Силуэт молодого мужчины словно был окутан бархатом мрака, царившего в темнице. Холод пробирал до костей и заставлял его тело содрогаться каждый раз, как ледяное железо оков касалось его кожи при любом движении. Его черные волосы спадали на лицо, мешая видеть, что происходит вокруг. Он тяжело дышал, чувствуя саднящую боль в груди, но, судя по тому, что голова не кружилась уже довольно долгое время, кровь перестала течь. Приподняв свое лицо он все же осмотрелся, хотя в темноте это было бесполезно, и попытался снова вырваться из оков, однако, этот металл словно пожирал его силу и любая попытка вызвать молнию оказывалась в проигрыше. Его это злило, и пленник прикладывал еще больше усилий, но итогом всего был лишь жуткий шум от его цепей во всем подвале. Впрочем, не только это — если бы здесь была хоть капля света, он бы увидел, как алое пятно снова разрастается на его бинтах и белой одежде — это все, что на нем осталось. Пленившие его люди сняли с него доспехи и забрали все оружие.
«Дождаться хоть кого-то. Они придут. С вопросами или пытками, но придут. Я здесь не задержусь на долго».
Как он и ожидал, двери в удивительно теплую и сухую темницу со скрежетом открылись. Даже по этому звуку пленник определил, что они очень тяжелые, и, даже если он выберется из оков, открыть их не сможет — мирагонцы оказались не такими уж и простодушными дураками, используя редкий металл, который питался энергией всего, чего касался. Его главным достоинством было то, что он пожирал моментально, вне зависимости от количества.
Помещение озарил тусклый свет, который вскоре исчез, но вместо него остался слабый огонек свечи. Пленник успел отметить, что вошла девушка, и это его весьма удивило.
«Как глупо. Вы же сами ранили меня и сами перебинтовали. Это все, к чему привели ваши действия, покуда я не намерен здесь больше задерживаться», — он спокойно размышлял, а незнакомка стояла перед ним со свечой в руке и смотрела ему в глаза. Парень не был ни в отчаянии, ни в каком-либо другом состоянии, наиболее подходящем его положению. Так странно было находиться здесь рядом с ним… Словно то, что он король, не было простыми словами. Это отражалось в его повелительном взгляде, в его самоуверенной полуулыбке, и даже в таком состоянии и положении, он сумел сохранить свою волевую осанку.
Аромат, который заполнил всю свою темницу мог привести в заблуждение — разве пленников кормят настолько вкусной и качественной едой? В том, что она вкусная не сложно было догадаться по запаху.
— Ты голоден? — cпросила вдруг девушка.
Саске поднял на нее суровый, ненавидящий взгляд, но за него ответил его желудок — король не ел уже двое суток, поскольку ему было не до этого, а потом — плен. Парень не хотел выдавать своих эмоций, но его просто выбешивало то, что он стоял на коленях перед женщиной и то, что был бессилен из-за этих наручников.
«Он нужен нам живым, Рино, он может спровоцировать тебя, но не поддавайся ни в коем случае».
Девушка присела на корточки, вспоминая слова Лидера, и стала кормить его, как маленького — с ложки. Пленник был полностью прикован к стене, только сидя, поэтому тело короля Белиада сильно отекло за несколько дней плена и голода. Как им удалось так быстро поймать его?
«Нельзя более здесь задерживаться», — подумал пленник, глотая очередную порцию. — Ты знаешь, что многие из ваших людей находятся сейчас у нас так же, как я у вас?
Девушка вздрогнула при упоминании о них, но не посмотрела на короля, а просто продолжила его кормить. Однако, Саске было достаточно уже такой ее реакции. Поняв, что его семена упадут на плодородную почву, из которой прорастут очень даже выгодные для него плоды, парень продолжил:
— Моим солдатам отдан приказ казнить всех до единого, если со мной что-либо случится. Но у тебя есть еще шанс спасти их, — он смотрел в упор на эту девушку.
