Название: Легенда о ждущей Эрин Автор: Devera Фандом: Ориджинал Персонажи: мятежники, хозяева и рабы Жанр: Фэнтези, драма Рейтинг: PG-13 Размер: Мини Содержание: Более месяца прошло со дня уничтожения Морской башни- оплота хозяев островов, в народе именуемых "лунопоклонниками"- загадочной правящей элиты, не раз обвиняемой в использовании темных сил и работорговле. И если первое больше похоже на вымысел, второе представляет собой разрушительную силу. "Одно из крупнейших восстаний против хозяев-чернокнижников, сумевшее сотрясти весь материк,"- так о нем говорят в истории. И мало эта история отличается от правды. Разве что... Некоторыми необъявленными фактами. Статус: Закончено Дисклеймеры: Все персонажи и события, как ни странно, вымышлены. Размещение: С разрешения автора
Текст фанфика:
Волны раскачивали судно. Старая «Красотка Мэри» скрипела, сталкиваясь с высокими ледяными волнами, которые с ревом и грохотом обрушивались на подгнивший корпус. Давненько море не было таким неспокойным, неужто старые варвары со своими дикими богами оказались правы? Неужто море бушует потому, что ему отдали не достаточно жертв? Что ж, если так, сегодня этот недостаток восполнится с лихвой. Судно снова неуклюже дернулось на острой волне, и свет в трюме угрожающе мигнул. Какая-то женщина испуганно вскрикнула, единственный на борту младенец заплакал. – Тише, тише, – бледная, растрепанная мать с ввалившимися щеками, еще не сменившая одежды, запачканные родовой кровью, пыталась утешить слабое пищащее существо. – Слава богам, не перевернулись, – выдохнула еще одна женщина, сидящая на коленях у жилистого, мрачного, кучерявого мужчины, угрюмо перебирающего ее волосы одной рукой, и второй неторопливо водящего под свободной рубахой. Никто не отозвался на блуднице. Угнетающая тишина, царящая в трюме, прерываемая только грохотом моря и завыванием ветра, поглощала все попытки вновь начать разговор. Снова волна, снова высокая- «Мэри» подпрыгивает, идет куда-то в сторону, уносимая течением, но снова разворачивается и становится на назначенный курс. «Слава богам»! Слава капитану, этому мерзкому человеку, негодяю и обжоре, который, если верить слухам, своего хозяина убил за миску супа! Слава лекарю, без которого бы все передохли от морских блох! Слава вождю Эренесу, который поднял вас чуть выше дерьма и грязи, который пытается придать вашему жалкому сборищу хотя бы видимость воинов! Слава вождю Эренесу- только он заставил гнусного доносчика замолчать… Очередная волна- судно скрипит- протяжно, жалобно, и скрип этот сливается с воем бури. Жуткая музыка. Но на суше будет еще хуже. Тусклый фонарь раскачивается в разные стороны, но, к счастью, больше не гаснет. Скоро прибудем. – Морская башня пала, – полушепот, жалкий и робкий для мужчины, который выдает себя воином. Он сидел на полу, почти отчаянно вцепившись в кривоватый меч- явно работу кузнеца, ничего толком не умеющего. Черные волосы спутались, смуглое лицо исхудало, но глаза горели пламенем жутким, неистовым, болезненным. Яростным. Вот и все, что движет ими. Ярость и отчаяние. Неужели даже Эренес думает, что для победы этого будет достаточно? – Пала, – совсем тихо согласилась женщина, с трудом успокоившая свое дитя. – И Костяная падет, – тощий воин попытался придать своему голосу твердость, но прозвучал он жалко, едва слышно на фоне морского рева. Дверь трюма открылась, и в тесное помещение вошла еще одна фигура. Глуповатая, смазливая рожица, тусклые волосы крысиного цвета, старый потертый кафтан, явно чужие штаны не по размеру и лютня в руках. – Пой, дурак, – в полголоса приказал мужчина, лапающий девку. – Не смотреть же ты на нас пришел. Дурак глупо улыбнулся, перебрал струны раз, другой, и затянул тяжелую, печальную песню:
Ты не жди уж никого, моя любимая, Не вернется милый муж Из снега белого, Не вернется бедный муж Из моря синего. Он умрет, не победит- То участь сильного.
В трюме раздалась едва различимая брань. – С такими-то песнями мы сойдем на берег? С такими сразу умереть хочется, – Кучерявый воин покачал головой и сильнее прижал к себе блудницу. Дурак снова улыбнулся и перебрал струны–
Уж не стой ты под лучами- небо ясное. Не огонь твое светило- солнце красное. Потанцуй же под луной, мое сокровище. И впусти к себе домой свое чудовище.
Дурак глупо захихикал, продолжая терзать струны. Да у него и впрямь в голове щепки, да погнилее тех, из которых сделана старушка «Мэри»! Однако по трюму прокатился довольный хохот. – Так им, ночным тварям! – выкрикнул довольный воин, а блудница на его коленях захихикала.
– Ты впусти меня к себе, моя холодная. Накорми скорей раба- меня голодного! Уж с тобой и лишь с тобой, ночная девица, Мое сердце песнь поет, а тело греется!
