 Фанфик «На прощание | Эпизод 2. Музыкант»
Шапка фанфика:
Название: На прощание. Эпизод 2. Музыкант
Автор: Anzz
Фэндом: Сердца Пандоры
Персонажи/пейринг: Зарксис Брейк/Гилберт Найтрей
Жанр: экшн
Тип/вид: слэш
Рейтинг: R
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймеры: не претендую
Размещение: только с согласия автора
Текст фанфика:
Брейк опаздывал. Казалось бы, Гилберт должен привыкнуть к тому, что внезапно появиться совершенно невообразимым образом для Зарксиса не составляет труда, но просто прийти вовремя – почти не выполнимая задача. Наверное, он все же привык, просто именно сейчас его это сильно раздражало. Ворон поменял позу, оперевшись о подоконник.
По зале вестибюля «Пандоры» как всегда находилось множество людей, в форме и не в форме, служащих и посетителей. Гилберт равнодушно водил взглядом по движущейся толпе. Брейка здесь не было. Казалось закрой он глаза и то безошибочно определит момент его появления. Зарксис менял сам воздух вокруг себя, он наполнялся ароматом сладостей и начинал тихо потрескивать от шутовского озорства Шляпника, и ни то, ни другое не делало его приятным. Раздражало! Но отсутствие всего этого сейчас раздражало еще больше. Может быть он просто хочет курить?
Драгоценное время уходит. Им сообщили, что в торговом квартале нашли два еще теплых тела. Все признаки указывают на то, что они, как и десять предыдущих, жертвы одной и той же цепи. Слишком необычно, слишком открыто, прямо при свете дня, у самых оживленных мест города! Зачем незаконному контрактору так рисковать? Спешит? Опрашиваемые не могут сообщить ничего вразумительного, кроме послышавшихся им странных звуков, а ведь жертвы гибли едва ли не за их спинами. Слишком дерзко. Контрактор не утруждал себя заметанием следов, и по городу уж поползли дикие слухи о самых разнузданных злодеях, терроризирующих честных граждан. Ворон отвернулся к окну. Если продолжать медлить, возможные свидетели разойдутся, улики рассеются, след испарится. Выполнение задания…… нет, поимка убийц затянется еще на несколько дней, и контрактор успеет преподнести своей цепи еще несколько невинных жизней, а Брейк……Что за безответственность!
Он же может сейчас просто уйти. Пусть Шляпник сам разыскивает его по городу, раз не удосужился вовремя появиться. В конечном итоге, справиться с цепью Ворон может и без него. Вынув из кармана сигарету, Гилберт задумчиво посмотрел на хрупкую белизну ее оболочки, тонкую продолговатость….. решил дать Шляпнику последний шанс появится, пока раба его вредной привычки не погибнет в огне.
- Г-н Гилберт Найтрей, - официальным тоном зазвучало за его спиной.
Ворон слегка поморщился. За десять лет он так и не смог научиться спокойно ассоциировать себя с этим родом. Брейк не упускал возможности подшутить и над этим, но сейчас это был не его голос.
Лиам Лунеттес. Как всегда выдержанный. Чрезмерно официальный. С папками бумаг…. Только его делового хладнокровия хватало на то, что бы относиться к Зарксису более-менее снисходительно спокойно.
- Ожидаете Брейка? – спросил он после взаимного короткого приветствия - Задание? Еще не появился? Тогда прошу вас, передайте ему, что он отстранен, - заявил Лиам, протягивая удивленному Гилберту соответствующий приказ. - Извините, я должен идти.
Круто развернувшись, Лунеттес быстро пошел прочь, оставляя Ворон недовольно рассматривать врученную бумагу. В действительности, причиной его быстро ухода была не спешка, и даже не опасения, что Найтрей начнет расспрашивать о странном отстранении Шляпника от дела, просто он, во что бы то ни стало, должен был скрыть ту радость, которая рвалась расцвести на его лице в связи с этим обстоятельством. У Гилберта появилось жгучее желание смять приказ и швырнуть им непременно в улыбающееся лицо Брейка, но Заркиса не было, а драгоценное время продолжало утекать. Все это окончательно подтолкнуло Ворона к немедленному уходу.
Гилберт торопливо сбегал со ступеней штаба «Пандоры», заставляя полы незастегнутого черного плаща развиваться подобно двум крыльям, в подтверждение его второго имени. В жто время на его пути и возник тот, кого он больше не желал видеть.
- Гилберт! Доброго утречка! - Шляпник приветственно улыбался. - Не ожидал, что ты выйдешь меня встречать. Хотел извиниться. Я немного задержался….
«Немного? На полчаса!» - недовольно прозвучало в голове Ворона, но тратить время на разговоры со Шляпником он не хотел, а приостановиться пришлось.
- Что бы ты не думал, что я потратил твое время зря, я скажу, что кое-что успел разузнать по данному делу…..
- У тебя больше не дела, Брейк, - заявил Гилберт, припечатывая к груди Зарксиса приказ. - Всего доброго, - бросает он и продолжает свое стремительный уход.
Шляпник быстро пробегает глазами по бумаге.
«Лиам….», - сразу догадывается он.
Человек, упорно приводящий в жизнь свои решения….
Шляпник знал, что окна кабинета Лунеттеса выходят как раз на эту сторону здания. Скользнув взглядом, действительно различил в одном из них знакомую фигуру. Лиам был одарен улыбкой и изящным приветственно-благодарственным поклоном. Лунеттес улыбнулся в ответ и поднял руку, совершенно забывая, что ухудшившее зрение не даст Зарксису этого увидеть. Окончив исполнение театральной фигуры, Брейк развернулся и поспешил за Вороном.
- Брейк, стой! Это прямое не подчинение! – вырвалось у Лиама.
