 Фанфик «Soul Painting»
Шапка фанфика:
Название: Soul Painting
Автор: Eyvindr
Фандом: Bleach
Переводчик: Erosennin
Персонажи/ Пейринг: Урахара Киске/Куротсучи Маюри
Жанр: драма, ER (Established Relationship)
Тип/Вид: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Содержание: Это было самое обычное утро. Урахара знал, что с первыми рассветными лучами краска вернётся на лицо Маюри, и его личность изменится. Он снова станет холодным и отталкивающим, но всё же таким знакомым...
События происходят за день до ареста Урахары.
Статус: завершен
Дисклеймеры: Ничем не владеем, кроме данного текста и перевода.
Размещение: с разрешения
Текст фанфика:
Урахара проснулся от резкого порыва прохладного, сырого воздуха, ударившего в лицо и заполнившего комнату, когда бумажная дверка отъехала в сторону с глухим стуком, отворяясь. Всё ещё было раннее утро, и звёзды ярко светили высоко в небе. В его комнате царила тишина, так что время от времени были слышны вялые похрапывания, доносившиеся со стороны бараков. Лениво открыв веки, он натянул одеяло до подбородка, и стал поглядывать из-за него по сторонам. Несколько моментов ушло на то, чтобы привыкнуть к густой темноте комнаты, и тогда он заметил очертания стройной фигуры, укутанной в обычное домашнее кимоно. Фигура перегнулась через туалетный столик, держа что-то в руках. Через секунду Урахара услышал резкое потрескивание спички. Свет внезапно вспыхнул между тонкими пальцами, разгораясь, лизнул потолок и пролился на стены. Когда пламя стало ровным, мужчина протянул руку к свече на столике, и зажёг её. Теперь Урахара видел его лицо. Это был Маюри. Должно быть, он только вышел из душа: кожа была влажной и блестела в свете свечи, а локоны сырых волос прилипли к основанию шеи. Он выглядел сонным, а глаза его были красными, несмотря на то, что наверняка бодрствовал уже не один час.
За последние девять лет Урахара не мог припомнить ни единого раза, когда ему бы удалось проснуться раньше Маюри. Чаще всего он встречался с ним, когда тот был уже полностью одет и накрашен. Тогда он сидел за этим самым столиком часами, читая книгу в мягких рассветных лучах, или усмехался себе под нос какой-нибудь прочтённой в "Вестнике Сейретея" статье, бегло пролистывая страницы издания. Иногда он просто пристально смотрел в одну точку, полностью поглощённый своими мыслями,сидел молча, будто бы прислушиваясь к звукам утра. Внезапно он глубоко вздыхал, и говорил о необходимости увеличения бюджета; о том, что Урахара должен купить новые устройства для лаборатории, или же о плане нового эксперимента, который он хотел провести, как только появится свободное время.
Урахара понимал, что в такие моменты Маюри не разговаривает с ним, а лишь оглашает свои мысли миру, и ему - как наиболее удобному слушателю. И всё же он любил эти минуты и ничего с собой поделать не мог. Всё ещё в полусне, когда его разум бывал заполнен ночными видениями, он зачарованно слушал Маюри, лениво растянувшись на футоне, подложив под голову локоть, вглядывался в его равнодушные медные глаза. Иногда он кивал в ответ, но почти никогда не вдумывался в содержание его речи.
Урахара лежал тихо, старательно изображая спящего, только выглядывая из-под тяжёлых ресниц, он видел, как свечи загораются одна за другой, пока они не заполнили всю комнату своим жёстким жёлтым светом. Губы Урахары пересохли, когда Маюри уселся за стол, и складки его одеяния расправились, сползая вниз по плечам, открывая длинную гладкую шею, блестящую в белой краске, простирающейся до уровня гортани и первых шейных позвонков. Ему хотелось подняться и коснуться мужчины, запустив руки в волосы, но он не двинулся с места, так как слишком боялся рассердить его. Что бы сделал Маюри, узнав, что Урахара подглядывает за ним? Что бы он сказал? Урахара не знал ответа, но этот момент был слишком великолепным, вовсе не хотелось прерывать его, только стремиться сполна насладиться, хоть ещё чуть-чуть, пусть даже и совсем недолго.
