 Фанфик «Adapting»
Шапка фанфика:
Название: Adapting
Автор: Pineapple Pen
Переводчик: Куница
Фандом: Katekyo Hitman Reborn!
Персонажи/Пейринг: Хибари/Мукуро
Жанр: романтика, юмор
Тип/вид: слэш
Рейтинг: R
Размер: мини
Статус: закончен
Разрешение на перевод: получено
Дисклеймеры: отказываюсь
Размещение: спросите
Содержание: Разве можно ожидать нормальных отношений между социопатом и психопатом?
Текст фанфика:
Когда Хибари Кея проснулся в одной постели с Рокудо Мукуро, то чисто инстинктивно ударил его коленом по яйцам.
Он сделал это не специально, как бы странно ни звучало подобное по отношению к кому-то настолько вспыльчивому как Хибари. Просто коленный рефлекс, так поступил бы любой на его месте. Наверное. Он очнулся в странном месте со странным человеком в странной позе (для протокола: Хибари ни за что не признается, в какой именно), хотя еще за день до этого просыпался в гордом одиночестве. Что же еще оставалось делать? Раньше такого не происходило, поэтому врезать Мукуро по яйцам казалось единственно разумным вариантом действий. А потом он вспомнил: ах да, точно, им теперь и полагалось спать в одной постели.
Оглядываясь назад, это был не самый лучший способ начать новые отношения.
Для двух наиболее неуживчивых членов Вонголы начать встречаться стало чем-то вроде испытания. Переход от "сдохни, тварь" к "давай займемся жестким сексом", а затем к "ты мне вроде как нравишься" закончился невиданным доселе положением вещей. В конце концов, ни у кого не было таких отношений, как у Мукуро с Хибари. Откровенно говоря, никто бы в жизни не захотел ничего подобного.
Оба периодически забывали, что должны друг друга любить, а не пытаться убить наиболее быстрым или хитроумным (в основном, это было по части Мукуро) способом. Не было никаких запретов на то, чтобы избивать до полусмерти, ломать конечности или протыкать партнера трезубцем, что приводило в замешательство посвященных в их романтические отношения, и естественно, никто из них не упускал случая упечь любовника в больницу на денек-другой. А поскольку ни одна из сторон не имела возражений по этому поводу, плевать они хотели на мнение окружающих.
С самого начала это нельзя было назвать типичным романчиком. Ни Хибари, ни Мукуро не добивались друг от друга заверений в вечной любви, а термин "ухаживание" звучал одинаково дико и незнакомо для них обоих. На самом деле все началось с обоюдного согласия, что секс из ненависти – это хороший секс, а хороший секс – это, несомненно, стоящая вещь. Так завязалась их запутанная интрижка, которая затем переросла в не менее запутанные отношения. Мукуро осознал, что утром его все реже и реже выпинывают из комнаты, а Хибари отметил, что поддразнивают его уже не столько зло, сколько несерьезно и игриво. Как будто это флирт.
Наконец было решено наступить своей песне на горло и пересмотреть заключенное соглашение. Ну, со стороны это выглядело так, будто Хибари решил застолбить территорию. Он ворвался к Мукуро, схватил его за грудки и дернул вниз, чтобы их глаза очутились на одном уровне:
– Если я увижу тебя с кем-нибудь еще, травоядное, я забью тебя до смерти, – мрачно предупредил он, столь своеобразным образом пытаясь сказать, что хочет быть для Мукуро единственным. Как ни странно, это случилось до того, как Кея понял, что влюбился.
Мукуро обольстительно улыбнулся: неожиданное признание застигло его врасплох, но он бы ни за что этого не показал.
– Ку-фу-фу, как пожелаешь, Хибари Кея, – усмехнулся он в ответ.
И вот так они стали "встречаться". Да, кавычки здесь совершенно необходимы.
Все, что надо было сделать – это привыкнуть к новому статусу.
Первым приревновал Кея. Еще раз: до того, как осознал свои чувства к травоядному иллюзионисту. Общеизвестно было, что Мукуро открытый бисексуал. Если партнер был достаточно симпатичным, то он не обращал внимания на пол. Вот почему каждый раз, когда Хибари видел его с кем-то, выглядящим достаточно сносно, внутри у него разливалась горечь.