Услышь эту песню ночные люди, давно скормили бы язык незадачливого дурака речным рыбам! Но сейчас ему беспокоиться незачем. В трюме вновь прозвучал одобрительный гул. – Спой это королеве, когда мы ворвемся в Костяную башню! – жалкий отряд вновь поддержал возгласами и смехом слова довольного воина. Блудница игриво поцеловала его в уголок губ. Если он еще доберется до Костяной башни. Неужели они и впрямь думают, что сумеют перебить королевских рыцарей? Где-то за спиной раздался скрип. Дверь в трюм снова отворилась, но на сей раз вошедшая фигура совсем не походила на дурака. Вождь Эренес. Смех и разговоры мигом затихли, замолчал даже злосчастный певец. Эренес, человек высокий, смуглый, мускулистый и жилистый, с жесткими чертами лица и слегка прищуренными глазами, широкими шагами дошел до середины крохотного помещения и остановился, выискивая кого-то, пытаясь разглядеть нужного человека в тусклом свете масляной лампы. Желудок сжался- уже не от морской болезни, которая мучила первые дни на корабле. Неужели он боится Эренеса? Боится, раз на сердце похолодело, когда прищуренный взгляд остановился на нем. Не за дураком же вождь пришел! – Встань, Леон. Подниматься с жесткого неустойчивого пола было неудобно. Судно вновь пошатнулось, и Леону пришлось вцепиться руками в один из ржавых поручней, чтобы не упасть. Падать, особенно на виду у нескольких десятков пар глаз, с интересом и насмешкой уставившихся на него, совсем не хотелось. Эренес смотрел на него оценивающе. – Уж не думаешь ли ты, что весь бой просидишь здесь, палубная крыса? - хриплый голос вождя звучал спокойно и твердо, но в его взгляде читалось презрение. Леон помотал головой. –И не думай. Пойдешь на своих вшивых хозяев хоть с топором, хоть с гвоздем от палубы! Заколют тебя- так и знай, что умер за общее благо, а не прожил все жизнь жалкой шавкой. Это для тебя честью будет. Вождь помолчал. Леон чувствовал, что все рабы в трюме сейчас смотрят на них. Ну уж нет, жалкой шавкой для этого сброда он не будет! Он заставил себя посмотреть в глаза Эренесу и даже выпрямить ноющую спину, но «Мэри» вновь тряхнуло и ему пришлось снова сгорбиться и смешно замахать руками, чтобы удержаться. На миг Леону показалось, что он услышал отчетливое хихиканье блудницы. - Смелость свою ничтожную побереги для ночных хозяев. То-то они рады будут своего раба заколоть! Леон продолжал смотреть вождю в лицо, стараясь не показывать страх. - Думаешь, терять тебе нечего? Без теплой мягкой подстилки и горячих объедков с хозяйского стола отнимать у тебя нечего? Врешь, собака, врешь. Так ведь отрублю тебе руку и пойдешь драться с одной - каково, а? Какой-то раб хохотнул, младенец пронзительно пискнул. - А я ведь могу твою кисть за борт выкинуть, ты знаешь. «Знаю. Подземный отец бы тебя забрал, Эренес!» Вождь еще сильнее прищурился и улыбнулся. - Молчишь? Молчи. Без языка-то тебе и сказать нечего. Скоро берег будет, вшивый доносчик. Умрешь благородно. - Вождь, «Солнечная дева» взяла Морскую башню? - кучерявый воин даже прекратил тискать свою подружку и вопросительно уставился на Эренеса. Глаза его блестели. - Взяла.- чуть помедлив, ответил Эренес. – Только теперь она не «Солнечная дева». Капитан Эдрин дал новое имя- «Разлучница». Кучерявый воин хохотнул: – Славное имя. - Как иначе? Уж сколько она мужей с женами разлучила. Славные рыцари падали с башни в воду. А их командира, говорят, нос «Разлучницы» протаранил. - Вот уж судно так судно. А наше не смыли бы волны в море, и были бы счастливы. – кучерявый воин потрепал девку по волосам. - Не смоет. Ты, главное, шлюпки готовь - сядем на мель - считай, мертвы. - Шлюпки-то готовы. Подплывем чуть ближе- и спускаем на воду. Матерей и блудниц оставим и пойдем резать. На этот раз Эренес помедлил с ответом. Его прищуренные глаза смотрели на тусклый огонь лампы. Казалось, вождь о чем-то тяжело задумался. - Огней немного.- наконец медленно произнес он. – На берегу около дюжины горят. Ночные твари нас поджидают уже. Но с женами понадежней будет. Все драться пойдут. Тощий воин рядом с матерью потрясенно уставился на вождя. - Да как так? Жен- то губить зачем? - Увидят твари, как нас много, испугаются,- на какой-то миг в голосе вождя Леону послышалась растерянность. - Да кого они испугаются, вождь?- кучерявый мужчина спихнул девицу с колен и поднялся. За окном взвыла буря. – Жен –то слабых? Зачем же? Уж их они бояться не станут! - Все я знаю, ты уж не спорь. Пойдут жены, так пойдут! Или возьмем Костяную башню, или помрем! А рабы и предатели будут за борт лететь! Эренес развернулся и неспешно вышел на палубу.
– Несчастный страдалец томится в плену- Никто не разрушит морскую тюрьму. Не будет любить и не будет он петь- Сегодня ему суждено умереть.
