 Фанфик «Это конец? | Главы 1-4»
Шапка фанфика:
![]()
Название: Это конец?
Автор: Diray
Фандом: Naruto Shippuuden
Персонажи/Пейринг: Наруто/Саске, human!Кьюби/Наруто и остальные действующие по обстоятельствам.
Жанр: Ангст, Драма, Экшн, Даркфик, Hurt/comfort
Предупреждение: ООС, пост!канон, смерть главного и второстепенных персонажей
Тип/Вид: Слеш
Рейтинг: R
Размер: Макси
Содержание:
Спустя два года после Четвертой Великой Войны Шиноби мир содрогает ужасная новость: Герой войны, Дзинчуррики Девятихвостого Узумаки Наруто пал под натиском болезни. Учиха Саске получает известие о смерти бывшего товарища, где так же говорится, что его хотели бы видеть на похоронах в Конохе. Когда нукенин и его отряд "Ястреб" прибывают в деревню, идет церемония прощания, но тут происходит нечто необъяснимое, и привычный для всех мир переворачивается с ног на голову.
Статус: В процессе
Дисклеймеры: Материальной выгоды не ищу, только собственное удовлетворение.
Размещение: Спросите и пришлите ссылку.
От автора: Это сложно, писать макси. Тьфу-тьфу-тьфу, как бы не сбиться с мысли и все красиво закончить. Я люблю канон, поэтому ищу железобетонный обоснуй и не вылажу из Нарутовики. За ошибками следить сложно, беты, как всегда, нет.
Текст фанфика:
О том, как теряется что-то важное.
- Все… закончилось?
«Ха-ха, - смеялась над ним Судьба, тасуя карты своими скрюченными пальцами. – Это только начало».
Действительно, согласился бы он, нужно еще столько всего сделать! Коноху восстановить, например. Герой войны хорошо понимал, что победой дело не закроешь: раны на телах, на земле, в сердцах людей трудно залечить. Они многих потеряли, многим пожертвовали, чтобы заполучить этот мир. Они прошли вместе весь путь, от начала до победного конца, когда все шиноби, неважно из какой деревни, сплотились по-настоящему, духом, силой, мыслями. Эта связь должна глубоко запасть всем внутрь, чтобы помочь забыть давние обиды и глупые предрассудки.
Заставить людей собраться вместе может только великая беда – воистину верные слова. Но никто не думал, что мир, только-только оправившийся от страшной войны и огромных потерь, настигнет еще одна великая беда. Всего два года мира, два года дружбы, переговоров, восстановления сил, когда, казалось бы, все хорошо – но вот так уж распорядилась та самая Судьба.
Самый светлый и чистый, самый надежный и преданный друг пал, если не в бою, так под натиском болезни. Тот, кто наставил Казекаге на верный путь, тот, кто принес спокойствие, тот, кого раньше не ценили. Узумаки Наруто, хранитель биджу, совершивший невозможное.
И пришел траур. Спустились знамена. Утихли пирушки в уличных лавках. Казалось, наступило всеобщее безмолвие. Затишье. Но перед бурей ли?
Как это произошло? Кто стал всему виной? Почему именно сейчас? Как пойдет их дальнейшая жизнь без важнейшего связующего звена между пятью деревнями? Как вообще они смогут обходиться без их непоседы Наруто?
«У человеческого тела есть свои пределы. Оно ломается. Но дух Наруто был непоколебим».
Ведь никто не догадывался. Никто не знал. Никто и подумать не мог, что…
«Это же Наруто! Он все сможет, засранец!».
