 Фанфик «На грани | часть 2»
Шапка фанфика:
Название: На грани (часть 2)
Автор: Anzz
Фэндом: Темный дворецкий
Персонажи/пейринг:Сиэль Фантомхайв, Себастьян Михаэлис/ Грелль Сатклиф, Гробовщик и все обитатели поместья Фантомхайв,
Жанр: ангст, мистика, юмор
Предупреждение: ООС
Тип/ вид: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймеры: не претендую
Размещение: только с согласия автора
Текст фанфика:
Как ни спешил Фантомхайв вернуться в поместье, Сатклифф его опередил. Жнец предпочел не заявляться в дом открыто через дверь, а пробраться в окно, что для него было и не трудным, и более привычным способом проникнуть туда, куда его совсем не приглашали. Не зная, где именно искать своего милого мучителя, Грелль по очереди заглядывал во все окна, пока не дошел до кабинета. Там, в странной скрюченной позе жнец и обнаружил Михаэлиса. От одного вида этого безвольно согнувшегося тела у жнеца защемило сердце.
- Себастьянчик… - с болью прошептал он, и на глаза навернулись слезы.
Разбив пилой окно, жнец ворвался внутрь.
- Себастьянчик! – тут же кинулся он к Михаэлису.
Несмотря на сопровождавший появление жнеца шум, демон так и не пошевелился, не повернул головы, что бы посмотреть, что происходит.
- Себастьянчик! Посмотри же на меня! – потребовал Грелль и потрогал дворецкого за плечо.
Пальцы обжог холод.
- Как же далеко все зашло, - простонал Сатклифф.
Он повернул лицо демона к себе, но в открытых глазах было пусто… Жнец тяжело вздохнул:
- Ничего не поделаешь, Себстьянчик. Придется немного потерпеть, - с этими словами Сатклифф вскинул свою «косу» и нанес демону удар.
Скользящий. Только надрезав ему плечо. Из раны засочилась кровь. Жнец приложил к ней руку и стал вытягивать из тела пленку. Почти человеческая плоть сопротивлялась, упиралась в своей тьме, тянула пленку на себя, но Сатклифф был очень настойчив, а тело слишком слабо.
Сначала покровы кожи чуть-чуть потеплели. Затем немного окрасились огнем глаза. Губы дрогнули и разомкнулись.
- Не думал, Грелль, что за мной придешь именно ты, - тихо прошептал демон.
- Нет, ну что ты, - Сатклифф убрал пилу. – Кажется, засмотрелся, - пробормотал он, отпуская пленку. – Меня слишком мало в твоих воспоминаниях, Себастьянчик! Это так обидно! Ведь я пылаю к тебе такой невообразимой страстью! И я сейчас не по заданию…
- Решил избавиться от меня по собственной инициативе?
- Что ты такое говоришь, невыносимый мой? Я примчался, как только узнал, что тебе плохо. Твой бестолковый маленький хозяин решил, видимо, довести тебя до последней черты! Я этого не вынесу! Видеть тебя вот таким… тихим… беспомощным и покорным – это не выносимо…! Это прекрасно! Ах, Себастьянчик! Как ты сейчас невыразимо прекрасен! – и жнец погладил его по щеке.
Михаэлис поморщился, но даже убрать подальше лицо от ласкающей длани не смог.
Заметив это, глаза Сатклиффа вспыхнули вожделением.
- Я попытаюсь тебе помочь, мой дорогой и обожаемый Себастьянчик, - заявил он, сладостно улыбаясь, - только не здесь, не в этой совершенно не подходящей комнате! Где твоя спальня? Там нам будет гораздо удобнее.
- Грелль, то, о чем ты сейчас думаешь, совершенно не уместно, - попытался избавить себя от очередной пытки дворецкий.
- Уместно. Это всегда уместно. Особенно с тобой! И особенно сейчас!
- Я не смогу даже дойти, не то что …
- Не надо, не надо! Ничего не надо! Я все сам! Ради таких мгновений стоит жить! Я все сам, - трепетно выдохнул жнец в ухо Михаэлиса и подхватил дворецкого на руки. – Ты мое сокровище! – и в приступе нежности он прижал демона к груди. – Немедленно! В спальню! Я весь горю от предвкушения!
- Грелль, не надо, - попытался донести до жнеца свой отказ Михаэлис, но Сатклифф уже был слишком распален, что бы его принимать.
Их прибежищем стала первая же попавшаяся гостевая комната. Сатклифф аккуратно уложил свою добычу на кровать.
- Ты непередаваемо хорош, Себастьянчик! – выдохнул шинигами. - И весь мой! Сейчас весь мой! Не беспокойся, я знаю, что нужно делать. Ты получишь незабываемое удовольствие! И я тоже! Не смотря на то, что от желания у меня голова идет кругом и сердце заходится, я все буду делать очень медленно, что бы мы оба успели этим насладиться! - и жнец стал расстегивать пуговицы всегда наглухо застегнутого облачения дворецкого.
- Грелль, может быть довольно? Все это похоже на глупую игру.
- Какой же ты бессердечный, Себастьянчик! Это не глупая, это любовная игра. Тебе ли, искуситель рода людского, этого не знать!? Но я и не думал, что такой как я, способен попасть в твои проклятые сети! Это было бесчестно с твоей стороны, так дьявольски искусно обольщать меня!
- Никогда даже и не думал, - мрачно обронил Михаэлис.
- Как же, как же. Эти всегда полные призывного огня глаза! Такие тонки, бледные, но манящие сладостью поцелуя губы! Красивое лицо с выражением вежливого достоинства! А тело! Боже! Вот оно! Такое сильное! Страстное! Подтянутое! Горячее! Пусть даже сейчас немного холодное! Все равно оно горячее! В тебе, как в демоне, не могут не бурлить темные страсти! Ты бесподобен, мой невыносимый! Как же я хочу все это!
Грелль распахнул расстегнутую одежду и провел по обнаженному торсу сначала руками, а, потом, не выдержав, припал и страстными лобзаниями.
- Какой вкус! Какая гладкость! – стенал он. – Какая мягкость! Какой непередаваемо прекрасный рельеф! – язык скользил по выпуклостям и впадинкам пресса.
