 Фанфик «Офисные забавы. Мороженое»
Шапка фанфика:
Название: Офисные забавы. Мороженое.
Автор: Anzz
Фэндом: ориджинал
Персонажи/пейринг: подчиненный/начальник
Жанр: повседневность, PWP,
Предупреждение: BDSM
Тип/ вид: слэш
Рейтинг: NC - 17
Размер: мини
Статус: закончен
Размещение: только с согласия автора
Текст фанфика:
Сверх озабоченное лицо и три толстых папки с бумагами в руках заставляли сослуживцев расступаться перед ним. Для него придержали отходящий лифт, ему открыли межкорпусные двери, его пропустили на лестнице, его приветствовали кивками и едва разборчивым: «Здравствуйте», не отвлекали расспросами о делах и пустыми разговорами, не задерживали и сочувственно смотрели в след. Невероятно серьезен, занят сосредоточен. Безупречный работник и высококлассный специалист. Таким его знали и видели все…
Требовательный стук в дверь кабинета.
- Войдите, - отозвались изнутри.
Он открыл дверь, но остался на пороге.
- Здравствуйте, Никита Александрович, - поприветствовал пришедший хозяина кабинета. – Я к вам по поводу проекта, - и он показал на принесенные папки, - мне все же нужны ваши пояснения.
- А после обеда вы не можете зайти по этому вопросу, Марк? –отозвался молодой начальник. – Почему именно сейчас?
- Я вам объясню, - пообещал пришедший, делая шаг внутрь и прикрывая дверь.
Несколько недовольный таким оборотом дела Ник стал сворачивать в компьютере документы, с которыми в это время работал. Лязг замка заставил его оторвать взгляд от монитора.
- Простите, - Марк обернулся и подергал ручку двери, - как-то сам… случайно захлопнулся…
- Бывает. Открой. Мне еще должны до обеда пару документов занести, - бросил начальник и опять вернулся к работе.
- Перебьются, - насмешливо ответил его подчиненный и положил папки на стол.
Ник поднял на него недоумевающий взгляд.
- Я серьезно. Открой.
- Ты еще скажи: «Я серьезно. Уйди», - произнес Марк и стал развязывать свой галстук.
Его молодого начальника сразу бросило в краску.
- Ты что делаешь? – воскликнул он, подавшись вперед, словно собираясь его остановить.
- Я намерен продолжить вчерашнее. Ты против? – весьма хладнокровно бросил на это Марк.
- Прямо здесь? – и сердце гулко застучало в груди. – Сейчас?!
- А что тебя смущает? Дверь заперта, - сняв галстук с себя, подчиненный потянулся к узлу на шее начальника.
- Зачем здесь? Приходи вечером ко мне, - отстранился тот от тянущихся рук.
- Вечером я не смогу. У меня другие планы. А сейчас почти обеденный перерыв, так что самое время.
- Какие еще у тебя планы? – подозрительно бросил Ник.
- Не важно, - коварно улыбнулся соблазнитель.
- Будешь развлекаться с кем-то еще? – в голосе явно звучало недовольство.
- Какое это имеет значение? Мы же это уже обсуждали. А начнешь снова поднимать ту тему, - Марк сильнее перегнулся через разделяющий их стол и, взявшись за галстук, потянул любовника к себе, - я тебя накажу.
Несмотря на жгучее желание узнать, что за наказание будет ему уготовано изобретательным садистом, Ник предпочел промолчать, так как уже знал, что от этого выдумщика можно ожидать всего, чего угодно, и лучше его не провоцировать. Молодой человек только обиженно засопел. Соблазнитель обошел стол.
- Не будем терять время, - с улыбкой предложил Марк и быстро развязал узел на шелковой «удавке» начальника.
Затем ловкие пальцы перешли к застежке сорочки. Руки Ника впились в подлокотники кресла. Даже эти, казалось бы, совершенно простые действия искусителя заставляли его жарко трепетать, а плоть неотвратимо наливаться желанием. Сладкая истома предвкушения пробирала тело. Дыхание участилось, выдавая его возбуждение. Марк в ответ на все это только тонко улыбался.