Узумаки приучал себя улыбаться, когда больно. Конечно, он всегда так делал, но побороть спазмы и жгучую боль было сложнее. Руки, грудь и живот были поражены болезнью. Мышцы сводило судорогой, руки отказывались двигаться, печать жгла, дышать было трудно. Он не мог есть – все рвалось наружу, болезненно и противно. Он не мог контролировать техники и с трудом складывал печати: слишком частое использование мощнейших разенганов дало о себе знать. Ночами он задыхался, кашлял кровью, не мог остановиться, даже когда горло словно раздирало изнутри когтями, хватался руками за простынь, утыкаясь в нее лбом и пытался, закрыв глаза, успокоиться, восстановить дыхание, но потом приступ накрывал с головой, и он сворачивал все – от прикроватной тумбочки до вазы на столе, пытаясь добраться до глотка воды. Только тогда ему становилось чуточку легче.
Вскоре стали отказывать и ноги.
- Да какая инвалидная коляска, Сакура-чан! Я здоров, как бык, не волнуйся, даттебае! – он улыбался ей обезоруживающей улыбкой, прикрывая ладонью изгиб локтя, оттуда выдернул иглу от капельницы.
Она ничего не могла поделать, но пичкала его лекарствами перед тем, как отпустить на миссию. Она корила себя, ругала, рвала на себе волосы, плакала, когда заставала его ночью, но он был упрямее любого осла. Это же Наруто.
Когда его доставили экспрессом на Гай-сенсее прямиком в больницу, у Харуно чуть инфаркт не случился. Оказалось, упал с дерева, и все попытки сопровождающих привести его в чувство не работали.
«Ну и дурак же ты, Наруто! Ну и дурак!», - она вытирала слезы и меняла повязки, молилась и не спала ночами. Мольбы никто не слышал, Цунаде качала головой и колдовала денно и нощно.
Напрасно.
Кровоизлияние в мозг, трехдневная кома, отказ легких. Смерть.
Безысходность на лицах.
Пустота.
Конец.
Почтовый ястреб.
Их компания только покинула захудалую деревушку около лесополосы на западе континента, как в ясном голубом небе был замечен почтовый ястреб. Саске жестом приказал Суйгецу и Джуго остановиться, вытянул руку и стал ждать, пока птица спикирует.
Никто особо не скрывался, не было нужды, но и в открытую кричать о своем местоположении главный нукенин и его команда не собирались. В мире, когда все радуются и вместе строят свои дома, они должны прекратить действовать, залечь на дно и придумать дальнейший план действий. Сам Учиха сыграл не последнюю роль в этой чертовой войне и тоже имел право на отдых.
- Эй, ну, чего там? Разворачивай, давай. – Суйгецу навис над ним, заглядывая через плечо. Лидер фыркнул, но отпихивать надоедливого товарища не стал – привык. Да и тратить время на споры и попытки прочитать послание в одиночестве ему не хотелось: любопытство, какое-то неправильное и непривычное, странное, словно вперемешку с чем-то. Просто любопытство.
Отвязывая свиток из кожаной сумки на спине ястреба, Саске увидел печать, которая его совсем не обрадовала.
Коноха.
Зачем? Почему? Чего им опять от него нужно? Решили догнать, скрутить и посадить в карцер на пыточный стул?
Появилось желание дунуть и сжечь письмо к чертям собачьим, лишь бы не видеть и не слышать ничего из того места, что причинило ему и его клану так много боли. Но коктейль из любопытства и чего-то горького берет верх, и он быстро применяет распечатывающую технику. Свиток с легкостью разворачивается и падает на пыльную землю. Учиха сгоняет ястреба с руки, и тот, взмахнув крыльями, садится Джуго на плечо, оставляя рядом с бумагой свое аляпистое перо.
Суйгецу наклоняется, чтобы подобрать послание, но натыкается на злой взгляд Учихи и отходит на шаг назад, подняв руки, словно сдаваясь. В таком расположении духа лидера лучше не злить.
В руках Саске свиток преображается: «Техника распознания личности,- думает про себя он, дожидаясь, когда проявятся все иероглифы. - В чужих руках письмо бы сгорело, это точно. А может, так было бы и лучше?»