— Что…ты хочешь.? — спросила она дрогнувшим голосом. Именно этого делать нельзя было, хотя, кто знает?
— Грифона и свободу.
— Грифона… — выдохнула девушка, уставившись на короля взором, полным отчаяния.
— Да, грифона. Тебе все ясно?
Девушка выронила пустую миску и пулей вынеслась из темницы.
— Вот так-то. Глупые люди, — хмыкнул Саске, смотря на разлившиеся по полу остатки супа. Его совершенно не радовало находиться рядом с помоями — когда-то он существовал так, но твердо решил избавиться от такой жизни. — «Беги, малышка, неси мне свободу».
Девушка неслась, иногда сталкиваясь с прохожими или солдатами и говоря робкое «простите». Наконец, Рино вбежала в помещение, где сидела Сакура — она ухаживала за Тентен, пока отсутствовал Гаара. Когда молоденькая девушка — местная селянка — ворвалась в комнату, по ее лицу и дыханию можно было легко догадаться, что случилось что-то ужасное.
— Сакура… — еле выдохнула она.
— Рино.? — девушка поначалу сама испугалась, увидев такое выражение лица знакомой. — Что случилось?!
— Cакура, пожалуйста, надо поговорить! — взволновано пролепетала селянка, которую всю трясло.
Девушка посмотрела на засыпающую Тентен и тихо вышла из комнаты вслед за Рино. Обе они устроились за деревянным огромным столом на местной большой кухне: сейчас там царила тишина и никого не было.
— Рассказывай, что стряслось???
Девушка поведала ей о пленнике, про то, что он попросил за свободу всех, кого поймали и взяли в плен, но пока еще не убили. Им сохранили жизнь потому, что король просчитал все наперед и на случай такого положения дел создал сам себе неплохой выход из ситуации, которым как раз таки и воспользовался.
Cакура слушала все молча. Она смотрела на шершавую поверхность стола и размышляла над всем. Девушка помнила, что у Рино был лишь единственный брат, который остался с ней, когда вся семья была убита, да и не только. Был взят в плен даже Киба. Хотя бы приблизительный список погибших был уже составлен и тех, кого забрали с собой враги.
«Больше сотни человек… И их отпустят?» — Cакура думала над всем этим, но знала заранее уже твердое решение. — Ты сможешь достать ключи? — спросила она спокойно.
— Прости меня… — вдруг пролепетала девушка.
— Тебе не за что извиняться, — улыбнулась Сакура, положив ей руку на предплечье и ободрительно похлопав. — Просто попытайся достать ключи и предупреди этого чертового короля, что он получит то, что хочет. Но нужно кое-что сделать…
«Долго. Все тело ломит… Я не смогу отсюда выбраться быстро, даже если она проведет меня. Сколько я уже нахожусь в таком положении? День? Два?», — раздумывал Саске, ожидая ту девушку.
Часы на удивление шли быстро. Его величество даже умудрился задремать, но сразу же проснулся, когда услышал звон засовов и скрип дверей в темницы. Разлепив глаза, Саске стал всматриваться в темноту, гадая кто к нему пожаловал — его спасение или что-то похуже.
— Где гарантия того, что вы отпустите пленных? — спросила та же девушка, вышедшая из мрака темницы.
— У меня есть только мое слово. И ничего более. Сними с меня эти оковы. Немедленно.
— И вы думаете, я поверю?
— Хорошо, я возьму тебя с собой и ты сама во всем убедишься, — хмыкнул Саске.
Девушка решительно подошла к пленнику и села рядом. Тихо звеня ключами, она стала открывать замки.
Парень ощутил приятный запах ее волос, а когда она потянулась к его оковам то смог оценить величину ее прелестей. Невольно подумав, что он бы хорошенько позабавился с ней, если бы не затекшее тело и утекающее драгоценное время, Саске ждал, когда она освободит его.