Закрытые окна не выпустили из кабинета столь неосторожный возглас.
«Проклятый безумец! Шут! - заскрежетал зубами Лунеттес, - Если бы он только знал, чего мне стоило заполучить его отстранение!»
Поймать Ворона на слабости ему было не сложно. Зарксис слишком хорошо его знал. И приятную особенность его темперамента, а именно то, что тот легко воспламеняется и бушует до конца, пока все не прогорит, тоже учитывал, но ему хотелось, что бы Гилберт сам сделал первый шаг ему на встречу, и даже не ему, а своему забитому желанию….
Он курит поодаль, облокотившись об угол дома, всем свои видом показывая, что все попытки Брейка что-либо узнать, считает совершенно бесполезными. Опросив всех, кого было возможно и, осмотрев место происшествия, Шляпник возвращается к напарнику. Не поворачивая головы Ворон задумчиво продолжает выпускать вверх струи сизого дыма.
- Приятно думать, что ты вспоминаешь обо мне по нескольку десятков раз в день.
От столь неожиданно проницательного заявления Гилберт непроизвольно сделал слишком судорожный вдох и закашлял.
- С чего ты взял? – раздраженно бросил он все еще сдавленным голосом, выбрасывая.
- Но ведь это мое предложение подтолкнуло тебя выбрать именно такой способ ослаблять нервное напряжение.
- Теперь я снимаю его, расстреливая твой образ, - буркнул Ворон.
- Да, от этого, пожалуй, больше пользы, - серьезно покивал Брейк. - Значит, теперь ты можешь бросить курить…..
«Пробовал», – мысленно ответил Гилберт.
-……… или наконец выстрелить в меня по настоящему, – закончил Шляпник.
Ворон бросил на него недовольный взгляд, глаз Зарксиса, как и следовало ожидать, лукаво сверкал. Гилберт предпочел отойти от такого соблазна подальше, и перевести разговор.
- И что удалось узнать?
- Не более, чем обычно, - тут же поддержал новое направление беседы напарник. - Никто не видел ничего странного, но некоторым казалось, что из дома, где нашли тела некоторое время доносились непонятные хлюпающие звуки. Жертвы полностью обескровлены. Лопнувшие глаза и прочие подробности….., но ведь тебе не интересно.
- Из-за тебе мы пришли слишком поздно, - обвиняющее бросил Гилберт.
- Тем, кто погиб, мы бы все равно ничем не успевали помочь……
- Зачем ты вообще за мной пошел? Тебя отстранили, ты же видел приказ.
- Да вот как-то опасаюсь….., - Зарксис вынул из кармана конфету и стал разворачивать ее с явным предвкушением удовольствия от предстоящего поглощения, совершенно забыв обо всем остальном.
«Несносен», - зло констатировал Ворон и пошел прочь.
- О! - тут же поспешил за ним Шляпник, - Неужели у тебя появились предположения, где стоит ловить нашу рыбку?
- Явно не здесь, - нехотя ответил напарник.
В действительности никаких предположений у него пока не было, а Брейк одним своим присутствием, наполняющим воздух запахом ванили и брызгами неуместной веселости, совершенно не давал сосредоточиться….
- Если складывать все кусочки мозаики, - вдохновенно начал Шляпник, идя рядом с задумчиво опустившим голову Вороном, - то получается, что вероятнее всего встретить нашего проказника там, где торговый квартал примыкает к театральному. Жертв его цепи мы находили и там, и там. Все погибшие жили в домах средней руки, относились к среднему дворянству. Этакие благородные мещане! – Брейк картинно взмахнул приспущенными рукавами белого плаща. - Соседи и знакомые вскользь упоминали, характеризуя погибших, что они любили музыку….. Странно, не правда ли?
- Что странного в том, что бы любить музыку? – нехотя поддержал разговор Гилберт.
- Странно, что это добавляют в описание всех жертв. В этом можно разглядеть некую связующую нить…..
- Брейк! Если у тебя есть предположение, где и кого искать, скажи об этом прямо!
- Понимаешь ли, - виновато улыбнулся Зарксис, - теперь ведь это не мое задание. Не хотелось бы тебе мешать своими домыслами.
- Уже вовсю мешаешь. Одним своим присутствием мешаешь. Говори же.
- Только потому, что ты так настаиваешь, - предупредил Шляпник.- В театре скоро начнется спектакль. Улицы в той части заметно опустеют, не смотря на то, что пока не стемнело. И живут там как раз представители среднего дворянства и зажиточные горожане. Тихий спокойный квартал, хотя и примыкает к оживленным улицам. Все условия соблюдены. Декорации выстроены правильно. Актеры должны появиться на сцене.
Они долго бесшумно скользили по опустевшим улицам, прислушиваясь и вглядываясь во мрак переулков….. Тихий звук скрипки. Одинокий. Печальный. Плачущий. Брейк приподнял голову, пытаясь определить откуда льется музыка. Из приоткрытого окна одного из домов. Мелодия завершена. Приглушенные аплодисменты, хвалебные речи. Можно было идти дальше. Ничего странного. Так Гилберт и сделал, глубже опуская шляпу на глаза. Заиграла вторая мелодия. Сначала вкрадчивая и грустная, а затем, все более набирая силу звучания, скрипка начала рассказывать совсем иную историю, мрачную, пронзительную, гневную…. Долетев до композиционного апогея звуки вдруг оборвались. Мелькнувший силуэт закрыл окно.
- Посмотрим, - шепотом предложил Шляпник.
