 Фанфик «Blood on his name | III. Мышеловка.»
Шапка фанфика:
Название: Blood on his name
Автор: AngelinaZora
Фандом: BioShock, BioShock Infinite (кроссовер)
Персонажи/ Пейринг: Фрэнк Фонтейн (Атлас), Элизабет Комсток
Жанр: Джен, драма, экшн (action), AU
Предупреждение: ОМП, возможен ООС
Тип/Вид: Джен
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется Миди
Содержание: Фрэнк Фонтейн – контрабандист, убийца, лжец, имеющий второе обличье. Он не ищет для себя оправдания и прощения. Но зачем тогда спасает и помогает Элизабет?
Статус: в процессе
Дисклеймеры: все права на персонажей и мир принадлежат разработчикам серии BioShock
Размещение: с разрешения автора
Текст фанфика:
Примерно через полчаса герои добрались до широкого прохода, над которым светилась надпись: «Люксы Меркурия». Фонтейн и Элизабет преодолели турели, камеры и встретили пару сплайсеров по пути. Благо, ещё только малая часть мутантов смогла выбраться из Универмага или других злачных местечек Восторга и прорваться через охранников Райана, так что дорога была относительно спокойной. Атлас жестом приказал девушке остановится, а сам высунулся из-за стены и уничтожил камеру слежения из автомата. После этого они прошли дальше.
А вот и центральная часть Люксов. Посреди этого зала, с по-королевски высоким потолком, стенами с резными узорами, выполненными лучшими архитекторами и скульпторами Восторга, и полом, состоящим из паркета и каменных плит, находилось несколько автоматов «Круг Ценностей». Здесь всё казалось непривычно безмятежным никто не хотел никого убить, не орал, словно это был самый настоящий Олимп, и скоро на лифте спустится сам Зевс. Фрэнк хотел подойти к «Кругу», чтобы сломать его и получить что-либо полезное, но тут спутница одёрнула Фонтейна за рукав и потащила куда-то.
– Что ты творишь?! – возмутился мужчина, последовав за ней. Элизабет поднесла указательный палец к своим губам, заставляя Фрэнка замолчать, а другой рукой указала на настоящего Большого Папочку, который спускался с лестницы. Перед ним, рассматривая узор на плитках пола, стояла Маленькая Сестричка.
– Иди за мной, – шёпотом предложил Фонтейн и был готов покинуть опасное место, сменяя укрытия, но девушка снова заставила его остановиться.
– Мы должны спасти девочку!
– И когда ты говоришь «мы», то имеешь в виду меня, да, лапка? – прошипел Фрэнк, наблюдая за происходящим. Если существовали роботы, выглядевшие дружелюбно, то тот Папочка к ним не относился; об этом можно было судить по красноватому свету, видневшемуся из его шлема. Сестричка, услышав за собой его дыхание, обернулась и охнула. Папочка с непониманием рассматривал девочку, будто раздумывая, убивать ли её, в то время как Собирательница напевала какую-то успокаивающую мелодию себе под нос и покачивалась. Девочка находилась в опасном положении и, похоже, тоже чувствовала это.
– Они не связаны, – догадалась Элизабет, – значит, необязательно убивать Папочку, чтобы забрать её. Нужно как-то приманить Сестричку, но так, чтобы Папочка ничего не заметил.
– И... – устало протянул Атлас, преждевременно уверенный в провале плана спутницы, – есть идеи?
Девушка кивнула и, пригнувшись, вышла из-за укрытия. Она встала так, чтобы быть прямо напротив Сестрички и, вытянув руки вперед, начала шепотом подзывать девочку к себе. «Она вправду думает, что это сработает? – усмехнулся мужчина про себя». Сестра действительно отвлеклась и, поразмыслив, сделала пару шагов навстречу Лиз. Но недовольное бормотание Большого Папочки заставило её вернуться обратно. Фонтейн, скрестив руки на груди, победно улыбнулся во всё лицо, словно говоря: «Я так и думал». Лиз нахмурилась и дернула сподвижника за руку, заставив присесть рядом.
