 Фанфик «Mechanism animae»
Шапка фанфика:
Название: Mechanism animae
Автор: Рейна Храбрая;
Фандом: Fairy Tail
Персонажи: Эльза Найтуокер, ЭдоДжерар;
Жанр: ангст;
Предупреждение: ООС;
Тип: гет;
Рейтинг: PG-13;
Размер: мини;
Содержание: Слишком быстро выходят из строя такие хрупкие механизмы...
Статус: закончен;
Дисклеймеры: Хиро Машима;
Размещение: запрещено;
От автора: посвящается Namari и mars.
Текст фанфика:
Часть 1. Sphingida
«Я нравлюсь одному из чудовищ в твоей голове
А мои есть меня перестали, готовясь к борьбе
Против внешней угрозы сплотились, против демонов со стороны
Но друг друга миры поглотили, и переплелись наши сны...» (с)Flёur
У неё холодные руки и тонкие пальцы. Изящный изгиб обнажённой спины, тонкая линия шрама на шее. Алые волны коротких волос, что в темноте подобны крови. И бледная, словно отражение луны в воде, бархатистая кожа. Эльза спит, пряча лицо в одеяле, спит так близко, всего в прикосновении от него, и так далеко, словно часть иного мира. А он лежит рядом, не смея даже...
Она вздрогнет от его поцелуя, от случайного прикосновения, от тёплого дыхания. Вздрогнет, проснётся. Чтобы ещё сильнее зарыться в шёлк простыней и себе, растворится во мраке комнаты и собственной души. Чтобы хотя бы в мыслях быть где угодно, хоть на самом дне ада, лишь бы не рядом с ним, в одной постели.
Во сне она так обманчиво тепла. А пробуждение дарит лишь отстранённый взгляд полных холода глаз и белизну сжимающих ткань пальцев. И привкус крови на её губах.
Он слишком сильно сжал крылья её души в своих руках, и теперь никогда не сможет искупить принесённой ей боли.
Джерар знал это. Он каждым сантиметром кожи чувствовал её боль от его прикосновений, её страх, её ненависть и дрожь. Чувствовал, и не отпускал. Теперь, когда он наконец-то увидел...
...как хрупок оказался механизм её души...
...он просто не мог её потерять.
Горькая правда, которую он понял, но не принял. Ничего общего ни с похотью, ни со слепым желанием. Ни тем более с влюблённостью или любовью. С самого начала, с того момента, когда его пальцы впервые ощутили шёлк её волос, аккуратно и нежно сжатых в ладонях, с той секунды, как он больше не скрывал своих намерений к «леди-командиру второго магического отряда», повелитель нового мира хотел лишь одного.
Владеть ею.
Он жаждал её. Настоящую Эльзу с Эдораса, а не безжизненную куклу Найтуокер, что тенью ступает за ним. Что прячет боль за молчанием, усталость - за равнодушием, а отчаяние - в ножнах своего меча. Мёртвая средь живых, стала ли она такой, когда исчезла магия или до этого ей лишь удавалось более умело прятаться за маской безжалостной и жестокой Охотницы на Фей? А с наступлением нового мира это стало ни к чему, и даже те признаки человека, пусть и искажённые, как ненависть и злоба, покинули её.
- Эльза, у тебя вообще есть душа? - тогда он был раздосадован. И зол. На этот мир, что свалился на его плечи. На безмерную глупость людей, в очередной раз развязавших очередной конфликт даже и без магической поддержки. На самого себя, за то, что смирился с выбранной кем-то для него судьбой сначала принца, а затем и короля Эдораса. Но больше всего Джерара злила абсолютная бесстрастность Найтуокер. Лучше бы она спорила с ним по пустякам, называла бездарным правителем и даже гоняла по комнате тактики и стратегии с мечом наголо. А он бы смеялся и отшучивался. Он бы улыбался её вспыльчивости и несдержанности, возможно, даже полюбил эти две черты страстной воительницы. Но ничего этого не было. Эльза не спорила с ним, она подчинялась. Любому приказу, даже необдуманному и опрометчивому. Она не ругала его, она не говорила со своим королём вообще, лишь пара бесцветных фраз из этикета повелителя и слуги. Она не обнажала своё оружие против него, меч Найтуокер карал врагов королевства.
Пожар неспокойного сердца потух, и Охотница на Фей вместе со всеми своими эмоциями отказалась и от воли к жизни.
