Умные люди знают, что можно верить лишь половине того, что нам говорят. Но только очень умные знают, какой именно половине ©.

— Почему? Почему именно ты? — спросил генерал, тяжело дыша и то и дело касаясь ее губ своими, словно желая поцеловать снова, но удерживая себя от этого. Он чувствовал шелк ее волос в своем кулаке, видел ее отважные глаза, в которых все же поселился страх за свою судьбу, и это чувство все росло и росло, заставляя слезы вырываться наружу.
— Видимо, я не ошиблась в Дизаэроне, вы можете, как и Белиад, подчинять лишь насилием, — девушка едва-едва сдерживала плач — она была на грани истерического срыва.
— Я — лишь капля в море. Судить по мне о всей стране — верх глупости, — словно придя в себя, он отпустил пленницу и сел на койку рядом, потирая свое лицо. — «Что со мной... Эта мерзавка вскружила мне голову...»
Девушка, наполовину нагая, медленно села на постели, с ужасом глядя на генерала. Она быстро натянула на себя одеяло, стараясь укрыться от этого человека, словно в этом была вся надежда на спасение. Тентен могла вытерпеть побои, пытки, что уже не раз терпела, но такого... Чтобы ее просто изнасиловал какой-то проходимец...
Окинув взглядом остатки ее кофты, валяющиеся на полу неподалеку, генерал начал расстегивать свою тунику, не глядя на девушку и ощущая физически ее страх, от которого вдруг у него самого сжалось сердце.
Тентен замерла на месте. Взглотнув, она начала быстро оглядывать палату, чтобы найти хоть какой-то способ спастись.
— Держи, — туника, пропахшая мужчиной, костром и еще чем-то, накрыла девушку с головой. — Можешь одеть, другой одежды все равно нет.
Тентен вздрогнула, не веря своим ушам. Стянув с себя «подачку» генерала, она посмотрела на него, не понимая, чего ожидать теперь.
— Одевайся! Или ты решила меня и вовсе с ума свести? — Неджи посмотрел на девушку, и в его взгляде было столько муки. Он разрывался на части от того, что знал — он должен ее наказать. От того, что понимал — она принадлежит ему. И от того, что один ее испуг заставляет его остановиться и вести себя так, словно он последний болван, у которого благородство заиграло в одном месте.
Девушка даже подпрыгнула на койке от его приказа, но как только Неджи отвернулся, она быстро облачилась в его тунику — правда, она была слишком велика, поэтому Тентен выглядела как маленький пацаненок, утопающий в безмерной одежде.
«Он все же не сделал этого...» — промелькнула мысль в голове девушки, когда она убрала челку ладонью.
— Завтра-послезавтра мы доберемся до вашей границы. Я подниму белый флаг. Будешь вести себя хорошо — пойдешь со мной. Ты все поняла?
— Да... — короткий, но четкий ответ, после которого Тентен отвернулась, лишь бы его не видеть.
— Ты ненавидишь меня? — вдруг спросил мужчина, по-прежнему не поворачиваясь к пленнице. Он сидел, упершись локтями в свои колени и лбом — в кулак.
От такого неожиданного вопроса девушка невольно повернулась снова к нему лицом, запутавшись совсем в нем, в Дизаэроне, в слухах и действительности. Правда, ложь, реальность и опасения — все смешалось в однородную массу.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я жду ответа, — твердо сказал он, нахмурившись. Он повернулся к Тентен лицом и взглянул в ее глаза, один свет которых смягчал его, заставлял совесть пробуждаться в нем.
— И да, и нет, — кто поймет этих женщин?
— Нет, ты точно озлобилась и решила извести меня, — Неджи встал и, подойдя к столику, налил в стакан воды, стараясь привести мысли в порядок. — «Женщины... мирагонка... Я становлюсь таким же похотливым глупцом, как и все остальные? Нет. Я не дам ей власти надо мной».