– Помоги мне, – попросила девушка. Фонтейн лишь изогнул брови и отмахнулся. Лиз ненадолго замолкнула, видимо, подбирая нужные слова, а потом вновь попыталась добиться содействия проводника: – Просто позови её, скажи что-нибудь дружелюбное. Это не так сложно.
– Ты, лапочка, должно быть, не знаешь, что меня жутко вымораживают эти Собирательницы; прямо бесят. Я не собираюсь сюсюкаться с ней, тратить свои нервы. Так что давай как-нибудь без меня, хорошо? – Атлас был уверен, что после такого ответа Элизабет наконец-то оставит эту затею, и они смогут продолжить путь к цели. Однако она решила применить новую тактику, чтобы повлиять на мужчину.
Лиз уставилась на него своими лучистыми, выразительными глазами, в которых отчётливо читалась искренняя надежда и вера в то, что для девочек и её самой ещё не всё потеряно и не капли злобы, обращённой к упрямцу. Элизабет минуту точно глядела так в безответные глаза Атласа и, казалось, была готова заниматься этим целую вечность, пытаясь пробудить в нём каплю человечности, однако ничего не приходит так сразу. Фрэнк чуть отстранился, тем самым освободившись от влияния её взора, и улыбнулся, поглядев в сторону Сестрички. «Хитрая, – подумал Фонтейн, копошась по карманам, – Умеет применять свои женские штучки. Легко смогла бы одурачить Райана... Ну да ладно, – мужчина достал из кармана перепачканной рубашки шоколадную конфету, завёрнутую в ярких фантик, и повернулся к девочке, – сейчас найдём Сушонга, а потом будем думать о Райане».
– Пст, эй, ты! – обратился Атлас к отвлёкшейся Младшей Сестре, протянув ей руку с угощением. – Видишь конфету? Я отдам её тебе, если подойдёшь ближе, – девочка, последний раз поглядев на Папочку, решила подойти. – Давай, ещё чуть-чуть ближе...
Когда Сестричка подошла и потянула руку за приманкой, Атлас моментально схватил её и прошептал что-то, закинув себе на спину. На лице мужчины красовалась лёгкая улыбка, а алчные глаза его, казалось, сияли, точно фонари в шлеме Папочки. «Это последствие операции Тененбаум? – догадалась Лиз, смотря на сподвижника. – Выглядит устрашающе...». В этом взоре была смесь презрения к «монстрам», как их называл сам Фонтейн, желание выкачать из хиленького тельца девчушки весь АДАМ и капли чего-то более светлого, заботы, возможно, некой любви к незнакомой девчонке, без помощи которой шансы выжить резко сокращаются. Подобное в прошлом испытывал Соловей к Элизабет. Вспомнив о своём охраннике с плачевной судьбой, девушка почувствовала лёгкое пощипывание в носу и подступающие слёзы.
Она зашла Фрэнку за спину, чтоб тот ничего не заметил, и пыталась забить голову другими мыслями. Однако то, как относился к ней железный сторож на самом деле, сейчас казалось наиболее важной темой. Считал ли её своей подругой, заботился из добрых побуждений и не улетал, потому что привязался, или же его просто-напросто заставили? Доступно объяснили, что без девчонки он не сможет выжить и впредь обязан её защищать, что девушка держит его на поводке, прямо как... как Атласа сейчас. Она может оттянуть или притянуть поводок, насильно заставить сделать так, как хочется ей. Это... нечестно. А может ли агнец Божий поступать бесчестно? Дозволено ли ему управлять чужими судьбами? Насильно заставлять кого-то? Использовать в своих целях? «Нет. Нет, не дозволено», – еле слышно прошептала Элизабет, почувствовав, как слёзы бегут с новой силой. Девушка остановилась на месте, пытаясь смести их с глаз внутренней стороной локтя и повторяя: «Никакой я не агнец. Я монстр. Самый настоящий монстр».