Страстно терзаемое тело не отзывалось, продолжая понемногу остывать.
- Знаешь, Себастьянчик, ты мой первый демон! И я еще ни по ком так не сходил с ума! Никого так не хотел наперекор всему! Я даже и подумать не мог, что смогу испытывать к такому чудовищу, как ты, хоть что-то подобное! Но ты покорил меня с первого взгляда! Такая выдержанность! Услужливость! Такая прекрасная лживая маска! И все эти для какого-то малолетнего деспота, который никогда не оценит всего этого по достоинству! Никогда не сможет в полной мере воспользоваться всем, на что имеет право в связи с контрактом! А я чувствую себя дерзким похитителем! Все это заполучу я!
Грелль приблизился к его лицу и попытался запечатлеть на губах Михаэлиса поцелуй. Надрывным усилием дворецкий выдернул бледный сполох своей сущности из утягивающей ее тьмы, и смог отвернуться.
- Какой ты?! – покачал головой Сатклифф, он запрыгнул на кровать и уселся на Михэлиса. - Тебе от меня не уйти! – обхватив бледное лицо демона двумя руками, он все же завладел вожделенными устами.
Себастьян, разумеется, не ответил на поцелуй, но Грелля это не очень волновало. Все, что он делал, он в первую очередь совершал для собственного удовольствия, и уже даже одно мимолетное касание к таким обычно не доступным губам, приводило его в жаркое исступление страсти.
- Я весь горю, - признался жнец, переместившись, он покусывал мочку уха. – Я уже готов отдать тебе всего себя! Готов ли ты? – рука проскользила вниз, туда, где во всю должно было пульсировать жаркое напряжение, но там пальцы обнаружили только мягкую расслабленность.
Шинигами издал недовольный стон.
- Ты такой бессердечный, Себастьянчик! Ты хочешь продолжать меня мучить? Хорошо, мой невыносимый! Я потерплю еще немного! Все только ради тебя. Ты видимо, действительно, не очень хорошо себя чувствуешь, и тебе нужно больше времени, больше ласк.
Грелль расстегнул брюки дворецкого и стянул всю одежду.
- О-о-о! – протянул он и даже облизнулся. – Какое очарование! Ты просто нечеловечески прекрасен, мой драгоценный демон! Во всем! В каждой мелочи! И тем более в таком великолепии! Я теряю голову! Давай же уже быстрее! Разожги пламя своих телесных страстей!
Поцелуи пошли вниз по шелковой дорожке, но в самом ее конце обогнули прямо указываемую ею цель, и двинулись далее по бедрам, голеням… Сатклифф стянул последние скрывающие ступни остатки одежды.
- Какое изящество! – восхищено шептал шинигами. – Какая изысканность формы и нежность кожи! Каждый пальчик, как произведение искусства! Как все-таки Преисподняя трепетно относится к своим творениям. Отказаться от такого! Не возжелать! Не полюбить всем существом! Это просто не возможно! Невозможно, даже для меня! Не говоря уже слабых сердцем и разумом людишках!
Сатклифф с нажимом провел языком по своду стопы, потом заплясал по подушечкам пальцев. Себастьян, молча, терпел все, его продолжало настойчиво выталкивать прочь, и он сейчас думал только об этом. Наконец губы обхватили большой палец. Страстный затяжной поцелуй! Вибрировало все: губы, щеки, язык. К игре подключились даже острые зубки. Вниманием не был обделен ни один пальчик. И все это время Грелль с надеждой поглядывал на чувственную плоть, которую должен был пробудить разум, спроецировав настойчивые и умелые ласки конечностей на главный объект вожделения. Но ничего не происходило. Кровь не наполняла бойца страсти.
- Даже воздух в комнате раскален моим жаром вожделения, а ты все такой же невозмутимый! – пожаловался Сатклифф. – Чего же еще ты жаждешь, мой невыносимый? О, прости. Я забыл раздеться.
- Это совсем ни к чему, - мрачно отозвался дворецкий.
- Боишься не устоять? – заулыбался Грелль. – Я порождение божественной силы, и поэтому совершенен не менее, чем ты, порождение темной бездны!
- Я не сомневаюсь в твоих достоинствах, Грелль, но мне все это, ни к чему. Даже твои ласки. Я ведь сейчас ничего не чувствую. Давай на этом закончим. Полагаю, ты достаточно натешился.
- Ничего не чувствуешь? – ужаснулся Сатклифф, продолжая быстро раздеваться. – Совсем? Даже здесь? – и он одарил объект своего наибольшего притяжения требовательным лобзанием.
- Здесь… если только совсем немного…
- Почему же ты молчал?! Если хочешь только этого, нужно было признаться сразу!
- Я ничего не хочу, и я тебе это уже сказал, Грелль. Прошу тебя, прекрати.
- Ни за что! Это слишком великолепный шанс! Слишком прекрасная возможность! Ты не можешь сопротивляться! Ты вынужден быть покорным! Это так заводит! Я уверен, что смогу разбудить твою страсть!
И губы, наконец, приняли трепетную расслабленность. Жнец извивался всем телом. Терся своим обнаженным торсом о ноги демона. Гладил и сжимал кожу на талии и бедрах. Он дарил своему обожаемому Себастьяну все свое тепло, все умение, весь жар страсти. Горячий влажный язык выписывал пируэты по извилистой дорожке, по еще не сошедшей вниз крайней плоти. Губы забирали на всю глубину. Он прокатывал уста волнами. Ласкал вибрацией внутренних покровов. Все было бесполезно. Тело не отзывалось. Ни капли страсти. Расслабленность продолжала оставаться все такой же непоколебимой и нежной. В этом тоже было немало прелести. Казалось, что трепетная плоть просто отзывается всей своей поверхностью на страстные лобзания, льнет к горячим губам своей прохладой, дразнит язык своей гладкостью, мягкостью и податливостью.
- Как же все это мучительно долго, Себастьянчик! Неужели я не достаточно стараюсь? Или ты добиваешься от меня чего-то другого? – блеснул глазами Грелль. – На что же ты меня вынуждаешь? Что бы я сам овладел этим телом? Ты не обидишься? Таковы твои тайные помыслы? Я готов в любую секунду. Желание уже просто истекает из меня, - шинигами вытянулся вперед и приложил к своей уже отвердевшей упругости ладонь дворецкого.
