 Фанфик «1000 лет молчания. Зарисовка 2. Решение»
Шапка фанфика:
1000 лет молчания. Зарисовка 2. Решение
Автор: Anzz
Фэндом: Предательство знает мое имя
Персонажи/пейринг: Лука Кроссзэрия/Юкки Гио, Хоцума Рендзе/ Курото Хорай и др.
Жанр: PWP
Предупреждение: ООС
Тип/ вид: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймеры: не претендую
Размещение: только с согласия автора
Текст фанфика:
Решение принято, а поэтому ему не спится. Тянуть время и чего-то ждать не имеет смысла, все это и так слишком долго длится. Теперь Юкки кажется, что он все понял, понял собственный замысел, пришедший к нему из прошлой жизни. И если все именно так, как он это видит, то он единственный, кто может положить конец этой многовековой вражде. Вот только на этом пути к цели ему предстоит солгать себе и близким людям. Наверное, даже предать… Но цель действительно стоит этих жертв… Если бы дело было только в его чувствах, он колебался бы гораздо меньше, но ему очень не хотелось причинять боль другим, особенно Луке и … ему…
Решение принято. Пора.
- Содом, - Гио погладил фамильяра, - где твой хозяин?
Существо мотнуло головой в сторону.
- У себя в комнате? Тогда пойдем.
Покинув кровать, так и не соблазнившую его сном, Юкки побрел к комнате опаста. Сердце тревожно билось. Довольно сомневаться. Он ведь уже все решил. Так необходимо сделать. Через это необходимо пройти и даже… через это. Он очень надеется, что это смягчит боль Зэсса.
Стук в дверь.
- Войдите, - отзывается Кроссзэрия.
- Содом, - шепчет Юкки, - прошу тебя, останься здесь, чтобы нам с Лукой никто не помешал. Хорошо? – фамильяр послушно кивает и слетает с его плеча.
Сделав глубокий вздох, ночной гость входит.
- Юкки? – удивляется Зэсс и спускается с подоконника, на котором сидел. – Что-то случилось?
- Прости, что так поздно. Я тебя не разбудил?
- Я же дюра, мне сон не нужен. Так у тебя что-то случилось?
- Нет… просто не спится… и … захотелось тебя увидеть, - Гио прошел и сел на кровать, волнение и напряжение сковывали его и путали все мысли. – Тебе не нужен сон и еда, твоя жизнь почти бесконечна… наверное это удобно… А я… я всего лишь человек, который ничего не помнит дальше своей нынешней жизни…
Лука непонимающе смотрел на него.
- Я не помню ничего, что было между нами до того… до того, как я родился мужчиной, - он никак не мог осмелиться поднять на Кроссзэрию глаза. – И все же чувствую, что ты, Лука, … ты мне очень дорог. Насколько мы были близки… тогда?
- Если ты хочешь знать об этом… - опаст сел рядом и поднял на себя его лицо. – Да, мы преступили черту, разделяющую человека и дюру. И мы оба осознавали все последствия этого. Если сейчас тебе это неприятно, прости, но ты сам спросил. Ты волен принять любое решение и сам определить, как к этому относиться. Я все равно останусь рядом с тобой.
Юкки заворожено смотрит в его стальные глаза, сейчас такие нежные, такие зовущие, ласкающие… Он слишком прекрасен для человека. Сердце не может не откликнуться на эту красоту, усиленную искренними теплыми чувствами… Его хочется заключить в объятья, к нему хочется прижаться всем телом, услышать взволнованный стук его сердца, и чтобы он тоже непременно на все это ответил!
- А сейчас? Сейчас, когда я мужчина, что ты … чувствуешь ко мне? – с замиранием сердца спросил Гио, не отрывая зачарованного взгляда от своего опаста.
Глаза Луки вдруг похолодели и сузились.
- Почему ты спрашиваешь?
- Ты мог бы… мог бы принять меня таким…? В этом теле…? Принять всем тем, что ты ко мне чувствуешь?
Зэссу захотелось отвести взгляд. Этот вопрос был слишком сложен. Он сам не раз пытался ответить себе на него, но к окончательному решению так и не пришел. Вот только Юкки не нужно об этом знать. Он должен безоговорочно ему доверять, и, значит, он не имеет права отвести очей, не имеет права показать, что в чем-то сомневается.