Фонтейн, перестав слышать за собой привычное поцокивание каблуков спутницы, остановился и обернулся. Элизабет стояла позади, пытаясь привести себя в порядок. Поняв, что мужчина её заметил, девушка быстро отвела руки от лица и виновато наклонила голову; она всё ещё продолжала тихонько всхлипывать, вздрагивая; с ресниц на пол упала последняя слезинка.
«Правильно, давай, раскисни совсем и сядь в уголок, проплачься, – мысленно упрекнула себя девушка, покачав головой и приложив руку ко лбу. – Вся тушь, наверное, растеклась... Да ещё и перед ним... Дура».
– Давай быстрее, – безразлично проговорил проводник, нёсший кучу оружия и Сестричку на спине. Лиз кивнула и, поправив причёску, продолжила идти.
Троица была совсем близко к специальному люку Младших Сестричек, где Фонтейн снял девочку со спины и взял на руки. Он вопросительно посмотрел на Элизабет, ожидая совета.
– Переключи протез на «Спасение Сестрички», которое в тебя встроила Тененбаум, и примени его, – подрагивающим голосом объяснила девушка, всё переживающая о том, как к её порыву эмоций отнёсся проводник. С Букером было намного легче. Он был эмоциональным, а не каменным, как Атлас, от него в любой момент можно было ждать поддержки... Вспомнив о ДеВитте, Лиз чуть улыбнулась, но сразу же помрачнела, когда вернулись мысли насчёт того, добровольно ли он делала всё это. «Да что же за день такой? – мысленно возмутилась она».
Атлас видел слёзы девушки и понимал, что ей было трудно, но решил не лезть в её личное пространство и мысли. Одной рукой удерживая Собирательницу, второй он переключился на другой плазмид. Несколько мгновений Фрэнк смотрел в жёлтые глаза Сестрёнки, а потом, решившись, применил «Спасение», проведя рукой по голове девочки. Сестричка сопротивлялась, отбивалась и даже кричала, но перестала, когда оболочка Собирательницы сошла с неё; глаза и цвет кожи бедняжки вернулись к человеческому виду, а моллюск больше не влиял на её создание, так что Фонтейн забрал его себе, а девочку опустил на землю. Последняя, радостно улыбаясь, глубоко поблагодарила спасителей и полезла в вентиляцию, которая должна была привести малышку к доктору.
– Неужели Фонтейн спас кого-то? – наигранно удивилась в рацию Тененбаум. – Надеюсь, эта первая спасённая душа не станет последней. Продолжайте поиски Сушонга.
Фрэнк, закатив глаза и вздохнув, отключил свою рацию, боясь, что Бриджит вновь решит поговорить о чём-то.
– Как ощущения? – поинтересовалась Элизабет, сложив брови домиком; она боялась утомить проводника расспросами, но постоянно молчать была не в силах.
– Если ты думаешь, что мне понравилось, то это не так, сладкая, – раздражённо отозвался мужчина, видимо, не желая говорить об этом. – Ни героем, ни миротворцем я себя не чувствую. Теперь мы можем продолжить? – Лиз кивнула, и Фонтейн, взяв в руки дробовик, повёл её дальше.
***
– Спрячься куда-нибудь! – заорал Фонтейн девушке, которая бегала вокруг сплайсеров, словно кто-то из них укусил её, превратив в себе подобную безмозглую тварь.
– Я пытаюсь помочь! – выкрикнула в ответ Элизабет, еле увернувшись от вражеской гранаты. Наивно было полагать, что трупы на Площади Аполлона действительно были мертвы.
– Ты очень сильно поможешь мне, если не будешь мельтешить перед глазами или не умрёшь, – убеждал Фрэнк строптивую спутницу.
