 Фанфик «Древняя магия такая древняя | Глава 11. Перед бурей»
Шапка фанфика:
Название: Древняя магия такая древняя
Автор: Meretricious
Фандом: ГП
Пейринг: СС/ГП
Жанр: юмор, романс, приключения
Вид: слэш, АУ, ООС
Предупреждение: трэш, крэк, дуракаваляние
Рейтинг: НЦ-17
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклеймеры: Все права принадлежат Дж. К. Роулинг
Размещение: с разрешения автора
От автора: фик пока не закончен, так что рейтинг и размер указаны приблизительно
Текст фанфика:
Глава 11. Перед бурей
* * *
Гарри не помнил, как оказался за дверьми, что говорил ему Криви (кажется, пытался довольно бездарно снять наложенное, по его мнению, Империо). Сам он вышел из кабинета или же Снейп вышвырнул его при помощи магии? Всё, что Гарри помнил – горящие глаза Снейпа и его последние слова. Не было даже сил злиться на Криви. На месте Колина мог оказаться Рон, Невилл, кто угодно.
– Да уж, твоему отцу вряд ли бы пришло такое в голову, – в десятый раз повторил Колин. Его слегка настораживало, что Гарри совсем не выглядит, как человек, только что вырванный из когтей смерти. (Немного благодарности бы не помешало!) А уж если быть совсем точным, выглядел Гарри как человек, обдумывающий сценарий его, Колина, убийства, и при этом неприятно поигрывал палочкой. К счастью для Криви, в этот момент в конце коридора появилось несколько гриффиндорцев. Гарри резко развернулся и пошёл назад, к кабинету, а Колин поспешил навстречу товарищам. Лицо его разрумянилось от сознания своей значимости, а глаза горели восторгом.
* * *
Гарри открыл дверь быстро, не постучавшись.
– Я хотел бы всё объяснить, сэр.
Снейп стоял на том же месте, и при виде Гарри его глаза блеснули холодным бешенством.
– Не желаете ли зайти? Может, у вас остались ещё какие-нибудь фанты? Не стесняйтесь!
– Вы всё не так поняли! Произошла ошибка!
– Ошибка – это ваше появление на свет, Поттер, – и двери вновь захлопнулись, оставив Гарри в коридоре.
* * *
– Это было ужасно! – несколько раз на все лады повторил Колин, дожидаясь, когда вокруг соберётся побольше народа. – Но как вовремя я зашёл! Ещё немного – и страшно подумать, до чего этот тип мог бы дойти!
– А что он мог бы сделать? – с простодушным любопытством поинтересовался Криви-младший.
– Что угодно! – многозначительно произнёс Колин и сделал самое зловещее выражение лица, на которое только был способен.
– Но Снейп ведь попытался его убить? – с надеждой спросил Рон.
– Какой там! – наслаждаясь всеобщим вниманием, важно изрёк Криви. – Он даже, похоже, вошёл во вкус!
– Поверить не могу… Наверное, это какой-нибудь ужасный ритуал, чтобы сделать человека Пожирателем! – предположил Невилл.
Воодушевлённый реакцией студентов, Колин решил повторить всю историю от начала до конца ещё несколько раз, в результате чего она расцвела новыми подробностями.
Например, выяснилось, что Гарри благодарил его со слезами на глазах, повторяя: «Колин, спаситель мой! Ты достоин быть избранным, не я!», а Снейп отступил лишь после того, как Криви пригрозил зельевару страшными словами: «Отдавай его, подлый прихвостень Тёмного Лорда, а не то будешь иметь дело со мной!» Тогда Снейп якобы побледнел от ужаса, задрожал, отпустил Гарри и начал умолять Криви пощадить его.
После этого к рассказам Колина стали относиться чуть менее серьёзно. Единственным, кто принимал на веру все его слова, был Криви-младший, но тот вообще верил во всё, даже в Санта Клауса и в то, что через любой мужской туалет можно попасть в Министерство Магии (таким образом его разыграли близнецы. Шесть раз).
– А где же сам Гарри? – донёсся мелодичный голос Полумны.
Зададимся этим вопросом и мы, читатели.
* * *
Гарри казалось, что коридорам не будет конца. Ноги налились тяжестью, и несколько раз он чуть не упал. Зайдя в комнату за мантией-невидимкой, он обнаружил, что та опять исчезла. Как-то отстранённо он удивился этому факту, но, по большому счёту, на это было уже наплевать. Гарри тихо вышел из спальни и побрёл к самой высокой башне Хогвартса.