Молчание. Только было слышно, как генерал пьет воду. Напряжение, все нарастало, нагнетая обстановку сумрачной палатки.
«Скорее бы завтра», — размышляла девушка, уставившись в пол.
— И не думай сбежать. Поймаем — мало не покажется, — бросил Неджи, наливая себе еще воды.
Тентен одарила его странным взглядом — вроде полного сарказма, говорящего что-то похожее на «тоже мне, телепат», и, с другой стороны, было что-то еще... Нечто, то ли нейтральное, то ли чуточку теплое — никак не разобраться.
Неджи, почувствовав, что девушка на него смотрит, обернулся и встретился с ней взглядом. Два кофейных омута... Теперь в них было что-то еще...завораживающее, заставившее его почувствовать тепло... Невольно улыбнувшись, он так и смотрел, не замечая ничего вокруг.
Тентен чуть нахмурилась и решила отвести взгляд — ее, откровенно говоря, пугало все то, что с ней происходило. Сначала ее поймал — ну, почти поймал — какой-то странный мужчина Райдан. Более того, она его всего связала, а он кричал: «Какая женщина!». К тому же, пытался накормить, как маленькую девочку. Дальше — больше: чуть не изнасиловали, но остановились, что было тоже очень странным уже только потому, что в менталитете Дизаэрона и других трех стран было нормальным так обходиться с женщиной.
— Не отводи взгляд. Я хочу любоваться тобой. Или этого ты тоже боишься?
— Зачем... — Тентен снова посмотрела ему в глаза, только она ничего не понимала.
— Ты красива. Разве нужна причина, чтобы любоваться красотой?
— Вовремя ты... — сказала она, снова отведя немного смущенный взгляд.
— Прости, что выбрал такое неподходящее время, чтобы поймать тебя, — усмехнулся Неджи. — Послушай, — он направился к ней медленным шагом, — я не зверь. Не бойся меня, если бы я был таким, ты думаешь я бы остановился? — странно, но ему так сильно хотелось увидеть, как она улыбается, что даже был готов признать свою ошибку, хотя таковым он свой поступок не считал.
— Странно, что противник просит прощения... — вдруг ответила кареглазая незнакомка, усмехнувшись, но лишь по-доброму и немного горько.
— Значит, не такой уж из меня и противник? — он снова присел рядом с девушкой, но на этот раз сохраняя четкую дистанцию, дабы снова не попасть под ее чары.
— Нет, просто я привыкла больше к жесткому нападению, к постоянным ранам, пыткам и тому подобному, — искренне призналась она.
— Скажи, а в чьем плену ты была?
— Ну, у Белиада пару раз, честно говоря, нам наверное повезло, что мы еще живы, — все с той же горькой ухмылкой продолжила она.
Во взгляде генерала мелькнуло некое уважение к этой девушке и грусть, словно он пропускал все эмоции от ее прошлого через себя.
— Ты сильная... — он ободряюще улыбнулся. — И как же ты вернулась домой?
— Удалось сбежать. Нет, я не сильная. Я в меру устойчивая, — улыбнулась и она с некой горчинкой. — Человек по-настоящему становится сильным лишь в самых страшных бедах и горестях.
— Как тебя зовут?
— А тебя?
— Зачем тебе мое имя? — усмехнулся генерал.
— Чтобы запомнить.
— Того, кто пытался овладеть тобой силой? — с сожалением в голосе спросил он.
— Но... — неуверенно начала девушка, с неким ужасом внутри вспоминая минувшее событие, — ты же остановился...
— Я скажу тебе свое имя, когда ты сможешь произнести его с теплотой в голосе. А пока скажи мне свое.
— Как же я смогу называть тебя?
— Как хочешь, — чем дольше генерал смотрел на нее, тем более загипнотизированным сам себе казался. Словно в тумане он протянул к ней руку и дотронулся до ее свежих безобразных шрамов, которые еще несколько дней назад были под бинтами. — Ваши мужчины позволяют женщинам так рисковать собой? — с некоторым гневом в голосе спросил он.