– У меня есть другая идея, – Лиз нашла немного патронов и бросила мужчине, а затем забрала с трупа поверженного врага автомат, приготовившись помогать. Сзади к ней подошёл сплайсер и хотел незаметно нанести удар, но девушка вовремя обернулась и ударила его прикладом, отбросив от себя. Пока мутант пытался оклематься, Элизабет без особого труда смогла прикончить его. После она спряталась за перевёрнутым столом с обгоревшей крышкой. Не самое надёжное убежище, но лучше, чем ничего.
– Это очень плохая идея, котёнок, – продолжил Фрэнк, высунувшись из-за стены. Он прицелился в ногу приближавшегося мутанта-нитро и выстрелил, чуть замедлив того. Враг оскалился и двинулся прямо на Атласа, разбрасывая коктейли Молотова. Мужчина схватил в руки дробовик и начал стрелять на поражение. Когда цель была убита, Атлас скрылся обратно, чтоб не словить пулю.
– Будто есть другие... – иронично бросила спутница, прицеливаясь в гранатомётчика. Тот, заметив такую наглость, выстрелил; его снаряд попал за укрытие Лиз. Благо, последняя успела вовремя сообразить и отбежать. Девушка не видела, куда можно было спрятаться, поэтому решила зайти за хлипкую виселицу, наспех установленную то ли какими-то сектантами, то ли сумасшедшими, то ли смесью первых и вторых в неком подобии лагеря, состоявшего из нескольких палаток и брошенных на пол матрацев. Похоже, сплайсеры, выбравшись из Универмага, сразу же почувствовали Сестричек Сушонга и примчались так быстро, как только смогли. В одиночку Ян навряд ли смог бы против них выстоять... Скорее всего, у него здесь внушительное количество обычных защитных роботов и Папочек с манией уничтожения всего живого.
Пока сплайсер был увлечён игрой с Элизабет, Фонтейн смог сменить позицию. Он огляделся и понял, что это, похоже, был последний враг здесь. Тогда мужчина пошёл на сплайсера со своим любимым дробовиком, больше не прячась. Пары выстрелов хватило для убийства и без того полумёртвого мутанта. Решив, что здесь все защищено, Атлас убрал оружие из рук и подошел к Элизабет. Девушка же смотрела не на «героя дня», а куда-то за него; она было хотела что-то сказать Фрэнку, но тот, услышав позади звук взрыва, обвала стены и смешок мутанта, вздохнул и, не оборачиваясь, взял Лиз за руку, двинувшись к Бесплатной клинике Сушонга.
Во время пробежки по разбитым плитам площади, герои наблюдали вокруг себя изуродованные трупы. У одних были выколоты глаза, у иных – варварским способом вырваны ноги; некоторые, разлагаясь, источали ужасные запахи, заставлявшие прикрыть нос рукой, а иные были совсем свежими, и Фонтейн даже видел и чувствовал нечто, вроде дыма над ними, который отличался специфическим и запоминающимся запахом. То был дурманящий аромат АДАМа, который невозможно было ни с чем спутать; запах этот, наполняя лёгкие ненавязчивым запахом морской соли, вызывал какое-то странно-приятное ощущение во рту, от которого одновременно хотелось избавиться и приумножить его. В аромате этом, казалось бы, не было никакого изящества и величества, коим отличалось всё и все в Восторге: ничего экстравагантного, никакой изюминки, однако он привлекал к себе сильнее обычных кофейных и цветочных ароматов, гипнотизировал, заставляя разум объекта отключиться, а тело пойти на поиски вожделенной инъекции.
Поначалу запах не имел настолько сильного воздействия на жертву, но с каждой дозой, с каждой новой пробой АДАМа, даже капля его начинала чувствоваться метров за пятьдесят, обостряя аппетит объекта, затупляя внимание, приманивая...
АДАМ – не дар свыше, посланный Богом как подарок для немощных людей, а капкан, на который местные уже наступили, – наркотик. Самый настоящий наркотик, который опробовал хоть раз абсолютно каждый горожанин. Он делает человека более здоровым физически, но менее – психически. Вот только люди поздно об этом вспоминают.
