 Фанфик «To be free (Быть свободным) | 1-8»
Шапка фанфика:
Название: To be free (Быть свободным)
Автор: free_falcon
Фандом: ориджинал
Персонажи/ Пейринг: м/м
Жанр: Ангст, Психология, Мистика
Предупреждение: написано под впечатлением песни Alyosha - To be free
Тип/Вид: слэш
Рейтинг: R
Размер: миди
Содержание: Кто он? Хаски не помнит. Свое имя он получил здесь, на экспериментальной базе. Говорят, Хаски уникальный и его нужно изучать. Хаски не помнит, откуда он родом; теперь экспериментальная база - его новый дом.
Статус: закончен
Дисклеймеры: права принадлежат мне
Размещение: с разрешения автора
От автора: посвящается всем странным, необычным на первый взгляд людям)
Текст фанфика:
1
Ему снился странный сон: в кромешной темноте разговаривали друг с другом два голоса.
– Этот малыш – чудо, просто чудо, – восхищался первый, с легким иностранным акцентом. – Только взгляни на его ДНК. А иммунитет?! К нему не липнет ни один вирус!
– Когда начинаем? – нетерпеливо перебил второй, более низкий голос.
– Пусть немного адаптируется.
В ответ раздался хриплый смешок.
– Адаптируется? Здесь? Отто, у тебя вдруг появилось чувство юмора?
Первый голос был невозмутим:
– Будь твоя воля, Кларк, его бы уже разобрали на атомы, чтобы посмотреть, как и что там работает.
– Чего тянуть-то? Все равно разберут, рано или поздно…
– Погоди, он просыпается.
Пришла боль. Вспышки боли, синхронные с сердцебиением… вместо крови его сердце перекачивало по сосудам боль. Если это сон, то почему так больно? Нужно проснуться, скорее открыть глаза... сбежать от боли…
Вокруг царила мутная серость. Боль никуда не исчезла, продолжая терзать его внутренности… Кошмар продолжался наяву, а с ним и разговор двух голосов.
– Надо же, глаза как у хаски…
– Что такое «хаски»? – поинтересовался голос с акцентом.
– Порода собак.
Зрение отказывалось служить, поэтому окружающая реальность просачивалась через уши. Писк приборов, металлический звон… зловещие больничные звуки.
– Ну здравствуй, малыш. Ты меня слышишь?
Инстинкты подсказали, что знакомый голос с акцентом обращается к нему. Люди, вокруг есть люди?
Ему удалось ненадолго сфокусировать взгляд: склонившийся над ним мужчина улыбался. Сил ответить не было, но очень хотелось пожаловаться на боль. Просить… нет, умолять о помощи. Если это больница, то ему должны помочь…
Боль стала невыносимой, и сознание отключилось. На смену серости опять пришла темнота – на этот раз без голосов.
– Низкий болевой порог, – равнодушно констатировал Кларк, не отрываясь от монитора компьютера. – Тем лучше… будет хорошо себя вести.
Отто любовался хрупким светловолосым юношей, лежащим на операционном столе так, как археолог любуется уникальным артефактом.
– Хаски.
Сквозь мутное серое окошко в больничную палату ворвались первые солнечные лучи. Непобедимый жизнеутверждающий рассвет добрался даже сюда, на территорию секретной экспериментальной базы.
«Хаски…хаски…» – раз за разом, как на заезженной пластинке, повторялось в сознании, когда он открыл глаза. Светло-зеленая комнатка без окон, игла капельницы в вене… вдобавок оказалось, что он пристегнут к койке. Ремни позволяли пошевелить рукой или ногой, но не больше.
Вспомнился жутковатый сон, больничная обстановка и, конечно, страшная боль, от одного воспоминания о которой бросало в жар. Он с замиранием сердца прислушался к внутренним ощущениям: тело молчало, лишь слегка покалывали запястья и щиколотки.
Выходит, он в больнице? И как же это случилось?
Он попытался вспомнить, но воспоминаний не было. Совсем. Их место заняла серость, серый шум – как помехи на экране неисправного телевизора. Он не помнил, что было вчера, месяц назад… год назад. Как его зовут? Кто он? Где живет и с кем? Как здесь оказался?!
Он задергался в ремнях, но боль от иглы в вене заставила поумерить пыл. Беспомощно лежать, понимая, что происходит нечто необъяснимое, не поддающееся контролю, возможно, опасное – это было выше его сил. Изнутри медленно, черным удушливым туманом поднимался страх.
Спокойно, спокойно… Всему можно найти логическое объяснение, даже внезапной амнезии. Может, он попал в аварию? Или серьезно заболел? Такие варианты вполне имели право на существование.
Где же врач, который объяснит, что произошло?
Чтобы отвлечься, он огляделся по сторонам. Мебели не было, если не считать тумбочку рядом с койкой. Напротив под потолком подмигивала зеленым глазком видеокамера.
В двери – металлической, тяжелой на вид – вдруг завозился ключ («Разве больничные палаты запираются?» ¬– подумалось ему). Вошедшая девушка была в коротеньком белом халате: без сомнений, медсестра.
