 Фанфик «Ключ | Главы 17-22»
Шапка фанфика:
Название: Ключ (17-22)
Автор: Naina_
Фандом: Реборн
Переводчик:
Персонажи/ Пейринг: 10051, еще пара левых людей
Жанр: флафф, повседневность, романс
Рейтинг:пг-13
Размер: миди
Статус: закончен
Дисклеймеры: Амано
Размещение: спросить
Текст фанфика:
***
Шли они неторопливо, неотрывно глядя на чистое небо. Поверите ли – ни единого облака на нем не было, и солнце сияло, слепя глаза. Шоичи вспомнил разговор какой-то шумной компании кафе – обещали дождь. Кто же его обманывает – небо или люди?
Бьякуран притих, и даже на попытки Шоичи как-то начать разговор он только коротко кивал, не отрывая глаз от небесной вышины. Странно, он никогда не был так задумчив.
Хотя о каком «никогда» можно судить, если они знакомы всего четыре дня?
Ирие решил не заморачиваться на таких мелочах – в общем-то, это было даже не его дело – но когда Джессо переставал излучать невидимое сияние, ему становилось не по себе, и возвращалось то странное чувство тревоги, которое впервые появилось еще в день его прибытия.
Шоичи даже не мог понять, какой Бьякуран нравится ему больше – сонный или энергичный. Он окончательно запутался, осознав, что Бьякуран ему вообще нравится. Непременно покраснев.
Влюбленность? — что за ерунда. Любовь? – он в нее не верит. Да и вообще…так не бывает.
Впервые в жизни Ирие застал коменданта на рабочем месте; он уже хотел подойти и спросить о дубликате ключа, но Джессо шел прямо и уверенно, даже не думая остановиться и позволить Шоичи посвятить его в свои проблемы. Весь его вид выражал желание поскорее зайти в комнату и лечь спать. Ну, или Шоичи так просто показалось.
Бьякуран подошел к двери с номером 151 и посмотрел на Ирие. Шоичи замешкался, отводя взгляд, и начал хлопать себя по карманам.
— У меня нет ключа.
Джессо хихикнул, улыбнувшись.
— Мой Шо-чан такой рассеянный.
Шоичи смутился. Вообще-то, он не хотел смущаться, но у него это так рефлекторно выходило, что он даже не пытался избавиться от этих реакций на итальянцев.
— Я не рассеянный, просто Эл спал, и.… И вообще, я не твой.
Бьякуран удивленно распахнул глаза. Необыкновенного цвета глаза…
— Как это – не мой? А чей же тогда?
— Ничей.
— Тогда будем считать, что я тебя забрал себе. Как бездомного котенка~
— Бья…Бьякуран! – Шоичи едва удержался, чтобы не топнуть ногой, — Прекрати! Я же тебя как друга серьезно попросил…
— Как друга?
— Ну, да…
Джессо взял Ирие за руку и потащил его по коридору – прямо и направо. Шоичи едва успевал за его шагом, почти бегом догоняя. Бьякуран резко остановился около двери без номера, ловко повернул ключ несколько раз и втолкнул Шоичи в комнату, заходя и закрывая дверь.
— Бьякуран, ты чего…
— Только мой котенок, теплый и рыжий, — прошептал он, крепко обнимая Шоичи и прижимая его к стене. Ирие что-то невнятно мычал, ничего не соображая, и пытался оттолкнуть Джессо от себя.
Оттолкнуть. Как же.
В рюкзаке за спиной Шоичи шуршал полиэтиленовый пакет с семью упаковками зефира и двумя пакетиками сока; от Джессо веяло жаром и запахом сирени; комната была совершенно такая же, как у Ирие, но признаков жизни соседа обнаружено не было. И занавески синие.
Шоичи ничего не соображал. А лицо горело.
— Шо-чан, я скоро уеду, — как бы между прочим заметил Джессо, снимая с дрожащих плеч японца рюкзак и поправляя прядку рыжих волос, — на неделю, наверное. Ты будешь по мне скучать?
Раздался глухой стук и шуршание – рюкзак упал на пол, а Шоичи вжался в стену. Бьякуран вздохнул, немного отходя – совсем немного – чтобы Шоичи было проще дышать. Он крепко держал его за руки.
— Шо-чан, не молчи. А то мне придется пару раз украсть твой первый поцелуй.
— Не.… Не трогай меня. Отойди.
— Я и так отошел.
— Бьякуран, что ты творишь?!
— Не пущу. Так ты будешь по мне скучать?
— Пусти!
— Шо-чан, я же сказал, что не пущу.
Шоичи зажмурил глаза, пытаясь успокоиться. Это бессмысленно – Джессо сильнее его в несколько раз, упрямей его в несколько десятков раз, а еще он итальянец.