Это прикосновение заставило самого жнеца даже застонать. В порыве восторга он одарил Михаэлиса несколькими поцелуями в шею.
- Ты этого от меня добиваешься? – чувственно прошептал Сатклифф на ухо своему искусителю, Себастьян не ответил. – Молчание – знак согласия, – довольно заявил Грелль и еще раз прошел руками по всему великолепному телу дворецкого.
Холодное. Слишком холодное. Жнец заглянул в полу прикрытые глаза. Они снова были пусты.
- Так не честно! – воскликнул взбешенный Сатклифф. – Так безжалостно улизнуть именно сейчас! Ты не выносим! – злость взяла верх, и теперь вместо поцелуев свою страсть оскорбленный жнец выразил пощечиной.
Потом вторая, третья, четвертая! Голова демона под воздействием немилосердных ударов безвольно металась по подушке, но темная сущность не возвращалась. Злость сменилась отчаяньем. Шинигами припал к ледяной груди.
- Какой же ты бессердечный! Какой невыносимый! Какой прекрасный именно сейчас! – надрывно восклицал Грелль. - Но я не могу так! Хоть я и жнец, я больше люблю жизнь, а не смерть! Я не могу заниматься этим с трупом! Даже если это твой труп! То есть… тем более, если это твой труп, Себастьянчик! Невыносимый! – и Михаэлису досталось еще несколько пощечин.
Выплеснув эмоции, Сатклифф немного упокоился.
- Конечно, ты не виноват, - пробормотал он, теперь целуя только что терзаемые ударами щеки. – Это все твое странное состояние. Твой голод. Во всем виноват этот маленький упрямый деспот! Я не могу всего этого видеть! Это не выносимо! И пусть меня ждет суровое наказание! Пусть даже Уилл не сможет прикрыть меня перед начальством и меня просто…! Но я это сделаю! Я сделаю это для тебя, мой несносный Себастьянчик! – с этими словами, одевшись, Грелль кинулся прочь из комнаты.
Вернувшись, Сиэль поспешил в свой кабинет. Первое, что бросилось в глаза – это разбитое окно, а второе – отсутствие Себастьяна в кресле. Фантомхайв даже не знал радоваться ему или огорчаться. Что могло произойти? Демон ушел? Разбил окно и ушел? Но зачем? Почему именно разбив? Даже учиненный слугам допрос с пристрастием ситуацию не прояснил. Никто ничего не слышал и не видел. Несколько звонков так и не заставили дворецкого появиться. Новый визит в его комнату ничего не дал. Себастьяна нигде не было. Не смотря на всю тревожность ситуации, возможно, от этого веяло даже некоторой надеждой. Как же графу не хватало сейчас всевидящего ока его демона! Юный господин послал Финни в деревню к стекольщику, предварительно убедившись, что перед ним у Фантомхайвов нет неоплаченных долгов, и снабдив садовника внушительной суммой для ускорения всего процесса замены. И все же рассчитывать на восстановление окна можно было не раньше завтрашнего дня. Сиэль оделся по теплее, приказал зажечь камин, завесить окно, но кабинет так и не покинул. Словно надеялся, что в первую очередь его исчезнувший слуга появится именно здесь.
Некто действительно появился, но не Себастьян.
- Добрый вечер! – совсем не по-доброму глухо обронил визитер.
- Добрый вечер, господин Сатклифф… - слова почему-то застревали на губах юного графа под воздействием сумрачного взгляда жнеца. – Что вас привело ко мне…?
- Как это ни удивительно, моя работа, - заявил Грелль и поднял пилу.
- Я?! - воскликнул юный тиран. – Не может быть, что бы мое время пришло? Я ведь еще не отомстил…!? Не выполнил контракт?! – только природная ловкость позволила графу во время юркнуть под стол.
Пила шинигами с ревом прошла прямо над его головой.
- Прячьтесь и убегайте, вам все равно не уйти от неизбежности! – зло заявил Сатклифф. – Я поставлю в вашей жизни точку! Жирную и кровавую! Никому не позволю так бессердечно измываться над моим милым Себастьянчиком!
«Коса» попыталась настигнуть свою жертву под столом, но верткий ребенок кинулся прочь. Взмах, не достигнув человеческого тела, отбросил пилу дальше, и она перерезала гнутые ножки. Основательное деревянное сооружение с грохотом рухнуло. Бумаги разлетелись по полу. Фантомхайв попытался выбежать прочь, но жнец мгновенно переместился к двери и преградил ему путь к спасению.
- Если уж я решился на крайние меры, вам от меня не уйти, маленький тиран! Я вырву вашу детскую душу и отдам ее тому, кто это по праву заслужил!
- Вы что же…? Это ради Себастьяна? – опешил Сиэль.
- Именно так. И если в вас осталась, хоть капля разумности, стойте смирно, тогда все кончится быстро. Один удар – и все! Себастьянчик будет спасен!
- Для жнеца вы ведете себя просто безумно! – не желал сдаваться Фантомхайв. – Вы же напротив, должны быть на моей стороне!
- Я лишь на одной стороне! На стороне любви! И моя неизмеримая страсть говорит мне: спаси того, кто тебе дорог, любой ценой!
Очередной взмах грозного оружия. Сиэль бросился прочь от двери, но запнулся о ковер и упал прямо у ног жнеца. Победно усмехнувшись, Грелль поднял свой разящий инструмент для решающего удара. Жертве было не спастись! Его не останавливали даже полные отчаянья глаза запуганного ребенка! Пила, рыча, понеслась вниз. За мгновение до роковой встречи черный поток подхватил юного графа и унес влево, почти к самой стене. Когда явившееся столь стремительно обрело черты, оно оказалось Михаэлисом. Дворецкий оттолкнул Сиэля себе за спину и впился в жнеца гневным, мрачно поблескивающим взглядом.
- Себастьян! – невольное восхищение вырвалось у спасенного.
- Уходите, мой господин, - прошипел дворецкий. – У меня не хватит сил…, - и демон рухнул на колени.