В полном молчании она вынула иглу из его вены и отстегнула тугие ремни. Он облегченно вздохнул, взялся массировать затекшие руки. Запястья оказались забинтованы. Значит, все-таки авария?
– Э-э-э…ты не знаешь, что со мной случилось? – откашлявшись, робко осведомился он. Ответа не последовало.
Медсестра бесцеремонно повернулась к нему спиной, собираясь уходить. Из-под халатика выглядывал тонкий длинный хвост с загнутым кончиком.
Он крепко зажмурился, лихорадочно посчитал в уме до пяти и открыл глаза, точнее, вытаращился на медсестру. Хвост, похожий на лоснящуюся черную змею, никуда не делся.
Он рывком сел. Бред… Девушек с хвостами не бывает. Вот она, горькая правда: он сошел с ума и лежит в психиатрической клинике…
В палату вошел высокий, одетый в черное мужчина лет тридцати пяти, тихо заговорил с медсестрой. Кончик ее хвоста начал нервно подергиваться, как у кошки.
– Хаски, малыш, как ты? – незнакомец тем временем подошел к кровати. Удивительно знакомый голос с иностранным акцентом. «Хаски… хаски…» – эхом отдалось в ушах.
– Что такое? – мужчина перехватил его взгляд, обращенный на медсестру, и сразу все понял. – Вот оно что… Тебе не кажется, у нее и правда хвост. Тут много странных.. хм-м… существ. Не бойся.
– Так я не в… психбольнице?
– Нет, малыш, – мужчина тепло улыбнулся.
– Хаски – это мое имя?
– Да. Теперь тебя так зовут. А я Отто, твой куратор. Давай посмотрим, как поживают твои ручки и ножки? – Отто разбинтовал его левое запястье и принялся восхищаться. – Поразительно, какая скорость регенерации! Швы почти зажили, за сутки!
– Что со мной случилось? – повторно спросил он, пока Отто колдовал над его правой рукой.
– Мы зашили в твое тело датчики, чтобы видеть, что с тобой происходит. Не волнуйся, шрамов не останется… уже завтра все заживет.
– Зачем датчики? – он непроизвольно вздрогнул, когда рука Отто осторожно коснулась разбинтованной ноги, изучая швы на щиколотке.
– Мы изучаем уникальные организмы… а ты индиго, малыш. Ты не помнишь, но у тебя с детства были необычные способности.
– Я ничего не помню.
Отто резко сменил тему:
– Ты голоден? Сегодня поешь легкую пищу, а завтра можно будет…
– Не хочу есть! – огрызнулся он. – Где я? Что происходит? Объясните! Это ведь не больница, правда?!
– Ладно, – спокойный голос куратора раздражал и пугал одновременно. – Это закрытая экспериментальная база, твой новый дом. Думаю, ты быстро привыкнешь. Главное – делай то, что тебе говорят, и все будет хорошо. А вот и еда!
Медсестра бесшумно поставила на тумбочку поднос: овсянка в металлической посудине и пластиковый стаканчик с водой.
– Ешь, пока теплое, – негромко посоветовал Отто.
Волосы на загривке шевелились от ужаса. Лучше бы он попал в аварию… или, на худой конец, в психушку… считал бы себя Наполеоном и получал успокоительное. Это лучше, чем быть подопытным кроликом… без памяти, без прошлого и будущего.
– Идите к черту, – от души послал он.
К его удивлению, и Отто, и медсестра молча покинули палату. Провернулся ключ в замке – в этом звуке чувствовалась безысходность.
Хаски свернулся калачиком на кровати, подложив под щеку забинтованную руку. Вспомнить, ему нужно хоть что-нибудь вспомнить…
2
От попыток наладить контакт со своей памятью разболелась голова, и Хаски осторожно поднялся с койки, чтобы в движении отвлечься от боли. Несмотря на головокружение, ему все же удалось пройтись по комнате. В стене обнаружилась дверь в ванную комнату. Здесь также стояла видеокамера и отсутствовали окна.
Хаски долго, с наслаждением умывался холодной водой, жалея, что здесь нет зеркала. Может быть, собственное отражение помогло бы вспомнить?
Неожиданно в палате сами собой погасли все лампы, кроме одной. В приятном полумраке Хаски героически боролся со сном и голодом – первым победил сон.
Очнулся он под звуки открывающейся двери: в палату вошла уже знакомая медсестра в сопровождении Отто.
Щурясь от яркого света (лампы опять горели полностью), Хаски сел в кровати.
Медсестра поменяла старый поднос с нетронутой едой на новый и вышла, Хаски успел заметить тень сочувствие на ее лице… Странно, но это придало ему сил и решимости.
– Хаски, малыш, почему ты так и не поел? – мягко поинтересовался Отто, присаживаясь на краешек кровати.
– Не хочу есть. Не хочу здесь находиться. Верните мне память. Выпустите отсюда! – Хаски постарался вложить в голос максимальную ярость и напор, но, к своему стыду, сорвался в панику.
– Ты голоден, датчики не лгут, – Отто переставил поднос на кровать, осторожно подвинул к Хаски. – Малыш, что, кому ты пытаешься доказать – и, главное, зачем? К чему сопротивление? Дело в новой обстановке? Но теперь это твой дом… привыкай.