— Отпусти…
— Шо-чан всегда сопротивлялся в первый раз. А потом ему всегда нравилось. Стоит ли повторять? Я так устал от этого.
— Да о чем ты вообще?!
— Не скажу.
Бьякуран обвил его шею руками и, как-то устало смеясь, поцеловал тонкую кожу на его шее. Шоичи дернулся и сдавленно охнул, упираясь руками в плечи Джессо и пытаясь оттолкнуть. Шоичи хоть и не соображал совершенно, особого восторга или отвращения он не испытывал – просто странно было ощущать это в первый раз.
— Пусти…
— Шо-чан меня совсем не слушает.
Шоичи, немного придя в себя, отворачивает голову – потому что повернуться вообще боком он не в состоянии – и спрашивает, дрожащим голосом, все так же не соображая, где он и что вообще происходит.
— Что тебе нужно?
— Ты.
— Зачем?
— Мой милый, недогадливый, забывчивый Шо-чан…
— Я не твой!
— Мой, еще как мой.
Перестав сопротивляться даже мысленно, Шоичи почувствовал себя мазохистом. При сопротивлении он чувствовал себя слабаком. Вопрос «что делать?» был бесполезен – что делать дальше решать будет явно не он.
Бьякуран усадил Шоичи на кровать, прислонив спиной к стене.
— Ты не против, если я к тебе на колени прилягу?
Ирие устало кивнул – да, он против. Но итальянцы же совсем по-другому все воспринимают. Странная у них логика вообще.
Джессо устроился поудобнее и прикрыл глаза, взяв руки Ирие в свои. Шоичи тоже опустил веки. Он не знал, как вообще реагировать на ситуацию. Да и сил не было уже.
А на шее будто горел отпечаток его губ.
***
Шоичи сидел молча, даже не стараясь подвинуться или выдернуть руки. Он даже не то, что бы был подавлен или расстроен – он просто чувствовал, что ему ничего не хотелось. И он молча сидел.
Бьякуран тихо лежал на его коленях, даже ни разу не пошевелившись – наверное, он боялся спугнуть Ирие или что-то вроде того. Шоичи не понимал ничего в психологии и итальянцах.
За окном темнело – видимо, та шумная компания из кафе была права, и дождь действительно намечался. Тяжелые серые облака закрыли солнце, ветер стал сильнее и согнал студентов с уютных лавочек на аллее. Эл, наверное, переживает, где Шоичи сейчас. Или он про него уже забыл.
— Шо-чан боится грозы.
Ирие не ответил. У него слипались глаза, но позволить себе уснуть он просто не имел права.
А грозы он и правда боялся.
Ирие не знал, сколько прошло времени – ему даже на мгновение показалось, что он отключился. Часы, стоявшие на столе, были повернуты циферблатом к противоположной стене; синие занавески колыхались уже более заметно; с улицы уже не раздавалось веселого смеха. Ками, и почему он не может быть таким беззаботным?
У Бьякурана на столе валялась куча всякой ерунды – упаковки от маршмеллоу, книги, зефир, какие-то цветы, явно увядающие и которые пора бы выбросить, тетрадки, ручки и старательно выстроенные башенки из мелочи. Странно, что это смотрелось даже аккуратно и, если убрать весь этот хлам со стола, было бы как-то пусто.
Джессо открыл глаза и подвинулся; Шоичи ощущал его дыхание даже через футболку. Это тоже было очень странно.
Рука Бьякурана потянулась вверх, остановившись на груди недоуменного Ирие. Под ладонью Джессо билось его сердце. К слову, очень быстро, что вызывало у итальянца улыбку.
— Вот, кто любит меня сильнее всех, — произнес он, поглаживая ткань футболки. Сердце ускорилось, стуча о грудную клетку сильно и быстро. Бьякуран улыбался; Шоичи было стыдно, что от этого «феномена» ему приходилось глубже и чаще дышать.
Сердце – полый орган, состоящий из четырех камер, аорты, вен и капилляров. Шоичи никогда не имел с ним проблем и мало им интересовался. Видимо, оно решило ему отплатить за отсутствие внимания, рассказывая Джессо все его секреты, которых на самом деле нет.
Господи, что за бред он несет.
— Это же просто орган.
— Зато взаимно. И поэтично. Но Шо-чана я все равно больше люблю.
Нет, бред здесь несет явно не он.
Ирие мягко – насколько мог – убрал руку Бьякурана, осторожно кладя ее на кровать. Рука непременно обняла его.
— Отпусти, пожалуйста.
— Твой пульс тебя с головой выдает.
— Может быть, это просто аритмия. Или это вообще у тебя тут душно.
— Если у Шо-чана болит сердце, я могу его вылечить~
— Нет, спасибо.