Ловко забравшись на украшения цоколя служащиеи «Пандоры» заглянули внутрь. Ничего ужасного или удивительного их взглядам не предстало. Обычная хорошо обставленная комната, вероятно гостиная. Рояль, диваны, цветы и ни одного человека. Гилберт вопросительно покосился на Зарксиса. Тот размышляя, поджал губы. Правда, единственная странность была только в том, что и музыкант и слушатели успели уйти за то короткое время, пока они забирались к окну, и не погасили свет, но этого было мало….. Что-то не отпускало Брейка. Слишком обыденно все выглядело, и слишком пронзительно здесь звучала рыдающая скрипка. И тут до них донесся явный хлюпающий звук. Комната продолжала оставаться пустынной, а звук становился все отчетливее.
- Придется зайти без приглашения, - усмехнулся Шляпник.
Разбив окно, напарники ворвались внутрь. К их удивлению опустится на пол комнаты удалось не сразу. Они упали на некую невидимую, прогибающуюся и скользкую преграду, больше всего напомнившую…..мыльный пузырь. Съехали вниз, наконец, достигнув ковра. Пространство комнаты заколыхалось, искажая очертания предметов. Подняв трость Брейк нанес удар прямо перед собой. Хлопок. Защитный покров пузыря разрушен. Комната преображается. Мебель перевернута, вещи разбросаны, пол покрыт лужами розоватой слизи, и посреди этого хаоса возвышается цепь. Почти бесформенная груда, истекающая пенящимся веществом. С омерзительным хлюпающим звуком она вибрирует, вытягивая остатки сил и крови из трех человеческих тел, уткнувшихся в нее головами. Выхватив пистолет Гилберт открывает огонь. Потревоженная цепь вжимается в пол и выпускает из своего ноздреватого тела рой мыльных сфер. Пузыри заполняют комнату, лопаясь, жгут глаза и кожу, скрывают гигантскую губку от противника. Демонстрируя поразительную проворность мягкого тела, цепь выбрасывается в окно, продолжая выпускать мыльную защитную завесу.
Отплевываясь, ругаясь и вытирая слезящиеся глаза, Зарксис и Гилберт устремляются за беглянкой. Явный мокрый след на мостовой не оставлял цепи шанса укрыться от преследователей. Видимо понимая это, долгий забег она не устраивала. Остановилась на первом же перекрестке. Резко сжимаясь и растягиваясь, губка покрыла себя панцирем мелких пузырьков. Ворон начал стрелять прямо на бегу. Нечто большое вырвалось навстречу приближающимся напарникам, приобрело четкие контуры и грозно зависло в полуметре над землей преграждая нападавшим путь. Сверкающие доспехи и огромный занесенный меч не вызвали в Брейке ни капли сомнения в определении кто явился перед ними, только недоумение.
«Альбус?! Но ведь я сам видел, как его уничтожила Воля бездны? - запульсировало в голове Зарксиса, кожа на левой стороне груди заныла. Он с трудом поборол инстинктивное желание сжать болевшее место рукой. - Впрочем, если породившее может убить, то почему бы не существовать и обратной возможности. Табакерка сломана. У нее свои искаженные законы.»
Зло огрызается выстрелами Ворон.
- Не трать патроны напрасно! - крикнул ему Шляпник. - Его доспехи так не пробить!
Гилберт не слышит. Пистолет продолжает громыхать, пока не заканчиваются пули. Ворон тут же судорожно пытается его перезарядить. Руки дрожат и патроны с предательским обличающим звоном сыплются на камни мостовой. Закрсис переводит на напарника удивленный и встревоженный взгляд.
Губы исторгают проклятья и ругательства. Пальцы не слушаются, и то, что Ворон обычно делает едва ли не с закрытыми глазами, сейчас упорно не получается. Грозное оружие никак не может получить свою боевую мощь, что бы нанести по врагу смертельный удар. Дрожат не только руки, вибрирует все тело.
- Гилберт!? – кричит Шляпник, но в этом возгласе гораздо больше, чем оклик, это вопрос о причине происходящего.
Ворон не реагирует, продолжая делать жалкие попытки перебороть обстоятельства и свое состояние.
- Найтрей!? – во всю силу легких восклицает Зарксис.
Это неприятное для Ворона имя помогает пробиться к его сознанию. Гилберт на мгновение поворачивает к Брейку лицо. Его янтарные глаза расширены от ужаса, хуже того, в них проскальзывает паника!
Белый рыцарь не дает времени окончательно разобраться в происходящем, подплыв на расстояние удара, он заносит огромный меч. Шляпник выхватывает из трости катану и бросается вперед, что бы перехватить врага. Два лезвия встречаются. Со странным хлопком оружие Альбуса разделяется надвое. Рыцарь стремительно отлетает в сторону, уходя противнику за спину. Бросая на сражающегося с собой Ворона тревожный взгляд, Шляпник устремляется за врагом. Рыцарь уводит его по перпендикулярной улице все дальше от перекрестка. Зарксис раз за разом настигает его в прыжке и наносит поражающие удары по тускло поблескивающим доспехам. Катана прорубает покров, но проваливается. Слышатся тихие хлопки. Повреждения затягиваются, и враг все так же невредим и полон сил. Брейк впервые сражался со своей старой цепью и был несказанно рад этой возможности. Победив, он отмстит ему за всю ту боль, что принес их контракт, за искушение, за ложь, за свою слабость, за невинные жизни, загубленные его руками, за проклятье одинокого безрадостного существования, за навсегда утраченную для него возможность прощение….
Слишком слабо! Он бьет слишком слабо! Повреждения просто затягиваются, но и сам Шляпник не получил ни одного серьезного удара. Не смотря на кипящие в нем злость и ненависть, Зарксис остается восприимчив к голосу разума, и холодный рассудок вещает ему, что все слишком странно…. Необычно…. Нереально… и Альбус в действительности не сражается, а только размахивает своим огромным оружием, заставляя противника уворачиваться, и ловко увлекает его за собой прочь от места, где остался напарник.