– Уж лучше умру от голода! – одним движением Хаски смахнул поднос на пол и встретился взглядом с Отто. Впервые. Глаза у куратора оказались насыщенного карего цвета, с едва заметным багровым оттенком в глубине. Глаза, излучающие мощнейший внутренний импульс. Глаза человека, умеющего получить то, что ему нужно.
– Я не дам тебе умереть, тем более, от голода. Не хочешь есть сам – будешь питаться насильно. Выбирай, что тебе больше по душе?
Дуэль взглядов продолжалась. Голос Отто звучал буднично, ровно, но от смысла слов по коже пробежали мурашки.
– Хочешь, положим под капельницу… хотя, учитывая твою чувствительность, даже игла в вене причинит боль. Хочешь, накормим через зонд. Если не будешь дергаться, все пройдет удачно. Есть еще клизма из питательных веществ. Довольно унизительная процедура. Скажи, оно тебе надо?
Хаски наконец удалось разорвать зрительный контакт между ними. Пальцы судорожно скомкали одеяло.
– Вы… вы – садист...– вырвалось у него.
Отто не отреагировал на оскорбление и продолжил, теперь уже просящим тоном:
– Малыш, давай не будем усложнять друг другу жизнь. Не упрямься и ешь самостоятельно, по-человечески.
Хаски облизнул пересохшие губы. Горечь, полынный привкус… вкус поражения… Он не смог защитить себя. Он сдался, сдался в самом начале, фактически без борьбы. Потому что был страх боли. Была слабость. Был голод. Был уверенный голос куратора, спокойно убеждающий в своей правоте.
Перед Хаски появился новый поднос. Свежая овсянка, ароматный зеленый чай с жасмином… Он медленно взял ложку.
– Вот и умница, – улыбнувшись, похвалил Отто.
3
Когда Хаски сорвал надоевшие повязки с запястий и щиколоток, оказалось, что швы исчезли бесследно.
– Обычно на заживление уходит не меньше недели, а тут два дня… У тебя уникальный организм, малыш. Ты сам до конца не понимаешь, насколько уникальный, – Отто говорил так, будто делился удивительным и важным открытием.
Но Хаски не обрадовался своей уникальности, даже наоборот – это вызвало острый приступ гнева, смешанного со страхом.
– И что теперь? – он с вызовом смотрел в глаза куратора. – Будете исследовать меня под микроскопом, резать вдоль и поперек?
– У тебя богатое воображение, – слегка улыбнулся Отто. – Успокойся. Никто не собирается истязать и мучить тебя до смерти. Будешь жить вполне комфортно и спокойно, ни в чем не нуждаясь.
– Я сбегу. При первой же возможности сбегу! – выпалил Хаски. И только потом понял, насколько глупо поступает, выдавая себя с потрохами.
Отто едва слышно вздохнул.
– Отсюда нельзя сбежать. Но если ты считаешь, что сможешь, то… Сегодня вечером я тебя выпущу. Найдешь выход – беги, ну а если нет…
Хаски волновался, и на это у него были серьезные причины. Во-первых, он не знал, сколько ждать обещанного Отто «вечера». В палате не было часов, и, соответственно, такого понятия как «утро», «день», «вечер» здесь тоже не существовало. Во-вторых… и эта мысль нервировала даже больше, чем первая… с чего он взял, что куратор сдержит слово? Возьмет и просто отпустит подопытную крысу на все четыре стороны? Вряд ли. Подвох, тут крылся явный подвох…
Медсестра принесла одежду – темно-синие джинсы, спортивную рубашку, кроссовки и даже курточку с капюшоном. И, наспех одеваясь, Хаски мигом забыл о подозрениях и позволил первым росткам надежды прорасти в своем сердце.
– Ну что, готов к прогулке? – Отто вошел в палату. – Надень куртку, на улице холодно.
Хаски поморщился:
– Спасибо, обойдусь.
– Как хочешь. Держи, – куратор протянул ему видавший виды мобильный телефон. – В записной книжке только один номер. Звони, если понадоблюсь.
Хаски даже не пошевелился, переваривая странное предложение Отто. Вдруг до него дошло.
– В телефоне передатчик, по которому вы меня найдете, если я убегу! Не выйдет!
– Малыш, передатчик у тебя вот здесь…
Отто вдруг оказался совсем рядом. Хаски инстинктивно отшатнулся, когда пальцы куратора пробежались по его затылку и надавили на выступающий из-под кожи бугорок.
– Седьмой шейный позвонок… тут стоит микрочип, по сигналу которого тебя легко найти. А телефон все-таки возьми, пригодится.
Хаски без возражений положил мобильник в карман джинсов, уже зная наперед, что не будет им пользоваться.
– Можешь идти, – Отто посторонился, и в поле зрения Хаски попала открытая дверь палаты.
Коридор оказался широким и неожиданно светлым. Один его конец оканчивался тупиком, а вот противоположный… Лестница. Там была лестница, которая вела вниз, к выходу. На свободу! Хаски слепо, радостно рванулся туда, как щенок, которого спустили с поводка.