- Я ведь не человек. Даже если я не вижу твоего прежнего тела, я чувствую твою душу. И именно это самое главное. Я испытываю чувства к твоей душе, а не к телу.
- Но ведь ты… хоть и … не человек, у тебя мужская …форма… Смог бы ты… теперь, когда я тоже… мужчина….? – слова упорно не хотели сходить с губ, а глаза подниматься на собеседника, ему еще никогда не приходилось себя так… почти… предлагать.
- Ты хочешь…? Если ты хочешь… Если ты уверен…, - вместе с тем Кроссзэрия сам ни в чем не был уверен, но он точно знал, что между ними не должны стоять никакие сомнения. Хотя в такой ситуации ему гораздо легче было отдать за возлюбленную…. Юкки жизнь, чем излить физическую страсть на это тело…
Гио не должен сомневаться в нем, ни в чем и никогда! Лука снова поднял на себя его лицо и одарил дрожащие губы поцелуем. Юкки закрыл глаза и кинулся вперед к этим нежно лобзающим устам, но это пробудило в нем совсем странные ощущения. Что-то было не так… что-то не то… Он разомкнул соприкосновение и припал к груди Зэсса, обнял его изо всех сил. Так было гораздо лучше, но этого мало. Он ведь уже все решил, останавливаться нельзя. Именно Лука должен стать у этого тела первым. Поэтому сейчас главное, чтобы Зэсс получил все сполна, его собственные чувства значения не имеют. Тем более что в процессе они могут и проснуться, ведь его все же непреодолимо тянет к прекрасному опасту. Кроссзэрия обнял его, поцелуй и ему показался странным, и в тоже время так он еще отчетливее почувствовал свою Юкки в этом чуждом теле.
- Если ты не готов, то не надо… - тихо начал Лука.
- Нет, - решительно заявил Гио.
Теперь он не остановится.
На этот раз он сам обнял уста Зэсса лобзанием, попытавшись вложить в это всю возможную страсть. Когда глаза не видят, чувствам гораздо легче обмануться, а телу принять предлагаемое ему наслаждение. Лука старался отвечать не менее жарко, пробиваясь сквозь физическую оболочку к истинному свету души. Здесь он мог почти видеть ее, ощущать, почти прикасаться. Да, это была его Юкки, трепетная, нежная и завораживающе светлая. Любимая. Руки заскользили вниз к талии, прошлись по ее хрупкому изгибу, потом их привычно потянуло к груди, такой упругой, сладостно манящей, и… под пальцами только ровная поверхность грудной клетки. Глаза удивленно распахнулись. Реальность снова ворвалась в сознание, и Лука понял, что провалившись во внутренние сферы, слишком увлекся, дал себе забыться. Гио ощутил его смятение и попытался отвлечь, опустив ласкающую руку ему немного ниже пояса. Зэсс, напротив, напрягся. Не соответствие его мыслей, чувств, воспоминаний и реальности было слишком сильным.
Кроссзэрия немного отстранился, что бы заглянуть в льнущее к нему лицо. Ее глаза, ее свет, но… форма все равно не та… Такой доверчивый, искренний взгляд… он не может его обмануть. Не должен. Если он этого хочет… если ему это действительно нужно… Лука ищет ответ в этом устремленном на него немного встревоженном взгляде. Сложная смесь чувств отражается в этих очах, но страсти в них нет. Это и заставляет сомневаться. Чем больше он думает, тем сложнее все забыть, отбросить, убедить себя, что это не важно.
Юкки видит его нерешительность и понимает, что должен вынудить его переступить через все преграды. Опять горячее лобзание, а пальцы расстегивают молнию. Зэсс перехватывает его руку и отстраняет. Гио прижимается к его щеке и замирающим голосом шепчет на ухо:
- Прошу тебя, Лука. Прошу тебя.