Дурак с довольной улыбкой перебрал струны. «Это тебе нужно язык отрезать, злосчастный дуралей.» Кучерявый вояка снова опустился на расшатанную лавку. Блудница села на его колени, но на сей раз мужчина не обратил на нее внимания. В глазах у него плясало жуткое пламя. – Ты умрешь, Фиалка.- с сожалением и странной горечью сообщил он блуднице. – Пойдешь же штурмовать с солдатами. Леон не знал, показалось ли ему это в свете слабой масляной лампы, или же на глазах Фиалки действительно выступили слезы- словно она только сейчас, со слов кучерявого, поняла приказ Эрениса. - Не умерла бы, не доложи лазутчик своему вшивому хозяину, что наши корабли приближаются к пристани. Кучерявый не сводил глаз с Леона. – Что ты сказал, мерзкая шавка, прежде чем вождь отрезал тебе язык? Я- то помню. Ты служил тому старому тирану двадцать лет. Двадцать лет у него с рук ел. И смотрел же все, блохастая псина, как он своих рабов кнутом бьет и голодом морит! И обманул же их, тварь, заставил против нас биться! Сколько бедных жизней убил! Бились бы они за свободу с нами, а теперь лежат в земле, и жрут их черви! Младенец зарыдал, но кучерявый продолжал, перекрикивая его. – А как поместье взяли и старика повесили, так ты пощады запросил- много про своих хозяев рассказал. И согласился же вождь жизнь тебе оставить! Сдохнуть бы тебе, сдохнуть в страшных муках! Рабы о чем-то заговорили, но Леон уже не мог разобрать гул из их голосов, рыданий ребенка, скрипа деревяшек и рева ветра. Лампа в очередной раз мигнула, но уже никто не обратил на нее внимания. Рабы о чем-то жарко спорили. - Тихо! - вдруг выкрикнул какой-то тощий юноша, вскинув жилистую руку. – Посмотрите на этого бедного раба! Он даже не знает, что хорошо, а что плохо. Но он сказал же вождю, что ночные хозяева задумали, и свое наказание принял как воин. Так пусть теперь умрет с честью- за свободу сражаясь! К удивлению Леона, нестройный хор голосов поддержал мальчишку. - Он жен губит.- кучерявый запусти руку под платье блудницы. Лицо Фиалки опухло от слез, но она старалась улыбаться. –Если бы не он, у нас были бы мужи- воины свободы! «Воины свободы!» Леон вспомнил рабов в поместье- тощих, перепуганных , покрытых синяками и шрамами от плети. Мужчины были едва отличимы от женщин- они падали перед хозяином на колени, рыдали, вымаливали прощение. Жаль, что ты их не видел, Кучерявый. Эти «воины» кинулись бы в море, едва увидели синие огни на том берегу. Остается лишь надеяться на то, что ты и твои дружки окажитесь такими же. «Мэри» покачнулась на волнах и пошла чуть медленнее. Уже скоро. - Умрет, как вождь сказал, - чуть тише ответил тощий юноша. Дверь отворилась в третий раз - Эренес вернулся. Нестройных хор голосов превратился в тихий ропот, стало слышно, как мать успокаивает ревущего ребенка. От вождя горько пахло табаком, губы были сжаты в тонкую линию, прищуренными глазами он внимательно оглядывал затихших рабов. - На берегу синих огней немного.- он задумчиво почесал бороду. –около дюжины. Но с женами будет понадежней. Похоже, младенец был очень смышлёным, если сразу после этих слов зарыдал с новой силой. - Тише, тише, - мать попыталась покормить его грудью, но тот вырывался и визжал, почти заглушая бурю. - Сколько огней?- переспросил кучерявый, слегка приобнял Фиалку. - Дюжина. - Зачем же жен брать? - Все равно нас мало. Да и оружие не такое хорошее. Кучерявый покачал головой. Эренес явно прибодрился. - Слушай меня, Вольный народ.- Это обращение едва не заставило Леона улыбнуться. Эренес снова оглядел жалкое сборище. - Мы прибыли сюда свободными, свободными и умрем. От старости или же от меча. Слуги ночи захотели получить нас, и получили, призвав черные силы. Но их грязное колдовство меркнет вместе с луной и уходит с чернотой. Скоро рассвет, братья мои, и солнце подарит нам победу!- Волны ропота прокатились по толпе. Эренес мрачно и торжественно продолжил. - Силами света мы разрушили Морскую башню- страшную тюрьму наших братьев! Мы казнили прибрежных лордов и освободили их рабов! Освободили, но не всех. Леон вдруг почувствовал странное торжество. Тем временем ропот превратился в ободряющие крики. Некоторые вояки счастливо переглядывались. - Теперь же черный король и его сыновья убиты «Разлучницей», а королева-лунопоклонница заперлась в башне из костей, ожидая своего мертвого мужа. Она- последний враг нашей свободы! Крики превратились в радостный вой, рабы салютовали ржавыми топорами и кривыми мечами. Ваш герой- Ореес, капитан «Разлучницы» и командир армии рабов, куда более сильных. А его глупый брат не сумеет сделать ничего. А Ореес далеко, даже самое быстрое течение не принесет его к Костяной башне быстрее, чем вы все передохните. Но Эренес продолжал. - О нас будут легенды и стихи складывать. Верно, певец? Дурак снова растянул губы в безобразной улыбке.
–Прекрасная дева дрожала в ночи, Детей ожидала, что в море ушли. Но дети погибли, и с призраком вальс Она танцевала для сотен пар глаз.