Бьякуран снова поднял руку и снова положил ее на грудь Ирие.
«Ладно, пусть»
— Не слышу, — произнес он, садясь и прикладывая ухо к его сердцу и увлеченно слушая рваный ритм. Нет, оно точно что-то ему рассказывало.
«Ладно, пусть» — снова подумал Шоичи, вздыхая и отворачиваясь к окну. Пока не смертельно, пусть играется. Как маленький, ей-богу.
А становилось все темнее.
— Шо-чан, а когда я уеду, ты будешь скучать?
— Почему я должен по тебе скучать?
— Потому что твое сердце на тебя обидится тогда.
Шоичи молчал. На бред отвечают таким же бредом, а он не намерен нести ерунду.
— Не будешь скучать, даже если я не вернусь?
— Почему не вернешься? – сказал он обеспокоенно, потом уже поняв, что лучше было бы промолчать.
— Значит, будешь, — прошептал Джессо, улыбаясь и обнимая его крепче.
Повисла пауза. Синие занавески развевались на ветру из щели в форточке.
— Совсем не буду, — пробормотал Шоичи, почему-то стесняясь собственных слов.
— Шо-чан вредина и совсем не умеет врать.
— Я не вру!
— Конечно~
Послышались первые стуки капель о стекло. Дождь начался.
— Если тебе будет страшно, то можешь меня обнять~
— С чего это я должен тебя…мне должно быть страшно?!
— Скоро начнется гроза. Я специально хотел остаться с Шо-чаном, чтобы ему не было страшно.
«Он странный, но, правда, очень хороший»
— Бьякуран, мне неудобно. Отпусти.
Джессо присел спиной к стене и как-то уж слишком ловко и быстро уложил Шоичи к себе на колени.
— Так лучше?
— Нет!
— Больше не пущу. Засыпай, гроза будет сильной.
Шоичи попробовал встать, но Бьякуран улыбался, качал головой и совсем не замечал его попыток сбежать. Ирие уже и сам думал, что он дурак и только зря тратит силы. Поэтому отвернулся от Джессо и успокоился, вроде.
«Ладно, пусть. Ему надоест так сидеть, или он уснет, и я уйду. Ключ в двери, рюкзак…»
— Даже не думай.
Бьякуран повернул его на бок к себе лицом и снял очки, сопровождая протесты угрозами о поцелуях и вообще всем том, что заставляло Шоичи краснеть. После его рука мягко гладила Ирие по волосам, совсем уже не встречая сопротивления.
Шоичи не понимал себя, ситуацию и итальянцев. Он закрыл глаза, почувствовав себя еще более беспомощным, чем просто без очков. А Бьякуран одним своим присутствием его усыплял.
«Ладно, пусть…»
***
Шоичи, наверное, никогда раньше так крепко не спал. Обычно он в постели всего-то проводил часов пять, совсем не чувствуя себя выспавшимся; если же выдавался выходной и появлялась возможность отдохнуть, он все равно просыпался по нескольку раз и прятался под одеялом с головой, вспоминая детские кошмары с тенями за шкафом, в конце концов так и не выспавшись.
Может, на него так действовало неожиданное приятное тепло; может, Бьякуран как-то по-особому гладил его волосы, что-то мурлыча себе под нос на итальянском; может, это просто гроза с дождем. Но проспал он как минимум часа три, и ему было жутко неудобно перед Джессо, все это время сидевшем в одной позе рядом с ним.
Шоичи неуклюже приподнялся на локте и близоруко сощурился. Бьякуран улыбнулся и надел на него очки.
— Доброе утро~
— Уже давно не утро…
— Но Шо-чан ведь проснулся только что~
Ирие присел, потирая глаза и стесняясь пристального взгляда, направленного на него. Джессо улыбался своей солнечной итальянской улыбкой.
— Бьякуран, — начал Шоичи, понимая, что прозвучит это глупо, — ты…извини, что я…так. Уснул.
— Я на это и рассчитывал, когда привел тебя сюда~
Он мог бы хоть для вида сказать, что прощает его и надеется, что больше такого не повторится?
— Что снилось Шо-чану?
Ирие задумался, вспоминая.
— Ничего.
— А как же я и наша свадьба?
— Бьякуран!
Шоичи спустил ноги на пол, думая, как бы эффектнее хлопнуть дверью и какую фразу лучше сказать, уходя; Джессо навалился на него, обнимая.
— Ну Шо-ча-а-ан, ну не уходи-и-и…
— Мне…пора, а то Эллиотт…
— Я его занял на пару дней, не волнуйся~
Ирие удивленно посмотрел на Бьякурана, тут же отворачиваясь и пытаясь отодвинуться.