Так странно: он бывал тут десятки, сотни раз – и никогда не отдавал себе отчёта, какой завораживающе красивый вид открывается отсюда. Подул резкий ветер, и озеро уже накрыла тяжёлая сонная туча. Двумя шустрыми змеями убегали к горизонту рельсы, крыши Хогсмита выглядели сердитыми и нахохлившимися. Первая весенняя гроза.
Гарри представил, что они могли бы стоять здесь со Снейпом, и тот бы раздражённо говорил, что любование пейзажами – занятие для ленивых мозгов, что на башне сыро и противно, что он не может понять, каким идиотом надо родиться, чтобы находить хоть что-то приятное в таких местах. А Гарри бы смущённо улыбнулся и протянул руку, Снейп закатил бы глаза, демонстрируя всем своим видом, как жалеет, что связался с ним, но руку бы не убрал. И придвинулся бы ближе. А потом холод, ветер и даже пейзаж потеряли бы всякое значение.
Интересно, это только в первый раз поцелуй действует таким образом? Или потом к этому можно привыкнуть? Впрочем, неважно. Всё равно Гарри никогда этого не узнать.
Никогда.
Снейп никогда не будет стоять рядом с Гарри в лесу, пронзённом по-весеннему слепящими солнечными лучами. Никогда не посмотрит на него иначе, чем с отвращением. Снова и снова Гарри вспоминал взгляд, который появился на лице Снейпа после слов Криви. Отныне профессор будет смотреть на него только так.
– Один идиотский фант может перевернуть всю жизнь, – пробормоталГарри.
– Ты чертовски прав, дружище, – согласился рядом знакомый голос. Дин Томас шумно стянул мантию-невидимку и оглушительно чихнул прямо в лицо Гарри.
* * *
Возвращение Дина в спальню прошло намного более гладко, чем можно было себе представить. Гарри был слишком поглощён собственными переживаниями, чтобы всерьёз злиться из-за проделок с мантией. Купить лояльность Невилла Дину удалось парой сочувственных вопросов о могиле Крошки Джонни, лояльность Рона – пронесёнными из Хогсмита сладостями и клятвенными заверениями, что патронус-кастрюля – целиком и полностью выдумки коварной Скитер.
Дин с лёгким сердцем свалил на неё все шишки. По его словам, он мирно шёл по коридору, когда на него налетела журналистка с требованием дать интервью, но Дин ответил: «Исчезни, гнусная сплетница! Ты не заставишь гриффиндорца говорить гадости про своих любимых друзей!» Потом он будто бы сказал «спокойной ночи» и пошёл дальше, а Скитер раздула из этого целую историю. Лаванда с радостью поверила в этот рассказ. Она единственная с самого начала и не думала сердиться из-за интервью. Как можно обижаться на того, кто находит в тебе пять причин неотразимости, когда остальные видят лишь толстые щёки и глупую улыбку?
– Понимаете, – с подкупающей улыбкой сказал Дин, – просто есть такие люди – обожают говорить гадости про других.
– Не понимаю такого, – поддержал Рон.
– Лезть в чужие дела – отвратительно, – горячо согласился Гарри.
Рон рассказал очень смешную историю про своего соседа, который тоже любил обсуждать других, а потом от него ушла жена, он запил и сбросился с моста.
– Слава Мерлину, мы не такие, – сказал Невилл.
Единственной ложкой дёгтя для Дина оказалась реакция Симуса. Приняв оскорблённый вид, он продемонстрировал бывшему лучшему другу табличку «Я с тобой больше не разговариваю!!!»
* * *
Гермиона вела один из самых трудных разговоров в своей жизни.
– Сэр, я пришла поговорить о Гарри.
– Вы, возможно, удивитесь, но у меня нет ни малейшего желания обсуждать этого типа, Грейнджер.
– Но, сэр, вы же так беспокоились за его судьбу!
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Вы не можете просто говорить «нет», это не дискуссия.
– Превосходная дискуссия.
– Нет!
– Да.
– Сэр, я знаю, вы поклялись служить семье Поттеров…
– Вы забываетесь, Грейнджер! Я, что, по-вашему, – какой-то домашний эльф?
– Профессор, я умоляю, вы должны нам помочь! Вы всегда были так добры ко мне…
– Ничего подобного.
– А если я скажу Дамблдору, что вы мне не помогали?
– Ваши угрозы так же неубедительны, как и лесть. Кроме того, директор надолго нас покинул.
– Он скоро будет здесь, – убеждённо сказала Гермиона, – я об этом позаботилась.