И Кроссзэрия не может отказать, потому что сердце и душа не желают слушать разума, который говорит, что сейчас их слишком многое разделает, а тело под натиском вдохновенного стремления к самому дорогому на свете существу, соглашается зажечь страсть, обманув себя. Опаст склоняет своего хозяина на кровать. Ладони снова скользят по талии, по изгибу торса и бедра. Но им приходится избегать самых требовательных к ласкам участков, потому что именно там все не так… Зэсс еще не может себя заставить закрыть глаза на мужскую форму того, чем ему предстоит обладать. Юкки начинает быстро раздеваться, надеясь, что тепло кожи и беззащитность обнаженности помогут Луке сильнее разжечь страсть, легче забыться…
Глаза сами закрываются, позволяя телу плыть в потоке ощущений. Уста, наконец, покинули губы, и пошли по шее, по плечам, по груди… Зэсс на мгновение замер. Его снова неприятно кольнула слишком очевидная плоскость. Здесь не было столь всегда притягательных для него мягких, но упругих возвышенностей. Сделав над собой усилие, Лука провел языком по розоватой окружности. Ласкаемая плоть подалась немного вперед, требуя большего. Губы сдавили упругое напряжение. Юкки тихо застонал. Да, она всегда постанывала от этих ласк! Эта мысль пробрала тело опаста сладостной волной. Его закружил вихрь жгучих воспоминаний… в памяти всплывали упоительнейшие минуты их страстных слияний… тело охотно отзывалось. Страсть начинала разгораться. Теперь он тоже хотел всего.
Юкки почувствовал горячую пульсацию у своей ноги. Проскользнул рукой во мрак брюк. Настиг уже рвущуюся оттуда плоть, немного сжал, а потом повел по извилистой дорожке пальцами. Лука горячо выдохнул, и вернулся к губам. Гио полностью расстегнул нижнюю часть облачения Зэсса и потянул вниз. Требовательное напряжение чувственности уперлось ему в живот. Руки снова завладели им, лаская и разнося по разгоряченной поверхности выступающую влагу. От этого поцелуи Кроссзэрии стали еще жарче и требовательнее, дыхание начало подрагивать. Его руки тоже пошли вниз, но в поисках блаженных врат наткнулись на… Уже распаленный страстью, Лука не смог подавить стона раздражения.
Юкки стал покрывать его лицо огненными поцелуями, шепча: «Прошу тебя…. Прошу…»
Вторая попытка. Пальцы следовали по обычному маршруту страсти, но натыкались на совсем необычное препятствие. Зэсс даже слегка прикусил Гио губу. В ее прекрасных глазах мольба… она умоляет его о том, чего он и сам уже так неистового хочет, но… он хочет ее! Какая издевка судьбы?! Она здесь и не здесь! Это она и не она! Но страсть уже слишком сильна и ее просьба так желанна к воплощению!
Опаст резко отстраняется. Рывком стягивает уже расстегнутые самим Юкки брюки, отворачивает его, оставляя на боку, и достаточно аккуратно входит. Гио стонет и сжимается от боли. Лука начинает медленное движение. Его руки продолжают блуждать по хрупкому, почти женскому, юношескому телу, это дает ему обмануться и забыться. Его Юкки сейчас с ним! Они все же вместе! Они едины! Это прекрасное сопряжение тел и душ! Пламя страсти озаряется сиянием любви, почти изменяя свою звериную сущность…
Ритм убыстряется. Зэсс продолжает целовать то, до чего ему позволяет дотянуться выбранная поза, но его слишком сильно захватывает жажда завершения, и, забывая обо всем, он полностью отдается упоительному движению, только обжигая объект своей страсти пламенным дыханием.
Закусив губы, Юкки терпит боль, терзающую его тело в порыве чужого блаженства. Он пытается не выпустить из себя мучительные стоны, чтобы не омрачать Луке эти сладостные минуты слияния. Он все это делает ради него. Пусть хотя бы сейчас, хотя бы так Зэсс будет счастлив. Это его просьба о прощении… его жертва… его дань признательности тем светлым и теплым чувствам, что опаст испытывает к … его душе.