До Брейка доносится звук выстрела. Гилберт? Но если он стреляет, то в кого, если цепь здесь, перед Зарксисом? Он должен вернуться! Вернуться, что бы узнать, что происходит! И для этого ему необходимо победить рыцаря, как можно быстрее! Использовать Безумного шляпника….! Но если с Гилбертом случилось что–то серьезное, сможет ли он пережить второй вызов цепи, сделанный так быстро…? Не важно сможет ли пережить! Важно сможет ли помочь! А если не сможет….?
«Бей под доспехи», - подсказывает почти спокойный разум. Когда решение умереть принято, мысли становятся гораздо четче и организованнее.
Составные части огромных лат имеют между собой достаточные пространства, что бы пропустить к якобы защищенному телу тонкое разящее лезвие. Подлетев, Шляпник ловко проникает катаной в одну из таких щелей. Что-то хлопает глубоко внутри рыцаря. Альбус мягко отбрасывает врага. Отплывает. Зарксис слишком спешит, что бы обращать внимание на детали. Второй удар под доспехи. Третий. Хлопки усиливаются. Прямо посреди тела рыцаря образуется волнистая дыра. Альбус делает попытку сбежать и разваливается на множество мыльных пузырей. С задорным весельем они разбегаются по всей улице.
- Проклятье! – рычит Брейк.
Почувствовать себя участником всего лишь чьего-то мыльного представления было просто оскорбительно!
Снова слышится выстрел. Не задерживаясь более ни на мгновение Зарксис мчится обратно на перекресток.
- Слабак. Слабак. Слабак, - шипит Ворон, адресуя эти полные ненависти слова исключительно себе.
Он вырос, научился стрелять, ожесточил свою душу чужими смертями, и задушил всполохи доброго сердца, но он так и не мог побороть своего безотчетного панического страха! Кот! Огромный белый кот неторопливо надвигался на него, хищно смеряя зелеными глазами! Разум вопит: «Прочь отсюда!» Страх пульсирует в каждой клеточке. В приступе ужаса он способен сделать только самое простое: стрелять! Стрелять! Стрелять! Вместо пронзительного грохота раздается сухой щелчок. Патроны….Патроны! Безумно непослушные руки рассыпают спасительные боеприпасы. Чувствуя себя полным ничтожеством, Ворон кидается на колени, что бы быстро собрать хоть что-то. Слышит настойчивые крики Брейка. Именно Шляпника сейчас хочется убить в первую очередь. Он видит его слабость, видит его позор во всей красе! Теперь ему обеспечен еще один повод для издевательств и злобных насмешек! Лучше бы он вообще сегодня не появлялся! Надо было настоять и отправить его прочь, ведь Брейка отстранили от этого дела! Руки нервно пляшут, не давая пальцам поместить патроны в полагающиеся им отверстия. Кот надвигается белой пушистой громадой. У Гилберта все внутри холодеет. Он не должен смотреть на это мерзкое животное! Так ему будет легче справиться с собой….! Почему он такой огромный?!
Ворон ощущает приближением и все же вскидывает голову. Кот заносит когтистую лапу, целясь в свою маленькую жертву. Гилберт срывается с места. Уклоняться единственное, что он сейчас может! Уничтожение придется отставить Брейку. Изворачиваясь от очередной попытки мяукающей твари схватить его, Ворон быстро осматривается по сторонам. Зарксиса нет.
«Неужели…..?»
Нет, мысль, что Шляпник сбежал, оставив его одного, слишком безумна. Значит, пока он трясся над патронами что-то произошло, и это что-то куда-то увлекло Брейка. Исчезнуть, не поставив никого в известность – это очень похоже на Шляпника. А если ему нужна помощь, где его искать?!
Метаясь из стороны в сторону каким-то чудом Ворон умудряется протолкнуть в магазин два патрона. Следует выстрел прямо в умильную кошачью морду! Несколько глухих хлопков сопровождают появление на голове чудовища серьезной пробоины. Цепь трясет головой, что-то перестраивается, перераспределяется в ее теле и рана почти затягивается. Кошка снова идет в атаку, нарочито медленно, что бы сильнее запугать жертву. Гилберт проклинает свою слабость, но эта манера врага действует на него безотказно. Начинают подгибаться даже ноги. Пальцы сводит судорога, и они перестают гнуться. Уклоняться, сбегая из под ловких бросков кошки, словно пугливый мышонок, это все, что ему остается. Хорошо, что Зарксис не видит всего этого жалкого посмешища.
Кошка хитра и изворотлива, она загоняет свою жертву к стене дома. Спиной Ворон чувствует, что упирается во что-то мягкое, чего здесь никак не должно быть. Зверюга наклоняет к нему свою лохматую морду. Он всаживает ей в лоб последний патрон. Подпрыгнув белоснежный хищник рассыпается на груду резвящихся пузырей, но Гилберт этого уже не видит. Терпеливо подкарауливавшая свою добычу цепь, все же, добралась до человека, она втянула его голову в свое ноздреватое дело и с аппетитным хлюпаньем принялась за лакомство.
Брейк мчался со всех ног. Тишина пугала его. Или Ворон справился с врагом, или…. Влетая на перекресток он уловил отвратительный чавкающий звук. Отметил рассыпавшиеся и здесь тонкие мыльные сферы. Неприятный до тошноты звук издавала губчатая гора, бесцеремонно поглощая его напарника. Гилберт еще сопротивлялся и ободренной надеждой с удесятеренной силой Шляпник налетел на цепь. Острое лезвие беспощадно кромсало ноздреватое тело. Губка гудела и отплевывалась потоками пены. Единственный глаз нещадно жгло, Брейк зажмурился, но рубить не перестал. Пена покрыла его с головы до ног, а он продолжал наносить удары, пока чувствовал, что лезвие проникает во что-то твердое.
