 Фанфик «Осколки. | Двойники.»
Шапка фанфика:
![]()
Название: Осколки
Автор: Emmy
Фандом: Честно говоря - Happy Tree Friends, но поскольку здесь такового нет (а к аниме и манге его точно не отнести), то в Ориджиналы...
Бета/Гамма: Нет.
Персонажи/ Пейринг: Я не указываю имен, поскольку всё и так предельно понятно. Ну, если вы знакомы с каноном. Или хотя бы с фанартами... [human]
Жанр: Ангст, AU, Даркфик, Драма, Эксперимент, Гет, Мистика, Философия, POV, Психология, Романтика, Повседневность, Фантастика
Предупреждение:Нецензурная лексика, Смерть персонажа, OOC, Насилие
Рейтинг: R
Размер: миди
Содержание: Склеиваю осколочки. Маленькие такие осколочки. Чем они были вначале? Чашкой ли? Зеркалом? А может быть, пыльной музыкальной шкатулкой с балериной из слоновой кости, откружившей свой последний танец, как снежинка на ветру?
В каждом осколке отражается своя история...
Статус: В процессе.
Дисклеймеры: Все права принадлежат авторам канона.(с)
Размещение: Черкните пару строк в личку, если оное вам надо.
От автора:Примечания автора: Что это представляет собой?
Осколки совершенно разных образов. Глазами каждого из них предлагается взглянуть... Кем они являются, угадывать вам.
Кто не знает нашумевшие флеш-мульты HTF? Однако же, поскольку я вижу тайный смысл во Всём, то подхожу даже к полнейшему мясному трэшу с совершенно иной точки зрения...
Как вы уже знаете, все персонажи, которых я указываю здесь - люди (хуманизации).
Текст фанфика:
Ненавижу себя. Вернее, другого себя. А точнее — своего брата, что похож на меня, словно отражение.
Вот он сидит на стуле напротив меня, положив ноги на стол, даже совершенно не стесняясь тяжелого взгляда здоровенного детины, полицейская форма которого того и гляди треснет по швам — поди, пончики уважает и кружку другую в пабе ценитель выпить… Так вот, сидит мой двойник и нагло ухмыляется, да копу уверенно зубы заговаривает. Вон, уже часики краденые ему под нос сует…
Он-то выпутается, как пить дать. А мне сиди, да отдувайся за обоих в «обезьяннике». Замечательно. Почему эта жалкая копия всегда удачливее меня?
«Кто вообще придумал это закон — называть дурацких двойников братьями?
Настоящий брат никогда не бросил бы меня истекать кровью в амбаре с собаками.
Настоящий брат никогда не стал бы думать только о своей шкуре и деньгах.
Впрочем, на его месте, я, наверное, тоже прежде всего спас бы честным трудом награбленное барахло...
И все равно, никакой он мне не брат! А всего лишь фальшивка!»
Другой я бросил на меня взгляд и растянул ухмылку еще шире.
«Ты еще завязочки к ушам пришей, остолоп!»
— Разберемся, — туманно заявляет коп и что-то вякает в рацию.
Не прошло и минуты, как на моих руках уже защелкиваются наручники и меня тащат по серому грязному коридору, иногда подгоняя палкой, точно бродячего пса.
Краем глаза я замечаю двойника, быстро выскальзывающего за дверь. До моих ушей доносится его мерзкое злорадное хихиканье
Я делаю отчаянный рывок и тьма немедленно заволакивает мои глаза, отдаваясь очередным тяжелым ударом по голове дубинкой от охранника, который явно сегодня находится не в лучшем расположении духа. Как, впрочем, и всю эту неделю…
«Братец, но почему всегда я?!» — проносится уже привычный недовольный возглас.
«Я старше и значит, я — главный!» — вторит другой, в точности такой же. Исключение в звучании составляют лишь раздражающие до зубовного скрежета повелительные нотки в его тоне…
Почему в камере так темно?..
* * * *
Я не всегда ненавидел другого себя.
Когда-то давно, когда я был еще мелким мальчишкой, у меня действительно был брат. Он всегда мне помогал. Всегда и всем со мной делился.
Мы были лучшими друзьями и доверяли друг другу. Не то, что сейчас, когда каждый из нас старается оболгать другого. Сейчас он просто удавится за копейку, да и мать родную продал бы с потрохами за неё. Как, впрочем, и я сам. Если бы она еще была жива...
Жажда наживы — это единственное что теперь нас объединяет.
Иногда, когда я вспоминаю время своего… нашего детства, я жалею о том, что нельзя повернуть назад. Сделать все так, как было.
Мы могли бы поступить в колледж. Каждый из нас мог бы завести свою семью.
И, тем не менее, мы выбрали кривую дорожку и я не думаю, что теперь есть возможность с неё свернуть. Во всяком случае, не теперь.
Начал дело — закончи его без палева.
Наша семья была самой обыкновенной. Не богатой, но и не бедной. Такой же, как и все остальные в округе.