Естественно, присущее ему тотальное мукуроотрицание не давало признать, что это именно ревность, но и не останавливало, когда Хибари пригвоздил ананасоголового ублюдка к земле и суперстойким маркером вывел у него на лице надпись "Собственность Хибари Кеи: прикоснись и умри, сучка". С точки зрения Хибари это был логичный и правильный способ справиться с проблемой, потому что теперь люди опасались близко подходить к Мукуро – все, кроме Хром, но он никогда не рассматривал ее как соперницу.
Поскольку у Хибари не было дурацких рыцарских предрассудков о том, что бить женщин недопустимо, при нем ни одна из девушек не осмеливалась строить глазки его непонятно-кому (он отказывался использовать слова "любовник", "партнер" или "парень"). Так что он посчитал перманентный маркер отличным выходом из сложившейся ситуации. И оказался, в принципе, прав, потому что прежде чем окончательно стереться, буквы были видны добрых несколько недель.
Что касается Мукуро, ревность была ему незнакома. Он никогда не считал кого-то из своего окружения настолько для себя важным, чтобы ревновать, поэтому очень удивился, почувствовав что-то подобное к Кее. Хранитель Облака был очень привлекательным, и оказалось, что итальянцы не могут перед ним устоять (о чем можно было догадаться раньше, когда на него запал еще и Дино). Во время визита Вонголы в Италию, который Мукуро против обыкновения решил почтить своим присутствием, ситуация резко ухудшилась. Он прекрасно знал, что Хибари мог позаботиться о себе, когда дело касалось итальянских извращенцев (себя он в эту категорию почему-то не включал), но даже у Мукуро бывали моменты полностью оправданного, объективно обусловленного, но, возможно, слегка иррационального бешенства.
В первый раз, когда он почувствовал ревность, тело так и не нашли.
В конечном счете, после всех этих убийств, угроз и попыток клеймления (Хибари как-то действительно попробовал поставить на Мукуро клеймо раскаленной тонфой, но иллюзионисту удалось ускользнуть) они решили пойти на компромисс. Больше никаких убийств с одной стороны и прекращение нанесения ущерба телу Мукуро в попытках заявить на него права с другой. Вместо этого в ход шли мрачные взгляды, тихие угрозы расправы и однажды даже рычание.
– Если нельзя убивать, то как же заставить их держать свои грязные лапы от тебя подальше? – спросил Мукуро, когда Хибари приказал ему прекратить убийства. О самих жертвах он не очень беспокоился, просто его раздражала сопроводительная возня с бумагами.
– Просто игнорируй, идиот, – отрезал Хибари. – Мне не интересно ни одно их этих тупых травоядных.
Мукуро иронично закатил глаза и оттянул вниз ворот сорочки, чтобы показалась верхняя часть надписи "МОЕ":
– Ведь ты сам так хорошо с этим справляешься, – парировал он.
Хибари фыркнул и скрестил руки на груди, чтобы удержаться и не схватиться за тонфы. Он будет вести себя как подобает зрелой личности и не поддастся на провокации этого ублюдка, ограничив свою реакцию лишь хмурым взглядом. А Мукуро просто рассмеялся в ответ, как глупое травоядное.
Через два месяца, как они официально стали "встречаться", Хибари осознал, что влюбился. Он не стал уподобляться обычным людям и выбрал свой собственный способ реакции: решил избавиться от этого чувства. Теория Хибари заключалась в том, что если достаточное количество раз треснуть Мукуро по голове, то все пройдет. Он был Хибари Кеей. Он не может испытывать к людям настолько странные чувства, и меньше всего – к Рокудо Мукуро. Любовь… это для девочек. А, несмотря на несколько андрогинный внешний вид, в характере Хибари не было ничего женственного.
С рефлексами Мукуро и предсказуемой привычкой Хибари нападать, если он чем-то смущен, ананасовая голова оставалась недостижимой целью для тонф. Мукуро поймал его за запястья и ласково притянул в объятья, не обращая внимания на остальных, и у Хибари появилось чувство, что тот о чем-то догадывается.
