.
– Думаешь, ему одиноко?
– Сомневаюсь, что это возможно. Вокруг Дай-куна всегда много народу.
– Может, пригласим его завтра на ланч?
На следующий день они так и поступают, и через день тоже. К тому времени, как казавшиеся нескончаемыми дожди прекращаются, они уже каждый день обедают вместе.
***
Все еще очень влажно, но дышать намного легче, и Тайга решает прогуляться до торгового квартала.
Экзамены закончились, но Тецу с Дайки решили остаться вместе с ним на летние каникулы – они оба нашли здесь подработку. Куроко будет помогать выпускникам с аспирантурой, а Аомине предложили место ассистента тренера по баскетболу в близлежащей средней школе. Тренировки по командной игре научили его с уважением относиться к азам.
Строго говоря, Тайге работа без надобности, но он все-таки решает осмотреться: вдруг в какой-то из магазинов требуется помощник. Правда, сейчас такое время, что все вакансии для студентов уже заняты.
Он замечает Химуро, выходящего из "Дайсо", и сердце делает кульбит. Тацуя? В костюме?!
– Тайга? Черт возьми, это ты!
Они обнимаются и отходят в сторону, чтобы не загораживать вход.
– Что ты тут делаешь? – спрашивает Тайга. – И кстати, спасибо, что не отвечаешь на сообщения, кретин.
– Прости, – Тацуя уворачивается от шутливого пинка. – Пришлось сменить номер… м-м, это сложно объяснить. Думал, что послал тебе свой новый, но, видимо, забыл.
– Ты учишься в Лос-Анджелесе?
– Да, я все так же на инженерном факультете в Калифорнийском. Возвращаюсь в сентябре. Сейчас готовлю небольшой проект для университета Канагавы. А ты в Токайском?
Кагами усмехается:
– Естественно, иначе зачем бы мне искать подработку в такой дыре?
Тацуя тоже улыбается:
– Сурово… А что с баскетболом? – он протягивает руку и приподнимает цепочку с кольцом, дотрагиваясь до шеи Тайги.
Тот слегка краснеет, но в распахнутом воротнике рубашки друга виднеется точно такая же цепочка.
– Я сейчас во втором составе. Помнишь Аомине из Тоуо?
Глаза Химуро округляются:
– Не может быть! Ты в одной команде с этим монстром?
– Да, и ни один из нас не попадает в стартовый состав.
Тацуя наконец опускает руку.
– Держу пари, он жутко бесится по этому поводу. Он же такая высокомерная задница!
– Не-а, Аомине сильно изменился. Вообще-то мы живем вместе с ним. И с Куроко тоже.
– Твой маленький невидимый партнер с убийственным пасом? Да ладно! Звучит круто. Ну, передавай им привет. Мне пора бежать на работу, вот мой новый номер, возьми, – привычным движением он передает визитку, – созвонимся позже, сходим выпьем куда-нибудь.
– Как раз вовремя, на следующей неделе мне исполняется двадцать, – говорит Тайга.
Они снова обнимаются, и Химуро выходит на улицу. Тайга смотрит ему вслед, неосознанно проводя большим пальцем по тиснению на визитной карточке. "Химуро Тацуя, младший научный сотрудник, машиностроительный отдел, инженерный факультет, университет Канагавы". Как быстро все меняется… Он вдруг понимает, что забыл спросить, играет ли Тацуя до сих пор.
Он вздыхает и осматривается по сторонам, размышляя, откуда начать поиски работы, но взгляд неожиданно натыкается на Аомине, стоящего рядом с мужским туалетом.
– Привет, – говорит Тайга, подходя ближе. Вместо ответа его хватают за руку и затаскивают внутрь.
Он ожидает еще одного спонтанного поцелуя, но улыбка сползает с лица, когда он видит ярость в синих глазах.
– Что случилось? – Тайга тянется, чтобы прикоснуться, но Дайки грубо отталкивает его так, что он натыкается спиной на писсуар.
– Сколько уже? – зло интересуется Аомине. – Как долго ты трахаешься с этим уродом?
Тайга удивленно переспрашивает:
– С Тацуей? Что тебе в голову взбрело – я его сто лет не видел! Мы случайно встретились…
Но Аомине не слушает. Он хватает за цепочку и дергает с такой силой, что звенья лопаются, и кольцо с металлическим звоном падает на пол.
– Какого хрена ты творишь?! – орет Тайга, осматриваясь в поисках кольца и не видя его. Должно быть, закатилось куда-то.
В ответ он слышит саркастический смешок:
– Ну конечно, тебе так важна эта дрянь, что ты таскаешь ее круглосуточно, не снимаешь даже когда мы трахаемся. Мне всегда было интересно, почему, но теперь я знаю.
– Как я уже сказал, мы встретились абсолютно случайно. Какая муха тебя укусила?