Пока Элизабет раздумывала о вреде АДАМа, проводник привёл её к Люксам Артемиды, где их и толпу привязавшихся сплайсеров встретили камеры слежения.
– Твою мать, – чуть не выкрикнул Фонтейн, заметив сфокусированный на себе свет камеры, переменившийся с бордового на желтоватый; послышался предупреждающий сигнал. Мужчина, не отпуская Лиз, укрылся с вместе с ней за баррикадой и, выстрелив из дробовика, уничтожил назойливое изобретение.
Остальные камеры сфокусировались на толпе разбрёдшихся и ломающих все на своём пути сплайсеров, однако последних это, похоже, слабо волновало. Секунды через три-четыре послышалось комариное жужжание, означавшее прибытие летающих роботов. Они заметили мутантов и, зазвенев, открыли по ним пулемётный огонь. Сплайсеры, увлечённые уничтожением и разграблением Люксов, не сразу сообразили, в чём дело. В это же время появились турели, стрелявшие исключительно гранатами. Суматоха позволила героям забежать в одну из квартир и скрыться от врагов.
Люксы Артемиды теперь представляли собой даже не отделённые перегородками квартиры, а скрипучие раскладушки и матрацы, давно начавшие служить домом для крыс и клопов, расположенные на малом расстоянии друг от друга. Полов было почти не видно из-за куч разносортного мусора, поломанной мебели и костров сплайсеров. Фонтейн приметил и позолоченную картинную раму, чёрт знает откуда взявшуюся в таком захолустье. На стенах были разодранные, словно когтями громадных зверей-мутантов, рыскавших в поисках АДАМа и мяса, обои зеленоватого или малинового цвета; кое-где были дыры, оставленные не то бурами, не то в конец изголодавшими людьми. Хотя, может, бетонные стены начали рушиться сами по себе, от старости или сырости, создаваемой неисчисляемым количеством протечек. Девушкой был замечен зелёный диван, на половину стоявший в воде; на нём была парочка рыбёшек, которые бились в бессознательной агонии удушья. Когда-то белый потолок теперь почти весь был покрыт паутиной, которую, видно, никто не сметал долгие годы, и прораставшим мхом. Атлас и Элизабет почувствовали запах гари, исходивший от газовой плиты с жирными пятнами на ней. Там коптилось нечто, напоминавшее верхнюю часть человеческого тела.
Да, местечко поистине злачное. Если бы Артемида спустилась под воду и увидела Люксы, названные в свою честь, то, право, обозлилась бы на всех людей и лишила бы их своего покровительства. Совсем не напоминает уютненький дом Фонтейна. Нет, он знал, конечно, что здесь живут бедняки, но не думал, что настолько всё запущено.
Фрэнк и Лиз подобрались к лестнице, ведущей в Клинику Сушонга, и там заметили цветок с голубыми лепестками, росший в крохотном горшке; от него шло какое-то сияние и... слышался чей-то голос. Тихий-тихий девичий шёпот казался совсем рядом, словно та, кто обладал им, пряталась за цветком. Так растение и тот голос из кабинета как-то связаны? Мужчина почувствовал прошедший по всему телу удар током, который, добравшись до пальцев левой руки, превратился в пульсацию. Атлас не понимал, что происходило, но его тянуло к цветку против воли. Фонтейн не стал противиться этой тяге, потому что хотел понять, какая связь между растением и голосом. И, когда мужчина уже сжимал стебелёк в руке, Элизабет резко дёрнула его за рукав.
– Зачем? – возмутился Фонтейн, с недовольством глядя на спутницу. – Ты у нас в защитницы природы записалась, что ли?
– О чём ты? – не понимала та. – Ты просто стоял на месте, а по... – мужчина ощутил сильную боль в голове; он будто ослеп и оглох, выпав из этой реальности. – Эй, Атлас, эй! – Лиз не знала, что делать, так что просто придерживала его, чтоб не упал. И всё было бы не так плохо, но глаза его начали покрываться белой пеленой. – Нет-нет-нет, ну же, вставай, – Элизабет медленно опустила проводника на пол и, присев рядом, пыталась привести в чувство.