Цепь замерла. Шляпник разбрасывает легкие сгустки освобождая голову, руки…. Мостовая под булькающими останками губки начинает светиться. Брейк кидается в пенистый холм с головой в отчаянной попытке найти и вытянуть Ворона до того, как цепь вернется в Бездну. В слепую руки находят что-то шевелящееся и скользкое. Ухватившись, Шляпник потянул за это изо всех оставшихся сил. Рывок. Еще один рывок. Тело слабо сопротивляется.
И вот светящееся пятно остается позади на безопасном расстоянии. С диким воплем, источая пену, цепь начинает уходить в свой безумный мир.
Спущенными рукавами Шляпник бережно отирает от пены лицо Гилберта. Тот тяжело дышит и пытается открыть глаза, делает слабые попытки отбиваться.
- Рваться в бой уже поздно, – насмешлива роняет Шляпник.
От этих слов глаза Ворона распахиваются мгновенно, он отталкивает заботливые руки.
- Что тебе нужно, Брейк? – рычит Гилберт, порываясь встать.
Шляпник загадочно улыбается.
В этот момент начинает плакать скрипка. Ее жалобный голос летит над погруженными во мрак улицами, над двумя упершими друг в друга странные взгляды напарниками, над останками мыльного веселья…..
- Думается мне, что это и есть наш контрактор, - заговорщически шепчет Шляпник.
Мгновенно вскакивает, разворачивается, успевает заметить темный силуэт на крыше. Мелодия обрывается. Музыкант пытается скрыться.
- Неуместное позерство его подвело, - констатирует Брейк и срывается с места.
Ворон тоже пытается быстро вскочить на ноги, но закружившаяся голова безнадежно сбрасывает его обратно на мостовую. В глазах плывут радужные круги. Видимо цепь наградила его еще и порцией яда.
Уставшие ноги Шляпника не так резвы, как обычно, но все же достаточно проворны, что бы догнать убегающего ребенка. Разумеется, он не полез на крышу. Оббежав дом с другой стороны, он заметил быстро спускающуюся по водостоку фигуру. Бесшумно приблизившись на достаточное для броска расстояние, Зарксис просто подождал, пока беглец окажется на земле. Его неожиданное появление из темноты было эффектным. Контрактор отпрянул и затрясся. Зарксис очень расчетливо занял пространство между преступником и единственным выходом из окруженного забором двора.
- Так, так! Скрипач. И, по-твоему, это детские шалости? – Шляпник медленно надвигался на малолетнего преступника, тот все больше сжимался, натягивая на лицо кепку. - Ты хоть представляешь, что теперь тебя ждет, малыш?
Контрактор дернулся всем телом.
- Ненавижу, когда меня называют малышом! – заверещал преступник, вскидывая лицо.
Зарксис понял, что ошибся. Стоявший перед ним был подобен ребенку только ростом и телосложением. Лицо бороздили глубокие складки. Из мрачных впадин зло горели маленькие глазки. Карлик.
- Я то, большой дядечка, - скривился настигнутый, - знаю, что меня ждет, а вот знаешь ли ты?!
Отбросив до этого судорожно сжимаемый инструмент, карлик кинулся на Брейка, пытаясь поразить его острым смычком. Шляпник отскочил в сторону, освободив тем самым беглецу дорогу. Скрипач немедленно ей воспользовался, но как он не был быстр, сверкающая катана Зарксиса оказалась быстрее.
Вернувшись Брейк застал Ворона уже стоящим на ногах.
- Что с контрактором? – глухо спросил Гилберт.
Шляпник развел руками и грустно усмехнулся. Капли крови на его белоснежном плаще не позволяли надеяться, что преступник сбежал.
- Ужасно выглядишь, - с легким злорадством заявил Ворон.
- Спешу тебя огорчить. И ты не лучше.
- Эта мерзкая цепь оставила на мне какую-то липкую гадость…. Невыносимо, - Гилберт раздраженно поскреб кожу.
Немного подумав, Шляпник весело произнес:
- Я тоже горю желанием все это смыть, потому предлагаю фонтан.
- Что?
- На площади перед театром есть фонтан, - уточнил Зарксис и довольный своей идеей зашагал в нужном направлении.
Тихо ругаясь Гилберт поплелся на ним. Ноги передвигались с трудом. Видя его состояние, Шляпник попытался помочь, но Ворон непримиримо отвергал все попытки. Яд расползался по телу. Разум был опьянен до полусознательного состояния. Гилберт плохо помнил и купание в фонтане и как вернулся домой, единственной, что четко запечатлелось в его памяти, это крепко поддерживающие его руки Брейка.
Шляпник сгрузил его на диван и тяжело отошел к столу. Надо было признать, этот день его серьезно измотал. Повернувшись на бок Гилберт затих. Зарксис достал из кармана леденец. Конфета была мокрой и липкой.
- Какая гадость, - вздохнул Брейк и положил сладость в рот.
Так он отмерил себе время на небольшую передышку. Конфета растаяла. Пора уходить. Состояние Ворона его слишком тревожило. Его панический страх ….. будь это первое его столкновение с порождением Бездны, Шляпник бы понял, но ведь оно далеко не первое….Хотя, что из того, что человека обуял страх, это чувство естественно, не естественно тяжелое состояние Гилберта сейчас. Возможно следовало пригласить ему лекаря…… Или положится на жизненную силу молодого организма?
Зарксис подошел к дивану. Спокойное мерное дыхание. Он просто спит.
- Гилберт, я уйду, - произнес Шляпник в темноту, даже не надеясь разбудить этим спящего. – В «Пандоре» наверняка ждут отчета…. Но я вернусь…..