Но страсть Луки все сильнее бьется о его тело… Гио впивается пальцами в оделяло… напрягается всем телом и уже дрожит от слишком сильного сведения мышц… это только усиливает его мучения. Зэсс ничего не замечает. Он полностью погружен в бурю своих восторженных ощущений, его даже уносит за грани физической реальности, и тогда его темная сущность начинает просачиваться, через телесные покровы. Аура дюры пробивается в человеческую плоть. Наверное, в прошлых жизнях Юкки мог и умел этому противостоять, но сейчас это было ему не под силу. Боль пронзает все его существо. В глазах темнеет. Он сгребает постель и, уткнувшись в нее лицом, чтобы заглушить звук, кричит, потому что этот вопль страдания он сдержать уже не может. Руки и ноги начинают неметь. Этот прорыв словно надорвал его оболочку, и жизненные силы начинают быстро уходить из него. Тело все сильнее дрожит от перенапряжения.
Краем сознания опаст ощущает все это, но ошибочно принимает за то, чем оно всегда и было, за бурю экстаза. Разум удовлетворенно отмечает, что хотя бы в этом она осталось прежней, способной на эту пламенную вакханалию страсти. И если ему удалось поднять ее до этих высот, то теперь он может подумать и о себе. С блаженным стоном он срывается вниз. Его темная аура словно разбивается на множество осколком и разлетается во все стороны. Гио вцепился в одеяло зубами, подавляя рычание боли от новой перехватывающей дыхание волны. Темный поток пытается вырвать его из сознания…
Лука останавливается. Обхватывает его руками и крепко прижимает к себе, но Юкки уже не выдерживает. Вырывается. Перемещается как можно дальше, на другой край кровати. Сжимается и тяжело дышит, пытаясь побороть все еще терзающие его неприятные чувства. Зэсс встревожено смотрит на него, не понимая, что происходит. Это не похоже на последние волны удовлетворения.
- Юкки, - его голос даже дрогнул, - что-то не так?
Как бы ни было сейчас тяжело, Гио не хочет выдать своего подлинного состояния. Лука должен пребывать в спасительной иллюзии, что все хорошо. Юкки отчаянно кидается к своему взволнованному опасту и крепко обнимает его, прижавшись к груди. Как ни странно, но именно так ему намного лучше, темная сущность дюры не беспокоит его, а подлинные теплые чувства окутывают сладостным потоком. Лука тоже смыкает свои руки и опускает лицо в его волосы. Почти как с ней… почти… почти рядом….
- Спасибо, - шепчет Юкки.
Ему по-настоящему захотелось навсегда остаться в этих объятьях, но если он поддастся этому, то возможно у него просто не хватит сил и решимости воплотить все задуманное. Он должен. Кроме него никто не сможет этого сделать. Надо разомкнуть связь, иначе она затянет его слишком глубоко, и он не сможет уйти, не сможет быть искренним с другим…
- Прости…, - Гио отстраняет его сильные, но нежные руки, - я пойду… мне ведь завтра с утра на занятия…
Лука еще раз крепко прижимает его к себе. Ему до боли не хочется отпускать его сейчас, когда ощущение, что Юкки вернулась к нему, столь полное и сладостное.
- Прости, - настойчиво вырывается Гио.
Объятья размыкаются.
- Я отвезу тебя с утра, - предупреждает Зэсс.
- Да, хорошо, - не оборачиваясь, роняет Юкки и уходит.
Опаст переводит взгляд за окно. Его настигает странное ощущение, что они оба заставили себя это сделать…
Утром Гио был особенно задумчив. Кроссзэрия предпочел списать это на попытки осознать и принять случившееся ночью, и не старался с ним об этом поговорить, чтобы не сделать ему неприятно. До школы они ехали молча. При расставании обменялись парой обычных фраз. Лука предупредил, что заедет к концу дня. Юкки кивнул и грустно улыбнулся. Когда машина скрылась за поворотом, он вздохнул, кинул на школу задумчивый взгляд и пошел прочь. Его поезд уезжает через сорок минут, он должен успеть добраться до вокзала.