Закончив с пуговицами, подчиненный собирался заняться ремнем.
- Нет, стой! – собрав всю волю в кулак, заявил его начальник. – Не надо здесь. Не надо. Не можешь сегодня, давай завтра, но не здесь.
- А чем плохо? – прошептал Марк, склонившись к самому уху. – Здесь удобно. Дверь заперта.
- Я же говорю… мне документы должны принести…, - вот только голос звучал совсем не убедительно, а руки почему-то никак не отрывались от подлокотников, чтобы перейти к более активному противодействию.
- Не беспокойся, - пальцы все же дошли до ремня и потянули его, расстегивая, - если придут, я сам открою дверь и возьму их.
Ник даже нервно хохотнул, представив эту картину.
Тем временем ремень сдался, и искуситель перешел к следующему рубежу обороны – крючку и молнии. Терзаемому желанием безумно хотелось сдаться, но… представив, что все это произойдет прямо в его кабинете…
- Давай хотя бы дождемся обеденного перерыва и куда-нибудь уйдем, - предложил он, тяжело дыша и с замиранием сердца наблюдая за тем, как рука Марка забирается ему под белье.
Коснувшись основания чувственной плоти пальцем, подчиненный остановился.
- Уйти куда-нибудь на обеденном перерыве – я могу только в буфет, - холодно заявил он на это. – Нет, так нет.
Резко отпрянув и повернувшись, Марк подхватил принесенные папки и сделал несколько шагов от стола.
- Сволочь, - прорычал ему в спину Ник.
Соблазнитель остановился и, не поворачиваясь, произнес:
- Повтори.
- Сволочь ты, - так же зло бросил начальник.
Марк аккуратно положил папки обратно на стол, а потом вдруг стремительно переместился прямо к его креслу, левая рука скользнула по затылку и вцепилась в волосы, оттянув голову назад, а правая – нырнула под белье и сильно сжала ствол у самого основания. От неожиданности и странных ощущений у схваченной жертвы вырвался полустон.
- Если я сволочь, - прошипел соблазнитель в лицо Нику, - тогда кто ты?
Ощущения балансировали на грани боли, но не переходили ее. Оттянутые волосы и перехваченный орган посылали в разум мощные сигналы, которые он расшифровывал, как сильнейшие импульсы удовольствия, и начинал сопротивляться своим же холодным рассуждениям о неуместности происходящего. В глазах нависшего над ним любовника Ник видел сумрачный хищный блеск и холодную выжидательность. Все это вместе действовало на него катастрофически обезоруживающе. Он вжался в кресло и задышал еще более судорожно, не в силах отвести взгляд от своего мучителя.
«Порви меня, сволочь! – Заметались лихорадочные мысли. – Ничего не спрашивай, просто порви!»
Но молодой человек только закусил губу, не решаясь озвучить свои желания.
- Так кто ты? – Настаивал на ответе истязатель, усиливая воздействие в обоих направлениях.
- Да кто хочешь, - ели выдавил из себя Ник, - только отпусти.
«Нет, не отпускай! Не отпускай!» - тут же взвыли разум и тело.
Марк все понимал. Абсолютно все. Все читал с этих распахнутых и уже подернутых поволокой страсти глазах, в ставшей более яркой окраске, припухших от прилива крови, губ, в нервном стуке сердца и трепете дыхания. Вид завороженной жертвы был прекрасен и вызывал сильнейший аппетит, но игра в «кошки – мышки» еще только началась и являлась самым лакомым блюдом, неповторимым, пряным и острым, экзотичным и сводящим с ума.
Пальцы разжаты, руки убраны.
- Вернемся к проекту? – предложил мучитель, отходя на шаг.