– Гриффиндор – это не факультет, а диагноз, – вздохнул Снейп. – Какого чёрта вы всегда лезете, куда вас не просят?
– Так вы поможете нам, сэр?
– Кому – «нам»? Пока я вижу перед собой только одну глупую гриффиндорку, которая сама не знает, чего хочет.
– Какой же вы! Не понимаю, почему он… неважно, – осеклась она.
– Абсолютно неважно, – согласился Снейп.
– Когда я рассказала вам о парселтанге, вы очень испугались за Гарри, – Снейп угрожающе подался вперёд, – то есть, вы, конечно, ни капли не испугались. И сказали, что Волдеморт прячется в ком-то из спальни мальчиков. Вы сами не замечали в них чего-то странного?
– Я не считаю странным тот факт, что все они идиоты, – высокомерно отозвался Снейп.
– Сэр, давайте рассуждать здраво, – Снейп окинул её взглядом, выражавшим глубокое сомнение, – там пять человек…
– И это ровно на пять больше, чем оставил бы я, будь я вашим деканом.
– Самый странный из них, пожалуй, сам Гарри, – нехотя признала Гермиона. – Но давайте примем за рабочую версию, что Гарри и Волдеморт – разные люди…
– Смело, – прокомментировал Снейп.
– Потом Рон… Его тоже надо вычеркнуть, потому что это… ну, Рон. Хотя в последнее время он совсем ко мне охладел, – вздохнула Гермиона.
– Это как раз свидетельствует о его нормальности, – заметил Снейп. Гермиона вспыхнула и уже хотела выбежать из кабинета, но потом поняла, что этого Снейп и добивается, поэтому продолжила:
– Невилл под подозрением из-за своего ужасного цветка, Симус всё время молчит – очень удобно… Дин Томас мог выдумать историю с Ритой Скитер. Кто знает, зачем он на самом деле брал мантию? Но самое ужасное – это мог быть вообще кто угодно, пробраться в спальню проще простого!
– Грейнджер, но там же пароль! – теряя терпение, сказал Снейп.
– Но как-то так получается, что уже в сентябре его все знают. Джинни и я часто бываем у мальчиков, Лаванда ходит к Дину, потом младшие гриффиндорцы: братья Криви… (при этой фамилии лицо Снейпа приобрело зеленоватый оттенок), с других факультетов тоже: Полумна заходит к Невиллу…
– Грейнджер, у вас там что, бордель?
– Нет, насчёт них можете быть спокойны, сэр. Полумна говорит, что никакие отношения не возможны, ведь бабушка Невилла и её папа ещё не одобрили этот союз… Пока Невилл сочиняет ей стихи, например: «Ты, как и я, слегка с приветом. И я люблю тебя за это»…
– О, Мерлин! – закатил глаза Снейп.
– Но как же нам вычислить Волдеморта?
– Если Тёмный Лорд завладевает человеком, он полностью подчиняет себе его личность: меняются вкусы, привычки, привязанности, остаётся лишь пустая оболочка. Чтобы не вызывать преждевременных подозрений, он может стараться вести себя, как раньше, но разница всё равно будет бросаться в глаза.
– Едва ли это поможет, сэр, – вздохнула Гермиона, – у нас там все сейчас ведут себя абсолютно ненормально. Может, у вас ещё что-то для меня есть?
– Вот, – Снейп со вздохом поставил перед ней тяжёлую бутыль. – Поздравляю: вы заставляете меня сделать то, чего даже Амбридж не смогла добиться.
– Без запаха, без цвета, обычная прозрачная жидкость… Веритасерум? – восторгу Гермионы не было предела. Ей даже на секунду пришла в голову дикая мысль броситься на профессора с объятиями, но, вспомнив слухи о том, что в последний раз Снейп стирал свою мантию в честь победы в Первой Войне, она подавила этот порыв. – Как щедро с вашей стороны, сэр! Почему вы это делаете?
– Уж будьте уверены, не из любви к вашему никчемному факультету, – скривился Снейп.
* * *
Эта ночь могла по праву считаться самой ужасной в жизни Гарри. Если ему удавалось заснуть, через несколько минут он просыпался. Сны были выматывающими. Иногда в них он пытался объяснить Снейпу произошедшее, и порой ему это удавалось. Иногда никакого объяснения не требовалось, сон оказывался продолжением последней сцены в кабинете, только никакой Колин в дверь не заглядывал, и там были только они вдвоём, он и Снейп, и тогда он переставал понимать, где его руки, а где руки Снейпа, и всё сливалось в ослепительный клубок.