Ему отчаянно не хочется ничего знать о том, что там написано. Он чувствует, что это может круто повернуть его жизнь, но не знает, откуда и на каких основаниях возникло такое ощущение. Проще один раз увидеть, решает он и полностью разворачивает сверток.
Письмо торопливое, но, тем не менее, официальное, хотя из ровных столбцов, то и дело выскакивает какой-нибудь символ, словно его выбило оттуда дрожью руки писца. С каждым словом нервозность охватывает и самого Учиху, но виду он не подает – не хватало еще. Суть послания он улавливает отрывками, всполохами лишь потому, что не может поверить.
Приглашение…
С чего бы это? Они думают, он просто так придет с повинной и протянет руки для каменных оков? Не смешно.
…Шестой Хокаге…
Какой такой еще Шестой Хокаге? Что, старушка Цунаде уже не справляется? Это церемония коронации или что?
…похороны...
Чьи?
…Узумаки Наруто…
Вы издеваетесь, да?
Это не розыгрыш. Деревня желает, чтобы Учиха Саске присутствовал на церемонии прощания.
Скомкав сверток, Саске расхохотался. Суйгецу и Джуго, что стояли неподалеку, обеспокоенно переглянулись. Их лидер давно не смеялся так, словно ему снова промыли мозги всей этой чушью про клан, брата, месть и конец света, словно он снова надломился, помутился разумом. Стало быть, что-то действительно серьезное.
Отсмеявшись, Учиха разгладил сверток обратно и с кривоватой ухмылкой на губах сложил печати, бросив свиток на землю. Огненный шарик катона не оставил от послания и следа, а ястреб, доселе сидевший смирно и чистивший перья, взметнулся вверх и пронзительно закричал.
- Что там было? – спокойно спросил Джуго, смотря ввысь, вслед улетающей птице.
- Ересь и вранье, - в тон ответил Саске и развернулся к команде лицом.
- А подробности, ну?
Взгляд, которым наградил лидер любопытного мечника, говорил примерно следующее: «Если не хочешь попасть в Цукиёми, заткни пасть».
- Мы идем дальше.
You can see that this broken soul is bleeding. ©
Примечание к главе: Название - строчка из припева песни Pages группы 3 Doors Down. Под эту же песню следует читать главу для большего эмоционального эффекта. Так же лучше знать и перевод песни, он есть в вк, стоит только щелкнуть на название.
***
Как он здесь оказался?
Небо темное, почти черное из-за свинцовых тяжелых туч, разразившихся ливнем на иссушенную жарой землю. Капли неистово отстукивают какой-то свой ритм, звуки этой печальной музыки завораживают и затягивают, словно в водоворот. Саске уже не может сопротивляться тому, что творится у него внутри. Эмоции. Они такие неожиданные и непривычные, что он кривит губы и сжимает кулаки, пытаясь ничем не выдать себя.
Зачем он все-таки пришел?
Вокруг так много народу, что кажется, будто вся нация шиноби пришла попрощаться. Никто не скрывается под зонтами, все мокнут под дождем, словно так и положено. А может, действительно, положено. Сам он тоже не прячется, хотя и стоит немного поодаль: что-то мешает ему подойти ближе и взглянуть на… гроб.
Саске не справляется с бурей. Его мысли лихорадочно перепутаны, словно какая-то шаловливая кошка поиграла с клубком ниток, и теперь его невозможно распутать. Одно слово за другим они сменяются, наиболее значимые надолго застревают перед глазами. Вопросами, восклицаниями, просьбами. Он не может разобраться, почему ему… больно?
Больно.
Нет. Это обида. Это просто жгучая обида. Но на кого? Ах, да, точно. На Наруто. Потому что этот уcсуратонкачи не дождался своей смерти от рук Учихи и позволил какой-то жалкой болезни выкачать из себя все соки. Это жалкая смерть, недостойная воина.
Это ведь смешно! Давай, смейся!