Ник нервно сглотнул. В эту секунду его раздирали совершенно противоречивые чувства. Рассудительная часть разума жестко и безапелляционно заявляла, что так лучше, что рабочий кабинет не место для таких забав, но другая часть, раньше так редко дававшая о себе знать, вдруг, вступив в коварный сговор с телом, развязно вопила, что давно пора плюнуть на все условности и сделать то, чего настолько хочется, не откладывая. И снова молодой человек, жестоко задавив свои весьма неуместные порывы, пошел по пути холодной трезвости рассудка.
- Да, давай посмотрим, что там, - кивнул он, перебарывая бурю страсти, еще терзающую обманутое в своих надеждах тело.
Хозяин кабинета встал с кресла и собирался застегнуть молнию, но соблазнитель опередил его. Двумя руками он резко стянул с него и брюки, и белье, тем не менее, предусмотрительно оттянув резинку, чтобы не задеть вытянувшейся вверх упругости, а затем толкнул обратно в кресло.
- Ты что…? – невольно вырвалось у удивленной жертвы, но в следующее мгновение все мысли смешал страстный поцелуй.
Тело напряглось и потребовало всего и немедленно! Руки опять впились в подлокотники.
Марк оборвал слияние губ так же резко, как и начал. Присел, полностью снял с ног Ника одежду и обувь. Ласкающими движениями ладони заскользили по внутренней стороне бедер от колен вверх. Молодой начальник откинулся на спинку кресла и тяжело задышал, в предвкушении сладостных прикосновений… и снова был коварно обманут. Не доходя до самого жаждущего эпицентра, руки ушли вниз, обхватили правую ногу за голень и, подняв к груди, просунули ее под подлокотник кресла. Тоже самое было проделано и со второй ногой.
- Что ты задумал? – встревоженно поинтересовалась жертва.
- Все только самое лучшее, и все только для тебя, - ласково проговорил соблазнитель.
Теперь в ход пошли галстуки. Руки, так же проведенные под подлокотниками, шелковыми путами были привязаны к ногам, а затем все вместе - к ножке кресла. Быстро, крепко и аккуратно. Было очевидно, что у соблазнителя большой опыт в этом утонченном деле.
И вот истязаемый почти обездвижен и трепещет от смеси сладостного волнения и туманных тревог о своей дальнейшей судьбе. Мучитель довольно усмехнулся. Ник закусил губу. Как же непередаваемо притягательна была эта дьявольская ухмылка искусителя. В ней сквозила непоколебимая уверенность и особая покоряющая сила, проникновенное понимание всей сути происходящего и холодный развращенный цинизм. От одного этого можно было потерять голову, и Ник терял. Упорно не признавался себе, боролся и сопротивлялся, но терял…
И тут в дверь постучали. Сердце хозяина кабинета трепыхнулось и замерло. Жаркая волна прокатилась по всему телу. Ручка повернулась. Кто-то попытался открыть дверь. Полные ужаса глаза впились в мучителя. Ник ясно представил себе, как этот неизвестный войдет и увидит всю эту живописную картину…! Что будет потом, ему было даже тяжело предположить, настолько он этого не хотел. На его тревогу Марк, как всегда, ответил ухмылкой.
- Никита Александрович? – раздался женский голос, и ручку двери повернули еще несколько раз. – Никита Александрович, вы там? Я принесла то, что вы просили.
- А, это твои долгожданные бумаги, - шепотом проговорил истязатель. – Мне открыть и принять?
- С ума сошел? – так же шепотом прорычал его начальник. - Если эта курица все увидит…
- Да, - Марк задумчиво поднял голову и посмотрел в потолок, - через десять минут это станет известно всей фирме, через час – всему городу, но ты можешь завалить ее срочными делами, и она будут петь свои сладенькие песенки только после работы.
- Это ничего не решит, - тихо, но жарко проговорил Ник и стал дергать свои путы. – Развяжи меня.