— Ну, ему же вроде нравилась та, темненькая, — невозмутимо произнес Джессо, — я и решил, что если они друг на друга отвлекутся, то я смогу отвлечь тебя…
— Как…когда ты успел?
Шоичи правда не знал, реально ли это. Бьякуран провел с ним весь день; вчера он этого устроить не мог – Эл бы сразу ему проболтался и Ирие все узнал.… Когда?
— Шо-чану необязательно знать. Это неинтересно~
Ладно. Возможно, он даже не врет и все остались живы.
— Даже если так, мне все равно пора, — Шоичи попытался убрать руки Джессо со своей шеи, — Бьякуран, отпусти.
— Не пущу, – он снова облокотился на стенку, укладывая Шоичи на себя, — и вообще, какой смысл тебе идти в комнату, если там никого нет? Лучше посиди здесь. Со мной веселее будет~
А как он, спрашивается, уйдет, если его неслабо придавили к кровати и не отпускают уже несколько часов?..
На улице было светлее, чем до того, как Шоичи уснул – облака приобретали пушистый белый оттенок, солнце светило чуть ярче; на листьях сверкали, переливаясь, дождевые капли. Пахло озоном.
Шоичи откашлялся; Джессо, встревожено глядя на него, слегка коснулся губами его лба.
«Шоичи, успокойся, он просто проверяет температуру» — спокойный внутренний голос явно пытался избавить его от паники, — «Главное, не кричи громко, если что»
— У тебя болит горло? Надо было мне закрыть окно… — Бьякуран провел пальцами по его щеке, расстроено глядя куда-то сквозь, — тебе срочно нужно под одеяло. Залезай.
Ирие непонимающе смотрел на Джессо; тот укрывал его всем, что попадалось под руку, одновременно пытаясь уложить поудобнее и самому его не отпускать. Шоичи тронула эта забота, хоть такие мелочи как слабое покашливание и собственное здоровье в целом обычно его мало тревожили.
— Бьякуран, успокойся, со мной все в порядке. Дай мне встать…
— Подождешь меня? Я принесу тебе кофе. И градусник. Только не уходи.
Джессо подошел к двери, наскоро завязывая шнурки на кедах; Шоичи приподнялся, пытаясь незаметно скинуть с себя одеяло и плед
— Мне, правда, ничего не нужно. Я лучше пойду в свою комнату и…
Бьякуран отрицательно покачал головой, подошел к Ирие. Шоичи не успел среагировать и отстраниться, когда было уже слишком поздно, и Джессо нежно целовал его.
И, все же, он украл его первый поцелуй.
— Жди меня, а то в следующий раз на ключ закрою, — тихо произнес он, счастливо улыбаясь, — я быстро, сейчас вернусь.
В себя Шоичи привел хлопок двери. Он вздрогнул и провел пальцами по своим губам. Итальянцы явно опасны, и пора ему отсюда делать ноги.
Ирие посмотрел на дверь с явным намерением позорно сбежать; но, вспомнив то лицо, с которым Джессо укутывал его в эти треклятые одеяла, Шоичи понял – он не уйдет.
***
Эллиотт проснулся от слепящих лучей солнца, пробивающихся сквозь тонкие занавески. Шоичи уже ушел, оставив ему ключ на тумбочке. Странный он парень – второй день занятий, а ему еще не надоело.
Потянувшись и обнаружив в себе силы для подъема, американец прошел в ванную, думая, в какую сторону ему лучше зачесать челку – влево, вправо? А, может, вообще назад?
Вода была холодной и пахла железом – вообще-то, это был запах ржавчины, но Эл четко ассоциировал его с запахом холода и стирального порошка. Он сам не знал, почему, но в его доме от воды никогда не пахло, и ощущать подобное было…интересно.
И почему Шоичи так рано ушел? Кто ему теперь посоветует, какую футболку одеть – красную или синюю в клетку? А, может, вообще рубашку?
За окном было светло – наверное, на улице даже тепло, раз солнце даже смогло его разбудить. Эл махнул рукой и надел какую-то странную желтую футболку, которую до этого он никогда не видел вообще. Ну и ладно – мало ли, что мамка ему в чемодан положила.
Раздался деликатный стук в дверь. Эл запомнил, что Ирие не возвращается так рано, а обычно пропадает где-то с тем белым парнем, который по-итальянски говорит. Да и чего стучать в свою-то собственную комнату?
— Открыто.
— Я поняла уже.
О, так это же та девчонка со второго курса. Она к Шоичи подкатывала… позавчера. Или вчера. Но подкатывала.
— Шоичи тут? – спросила она, проходя в комнату и прикрывая дверь.
— Нет, зато есть я.
Амели – вроде так ее зовут? – закатила глаза на попытки Эла покорить ее своей улыбкой; она сложила руки на груди и недовольно глянула на кровать Ирие.