Вождь с одобрением кивнул. - Хорошо. Своих детей-призраков королева шавок будет ждать недолго- мы подарим милость- быструю смерть. В трюме поднялся неуверенный ропот. Неужто это жалкое дурачье верит, что доберется до Эрин? - Я хочу пытать королеву шавок.- к удивлению Леона, эти слова произнес тот самой жилистый юноша, что недавно заступился за него. – Ее сыновья обесчестили мою жену! Кучерявый хохотнул.- Ты, клоп, даже с женщиной не справишься. Видел я, как сыны королевы поймали твою девку. А ты стоял рядом, разинув рот. Да пока одного не зарубили, а другой бежать не бросился, ты и с места не сдвинулся.- он оскалил кривые желтые зубы.- Герой. Даже в тусклом свете Леон увидел, как лицо юноши залилось краской. - Солдат много было. – слишком быстро заговорил он.- не пробрался. Кучерявый снова хохотнул- на сей раз громче. - Стоял. Вот и не пробрался. Эренес вскинул руку, останавливая перебранку. –Королеву убьем быстро. Пусть станет призраком. Кучерявый оскалился- на сей раз недовольно. – Да что ты, вождь, нас последней радости лишаешь? Мужа ее с башни на камни бросили- быстро убили, старшего сынка топором зарубили- тоже быстро. Только младшего в плен брали, да рубили ему уши, нос и пальцы- визжал как девка! Только он и получил по заслугам, а лунопоклонница легко умрет! Казалось, Эренес задумался. Жилистый мальчишка, разгневанный и красный, смотрел на него с надеждой, Кучерявый неспешно гладил волосы Фиалки, женщина в углу кормила младенца грудью, руки ее тряслись. Несколько вояк, прекратив свои разговоры, выжидающе смотрели на вождя. - Как будет воля Солнца.- наконец неуверенно произнес Эренес. По трюму прокатился торжествующий вопль, и лишь мамаша сильнее прижала к себе ребенка, а Фиалка громко всхлипнула. В очередной раз со скрипом отворилась дверь. - Скоро придем, вождь.- лысый, жилистый помощник капитана нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но лицо его казалось довольным. – Синие огни совсем близко горят. - Шлюпки- на воду.- Эренес обернулся к кучерявому вояке, но тот уже снял с колен Фиалку и направился на палубу. - Все- в бой. Останется на корабле крыса- сам прирежу и за борт выкину. – в трюме поднялся шум- на сей раз состоящий не только из голосов, но и топота, лязганья металла, звука скользящих по телу шкур- рабы надевали отнятые у хозяев доспехи. Взгляд Леона вдруг остановился на дрожащей Фиалке- ее лицо при тусклом свете казалось совсем бледным, даже синеватым- словно она уже умерла и теперь смотрела куда-то сквозь него ввалившимися, покрасневшими от слез глазами. Мамаша с ребенком исчезли из поля зрения, и Леон не мог понять, действительно ли слышит детский плач, или тот уже, как и буря, прочно закрепился эхом в его голове. Масляная лампа качнулась в последний раз- корабль встал. Ржаво-желтые огоньки еще долго полыхали перед его глазами, когда рабы начали спускаться в шлюпки. В темноте вояки наступали друг другу на ноги, ругались. Один раз Леон услышал хруст- не то костей, не то дерева и болезненный вскрик какой-то женщины. Прогнившие сломанные доски поднимались над палубой, раздирали ноги в кровь, мешали передвигаться, но Эренес запретил зажигать огонь: если ночные шавки заметят их раньше, чем удастся подплыть к берегу, они пропали. «Красотка Мэри» покачивалась на черных волнах в опасной близости от острого гребня подводной скалы. Но тем лучше- каменная громада закроет их хотя бы сейчас. Спуск на лодку оказался нелегким: ноги затекли после долгого сидения на полу, голова кружилась, желудок завязался тугим узлом. Лишь сев на неустойчивое дно лодки, теснясь от ног сидевших выше рабов, он позволил себе рукой нашарить спрятанный в потертом сапоге нож и крепко сжать рукоять. Увы- Эренес выбрал другую лодку. Пара дюжин огней против пары дюжин рабов. Опасный расклад. Быть может, он недооценил Эренеса- даже этот главный пес в стае не способен быть настолько глупым, чтобы сражаться, полагаясь только на удачу и мнимую божественную справедливость. Леон , стараясь преодолеть тошноту, поворачивал голову в разные стороны, пытался найти вождя, но чье-то колено ощутимо ударило его в плечо. - Сиди смирно, шавка. Он сидел смирно и вполоборота поглядывал на соседнюю шлюпку- там Фиалка вплетала Эренесу в косу где-то найденное белое перо. Кажется, у предков рабов были такие амулеты. Неужто надеются, что помогут? Рабы спустились с корабля, и, немного погодя, первые две лодки отправились к берегу. За подводной скалой же наступила такая тишина, что были слышны лишь угасающие завывания ветра и шлепки волн о деревянные борта. Говорят, лунопоклонники умеют видеть в темноте: сама вселенская тьма расступается перед их леденистыми взорами. Если бы это было правдой, все стало бы намного легче. Если бы это было правдой, две хлипкие шлюпки уже давно шли бы на дно, пораженные горящими стрелами. Но за скалой никто не произносил не звука- в полутьме Леон не мог разглядеть лиц рабов, но был уверен: они все с ужасом ожидают, когда с того берега на них полетят те стрелы, мерцающие синим пламенем. Но шлюпки шли. Почти невидимые за волнами, они медленно и верно приближались к заветному берегу, позволяя морскому течению, относить их правее, к прибрежным валунам, за которыми легко можно укрыться. Все же Эренес полагается не только на удачу. За первой парой пошла вторая. И снова- тишина. Синие факелы ровно мерцали на том берегу. За обрывистым берегом одиноко высился купол Костяной башни. Леон поймал себя на том, что старается почти не дышать. Неужто надеется спасти свою жалкую шкурку? Да он же на удачу надеется больше, чем Эренес! На одной из отбывающих развалюх он разглядел Кучерявого- тот сидел ближе к носу и напряженно всматривался вдаль. Сидящий рядом с ним мальчишка любовно прижимал к груди топор, как мать ребенка. Шлюпка качнулась на волнах, и соленые брызги ударили в лицо. Холодные, пахнущие водорослями и гнилью капли покатились по правой щеке. Он торопливо стер их рукавом- еще не хватало, чтобы рабы приняли их за слезы! Возможно, ему и было от чего плакать: милорд мертв, его поместье, которое было для Леона родным домом, разрушено. «Жалкие шавки своих безумных господ!»