- И не подумаю, - насмешливо ответил на это подчиненный. – Ты в моей власти и я буду делать с тобой все, что захочу, - и при этих словах его глаза столь загадочно поблескивали, что молодому начальнику до боли захотелось изведать всю сумрачную глубину извращенных желаний своего мучителя, но...
- Никита Александрович? – продолжала настаивать пришедшая на своем праве передать принесенное.
Ник тихо выругался, положение было до безобразия нелепым, но и опасным. Он опять с надеждой воззрился на своего мучителя.
- Развяжи, - шепотом попросил хозяин кабинета, дергая связанными конечностями.
Но по лицу Марка было видно, что он действительно не собирается внимать этим просьбам. В этой ситуации он был сильнее и циничнее. Взгляд с отблесками садисткой усмешки бродил по трепыхающейся жертве.
Долгожданная громкая трель из коридора известила о начале обеденного перерыва.
Женщина еще несколько раз дернула ручку и ушла.
Ник облегченно выдохнул.
- Как кстати, - по особому протяжно произнес Марк, и уже от этого его начальника проняло нехорошее предчувствие, - я как раз собирался полакомиться.
Он повернулся к принесенным папкам, вынул среднюю и открыл ее. С удивлением Ник увидел, что этот непременный офисный атрибут был лишь ловким прикрытием, хранилищем для того, что размещалось в нем. Наполнявшая папку стопка листов имела посередине четырехугольную выемку, из которой истязатель извлек пластмассовый контейнер.
«Хорошо подготовился», - несколько нервно мелькнуло в голове жертвы.
Открыв крышку емкости, подчиненный достал оттуда… мороженое, точнее фруктовый лед. Разорвал обертку, обнажил янтарное содержимое. Хозяин кабинета напрягся уже предчувствуя нечто необычное… Истязатель милостиво улыбнулся.
- Угощайся, - и лакомство медленно прошлось по губам его молодого начальника, одаривая их приятной прохладой.
Ник немного высунул язык и потерся им о предлагаемое.
Марк повел сладостью в обратную сторону, и от холода губы покрыло легкое онемение. На трепещущей поверхности мороженое оставило влажный фруктовый след. Искуситель припал к нему своим проводником вкуса и пошел так же неспешно по нижней губе, собирая растаявший сок. Дойдя до уголка рта, он прильнул к верхней нежной створке уже жарким поцелуем. Забывая обо всем, Ник отдался сладостным терзаньям уст, чувствуя, что хмелеет окончательно. И вдруг нечто проскользило вдоль по его груди сверху вниз точно посередине. Сначала он даже не понял, что это. Едва закрывшиеся глаза распахнулись. Стон попытался прорваться через смыкание губ.
Это мороженое двигалось по груди, будоража все рецепторы, и оставляя влажный след. Потом оно спустилось на живот, вынудив его засокращаться под своими ледяными прикосновениями, двинулось ниже… Ник часто задышал, предполагая касания холодом своего самого чувствительного органа. И снова его ожидания были обмануты. Лакомство было убрано, а по его сладкому следу снизу вверх двинулся язык, собирая фруктовую сочность.
Хозяин кабинета немного расслабился, но продолжал неотрывно следить за действиями искусителя. Хищник чувствовал даже это и не преставал усыплять внимание жертвы. Влажная шершавость дошла до левого соска и закружила по чувствительной полянке. Ник улыбнулся, но стоило Марку это заметить, как на розовой полусфере сомкнулись зубы. Его начальник вздрогнул и почти застонал. Однако уже в следующее мгновение импульс, посланный справа, своей яркостью перебил болевые ощущения. Взгляд тут же метнулся в ту сторону. Янтарная сладость скользила вокруг маленькой затвердевшей от возбуждения выпуклости, глубоко пробивая ее своим холодом. Ник даже немного выгнулся ей навстречу, в неосознанном стремлении получить более сильное воздействие. Но через пару кругов и этой трепетной зоной овладело легкое онемение.