Звонок прозвенел, а Гио все еще нет. Хоцума беспокойно крутится на стуле. Он же сам видел, как Лука повез его в школу, а, значит, Юкки уже давно должен быть здесь. Может быть просто где-то задержался? Или по дороге что-то случилось? Или…? Рендзе с трудом дождался окончания урока и тут же схватился за телефон. Вежливый женский голос ответил, что аппарат выключен… Первым, к кому кинулся Сжигатель, был, разумеется, Шусей, потом они нашли Цукумо. Мурасамэ успокоил их, что с Юкки все в порядке, но тот уже далеко, а он никак не может понять где… Звонок Зэссу обстановку не прояснил. Гио с ним не было, и Лука не знал, куда он мог бы направиться, Юкки его ни о чем не предупреждал. Пришлось признавать, что случилось нечто непредвиденное и возможно опасное. Все съехались в поместье, даже Токаши. Осмотр комнаты пропавшего показал, что все вещи, кроме документов, на месте. И только появление Содома внесло некоторую ясность. Фамильяр передал оставленную ему Гио записку. Она гласила: «Простите меня. Не ищите. Я вернусь, как только смогу.»
Кроссзэрия стиснул зубы. Он так бездарно упустил своего подопечного!
- Плохой из тебя охранничек! – зло бросил ему Хоцума. – Куда ты смотрел? Где теперь его искать? Напади на него самый задохлый дюра и …!
Не дожидаясь окончания обвинительной речи, Лука ушел.
- Что будем делать? – все взгляды устремились к главе рода Гио.
- Он не хочет, чтобы мы его искали, но оставить его без защиты, мы тоже не можем. Почему он ушел, не ясно, но ушел он сам. В такой ситуации, единственным местом, куда он мог направиться, является … приют, в котором он вырос. Если он не хочет, чтобы мы пока его беспокоили, мы не будет показываться ему на глаза, но быть рядом обязаны. Токи и Цукума, поедите за Юкки.
- А Зэсс?
- А кто из вас сможет уговорить его этого не делать?
- Разрешите, я тоже поеду, - подал голос Хоцума. – От его дюра – охранника совсем никакого толку. Должен же быть в этой компании хоть один на что-то способный.
- Не стоит. Троих достаточно.
- Да, от них толку…!
- Я же сказал. Достаточно.
Фыркнув, Рендзе ушел.
- Да, мы все переживаем за Юкки, - вздохнула Мурасамэ. – Тем более он.
Усуй сумел подавить скользнувшее в его взгляде недовольство и пошел за напарником. Нашел он его на верхнем открытом переходе зубчатой стены. Облокотившись и немного перегнувшись, Сжигатель смотрел вниз на залитый солнцем двор. Шусей положил ему на плечо руку.
- Не переживай. Они справятся.
Хоцума дернулся.
- Я и не переживаю, – раздраженно бросил он.
- С ним все будет в порядке. Они его найдут и смогут защитить…
- Да, уж! Упустили прямо из под носа…! - Рендзе убрал руку напарника. – И я не переживаю. Делать мне нечего, переживать из-за этого типа. Сам сбежал. Испугался, наверное. Такая жизнь ни всем по плечу. Вот только этот болван не понимает, что дюры его теперь в покое не оставят, как бы он от нас не бегал. И вообще, что за детские выходки…?! А мы теперь должны…?!
- Я и говорю, не переживай, - настойчиво повторил Усуй.
- Да, хватит тебе…! Я же не маленький! - и Хоцума зло воззрился на своего напарника.
Мягкая улыбка, успокаивающий свет глаз…, но все это как-то слащаво, навязчиво, неуместно… Ему не нужно, что бы его успокаивали! Напротив! Может быть, он хочет, что бы сейчас его порыв поддержали!? Разделили! Ему хочется совсем другого! Другого! Чтобы чувства выплеснулись, прогорели, отбушевали, а не утихли под прохладным покровом успокоения! Шусей никогда его в этом не понимал! Он не понимает! Поэтому сейчас его и не хочется видеть! Не сейчас! Сейчас ему нужно… другое! Другой! И эти пламенные мысли вдруг приводят Рендзе к его дьяволенку. Вот кто ему нужен! Вот кто разделит огонь его страсти, позволит ему вспыхнуть во всю силу и окончательно прогореть! К нему! К нему!
Курото в гостиной, что-то читает, и как всегда в компании Сейшеры, как будто тот не напарник, а сторожевой пес. Хоцума пытается совладать с собственными чувствами и как можно спокойнее произнести:
- Хорай, можно тебя…, - дьяволенок поднял глаза, и слова застыли от сквозившего в них холода. И что он надеется получить он этого совершенно равнодушно к нему субъекта?!