- Себастьян… - в голосе зазвучала искренняя боль
- Уходите же, я его задержу… ненадолго, - так же надрывно прошептал Михаэлис.
- Себастьянчик! – сокрушенно покачал головой шинигами. – И ты его еще защищаешь! Этого бессердечного мучителя! Я отдам тебе его душу, и ты снова будешь полон сил! Прими мою помощь! Не сопротивляйся! Я ведь от всего сердца! По-иному тебе с голодом не совладать!
- Не смей его трогать! – прорычал в ответ демон, сверкая огненными глазами.
Фантомхайв решил воспользоваться тем, что противники заняты друг другом, и сделал новую попытку прорваться к двери. Сатклифф отреагировал мгновенно и бросился наперерез, и, несомненно, настиг бы своей страшной пилой убегающего, но стремительный поток мрака встал на пути рассекающего лезвия, при этом отбросив Сиэля в сторону.
На ковер полился багрянец. Проявившись, демон припал на одно колено. На его правом боку зияла длинная страшная рана.
- Уходите, - затихающим голосом настаивал дворецкий, тяжело дыша и пристально глядя на своего юного господина.
- Себастьянчик! Какой же ты…! – всплеснул руками Грелль и отбросил смертоносный инструмент. – Безрассудный и самоотверженный! Зачем же ты кидаешь прямо под нее?! Я же мог тебя искалечить! Прости!
Шинигами подхватил Михаэлиса за плечи, поднял и заключил в объятья, а затем стал покрывать его изможденное лицо поцелуями.
- Никогда так не делай, - приговаривал при этом Грелль. – Ты меня действительно напугал! Я же совсем случайно мог…!
Этого юный деспот уже не выдержал. Мало того, что его едва не прикончил этот полоумный жнец, так он теперь еще вцепился в его демона, и смеет его целовать! Вот так нагло и открыто! Нет! Сиэль схватился за голову. Он должен думать об этом не так! Он должен думать, что едва не был убит, потому, что этот жнец пытался преподнести его душу его же демону..! Или даже он должен думать, что, едва не убив его, этот полоумный жнец, сейчас обо всем забыл и придается своим порочным страстям с его же демоном прямо у него на глазах! Прямо над лужами пролитой крови!
- Пошли вон отсюда! – что было сил, закричал Фантомхайв, в приступе отчаянья. – Оба! Пошли вон!
- Фи, как неучтиво, - обронил Сатклифф. – Где ваши манеры, граф?
Себастьян позволил себе обнять шинигами, но только затем, что бы добравшись до самого уха жнеца прошептать:
- Грелль, не смей его трогать. Он мой. Только попробуй еще раз на него покуситься, и я буду вынужден ответить тебя, восприняв всю свою демоническую форму. Надеюсь, ты меня понимаешь.
- Примешь истинную форму? – так же тихо уточнил Сатклифф. – Очень интригующе.
- Не думаю, что тебе понравится. Отступись. Это нарушение контракта. Это не поможет.
- Если ты в этом так уверен, – вздохнул жнец.
- Пошли вон! – продолжал кричать юный граф. – Найдите место для своих утех вне поместья! Вон! Но тебя, Себастьян, я жду завтра с утра, и никаких странностей больше не потерплю!
Выдернутых из бездны сил Михаэлиса хватило только на то, что бы с достоинством выйти из кабинета. Закрыв дверь, он едва не упал.
- Себастьянчик…, - расстроено протянул Сатклифф, поддерживая его. - Почему ты отказываешься? Один взмах и все, она твоя!
- Грелль, уходи, - тяжело проронил дворецкий. – Твое присутствие невыносимо.
- Неблагодарный! – фыркнул Сатклифф.
Оставшись один, Сиэль рухнул в кресло. Он дрожал всем телом от перенапряжения, от гнева и от страха. Он едва не погиб, едва все не потерял… Он хотел и одновременно мучительно не хотел видеть сейчас Себастьяна. Несмотря на свое тяжелое состояние, дворецкий кинулся на его защиту. Почему-то эта мысль согревала его детскую душу. Кинулся на его защиту! А ведь в действительности у него не было на это причин. Жнец хотел сам вырвать и отдать Себастьяну эту столь вожделенную для него добычу, но Михаэлис отказался… будь он действительно всего лишь адским хищником, всего лишь охотником за людскими душами, он бы так не поступил! У него не было причин отказываться. Значит… значит Сиэль представляет собой для него нечто большее, чем просто желанную закуску… он чувствует, что должен выполнить контракт… И как же заставить себя после всего произошедшего относится к нему как к обычному слуге, как к порождению Ада, только ждущему удобного часа, что бы утащить его в бездну! Он не такой… Он не такой! В этом уверены и сердце, и душа! И только холодный разум продолжает сопротивляться.
«Не попадитесь на уловку дьявола!» - посоветовал юному графу Гробовщик. Если это действительно уловка? Хитрый обман, затеянная подлость, направленная на то, что бы заставить Сиэля отдать душу демону вопреки условиям контракта?! Так играть на его чувствах?! Бесчестно! Подло! Мерзко! Но что еще можно было ждать от врага рода людского!? Только такой изощренной жестокости и поистине дьявольского коварства! Как же все это ловко подстроено! Юный граф доведен до отчаянья видом терзаний своего обычно такого идеального дворецкого! Вся налаженная жизнь в поместье идет прахом! Разум, сердце и душа в смятении! К кому кинется за утешением и поддержкой круглый сирота, бесконечно несчастный и бесконечно одинокий? Конечно же, к нему, к своему коварному искусителю! Ведь он так умело уверяет, что действительно дорожит им, что готов выполнить любое его желание, что никогда не предаст, не оставит, всегда защитит, всегда ободрит, всегда согреет… своим адским пламенем! Как же трудно убедить себя, что во все это нельзя верить! Что все это ложь и притворство! Только притворство и ложь! Все только ради контракта! Ради достижения цели! Только ради того, что бы поглотить его душу и погубить навсегда!