Мастер искушения, просчитав и это, переместился к правому соску и усердно заработал там языком и губами, отогревая и возвращая чувствительность. Как только ласкаемая кожа ответила теплом, соблазнитель перешел на легкое покусывание, а фруктовый лед переместился к левой розовой полусфере. Дразнящий холод пробрал и эту чувствительную точку. Тело понесло разуму песнь блаженства, но вскоре музыка удовольствия сменилась полумолчанием онемения.
Марк отстранился. Мороженое в его руке быстро таяло, и от него уже осталась едва ли половина. Это обнадеживало жертву, обещая, что сладостной пытке скоро придет конец. Лукаво улыбаясь, соблазнитель повел янтарным холодом по устам истязаемого, снова предлагая ему отведать утонченный десерт. Губы сначала загорелись от обжигающего воздействия, но потом умолкли и они. Подчиненный не отказал и себе в удовольствии побаловаться мороженым. Сладость вплыла в его уста, а затем выскользнула, пошла по губам… Цепкий взгляд впился в жертву. Ник следил за танцем фруктового лакомства, чувствовал на себе пробирающую силу хищного взора и со все большим напряжением ожидал какой–нибудь необычной выходки от своего любовника.
Марк откусил большой кусок леденящей сладости и припал поцелуем к левому соску. Его молодой начальник изо всех сил впился во что-то руками и напрягся, стараясь не застонать. Боль от укусов, смешавшись с пронизывающим уколом холода и сигналами блаженства, вздернула тело и ударно понеслась по всему сущему, заставляя его сопротивляться своему натиску. Прохладный сок потек вниз. Все внимание, все силы, все ощущения мгновенно сконцентрировались в этой пульсирующей сладостью и страданиями точке. И вдруг волна острейших ощущений нахлынула из совсем другого места. От неожиданности Ник издал тихий стон и нервно задышал. Мороженое вальсировало на пылающей страстью головке. Даже руки дернулись в безнадежной попытке прикрыть истязаемый орган.
- Ты что…? – прохрипел хозяин кабинета. – Садюга! Прекрати!
И жертва стала дергать всем телом, пытаясь уклониться от ледяных прикосновений.
- Замерз, милый? – коварно улыбнулся Марк, отрываясь от его груди. – Я тебя согрею.
И губы присоединились к янтарной сладости. Трущие движения языка под самым шлемом потоком удовольствия быстро смели все неприятные ощущения, заставляя думать только о себе. Убрал искуситель мороженое или оно продолжило свое кружение, Ник уже не понимал, его быстро уносило вверх. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, отдавая себя во власть блаженства.
Соблазнитель развлекался, как хотел. Язык соревновался с холодной сладостью в исполнении замысловатых пируэтов на напряженной чувственности. Терся и взлетал, кружил и постукивал, скользил и выводил извилистые дорожки, собирал стекающий со льда сок. Он то обгонял янтарный десерт, то следовал за ним, слизывая, сочащуюся из него жидкость. Истязаемый посасывал собственные губы и тяжело дышал, все отчетливее ощущая приближение своего взрыва.
Головка была объята теплом и погружена. Настойчивое шершавое трение упорно заставляло до боли напрягаться все близлежащие мышцы, тянуться упругость вверх… И вот горячий поток уже готов понестись ввысь…
Тело передернуло. Потом еще раз. И еще. Из-за этих почти болевых сигналов разум мгновенно очнулся от дурмана предвкушения и заставил глаза отыскать причину столь несвоевременной реакции.
Очи распахнулись и тут же столкнулись с коварным взглядом искусителя, затем ушли еще ниже… Плоть опять пробил холод. Кожаный мешочек сжался и послал разуму очередной поток противоречивых ощущений. Оказалось, что это Марк поглаживает мороженым нежную складчатость, не прерывая оральных ласк. Вот и опять она, эта излюбленная пытка искусителя: жгучее, практически невыносимое смешение боли и удовольствия. И совершенно непостижимым образом боль, порождаемая холодом, не заглушает сигналов блаженства, а, напротив, помогает им усилиться и пробиться. Вздернутые первой волной мучений нервы, ярче реагируют на второе довершающее воздействие. Тело начинает вибрировать, и чем сильнее болевой поток, тем глубже пробирающая сладость накатывающего за ним полуэкстаза.