– Ты и Тецу это скажешь? Посмотришь в глаза и проникновенно сообщишь, что вы встретились совершенно случайно? Будешь все отрицать с невинной мордашкой, чтобы пощадить его чувства, да? – цепочка все еще зажата у Дайки в кулаке, и он трясет ею прямо у Кагами перед носом.
Тот больше не пытается его успокоить и тоже переходит на крик:
– Какого черта ты впутываешь в это Тецу? Ты единственный, кто решит, что я сплю с кем-то другим, после короткого разговора с другом, которого я знаю намного дольше, чем любого из вас!
– Вот видишь! Ты же сам признаешь, что он для тебя важнее!
– Нихера я не признаю! Тацуя мне как брат, так было всегда. Ты только себя послушай! По твоей логике выходит, что я и со своим стариком переспать хочу.
– Ты как-то говорил, что и Тецу тебе как брат.
– Да почему ты все время киваешь на Тецу? Его же здесь нет! – и вдруг Тайга вспоминает, что говорил Аомине в тот день, когда они сошлись.
"Тецу единственный, кого я…"
Тогда он подумал, что Дайки огрызнулся, чтобы сохранить лицо, но это было слишком самонадеянно, так ведь? Он так сильно хотел поверить, что чувства Дайки к нему глубже, чем простая животная похоть, что огорошил их своим признанием, и конечно, Аомине не оставалось ничего другого, кроме как принять его любовь, если он хотел получить Куроко. В конце концов, именно Куроко поставил ультиматум об отношениях втроем.
С самого начала Аомине сопротивлялся любому проявлению чувств со стороны Кагами, если это был не секс. Куда бы они ни выбирались, на баскетбол или в кино, он настаивал, чтобы Куроко сидел рядом с ним или посредине. И спал Куроко тоже между ними, Аомине никогда не ложился рядом с Тайгой. Он всегда соблюдал дистанцию.
Кагами частенько замечал подобные мелочи, но ни разу не задумывался об этом всерьез, потому что было легче считать, что Дайки привязан к нему точно так же, как и к Тецу. В противном случае ему было бы слишком больно, а Тайга изо всех сил пытался сохранить хрупкое равновесие в их отношениях.
"Я для него всего лишь неизбежное зло. Он хочет только Тецу, а я просто стою у него на пути".
– Я все понял, – говорит он, и ледяные тиски сжимают грудь. – Все это время тебя, наверное, выбешивала необходимость притворяться на глазах у Тецу.
– Что за хуйню ты несешь? – спрашивает Аомине, но он едва ли слышит его голос.
– Ты хочешь, чтобы я убрался, я так и поступлю. Я никогда не хотел тебе мешать, поверь мне. Я только думал… я так хотел… нет, забудь, это глупо, а тебе наплевать.
– Тайга…
– Блядь, не смей больше так звать меня! И я до конца жизни не хочу видеть твою самодовольную рожу!
Тайга вылетает из туалета и ныряет в магазин керамических изделий, который расположен через дорогу от "Дайсо". Он в таком раздрае, что несколько минут не может прийти в себя. А еще он малодушно надеется, что Дайки бросится следом, что все это просто какое-то идиотское недоразумение, но проходит минут пять, прежде чем тот выходит на улицу. Аомине поворачивает влево, не утруждая себя тем, чтобы оглядеться по сторонам, и вскоре исчезает в толпе. "Скорее всего, я вижу его в последний раз".
– Ищете что-нибудь конкретное, молодой человек? – миниатюрная продавщица смотрит на него с легким испугом. Тайга осматривается. Вокруг сплошные мисочки и стаканчики, а когда он мельком видит свое отражение в стеклянной витрине, то понимает, что большой рассерженный мужчина в этом хрупком мирке – самый страшный ночной кошмар для этой женщины.
– Простите, – он вежливо кланяется, прежде чем покинуть магазин, – я зашел к вам по ошибке.
Он покидает торговый квартал и идет к реке. Под мостом можно укрыться от солнца. Случайно спугнув стайку школьниц, расположившихся на траве, он хочет извиниться и перед ними тоже, но они уходят прежде, чем он успевает открыть рот.
Тайга отключает телефон и до самого вечера сидит в своем неудобном убежище, глядя на реку.
Мог ли он ошибиться?
"Он за мной не пошел".
Но ведь в прошлом месяце Дайки выловил его в кампусе, затащил в укромное местечко, поцеловал, возбудил и сбежал; такая детская выходка точно отражала то, что Аомине мог счесть романтичным.
"Но сначала он проделал это с Тецу. А со мной, наверное, так поступил, чтобы не вызывать подозрений".
Когда они были наедине, Дайки ни разу не целовал его без причины. Иногда он хотел потрахаться, но чаще всего просто игнорировал Тайгу, в лучшем случае снисходя до того, чтобы вместе поиграть на приставке. И не было никаких разговоров по душам, как с Куроко, они обсуждали только баскетбол.