Он увидел, как Маюри поднял маленькую баночку со стола и открыл её. Внутри находилась густая как воск паста, и у него не с первой попытки получилось выскоблить немного субстанции на свою руку. Отогрев пасту в ладони, размягчив до кремообразного состояния, он принялся втирать её в кожу лица и ненакрашенную часть шеи. Закончив, вытер руку об тряпку, и снял крышку с другого сосуда, заполняя воздух горьковатым запахом белой краски, составлявшей основу его грима. Перемешал краску уплощённой кисточкой, и, когда остался удовлетворён консистенцией, то вынул небольшое зеркальце и повернулся спиной к столику.
Урахара застыл. На долю секунды ему показалось, что Маюри заметил его, но тот даже не смотрел в сторону капитана. Его глаза были прикованы к зеркальцу, и он старался подобрать угол, под которым отражение в большом зеркале за его спиной оказалось бы видным в маленьком, позволив ему осмотреть себя со всех сторон. Увидев отражение своего затылка, мужчина взял в пальцы кисточку, и принялся покрывать его белой краской. Закончив, он отложил маленькое зеркальце, и вновь развернулся лицом к столику, раскрашивая верхнююю часть шеи, и, используя кисточку меньшего размера, лицо. Оставив кисть на столе, куском сухой ткани он убрал излишки краски с кожи, равномерно распределяя её по всей поверхности. Когда Маюри закончил, всё его лицо приобрело зловещую белизну совершенно неживого оттенка, словно было выточено из костяного фарфора. Урахара с удивлением заметил, что в свете свечей оно блестело так гладко, будто все тени и линии выровнялись и исчезли, утонув в этой зловещей белизне.
Затем мужчина окинул себя долгим оценивающим взглядом в большом зеркале, поворачивая голову то вправо, то влево. Ему определённо нравилось то, что он видел. Вдруг он резко замер, как если бы испугался, и, несмотря на то, что лицо совсем ничего не выражало, а губы остались сомкнутыми, Урахара содрогнулся, почувствовав взгляд пары золотых глаз на себе. Он быстро отвёл глаза в сторону, и наткнулся на отражение Маюри в зеркале, глядящее на него с абсолютно нечитаемым выражением лица.
— Я полагаю, ты уже давно не спишь, — произнёс он низким, необычно безэмоциональным голосом, не поворачивая головы. — Ну как, ты доволен собой?
Тихо посмеиваясь, Урахара поднялся на ноги, и подошёл к Маюри. Не давая себе отчёта в своих действиях, он приблизился, и, запустив пальцы в волосы мужчины, мягко сцепил их в замок на его голове.
— Да, — прошептал он, растягиваясь в широкой мальчишеской улыбке. — И очень сильно...
— Не мог бы ты попридержать свои руки? — сухо попросил Маюри. Он потянулся, чтобы сбросить с себя любопытствующие пальцы, но они вцепились в кимоно, и скользнули за его край, когда Урахара, игнорируя слова мужчины, обнял руками его плечи, наблюдая за своими действиями через отражение в зеркале. Заметив вспыхнувшее в глазах Маюри раздражение, он не удержался от смеха, и быстро коснулся губами его лица где-то в районе нижней челюсти.
— Как ты можешь быть таким раздражительным с утра пораньше, Куротсучи-сан?
Брови Маюри выгнулись дугой, но он промолчал, вместо этого снова уделяя всё своё внимание баночкам на столе. Он потянулся вперёд за маленьким стеклянным сосудом, и его кимоно спустилось ещё ниже с плеч, вынуждая сердце Урахары подпрыгнуть: в воздухе отчётливо чувствовалось тепло чужого тела и аромат масел для душа, примешивающийся к землистому солёному запаху кожи.
В этой баночке тоже была краска, только она была чёрной, как уголь. Маюри макнул кончик кисточки в неё, и когда поднял, с волосков потекли тяжёлые капельки маслянистой жидкости. Он оттолкнул руки Урахары, придвигаясь ближе к зеркалу, и его губы слегка разомкнулись от сосредоточенности на процессе. Он уже почти приступил к наложению второй части своего грима, когда рука Урахары ухватила запястье, останавливая его.
— Позволь мне сделать это для тебя, — прошептал он охрипшим голосом. Маюри замер, и опустил кисточку. — Пожалуйста, позволь, - повторил Урахара, ухитряясь выдернуть кисть из худой руки.