И он смеется. Плечи вздрагивают, спина чуть сгорблена, руки скрещены на груди. Но Саске быстро понимает, что не только смеется. Он сползает по стволу дерева вниз, на грязную землю, хватаясь за голову. Что же это с ним? В горле ком, внутренности словно выкручивают и перебирают, трогают старые шрамы, открывают раны, давят и нажимают, наслаждаясь видом истерзанной, кровоточащей плоти. Ребра словно скоро сломаются от навалившейся тяжести.
Он хочет, чтобы все прекратилось. Сейчас, или никогда. Его охватывает паника, что он не справится ни с чем, что все, что происходит, сломает его окончательно. Нет, так не пойдет!
Саске вскакивает с места, поддаваясь еще одному порыву, и идет в толпу людей. Он расталкивает всех локтями, все отходят от него, сторонятся, словно от чумного, перешептываются, но ему плевать. Он уже видел это, он знает, что такое всеобщее презрение. Его так встретили у ворот. На него так смотрели на улице. Его ненавидели. Его боялись. Ему желали скорой смерти, если не словами, так взглядами, в которых бесновались ярость и яд обиды.
Он достигает цели, чувствует на себе прожигающее внимание, но не может отвлечься, ни на что. Он застывает в шаге от раскрытого дубового гроба на постаменте, пораженный увиденным.
Наруто.
Бледный, словно полотно, измученный, слабый. Жалкий. Без дыхания, без жизни, без духа. Без силы. Мертвый.
На лице его четкими полосами виднеются шрамы, словно обведенные углем. Он не хмурится, не улыбается, не сжимает в ярости кулаки. Он расслаблен, руки покоятся на груди, пальцы держат его повязку, потрепанную временем и событиями.
Шестой Хокаге, да?..
Саске вдруг живо представил, как его лицо появится на скале рядом с другими Хокаге. Как его улыбка, широкая и искренняя, будет приветствовать всех путников и жителей деревни, как взгляд его будет устремлен в никуда и на весь мир одновременно.
Это неправильно. Так не должно быть.
Саске не может контролировать себя, он хватается за край гроба, стискивая его до боли пальцами, наклоняется к телу и…
- Да как ты посмел! – Словно раскат грома его крик пронзает тишину, воцарившуюся на площади. – Ты, несносный мальчишка, вечная заноза в заднице! Чтобы ты и сдался так легко? Не смеши меня, Наруто!
Бесит. Бесит, бесит, бесит, бесит, БЕСИТ!!!
На его плечо ложится тяжелая ладонь в попытке успокоить, так внезапно потерявшего свое хладнокровие, Учиху. Тот оборачивается резко, быстро смиряя смертника шаринганом, но все не так просто.
- Саске, - вкрадчиво произносит Какаши, а за его спиной стоят бывшие товарищи, готовые к неожиданной атаке. Все они, все, от Сакуры до Хьюги, смотрят на него, как на безумца. Хотя Саске кажется, что он один здесь здравомыслящий, а остальные лишь попали в какую-то слишком правдоподобную иллюзию.
- Отвали от меня! – зло шипит он, сбрасывая с себя руку. Ему ни к чему эта лживая забота, он сам все понимает, он все видит. Он давно не ребенок, ему не нужна опека, не нужен этот всепонимающий взгляд, не нужно сочувствие, ничего ему не нужно!
- Саске-кун! – Харуно делает шаг к нему.
Внезапно он понимает, что все взаправду. Вот так просто, его прошибает эта мысль, словно хороший разряд Чидори. Он зло щурит глаза, убирая руки с гладкой поверхности дерева, задевая пальцами белые цветы, которыми усыпано тело Узумаки Наруто. Оборачиваясь, он замечает, что на нем плащ Хокаге с красными языками пламени внизу и дзенинский жилет под ним. Он вспоминает, что такой же плащ был у Четвертого.
- Ты виновата, - зачем-то произносит Саске, глядя куноичи в глаза.
Нет, как раз виноват тут ты.