Самым забавным за этот тяжелый день было видеть выражение лица Лунеттеса, когда Зарксис явился в его кабинет. Опять задержавшийся допоздна Лиам на звук открывающей двери поднял утомленные работой глаза и мгновенно обо всем забыл. Вид Шляпника был живописнее, чем обычно: порванная в нескольких местах, перепачканная и при этом совершенно мокрая одежда, мокрые взлохмаченные волосы, дико горящий рубиновый глаз и карамель на палочке в зубах.
- Брейк…… - только и смог выдавить Лунеттес.
- Я пришел с отчетом, - по-деловому сообщил Зарксис, - но кажется ……забыл его написать.
- Никакого отчета, - зло сверкнул глазами Лиам. - Ты был отстранен от дела! Ты же видел приказ!
- Ах, приказ! – Брейк ощупал свою одежду несколько раз. - Боюсь его тоже сохранить не удалось….
- В любом случае, отчет должен дать только Гилберт Найтрей.
- Сегодня это вряд ли получится, - сокрушенным голосом заявил Шляпник, – купание в фонтане нас чрезмерно утомило.
- Купание в фонтане? – Лунеттес непонимающе смотрел на Брейка.
Какая странная шутка….Шутка ли? Разорванный, испачканный плащ… .. Что-то произошло при выполнении задания! Опять Брейк со своими фокусами и ужимками пытается представить случившееся всего лишь в свете забавного происшествия!
Лиам вскочил с места.
- Брейк, если ты мне сейчас же не скажешь, что произошло…..!
Зарксис перегнулся к нему через стол.
- Что тогда? – лукаво поблескивал вино-красный глаз, заставляя сердце Лунеттеса жарко трепетать.
- Я……! - Лиам решился все же выплеснуть порыв праведного гнева.
- Поцелуешь меня, - перебил Шляпник.
Вспыхнув до корней волос, Лиам попытался дать ему пощечину. Зарксис, среагировав мгновенно, отклонился. Рука пролетела перед ним, задев лишь припозднившееся сиреневатое облако волос. Лунеттес, в приступе бессильной ярости скрипнул зубами.
- Оплеух мне на сегодня достаточно, - лениво потянувшись заявил Брейк. - До встречи, - проронил он и ушел в шкаф.
- Вернись немедленно! Я должен знать….! - даже за резко распахнутыми створками Лиам не обнаружил ничего кроме аккуратных стопок бумаг.
«Зачем же ты приходил, Зарксис? - билось встревоженное сердце. - Поиздеваться? Бесчестный шутник! Показать, что моя тревога о тебе, моя забота смешна?! – Лунеттес стал устало собирать вещи, что бы, наконец, покинуть душный кабинет. - Ты прав, Зарксис, смешна. Смешна. Смейся. Лучше бесконечно смейся, чем….»
Мысли замерли. Чувства вихрем пронеслись в его душе: тревога, боль, ужас потери….. Учитывая вид, в котором к нему явился Зарксис, и зная его аккуратное отношение к одежде, Лиаму его приход говорил о том, что домой он зайти не успел, то есть сразу после происшествия пришел сюда… Зачем? И тут сердце радостно забилось, найдя простой и логичный ответ. Брейк пришел, что бы показать Лунеттесу, что все в порядке, что после выполнения этого опасного задания он остался цел и невредим.
-Зарксис….. Зарксис…..Что же ты со мною делаешь? - беззвучно прошептали губы.
Брейк вернулся, как и обещал. Посещение «Пандоры», а именно шкафа в кабинете Лиама принесло свои плоды в виде трех пузырьков, позаимствованных в медицинском хранилище, запасной ключ от которого Шляпник ловко перехватил на полке уходя.
Гилберт спал, все так же размеренно дыша. По крайней мере, ему не хуже. Губы были приоткрыты. Взяв его за подбородок, Брейк разомкнул их чуть сильнее и осторожно перелил туда содержимое из всех трех принесенных склянок. Несколько раз Ворон дергал головой, пытаясь проснуться, но сон так не отпустил его измученного тела.
- Теперь тебе ничего не остается, как жить, - довольно улыбнулся Зарксис.
Закончив все необходимое, он, наконец, дал и своему телу почувствовать усталость. Приближалось утро. Нужно было хоть немного поспать. Брейк устроился на подоконнике. Оперевшись спиной, вытянул вдоль проема ноги, откинул голову. Медленно потекли мысли, постепенно унося его в сон.
Странная им сегодня встретилась цепь. «Творец мыльных иллюзий» назвал ее про себя Шляпник. Главная странность была даже не в форме, а в том образе, что она сотворила. Почему Альбус? Почему именно эта погибшая на его глазах от рук Воли бездны цепь? Если иллюзии использовались противником, что бы их запугать и сбить со следа, тогда становилось понятным обоснование этого выбора. Вряд ли существует цепь, к которой Зарксис испытывал бы большую неприязнь. Возможно встретившийся им сегодня враг обладал спопобностью проникнуть в их мысли и выудить из темных глубин сознания именно самый отталкивающий или пугающий образ. Если принять это объяснение, то и поведение Гилберта становилось вполне понятным. Для него был создан отдельный мираж, оставшиеся пузыри которого Шляпник заметил, когда вернулся на перекресток. Нечто очень его испугавшее. Зарксис никогда не видел Ворона так явно паникующим. Интересно, что же он видел? Что может приводить его в такой ужас?
В спокойное течение все же накрывшего Брейка сна влетели стоны. Даже очень слабые они достигли его чуткого уха и заставили немедленно вернуться в реальность. Рассвело, но комната была еще полутемной. Стоны неслись от дивана, на котором спал Ворон. Соскочив с подоконника Зарксис поспешил к нему, опасаясь, что, не смотря на принятые им меры, Гилберту могло стать хуже.