Наконец, звякнули последние оковы. Брюнетка отошла подальше от короля, чтобы дать ему встать. Она выжидающе смотрела на мужчину, с трудом двигавшегося и пытавшегося размяться. Саске, потирая запястья, рассматривал свою марионетку и все более наглые мысли появлялись в его голове.
— Где ваш Лидер? — спросил он, приближаясь к девушке.
— Этого тебе не скажу. Cейчас почти все солдаты ушли, я приведу тебя к грифону, — ответила Рино почти ровным тоном.
— От твоего послушания зависит моя честность, — заметил парень, проводя ладонью по спине женщины, словно изучая линии ее тела.
Девушка испуганно отпрянула от него, одарив бывшего пленника ненавистным взглядом и, отвернувшись с толикой брезгливости, пошла вперед. Стражи не было — почему-то все спали. Не трудно было догадаться, что грифона ей бы не разрешили обменять на пленных. Но у девушки не дюжа смелость так поступать. Темные коридоры все не кончались, но, наконец, Рино и беглец стали спускаться словно в недра гор, отчего Саске начал подозревать, что она вообще не туда его ведет. Но вот последняя железная дверь преодолена. Взору короля предстала пещера с открытым выходом — откуда виднелись звездное небо и луна. И всю эту картину украшал внушительных размеров грифон. Он был странным — обычно эти животные не давались в руки людей, впрочем, они ведь давно вымерли из-за человека. А этот спал. Явно было видно, что это благодаря этой девушке — грифон лежал как загипнотизированный.
Мужчина остановился на полпути к зверю. Он помнил то мгновение, когда его зеленые глаза наблюдали за его действиями, за мерцаниями его молний, и был не в силах двинуться. Он помнил эти мощные лапы, которые казались огромными, когда король лежал на земле рядом с ними. Но сейчас… Сейчас эта громада казалась мирной и завораживающей. И что-то в грифоне тянуло Саске к нему.
«Власть. Я хочу обладать властью, миром, устанавливать свои правила, ведь с людьми по-другому нельзя. Все они глупы, подлы, рождены со стадным чувством и не смотрят дальше своего носа. Я сам человек, но доверяю лишь вам. Животным. Тем, кто искренен в своих чувствах», — размышляя так, Саске подошел к Грифону и пригладил его перья, чувствуя его мощь просто находясь рядом с ним, и невольно уважая это животное.
— Можешь идти, — бросил он девушке не оборачиваясь. — Но помни, все будут освобождены, если я доберусь до Белиада.
— Но и вы помните, что как только вы доберетесь действие гипноза закончится. И грифон попытается сбежать, — девушка сказала это не потому, что хотела угодить, а для того, чтобы убедить короля в том, что ее вины в неповиновении животного нет, и чтобы все пленные вернулись домой.
— Да-да, иди уже, пока я не прихватил тебя за компанию, — сказал Саске, оседлав зверя.
Девушка отошла лишь на несколько шагов, смотря на грифона, словно моля о прощении, но увидев, как он едва дернул кончиком хвоста, поспешила скрыться.
— Лети в Белиад, красавец, — улыбнулся Учиха, потрепав его по шее.
Взмах мощных крыльев — и вот, они уже парят над остатками бывшего лагеря, оставляя его далеко позади. Лунный свет оставлял на перьях грифона красивые серебристые блики, заставляя короля еще больше восхищаться этим зверем и где-то в глубине души даже корить себя за попытки убить его. Этот грифон… Рядом с ним Саске чувствовал себя по-настоящему всемогущим, словно весь мир готов был растелиться перед ним.
Они перелетели границу Трефовых гор, направляясь на юг — в Белиад. По плану короля, Мирагон уже должен был быть его территорией, а после они бы направились на запад, в Истиндор. Туда, где было незаконченное дело. Король Белиада всю свою жизнь только и мечтал об одном — оказаться в западном замке его властителем и исполнить свою мечту, которая придала ему сил для создания Белиада. Но этот план рухнул — Мирагон выстоял, а с другой стороны к Истиндору не подобраться. Впрочем, там есть еще человек, который по духу ближе к Саске, чем к своему Лидеру, а значит, с ним еще можно договориться и «зайти с черного хода».