4
Лестничные пролеты пронеслись перед глазами одним размытым пятном. На периферии зрения промелькнула входная дверь… Хаски на полной скорости вылетел на крыльцо – и едва не растянулся на мокрых ступеньках, невидимых в сумерках.
Трехэтажное здание плотным квадратом окружало лужайку с редкими деревьями. Ровно посредине расположился фонтан, и там маячила чья-то фигурка. Хаски прошлепал по грязи к фонтану; фигура подняла голову.
– А, это ты… – На белом мраморном ограждении сидела уже знакомая хвостатая медсестра. Она вынула из ушей наушники. – Гуляешь?
– Вроде того… – пробормотал Хаски, отчаянно оглядываясь в поисках ворот, дверей, ограды, арки… словом, чего-нибудь, через что можно выбраться отсюда. Но ничего подобного не наблюдалось. Совсем.
– Можешь не искать, – медсестра пристально следила за ним. – Есть только этот выход, и он ведет во внутренний двор.
–Такого не бывает! – возмутился Хаски. Он пробежался по лужайке, оглядывая кирпичные стены, но те были абсолютно монолитны. Борясь с отвращением, он возвратился в здание. Взлетел по лестнице до чердака – дверь на крышу оказалась предусмотрительно заложена кирпичом.
– Ну, как успехи? Я же говорила… – сочувственно произнесла медсестра, когда взмыленный Хаски снова выбежал на лужайку после блуждания по пустынным коридорам.
Надежда обрести свободу таяла, как снег под безжалостными лучами солнца. В душу вползала черная обреченность.
Хаски не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Отто выпустил его из палаты. На небе все ярче разгорались звезды, похолодало, и в чернильное небо с каждым выдохом поднимался пар.
– Пора спать. Пойдем? – медсестре надоело наблюдать за бесплодными попытками Хаски найти лазейку во внутреннем дворе.
Хаски не ответил. Вся его энергия уходила на поиск.
Он снова исчез в переплетениях широких коридоров, даже не интересуясь, почему никого не встретил на своем пути. Когда он в очередной раз приплелся на крыльцо, медсестры уже не было. Не было и надежды. Она погасла, а без нее внутри стало темно и холодно – как сейчас во внутреннем дворе.
От бессильной злости Хаски разбил мобильник Отто об стену – стало немного легче, но ненадолго. Сил, чтобы поддерживать себя если не надеждой, то хотя бы яростью, у него почти не осталось…
Он проиграл. Что теперь делать?
Ответа не было.
…Рассвет полоснул по глазам багрово-золотистыми красками. Еще не одетые в листву, жалкие деревья жались по углам внутреннего двора. Белый фонтан спал и ждал весну.
Хаски сидел на мраморном ограждении, глядя в никуда. Дорожки слез на щеках уже давно высохли, и теперь ему хотелось только одного: спать… как этот фонтан.
– Малыш, пойдем, ты совсем окоченел.
Хаски отчужденно чувствовал, как ему на плечи с неотвратимостью судьбы легли теплые ладони. Потом их место заняла куртка.
– Пойдем, – голос звучал мягко, но со скрытой силой.
Хаски поднялся.
– Я проиграл, – устало выдохнул он. – Что теперь делать?
– Живи дальше, малыш.
5
– Доброе утро. Вставай, я принесла поесть.
Хаски узнал голос медсестры, и, хотя чувствовал голод, даже не пошевелился. Вчера (ведь это было вчера?) он едва добрался до кровати. Не переодевшись, накрылся одеялом с головой и мгновенно отключился. Наверно, он мог бы спать вечно… но явилась реальность и потребовала открыть глаза и встретиться с ней лицом к лицу.
– Вставай, соня. Ты спишь уже сутки. Отто беспокоится.
Хаски лишь глубже зарылся в кокон, созданный из одеяла. Здесь было душно – зато безопасно… весьма условная защита из ткани, но все же… Здесь лучше, чем там, снаружи. И пусть Отто заставит его есть. Плевать.
– Ну же, вставай…Тут такая вкуснятина! – медсестра наугад ткнула Хаски пальцем.
– Ай! – Хаски рывком сел, потирая бок. Прищурился от яркого света. Медсестра сидела рядом и виновато улыбалась:
– Прости. Я не специально… Зато подейстовало, – она подмигнула. – Я – Ника.
– Х…Хаски, – неохотно представился Хаски. Это имя раздражало и напоминало кличку… но что делать, если он не помнит своего настоящего имени? Ноздрей коснулись манящие ароматы отбивных и тушеного картофеля, и у Хаски непроизвольно потекли слюнки. По сравнению с овсянкой, пахло божественно…
Убедившись, что Хаски принялся за еду, Ника тактично поднялась.
– Увидимся. Отто говорит, тебе можно гулять по вечерам. Так что… если хочешь, приходи во внутренний двор.
Хаски растерянно захлопал глазами. Тень умершей вчера надежды возникла прямо из ничего. Он-то думал, что навсегда замурован в этой светло-зеленой комнате.
Порадоваться возможности выходить на улицу и хоть как-то общаться с внешним миром Хаски не дали. Видимо, сегодня был день знакомств, потому что в палату вместе с Отто вошел незнакомец в белом халате.