Его напарник по последнему заданию лежал на спине. Острый локоть был выставлен вверх, кисть накрывала глаза. После купания в фонтане его и без того непослушные волосы закрутились в тугие кудри. Из-под полу расстегнутой рубашки мерно вздымалась грудь. Стоны прекратились. Красивое лицо выражало спокойствие. Зарксис осторожно провел пальцами по его волосам. Ворон не шевельнулся. Такая беззащитность умиляла. Было видно, что все в порядке. Больше Шляпник здесь был не нужен. Брейк достал из кармана конфету. Последняя минута для созерцания и размышления.
Снова тихий стон.
Видимо дурной сон, что не удивительно после вчерашних событий.
Шляпник разворачивается, намереваясь покинуть этот холостяцкий приют. Его останавливает новый стон. Совсем другое звучание, еще боле тихое, но какое-то…..сладостное? Звук повторяется. По телу проходит легкое движение. По губам Зарксиса проскальзывает озорная усмешка и он возвращается к дивану.
Медленно расстегиваются пуговицы сорочки. Он не хочет спугнуть сон Ворона, только подхлестнуть его. Пальцы скользят по обнажившейся груди и достигаю длинного шрама. Отметина безграничной преданности. Брейк знает, рубцы имеют особую чувствительность, отличающуюся от остальной кожи. Он проходит по кривой линии сначала губами. Потом языком. Замечает, что биение сердца немного участилось. Поднимается к кисти, прикрывающей глаза. Она развернута ладонью вверх. Зарксис аккуратно разгибает пальцы, добирается до середины ладони и нежно запечатлевает на чувствительной точке поцелуй. Пальцы слегка дрогнули. Язык медленно выписывает на мягком покрове влажные узоры, проскальзывая между пальцами, поднимаясь к их вершинам, а затем скользит вниз вместе с губами, охватывающими персты. Рука несколько раз пытается судорожно сжаться. Постанывание продолжается. Это раззадоривает Брейка еще сильнее. Поцелуи осторожно спускаются по щеке к уху. Лицо Заркиса погружается в шелковистое черное облако. Изгибы кудрей ласкают его по лицу. Легкий укус отмечает мочку. И дальше вниз по шее, трепетно, как прикосновения крыльев бабочки. Голова Ворона немного отклоняется назад, открывая больше пространства для ласк. Тело принимает эти сладостные прикосновения. Оно желает их. Дыхание становится поверхностнее и чаще. Шляпник спускается на грудь. Дразнит кожу губами и языком, постепенно усиливая натиск. Пальцы скользят по бокам, вынуждая тело немного выгибаться ему навстречу. Холодные персты заставляю кожу реагировать на прикосновения острее.
По шелковой дорожке губы соскальзывают к глухой преграде пояса брюк. Не осмеливаясь ее преодолеть, поцелуи растекаются вдоль в оби стороны. Под лобзаниями чувствительная кожа подрагивает. Одаривая поцелуями только область над черной линией, Зарксис умело дразнит скрывающееся под одеждой прикосновениями, совершенными как будто попутно и невзначай. Проворный горячий язык забирается под пояс и проводит влажную линию по прячущейся под покровом ткани коже.
Стон переходит в едва слышный шепот: «Еще…еще…». Брейк бросает взгляд на лицо Гилберта. Губы шевелятся, но глаза все также закрыты. Сон еще не выпустил его окончательно из своих объятий. Черная ткань брюк красноречиво приподнимается. Слегка царапая кожу ногтями, что бы дать ей полнее почувствовать движение, рука идет по центру груди, вдоль живота и плавно наезжает на выгнувшуюся горячую упругость. Судорожный вздох немного приподнимает тело. Сердце начинает стучать еще быстрее. Рука Зарксиса кружит по холму страсти то совсем невесомо, то с легким нажимом. Тело Ворона рвется к движению, подрагивает, выгибается, но сон продолжает держать его в крепких объятьях.
Поцелуи, уже более смелые возвращаются на грудь, орошают своей сладостью самые чувствительные участки.
- Еще… еще… еще…, - требовательно шепчут губы.
Пальцы Шляпника аккуратно проскальзывают в зовущий мрак брюк. Горячее и трепетное, упругое и жаждущее, пульсирующее и уже слегка влажное…. Плоть льнет к ласкающим рукам, напрягается, и стремиться вырваться на волю. Холодные персты проходят по всему этому страстному великолепию лишь поверхностно и уходят наружу.
- Еще…. Еще…, - несется алчущий стон.
Уста Зарксиса трогает довольная улыбка. Он ясно видит разгорающуюся в Гилберте страсть и что он достигает черты, после которой уже не сможет остановиться….
Руки снова исчезают в зовущей тьме, а губы упоительно плавают по теплому бархату кожи.
- Еще… еще, Оз, еще….
Звук чужого имени в такой момент резанул, словно острое лезвие. Брейк почти вздрогнул. Рубиновый глаз недобро блеснул, бросив быстрый взгляд на Ворона.
«Вот значит, о ком ты грезишь», - холодом пронеслось в душе Шляпника, но он не остановился, хоть страстные просьбы и завораживающиеся стоны адресовались и не ему. Он будет играть дальше.
Пуговицы были расстегнуты одна за одной и рвущийся жар выпущен. Он вознесся требовательно, пламенно и однозначно, заявляя о своем единственном всепоглощающем желании. Вот только удовлетворять его жажду не спешили. Снова поцелуи и ласки тела, всего, что заявляло о стремлении почувствовать сопряжение, кроме него. Ему доставались только случайные касания рук, ткани, волос, лица. Жестокая пытка вызвала недовольный стон. Мучитель не смилостивился. Прочертил пальцами слегка порозовевшие дорожки вдоль груди, по животу, пустился ниже, но обошел с двух сторон главный объект рвущейся страсти и закружил вокруг его постамента, лишь слегка касаясь самой разгоряченной плоти рукавами, то и дело скользя по складкам и впадинкам на рубеже соединения ног и тела.