Пейн уже давно привлек внимание Саске, и Учихе нравилось то, что этот человек был полностью беспристрастен. Но кто бы мог подумать, что генерал Истиндора именно в этот момент придавался своим страстям, разожженным прекрасной незнакомкой?
Ее сладкий голос, притворно невинный вопрос, откровенное своеволие — это сочетание было для Пейна экзотикой, которая просто покорила его.
— Теперь я все же хочу знать твое имя, — генерал чувствовал ее нежную кожу, ее упругие ягодицы и гладкие длинные ноги. Он уже начал изнывать от желания завладеть ею, и это жгучее ощущение ему нравилось. Взгляд Пейна вновь остановился на ее губах, которые заманчиво задвигались, когда она начала произносить слова.
— Назови меня так, как ты этого хочешь. Но настоящего имени тебе не получить, — она впервые улыбнулась лишь уголками губ, тоже задержав взгляд на его устах.
— Я привык добиваться своего, — его голос стал на тон ниже, и Пейн проговорил эти слова, едва касаясь ее губ своими и, тем самым, слегка щекоча ее.
— Как интересно, — ответила женщина наигранно удивленно, чуть прикусив его нижнюю губу, но не целуя.
В ответ он накрыл ее ротик своими устами, тем самым начиная медленный томительный поцелуй. Он был протяжным, приторно-сладким, но невероятно головокружительным для них обоих.
— И не такой уж мы и страшный, — игриво произнесла Конан, а затем провела кончиком языка по его нижней губе, закончив уголком.
— Ты же редкий бриллиант, — с усмешкой в голосе сказал Пейн. — Теперь я точно тебя никуда не отпущу, — он обнял ее и прижал к себе чуть сильнее. Теперь женщина чувствовала, как его твердая плоть настойчиво упирается в ее бедро.
Гортанный смех девушки только подлил масла в огонь.
«Ты уже подсознательно у моих ног. Только этого не понимаешь…» — она устроилась удобнее у него на коленях, полностью прижавшись к нему, словно оседлав. Ее губы медленно прошлись по щеке, не целуя, и, дойдя до подбородка, она прикусила его кожу на скуле.
— Коварная, — выдохнул Пейн, буквально насадив Конан на себя.
— Ах, — выдохнула девушка, обнимая его за шею руками. Сильные ритмичные толчки явно показывали, что он не маленький мальчик в искусстве соблазнения. Далеко не юнец. С губ ледяной королевы сорвался очередной громкий стон. Еще сильнее рывок — еще громче стоны. Казалось, Пейну все мало и мало. Но вот он услышал требовательное: «Еще…»
Мужчина постепенно остановился и завладел ее губами, в перерыве прошептав:
— Ты что-то сказала?
— Ты довольно неплох… — тихо ответила женщина, пытаясь привести дыхание в норму.
Пейн ее не слушал — он упивался ее красотой, лаская ее грудь своими губами, порой покусывая ее или же сминая ладонью.
А жгучая снежная королева напоминала ненасытную львицу, которой хотелось все больше и больше. Она положила руку на затылок Пейну и чуть надавила, словно прося больше, жестче и быстрее.
И Пейн заставлял ее выгибаться ему на встречу, срывал стоны с ее уст, потакал ее желанию, учащая темп. Так хорошо, как сейчас, ему уже давно не было. С этой женщиной словно наслаждение открылось ему с новой гранью, без которой и плотское наслаждение надоедает. Его ладонь проскользила по ее спине, шее, зарылась в волосы, распуская их и заставляя разметаться влажными от его рук прядями по плечам. Она была прекрасна. Ее тело — его жемчужина. Дикарка, невоспитанная грубиянка, которая бросает ему каждым своим жестом, каждым словом открытый вызов. Смелая, неприступная. Она была воплощением всего неприемлемого для женщины, но в этом и вся изюминка.