– Малыш, это Кларк. Он будет проводить с тобой тесты.
– Не бойся, больно не будет, – усмехнулся Кларк. – Ну, может, совсем чуть-чуть… мы знаем, ты плохо переносишь боль.
Хаски насторожился. Смутно знакомый голос Кларка, его холодные глаза, узкие очки на переносице… интуиция сигнализировала, что от этого человека нужно держаться подальше. Интересно, как?
– Нет, – тихо произнес Хаски. Наверно, он непроходимый тупица, если все еще считает, что в этом месте к его мнению будут прислушиваться…
Кларк фальшиво улыбался.
Перед глазами у Хаски появилась яркая картинка: шприц наполняется желтой жидкостью из пузырька. На этикетке пузырька отлично виднеется череп…
– Малыш, в чем дело? – поинтересовался Отто, когда Хаски начал медленно отступать, следя, чтобы между ним и Кларком было препятствие в виде кровати.
– Он хочет меня отравить! – зашипел Хаски. – Шприц… у него шприц с ядом… в заднем кармане брюк!
Кларк вытаращился на него.
Отто покосился на Кларка, его глазах мелькнул зловещий красный огонек:
– Это правда?
– Бред, – Кларк с трудом натянул лживую улыбку. – Мальчик не совсем адекватен… индиго, что скажешь.
– У меня все в порядке с головой! – огрызнулся Хаски.
Обстановка накалилась; пространство комнаты заполнили невидимые крошечные разряды электричества. Наконец Отто многозначительно спросил:
– Кларк, ты ведь помнишь, что перед тем, как проводить эксперименты, это нужно обсудить со мной?
– Естественно, – процедил Кларк. – Начинаем завтра.
Он обжег Хаски ледяным взглядом, резко развернулся и вышел.
– Малыш, спасибо за помощь, – Отто тепло улыбнулся. – Кларк иногда слишком… хм-м… увлекается.
– Я не буду проходить тесты, – тихо признался Хаски. Он собирался сопротивляться сколько хватит сил, но благодарность Отто сбила с толку.
– Рано или поздно придется.
– Ну так заставьте меня! Добровольно я отказываюсь! – упирался Хаски.
По сравнению со страхом смерти от рук Кларка (кто знает, что придет ему в голову завтра?!) страх боли побледнел и казался совсем уж смешным.
– У меня есть идея получше, – Отто задумчиво смотрел на Хаски. – Давай договоримся на взаимовыгодных условиях. Мое условие: ты проходишь тесты. Твое условие?
– Хочу быть уверен, что со мной ничего не случится во время тестов! – выпалил Хаски. И только потом понял, насколько по-детски наивно это звучит… Как если бы Красная Шапочка требовала гарантии несъедения от Серого Волка.
Как ни странно, Отто согласился.
– Хорошо. Я буду рядом и присмотрю, чтобы Кларк был гуманным с тобой. Договорились?
– Почему я должен вам верить? Вы все здесь заодно! – Хаски понимал, что искушает судьбу, но остановиться не мог. Недоверие так и поднималось изнутри.
– Малыш, я здесь для того, чтобы защищать твои интересы, а не для того, чтобы причинять боль, – терпеливо объяснил Отто. – Когда ты наконец поймешь это и перестанешь упрямиться?
Вспышка внутренних ощущений. Спокойные теплые волны… как солнечые лучи на коже... Хаски чувствовал, что Отто не лжет – так же точно, как недавно почувствовал опасность от шприца Кларка.
Сомнения не ушли, но, странное дело, на душе стало легче.
– Ладно, – Хаски осторожно согласился.
6
Хаски едва дождался «вечера», когда Отто выпустил его на прогулку. Безропотно надел куртку и принял из рук куратора новый мобильник – действительно новый, в отличие от предыдущего.
– Надеюсь, этот ты не разобьешь.
Хаски хотел привычно огрызнуться, но вовремя сдержался. «Я здесь для того, чтобы защищать твои интересы…»
Выкрашенные светло-кофейной краской пустынные коридоры напоминали больничные – если бы не видеокамеры на каждом углу и отсутствие окон. Но Хаски упрямо называл это место больницей. «Экспериментальная база» , слово, которое упоминал Отто, – слишком грубо и безнадежно… а как раз надежду ему сейчас нужно сберечь всеми силами.
Хаски неспеша шел по коридору, пристально вглядываясь и вслушиваясь в окружающую реальность. Тишина. Лампы дневного света горят через одну. Вереница одинаковых дверей, на металлической поверхности каждой – набор букв и цифр… шифр или номер?
Чувства Хаски обострились до предела. И неожиданно оказалось, что вокруг полно звуков. Бормотание телевизора, шорох работающего кондиционера, эхо шагов…
Хаски уже спускался по лестнице к выходу, когда услышал еще что-то. Звук, похожий на шипение в газовой горелке плиты. Картинка перед глазами возникла сама собой.