- Эренес ненавидел преданных слуг почти так же, как и хозяев. Эренес и его брат Ореес были рабами на рудниках в Ночных землях.- так говорили в поместье Милорда. Большую часть жизни они тесали камень за городской стеной. И, если верить слухам, спали на привязи, никогда не мылись, а кормили их грязью. Как же обитатели поместья любили приукрашивать! Они даже рассказывали о богах, которые явились к несчастному рабу Эренесу и его брату, дабы сподвигнуть на великое восстание! Как бы то ни было, многие верили в эти байки. И в день захвата поместья Леон был готов и сам поверить в глупые сказки. * * * Милорд был человеком наивным: даже когда разведчики сообщили о приближающимся отряде, он только и сделал, что приставил к воротам небольшую группу наемников. Эренес, как и сейчас, приказал, должно быть, передвигаться небольшими группами, чтобы милорд принял их за простых разбойников. Как же дорого стоила им эта ошибка! Леон не мог поверить своим глазам, когда крепкие деревянные ворота вспыхнули, и на черных бревнах заколыхало не синее- рыжее!- пламя. Проклятое пламя, богохульное. Такого на островах не видели уйму десятков лет. Даже сейчас, сидя в качающееся на волнах шлюпке, Леон чувствовал тот дымный смрад, что шел от разваливающихся врат, вместе с клубами черного дыма устремлялся к домам, обволакивал улицы. А затем ворота под напором огня и тарана рассыпались в смердящие щепки, и толпы рабов- диких, визжащих, обмазанных сажей и кровью, ворвались в плохо защищенное поместье, отчего-то называемое его обитателями крепостью. Послушай милорд Леона, согласись поставить его, как бывшего наемника, к воротам вместе с отрядом, кости Леона давно бы тлели в разрыхлённой ногами и копытами земле, заваленные остатками сгоревшей древесины. Но Леон исполнял приказ- пытался увести людей из крепости. Слишком увлеченный своим боевым заданием, он на миг потерял из вида толпу рабов у ворот и не мог сказать точно, через какое время жуткие рыжие огни заполыхали везде. Но наверняка- они разнеслись по улицам довольно быстро. А люди, видя этот огонь, бежали, боясь сопротивляться. Из подожженных домишек дым черной завесой поднимался вверх, заволакивая серое небо. Из окон столбами вырывалось пламя, и, подхваченное проклятущим южным ветром, вместе с кусками горящих бумаги и ткани, перелетало на крыши соседних домов, заставляя эти хрупкие, порой дырявые крыши, алеть таинственным и жутким светом, а через миг- проваливаться в дом, шипя и хрустя под вспыхнувшими рыжими языками пламени. Никогда прежде уши Леона так не закладывало от многоголосых визгов и воплей. Конюхи и слуги, няньки и кухарки, старики и дети метались по узким улицам, толкали друг друга, что-то кричали, падали, изредка вставали, снова бросались бежать, давя ногами лежачих. Хруст костей и хрящей смешивался с треском горящих бревен. Запах помоев, блевоты и крови казался еще острее на фоне серного смрада. - За мной! Идите за мной!- Леон кричал, надрываясь от проникающего в легкие дыма, стараясь хотя бы на миг заглушить страшную, окружившую его какофонию. К нему бежали. Перепуганные, смердящие, рыдающие люди, которых он либо не знал, либо помнил исключительно лица. Он всматривался в эти лица, вслушивался в звучащие неподалеку голоса, старался ходить со своими беженцами быстрее, хотя перемещаться приходилось почти всегда боком, спиной прижавшись к еще целым заборам или стенам домов. К нему подбегали люди. Еще и еще. Он почти сорвал голос, а горло словно иглами пронзало от проглоченного дыма. Глаза слезились. Леон моргал. Часто моргал, тер глаза рукой, боясь не увидеть за мокрой пеленой хотя бы кого-то из тех, кого он знал. Конюха Стефана, который был ему как брат, или милую кухарку Аришу, или старую няньку Майю, так благосклонную к нему. Или близнецов Нерса и Сенра, постоянно игравших в рыцарей во дворе. Или хотя бы Лютию- пожилую священницу, постоянно укорявшую Леона за его наемническое прошлое. Хотя бы кого-нибудь! Невидимые иглы все ощутимее впивались в горло, голос из отчаянных воплей опустился до жалкого хрипа. Глаза заслезились еще сильнее. Не видно было и милорда. Даже сейчас, уже при начатом штурме, он попытался договориться с миром- это Леон случайно услышал от Лютии, прежде чем отправился на свое задание. Увести людей. На всякий случай. Как же наивен был милорд! Неужто он думал, что серебром можно подавить восстание рабов? А дома продолжали гореть. А Леон- вести людей, жутким, охрипшим голосом подзывая к ним новых. Люди кричали и подзывали тоже- Леон начал насчитывать вторую дюжину, когда совсем рядом- за парой-тройкой домов показались похожие на бродяг воители. Леон успел увидеть троих- двое скакали на хиленьких лошадях, а третий, задыхаясь и размахивая ржавым серпом, бежал позади. Подзывания смолкли, уступив место воплям ужаса. Какой-то рослый муж, похожий на кузнеца, кинулся вперед, едва не сбив Леона с ног. За ним последовала какая-то толстуха, затем худой юноша, две молодые служанки, низкорослый бородач. - Стойте!- Леон хотел крикнуть, но хриплый звук его сорванного голоса потонул в треске огня, топота копыт и женском визге. Всадники могли и не видеть их- ветер гнал на них густую занавесу дыма, но теперь, похоже, они заметили с их стороны движение. Чьи-то руки вцепились Леону в плечо, но он резво вырвался. Обернулся- и почувствовал как замерло сердце. Ариша. Он не успел ничего сказать- рослый муж, обезумев, выбежал на дорогу- наперерез всадникам и кинулся прямо на них. - Леон, милый мой Леон!