Вдох — выдох. Стон — всплеск воды. Жар, бурлящий в крови, вырывался наружу, воплощаясь в их движениях, в их скупой мимике, в их дрожащем в страстном трепете голосе, вырывающимся из горла каждого. Еще один всплеск воды — Пейн прижал Конан к себе сильнее, а другой рукой оттянул ее голову назад за волосы. Он целовал ее в шею, покусывал ее губы и тихий стон срывался с его уст — он чувствовал, как часть его изливается в ее недра. В теле ощущалось небывалое удовлетворение, наслаждение, энергия, но, как только все закончилось, усталость навалилась на него массивной глыбой.
Девушка обмякла в его руках и облокотилась лбом о его плечо, пытаясь прийти в себя. Было слышно лишь ее прерывистое дыхание. И через пару мгновений Пейн почувствовал ее губы у себя на плече и дальше выше на шее и виске. Она вновь остановилась. Переводила дыхание.
«Это безусловно лучшее задание, подчинить за один день тебя cебе… Хм, но я действительно довольна… Довольна тобой».
Передышка. Его грудь вздымалась, вбирая в себя влажный воздух, прогоняя его по легким, и опускалась, заставляя выдыхать весь жар своего тела. Ему хотелось еще, еще эту сладкую девушку, еще и еще. Он вновь стал ласкать ее груди, проводить ладонью по ее нежной щеке, пальцами очерчивая контуры ее лица.
— Ты ненасытен, — прошептала она, смотря ему в глаза с неким превосходством того, что он ее желает.
«Ты тоже», — отметил он про себя, вспоминая ее поцелуи после пика экстаза. Он со странным выражением посмотрел в ее глаза, чуть склонив голову набок.
— Ты интересная вещица. Но смотри не сломайся, как кукла.
— Не волнуйся, — сказала она, прикрыв глаза и покусывая его скулы. — Если это и будет, ты этого не увидишь.
Пейн тоже прикрыл глаза. Он хотел лишь ощущать ее, слышать ее мелодичный ровный голос, леденящий все его существо. Этого было вполне достаточно, чтобы его душа обжигалась об ее мороз и согревалась от этих самых ожогов. Этого хватило, чтобы он оказался пленен ею.
Девушка вдруг сделала резкое движение бедрами и застонала прижавшись вся к генералу. С ее губ сорвался полукрик-полустон.
— Ненасытная…
Он и не подозревал, сколько сил в нем еще есть, как он ее возжелал, что даже слабости в теле вновь больше не ощущалось. В этот раз Конан сама вела игру по своим правилам. Ее руки плавно проводили по его груди и торсу, порой царапая его кожу, а иногда прижимаясь к нему, ведомая его руками, и трясь своей грудью о его тело. Она довольно энергично двигала бедрами, изгибаясь, привставая и снова опускаясь, она даже заставила его потерять на миг контроль над собой на столько, что его руки сжали ее ягодицы, что он застонал и как зверь стал покрывать ее поцелуями. Вначале грубо, несдержанно, после — все слабее и слабее, возвращая себе трезвый рассудок и побеждая все свои желания, которые опутали его нитями, словно он был марионеткой, а Конан — его хозяйкой.
Когда, наконец, девушка выбилась из сил и снова обмякла на нем, тяжело дыша, она прошептала, усмехнувшись:
— Хороший мальчик…
— Прекрасная девочка, — вторил он ей, снова сжимая ее упругий зад.
— Тебе все мало?- cпросила она, укладываясь на его плече и смотря на него снизу вверх.
— Боюсь, что мой очаровательный кукловод уже не в силах продолжать, — с легким подобием усмешки ответил он.