Тень на светлой стене коридора. Неуловимая, текучая, как ртуть. Алые глаза-щелочки и опять шипение. Живое, оно напоминало голос…
Пораженный, Хаски потерял нить реальности и неловко растянулся на ступеньках у дверей. Острая боль в коленях отрезвила его, но – картинка была настолько яркой!
– Что случилось? – отозвалась из сумерек Ника. Сегодня она сидела на крыльце и поэтому видела – точнее, слышала – падение Хаски во всей красе.
– Ничего, – буркнул Хаски, поднимаясь. В самом деле, ну не говорить же ей, что его с недавних пор посещают странные видения.
Остаток вечера они с Никой болтали ни о чем, слушали музыку и смотрели на крупные, удивительно красивые звезды.
– У меня есть телескоп, – похвасталась Ника. – И астрономический атлас. Хочешь, завтра принесу? Будет интересно.
Хаски вяло согласился. Завтра… У Ники оно было. А у него завтра тесты Кларка.
Ночью Хаски отчаянно не спалось. Он пожалел, что не попросил у Ники mp3 плеер… музыка помогла бы отвлечься от мрачных мыслей и снять напряжение. Хорошие воспоминания тоже могли сослужить свою службу. Хаски пытался вспомнить свое детство: улыбку мамы, голос отца, друзей по двору или, на худой конец, свою любимую игрушку – и не мог.
Утром Ника по его просьбе принесла плеер и свое карманное зеркальце... Хаски надеялся, что память прояснится, когда он посмотрит себе в глаза.
– Здесь запрещены колющие и режущие предметы,– прошептала Ника, торопливо протягивая зеркальце. – Давай быстро, пока Отто не видит.
Оказалось, что внешностью Хаски напоминает эльфа: ярко-голубые глаза, тонкие черты лица. Косая светлая челка прикрывала правый глаз и постепенно удлинялась у левой щеки, на затылке же короткие волосы топорщились в разные стороны.
Никаких воспоминаний. Хаски понимал, что видит самого себя – и только.
Естественно, это не прибавило ему ни настроения, ни сил.
– Какой-то ты бледный, – заметил Отто, пока они шагали по безлюдному коридору к кабинету Кларка. Хаски промолчал, желая только одного: пусть этот день закончится как можно быстрее.
– Входи, осматривайся, – Отто открыл одну из безликих металлических дверей.– Мы скоро придем.
Хаски растерялся. В глубине души он боялся увидеть мрачное средневековое подземелье с инструментами для пыток – так ребенок боится того, что прячется по ночам у него под кроватью. Однако кабинет Кларка оказался обычным, даже с намеком на уют. Светлые обои, стол с ноутбуком, кресла, стулья и главное –окно.
Хаски отодвинул жалюзи: глазам стало больно от солнца, царящего во внутреннем дворе. Слезы навернулись сами собой… Хаски убеждал себя, что это от ярких солнечных лучей.
В коридоре послышались голоса. Хаски оглянулся – взгляд неожиданно зацепился за ножницы, лежащие на столе.
Когда Отто с Кларком вошли в кабинет, Хаски смирно стоял у стенки, тайно радуясь и пряча ножницы под футболкой, за поясом джинсов.
– Сам пришел? – Кларк оглянулся на Отто. – Ты талант! Как? Гипноз? Успокоительное?
Похоже, он ожидал увидеть Хаски, связанного по рукам и ногам и отчаянно сопротивляющегося.
– Ни то, ни другое. Сюда, малыш, – Отто легонько подтолкнул Хаски к столу. Кларк тем временем принялся подключать к ноутбуку сплетение разноцветных проводков с датчиками.
Хаски, морщась, ерзал на стуле напротив: ножницы впивались в кожу… боль конкурировала со страхом и пока выигрывала.
Ему на плечи вдруг легли ладони Отто:
– Все хорошо.
Хаски обрадовался: тому, что датчики подключались всего лишь к его ладони; тому, что пропажу ножниц не обнаружили… тому, что куратор помнит об их уговоре.
– Можешь идти, дальше я сам, – Кларк выжидающе уставился на Отто поверх ноутбука.
– Я останусь… на всякий случай. У малыша бывают периоды агрессии.
Хаски почувствовал, как Отто сильнее сжал его плечи.
– Правда? – Кларк подозрительно покосился на Хаски. – И насколько он буйный?
– Пока что не знаю. Ты прав, у индиго очень нестабильная психика.
– Тогда конечно, оставайся, – согласился Кларк поспешно. – Надеюсь, ты знаешь, что делать, если вдруг…
– Естественно, – безмятежно подтвердил Отто.
Хаски опустил голову, чтобы скрыть слабую улыбку. Свою первую улыбку за время пребывания здесь.
7
– Как все прошло? – вечером Ника встретила Хаски обеспокоенным выражением лица. – Извини, что раньше не спросила, в палате камеры, сам понимаешь… Что Кларк с тобой делал, ты же похож на привидение… Было больно?
Они сидели на крыльце. Ника бросила свой телескоп и долго вглядывалась в лицо Хаски.
– Нет. Совсем не больно, – Хаски ответил с легким удивлением, не веря сам себе. Сейчас он чувствовал дикую усталость, будто пробежал марафон, а не сидел в кабинете Кларка с подключенными к ладони датчиками. И только оказавшись у себя в палате и ощутив колоссальное облегчение, он понял, насколько боялся – и насколько вымотала его борьба с этим страхом.