Он должен бороться с этим искушением. Должен выстоять. У него есть цель. Да, он уже совершил эту невероятную глупость, он заключил контракт, он обещал свою душу ему, но контракт должен быть исполнен! Месть должна свершиться! Ведь это единственное, что ему осталось…
За окном быстро темнеет. Еще один мучительный день подходит к концу. Опять со страхом и надеждой Фантомхайв будет ожидать следующего утра. Теперь-то все должно вернуться к своей обычной размеренности! Он приказал это своему дворецкому! Пусть сегодня он натешится… Сиэль поморщился, отгоняя мысли и воспоминания, заставляющие его предполагать то, чем именно занят его демон вместе с этим полоумным жнецом…Юному графу нет до этого дела! Только бы не на его глазах! Только бы все вернулось! Только бы было как раньше! Размеренно, предсказуемо, удобно, спокойно!
У Сиэля нет аппетита, нет желания заниматься делами, разбирать почту, о чем-то размышлять. Ему просто очень хочется, что бы следующий день быстрее наступил! Он опять раздевался и укладывался сам, никого к себе не допустив. Только бы быстрее уснуть и быстрее проснуться! Сон коварен. Именно когда он наиболее нужен и желанен, он отказывается появляться. Чем больше его просят, зовут, уговаривают, тем сильнее он сопротивляется. Сиэль почти не спал. Едва ему удавалось провалиться в сонное забытье, как тревога, или страх выдергивали его из успокоительной неги. Тело не желало расслабляться. Разум все время пытался о чем-то лихорадочно размышлять. Но в действительности на ум не приходило ни одной стоящей мысли. Всего лишь терзания, воспоминания и переживания! Совершенно пустые, никчемные мысли!
В комнате постепенно светлеет. Утро. Утро! Наконец утро! Сиэль подскакивает с кровати и звонит в колокольчик, весело, неугомонно, от всей души. Приди же, мой желанный! Приди!
Никого. Никого. Никого.
Это значит, что кошмар продолжается! Граф встает и одевается сам в тоже, что носил вчера. Примерно к концу процесса облачения в комнату ворвался Финни.
- Простите, господин. Я сначала подумал, что вы зовете господина Михаэлиса… а потом подумал… вспомнил… ведь он еще не выздоровел…
- Мне не нужна помощь, - мрачно заявил Фантомхайв. – Лучше пойди и узнай, что с моим дворецким.
- Слушаюсь, господин.
Весь остальной утренний ритуал юному деспоту так же пришлось совершать самому. Он поймал себя на мысли, что почти к этому привык… почти…но на душе все равно было невыразимо тяжело… Где же, оказывается, столь не заменимый, Себастьян? Что опять с ним происходит? Ведь вчера он почти был собой! Почти… Преодолевая нарастающее волнение, Сиэль прошел в кабинет, ставший вчера ареной жарких страстей. Здесь все осталось по прежнему, то есть именно так как и было брошено вчера: разбитое окно, сломанный стол и разлетевшиеся по ковру бумаги.
«Безобразие! – вознегодовал юный господин. - Никто даже не потрудился здесь прибрать! От этой челяди нет никакой пользы! Без Себастьяна они просто кучка безмозглых, бесполезных…! Нужно их просто уволить! Вот и все! Тогда все мои мучения закончатся! Оставить только… Он и сам со всем справится, если…»
Рука опять потянулась к звонку. Чуда снова не произошло. Дворецкий не появился. Никто из слуг, впрочем, тоже не отозвался. А вот этого юный тиран простить уже не мог! Он быстро направился на кухню. Жаркое прибежище Барда оказалось пустым. В недоумении Фантомхайв обошел кладовку, бельевую комнату, посудомоечную, даже личные комнаты слуг, но так никого и не нашел. На всякий случай граф заглянул в рабочую комнату дворецкого, но и там никого не застал. Единственным местом, где он не был, и куда его неотвратимо тянуло в первую очередь, была комната Себастьяна. Пришлось отправиться туда. К своему немалому удивлению господин обнаружил всех своих слуг именно здесь.
- Что вы здесь делаете? – дал выход своему гневу Сиэль – Я разыскиваю вас по всему дому! А вы бестолково стоите здесь под дверями! Что это значит?
- Тише, господин граф, - шепотом произносит повар и припадает ухом к двери.
- В чем дело?!
- Господин Михаэлис, - дрожащим голосом пытается объяснить горничная, - он ведь не выходил уже несколько дней… я всегда приносила ему еду и оставляла здесь… он ничего не ел… совсем ничего… и мы давно его не видели, а сейчас там такая тишина… такая… такая….!
- Гробовая, - закончил ее мысль Бардрой.
- Что за глупости?! – воскликнул малолетний деспот. – Вы что же просто стоите здесь и прислушиваетесь, вместо того, что бы войти?!
- А если господин Михаэлис рассердится? - подал голос садовник. – Он ведь такой строгий…
Недовольно хмыкнув, Сиэль распахнул дверь, даже не постучавшись. Визитеры замерли, не успев сделать и шага. Дворецкий лежал на кровати, вытянувшись и устремив взгляд вверх.
- Себастьян! – раздраженно позвал его хозяин. Демон не шелохнулся.
Фантомхайв быстро подошел к кровати, не давая нехорошим предчувствиям завладеть своим разумом. Остальные осторожно и нерешительно последовали за своим юным господином. Лицо демона было как всегда прекрасным, бледным, но абсолютно безжизненным. Застывшим. Открытые глаза, смотрящие в никуда, совершенно остекленели.
Мэйлин вскрикнула и зажала рот, чтобы не дать еще более громкому возгласу отчаянья вырваться наружу. Танака покачал головой. Кухмистер стал ерошить свои непослушные волосы, бормоча:
- Как же так… вот так … и вот все.. как же так?
Финиан замотал головой не желая верить в очевидность. У Сиэля задрожали губы и руки. Он тоже не желал верить в то, что показывали ему глаза.
Не правда! Это не могло быть правдой! Все не могло вот так просто закончиться! Ведь его демон бессмертен! Он не может уйти вот так просто! Уйти, не исполнив контракта! Он не может уйти от Сиэля! Не может! Не может! Не имеет права! Он должен быть с ним! Должен! Навсегда! Навсегда с ним!
Фантомхайв попятился.
- Да-а-а-а… - протянул повар и закрыл Себастьяну глаза.