Напряжение будоражило все тело. Мышцы то напрягались, то расслаблялись. Руки рвались из пут, а ноги пытались сомкнуться. Нику хотелось кричать: «Прекрати!» и тут же умолять: «Дальше! Дальше! Еще!», но он только уткнулся в собственное плечо и шумно дышал, пытаясь бороться с захлестывающими его ощущениями. Огонь страсти охватывал тело приливами и вырывал сознание из реальности. Марк дал чувственной плоти погрузиться еще глубже, а потом освободил ее. Прошел языком по дорожке вниз, обхватил ртом пуховую складчатость, и, сделав щеками несколько вибрирующих движений, выпустил ее и отстранился.
- Ну, вот и все, - прозвучал его бархатистый голос.
От этого заявления его начальника передернуло сильнее, чем от холода, он тут же недовольно воззрился на своего подчиненного.
-Что значит все?! – восклицание едва не ушло в крик, Ник резко дернул свои путы. – Что это значит?!
- Забаве конец, - с улыбкой сообщил искуситель.
- Сволочь, - заскрежетал зубами хозяин кабинета и еще сильнее дернул связанными конечностями. – Ничего не кончено. Когда кончу, тогда и уйдешь.
Марк рассмеялся самым издевательским образом.
«Хорош же ты, сволочь», - с затаенным восхищением думала жертва, мрачно созерцая приступ циничной веселости своего мучителя.
И садист прекрасно знал силу этого смеха. Он утонченно и изыскано, но при этом мгновенно и безапелляционно возносил его над истязаемым. Этот смех завораживал добычу и отдавал ее в полную власть хищника. Почему? В нем ярчайшим образом проявлялась мистическая власть мучителя, его особая харизма, полное осознание своего превосходства и права распоряжаться. Это убеждало жертву, что ее видят насквозь. Это покоряло и лишало желания сопротивляться. Он был, бесспорно, сильнее в этой ситуации и ему было это известно. Смех был холоден. Смех был расчетлив. Смех был дьявольски прекрасен.
- Как будешь меня останавливать? – окончив демонстрацию своего безотказного оружия покорения, поинтересовался Марк.
Его молодой начальник тряхнул головой, пытаясь заглушить волну злости.
- Чего ты хочешь? – глаза жертвы еще метали молнии, но она пыталась усмирить свои же чувства.
Мучитель снова засмеялся, отвернулся к столу и достал из контейнера вторую сладость.
- Да ничего, - пожал он плечами и принялся вскрывать обертку. – Просто, то мороженное растаяло.
Ник глубоко вздохнул, закрыв глаза, а потом выдал:
- Какая же ты сволочь! Садист! Издеваешься на каждом шагу! Если бы не связанные руки, я бы тебя задушил! Гад!
Глаза хищника сверкнули. Он зажал фруктовый лед губами, а освободившимися руками с силой дернул истязаемого на себя за бедра, открывая тем самым более удобный доступ. Потом с совершенно равнодушным видом вынул мороженое и, облизнув его, медовым голосом произнес:
- Так значит я - гад и сволочь?
- Ты еще хуже! Ты…! – Ник не договорил.
Глаза распахнулись еще шире, а дыхание перехватило. Это ледяная сладость резко была введена внутрь. Инородное нечто ударило сразу по всем рецепторам нежного прохода, и ощущения помчались по телу от эпицентра в разные стороны, а уже через мгновение некая ответная реакция хлынула обратно, извещая о полученном удовольствии, но встречная волна уже запела от боли. Хозяин кабинета сжал зубы и хрипло застонал, напрягаясь всем телом. Мороженое покинуло теплые глубины.
Усмехнувшись, Марк склонился над растерзанной жертвой.