— Ушел, значит, — девушка кивнула сама себе и развернулась, — ладно, позже зайду.
Она чертовски красиво закатывает глаза и складывает руки на груди.
— Стой, — Эл протянул к ней руку – расстояние в три метра его не смущало – и думал, что бы ей сказать.
— Чего тебе? – недовольно сказала она, кладя руку на ручку двери.
— Эмм.… Как думаешь, красную рубашку лучше или синюю? В клетку?
Амели – да, точно, так ее и зовут – хихикнула и открыла дверь.
— Извини, мне плевать, — и вышла.
Эллиотт МакКартер стоял около шкафа, держа в руках футболки и удивленно смотря на дверь, как будто не веря, что она просто вот так взяла и ушла.
Амели – она вроде француженка — какая-то девчонка с вечеринки даже говорила, что парижанка – правда, она могла и не о ней говорить; чертовски красиво и устало закатывает глаза непонятного голубого цвета и не попадается на его трюк с милой улыбкой, от которой падали все остальные. Ну, не все, но большинство.
Он уселся на кровать и осознал, что теперь он точно знает, зачем приехал.
***
Эллиотт МакКартер – неполные двадцать веселых лет, аккуратно зачесанная на левый бок выгоревшая челка и красная рубашка – кажется, глядя на нее, у Амели было меньше равнодушия в глазах. В руках какая-то умная книжка, которую он позаимствовал у Шоичи – он точно не станет ругаться, Эл знает — и подтаявшая шоколадка в кармане. С орешками. Парижанки, наверное, любят шоколад с фундуком. Других в магазине не было.
Собирались тучи, но ему было далеко не до них – о каких тучах и надвигавшемся дожде можно думать, когда в кармане тает молочный шоколад, а у нее сейчас должны закончиться занятия?
Эл проверил – ключ от комнаты с собой, у Шоичи потом еще целая пара и неугомонный итальянец под боком, рубашка сидит хорошо, времени еще пять минут…
А если у нее есть парень?
МакКартер резко остановился, собирая все свои наблюдения о француженках (была у него одна такая знакомая, но та особа явно не была парижанкой) и строя призрачные теории, пытался дать надежду самому себе.
Аргумент был – раз она приходила к Шоичи, то явно нуждалась во внимании. А он лучше всех подходил на эту роль, Эл не сомневался.
Он услышал шаги – точнее, шарканье подошв о деревянный пол – и увидел ее. Прогульщица? Отлично.
— Привет, — улыбаясь, произнес он, подходя к ней, — ты ведь любишь шоколад с орехами?..
***
Бьякуран возвращался из медпункта, неся в руках градусник – две штуки — и какие-то таблетки. Он не знал, от чего именно, но взял на всякий случай. Шо-тян, наверное, уже его заждался и терзает себя сомнениями, уходить ему или остаться. Но не уйдет же.
Бьякуран закрыл его на ключ. Всего на один оборот. На всякий случай.
Глядя на просветляющееся небо, он заметил какую-то странную парочку в мокрой одежде, бегущей со смехом в сторону их корпуса. Различая знакомую выгоревшую челку и темные влажные волосы, собранные в кривой хвост, он усмехнулся и даже остановился на пару мгновений.
Наверное, Шо-тян теперь должен поблагодарить его за хорошее дело…
***
Шоичи уже минуты три сидел в одной позе, боясь пошевельнуться, и тоскливо смотрел на дверь, не решаясь уйти. У него не было также оснований для того, чтобы остаться, но что-то невидимое и очень авторитетное не давало ему даже просто встать.
Его губы горели – да что там, горело все лицо; Ирие даже действительно стал подозревать, что у него поднялась температура, и Джессо с обещанным градусником был бы очень кстати.
Из форточки тянуло запахом дождя и мокрого асфальта, синие занавески мерно раскачивались; небо было болезненно-голубого цвета, и Шоичи вдруг подумал, что все эти три часа для него не существовало ничего, кроме этой самой комнаты и собственных сомнений.
Он окончательно перестал себя понимать.
За дверью послышались знакомые шаги, тихо звякнул ключ в замочной скважине – в помещение вошел Бьякуран, державший в руках охапку разноцветных упаковок из-под таблеток и два градусника. До Ирие дошло.
— Шо-тян…
— Ты закрыл меня на ключ?
Джессо кивнул, улыбаясь, и положил лекарства на кровать.
— Я подумал, что так будет безопаснее для тебя. Да еще ты и никуда бы не ушел~
— А вот.… Если бы я захотел уйти, а дверь закрыта?
— Так Шо-тян совсем не хотел уходить?~
Ирие не нашелся с ответом, поэтому, покраснев, просто промолчал. Джессо ехидно ухмыльнулся и кивнул сам себе.