Этот день был длинным и сложным, но принес свои плоды. Ножницы Хаски спрятал под подушку, тщательно следя, чтобы их не засек глазок видеокамеры. Отто сдержал свое обещание… о чем это говорило? Хаски пока не знал.
– Ты куда?! – встрепенулась Ника, когда Хаски поднялся.
– Спать… Завтра опять тесты.
– А как же звезды?
Хаски покачал головой и побрел к себе.
Неделя медленно превращалась в кошмар. Неделя – потому что Хаски насчитал уже шесть полубессонных ночей. Дни же слились в один безрадостный день.
Страх. Днем и ночью.Черные когти страха круглосуточно впивались в Хаски изнутри, царапали, изводили.
– Мне не терпится проверить, насколько неуязвим его иммунитет, – повторял Кларк осторожно, будто пробуя почву.
– Это слишком опасно, – призывал к порядку Отто. – Хочешь угробить единственного индиго на базе?
– Что ему сделается? Его клетки не берет даже ВИЧ. У меня есть идея…
Хаски внутренне содрогался под взглядом холодных и жестоких, совсем как у змеи, глаз.
– Нет, – Отто не желал даже слушать. Кларк прятал досаду за вежливой улыбкой. Он еще покажет свое истинное нутро – так подсказывало Хаски чутье.
Незаметно для себя Хаски начал воспринимать реальность не внешними органами чувств, а чем-то внутренним… он не знал название этому. Но знал, что это может помочь ему не хуже зрения и слуха. Окружающие даже не подозревали, что излучают токи-сигналы, а вот Хаски чутко ловил эти тонкие энергии, как антенна.
– И как оно? – с интересом спросила Ника, когда однажды вечером он поделился с ней своим открытием.
– По разному… – Хаски сосредоточился. – Вот у тебя волны прохладно-зеленоватые, как морская вода. Они снимают усталость.
– Ого! Ничего себе комплимент! – Ника рассмеялась, но видно было, что она поражена. – А чьи волны ты еще видишь?
Хаски поежился:
– Кларка. Это как… ветер в пустыне. Жалится и больно дышать. Бр-р-р…
Ника помолчала.
– Слушай, расскажи об этом Отто! – она ткнула Хаски локетем в бок. – Он изучает такие вещи.
– Не хочу, – неохотно признался Хаски. Он никак не мог определиться в своем отношении к Отто. Внешне куратор почти всегда спокоен, но его лучше не злить – это Хаски понял сразу. Страх мешался с осторожной симпатией. Хотя, с чего бы Хаски симпатизировать своему тюремщику? Но теплые золотистые волны, исходящие от Отто, так напоминали солнечный свет... Когда куратор был поблизости, Хаски иногда прищуривался и представлял, что смотрит на солнце сквозь листву. На душе становилось легко и спокойно, будто он и в самом деле греется в солнечных лучах где-нибудь на опушке леса. Далеко-далеко отсюда.
8
Правда о новых способностях Хаски открылась на следующее утро во время тестов.
– Парень, ты идиот? Что тебе сказали сделать? – Кларк раздраженно ткнул изрисованные листы бумаги едва ли не под нос Хаски.
– Ответить на вопросы, – скрипнул зубами Хаски. В присутствии Кларка ему было все тяжелее сохранять внутренее равновесие.
– Вот именно, ответить! От-ве-тить. А не рисовать!
– Я же ответил! – Хаски огрызнулся, не понимая, в чем его обвиняют. – Что не так?!
– Ну? – Кларк обратился к Отто. – И что мне теперь делать с этими художествами?
– Малыш ответил, как смог, – Отто пригляделся к рисункам
и усмехнулся. – По-моему, нарисовано очень даже неплохо.
Хаски прищурился и улыбнулся уголками губ; раздражение сняло как рукой. Кларк громко фыркнул.
– Малыш, ты видел то, что сейчас нарисовал? Когда? – Отто положил перед Хаски один рисунок. Прямо на строчках теста красовалась зыбкая тень с алыми глазами-щелочками.
– Что? – Хаски вернулся с небес на землю и поднял глаза на куратора. – Ну… Недавно. Мне кажется, оно со мной говорило.
Кларк перехватил взгляд Отто, вздохнул и постучал указательным пальцем по виску.
– Я правда это видел! – опять рассердился Хаски.
– Не ты один, – успокоил его Отто. – Что еще ты видишь?
Вечерняя «прогулка» не складывалась; идти на крыльцо к Нике не хотелось. Хаски бродил по коридорам и вертел в руках мобильник Отто. Телефон привычно лежал в кармане куртки, Хаски ни разу не воспользовался им, но регулярно заряжал батарею. Любопытство заставило заглянуть в список контактов: там был всего один безымянный телефонный номер. Ничего интересного.
Хаски все чаще задумывался: может ли он позвонить кому-нибудь, кроме Отто? Родителям, друзьям, знакомым, в полицию или, на худой конец, в службу спасения? Конечно, это было бы слишком просто… Оказалось, что он не помнит ни одного телефонного номера – даже пожарной службы.