"Но я думал… я думал… Да ни о чем я не думал! Мне просто казалось, что я могу доверять ему, ведь Тецу ему доверяет".
Аомине никогда не ходил с ним выгуливать Нигоу, но всегда шел с Куроко, если тот просил.
"Мне нужно уехать".
Когда он заходит в прихожую, свет не горит – никого нет дома. Тецу, наверное, гуляет со щенком, а Дайки сегодня работает. И снова эта глупая надежда, что тот пропустит работу и вернется домой, чтобы все выяснить. Но нет, Дайки обязательно сделал бы это для Тецу, но Тайга для него не более чем ненужное, но навязчивое препятствие.
Он включает телефон, ненавидя себя за то, что ждет пропущенных звонков от Аомине. Ни единого. Тецу чуть раньше спросил у них обоих, брать ли молоко, или кто-то его уже купил. На это сообщение тоже нет ответа, но он прекрасно знает, что Аомине все-таки написал Куроко, просто предварительно удалил Тайгу из списка получателей.
Он делает необходимые звонки: в Лос-Анджелес на голосовую почту отца, домовладельцу и в службу такси. Затем Кагами собирает одежду и туалетные принадлежности, но не трогает учебники и конспекты – об университете он подумает позже, в запасе есть еще два месяца каникул. Все, что касается баскетбола, тоже останется здесь, слишком много воспоминаний. Он просто купит себе новые вещи, когда вернется домой.
"Но еще утром мой дом был здесь…"
Слышен скрип открывающейся входной двери и цокот коготков Нигоу по полу.
– Я дома, – раздается голос Куроко.
Тайга вздрагивает, но не отвечает. Он знает, что поступает несправедливо по отношению к Тецу, но если он останется, то сделает только хуже для всех.
– Тай-кун, что ты делаешь? – удивленно спрашивает тот, входя в комнату.
Нигоу запрыгивает на диван и ложится поверх чемодана, беспокойно тычась носом Тайге в ладонь.
– Я возвращаюсь в Лос-Анджелес, – отвечает он, игнорируя собаку. – Аомине больше не хочет меня видеть. "Я даже не могу заставить себя назвать его по имени".
Тецу хмурится, как будто фамилия Дайки причиняет ему боль:
– Это он тебе сказал?
Согнав Нигоу с чемодана и застегнув молнию, Тайга отвечает:
– В этом не было необходимости.
– Тебе не кажется, что ты принял все слишком близко к сердцу? Я не знаю, что там между вами произошло, но не лучше ли будет нам троим сесть и спокойно обо всем поговорить?
Тайга отводит взгляд:
– Ты, может, и прав, но мы этого делать не будем. Не хочу дважды наступать на одни и те же грабли. – "Даже ради тебя".
– То есть это все только между тобой и Дай-куном? А я вам кто? Домашний любимец?
"Ох, черт, он по-настоящему зол!"
– Я люблю тебя, Тецу! И ты никакой не кот или что-то там еще. Поэтому я не прошу тебя выбирать между нами.
– А разве своим уходом ты не заставляешь меня выбирать?
Глаза начинает жечь.
– Если то, что я уезжаю, проясняет для тебя ситуацию, то так тому и быть. – "Мог ли я ошибиться в них обоих? Был ли я для них просто забавой, придурком, влюбившимся в двоих одновременно?
Если он начнет думать об этом, то гарантированно сойдет с ума. Тайга выходит в прихожую. Чемодан тяжелый, наверное, там лишний вес, но если взять билет в первый класс, то об этом не нужно будет беспокоиться.
– Возьми, – он достает ключи и протягивает их Куроко. – Вы можете жить здесь столько, сколько захотите. С Уэдой я все уладил. О деньгах поговорим как-нибудь потом.
Тот даже не пытается их взять, поэтому Тайга позволяет связке соскользнуть с его ладони на пол. Звук совсем не похож на тот, с которым чуть раньше упало кольцо, но оба они означают навсегда захлопнувшиеся двери.
Тецу подходит ближе, игнорируя ключи:
– Не уходи.
Он обвивает его руками за шею и целует, и это так сладко, так реально, так изумительно обнадеживающе, что Тайга готов бросить свой чемодан и остаться, но он попросту не может. Кое-что не исправишь ни поцелуями, ни разговорами. Нельзя заставить человека любить, и хотя Тайга больше не сомневаются в Тецу, Дайки с самого начала ясно выразил свои чувства.
Кагами отстраняется и отступает от Куроко. Тот вздыхает, очевидно, смиряясь с неизбежным.
– Мне очень жаль, – говорит Тайга, уставившись в дверное полотно не в силах обернуться. Куроко не отвечает.
Он позволяет двери захлопнуться. Щелк.
За спиной скулит Нигоу.
Тайга спускается по лестнице, не дожидаясь лифта, и садится в такси.
Он не поднимает взгляд. На балконе Нигоу заходится неистовым обиженным лаем.
|