Незнакомка коснулась ладонью его щеки и развернула его лицо к себе. В следующий момент он почувствовал лишь легкое прикосновение ее губ.
«Ну, что ж… Хорошее задание… Главное — в удовольствие…»
Затем, она встала и погрузилась в воду на пару секунд, уже вынырнув со слабым вздохом, она встала к нему спиной и проводила по рукам пару раз, словно смывая с себя всю усталость после минувших событий. Капли воды, стекавшие по ее телу, будоражили кровь в венах.
Женщина-искусительница ощутила слабый всплеск воды, его влажные теплые руки, которые, едва касаясь подушечками пальцев ее кожи, проводили по ее телу, изучая каждый ее изгиб, запоминая каждый контур. Он закрыл глаза и представил ее образ. Ее запах окутал его, маня к себе и вскоре он сам слегка удивился, когда почувствовал, что его губы коснулись ее кожи, прочертили влажную горячую дорожку поцелуев по ее шее вверх, задержались на ее пульсе, словно стараясь услышать ее сердце, добраться до ее души, понять ее, вкусить, не отпускать, возможно…любить.
Руки мужчины проводили по ее талии, бедрам, по немного жестким волоскам, скрывавших самое сокровенное, по ее животу, устремляясь вверх и вновь касаясь ее чувственных полушарий, сжимая их, сдавливая, отпуская…
Ее тихий низкий смех прокатился по купальне. Женщина запрокинула руку назад и ноготками стала проводить по коже его затылка иногда лаская пальцами.
— Твой голод не знает границ…
— Даже во время ненависти есть время любить, — сухо ответил он, чуть ли не рыча в удовольствии от ее ласки. — «Ты — самое лучшее, что было у меня», — подумалось Пейну. Он уже понял, что все еще только начинается. Игра только вступила в силу, а правила здесь вдребезги разбиваются о стену их характеров, их страсти, испытываемой друг к другу.
— М-м-м…верно… Ты позволишь отдохнуть? — мягко спросила она.
— Что ж… Ты заслужила отдых, можешь идти. Стража тебя проводит.
Девушка вдруг развернулась и сильно ударила по воде, так что в Пейна полетели брызги.
— И это по-твоему я заслужила? Разве я не заслужила отдых рядом с господином? Что ж… Ты все дальше отходишь от разгадки моего имени!
Она хмыкнула и как недовольная королева вышла из ванны, обмотав себя полотенцем.
— И ты думаешь, я дам тебе отдохнуть рядом с собой? — вопрос, полный невозмутимости и хладнокровия.
— Хм…ты — возможно. Но и не я теперь точно, — последнее, что бросила Конан.
— Разозлилась? Неужели так сильно тебе хочется оказаться в моих покоях? Ты одна из них. Тебе нет доверия, и можешь не показывать свой гонор — от этого доверия к тебе ни на йоту не прибавится.
Снежная королева ничего не сказала, а так продолжала идти по небольшому коридору от купальни до спальни, потому во тьме был виден лишь ее прекрасный силуэт, но перед тем как уйти она взяла со стола все украшения и стала трясти ими, пока не удалилась из покоев — маленькая, но месть.
«Выделилась», — усмехнулся Пейн, и по ванной раскатились отзвуки всплесков воды. Генерал вышел из ванны и к нему тут же неизвестно откуда подошли девушки с его одеждой и полотенцами.
— Как же скучно, — раздраженно сказала сама себе женщина, отправляя в полет маленького, красивого журавлика из бумаги по замку.
Маленькие крылышки из белой бумаги трепетали на ветру, облетая местные владения и досконально запоминая воздушные потоки, обволакивающие грозное строение, тем самым, помогая хозяйке, как по ультразвукам, изучить и запомнить здание до конца, со всех ракурсов, со всеми выемами, утесами и даже саму скалу, на которой замок находился. Бумажные крылышки, расправленные во всю длину, трепетали и использовали воздух, как проводник.