Совершенно неожиданно Гилберт схватил напарника левой рукой за запястье и сжал его до боли.
- Довольно же, Брейк, - прорычал он.
Шляпник вскинул на него удивленный взгляд. Правая рука все также закрывала Ворону глаза. Неужели он наконец разорвал сети грез и желает вырваться из этой сладостной ловушки? Неужели у него хватит на это сил сейчас, когда завершающая феерия блаженства так близка? Крайнее напряжение плоти было очевидно. Неужели Зарксис ошибался в своих предположениях….?
- Просто сделай это наконец, - раздраженно бросает Гилберт.
Нет, Брейк не ошибся, сил не хватает. Ворон все же легко воспламеняется и бушует до конца, пока все не прогорит. Улыбку, появившуюся на лице Шляпника можно было назвать коварно-торжествующей.
Горячий верткий язык с нажимом прикасается к самому основанию, а затем плавно скользит вверх, пытаясь объять как можно больше. Гилберт отпускает дразнившую его руку и вцепляется в диван, пытаясь подавить стремление тела вверх. Трение и скольжение, влажное шероховатое тепло становится главным сосредоточением и желанием мира. Он должно быть. Оно должно продолжаться бесконечно! Язык танцует, выводя умопомрачительные пируэты. Тяжелое дыхание почти переходит в стоны, но сейчас Ворон пытается их сдержать. По телу проходит несколько блаженных содроганий. Плоть тонет в объятьях губ. Теперь почти вся поверхность наслаждается влажным теплом внутренних покровов. Тело рвется к движению, тело рвется вглубь. Закусывая губы Ворон пытается удержать себя. Сочетание нежной настойчивости скольжения шероховатого тепла и обволакивающего влажного захвата, происходящее в ритмичном пульсе движения быстро возносит Гилберта на вершину блаженства, когда он уже не осознает себя, когда тело конвульсивно трепещет……переходит в до предела налитую твердость. Ворон выгибается, вжимаясь в мягкость дивана и пытается вырваться из жарких лобзающих уст, но Зарксис ему этого не позволяет, следует за ним. Дыхание замирает. Последний глубинный удар сотрясает тело, и страсть диким блаженством прорывается наружу. Собравшаяся разгоряченная кровь несется обратно по жилам, разливаясь пламенем раздирающего удовольствия. Блаженный стон все же срывается с губ в награду своему мучителю. Непроизвольно сокращаются мышцы в восхитительном танце экстаза. Шляпник не останавливает движения ни губ, ни языка, пока Гилберт, наконец, не затихает. До боли сжимавшая мягкую выпуклость дивана рука расслабленно падает вниз.
Кисть правой руки продолжает держать оборону глаз. Ворон не хочет ничего видеть. Теплые волны внезапно охватившего его счастья, плавно покачивая, уносят его обратно в страну грез. Он даже не совсем уверен, что все это произошло на самом деле, а не было дурманом очередного сна. Тогда бы в случившемся не было бы ничего удивительного. Молодое тело настойчиво требовало своего, даже если разум и не предоставлял ему ни одной возможности. Оставалось лишь упоение сонных грез. И кто бы не был там объектом его страсти, после определенной стадии возбуждения всегда появлялся Зарксис…. Вот и сейчас было тоже самое……
Волны удовольствия продолжают накатывать на уставшее тело. Они слишком сильны, слишком реальны…. Неужели это действительность? И Зарксис..? Он рядом, даже с закрытыми глазами Гилберт не может в этом ошибиться. Конфетный дурман и искристое напряжение воздуха – все присутствует. Он чувствует, что диван у его ног пригибается под тяжестью сидящего. Наверное, Брейк смотрит на него. Разумеется, усмехается, даже если не губами, даже если только своим единственным винно-красным глазом, все равно эта ухмылка жутко злит. И если это все же реальность…. Зачем он это сделал? Зачем Гилберт поддался? Зачем все это? Пьянящее удовольствие, все еще переливающееся по телу, завет его забыться. Он не открывает глаз. Он не хочет видеть эту реальность, где Шляпник, воспользовавшись его слабостью, теперь издевательски усмехается. Более того, так и всплывающий перед его закрытыми газами образ насмешки вызывает в Гилберте злость. Пусть только Зарксис молчит, пусть только ничего не говорит, иначе… кулак сжимается. Если Брейк проронит, хоть слово, если бросит какую-нибудь колкость, Ворон больше не сможет оставить глаза закрытыми. Придется вернуться в жестокую реальность, и в этой реальности произошедшему нет места. Если Шляпник заставит его очнуться, заговорить, посмотреть, признать случившееся в полной мере он ударит его, а возможно…..даже убьет. В груди начинает бурлить ненависть.
Молчание и бездвижность становятся напряженными.
Слегка поскрипывает диван. Брейк встает. Конечно, он знает, что сон больше не властен над Гилбертом и прекрасно видит, как тот напряжен. Ворон ждет его слов, действий, что бы понять: зачем и почему это произошло, и в тоже время ему безумно не хочется этого знать. Никогда!
Ворон понимает, что если Шляпник простоит глядя на него, растерзанного и сметенного, еще хотя бы мгновение, он бросится на него, и все же совершит то, что так давно желал. Кроваво и жестоко.
Шелест одежды. Скрип каблуков. Это излюбленный Брейком картинный поворот. И спасительный звук удаляющихся шагов. Гилберт выдыхает. Мышцы расслабляются.
- Спасибо. – шепчут губы и Ворон позволяет остаткам блаженных грез унести себя обратно в пространство сна.
|