Юного графа накрыл дикий безотчетный ужас, словно он почувствовал дыхание идущей за ним Преисподней. Прочь! Прочь! Прочь! Это не может быть правдой! Не может быть реальностью! Это бред! Галлюцинация! Ложь! Ложь! Ложь! Ложь, подстроенная его дьявольским дворецким, что бы помучить его, что бы сломить его волю, что бы полностью поработить его! Фантомхайв кинулся из комнаты. Вихрем пронесся по дому. Добежал до своей спальни. Запер дверь. Забился в самый дальний угол и, уткнувшись лицом в стену, жарко зашептал:
- Нет! Нет! Нет! Не хочу! Не хочу! Не хочу! Все ложь! Все обман! Ты солгал! Ты оставил меня! Ты предал меня! Даже ты! Ты солгал! Ты предал! Ты тоже!
Мир снова стал безумно огромным, пустым и холодным. В нем погас последний теплый огонек. Одинок. Брошен. Покинут. Оставлен во тьме, во лжи, в беспросветном отчаянье. И вот он снова только одинокий, жалкий, беспомощный ребенок. Вся его сила, уверенность и решимость ушли вместе с демоном в неизведанную мглу страха и боли. Кто он без своего блистательного дворецкого? Только беспомощный, одинокий ребенок. Никому не нужный. Ни кем не любимый. Никем не понятый. Один. Снова один на один со своей истерзанной душой. Это одиночество невыносимо. Одно всеобъемлющее. Жуткое. Гнетущее. Опустошающее. Уничтожающее. Нестерпимо ноет в груди, но это даже не сердце, это стонет душа. Тело пробирает холод, не обычный, могильный. И именно это дыхание смерти возвращает юному графу некое подобие уверенности. Его одиночество слишком ужасающе, с ним нельзя оставаться, от него нужно уйти. Как угодно. Куда угодно. Только уйти! И Сиэль пошел туда, где всегда искал спасения от душевных бурь, он пошел к своему демону.
Себастьян все так же лежал на кровати, нестерпимо напоминая труп. Граф сел на край постели. Он раз десять пытался призвать Михаэлиса, но тот не откликнулся даже на призыв печати контракта.
- Как ты мог…? - бросил Сиэль горький упрек своему дворецкому и больше не выдержал, упал ему на грудь и разрыдался.
Слезы лились ручьями. Он очень давно так безутешно не плакал. Последний раз на похоронах своих родителей. Тогда ему казалось, что мир рухнул, по ошибке забыв забрать его с собой в Ад. Он отчетливо понимал, что у него не осталось ничего, только бледное подобие жизни.
Появление демона, как не отвратительно это было осознавать, вдохнуло в его измученное детское тело жизнь, желание бороться и выиграть, стремление преодолеть все! Жить! Жить! Жить вопреки всему! Теперь же он ушел… с ним ушла сама жизнь… вера, что что-то в этом мире еще имеет смысл… ушло ощущение собственной значимости… ушло… ушло… Пронзительное, бесконечное одиночество опять настигало его. Теперь ему некуда от него бежать, негде укрыться, его слишком великолепный демон более не прикроет его своими черными крыльями мрака, больше не спасет, больше не унесет в обещанную бездну совместной вечности. И действительно ли Сиэлю так уж нужна эта мифическая душа? Стоило ли так за нее держаться? За то, чего он на самом деле не имеет, не знает, не ценит, чем не дорожит… Оказывается, он безмерно дорожил другим, но не позволял себе в этом признаваться. Лгал самому себе в бессмысленной попытке спастись от полного порабощения…, но ведь оно уже состоялось. Давно. Неизбежно. Он порабощен, потому что перестал представлять свою жизнь без этих горящих лукавым огнем глаз, обворожительной улыбки, проникновенного голоса, поразительно ловких и умелых рук, иногда таких нежных, а иногда смертельно сильных, преданной покорности, услужливости, всесильности, и глубокого постижения, каждого порыва его души. Совсем не напрасно юному графу всегда казалось, что Себастьян понимает его даже лучше, чем он сам. Он все видел, все знал, возможно, даже всем этим пользовался, но делал это так ловко и искусно, что господину казалось, что все в этом мире, в том числе и его прекрасный дворецкий, существуют исключительно для того, что бы удовлетворять его прихоти и делать жизнь легкой и интересной.
Слезы продолжали литься. Одежда дворецкого, орошаемая их нескончаемым потоком, промокла насквозь. Фантомхайв ничего не замечал. Его терзали горькие сожаления, что он не успел ничего сказать своему демону. Не успел открыть ему не единого всполоха теплого чувства, не отдал ему этого ни единым словом, взглядом, жестом. Он всегда заставлял себя быть холодным, сухим и непримиримым. Он вел себя с ним, как и подобает господину вести себя со слугой, а тем более с порождением тьмы! Теперь его терзали запоздалые сожаления. Он был слишком надменен. Суров. Даже несправедлив. Действительно, вел себя как маленький деспот. Но ведь вcе это не от злости или скверности натуры, а от того, что он боялся показать свою слабость, боялся признаться в слишком сильной привязанности к этому порождению зла, признаться в полной зависимости, в том что на самом деле он ему бесконечно дорог! Необходим! Как воздух! Как надежда! Как возвышенная мечта, которая требуется для истинного полета души! Вот только о какой светлой мечте может идти речь, если объект ее - смрадное порождение Ада, пусть даже надевшее безмерно привлекательную личину?! В это не верилось! До боли! До крика! До отчаянья! В это не хотелось верть! Он просто не мог быть сосредоточением зла, потому что… потому что порождал в чистой душе ребенка слишком теплые чувства, слишком искреннюю привязанность! Неужели это все обман?!
Хочется исступленно кричать: «Вернись! Не оставляй меня! Это так жестоко! Так подло! Возьми что хочешь! Требуй, чего пожелаешь! Только вернись!»
Из груди рвались только стоны и рыдания.
Краем глаза Фантомхайв заметил движение. Появилась белая материя у его лица. Сиэль с негодование оттолкнул протягиваемый платок! Ему сейчас совершенно не до этого! Он не хочет… Не может думать о подобных условностях! Но мысль о платке снова настигает его. Ведь его кто-то протягивает. Сиэль поворачивается. Рука в перчатке приподнята, она дрожит, но продолжает предлагать необходимый по правилам этикета аксессуар.