— Нет, не позволяют, но тем не менее на войне, находятся лишь по велению сердца, чтобы защищать самое дорогое. Женщина в чем-то ведь сильнее мужчины, а в чем-то сильнее он ее.
— Ты останешься здесь. Я не возьму тебя с собой на переговоры, — резко вдруг сказал генерал, вставая.
Тентен была не мало удивлена такой новостью — что произошло, что он так внезапно изменил свое решение и даже разозлился?
— Интересно, как вы доберетесь до лагеря, который находится на нескольких сотнях метрах над уровнем моря, — наигранно интересуясь, спросила девушка.
— Это уже не твоя забота.
— Но ты обещал, — возразила она, что было очень непривычно.
— Ты думаешь, я позволю тебе вернуться туда, где ты только и делаешь, что рискуешь собой и получаешь эти шрамы?!
— А какая тебе разница? Рано или поздно сбегу, — пожала плечами Тентен.
— Не прыгай выше головы.
— Тоже самое могу и я сказать, — ответила Тентен.
— Можешь, но ты будешь умной девочкой и промолчишь, пока я добрый.
— Значит ты не держишь обещаний, — сказала только повстанка.
— Говори, что хочешь. Ты останешься со мной.
— Что ты хочешь этим сказать? Если вы идете в наше государство с целью мира и тех условий, что нужны вам, то я — не пленник, — непонимающе ответила девушка.
— Здесь ты будешь в большей безопасности, чем там.
— А кто сказал, что я хочу здесь быть?
— Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. Вставай.
— Ну, так объясните мне! Если вы хотите мира, почему я должна оставаться здесь?
«Как же с тобой сложно!» — Неджи, стиснув зубы, взял Тентен за руку и силой поднял ее на ноги. Затем он повел ее снова к тому столбу, к которому была прикована ранее.
Тентен, уже догадываясь, что он хочет сделать, поджала губы и точно убедила себя в том, что пора бы бежать. Однако, к ее удивлению, они прошли мимо столба, и Неджи, приблизившись к столику и выдвинув ящик, достал оттуда еще одни оковы. В следующий момент Тентен осознала, что они защелкнулись вокруг ее запястья и...его.
— Я сказал, что ты будешь со мной, значит, так тому и быть. И я видел, насколько ты безрассудна, поэтому не позволю тебе оставаться одной. Никогда.
— Что...значит никогда... — c ужасом Тентен посмотрела на оковы и потом на генерала.
— То и значит. Ты будешь постоянно под моим присмотром. Райдан справится и без меня.
— Не забывай, я не женщина из вашей страны!
— Если бы я забыл, ты бы уже проклинала свое существование.
— Почему ты так поступаешь?! Нельзя смотреть на человека свысока, если он — женщина! — девушка дернула рукой, но цепи издали противный звон, показывая, что ей ох как нелегко придется в совершении побега.
— Почему ты так зациклена на этом?! Я хоть раз тыкнул тебе в то, что ты — женщина?!
— А почему тогда поступаешь таким образом?
— Неужели не ясно? По-моему я тебе уже все сказал, — весь взвинченный, Неджи направился быстрым шагом вон из палатки.
— Нет, мне не ясно! — девушка резко остановилась, так что и генералу из-за наручников пришлось тоже прервать свой шаг.
«Вот проблема, на мою голову!» — еле сдерживаясь, чтобы не сделать чего лишнего, он извернулся и перекинул Тентен через плечо, правда руку, которая была в наручниках, пришлось держать в одном положении.
— Просто смирись с этим и все!
— Смириться с чем?! — закричала на него девушка, колотя свободной рукой по спине.
— Я забираю тебя с собой. Как только здесь все выяснится, мы вернемся в Дизаэрон, хочешь ты того или нет.
— На каком праве?! — Тентен продолжала колотить его сильнее и сильнее, изворачиваясь и стараясь любым способом навредить ему.