В душе закипала горечь. У него в руках возможность связаться с внешним миром. Подать сигнал бедствия, выбраться отсюда… Вот она, возможность, рядом. Так близко и так далеко.
От нерадостных размышлений Хаски отвлекли странные звуки.
Что-то скреблось за одной из дверей. Как собака, которая просится из дома на улицу. Или как крыса внушительных размеров. Или как…
Хаски торопливо пошел к лестнице, стараясь не представлять, как может выглядеть то, что сейчас хочет выбраться на волю. Хватит с него Ники с хвостом и тени с красными глазами.
Ноги сами понесли Хаски в коридор, где располагалась его палата. Навстречу ему шли Отто с Кларком. Хаски вовремя юркнул за угол и прижался к стене, чтобы не быть замеченным.
–… зашкаливает адреналин и кортизол, – говорил Отто с беспокойством в голосе. – Что с ним делать, ума не приложу.
– Мне бы твои проблемы, – фыркнул Кларк. – Дай ему эндорфины, и дело с концом. Антидепресанты, успокоительное…
– Это повлияет на результаты тестов. Тут нужен другой подход.
Отто с Кларком исчезли на лестничном пролете.
Хаски перевел дыхание и направился к палате. Дверь, мимо которой он проходил, была открыта. Стол с компьютером, книжный шкаф, окно в форме арки занимало почти всю стену напротив. И обои золотистого цвета… здесь будто поселилось солнце.
Кабинет Отто. Хаски понял это мгновенно. Знакомые ощущения нахлынули неожиданно. Солнечные лучи сквозь листву…
Не думая, что делает и зачем, Хаски вошел в комнату, с интересом огляделся. За окном уже стемнело, а в кабинете царили свет и живое тепло. Настольная лампа отбрасывала по углам тени. Сквозь застекленные дверцы шкафа виднелись корешки книг: «Индиго и экстрасенсорные способности», «Индиго: мутанты или новая раса?», «Как распознать индиго», «Индиго…». Похоже, Отто вплотную занимался изучением этого вопроса.
Хаски бегло взглянул на бумаги, лежащие на столе. Ничего интересного. Может быть, в компьютере найдется что-нибудь нужное?
В коридоре послышались шаги. Хаски едва успел спрятаться за плотной шторой, когда в кабинете появился Отто. Захлопнулись двери, и Хаски почувствовал себя в западне. Что делать? Оставалось только корить себя за излишнее любопытство.
Отто расположился за компьютером, совсем рядом.
– Выходи, малыш. Зачем прятаться? – послышалось вдруг.
– Как…? – Хаски неохотно показался из-за шторы. Отто развернулся в кресле, усмехнулся.
– Извини, конечно, но ты пыхтел, как паровоз, – признался он.
Похоже, данная ситуация развеселила куратора. Хаски помялся:
– Э-э-э, я пойду…
– Давай пообщаемся, если уж пришел. Присаживайся, – Отто указал на стул рядом со столом. Стул стоял на том же месте, что и в кабинете Кларка… Непроизвольно вспомнились тесты – и страх, с ними связанный.
– Не бойся.
– Я и не боюсь, – Хаски демонстративно сел напротив Отто и тут же оказался под прицелом пристального багрово-карего взгляда.
– Послушай, малыш, – Отто заговорил, тщательно подбирая слова. – У тебя проблемы с… адаптацией. Ты плохо спишь, постоянно нервничаешь. Это неправильно и вредно. Знаю, ты сейчас будешь возмущаться…
– Как вы догадались? – съязвил Хаски. – Меня запихнули сюда насильно, стерли память – и я должен быть спокоен? Может, мне вообще радоваться?!
– Здесь вполне можно жить и радоваться жизни. Посмотри хотя бы на Нику, – мягко возразил Отто. – Малыш, я сделаю все, чтобы тебе было комфортно. Но ты должен мне помочь. Знаешь, на кого ты сейчас похож ? На ежика.
Хаски исподлобья изучал Отто. Куратор буквально лучился доброжелательностью, но… ежик? Почему-то было обидно это слышать.
Не дождавшись вразумительной реакции, Отто подошел к Хаски.
– Вот они, твои колючки, – он протянул ладонь, чтобы коснуться Хаски, но не довел движение до конца.
Хаски неотрывно смотрел на ладонь куратора в нескольких сантиметрах от своего плеча. Тепло. Легкое, невесомое. Прикосновение солнечного луча к коже… Спокойствие… Тепло снаружи – и внутри. Хаски с трудом сконцентрировался. Отто упоминал какую-то помощь…
– Чего вы хотите?
– Не много, – улыбнулся Отто. – Чуть-чуть твоего доверия.
– Но Кларк… – начал было Хаски.
– С Кларком будь осторожнее, не провоцируй его. А я – на твоей стороне. Просканируй меня, если не веришь.
В комнате повисла тишина.
– Верю, – наконец произнес Хаски.
Отто вернулся в кресло.
– Отлично, – в его голосе слышалось явное облегчение. – Давай начнем с малого. Называй меня на «ты», ладно?
|