***
Я открываю глаза и вижу небо. Сегодня оно особенно чистое, без единого облачка. Поворачиваю голову и замечаю вокруг себя целое поле ярко-синих цветов. Они кажутся такими хрупкими, словно способны сломаться от малейшего дуновения ветра, волшебными, изящными... Но я не помню, чтобы приходил сюда. Не помню, когда в последний раз видел солнце и небо. Что-то не так. «Вот ты где!» – счастливо восклицает при виде меня девчушка лет семи. Её карие глаза, светящиеся счастьем, внимательно изучают меня; она тянет ко мне свою ручонку. Девочка кажется настолько знакомой, будто знаком с ней все семь лет её жизни.
Всё бы хорошо, но цветы начинают трястись, как при урагане, хотя нет ни намёка на лёгкий ветерок, а вместе с ними трясётся и земля. Прямо на месте, где стоит девочка, появляется разлом; она только вопросительно смотрит на меня. Пытаюсь крикнуть, чтобы отошла, отбежала, но не могу произнести ни звука. Чувствую, как кто-то или что-то сжимает горло холодными руками, затыкает мне рот, не даёт пошевелиться. Я поворачиваю голову и вижу вокруг чёрные руки, которые затягивают меня куда-то. Моя знакомая с русыми волосами, любовно уложенными в косу, тоже их видит и пугается ещё больше. Чувствую, как кто-то касается моего подбородка. Желая узнать, кому могло хватить ума на это, я запрокидываю голову назад.
Истощённая девица в порванном синеватом платье, с белоснежно-зеленоватой кожей, на которой были видны следы от ожогов и прочих ран, и чёрные волосы, не позволяющие разглядеть незнакомку целиком. Она то ли тяжело дышит, то ли жутко шипит, словно её язык давно отсох. Девица проводит холоднющей рукой по моей щеке, а я чувствую, что левая сторона моего лица отмирает, замораживается. Я пытаюсь освободиться, выкрикнуть что-то, укусить её или ударить, но ничего не выходит. Она поднимает мою голову так, чтобы я мог видеть ужас на лице девчушки; она побелела. Вижу, что сейчас она заревёт, но не могу ничего сделать. Земля из-под её ног пропадает. Вижу, как спадает на её щеку последняя слеза, слышу последний взвизг, из-за которого меня бросает в дрожь.
Я не смог ничего сделать.
Они чувствуют мою боль, мой страх беспомощности, смеются, а затем... выпускают когти. Тысячи когтей, словно рыцарские мечи или пики, протыкают меня со всех сторон почти насквозь. Небо моментально становится серым, а после алым; слышатся раскаты грома. Головы с акульими зубами впиваются в меня, высасывая кровь и силы. А незнакомка громко хохочет, чуть ли не хлопает в ладоши, глядя на это представление. После, ненадолго затихнув, она, опуская голову, закутывает меня в свои волосы. Нет, только не это... отпусти!
***
Фонтейн внезапно вздрогнул всем телом и перевернулся на живот, закрыв голову руками, и что-то бормоча; тихие слова становились громче, однако оставались непонятными. Девушка, заметив это, перевернула его, положив голову Фрэнка себе на колени. Она начала что-то нашёптывать, и аккуратно била его по лицу, пытаясь разбудить. Наконец Атлас двинулся всем телом вперёд; белая пелена с его глаз испарилась. Он сел на пол и беззвучно шевелил губами, словно пересказывая важные детали из своего сна. Просидев так пару секунд, Фрэнк пришёл в норму. Он не мог понять, что означал его кошмар, однако, вспомнив о Сушонге, забыл об этом вовсе. Атлас повернулся к спутнице, оглядел её и поднялся на ноги, отряхнувшись.