- Себастьян! – невольно вырывается у графа.
«Жив! Жив! Жив!» - неистово бьется сердце.
В глаза демона едва уловимое свечение.
- Себастьян! – юный господин дрожащими руками хватается за лацканы фрака и в приступе радости тянется к бледному лицу демона, что бы яснее разглядеть всполохи вернувшейся в тело темной сущности.
Рука бессильно подает на кровать. Глаза снова гаснут.
- Вернись! – забывая обо всем, кричит ему в лицо Сиэль. – Вернись! Вернись немедленно! Это приказ! Слышишь! Подлый обманщик! Это приказ твоего господина! Ты не имеешь права ослушаться! Вернись!
Этот отчаянный призыв, вибрирующая в нем боль и мольба, дают демону пробиться к собственному телу. Взгляд немного оживает. Граф понимает, что должен удержать этот проблеск любой ценой и теперь, уже пережив всю бездну отчаянья, провалившись до самого ее дна, Сиэль точно знает, что больше всего на свете он не хочет потерять своего демона. Теперь он готов признаться в этом хотя бы самому себе.
- Себастьян, ведь тебе нужна душа? Одна душа и все, и ты снова станешь прежним? Ведь так? Ты можешь заключить новый контракт, не расторгнув предыдущий?
Глаза Михаэлиса окрасились бледным розовым заревом.
- Если вы позволите, - почти беззвучно ответил дворецкий.
- Так почему же ты молчал?! – боль снова быстро переродилась в негодование, и дворецкий получил пощечину.
- Я не имею права просить вас о подобном, мой господин, потому что согласно контракта, я ваш дворецкий, и должен только подчиняться.
- Глупец! Нет! Подлец! Подлец! Так издеваться…! – Сиэль тяжело перевел дыхание. - Сколько тебе нужно времени, что бы заключить еще один контракт и исполнить его? Ведь у тебя должно хватит на это сил? Держись! Если будет нужно…! Если нужно… я помогу! Только держись! Мы поедим… немедленно! В деревню! В город! Куда скажешь! Только держись! Не уходи больше! Не уходи! Ты не должен оставлять меня! Не должен оставлять своего господина!
Слезы давно высохли. Теперь в синих глазах блистала непоколебимая решимость спасти главную ценность своей жизни.
В дверь несмело постучали. Сиэль быстро соскочил с кровати.
- Войдите.
В образовавшийся проем просунулась вихрастая голова садовника.
- Господин, приехал священник…
- Зачем? – графа даже передернуло.
- Что бы прочитать заупокойную по господину Михаэлису…
- Вы все с ума посходили! – гневно крикнул на это Сиэль. – Он жив. Немедленно запрягай лошадей! Мы уезжаем!
- Как жив…? Господин граф, а вам ….не здоровится…?
Фантомхайв стремительно покинул комнату.
Дойти до кареты, Себастьян не смог, поэтому Финни и Бардрою пришлось его нести, но зато все жители поместья с облегчением смогли убедиться, что юный господин в здравом уме, а обожаемый всеми господин дворецкий, хоть и находится в весьма тяжелом состоянии, но все же, жив. Роль кучера пришлось исполнять садовнику.
- Куда ехать? – поинтересовался граф мрачно, но неотрывно глядя на своего дворецкого, изо всех сил пытающегося удержаться в этой реальности.
- В деревню…
Ночная тьма уже полностью властвовала над миром. Немногочисленные грязные, кривые улочки были безлюдны. Шум проезжающей кареты неприятно нарушал общее затишье.
- Здесь… – прошептал Себастьян.
Сиэль приказал Финни остановиться.
- Сможешь…? – граф изо всех сил пытался подавить вырывающиеся нотки подлинного беспокойства.
В ответ демон только поклонился. И Фантомхайв с облегчением заметил, что Михаэлису действительно уже лучше. Провожая взглядом еще не очень твердо, но самостоятельно передвигающегося, Себастьяна, юный деспот с интересом проследил за направлением его движения. Из темной подворотни на встречу Михаэлису, непристойно покачивая бедрами, вышла ночная бабочка. Такая же отвратительная и убогая, как и вся окружающая обстановка. Фантомхайва пробрал приступ отвращения.
Да, ради своего демона он готов пожертвовать любой чужой душой, любой человеческой жизнью. Если бы понадобилось, он бы сам приложил к этому руку. Именно сейчас он очень хорошо понял того безумного жнеца…
Только он имеет значение. Только его благополучие. Мир жесток и кем-то приходится жертвовать. Этого не изменить. Это можно только принять. И он принимает эти правила игры. Тот, кто ему дорог, будет спасен даже такой ценой.
- Мы будем ждать на въезде! – крикнул Сиэль дворецкому.
- Не стоит, мой господин. В такое позднее время вам гораздо правильнее отдаться сну, - обернулся к Сиэлю дворецкий, вернув своему лицу обычную маску услужливого внимания.
- Мы подождем, - резко заявил граф. – Не задерживайся. Трогай! – это Сиэль бросил уже кучеру.
- Господин граф, а господин Михаэлис пошел…? А та женщина… она…? – растерянно попытался прояснить невообразимо странную для него ситуацию Финни.
- Не твое дело! – высокомерно оборвал его отпрыск графского рода.
- Понял… - сник садовник.
Совсем неожиданно для себя, после всех пережитых за этот день волнений и полной терзаний ночи, Сиэль забылся тяжелым сном.
- Мой юный господин, пора вставать, - это прозвучало сладостнее, чем ангельский гимн.
Сердце неистово забилось раньше, чем распахнулись глаза. По телу разнеслась волна восторга. Звук отодвигаемой портьеры. Такой пленительный! Такой знакомый! В комнату ворвался дневной свет. Он видит это даже через сомкнутые веки. Это счастье! Настоящее! Самое возвышенное и самое обыденное счастье! Все вернулось!