Это раздражало, это бесило. Толкало на бессмысленные вопросы. Но тогда Джерар даже не мог предположить, чем обернётся её ответ.
- Нет, Ваше Величество, - всё тот же холод, тот же тон и равнодушие. Зереф побери тебя, Эльза! Даже сарказма и того в тебе нет! Лгунья, лги сама себе сколько хочешь, но не смей врать своему повелителю!
- А это мы сейчас проверим... - обычная досада порой бьёт в голову сильнее ненависти. А пальцы сами собой сжимаются на затылке в алой пламени волос, вынуждая девушку запрокинуть голову.
От неё пахло безумием и страстью одновременно. Этот едва уловимый аромат кожи можно было почувствовать, лишь коснувшись её губ.
А её душа - прекрасна и холодна, недосягаема и так близка. И она не в сильном и весьма болезненном ударе, не в поспешном шаге за его спиной. Не в шёпоте: "Ненавижу!", нет. Это всё эмоции, столь долгожданные и столь горькие на вкус. А её душа лишь на мгновение мелькнула в тёмных глаза со страхом и непониманием пополам, в тот миг, когда между ними не существовало расстояния.
Такие тонкие и хрупкие крылья у этой сильной девушки...
И Джерар пойдёт на всё, лишь бы увидеть вновь, вновь хоть краем пальца прикоснуться к истинной сущности аловолосой воительницы. Нет, чтобы завладеть ей. Даже если придётся собственными руками сорвать эту маску безразличия и отчуждённости с прекрасного лица. Даже если придётся сломать этот проклятый механизм внутри неё, навсегда сделав беззащитной. Даже так, даже в обмен на презрение, но он не отступит.
Ибо она - его самая сладкая паранойя.
Это не любовь, а желание обладать. И не только телом, всей ей. Всем её механизмом. Механизмом души.
И король Эдораса никому не отдаст свою Эльзу, Эльзу этого мира. Жестокую, своенравную, надменную, до безумия упрямую и верную. Он ни с кем не будет её делить, она никому не будет принадлежать, кроме него. Даже самой себе.
Эгоистично? Куда более, чем да. Но кто виноват, отчего так сложилось, что повелителю целого мира не нужно ничего, лишь одна аловолосая девушка с судьбой воина и душой бабочки? И отчего она стала его безумием?
Эльза спит, и Джерар не может сдержать улыбки: он надеется, что ей снятся светлые сны. И пусть они будут куда светлее той серой реальности каждого её дня.
А ему остаётся лишь гладить падающие на подушку волосы и одними губами шептать слова, что он никогда не произнесёт вслух...
...Отчего-то вспомнилась старая земная сказка о том, как отважный принц поцелуем разбудил от вечного сна прекрасную принцессу. Но видимо с Эдорасом всё же что-то не так, даже сказки здесь иные. Уставший король поневоле не будил аловолосую валькирию. Он жестоко и зло, от скуки и гнева, отчаяния и безысходности, оголил её душу. И неподдельно удивился, не найдя там сталь и мрамор, а лишь испуганную и растерянную девушку. Бабочку, попавшую в паутину, и переставшую сопротивляться. Чтобы хоть на миг отсрочить свою гибель.
Ему открылась другая Найтуокер, у которой не было ничего общего ни со стервозной Охотницей на Фей, ни с бесстрастным командиром второго магического отряда, ни даже со своей земной копией, Скарлет.
Одинокая, такая же как и он. Даже рождённые Эдорасом, они оставались чужим этому миру. Джерар был обречён на одиночество с того самого мгновения, как навсегда простился со своими товарищами из "Фэйри Тэйл". Он не принял этот мир, зная куда более лучший. А новый мир без магии не желала принять Найтуокер. Ведь она сохраняла верность тому Эдорасу, который знала всегда. И эту преданность невозможно отринуть, слишком глубоко она высечена в сердце. Там, где даже разум бессилен.
Как слеп же он был! Та, та единственная, что могла его понять, разделить эту боль, та, что лучше всех знала цену горечи разочарования, она всегда была рядом, в двух шагах молчаливой тенью за спиной, а он увидел это так поздно! Прозрение всегда болезненно и оттого безумно, и Джерар позволил этому чувству захватить себя с головой, потеряв контроль над своей паранойей, что так едва уловимо пахнет розами и темнотой.