- Поговорить надо, - все же смог выдавить Рендзе, уже начиная думать, что он зря все это делает и нечего хорошего из этого не выйдет…
Курото бросает на Сейшеру взгляд… Вопросительный? Он что и разрешение у него спрашивает? У этого тюфяка? Встает и нехотя идет к нему.
Сжигатель уходит обратно в коридор, из которого вышел, и вызванный вынужден следовать за ним. Когда стена скрывает их от оставшегося в гостиной, Хоцума разворачивается, еще до конца не зная, стоит ли вообще что-то… Дьяволенок лукаво улыбается, поблескивая темными глазами. Это мгновенно разрешает все вопросы. Рендзе рывком вжимает его в стену, и припадает горячим поцелуем. Страсть с невероятной силой вспыхивает в один миг. Курото отвечает ему не менее пламенно и охотно, но прерывает это зовущее вдаль лобзание первым.
- Не здесь же, - почти смеется он накалу чужой страсти.
Сжигатель нервно сглотнул. Ему хочется прямо здесь и немедленно! Сейчас!
- Я жду тебя через пять минут у себя, - прохрипел он, с трудом оторвался от безумного вожделенно тела, и быстро направился в свою комнату.
Хорай усмехнулся ему в след и вернулся в гостиную.
Как ни пытались Курото и Хоцума скрыть происходящее, у данной сцены был свидетель.
Пять минут. Десять. Двадцать. Дьяволенок так и не появился.
- Проклятье! – прорычал Сжигатель.- Еще и издевается!
Желание все сильнее распаляет его. Просто так ему теперь не затухнуть. Злость и волнение подстегивают чувственность. Не в силах сдержаться, Рендзе снова устремляется на поиски объекта своего вожделения.
В гостиной… Сейшера… один…
- А где…? – недовольно срывается с губ раньше, чем Хоцума успевает подготовить нейтральный вопрос и звучание голоса.
Хуруори поднял на него глаза.
- Если ты о Курото, то, по-моему, он пошел к себе…
Пытаясь скрыть свою поспешность, Рендзе устремился в указанном направлении. Достигнув нужной комнаты, просто распахнул дверь и вошел. Хорай стоял у кровати спиной к нему и застегивал рубашку, видимо, собираясь покидать поместье. Услышав звук открывшейся без предупреждения двери, Курото недовольно бросил:
- Хуруори, мог бы, и постучать, - но так и не соизволил повернуться.
Быстро достигнув его, Сжигатель слегка прикусил ему мочку уха, а руками разорвал смыкаемую на рубашке застежку.
- Сейшера?! – в голосе прозвучало безмерное удивление.
От этого Хоцуму обдало сладким жаром. Значит, между его дьяволенком и мягкотелым напарником ничего подобного нет! Курото резко отпрянул. Повернулся.
- Ты…? – удивился он.
- Ты почему не пришел? – Рендзе притянул его за рубашку.
- А что? Обязан был? – насмешливо поинтересовался Хорай.
Милый, несносный дьяволенок! Он искрится лукавством, а в сумрачных очах уже поблескивают всполохи страсти.
- Сам сказал, что могу, когда захочу, - заявил Хоцума, пожирая его плотоядным взглядом, а потом развернул и толкнул на кровать.
Дьяволенок засмеялся. Рендзе стянул его с края по пояс, зажал между ног и принялся быстро расстегивать ремень и брюки. Возбуждение вибрировало во всем теле. Хотелось просто ворваться, просто погрузиться в движение… Курото не возражал только пока Сжигатель не пошел на решительное сближение. Он неожиданно перевернулся на спину и отодвинулся дальше на кровать.
- А если я не хочу?- вызывающе спросил он, при этом сладостно выгибаясь.
- Плевать я хотел! – зло прорычал Хоцума и кинулся на него сверху, приподнял за бедра, раздвинул ноги и резко вошел.
Хорай вырвался и продвинулся еще дальше.
- Убеди меня.
- Какого черта?!