- Ариша разрыдалась. Не громко. Леон даже подумал, не почудились ли ему эти слова. Он, не в силах обернуться, смотрел как кузнец кидается на всадника. Дым мешал хорошо видеть, но было похоже, что мужчина вцепился в узду. Раб мечом полоснул ему по руке, вдруг резко наклонился вперед, уцепившись за шею лошади, и быстрым рваным движение вогнал несчастному лезвие куда-то под сердце. На падение обезображенного тела Леон смотреть не стал. - Уходим! Быстрее, уходим!- снова непонятный хрип вместо слов. С таким трудом собранные им слуги уже бросились прочь. Ариша безмолвно вцепилась ему в руку. Глаза ее блестели от слез, лицо опухло, губы дрожали. Бежать. Они вслед за остальными бросились вниз по улице. Рыхлая земля комьями летела из-под ног, дома и улицы слились в сплошное серо-рыжее пятно. Где-то вдалеке Леон слышал настойчивый звук копыт. Они просто бежали. Бежали за толпой, словно он сам был простым слугой или конюхом. Словно ни разу в жизни не держал меча, ни разу в жизни не проливал кровь. Стук копыт позади стал тише и затих совсем, ослабив и чувство страха. - Остановись! Остановись, Леон, пожалуйста! Только теперь он заметил, что так и не отпустил Аришу - с самой верхней улицы они бежали, держась за руки. Теперь она, маленькая и слабая, стояла, согнувшись пополам, тряслась и отчаянно хватала ртом горький воздух. Сколько они бежали? Отстали даже люди, за которыми недавно гнались они сами. - Отдышись.- прохрипел Леон.- Милорд сказал- Западные ворота держать до конца. Успеем убежать, если поторопимся. Ариша слабо кивнула. Они пробежали еще улицу- уже не так быстро- Ариша почти выдохлась, да и Леона силы начали покидать. - Пара улиц.- с трудом проговорил он. – Держись тени. Ариша вдруг улыбнулась. Улыбка была слабая, дрожащая, а глаза снова полны слез, но Леон мог поклясться, что никогда прежде не видел ее такой счастливый. - Пара улиц.- дрожащим от благоговения голосом повторила она, переставила трясущиеся от долгого бега ноги. – Скорее же, Леон! Им оставалась последняя улица- Леон сразу приметил, что пойдут они именно этой дорогой- дома были даже не тронуты пожаром, а пробегали по ней лишь редкие слуги. Если они добрались сюда, что-то творится в центре.- сердце свело от неприятного предчувствия. Он еще раз огляделся по сторонам: совсем недалеко догорали домишки, на фоне которых одиноко высился почерневший от сажи особняк милорда- добрались все же рабы. Словно факелы полыхали редкие молодые деревья. За провалившимися крышами была видна раскачивающаяся петля стоящего на соседней улице эшафота. За переулком, ближе к мостовой, мелькнула тень, две, три… Куда-то идут. Не на площадь ли? Леон услышал голоса, едва различимые в треске пламени. Он не мог разобрать слов, но отчетливо различал шаги, которые становились все громче. Он едва успел снова ухватить Аришу за руку и затащить ее в тень одной из ветхих крыш. На всякий случай зажал ей рот, но к ним не приближались- только сапоги продолжали мерно стучать по мостовой. Леон перевел дыхание и очень осторожно выглянул из-за укрытия: тусклое солнце на миг озарило улицу, и в бледных лучах он увидел группу одетых в шкуры и потрепанную кожу рабов, ведущих за собой связанную прислугу. В одной из пленных Леон узнал ту самую толстуху, которая недавно в панике бросилась бежать. Вскоре группа скрылась из виду, устремившись в сторону площади. - Сиди здесь.- прохрипел Леон, убрав руку с губ Ариши. Она хотела что-то сказать, но Леон вновь накрыл ладонью ее рот. - Молчи. Я быстро. Он уже хотел было идти, как острые ногти впились ему в руку. Ариша убрала его руку с лица и теперь смотрела на него с вызовом. В ее глазах по-прежнему блестели слезы. - Что ты задумал, Леон?- ее голос стал почти таким же хриплым. Не дождавшись ответа, она снова заговорила. - На эшафот вели милорда, я видела. Ты хочешь его спасти? Глаза у нее были красные как у кролика. Щеки опухли от слез, нижняя губа дрожала. - Ты ничего не сможешь сделать, они тебя убьют, дурень! Никогда прежде Ариша, милая, робкая Ариша, не называла его дурнем. Злость, все это время сдерживаемая, вырвалась на свободу. Рабы! Жалкие, мерзкие рабы пришли и разрушили все! Конюшни, деревья, дома горят! Одним богам известно, сколько людей эти вшивые твари перебили! А теперь и до милорда добрались- до этого наивного, старого дуралея, которому, однако, хватило же ума, чтобы Леона от тюрьмы спасти, заменив ее вполне хорошей службой… А что теперь? Все теперь закончилось: и ворчание священницы, и радостный визг детей, и ржание лошадей в конюшне. Все закончилось! А они бегут, точно крысы с борта! - Зачем бежать, Ариша?- собственный голос уже не хрипел так сильно, слова стали различимы. Он с силой дернул ее за руку. –Зачем бежать, я тебя спрашиваю?! Нет ничего! Бежать некуда! Она наклонила голову, нижняя губа задрожала- неужели снова рыдать будет? Но вместо этого она вдруг резко выпрямилась и в упор посмотрела на Леона. В ее раскрасневшихся, мокрых глазах он вдруг увидел то, что никогда не ожидал увидеть. Она смотрела на него не просто с отчаянием. Со злобой. Ненавистью. Где-то вдалеке вновь послышался топот сапог, заставив Леона обернуться. Идут? Нет. Он перевел дыхание. - Да затем, чтобы королю сказать и его рыцарям. Чтобы узнали они об этой мятежной дряни и искоренили ее! Не этого ли ты хочешь?