– Идём, – опередил Фонтейн девушку, которая было приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. На вопросы о своем самочувствии он был не в настроении отвечать, так что подобрал с пола своё оружие и решительно двинулся вверх по лестнице. Лиз только молча проследовала за ним, решив, что поговорить можно и позже.
Поднявшись на нужный этаж, герои сразу же присели. Возле дверей в Клинику гулял Большой Папочка. Фонтейн не был уверен в том, что в нынешнем своём состоянии смог бы одолеть его, поэтому дождался момента и без лишнего шума провёл Элизабет ко входу. Он тихонько приоткрыл дверь и пропустил Элизабет вперёд, после чего сам прошёл внутрь, аккуратно заперев за собой дверь.
Лиз мельком огляделась, но холл, как оказалось, не особо отличался от обычных комнат в Люксах Артемиды. Разве что плавающий в воде тёмно-красный ковёр, ранее, видимо, являвшийся дорожкой к кабинету Сушонга.
– Клиент – Райан Индастриз, – дошли до героев обрывки слов доктора. Те сразу сообразили, где он, и, прислушиваясь, встали у двери, чтобы в нужный момент защитить и Яна, и Сестричек. - Крайне неудачный день. Никак не могу добиться импринтинга Больших Папочек на маленьких отродьях, - не смотря на то, что доктору, скорее всего, было обидно, что эксперименты один за другим проваливались, в его голосе это никак не читалось. Трудно иметь дело с учёными, ведь они всегда сдержаны, и одному Дьяволу известно, что они задумали. – Никак не могу добиться импринтинга Больших Папочек на маленьких отродьях. Защитная связь не желает создаваться...
– Папа Сушонг! – из той же комнаты послышался тонкий голосок Собирательницы.
– Пошла вон... – чуть повысил голос Ян, – может, если я изменю последовательность генов на...
– Папа Сушонг! – теперь уже две девочки зачем-то окликали его.
– Кыш... последовательность позволяющую...
– Но Папа Сушонг!
– А! Убирайся, грязное отродье! – из кабинеты послышался хлопок. Похоже, хладнокровный учёный не выдержал и ударил одну из девочек. Потом шаги и тяжёлое дыхание. – Что ты делаешь? Назад... – звук разбившихся стеклянных банок и пробирок означал, что что-то явно пошло не по плану. – Назад!!!
Тут Фонтейн выскочил из-за двери, приготовившись противостоять Папочке, но потом увидел...
– Он что, ненастоящий? – догадалась девушка, подойдя к картонной фигуре Сушонга с прикреплённым к ней аудиодневником.
И правда, никаких Собирательниц и Больших Папочек здесь не было. Только картонная фигура в халате и с аудиодневником. Атлас отчего-то усмехнулся, облокотившись на стол Сушонга.
– Конечно ненастоящий, – с жуткой улыбкой проговорил он. – Ведь это ловушка.
Только Фонтейн додумался до этого, как послышался звук тревоги; с лица догадливого мужчины быстро сошла ухмылка. Он подскочил к двери, через которую проник в кабинет, однако она оказалась заперта. В кабинет начал поступать газ, а после прилетел робот, транслировавший происходящее ни кому иному, как самому Яну.
– Попались, – также безэмоционально произнёс доктор. – Наконец-то. Сушонг знал, что Тененбаум пошлёт вас сюда, и это сработает. Сушонг считает, что она не так уж умна, как и вы, впрочем. Что ж, Сушонгу пора. Встретимся позже, – после этих слов робот взорвался в воздухе.
Фрэнк с Элизабет пробовал отодвигать мебель, ища запасные выходы и лазейки, но проход в вентиляцию был закрыт слишком крепко. Газа становилось всё больше. Атлас, ползая по полу, сказал Лиз просто сидеть и ждать, заткнув рот и нос платком. Но как бы мужчина не пытался найти выход, его нигде не было. Он не хотел сдаваться, то и дело колотил по люку или стучал в дверь, крича что-то про Сушонга, пока усыпляющий газ делал своё дело...
|