- Я же не игрушка. Мне тоже хочется каких-то чувств.
- О, не начинай! Подобное нытье меня всегда раздражало.
Дьяволенок задорно сверкнул глазами, сам кинулся к нему и зажал рот поцелуем. Свалил на кровать. Курото нравилось злить Сжигателя, так он явственнее чувствовал его бушующую страсть, огонь которой его действительно привлекал и завораживал. Ему нужна была именно она, жаркая, безрассудная и безоглядная, испепеляющая и терзающая. Хораю хотелось сгорать в ее пожаре и чувствовать себя пламенеющим и отдающимся. Он устроился на Рендзе сверху и заплясал, извиваясь всем телом. Хоцума прошипел несколько ругательств и, наконец, откинулся, отдаваясь потоку исполняющегося желания.
Удовольствие полилось по телу, но закрывать глаз и замыкаться в себе не хотелось, напротив, Рендзе желал видеть своего напарника по любовным утехам. Сейчас Курото был томным и вожделеющим, он продолжал загадочно улыбаться, но очи быстро заволакивал блаженный хмель и они пытались прикрыться. Хорай все больше откидывался назад, а его правая рука вдохновенно скользила по разгоряченной плоти. Ему нравилась уходить в отрыв экстаза непременно первым. Пусть Сжигатель видит его взлеты, это западает в душу наиболее крепко. Веки окончательно сомкнулись, он уходит вглубь себя, судорожно вздыхает, и забывает обо всем, даже о том, что он не один.
Этот стремительный уход почему-то неприятно кольнул Рендзе. Ему вдруг стало не хватать сумрачного, но лукавого взгляда, и …внимания к собственной персоне. Руки несколько раз с нажимом прошлись по изгибающейся талии, по раскачивающимся бедрам. Этого оказалось мало. Хоцума попытался потянуть Курото на себя, в странном стремлении крепче прижаться. Пляшущая плоть упорно сопротивлялась. Сжигатель начинал злиться. Ему все явственнее казалось, что его тело просто используется, а до него самого хитрому дьяволенку нет никакого дела! Все чего он добился после полуминутной борьбы, это того, что Хорай немного опустился, уперевшись в него острым локтем быстро работающей руки. Сладостное завершение было мучительно близко. Теперь его лицо полностью скрыли волосы, и Хоцуме это нравилось еще меньше. Он уже собирался применить настоящую силу, но пальцы левой руки коварного обольстителя до боли сжали кожу на его груди. Курото задышал полувсхлипами. На живот пролилась горячая струйка. Тяжелые капли медленно заскользили вниз. Выдохнув, тело расслабилось и попыталось опуститься. Хоцума подхватил его и, наконец, привел свое намерение в жизнь – сбросил на кровать и подмял под себя. Приподнявшись на руках, резко задвигал бедрами. Нависая и вколачивая себя внутрь, Рендзе полнее чувствовал свою власть над этим вечно дразнящим его существом, и это осознание своего господства приносило ему дополнительный прилив возбуждения. Он даже не успел, как следует насладиться новым положением, сорвался в рывок полной самоотдачи миру. Тело выгнуло. Несколько секунд вибрирующего напряжения, и он рухнул на затихшего Хорая.
Не прошло и минуты, как Курото недовольно зашевелился, под блаженствующим в покое телом, пытаясь выбраться. Сжигатель тяжело перевалился на бок, выпуская стремящегося к свободе. Встав, натянув брюки, Хорай остановил недовольный взгляд на своей рубашке.
- Ты мне почти все пуговицы оторвал, - бросил он раздраженно. – Теперь придется одевать другую…Так и опоздать можно…
Облачившись в новую сорочку, Курото вернулся к кровати и потрогал за плечо все еще лежащего Рендзе
- Хватит уже. Я ухожу и тебе не за чем здесь оставаться, - голос был настолько холодным, что Сжигатель невольно открыл глаза.
Его дьяволенок снова превратился в равнодушного и совершенно безразличного к нему чужого напарника… Не дожидаясь никакого ответа, Курото просто ушел.
«Какого черта все же происходит?» - недовольно подумал Хоцума, тело получило все, что хотело, но что-то все равно было не так…
|