А потом Гарри просыпался. Иногда он просто лежал, глядя ненавидящими глазами в темноту, иногда вцеплялся зубами в подушку, даже не стараясь сдержать слёзы. Потом его рука тянулась вниз, но знакомые движения не приносили привычного облегчения. Физическая разрядка была бессмысленной, и было горько, горько, горько.
На следующий день первым уроком шло зельеварение.
* * *
Гарри ожидал увидеть на лице Снейпа ненависть, презрение, отражение вчерашней ярости. Но действительность превзошла все опасения. Ничего. Снейп подчёркнуто игнорировал его, не удостаивая ни взглядом. Гарри из кожи вон лез, стараясь блеснуть и приготовить то, что требовалось, но всё валилось из рук, и в результате получилось нечто, вызвавшее ужас даже у Невилла. Однако и это не вынудило Снейпа хоть как-то отреагировать.
В конце урока Гарри задержался, нарочито неспеша собирая вещи. Наконец, остальные студенты ушли, и они стались одни. Снейп ничем не дал понять, что заметил этот манёвр.
– Профессор, вы собираетесь меня и дальше не замечать?
– Попробуйте сформулировать более внятно.
– После того, что произошло… Вы намерены вообще не обращать на меня внимание?
– Вы имеете в виду ваше зелье, которым только мух травить? Если, по-вашему, это событие, то спешу вас уверить – я давно привык к вашим посредственным результатам.
– Вы прекрасно знаете, я не об этом, сэр!
– Минус тридцать баллов с Гриффиндора за повышение голоса на преподавателя. А теперь, Поттер, быстро и чётко: какого чёрта вам надо?
– Я о том, что произошло на дополнительном занятии.
– И что же там случилось?
Это не могло быть правдой. Это напоминало дурной сон.
– Я поцеловал вас. Точнее, вы – меня. Точнее, я даже не помню, кто это начал, – окончательно сбился Гарри.
– Поттер, если у вас бред, то идите к мадам Помфри, – брезгливо посоветовал зельевар, глядя на Гарри с неприкрытым отвращением. – Я бы ни за что не стал этого делать, и уж конечно, не позволил бы вам.
– Вы хотите сказать, что я сумасшедший?
– Я вам это твержу который год, – раздражённо ответил Снейп. – Ваши фантазии совершенно ужасны. Даже если на секунду представить, что подобное имело место, я бы обязательно применил частичный Обливиэйт.
– Частичный?
– Позволяет забыть только то, что нежелательно держать в голове, точечное воздействие, – лекторским тоном ответил Снейп.
– Но я же всё помню! Вы стояли вот здесь…
– Избавьте меня от деталей. Существуют два возможных объяснения: или ваши друзья с альтернативным чувством юмора внушили вам ложные воспоминания, или же, что более вероятно, вы просто выдумываете эти гнусности, испытывая моё терпение. Оно, кстати, не безгранично.
– Существует третий вариант: вы удалили эти воспоминания.
– Ещё минус тридцать баллов.
– И четвёртый: вы просто не хотите, чтобы я знал, что вы помните…
– И ещё тридцать. Поттер, следующий вопрос – и я вам гарантирую, что ваш факультет уйдёт в минус. Кстати, наши занятия с вами, естественно, на этом закончены.
– Но, сэр, я хочу сказать…
– Ещё одно слово – и вы на собственном примере испытаете частичный Обливиэйт. Представьте себе, как сложно вам тогда будет объяснить товарищам, за что с вас сняли почти сотню баллов.
Гарри молча развернулся и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Это было полное фиаско.
* * *
Во дворе стайка хихикающих школьниц пронеслась мимо, чуть не сбив Гарри с ног. Едва он нашёл свободную скамейку, как к нему немедленно подсела Гермиона.
– Что же всё-таки между вами произошло?
– Иди и спроси у него сама, – досадливо поморщился Гарри. – Кажется, у вас очень доверительные отношения.
– Глупый, я ведь это делаю ради тебя! Гарри, парселтанг – это не шутки. Мы обязаны вычислить, кто это!
– Зачем? – спокойно спросил Гарри.
– То есть как это «зачем»? – опешила Гермиона. – Спасать мир! Магический мир, маггловский. Что с нами со всеми будет?
Гарри понимал, что она права. Гермиона всегда права. Но сейчас он был просто не в состоянии думать обо всём мире. Мир сжался до одного человека. Который его ненавидит.