После этой конкретной сцены практически вся Вонгола узнала, что они вроде как "встречаются" (что в данном случае включало в себя забивание до смерти и периодические изнасилования по обоюдному согласию), но привыкнуть к информации подобного рода было трудно. Они были слишком странными, чтобы состоять в отношениях. Мукуро не оставлял попыток завладеть телом Тсуны, а Хибари был Хибари! До этого все думали, что он асексуален, что, для протокола, было совершенно обоснованным предположением.
Тсуну чуть инфаркт не хватил, когда он узнал о них.
Вскоре Хибари приспособился к своим чувствам. С Мукуро было хорошо физически (и как ни тяжело было признать, эмоционально тоже), и он не требовал к себе особенного отношения, поэтому Хибари обращался с ним так, как и раньше, лишь немного понизив градус враждебности: сейчас он не бросался в атаку, едва завидев ходячий ананас.
И они спали в одной постели. К большому облегчению Мукуро, коленно-яйцевой рефлекс был усмирен, и утра проходили намного спокойнее. Хибари настолько к этому привык, что теперь ему казалось странным просыпаться без Мукуро.
Он устало посмотрел на ананасоголовое травоядное, удивляясь, почему рядом с ним так хорошо спится. Конечно, Хибари мог подремать, если кто-то был поблизости, но по-настоящему заснуть в одной комнате с другим человеком никогда не получалось. Видимо, Мукуро это не касалось. Фыркнув, он обернул бедра простыней и сел на кровати, упорно игнорируя спящего иллюзиониста и оглядываясь в поисках нижнего белья.
Обнаружив искомое, Хибари попытался выскользнуть из постели, но его тут же притянули обратно.
– Отпусти, придурок, – раздраженно пробормотал Кея, пока его затаскивали под одеяло.
Мукуро хихикнул, не открывая глаз, руки крепче обвились вокруг талии:
– Ложись и спи, – пробормотал он. – Еще слишком рано.
– Черта с два, – зевнул Хибари. – Пусти меня.
– Зануда.
Хибари послал ему свирепый взгляд, схватил трусы и без особого желания натянул их, прежде чем приступить к поискам остальной одежды. Сегодня они ночевали в комнате Мукуро, что было редкостью, потому что у себя ему было намного удобнее. Но приходилось признать, что заниматься сексом гораздо лучше на нормальной кровати, чем на его излюбленном футоне.
– Кея, – мурлыкнул Мукуро, открывая глаза и щурясь из-за раздвинутых штор, – ты знаешь, какой сегодня день?
– Суббота, – ответил он, застегивая рубашку.
Мукуро хохотнул и привстал, потирая шею:
– Я не это имел в виду, – улыбнулся он и пригладил волосы. – Ты действительно не помнишь?
– Мне все равно, – повязывая галстук, сказал Хибари. – Я ухожу. Встреча в девять. Не опаздывай, травоядное.
Оба усмехнулись этим словам, поскольку слишком хорошо знали, что иллюзионист ни за что не явится вовремя. Ему нравилось преднамеренно раздражать Тсуну подобными выходками. Потому что Мукуро был идиотом. Ну, по крайней мере так считал Хибари. Он снова зевнул и осмотрелся в поисках пиджака.
Хибари сузил глаза, когда вокруг его талии снова обвились чужие руки. Он развернулся в объятии:
– Мне нужно идти, Мукуро, отстань. И надень штаны.
– Что? Лишить тебя всего этого великолепия? – усмехнулся тот, отстраняясь и жестом указывая на свое голое тело. Хибари закатил глаза, и Мукуро снова обнял его, накрывая чужие губы поцелуем: – С днем рождения, Кея…
Хибари только моргнул, молча позволяя снова поцеловать себя. Он давно уже не праздновал свой день рождения, так что было вполне естественно забыть об этой дате. Для него она не представляла никакой ценности. Тем не менее, он охотно вернул долгий поцелуй.
– Все еще хочешь уйти? – продолжал гнуть свою линию Мукуро. – Ты же даже не оделся как следует.
На секунду Хибари заколебался: он был практически одет, не хватало только пиджака и туфель… Он вздохнул и ослабил галстук:
– У тебя есть полчаса, – проворчал он. – И ни минутой больше.
Мукуро ухмыльнулся и толкнул его обратно на кровать.
"Может быть, – подумал Хибари, пока с него стягивали брюки, – я возьму это за правило".
|