Шоичи кашлянул. В глазах Бьякурана снова прочиталась неописуемая паника.
— Да.… Со мной все нормально! Зачем ты вообще все это принес… — Шоичи с опаской наблюдал за тем, как Бьякуран встряхивает градусник, — нет, со мной, правда, все хорошо. Не надо только таблеток…
Джессо его, казалось, просто не слушал; погруженный в чтение какой-то инструкции, он слабо тряс градусником и чуть хмурился.
— Шо-тян, — задумчиво произнес он, — тут написано, что этой мазью надо натирать грудь. Как компресс, наверное. Давай я…
— Нет!
Шоичи, под чутким взглядом Бьякурана, демонстративно запахнул легкую кофту и подвинулся от него подальше.
— Это же для того, чтобы не болеть. Я, конечно, — пошло улыбаясь, — постараюсь держать себя в руках…
— Бьякуран.… Прекрати! Со мной все в порядке, не надо никаких мазей и таблеток – я не люблю все это… больничное…
— Зато меня любишь.
Шоичи до сих пор удивлялся его потрясающей способности любую ситуацию и фразу обращать в свою пользу – Ирие так не умел и, наверное, поэтому не смог ответить ничего кроме простого, ничего не несущего в себе «нет».
Джессо смотрел на него удивленно – хотя было очевидно, что он и не рассчитывал на другой ответ.
Шоичи вдруг почувствовал в себе силы встать, хлопнуть дверью и уйти – почему-то он был уверен, что именно сейчас Бьякуран не станет его останавливать. Ирие неуклюже поднялся, неотрывно смотря в пол, и прошел к выходу.
Надевая рюкзак на плечо, он услышал его голос, наполненный странной прозрачной печалью.
— Я все равно буду тебя ждать. Или сам приду.
Он машинально поправил очки и вышел в коридор, осторожно закрывая за собой дверь.
— Не решай за меня, как мне к тебе относиться, — тихо пробормотал он сам себе. Но Бьякуран все равно, наверное, все слышал – у итальянцев очень хороший слух, он где-то читал, — Это…совсем неправда.
«Ты был странным, но хорошим. Я думал, мы друзья»
Не дождавшись ответа, он ушел к себе в комнату, не желая никого видеть.
***
Едва войдя, счастливый Эллиотт, который в кои то веки обнаружился в комнате и которому этим самым счастьем не с кем было поделиться, начал восторженно рассказывать Шоичи об Амели, превышая лимит «окей» даже для себя. Ирие рассеянно кивал, все же не решаясь его прервать, и, тактично намекая на желание отдохнуть от его бесполезного американского трепа, улегся на кровать лицом к стене.
Он забыл, что итальянцы не понимают намеков.
— Окей, потом мы ели шоколад – я, кстати, совсем не думал, что он может быть вкусным, если с орехами – попробуй его как-нибудь, окей? Так вот, мы пошли в парк – там все мокрое, и она тоже промокла вся – а, еще ей очень окейно идет синий цвет…
Шоичи поморщился, вспоминая такие уже ненавистные синие занавески, и зажмурился, мысленно накрывая голову подушкой.
— Окей, Шоичи, а ты чего такой… не окей? Что случилось?
— Да ничего, все хорошо.
— С девушкой поссорился, что ли? Окей, а почему ты мне про нее не рассказывал?..
— У меня нет девушки, Эллиотт.
— А почему грустный тогда?
— Голова болит.
— Окей! – Ирие не видел, что именно произошло за его спиной, но оно сопровождалось странным грохотом, — у Мел же должен быть мед! Шоичи, ты любишь мед? Меня мамка всегда им откармливала, когда я болел, окей? Окей, я тебе его принесу. Сейчас…
— Эл, стой, не…
Но услышал он только хлопок дверью.
— Почему меня никто никогда не слушает… — обреченно прошептал Ирие, уже не мысленно накрывая голову подушкой, — чертовы итальянцы…
Не прошло и минуты, как Шоичи начала грызть совесть.
— Ну… даже если я его и обидел, — вел он с собой монолог, — он заслужил. Надоело же…
«…что о тебе заботятся?»
— Совсем не это. То есть… Он не заботился! Он…домогался! – стремительно краснея и лицо в одеяле, — И.… Прекрати, я все правильно сделал! Мало ли, что ему бы потом в голову взбрело?
«Он просто хотел тебя вылечить»
— Да я даже не болею!
Совесть помолчала, терзая Шоичи ожиданием. Когда до Ирие дошло, что он мало того, что сходит с ума, так у него еще и раздвоение личности вкупе со странными влечениями к странному небесному итальянцу, совесть подала голос.
«А если он не вернется?»
Ирие сжал кулаки и понял, что больше не вынесет.