Все солдаты, проходившие мимо, усмехались и подшучивали между друг другом по поводу их генерала и этой дикарки, особенно, если учесть, что нес он ее в свою палату. Поняв, что эта девчонка и не думает умолкать, Неджи не стал больше отвечать на ее вопросы и молча сносил ее претензии. Пройдя в палату и закрыв за собой вход, он усадил ее на свою койку, а сам стал снимать с себя ботинки.
Девушка взяла и резко отвернулась, сидя на месте, так, что теперь генерал не мог расшнуровать обувь — по крайней мере, одной рукой с туго завязанными веревочками трудно справиться.
Нахмурившись, Неджи дернул свою руку обратно, от чего Тентен повалилась на ложе, а генерал теперь мог спокойно заняться своим делом. Снова та же картина — только девушка теперь нарочно встала. И вновь в ответ — то же самое, но на этот раз пленница больно ударилась своей пятой точкой о койку. Зато — один ботинок расшнурован.
— Слушай, отпусти меня! — девушка вновь брыкнулась, и теперь она была на дальней части койки.
— Ну уж нет, — Неджи сел сам и рывком усадил Тентен себе на колени, пытаясь в таком положении развязать и второй ботинок.
— Да ты достал! — девушка, обратив внимание на его длинные волосы, потянула его назад за хвост.
— Прекрати вести себя как ребенок! — Неджи, не выдержав, резко скинул последний ботинок и вырвал свободной рукой свои волосы из ее хватки. — Тебе еще целую ночь спать со мной! Так что не приставай, а то напросишься!
— Просто отпусти меня! Я так много прошу?! Я не рабыня и жить в таком окружении, как ваши женщины, не собираюсь!
— А по-твоему лучше жить в грязи, в сражениях, там, где постоянно есть шанс умереть?! Теперь понятно, почему вы так против мира!
— Мы не против мира! Не надо судить по одному человеку! — специально выделила она эти слова. — Мы защищаем то, что нам дорого!
— Сейчас тебе нечего защищать! Поэтому расслабься и получай удовольствие, дурочка!
— Я не собираюсь расслабляться и получать удовольствие, когда люди моей страны погибают!
Раздраженно выдохнув, Неджи откинулся на койку, заставив и Тентен рухнуть вслед за ним и, закрыв глаза, просто продолжил молча лежать. Девушка не заставила себя долго ждать: сначала она села, а потом и подперла кулачками лицо, снова беспокоя закованную руку.
— Отпусти меня, — коротко сказала она, а затем добавила: — Пожалуйста.
«Черт, рука затекла», — Неджи, крайне недовольный ее поведением, снова повалил девушку на себя, а затем, прежде, чем она успела что-то сказать, поцеловал ее. Зная, что она начнет вырываться, он положил свою руку ей на затылок и легонько надавил.
Тентен, как он и предполагал, стала вырываться и попыталась было отстраниться, но его ладонь, лежащая на затылке, не давала ей такой возможности. Постепенно девушка успокоилась и медленно закрыла глаза.
Прервав поцелуй, Неджи обнял ее и перевернулся на бок так, что теперь Тентен лежала у стенки.
— Спокойной ночи, красавица.
Все кончилось так же быстро, как и началось. Девушка нахмурено смотрела на закрытые глаза генерала, и мельком поймала себя на том, что взглянула на его губы. Зажмурившись, она прогнала эти воспоминания и уже накрепко закрыла глаза. Долгожданный сон...

***

Словно во сне Саске летел над землями собственного королевства и чувствовал лишь легкость и свободу. Этот грифон — нечто. Таких ощущений парень еще ни разу не получал. Зверь едва взмахивал крыльями, пользуясь потоком воздуха. Казалось, земли под ним не было видно из-за тумана — все сливалось в один поток. А короля почти не задевали порывы ветра, из-за которых было сложно дышать, потому что голова грифона отлично его защищала.
— Как только окажемся дома, я накормлю тебя как следует, — пообещал довольный король, пытаясь по местности определить, где они уже находятся.