Сиэль позволяет своим очам открыться, чтобы немедленно впиться в самое желанное существо на свете – его дворецкого, его слугу, его демона, его…его…его…! Себастьян оборачивается, направляется от окна к кровати Фантомхайва. Легко, грациозно, изящно. И вдруг вся эта идиллическая картина разбивается вдребезги! Михаэлис останавливается, опирается о кресло, тело сгибается в приступе бессилия. Граф мгновенно покидает кровать и бросается к своему дворецкому.
- Себастьян! – хочется кинуться с объятьями, но Сиэль хватает демона за лацканы фрака. – Что с тобой?! Опять не помогло?! Или…? Или… ничего не было?
Михаэлис вымученно улыбается и осторожно высвобождается от притягивающих его запястий.
- Вы ошибались, мой господин, дело не в голоде.
Фантомхайв отпрянул, восстановив дистанцию, положенную соблюдать при общении хозяина и слуги.
- Тогда в чем? Это… было всего лишь…уловка?! Ты все это подстроил? Хотел что-то мне доказать?!
- Нет, мой господин. За стенами особняка мне стало гораздо лучше, а в деревне я снова обрел себя, не прибегая ни к каким дополнительным средствам, - многозначительно добавил дворецкий, и Сиэль отвел глаза, пытаясь скрыть, что это уточнение убрало из его души неприятнейший осадок. – Полагаю, причина кроется где-то здесь… И мне необходимо в этом разобраться, пока все снова не повторилось. Пока не дошло до прежней глубины.
- Есть какие-то догадки? – по-деловому интересуется граф, позволяя умелым руками дворецкого одеть себя. Наконец-то он этого дождался! Казалось бы такая мелочь, а насколько она приятна!
- Я далек от мысли, что вы, мой господин, задумав, избавиться от меня, прибегли к помощи… скажем так… белой магии…
- Белой магии? Я? Избавиться? Какая нелепость!
- Я тоже так считаю, тем более, что в любом случае, достаточно лишь приказать мне не появляться вам на глаза, либо покинуть поместье. Поэтому, я подозреваю, что это сделал кто-то другой. И этот кто-то, несомненно, имеет самое близкое отношение к вашему дому.
- Думаешь, кто-то догадался, что ты не человек?
Себастьяна качнуло.
- Вполне возможно, - он попытался быстро подавить приступ слабости, а Сиэль сделать вид, что это его не волнует и он вообще ничего не заметил.
Закончив весь утренний туалет с помощью своего дворецкого, у которого хоть и заметно подрагивали руки, но хватило ловкости сделать все гораздо более умело, чем любой другой, Фантомхай вышел к завтраку. Вся прислуга чинно выстроилась в ряд, хотя по их сверкающим глазам было понятно, что так они приветствуют не столько появление своего господина, сколько возвращение дворецкого.
- Господин Михаэлис, - не выдержала Мэйлин, когда завтрак был почти окончен, и горничная помогала убирать со стола. – Мы так рады, что вы поправились! Мы такое успели пережить за время вашей болезни!
«А что мне пришлось вынести!» - мрачно подумал граф.
- Я так за вас переживала! Просто не знала, чем могу вам помочь! Но, кажется тот очищающий порошок, что дал мне господин Агни, действительно помог!
- Очищающий порошок? – в один голос спросили хозяин и дворецкий.
- Да, - смутилась горничная под их пристальными взглядами. – Когда они с его высочеством были у нас в прошлый раз, я пожаловалась господину Агни, что порой мне бывает страшно ходить одной вечерами по этим полутемным коридорам, и он подарил мне порошок, сделанный при помощи его божественной руки. Он сказал, что это старинный рецепт его родины, с помощью такого средства они изгоняют зло из своих домов. Злых духов, дурные мысли, болезни. Я развела его с водой и протерла стены, двери, даже карету. А когда господин Михаэлис заболел, я … особенно тщательно натерла дверь его комнаты…
Сиэль накрыл глаза рукой. Хотелось смеяться и рыдать одновременно!
- Мэйлин,- особо вкрадчиво обратился к ней Себастьян, - у вас еще остался этот столь чудесный порошок?
- Да… кажется…
- Будьте любезны, принесите его нам, полагаю, господин граф желает на него взглянуть.
- Да, желаю, - поднял голову Сиэль, его глаз уж сверкал озорством, а на губах рвалась проявиться улыбка.
Через несколько минут горничная продемонстрировала любопытствующим маленькую коробочку. Внутри оказалось около чайной ложки серого вещества. Юный деспот раздраженно закрыл деревянное вместилище, оказавшееся для него поистине ящиком Пандоры!
- И все, что я пережил - это из-за такой…! – не сдержался Фантомхайв и отшвырнул коробочку.
Специально или случайно, но бросок был сделан именно в сторону Михаэлиса. В полете неплотная крышка соскользнула, и серое облачко вырвалось наружу. Движением быстрее молнии демон переместился с пути этой едва осязаемой субстанции. Коробочка упала на пол. Порошок рассыпался по ковру. Себастьяна качнуло так, что он едва не упал. В глазах вспыхнул дьявольский огонь, взор потом потух, а через мгновение снова загорелся.
«Значит все же оно!» - сделал торжествующий вывод юный тиран.
- Себастьян, присядь, - распорядился он голосом, не терпящим возражений, - ты еще слаб после болезни. А вы…! – маленькие кулачки сжались.
И из-за этой нелепости ему пришлось обрушиться в такую глубокую бездну, ощутить такой непередаваемый ужас, боль и терзания, что временами ему казалось, что его сердце или разум не выдержат?! И все это из-за такой нелепости! Ему хотелось излить на эту нескладную девицу весть поток своего жаркого негодования…! Но разве даст это ей почувствовать хоть каплю того, что пришлось пережить ему по ее милости?!
- Мейлин, Финни, Бард! Вы вымоете все! Все поместье! От пола до потолка! Все! Карету! Двери! Окна! Все, что еще вы успели измазать этой гадостью! Что бы и следа ее здесь не осталось! Вам ясно?! Себастьян, а мы немедленно уезжаем в Лондон! Немедленно! Никаких сборов! Только самое необходимое! Здесь невозможно находиться! – выпалил все это Сиэль на одном дыхании, сорвался с места и громко хлопнул дверью, уходя.
- Да, мой господин! – полетел ему в след мелодичный и спокойный голос демона.
|