Узнать её лучше, узнать её всю. Завладеть ей всей. Такая вот навязчивая идея, жестокая в своём эгоизме и нечеловеческом желании. Наверное, правду говорят люди, всё зло в мире приносят одержимые. И не важно, мировое ли это господство или одна единственная девушка.
...В ту ночь время рвалось на клочки, а шагом в бездну могло стать одно дыхание. Эльза не сопротивлялась его тьме, устала ли сражаться или же... Запах самой желанной и теперь уже его, без остатка его, дурманил, пьянил. Её прикусанные до крови губы, жар руки на спине и вся она, так испуганно и доверчиво прильнувшая к нему. Торжествующая улыбка, самые нежные объятия. Не отпустит, никогда. Свою Эльзу.
Но механизм её души оказался слишком хрупким для него. Сжатые крылья остались в ладони, а сама бабочка лежит рядом, прячась в собственном мирке, отвернувшись от него. Сломанная, сломленная. Ещё более одинокая.
Теперь она его. Его пленница. Его жертва. Его Эльза. Та, с которой он будет самым заботливым, самым внимательным и близким. Та, что больше не должна быть сильной или отрешённой, та, которую он хочет защищать. Единственная для него...
Улыбаясь темноте, он обнимает её за талию, придвигая ближе к себе и вдыхая горький аромат бездны на кончиках алых волос. Она вздрагивает, но не просыпается. А он лишь лучше укрывает её одеялом, чтобы через мгновение уснуть, растворившись в таком близком и дорогом тепле.
И пусть утром всё будет по прежнему: спрятанный за ресницами взгляд, боль в глазах и сломанный механизм её души. Пусть... он не простит себя за это, никогда не простит. Но Эльза его, только его. И каждый день будет попыткой вновь зажечь в ней жизнь.
И взаимность.
Любовь пленённой бабочки к своему мучителю - вот и всё, чего хочет Джерар.
А ещё возможность каждую ночь видеть сны рядом с ней...
Часть 2. Labyrinthus
…Безвольные, больные, поникшие цветы
Гибнут на оледеневшем окне
Предчувствуя падение ещё одной звезды
Я прикасаюсь к тебе во сне…(с)Flёur
Его прикосновения – раскалённый металл. Кажется, ещё чуть-чуть – и на спине останется ожог. Там, где его пальцы так нежно скользят по коже, рисуя изящный узор из страсти и тепла. И не вздохнуть, не выдохнуть в самых сильных и властных объятьях. А в голове лишь одна мысль за секунду до того, как пожар его губ охватит её полностью: слишком горячо.
Это не любовь, это лабиринт внутри неё. Мрачные стены роскошной темницы, и её волосы - кровавое золото в ладонях Джерара. Она сама шагнула сюда, в бесконечный мир переходов и тупиков, где есть лишь иллюзия выхода и мечта о свободе. Она сама выбрала свою дорогу в ад и сама окунулась в эту пустоту. Пустота – не одиночество, она не пахнет болью и не оставляет привкуса горечи. Пустота – это лишь чувство, обычное чувство каждой её секунды. Пустота сладковатая, как цветочная смерть белых хризантем на подоконнике в комнате Эльзы. Пустота безжизненна, прекрасна. Пустота – это её всё. Её идеальный капкан, внутри которого – лишь безмолвное подчинение. И пепел крыльев чёрной бабочки.
Огненное кольцо из страсти и странного трепета парализует, лишает воли и разума. Страсть Джерара – это её личная пытка. В каждой улыбке, в каждом поцелуе. В каждой секунде рядом и в каждом дыхании. Его жажда осушала, лишая всего. Его желание пленит, а она так устала бороться…
Он всегда был требователен к ней.
Когда исчезла магия, и всё потеряло смысл, он приказал ей жить и искупать «свои грехи». И за что, перед кем она виновата? Перед Фаустом, что не смогла отстоять его дело до конца? Перед жителями Эдораса, для которых желала вечного волшебства? Или же перед ним, этим новоявленным повелителем, потому что оказалась по другую сторону? Она не знала, и вины своей не видела, не признавала. Но приказ есть приказ, Эльза Найтуокер привыкла подчиняться. Ей уже нет разницы: охотится ли за «феями» или «строить новым мир». Потому что в карих глазах это лишено смысла. Ей не нужен новый мир, она любила тот, старый Эдорас, его небесные реки, летающие острова и самые причудливые формы магии. А теперь нет ничего. Даже воспоминаний, ибо они утонули в серой реальности и холодных осенних вечерах.