Маюри взглянул на него со смесью изумления и недоверия, но потом отвёл глаза в сторону, и равнодушно ответил:
— Делай, что хочешь.
И, сомкнув веки, уступив просьбам, мужчина отрешённо сидел на месте, позволяя кисточке касаться себя плавными мазками.
Спустя некоторое время, Урахара взял Маюри за подбородок, осматривая лицо, нежно обвёл выступающую линию нижней челюсти, и прошептал на ухо:
— Всё готово.
Веки резко распахнулись, приоткрывая жёлтую радужку, ярко освещённые свечами глаза резко контрастировали с чернотой краски вокруг. Чувствуя, как взгляд этих глаз фокусируется на нём, Урахара вопреки своей воле чувствовал растущую на своих губах улыбку. Он был очарован моментом и слишком переполнен чувствами, чтобы произнести хоть слово. От этого зрелища Маюри разразился издевательским беззвучным смехом.
— С каждый днём ты всё больше и больше превращаешься в сентиментального идиота, — сказал он. — И подумать только, что когда-то мне нравилась твоя компания...
— Когда-то? — с игривой улыбкой переспросил его Урахара. — Значит, больше ты не получаешь от неё удовольствия?
В ответ Маюри лишь фыркнул:
— Меня не интересуют дураки.
— Дураки, говоришь... — возмутился Урахара, наклоняясь так близко к лицу мужчины, что мог чувствовать тихое горячее дыхание на своих губах, вынуждая жёлтые глаза в тревоге расшириться. Урахара чувствовал, как его сердце колотится от стремительно растущего возбуждения. — Как холодно, — прошептал он, мягко продвигая руки под складки юкаты.
— Урахара! — выкрикнул Маюри, но голос внезапно его покинул, стоило заметить тёплую ладонь, медленно пробирающуюся вверх по внутренней стороне бедра. — Я... — он попытался снова что-то сказать, но голодный поцелуй тут же закрыл его рот. Нежные ласки, касающиеся колена,послали невольную дрожь вдоль позвоночника, и он застонал Урахаре в рот. Мужчина отпрянул.
— Ты что-то сказал? — прошептал он голосом, искрящимся от удивления, но в ответ получил только самодовольную ухмылку. Кровь Урахары начала закипать от этого вызывающего тона и соблазнительного рта. Простонав, он столкнул Маюри на пол, надавив ладонью на белую грудь. Он чувствовал, как худое тело выгнулось дугой под ним, и резкие вдохи, наполненные едва прикрытой похотью, пролились в его уши при очередном жёстком укусе в шею. Урахара почувствовал горький, металлический привкус краски, растекающийся по рту, в то время как пара рук обжигала шею, а пальцы прорывались в пространство между его кожей и одеждой, дёргая, нещадно разрывая ткань, пока он не оказался полностью раздет. Твёрдые ногти блуждали по Урахаре, дрожали, касаясь его грудной клетки, опускались вниз по животу, изучая его тело. Его мышцы напряглись в судороге, когда Маюри дразняще провёл рукой по внутренней стороне бедра, едва касаясь кожи. Длинные тонкие пальцы окружили его член, и Урахара прерывисто задышал, всё ещё нависая сверху. Он осознавал, что если это прямо сейчас не прекратится, то он кончит от этих лёгких прикосновений.
— Не надо! — простонал он сквозь дрожащие губы в рот Маюри, и схватил запястья, придавливая их к полу за голубоволосой макушкой. — Держи руки там, где я смогу их видеть!
До его перепонок донёсся сдавленный смех Маюри:
— Боже мой! Да ты уже почти?
Урахара не ответил. Он вообще больше не слушал. Вместо этого он снова целовал мужчину. Губы Маюри, тёплые и сухие, настойчиво толкались в него, и язык скользил между ними, пробуя на вкус, внимательно ощупывая горячую, влажную глубину. Урахара передвинул свои руки вниз, касаясь груди мужчины. Кожа плавно скользила под подушечками пальцев, хотя её мягкость иногда и прерывалась зарубцевавшейся тканью: новыми и старыми шрамами. Жаждущий рот Урахары обогнул черты плеч, переместился от шеи до белой, раскрашенной груди. Когда язык забегал вокруг затвердевшего соска, и зубы прикусили его, он с удовлетворением услышал едва слышное хныканье, слетавшее с губ Маюри, и руки обычно сдержанного мужчины ободряюще вплелись в блондинистые волосы.