— Зачем я вообще сюда приехал…
Наслаждаясь звенящей тишиной, он думал о мафии и о том, что Бьякуран, наверное, не будет тихо сидеть, и ему обязательно достанется.
Он ведь и правда мог не вернуться.
— Шоичи!
Он поднял голову, взглянув на Эллиотта с раскрасневшимися щеками и Амели, стоящую рядом.
— Хай, японец. Держи, — она небрежно поставила на тумбочку небольшую стеклянную банку меда, и устало взглянула на него, — И, — она порылась в кармане, доставая свернутый вдвое лист бумаги, — еще вот. Там по-японски, я ничего не разобрала.
— И я, — невпопад заявил Эл, радостно улыбаясь и хватая за руку явно недовольную Амели, — Мел, пойдем…
— Прекрати называть меня этим дурацким именем, — почти прошипела она, устало потирая лицо ладонью, — Ладно, японец, не болей. Джанэ.
Эл пробормотал какое-то итальянское прощание и потащил девушку из комнаты. Шоичи удивился, как быстро жизнь проходит мимо него. Он же пропустил такое событие!..
На подушке лежал свернутый вдвое лист бумаги. Ирие знал, от кого он, и не решался развернуть. Все же открыв, он быстро начал читать, практически не вникая в смысл.
«Я уезжаю сегодня вечером, и хотел провести день с тобой. Когда вернусь – не знаю. Поскучай по мне немного, это будет очень мило.
Смеряй температуру и жди меня – я, все же, сделаю тебе тот компресс, когда вернусь.
Люблю Шо-тяна»
Совесть умилялась и злорадствовала, сердце билось как сумасшедшее, а Шоичи уже раз двадцатый на автомате перечитывал короткое письмо, сминая белую бумагу и смазывая чернила.
***
Бьякуран действительно уехал.
Жизнь, вроде бы, продолжалась без особых изменений – Шоичи все так же добросовестно посещал занятия, Эллиотт постоянно пытался затащить его на «просто окейную» вечеринку и пропадал где-то целыми днями вместе с еще одной очаровательной прогульщицей. Сколько раз МакКартер посетил занятия оставалось загадкой.
Ирие не мог заставить себя перестать думать о Джессо – на парах без него было скучно и совершенно не с кем поговорить, после пар Шоичи было абсолютно нечем заняться – первый день он полностью провел в библиотеке и решил, что несколько ближайших суток он ни за что не войдет в это душное помещение, насквозь пропахнувшее краской.
На третий день он понял, что и правда скучает. Но совсем немного.
На четвертый – это был четверг – он медленно, но верно, впадал в странную депрессию, осознавая, что скучает. Сильно. И даже если уйти с головой в работу – Шоичи начал планирование своего проекта, да – это все равно не помогало.
В пятницу он снова и снова перечитывал уже изрядно помятый лист со смазанными чернилами, внезапно ощущая знакомый запах, сохранившийся на бумаге.
В субботу он слег с температурой и спрашивал у несуществующих богов и мироздания, где, собственно, этого итальянца носит уже почти неделю.
***
Воскресенье встретило его мягким солнечным светом, пробивающимся сквозь неплотные зеленые занавески (Шоичи был уверен, что будь они синими, свои функции они бы лучше выполняли), отсутствием привычного храпа Эллиотта – он куда-то ушел еще вчера, потряхивая в руках пакет, странно звенящий – температурой – около 38, Шоичи был уверен – и трелью будильника, который он забыл отключить. Не лучшее начало дня, обещавшего быть таким же скучным, как и вся предыдущая неделя.
Шоичи даже несколько раз задумывался о том, чтобы просто уехать – обратно, домой, в Японию. Его бы приняли в любой университет, он бы не так сильно скучал и жил бы дома. Там занавески синие.
Отключив будильник, он приподнялся на локте, близоруко щурясь и на ощупь пытаясь найти очки на тумбочке. Надев их на себя, Шоичи продолжил поиски – на этот раз градусника. Безрезультатно.
Ирие беспомощно вздохнул и улегся обратно, кутаясь в одеяло. Он бы, наверное, даже Эллиотта разбудил. Ему нужен был чай, срочно. Зеленый. С лимоном.
Тихо звякнул ключ в замочной скважине, раздался скрип половиц – у Ирие проснулось внезапное чувство дежавю – кто-то ступал по ним очень осторожно, чтобы не разбудить «спящего».
«Эл, наверное, вернулся» — подумал Шоичи, вспоминая их первую встречу. Он приподнялся и хотел уже попросить его сделать ему чай, как прохладная рука прикоснулась к его лбу, и обеспокоенный взгляд необыкновенных глаз на пару секунд выбил его из реальности.
— Совсем Шо-тяна одного оставить нельзя. То обокрадут, то заболеешь.