Наш отец работал мастером на каком-то заводе, из тех, что делают запчасти для автомобилей. Он был вполне доволен своей должностью и вечерами был не против посиделок в баре на соседней улице.
Наша мать преподавала математику в средней школе.
Обыкновенная невзрачная женщина в очках-половинках. Таких, какой она была — миллионы.
Как только родились мы с братом, матушка уволилась, мудро решив взвалить на свои плечи наше воспитание, а отцу великодушно позволить добывать хлеб насущный.
Когда мы с братом учились на третьем году начальной школы, время было не очень спокойным. По телевизору регулярно вещали о каких-то вооруженных стычках. На мой взгляд, это не предвещало ничего серьезного, но взрослые так не считали, пугая нас сказками якобы о будущей войне. Мы никогда не верили в это всерьез. Как оказалось — зря… Тогда мы были всего лишь детьми и нас интересовали куда более любопытные вещи.
Но тем не менее, время не стояло на месте и завязывающаяся буря не заставила себя долго ждать. С первым её осторожным шагом цены на продукты подскочили вдвое, а зарплаты рабочим значительно понизились, что ничуть не помешало нашему отцу все чаще и чаще прикладываться к рюмке.
Он очень редко приходил домой раньше полуночи. А если и приходил, то по приказу матери мы немедленно отправлялись спать.
В эти вечера наша мама всегда тактично запирала детскую на ключ и даже приклеивала к щели между порогом вату, объясняя это гуляющим по дому сквозняком.
На самом деле, сквозняка не было. Были только звуки тупых ударов. Так продолжалось каждый такой вечер.
Каждое утро от меня не ускользал порез или синяк, который мать тщательно пыталась скрыть за пудрой или одеждой.
Но в конце-концов, однажды, когда отец в очередной раз торчал в баре, я не выдержал и спросил у неё:
— Папа бьет тебя, когда приходит пьяным?
— Почему ты так решил, сынок? — спросила она, с явным трудом сохраняя невозмутимый вид.
— Думаешь, мы совсем слепые? — возмутился мой брат, вклиниваясь в разговор. — Почему бы тебе не развестись с ним, вместо того, чтобы продолжать это терпеть, мам?
— Ваш отец кормит нашу семью, — бесцветным тоном напомнила она. — Мы с ним любим друг-друга и…
— Но если папа тоже тебя любит, то почему тогда он причиняет тебе боль? — спросил я — Что, если… если он убьет тебя, мама?..
— Не говори глупостей, — резко отрезала она, давая понять, что тема исчерпана.
Этот же вечер начался так же, как все предыдущие.
Было очень тихо. И звук ударов казался особенно оглушающе-жестоким.
— Неужели мы совсем ничего не можем сделать? — прошептал я в темноту, лежа в кровати и смотря в потолок.
— А что мы можем сделать? — вздохнул брат. — Они ведь взрослые — пускай сами и разбираются.
— Постой… Ты слышишь это?..
— Что?
Я замолчал и вновь прислушался.
Резкая тишина.
Все закончилось слишком быстро.
Это было очень подозрительно. Мое сердце стукнулось головой об острые стенки ребер. Я спрыгнул с кровати и на цыпочках подошел к двери, тщательно прислушиваясь.
С кухни посыпались грязные ругательства. После чего удары возобновились с удвоенной силой. На сей раз между ними вклинился полный боли сдавленный всхлип, пронзивший мой мозг до самых кончиков нервных клеток.
Я схватил с письменного стола обыкновенную скрепку и, быстро распрямив гибкую проволоку, сунул её в замочную скважину, не слушая брата, который что-то толковал мне, стоя за спиной.
Я не знаю, как мне тогда это удалось, ибо я ещё и понятия не имел ни о какой системе механизмов замка, но, тем не менее, дверь с мягким скрипом послушно открылась.
Словно молния, я пролетел в гостиную и схватил с полки над камином охотничье ружье, после чего — вбежал в кухню.
Мой отец грозной махиной нависал над матерью, которая беззвучно всхлипывала, забившись в угол. Лицо её было украшено обильными кровоподтеками и ссадинами.
Заметив меня, она отчаянно замотала головой.
«Просто сделай это» — прошептал кто-то… Брат?
Но он же не пошел вместе со мной…
Отец обернулся.
— Отойди от неё, — тихо произнес я.
— А, это ты, маленький гаденыш, — усмехнулся отец, дыхнув на меня перегаром и издевательски прищурившись.
— Я сказал отойди и больше не трогай её, — повторил я, ловко заряжая ружье в точности так, как когда-то учился у отца, когда он водил нас с братом на оленей.
«Просто сделай это. Так, как тебя учили»
— Или что, сопляк?
— Или я выстрелю, пап, — холодно сказал я, выразительно направляя ствол на него.
«Ведь это совсем не сложно»
— Уходи отсюда, пожалуйста! — взмолилась мама.
— Молчать, женщина! — побагровел отец и с чувством ударил её по лицу.
Я вздрогнул, почувствовав почти физическую боль, словно он ударил и меня тоже.