- Ариша тряслась. Не то от страха, не то от гнева. Быть может- от всего сразу. Она в упор смотрела на Леона. – Защищать решил? Так защити тех, кто остались! С площади послышались вопли. Леон машинально обернулся. Над крышами домов был виден натянутый канат виселицы. Под тугой веревкой ему почудилась бледная, покрытая старческими пятнами голова, с которой опали почти все седые волосы. Последующие крики заглушили даже треск сгорающей древесины. - Ура! Ура! Свобода! Свобода нам! Свобода! Леону казалось, что даже после смерти будет слышать эти крики радостных, довольных людей. Словно лай шавок они будут барабанить в ушах и отзываться эхом в мозгу. – Ура! Ура! - Спаситель.- еле слышно прошептала Ариша и зажмурилась, сдерживая нескончаемые слезы. * * * Они снова бежали, но теперь задыхался Леон. Дым снова резал горло, ослабевшие ноги дрожали. Все кончено. Милорд мертв, люди, которых он пытался спасти, мертвы. Только и есть Ариша. Глупая, плачущая, отчаянная Ариша. Они бегут, словно крысы, к последнему выходу, спасая свои жалкие шкуры. Нет- единственное, что верно сказала эта глупая женщина- нужно предупредить короля. Пусть дряни помучаются, пусть поплатятся! Нужно всего лишь добежать до ворот, найти там людей, сказать им… Сказать, чтобы набрались смелости, нашли пусть старых, пусть больных лошадей, но скакали чтобы по тракту до королевского замка, не боясь разбойников, не боясь за свою жизнь, но только бы донесли эту весть до короля и подданных! Последняя улица осталась, последняя улица. Не оборачивайся, твердил себе Леон- не смотри на площадь. Не смотри на виселицу. Ты предал. Милорда предал. Не смотри на него. Пусть его душа упокоится без взгляда предателя. Отравленный огнем воздух все сильнее резал горло. Поджоги почти прекратились, и теперь от полуразрушенных домов валил дым- густой, черный, несущий мелкие щепки и крохотные отблески рыжих искр. Быть может, из-за этого дыма, а вовсе не из-за своего желания умереть наконец и последовать за лордом, Леон жмурился слишком часто, кашлял слишком затянуто топал слишком громко. Но все же, когда из черной смердящей повесы выскочили им наперерез две фигуры, дыхание совсем перехватило и колени подкосились. Так и есть. Снова рабы. Ариша тянула его за руку куда-то в сторону, но ему только и хватало сил, чтобы стоять. Просто стоять и не падать. В ушах гудело громогласное «Ура!», перед глазами раскачивалась натянутая веревка виселицы. - Леон! Милый Леон!- Ариша все сильнее тянула его в сторону в ближайший темной переулок , но он был согласен скорее на то, чтобы ему руку оторвали, чем сдвинуться с места. «Ура! Ура! Свобода!» Словно, не милорд, а он на той виселице умер. «Свобода! Ура!» Рабы бежали к ним без лошадей, сами, похоже, жмурясь и отмахиваясь от дыма. Крепкие, даже здоровые. Леон вздрогнул. Быть может, хотя бы Аришу они пока не видят? Она стоит в полутени, почти укрывшись за хилым деревянным забором, почти не на дороге. А дым черный, густой, тяжелый. -Королю скажи. И Эрин.- он откашлялся и постарался говорить тише. - Скажи все королеве Эрин. - Не стой! Не стой!- если бы ее голос не был так же сорван от дыма, она бы вопила во всю глотку, и её бы точно заметили. Все же хорошо, что есть дым. - Милая Ариша.- он старался не смотреть на нее, только на рабов. –Побежим- догонят. А ты еще дойти до замка можешь. И сказать всем. Улицу обойдешь.- он откашлялся.- по темным переулкам осторожно. Измазанные грязью твари уже были совсем близко, но все же заглянул глупой женщине в лицо. - Королю скажешь. Она смотрела то на него, то на бегущих с широко раскрытыми от ужаса глазами. Рот был открыт, подбородок дрожал. Она не плакала- быть может, дым глаза высушил. Металась. Будут допрашивать- даже пытки теперь вынесу, но правды не скажу. Только лгать и буду. Пока им не надоест и они меня не убьют. – сказать этого Леон уже не мог- между ними и рабами оставалось пара метров. Воображаемая веревка все раскачивалась перед глазами. Он уже слышал какие-то выкрики. Краем глаза смотрел на Аришу. Две огромные фигуры отчетливо вырисовались из темноты. Ариша вдруг выпустила его руку и бросилась прочь. В ушах все еще звучало громогласное «Ура!» * * * Когда их шлюпка подходила к берегу, морские боги почти успокоились. Но дюжина синих огней все еще мерно горели на берегу. Хороший свет. Ровный, лишь слегка мерцающий. Совершенно не похожий на неистовые языки пламени, которые несут с собой рабы. «Чернокнижники, лунопоклонники». Грязные твари с варварскими обычаями! И смеют ведь что-то тявкать в сторону королевы и ее подданных! В абсолютной тишине шлюпка прибыла к берегу. Светало. Бледная растущая луна начала медленно растворяться в белеющем небе, когда вся жалкая армия Эренеса перебралась на берег. Грязные, уставшие, в кожаных доспехах или вовсе без них- плыть в шлюпке одетым в железо никто не согласился. Но с добротным награбленным оружием- если бы еще им умел кто-то пользоваться! Сам же вождь был в хорошо сшитом кожаном доспехе, а в руке держал великолепно выкованный меч- не милорда ли? В грязных черных волосах подрагивало на ветру одинокое белое перо. Леону показалось, что в полумраке он увидел на лице главной шавки самодовольную улыбку. Ариша, милая Ариша! Сколько я пережил. Но разве я не врал? Врал, пока мог. Конечно, врал. О черных чарах, о силах ночи, которые в лунопоклонниках меркнут с наступлением утра, о заклятиях, которые отбирают у них все силы. Сколько я врал! Но поверили они хотя бы немного? И добралась ли ты? Рабы переговаривались полушепотом, осторожно, почти беззвучно обнажали клинки. Леону так ничего больше и не дали, кроме того заржавевшего ножа, и он покорно вытащил его из стоптанного сапога, стянул с него грязную тряпку, провел пальцем по шершавому пожелтевшему лезвию. Почти как в те годы, когда он был наемником. Но сейчас уже ничего такого не будет. Теперь у него нет ни молодости, ни хорошего оружия, ни разбойничьих песен, ни свободы. Жалкое войско построилось за валунами. Небо еще посветлело- за морем в дрожащем тумане загорался бледный рассвет. Кучерявый напряженно переглядывался с молодым воином. Фиалка стояла чуть позади, стиснув такой же жалкий ножик. Мамаша стояла, обхватив себя руками. Ее острые плечи резко вздрагивали. - Вперед!