* * *
– Ты, конечно, в это не поверишь, – сказала Гермиона, – но кое-кому сейчас тоже несладко.
– Неужели, – безразлично отозвался он. Всё потеряло значение. Пусть хоть поубивают друг друга своими дурацкими фантами. Пусть кретинские розыгрыши близнецов не оставят от Хогвартса камня на камне. Пусть династия Уизли заполонит весь мир. Пусть Тёмный Лорд приходит и делает всё, что взбредёт в его безносую лысую голову – ничего уже не могло заставить его волноваться.
– Тебе, что – не интересно? – возмутилась Гермиона. Гарри не ответил, глядя на маленькое облачко. Ему показалось или оно приняло форму сердца?
– МакГонагалл. У неё же тоже есть фант!
– Логично, – безжизненно отозвался Гарри, с удивлением глядя на свои руки. Неужели всего несколько часов назад эти руки…
– Эй! – Гермиона щёлкнула пальцами прямо перед носом у Гарри. – Ты меня вообще слушаешь? Её фант – сорвать урок МакГонагалл!
– И что же сложного в том, чтобы сорвать собственный урок? – меланхолично спросил Гарри.
– А вот что… – и Гермиона приблизила губы вплотную к его уху и торопливо зашептала, подкрепляя значимость своих слов активной мимикой и размахиванием руками.
* * *
Фант абсолютно идиотский, такое мог придумать только Крэбб. Судя по тому, что Крэбб против обыкновения не спал на уроке по трансфигурации, а улыбался с хищным видом, это, собственно, он и был. Сразу стало понятно, почему МакГонагалл так решительно хотела помешать проведению розыгрыша.
И, всё-таки, интересно, как ей это удастся, подумал Гарри с холодным любопытством. Внезапно голос преподавателя осёкся во время объяснения. Этого никто не заметил, кроме Гарри и Гермионы, которые обменялись понимающими взглядами. Посмотрев на МакГонагалл, Гарри поразился выражению беспомощности на обычно властном лице.
«Ведь это же так весело — довести почтенную женщину до того, что мы всерьёз рассматриваем возможность отправить её в Святого Мунго».
«Можете посмеяться над этим со своими милыми друзьями».
Гарри сам не понял, что заставило его вскочить на ноги и направиться к преподавателю.
– В чём дело, Поттер? У вас болит шрам? – беспомощное выражение сменилось на обеспокоенное.
– Нет, мэм. Просто я хотел спросить… У нас будут сегодня практические упражнения по трансфигурации?
– Нет, по программе ничего такого не предусмотрено, – растерянно ответила МакГонагалл. – Вы неважно выглядите…
– Это у него с детства, – громким шёпотом сказал Крэбб, явно восторгаясь собственным остроумием. Гарри посмотрел на него и внезапно усмехнулся. Решение было найдено.
– Вы разрешите мне провести небольшой эксперимент?
– Нет, Поттер, существует такая вещь, как план занятий.
– Я прошу вас, профессор, – с нажимом сказал Гарри, глядя на неё в упор.
– Нет, я всё-таки не могу позволить…
– Что ж, придётся обойтись без вашего разрешения.
– Поттер, перестаньте распоряжаться! – возмутилась декан; очевидно, она начала догадываться, что замыслил Гарри. Это понимание вынудило её сказать совсем уж невероятную вещь: –Прекратите немедленно, а то об этом узнает отец Драко Малфоя!
* * *
– Непременно! – самодовольно подтвердил Драко. Слизеринцы шумно выразили согласие, ведь всем было известно, что каждый день после завтрака, обеда и ужина Драко подробно рассказывает отцу обо всём произошедшем за день. У Люциуса не хватало духу сказать сыну, что он имел в виду несколько иное, когда шесть лет назад неосторожно обмолвился: «Не волнуйся, Драко. Можешь иногда невзначай припугнуть их своей фамилией». Люциус не подозревал тогда, какую яму он сам себе вырыл. Сначала Драко зловеще подходил ко всем, включая семикурсников и, стараясь придать себе максимально многозначительный вид, говорил «Я – Малфой», выразительно шевеля бровями. К ужасу Драко, ни на кого это не производило ни малейшего впечатления. Тогда Драко попытался запугать ровесников:
– Я – Малфой, из рода Малфоев, – внушительно сказал он самому невзрачному пареньку с другого факультета.
– А я Лонгботтом, – ответил ему гриффиндорец с ласковой, но немного придурковатой улыбкой и тут же начал трясти его руку.