А она продолжала жить. Криво и косо, от одного сна до другого, но, как умела, жила.
Едва смирившись, командир бывшего магического отряда получила новое требование: принять. Новый порядок и нового правителя. И снова молчание, и вот она уже бесшумно ступает за спиной Джерара, вот разбирает дела суда и подавляет бунты, вот она служит ему, как некогда Фаусту, безмолвно платя своей кровью и верностью. «Охотница на Фей» стала цепной собакой, променяв свободу и хоть какой-то шанс на жизнь «как хочется» на чувство нужности своему королевству и исполнение долга перед домом. Хотя, нет, это просто красивые слова, что она придумала в своей голове как оправдание собственной слабости. На самом деле она не хотела что-то менять, да и что можно изменить в человеке, который всю свою жизнь только и умел, что убивать и подчиняться. Рвать глотки врагам и не сметь возразить даже на самый безумный приказ. Найтуокер всегда останется Найтуокер, как бы ни изменился мир, каким бы ни был её хозяин: бесчувственной, холодной. Почти мёртвой.
Обычной тенью за спиной владыки Эдораса.
Она привыкла, иного выбора и не было. Отстранилась от мира за стеной своего одиночества, всё больше и больше прячась в своём лабиринте и путаясь в его бесконечных переходах. Тупиком которого было отчаяние и осознание того, что её судьба совсем не в её руках. Какую-то слабую надежду дарили слова алого отражения – Скарлет. Отчего-то, как никогда хотелось в них верить. Хотелось… Вот только двойник с Земли была рабыней, вырвавшей свою свободу, а она, Эльза Найтуокер, добровольно сдавшейся в плен. Скарлет сняла свои цепи, она же – надела. Свобода ей не нужна…
И чем спокойнее была маска её пустого лица, тем сильнее разрывали душу сомнения. А потом случилось то, что и вовсе перекрыло весь кислород, лишило спасительно сна и погрузило её хрупкий осенний мирок в вечную зиму.
Король выдвинул новое требование. Нет, не сразу. Сначала было безумие и ощущение беспомощности в его руках. Странное и новое чувство, никогда, даже лишившись своего копья, она не чувствовала себя настолько беззащитной. Маска была сломлена под напором сильных пальцев, и её король слишком близко. Тот поцелуй Джерара был требовательным и скорее любопытным, нежели жаждущим. Бессмысленным и глупым, как шалость избалованного ребёнка. Но именно с этого момента начался её персональный ад. Нет, открылись двери бесконечного лабиринта.
Какая-то заинтересованность, а затем и нескрываемый интерес в летних глазах, что в итоге переросло в бушующий пожар и бесконечную череду новых требований. Улыбаться, не отводить взгляда, пить вместе чай, не носить такой мрачный шарф и звать его по имени. Оставить меч, забросить опасные тренировки и больше не участвовать в военных походах. Сменить облегчённую броню на шёлковое платье, перчатки железные – на невесомые, из атласа. Эльза молчала, как и раньше, только на смену подчинения пришло игнорирования этих капризов и самого Джерара. Впервые ей как никогда хотелось уйти. Просто уйти, гордо подняв голову и сказав «нет». Снять с себя эти оковы верности непонятно чему, что держат сильнее стальной цепи. Громко рассмеяться в лицо тому, кто без капли крови завоевал Эдорас, и прокричать: «Извините, Ваше Величество, но у Вас и так есть целый мир, меня вы не получите!». Хочется снова быть наглой и дерзкой, безумной в своём упрямстве и железной воле. Снова хочется чувства крови на губах и ощущения власти над чужой жизнью. Снова хочется убивать.
Только лишь потому, что убийцу любить сложнее. Почти невозможно.
Держаться, бороться с этим наваждением. Она так решила, она не сдастся, она никогда не простит ему свои сломанные мечты. И только страх внутри, как змея кольцом вокруг шеи: близко не подходить! Иначе не сможет, не вырвется, и лабиринт чувств навсегда закроет свои двери за её спиной.
Она это знала. Вот только если бы одно только знание могло уберечь…
И снова то странное чувство беспомощности, когда пальцы Джерара аккуратно стянули с её шеи шарф, а губы едва ощутимо коснулись старого шрама на шее.