Прежде, чем его рука обрушилась на неё второй раз, я нажал на курок.
— Я ведь предупреждал, - промолвил я, наблюдая затем, как его тело падает на пол, словно мешок с картошкой.
На его лице, во лбу котором появилась маленькая аккуратная дырочка, были написаны гнев и смутная растерянность.
И еще долго я буду помнить полные изумления и растерянности глаза матери, которая затравленно и неверяще воззрилась на меня из-за угла.
— Что ты наделал… — прошептала она, побелев, словно мел, — Что же мы теперь будем делать, сынок?..
— Мы закопаем его на заднем дворе, — раздался деловитый голос брата, который стоял у двери, — Мам, принеси лопаты. А ты — поможешь мне его тащить.
— А как же соседи и полиция? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как мама послушно поднимается на ноги и с каменным лицом направляется в чулан, где мы храним хозяйственные принадлежности.
— Скажем, что он нашел работу в другом городе, — ответил он, — На худой конец, приплетем дядюшку с запада. В этом захолустье слухи распускаются быстро. Так что уехать не будет проблемой.
— Дело говоришь, брат.
Тогда, все еще находясь во власти какого-то странного адреналина, я совершенно не сожалел о содеянном.
Я был всего лишь ребенком, мало понимающим всю глубину своего преступления. А дети — они ведь всегда жестоки, верно?
Мы закопали его на зеленой лужайке за сараем на заднем дворе.
На следующий же день, собрав скромные пожитки, мы не замедлили уехать.
Наша мама ничуть не противилась переезду. Словно впав в забытье, она беспрекословно подчинялась нашим просьбам…
С того момента многое изменилось. Ведь, лишивши нас отца, я лишил нас денег и еды, так? Но мой брат, в отличие от меня и здесь все предусмотрел.
— Мы будем воровать! — заявил он, — Ты ведь неплохо ломаешь замки. Не думай говорить мне, что это не так. Быть взломщиком – это не учение. Им нужно родиться. К тому же, судя по слухам, в следующем городке многовато развелось богатеньких дядечек.
Как-то так получилось, что главой семьи стал мой брат. И даже не смотря на то, что он был старше меня всего на две минуты, я не возражал против его указаний.
Наша мама даже не догадывалась об истинной сути вещей. Её совершенно не волновало даже то, с какой стати мы снимаем самые дорогие гостиничные номера и откуда в её кошельке берутся многочисленные зеленые купюры.
И, даже если она, бывало, немного опомнившись, задавала какие-то вопросы, то брат отвечал неизменной поговоркой:
— Чтобы жить — нужно есть. А чтобы есть — приходится воровать.
В таких «семейных путешествиях» и разъездах прошло несколько лет. Наша мать, с каждым годом словно истлевая, в конце-концов умерла, сидя в растрепанном кресле гостиничного холла, так и не увидев того, как мы бросили очередную школу. Её сердце просто остановилось, словно уставший двигатель. Как будто она больше не видела надобности жить.
После этого, наша жизнь, проводимая в постоянных бегах от представителей закона, мало чем изменилась.
Теперь, вместо того, чтобы продолжать красть только деньги, мы начали захватывать и другие, порой не самые нужные и ценные вещи. Не ради того чтобы выжить — средства к существованию у нас уже были в избытке. Скорее — в качестве развлечения.
Мы были объявлены вне закона. На этот факт тогда и по сей день нам было совершенно наплевать.
Тем временем в мире разгорелась война. Нам было это только на руку. Ведь все внимание теперь отвернулось от преступности, поставив на первое место безопасность мирных граждан. А значит — мы могли делать всё, что заблагорассудится, пользуясь тем, что нас не имели права призвать на службу, как остальных порядочных людей. Тогда мы были еще слишком юными. Но и не слишком глупыми чтобы не дорожить своими шкурами. Именно поэтому мы с братом выехали из страны, предпочтя на время залечь на дно и переключиться на более безопасные пункты для наживы. А ведь их было не так уж и много…
* * * *
Все чаще мне кажется, что я никогда не смог бы сам убить своего отца. Я был слишком слаб для такого серьезного шага. Поэтому я просто послушал тот странный шепот, на мгновение всколыхнувшийся в моих ушах. Я не уверен, что те слова были указанием брата. Но чьи же тогда? Вопреки широкому мнению о «мысленной и духовной» связи между близнецами, такое всё равно невозможно. Или?..
Мысли путаются и я погружаюсь в дрему, растягиваясь на холодной железной скамье.
А где-то там, за решетчатым окном идет дождь. Где-то там, под дождем мой братец опять пионерит чей-то кошелек или сумочку. Может быть, его даже собьет машина, раздавит пианино или еще что-нибудь…
В тюрьме есть свои плюсы. Здесь гораздо безопасней, чем в городе. Интересно, что будет, если брат умрет первым? Если умру я, то он обязательно исчезнет – ведь он всего лишь копия. Ну а если все-таки он?..
И прежде, чем в мою душу закрадываются смутные сомнения, я окончательно засыпаю.
|