- Так кто я? – обволакивающим шепотом поинтересовался он, глядя начальнику прямо в глаза.
Ник нервно сглотнул. Янтарное лакомство кружило сейчас по его мышечному колечку, вздергивая и дразня его чувственность.
- Что же ты молчишь? – холод соскользнул на внутреннюю часть правого бедра и стал выводить там какие-то знаки. – Договаривай.
- Еще, - тихо прошептал в ответ на это его любовник. – Я хочу еще.
- Знал, что тебе понравится, - тонко улыбнулся искуситель.
Мороженое опять нырнуло в жаждущий проникновения проход. Резкий вздох. Тело выгнулось, подброшенное первым потоком ощущений, а потом сжалось, повинуясь второму, третий – опять вызвал легкий стон боли. За то время фруктовый лед успел сделать внутри несколько поступательных движений и уйти. Замерзший проход тут же обласкал язык, возвращая рецепторам чувствительность и балуя себя оставленной десертом сладостью. После этого трепетный проводник вкуса устремился вверх по дорожке. Тропинка наслаждений привела его к головке, и он уступил место губам. Уста обхватили шлем и соскользнули вниз.
Шершавое, влажное трение опять потянулось все сущее вверх к взрыву. Периодически его сменял плотный обхват губ, вносящий свою блаженную лепту в происходящее торжество удовольствия. Мороженое вздергивало своими леденящими прикосновениями близлежащие просторы, плавно проходило по бедрам, очерчивало самое основание ствола, ласкало складчатую выпуклость, дразнило мышечное колечко.
Прилившая кровь возвела напряжение до последнего предела. Вдохи стали короткими и отрывистыми. Розовые губки немного приоткрылись. Соблазнитель прошелся по их разомкнутости языком. Ник сделал бедрами судорожное движение вперед, даже неосознанно стараясь осуществить погружение. Искуситель поймал требовательный орган губами и позволил ему проникнуть в теплую и влажную обитель. Плоть подошла к завершающему рывку, но тут новая волна острых ощущений прокатилась по телу, смешав все чувства. Марк снова ввел фруктовый лед в жаркие врата и оставил его там.
Организм быстро и надрывно среагировал на холод. Неприятнейшее жжение перешло в покалывание, а затем и в ноющую боль. Подчиненный пошевелил оставшейся снаружи палочкой вверх и вниз, от чего истязаемый еще ярче ощутил глубину проникновения холодящего лакомства.
- Убери… убери его, - простонал хозяин кабинета, заметавшись в кресле.
В ответ только хищная улыбка. Искуситель надавил на бедра жертвы, чтобы не дать ей в хаотичном движении исторгнуть из себя ледяное лакомство, а сам активнее заработал головой, отвлекая внимание на стремление к разрядке. Ник рычал от боли и стонал от удовольствия. В восприятии разума все перемешалось. Мучение и сладость блаженства. Все переплелось и рвануло с таким надрывом, что, даже вцепившись зубами в спинку кресла, хозяину кабинета не удалось полностью заглушить свой вопль высвобождения. С силой выбросив вязкую субстанцию, тело затряслось в пляске огненных конвульсий. Кровь стремительно понеслась по жилам. Содрогание за содроганием плоть выплескивала стягивающее мышцы напряжение, пробивая дорогу расслаблению.
Тяжелое дыхание и крепко зажмуренные глаза… Телесный пожар еще бушевал, несмотря на то, что и мороженое и ласкающие губы покинули Ника.
Теперь жертва была окончательно растерзана и вызывала у садиста особый аппетит. Соблазнитель швырнул остатки ледяного лакомства в контейнер, быстро расстегнул свои брюки, оперся одним коленом о сидение, приподнял на себя истязаемого и ворвался в истекающий фруктовым соком проход. Его страстное орудие ощутило пока окончательно не пропавшую здесь прохладу, что еще сильнее вздернуло все ощущения. Марк впился зубами в шею своего любовника за левым ухом и рьяно понесся вперед, вколачивая себя в расслабившееся тело. Это заставило едва отбушевавшую плоть снова напрячься, а успокоившуюся чувственность опять запеть, разнося по уже блаженствующим пределам новые покалывающие судороги.