Грифон никак не отреагировал. Он летел уже несколько часов без доли эмоций. Наконец, спустя вечер и ночь беспрерывного полета, стали виднеться башни столицы Белиада, единственное дорогое сердцу ледяного короля.
«Вот интересно, он спустится сам или так и продолжит гордо делать все, что захочет? Как бы мне вообще с ним справиться...» — пока башни приближались, Учиха все думал, как укротить этого зверя. Из его мощи и благоговения людей перед ним, можно извлечь огромную пользу для себя.
Грифон уже летел над крышами домов, и лучи утреннего солнца сопровождали его, постепенно заливая светом все, до чего могли дотянуться. Люди, которые видели грифона, то бежали в панике в дома, то роняли корзины или то, что несли, то кричали от ужаса. Или же просто застывали, шепча заветное слово: «Акиноми».
«Что еще за акиноми?» — раздраженно подумала Сакура, порядком уставшая от своего наездника — проблема была не в его весе, а в том, что он сильно раздражал грифона. Животные по природе своей — неплохие эмпаты, но его самодовольство, величие, гордость и надменность чувствовались за версту даже обычными людьми. Сакура уже битый час думала, как ей узнать отпустил ли король пленников.
— Так, красавчик, насколько ты у нас понятливый?
«Красавчик? Терпи, Сакура, терпи... Пока не отпустят наших, придется быть рядом с королем...»
— Подлетишь к той крайней башне — быстрее разберемся с пленными, — Саске все гадал, понимает ли его это животное, или он сейчас распинается как дурак в пустоту.
Как бы удивительно это не было, грифон издал утробное недовольное рычание, но начал снижаться, к той указанной башне. Выяснив, что зверь весьма разумен, Саске расплылся в довольной улыбке. Он решил обязательно приручить его, но сначала нужно было решить другую проблему. Поняв, что грифона волнуют пленные и только они, король начал давить на это, когда лапы зверя коснулись земли у входа в башню. Спешившись, Учиха тут же привел свой план в исполнение.
— Пошли за мной, увидишь своих друзей, — махнул он грифону рукой.
«Это опасно... Многие из них знают кто я... Если для этого ублюдка раскроется, что я женщина...» — дальше свою мысль Сакура не хотела заканчивать. Все, что услышал король, так это тихое угрожающее рычание и, когда он повернулся, то увидел как грифон смотрел на тюремные двери и переводил взгляд на Саске — он все понимал и сам требовал, чтобы пленников отпустили.
— Я не отпущу никого, пока ты не пройдешь со мной, — король скрестил на груди руки и смотрел прямо в глаза грифону.
Зверь колебался лишь секунду: «Что-то здесь не ладно...» — но, тем не менее, медленным грациозным шагом направился за королем.
Черные коридоры — повсюду решетки, лестницы, факелы... Но нет ни единого звука, ни единого голоса. Словно эта башня полностью пуста. Они долго спускались вниз, а когда грифон уже начал уставать от того, что постоянно застревал где-то в проемах, Саске преодолел еще один и, пройдя чуть дальше, остановился, развернувшись к грифону лицом. Стальной скрежет — и тяжелая решетка замкнулась позади зверя, чуть не прищемив ему хвост. В темноте только и было видно, как азартно мерцают глаза короля.
Грифон оглянулся назад и, увидев решетку, замер.
«Жаль, я думала, по-хорошему договоримся».
Злоба и ненависть захватили мифическое существо и...крупинка страха. Пока что маленькая, и пока грифон этого не осознавал. Он медленно повернул морду к королю.
— Я не хочу с тобой ругаться и тем более сражаться, так что будь хорошим мальчиком и просто веди себя послушно, — Саске примирительно поднял руки и стал приближаться к хищнику.
Грифон стоял, напряженно и неотрывно следя за каждым движением короля. И рычал. Пока еще негромко.