- тихий вздох, больше похожий на просьбу раба, чем на приказ командующего. Но сборище пошло и Леон с ними. Через валуны перебрались они быстро. Люди с синими огнями так и стояли, не двигаясь с места, словно статуи. Жуткое предчувствие снова свело сердце. Наконец, когда все они перебрались и вышли на каменистый берег, люди обернулись. Какой-то рыцарь в серебристых доспехах -, очевидно, командующий- что-то негромко сказал. Факелы с синими огнями подняли чуть выше. Эренес же вскинул меч и прокричал. Громко, отчаянно. -Не будет разговоров! Все, ночные твари, сдохните! Все помрете!- Голос его не дрогнул- хотя бы за это его стоило уважать. Вождь уже подал было знак атаковать, как движение с другой стороны берега привлекло его и Леоново внимание. Лунопоклонники лезли через валуны на берег. Три, пять, десять, и еще, и еще… Эренес, стоял, словно парализованный. Великолепный меч, словно живой, неловко дергался в его руке. Белое перо-амулет еще сильнее дрожало на ветру. Он даже не успел ничего сказать или приказать, когда человек в доспехах подал сигнал и люди Эрин двинулись на них. Бежать было некуда- окружили со всех сторон. Вождь исчез из поля зрения, кругом замелькали мечи, нос защипало от знакомого запаха крови. Многочисленные рыцари мечами и щитами крушили жалкое сборище рабов. Все же успели донести весть Ариша? Кучерявый бросился на рыцарей, тощий юноша снова медлил. Словно подкошенная трава, рухнула наземь пронзенная мечом Фиалка. Лысый капитан отчаянно отбивался. Леон увернулся от одного меча, другого. Третий острой болью пронзил ему руку, а затем внизу груди что-то вспыхнуло, и полилась кровь, словно лава, на грязную рубашку. Лицо какого-то лунопоклонника ему довольно оскалилось и исчезло. Ночные шавки… В ушах застучало, зазвенело, послышались крики и загудели волны. А затем все стихло. И луна снова начала серебриться на фоне далекой костяной башни. Из серебристых доспехов повалил густой черный дым, и дым же этот струился из глаз и из ртов рабов, превращался в жижу, подобную смоле и тек по их пальцам, смешиваясь с кровью. В горле знакомо защипало от гари. Берег вдруг ударил его- внезапно и сильно, словно наемник. Леон увидел фигуру, разевающую рот в беззвучном крике и бегущую к шлюпкам. За ней устремилась другая фигура, опустила на голову первой топор. Пнула, словно пса, позволила упасть в воду, с трудом выдернула застрявшее в черепе оружие и направилась к Леону. На миг ему показалось, что с окровавленных волос первой фигуры соскользнуло в волны белое перо.
Спасибо за столь подробный разбор. С оформлением диалогов действительно беда. С блудницей глупый косяк получился.) Да, этот рассказ является предысторией к более объемному произведению. Уже там будет более подробно рассказано о ночных людях и мятежниках. По поводу остальных персонажей я долго сомневалась. Боялась, что из-за пояснений к жизни каждого уйду от основной сюжетной линии. Но в результате получилась недосказанность. Спасибо, буду думать, что делать с этим.
"Никто не отозвался на блуднице" - а кто ещё сидел на блуднице? Блохи, очевидно)) Разумные, раз должны были отозваться.
"Очередная волна- судно скрипит- протяжно" - дефисы нужно заменить на тире и поправить недостающие пробелы. Вместо второго тире лучше двоеточие. И по всему тексту у вас надо тире править.
"быстрее, чем вы все передохните" - передохнете.
И пунктуация диалогов у вас совершенно запутана и насквозь в ошибках. Все ошибки я разбирать не буду, поскольку Инквизитор - не бесплатная бета. Найдите себе оную, или ещё раз внимательно прочешите текст на предмет исправлений.
При чтении этой работы у меня возникло впечатление, что вы, уважаемый автор, куда-то очень торопились. Либо же что это лишь один рассказ из длинной серии, которая нам пока не известна. Вы разворачиваете перед нами картину потрёпанного судна с несколькими людьми на борту, которых непонятно, как свела судьба (за исключением Эренеса и Леона), и которые обречены погибнуть, если сунутся в бой в таком составе - что, собственно, и происходит. И ваш текст изобилует деталями, которые прицеплены непонятно для чего и как. Повествование стоило бы привести к одному типу: либо вы рассказываете от лица всех, либо кого-то одного-двух. А сейчас оно у вас скачет, и это сбивает с толку, не даёт проникнуться атмосферой, которая здесь несомненно есть. Вы раскрыли нам историю того, как попал на борт Леон, мельком зацепили историю Эренеса - и всё. А остальные, ведь вы живо и ярко набросали их образы? Фиалка - кто она, откуда? Мать с младенцем - как она оказалась на этом корабле, что с ней стало в битве? Кучерявый воин - какова его история? Хотя бы парой слов. Сбило с толку и упоминание лунопоклонников (если я правильно поняла, они же - ночные люди). В чём суть этого поклонения, и чем оно так не по душе бунтовщикам? Это деталь, не работающая на сюжет. И почему - ночные люди? В чём их отличие от обычных? Зачем они ночные - описанное вами восстание запросто могло иметь место, в принципе, и в обстоятельствах нашей реальности, среди людей обычных? Ну и о названии - довольно странный выбор его, особенно если учесть, что сама Эрин появляется только со слов других персонажей и вроде как ждёт своих убитых бунтовщиками родных - только как они к ней придут, ежели мертвы? В общем, автор, я вижу перед собой черновик с интересной задумкой, которая стоит того, чтобы развивать и развивать её. Удачи вам в этом нелёгком деле.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