Урахара наклонился немного вперёд и выудил бутылочку масла из-под футона. Оно было прохладным на ощупь, и он распределил масло на пальцах, подогревая. Однако всё равно, Маюри принялся ожесточённо ловить воздух ртом, чувствуя как пальцы проникают внутрь, один за другим. Эти звуки были громче всех тех, которые он когда-либо издавал в постели, и сладкая дрожь прошла по позвоночнику Урахары, стоило ему осознать это. Нервно сглатывая, он настойчиво раздвинул ноги мужчины в стороны, и устроился между ними, замещая пальцы своим членом.
Маюри замер в одном положении, его глаза были расширены, а губы разомкнулись лишь для нового небольшого глотка воздуха. Урахара нерешительно завис над ним.
— Ты в порядке? — тихо спросил он, мягко тыкаясь носом в нижнюю челюсть Маюри. Тот кивнул в ответ. Тогда Урахара прикусил его плечо и начал толкаться внутрь. Около минуты ушло у него для того, чтобы найти нужную точку, и ровно столько же понадобилось, чтобы сорвать с губ Маюри тихий всхлип сквозь сжатые зубы. Горячее нутро сжалось вокруг, и Урахара не удержался от стона. Он хотел делать всё медленно и неспешно, но все его чувства были обострены до предела, и двигаться внутри Маюри было невероятно горячо. Когда мир взорвался перед глазами, все мышцы Урахары напряглись, чтобы сорваться потом на крупную дрожь, которая, казалось, будет тянуться бесконечно, затягивая его всего в одну белёсую точку, пульсируя в висках, ушах и всём остальном теле. Наконец, всё собравшееся напряжение вылилось в одно сладкое чувство удовлетворения.
Когда он, наконец, смог достаточно здраво мыслить, чтобы проанализировать своё положение в пространстве, они оба лежали на полу, растянувшись. Рядом с Маюри было тепло, и его невозмутимое, ровное биение сердца расслабляло. Сильный равномерный стук никогда не сбивался со своего ритма: не замедляясь и не ускоряясь, как если бы в его грудь были встроены надёжные часы, и Урахара подумал, что не удивился бы, окажись это правдой.
Урахара приподнялся, касаясь пальцами волос мужчины, наматывая несколько витков вокруг них, но Маюри, быстро сбросив руку, дотронулся до своего лица и скорчил неодобрительную гримасу. Посмотрел на пальцы, поднеся их к лицу, и потёр друг об друга.
— Ты испортил мой грим, — мрачно заявил он.
— Ммм...прости, — сонно пробормотал Урахара, прижимаясь к нему ближе.
Неяркий красноватый свет утра пробивался сквозь щёлку двери, медленно заполняя комнату. Солнце поднималось из-за горизонта, и птицы, облепившие кустарники в дальнем углу двора, принялись громко кричать. Маюри продолжал рассматривать свои пальцы. Потом он повернулся к Урахаре, схватил за запястье, и погладил подушечками своих пальцев ладонь мужчины.
— Любопытно, — выдал он наконец.
— Что? — спросил Урахара мужчину, всё ещё разглядывавшего его ладонь. Сейчас на ней красовался белый кружок от краски.
Маюри задумался.
— Раньше, — медленно проговаривал он каждое слово,— я всегда был один, но меня это не волновало. Однако теперь... — он взглянул Урахаре в глаза и на секунду замолчал, будто время остановилось для него. А потом, когда заговорил снова, его голос стал очень низким, как будто произносимые слова причиняли сильную боль. — Я думаю, мне будет одиноко, когда тебя не станет.
— А! — улыбнулся Урахара, удивляясь. — Думаешь о том, каково это — быть капитаном? Прости, но я пока что не планирую никуда уходить.
Маюри окинул его долгим непроницаемым взглядом, и всего лишь на одно мгновение Урахара заметил виноватый проблеск в жёлтых глазах, который тут же исчез, уступая место кривоватой улыбке.
— Действительно, — прошептал он. — Такое не планируют.
|