Остервенело и мощно, как настоящий хищник, терзающий добычу, искуситель ублажал себя. Из прокушенных ран выступила кровь, попала на язык и дала разуму еще один мощный толчок для взлета. Кресло скрипело от неистовых движений. Истязаемый опять стонал в новой буре полуболи. И эти стенания снова что-то высвобождали в нем, давали выход какому-то напряжению, но не тому, что вздымало его чувственность, а чему-то другому, что обычно горело и билось в груди. Ник сжимался под бушующим над ним телом, и чувствовал, как от каждого пронзающего удара, и его плоть что-то отдает рывками и всплесками, отдает полно и безвозвратно, освобождаясь по-настоящему глубоко.
Для Марка каждый прорыв был именно ударом, сильным и беспощадным. Он избивал и добивал свою добычу, он что-то рвал в ней своим мощным потоком, и тоже выплескивал ревущее в нем темное пламя. Эта надрывная схватка и делала слияние действительно упоительным. Смести, сжать, разорвать, уничтожить! И хищник почти рычал, мчась к своей вершине. Глубже. Сильнее. Пламеннее. И вот все существо стянулось в настолько тугой узел, что это более не возможно было выдержать. Искуситель разжал зубы, потому что знал, что может просто вырвать в приступе экстаза кусок плоти, и взметнулся, выгнувшись. Запрокинул голову и позволил вырваться только тяжелому хрипу. Потом также стремительно наклонился вперед и жарко задышал в ухо своего начальника, совершая последние судорожные рывки.
Раскачивание постепенно замедлялось.
Капля пота упала Нику на шею и потекла вниз… Он открыл глаза и повернулся к своему сладостному мучителю. Тот улыбнулся, потерся лбом о его волосы и только потом разомкнул свои веки.
Музыка, бодрыми переливами донесшаяся из коридора, известила об окончании обеденного перерыва.
- Почти успели, - прошептал Марк, - сейчас наверняка придет та же курица с твоими бумагами …, - он аккуратно вышел и застегнул брюки.
- Послать бы ее, - изможденно ответил на это молодой начальник, вздыхая и блаженно откидываясь на спинку кресла.
- Ну, а кто тебе мешает? – на устах искусителя опять сияла дьявольская усмешка.
«Не отпускать бы тебя, сволочь, никуда, - с болью подумал Ник, - вообще никуда…. никогда… чтобы всегда был рядом…»
Но это были лишь стоны его страсти, разум же сейчас брал над ней верх и вещал о том, что нужно возвращаться к работе.
- Развязывай же, - нетерпеливо потребовал хозяин кабинета, дергая свои шелковые путы.
Изысканные оковы были сняты так же умело, как и одеты. Ник потер передавленные запястья.
- Синяки останутся, - недовольно пробормотал он.
- Меньше надо было сопротивляться, - бросил на это мучитель, быстро завязывая галстук и приводя остальное свое облачение в надлежащий вид.
- Если тебе не сопротивляться, ты же меня на куски…, - хозяин кабинета не смог договорить, страстный поцелуй объял его губы.
«Еще?» - удивился разум.
«Еще!» - восторженно потребовало тело.
Но слияние губ было разомкнуто, а искуситель принялся быстро собирать принесенное.
- Уже уходишь? – Ник встал и тоже спешно занялся своим внешним видом.
- А разве я тебе еще нужен? – усмехнулся его любовник, подхватил папки и направился к двери.
Его начальник тут же хотел ответить, но…
Марк открыл замок, кинул на свою осчастливленную жертву пронзительный взгляд и ушел.
Ник рухнул в кресло и обхватил голову руками.
- Что же я творю? – пробормотал он.- Или… что же он со мной творит?
|