Шоичи улыбнулся и едва сдержался от желания обнять Джессо — и то только лишь потому, что он неправильно бы это воспринял.
Он скучал и ждал.
— Привет, — произнес Шоичи хриплым голосом – похоже, у него еще и горло скоро заболит.
Бьякуран улыбнулся в ответ, взяв руки Ирие в свои, и поцеловал того в щеку. Шоичи хотел уже отвернуться, но это было внезапно и приятно. Он промолчал.
— Я так рад тебя видеть, — Джессо обнял его, драматично изображая слезы радости и хихикая над самим собой.
— Я тоже… — ответил он неожиданно для самого себя.
Бьякуран обнял его крепче.
— Давно температура? – деловито осведомился он, не выпуская Шоичи из объятий. Тот покачал головой.
— Второй день…
— Как – второй день? Шо-чан, ты совершенно безответственен. А я ведь хотел тебе компресс сделать…
— Нет, вот давай только без него.
— А как по-другому? Какой ужас, у тебя даже градусник на полу лежит, — Бьякуран наклонился и поднял его, начав методично встряхивать, — Все, больше никуда не поеду. А то мало ли, что с моим Шо-тяном случится.
Ирие хотел уже возразить по поводу «моего Шо-тяна», но промолчал.
Ладно, пусть. Может быть, это еще не смертельно.
Джессо еще раз поцеловал его в щеку, в ответ получив неодобрительное ворчание, пообещал сбегать в свою комнату за лекарствами и заодно занести сумки. Шоичи протестовал, что у него все есть и ему ничего не нужно, но Бьякуран не стал слушать, обещая мигом вернуться.
Когда дверь захлопнулась, он улыбнулся, сжав в руках одеяло. Это просто неописуемо. Он очень, очень рад.
Совесть злорадствовала и ликовала, сердце билось часто-часто, даже дыхание перехватывало – Шоичи всерьез подумал, что, возможно, у него астма или аритмия.
«Надо будет у Бьякурана спросить» — подумал он, тут же краснея и предполагая его ответ, счастливо-пошлую улыбку и крепкие объятия, из которых он бы не выбрался как минимум несколько часов.
Ну это ведь совсем неправда. Это вообще все из-за температуры.
Дверь распахнулась, впуская в комнату его самое настоящее Небо, почему-то пахнущее сиренью, с каким-то пакетом в руках. Он закрыл дверь на ключ и прошел к кровати Ирие, садясь на краешек, но очень близко.
— Быстро я? – лучезарно улыбаясь, — Я привез тебе подарок. Из Италии. Долго выбирал.
Бьякуран протянул ему пакет. Шоичи вынул оттуда нечто прямоугольное и в белой оберточной бумаге и вопросительно посмотрел на дарившего – можно? Тот кивнул, норовя помочь, но получая молчаливый отказ.
Вот чего уж Ирие точно не знал, так это откуда в Италии книга об итальянцах английского издательства, да еще и на японском языке. Но был рад, хоть и думал, что эта книга вряд ли объяснит ему их странную логику и поведение.
— Нравится?
— Да… Спасибо.
Шоичи увидел ценник, примерно вспомнил последние курсы валюты и недовольно посмотрел на Бьякурана. Тот пожал плечами.
— Это ведь подарок для Шо-тяна, — улыбаясь, — ну, если хочешь, можешь меня за него даже поцеловать…
Ирие отрицательно покачал головой, сдирая ценник и приклеивая его к стулу. Джессо кивнул.
Видимо, вспомнив что-то очень важное, он уложил Шоичи на кровать, укутал его двумя одеялами (и своей курткой сверху), поставил градусник и пошел делать «зеленый чай по особому заказу от Шо-тяна», который, как оказалось, он тоже купил в количестве трех коробок. Ирие не понимал, как можно было транжирить деньги на всякую ерунду вроде подарков и чая.
***
Закончилось все вполне ожидаемо – выпив чай, Бьякуран устроился рядом с японцем, обнимая, грея и иногда получая безответные просьбы отодвинуться. Эллиотт будто пропал – Шоичи даже вдруг стало неспокойно за него. Джессо говорил, что волноваться не о чем, и Ирие верил ему, закрывая глаза и чувствуя запах сирени.
Через час температура спала почти до нормы, и Шоичи всерьез начал подозревать, что тут замешана какая-то магия, секрет которой ему не раскроет даже книга об итальянцах. Бьякуран смеялся, говорил, что все это глупости, и он просто его слишком сильно любит. Ирие краснел и ворчал, вспоминая про какую-то этику. Джессо смеялся над ним и целовал, не встречая уже сопротивления.
Все было хорошо. Странно, непонятно, необъяснимо, но – хорошо.
|