— Тише, тише, — король протянул ему руку, но грифона привлекло другое. Глаза этого мужчины алели, словно кровавый закат с черным рисунком. Эти очи завораживали, словно выворачивали наизнанку, и инстинкты зверя будто взбесились.
Грифон немного наклонил голову набок, пытаясь понять, что у короля с глазами.
«Что за черт...»
— Иди ко мне, я тебя не обижу, — продолжал ровным тоном разговаривать с ним Саске.
Грифон отошел на пару шагов назад, уже рыча немного громче.
«Не обидит он... Скажи это тем сотням и тысячам матерей и детей, у которых ты отнял братьев, отцов и сыновей».
— Ко мне, а не от меня, — немного раздраженно сказал Саске, все идя на зверя.
Грифон лишь огрызнулся, а кончик его хвоста выдавал его недовольство.
«А он смел...»
«Черт... Надо было сначала мясом запастись... Но на это не было времени...» — Саске был уже совсем близко и весь напрягся, ожидая выпада со стороны зверя, однако даже не затормозил, по-прежнему протягивая к нему руку.
«Чего этот дурак хочет?» — Сакуру уже начинала выводить из себя вся эта тягомотина. — «Отпусти пленников».
Наконец, пальцы короля коснулись гладких перьев и, проведя по ним, Саске погладил грифона по шее уже более смело и властно.
— Не такой уж ты и страшный, красавец.
Грифон недовольно тряхнул головой, отошел в сторону и рыкнул, явно не желая иметь ничего общего с этим проходимцем.
«Отпусти же пленников!»
— Погоди-ка, — Саске с этими словами сделал самую нелепую вещь, которую только Сакура могла представить. Он поймал ее за хвост и, слегка приподняв его, определил ее пол. — Так ты у нас девочка. Вот так сюрприз. Ну, прости, за «красавчика».
На это грифон встал на дыбы и помещение темницы наполнил львино-орлиный грозный крик, оглушивший всех, кто находился неподалеку — его возглас еще долго разносился эхом под сводами башни.
— Тише, тише, не стоит нервничать, я тебя не обижу, просто будь хорошей девочкой. Через несколько дней вернутся солдаты с пленниками и тогда я их отпущу.
«Значит, придется терпеть такую тварь, как ты, несколько дней».
Грифон развернулся и лег к королю спиной, а точнее — задом.
«Какая забавная. Мощная, сильная, но не нападает...» — Саске уже более свободно подошел к ней и, сев рядышком, облокотился о нее спиной, словно этот грифон рос здесь всю жизнь и они с королем были старыми друзьями. — Хочешь мяса?
«Есть-то хочется... Но главное, чтобы давал обычную человеческую пищу. Я и так чуть не сошла с ума, когда чуть не стала зверем-хищником...» — грифон лишь рыкнул и подвинулся так, чтобы король лишился своего теплого ложа.
— Принести мяса! Как можно больше! — отдал Саске приказ в темноту. Тут же послышались удаляющиеся шаги и скрип решеток. — Ты боишься меня? — чуть насмешливо спросил он грифона, снова пододвигаясь к нему.
Зверь, рыкнув, встал и, пройдя пару метров, снова завалился на бок спиной к королю.
«Интересно... Ты ведь убийца... Тот, кто начал войну, почему ты сейчас такой?» — размышляла невольно Сакура, начиная менять свое мнение о нем. Раньше король Белиада казался ей абсолютным злом, уничтожающим все на своем пути и живущим только ради своих желаний и ради себя. Его образ походил на Дьявола, адское отродье, погрузившее весь мир в пучину страха, хаоса и боли, но оказалось все не совсем так. Этот человек был все же человеком, а не мифическим существом. У него в душе была как и тьма, так и свет, как и у любого другого. Но все же, не то, что его руки, все его тело было в крови невинных людей — его грех непростителен, его безжалостность убийственна. Он ведет себя как бог, решая, кому жить, а кому нет — и это самая главная тьма в его сердце.