В глазах Сакуры читается жалость, боль, понимание. Она, по-видимому, считает точно так же, потому что не возражает и опускает голову. Учиха хмыкает, но потом возвращается к своей непоколебимой холодности и уходит обратно, стискивая в пальцах бутон белой лилии, которую он взял оттуда.
А дождь льет, не переставая, словно небо прохудилось, как крыша захудалого дома, и некому его починить, как и самого Учиху.
You left my side tonight. ©
***
Отряду «Ястреб» отвели комнату в восстановленном квартале ближе к площади. Церемония прощания должна была продлиться еще два часа, после чего Учиха и его спутники могли прибыть на площадь, чтобы оставить цветы в могиле. По желанию, естественно. Так же гости деревни могли дождаться до открытия скульптуры умершего на горе Хокаге, но Саске отлично понимал, что им следует покинуть это место сразу после того, как закрытый и заколоченный гроб погребут под землей.
Нукенин лежал на жесткой кровати и смотрел в потолок невидящим взглядом. Он предпочитал ни о чем не думать, но мысли все равно были назойливыми, словно мухи. Со стыдом он вспоминал свое помешательство на площади перед бывшими товарищами и еще тысячью незнакомых шиноби.
Что двигало им?
Он не знал. Но факт того, что он вел себя как ребенок, отрицал все, не желал верить, сам по себе говорил о многом. В том числе и о том, что его нехило задело в эмоциональном плане потрясений. Это настораживало.
Учиха выдохнул и повернулся на бок к стене, желая поскорей вздремнуть: долгая и утомительная дорога из другой страны вымотала его. Он прикрыл глаза и шумно втянул носом воздух, но тут же пришлось дернуться и отцеплять от себя бутон того самого цветка, что он прихватил. От пыльцы засвербело в носу, но Саске лишь поморщился и принялся рассматривать цветок. С шелковистых лепестков уже кое-где стерся белый окрас, как бывает, когда долго держишь бабочку за крылья. На пальцах Саске остался аромат и белый цвет, саму лилию можно было уже выбросить – так сильно он смял ее в ладони.
Пустые размышления завели его в тупик, и усталость навалилась с новой силой. Веки смыкались сами собой, перед глазами всплывали причудливые образы, и возникало ощущение, словно он падал куда-то неимоверно далеко, с высокой горы или с водопада в Долине Завершения. Почему ему на ум пришло именно это сравнение, он не знал, да и знать не хотел. Сон уже принимал его в свои теплые объятия.
***
Этот день начался намного лучше, чем все предыдущие: Наруто проснулся дома, в своей кровати, и его не мучил утренний приступ. Уже хорошо. Он осторожно втянул воздух носом и так же медленно выдохнул, когда начал подниматься: не хватало еще рухнуть без сознания. Но нет, даже когда Узумаки сел на кровати, все было в порядке. Он чувствовал кончиками пальцев свои же прикосновения.
Наруто самодовольно хмыкнул и поднялся с постели: нужно было привести себя в божеский вид, съесть эту противную капусту и выпить горькие лекарства. От воспоминания о вкусе препаратов, шиноби поморщился и высунул язык, издав короткое «буэ». Сегодня его ждет дипломатическая миссия в новообразовавшейся деревне, старейшины которой захотели навести торговые и политические связи и пожелали видеть у себя героя войны.
В переговорах Узумаки силен не был – характер мамин. Подумав о семье, он тепло улыбнулся: сын Четвертого Хокаге на полпути к исполнению своей мечты и их последней воли. Вот прогонит он эту чертову болезнь и годика эдак через два станет Хокаге – экзамен на дзенина пройдет осенью, и там Наруто уж выложится по полной.
Допивая молоко из пакета, он глянул на часы: у него есть время, чтобы прогуляться по улицам деревни. Завязывая повязку на голове, он выбежал из квартиры и съехал по перилам вниз. От спуска приятно закружилась голова.