– Мы, Малфои, всегда гордились чистотой рода, – продолжил Драко, презрительно глядя на новую подружку Поттера, Грейнджер.
– У меня есть жаба, она тоже чистокровная, – простодушно сказал на это Невилл, не выпуская руки Драко из своей. – Ой! Ничего, что она нагадила тебе на брюки?
Тогда Драко решил сменить тактику. По неизвестным причинам фамилия отца не действовала на студентов. Вероятно, они были слишком тупы, чтобы помнить о выдающейся роли рода Малфоев в истории. К ужасу Драко, преподаватели также реагировали без должного трепета («А, я помню твоего папу вот таким… Альбус, никогда не забуду, как малыш Люциус съел из плевательницы какую-то гадость и весь пошёл гнойными прыщами»).
Тогда Драко решил рассказывать отцу всё лично, в малейших деталях, и для семейства Малфоев настали непростые времена. Маленький Драко оказался очень внимательным и подозрительным мальчиком. Хагрид выглядит странно довольным? Рон Уизли подавился за завтраком? Изменения в расписании? Обо всех этих вещах стоило немедленно информировать старшего Малфоя.
– Сынок, может, ты будешь звать меня, только если что-то на самом деле случится? – чуть не плача спрашивал Люциус из камина в гостиной Слизерина. – Мне пора на заседание Пожирателей!
– Но Поттер шушукался с Грейнджер! Я пообещал им, что мой отец узнает об этом!
– Ну вот, я узнал. Может, наконец, закончим?
– Нет, ещё Пивз ведёт себя крайне подозрительно!…
Люциус страдальчески закатил глаза. В его шикарном особняке была отведена специальная комната, вся заставленная омутами памяти, куда Люциус немедленно сбрасывал всю ценную информацию, которую добывал Драко. И место в этой комнате заканчивалось.
* * *
– Всё, Поттер, считай, ты покойник, – радостно сказал Драко. – Это надо же до такого додуматься! Ведь это даже не твой фант! – и он немедленно отправился к ближайшему камину, чтобы поделиться волнующей новостью с Малфоем-старшим.
– Зачем ты превратил Крэбба в свинью и заставил прохрюкать «Песню первокурсницы»? – напустился на него Рон.
– Но я же сразу вернул ему прежний облик.
– А хвост?!
– А уши?
– Хотя страшнее это его не сделало, – была вынуждена признать Гермиона.
– Тебя нарглы заставили, да?
Симус настойчиво подсовывал всем под нос неизменный пергамент с кривыми буквами «Я сам слышал что он хочет обследоваться в Мунго».
Криви уже раскрыл рот, чтобы поделиться с братом своей версией случившегося, но поймав нехороший взгляд Гарри, безошибочно почувствовал, что сейчас ему разумнее всего исчезнуть. Колин не мог отделаться от ощущения, что Гарри стал как-то предвзято к нему относиться, но ума не мог приложить, за что.
* * *
В спальне тоже не было покоя. Дин с Лавандой затеяли игру в салки с поцелуями, причём Лаванда, как с раздражением заметил Гарри, и не думала убегать по-настоящему, а лишь хихикала и норовила упасть кому-нибудь на постель. В последний раз это оказалась кровать Симуса, который не стал церемониться и попросту стряхнул Лаванду на пол. Рон с Невиллом увлечённо обсуждали, как здорово было бы превратить всех слизеринцев в разное зверьё. Симус внимательно прислушивался к этому разговору, и, судя по его лицу, решил заняться осуществлением этих планов немедленно после экзаменов.
– Гарри, – выпалила вбежавшая в спальню Джинни, – тебя срочно вызывает к себе МакГонагалл!
– Не ходи, – предостерёг Рон. – Она наверняка захочет тебя казнить особо изощрённым способом.
– Так уж, видно, на роду написано: быть тебе убитым кем-нибудь из деканов. Если вернёшься сегодня, завтра тебя укокошит Спраут… – без малейшего сожаления поддержал тему Дин, отрепетированным движением пододвигая свою сумку к кровати Гарри.
– Неправда! Спраут добрая, она и травинки не обидит!
– Травинки не обидит, а вот люди для неё пустое место, – сказал Рон. Все вспомнили, с какой нежностью Спраут лечила Гремучую Иву после того, как та чуть не угробила Гарри и Рона на втором курсе: «Ну что, отшибли тебе все веточки эти противные мальчишки, да?»
Не желая поддерживать этот разговор, Гарри быстро вышел из спальни.
* * *
|