- Такой глубокий… После таких ран редко выживают… Откуда он у тебя?
Она молчит, не говорить же, что в том сражении она одна выжила, и то по какому-то капризу судьбы. Засада волшебников вне закона и обычная бойня военного, но не магического отряда. Бессмысленная и кровавая, она навсегда оставила уродливую полосу, и не только на шее. Именно тогда она возненавидела их, волшебников из гильдий, что обладают силой, несоизмеримой с их разумом. Именно тогда она, Эльза Найтуокер, отринула все те глупые сантименты, что называются «человечностью», и впервые захотела собственноручно перерезать глотку своим врагам, чтобы сполна окунуться в сладковатый запах крови. Она хотела убивать, она хотела мстить. Нет, не за тех, кто погиб, им уже всё равно, у них отняли бесценное – жизнь – и её не вернуть. Она мстила за себя. За отнятую у неё веру, за надежду, за несостоявшуюся любовь. За то, кем она стала – бесчувственной Охотницей без сомнений и жалости. Она выжила в аду, не вырвалась из него.
Наверное, она умерла в тот момент, когда удар вражьего меча изуродовал её тело.
Нет, она умирает сейчас, устав бороться и сдаваясь тьме глаз цвета лета напротив неё.
- Отпусти, - отчаянный шёпот на грани безумия. Она не хочет. Слишком мало воздуха и слишком много испепеляющей нежности.
- Только если будешь моей, - голос Джерара тихий и мягкий, но отчего-то она невольно вздрагивает.
Почему ей так больно, когда он так близко?!
- Никогда, - это самое жестокое слово - её молитва и приговор, её жалкая попытка отвоевать себе ещё хотя бы секунду дыхания без него, отбиться. Всего лишь слово, всего лишь отсрочка.
Улыбка. И едва уловимое прикосновение губ к кончикам её волос.
- Интересно, сколько ещё шрамов у тебя на теле?
И первый шаг в раскалённый лабиринт.
Что-то оборвалось в ней, навсегда оборвалось. Наверное, желание бороться. Нет, желание жить. Потому что свою главную битву она проиграла. Она проиграла Джерару.
Она простит. Его, но не себя. И утром будет прятаться за стеной своего равнодушия, за холодом одиночества, за стальной ненавистью. Молчать и отводить взгляд, когда король целого мира будет легонько перебирать такими сильными и красивыми пальцами пряди алой чёлки. Не заметит белых цветов на окне и проигнорирует любимый чай с гибискусом. Будет кусать в презрении губы и кутаться в всё тот же старый шарф. Вот только дерзко смотреть в летние глаза не сможет. Страшно. Теперь он видит её насквозь, он знает её всю. До каждой родинки на спине, до самого дна её бездны, что поэты так красиво называют душой. Слишком хорошо знает, в чём её ложь, но никогда не скажет об этом.
Он умеет быть заботливым, понимающим. Эльза узнает это. Как никто другой с ней он будет внимателен, почти трепетен и нежен. Словно с пойманной бабочкой в сжатых ладонях. Она привыкнет. К его страсти и нежности, и непонятной грусти в летних глазах. И порой до странности крепким объятьям, что не имеют и тени желания, только тепло и необъяснимую тоску. Словно шёпот: «Не уходи! Ты нужна мне, ты, не твоё тело, а ты, Эльза!». Привыкнет, примет, не смирится. Будет сжимать в пальцах шёлковую простыню и никогда не скажет, что знает, что он долго смотрит в её лицо, прежде чем разбудить на рассвете. Не скажет, что порой так сильно хочется заплакать, уткнуться в крепкое плечо, вдыхая ставший таким привычным и родным запах, и тихо прошептать: «Почему? За что ты так со мной, Джерар? Неужели ты не видишь, что я совсем потерялась? Мне страшно, мне холодно в этом лабиринте! Отпусти…».
Как же больно. Он знает её лучше всех, нет, её король один знает её. Тогда почему, почему продолжает мучить, хотя сам уже давно жалеет о…
Наверное, ему тоже страшно. Только просыпаться одному, без неё.
Иначе бы он не прятал лицо в её алых волосах каждую ночь.
Она понимает его. И поэтому всегда невольно прикасается к лицу своего спящего мучителя, убирая за ухо прядь синих волос.
И улыбается в одиночестве.
|