Солнечная погода – то, что надо для длинного путешествия через лес и хорошего настроения. Когда ветер свеж и воздух чист, когда облака высоко, когда тепло и на душе спокойно.
Наруто потянулся и вздохнул полной грудью, как ни в чем не бывало. Он проходил мимо строящегося квартала: пахло древесиной и горячей едой. Около лавки толпились люди, разносился громкий смех и редкое переругивание. Рабочие выходили из лавки довольные и с тарелками в руках, садились на что-нибудь и упоенно принимались за трапезу. У Узумаки от одного запаха разыгралось воображение, а живот требовательно заурчал так громко, что герой Конохи аж покраснел до ушей.
- Эй, Наруто!
- Аа, дяденька! – приветственно возопил шиноби и помчался в лавку, расталкивая народ.
Как он и думал, его старый знакомый, владелец лавки рамена, открыл здесь еще одно заведение и кормил рабочий народ, который трудился день и ночь.
- Давненько я тебя не видел, пацан! Садись, угощу по старой памяти, - он похлопал рукой по стойке и повернулся, чтобы вытащить готовую лапшу из огромной кастрюли.
- Извини, дядь, сейчас не получится, я уже опаздываю на задание, - как-то грустно ответил Узумаки, но потом ободряюще улыбнулся, словно сам себе и продолжил: - Но я запомнил твое предложение! Вот вернусь – и съем все, что у тебя только есть, даттебаё!
Старик в ответ рассмеялся и пожелал ему хорошей дороги. Наруто помахал рукой и убежал к воротам, где его уже должны были ждать Гай-сенсей и пара профессиональных дипломатов.
***
Когда ему резко становится плохо, он еле удерживает равновесие и приземляется на траву. Колени дрожат, он почти не чувствует рук, а дышать и вовсе не может. Судорожно хватая ртом воздух, Наруто прислоняется к стволу дерева и закрывает глаза.
Он ненавидит себя за эту чертову слабость. Он ненавидит болезнь, медиков, лекарства, ограничения. Он ненавидит то, что его ограничивают. Он ненавидит себя за ту единственную мысль, которая проскальзывает в его сознание бессонными ночами, полными мук и боли: ему осталось недолго.
Это отчаяние, это злоба на самого себя, это желание жить, несмотря на все, преодолев еще одно препятствие в жизни. Наруто не хочет сдаваться, но сил все меньше, прогнозы все менее радужные, а обезболивающие все сильней. Иногда проще вколоть ему транквилизаторы, чем пытаться успокоить другими медикаментами.
Что с ним произошло? Почему после войны его тело дало по тормозам? Это же так смешно и нелепо, когда пережил бойню, прошел через все жестокости, и теперь хромаешь, как старый дед, да еще тебе сесть в инвалидную коляску и руки сложить, ничего не делать, говорят. Это нечестно! Он должен сделать хоть что-нибудь, успеть наладить мирную жизнь, помочь в том, в чем сможет. Бездействие убивало его яростней, чем болезнь.
Краем уха Узумаки уловил взволнованный голос Гай-сенсея, который, судя по всему, понял, что его подопечный отстал от отряда. Унизительно, подумал про себя Наруто, сжимая кулаки и выравнивая дыхание, надо вставать. Но когда он предпринял попытку, уже на глазах Зеленого зверя Конохи, то обессилено рухнул обратно, закашлявшись.
Главные дзенины были поставлены в известность, что Узумаки Наруто проходит реабилитацию по некоторым жалобам на здоровье после использования своих сил в войне, но никто не знал, что с ним происходит на самом деле и как тяжело на самом деле его положения. Были осведомлены лишь трое: Пятая, Сакура и Хатакэ Какаши. Первые две были первоклассными медиками и наблюдали за состоянием горе-героя, а второму сообщили из-за его силы убеждения и огромного влияния на Наруто. Удержать главный Ураган деревни было поначалу не так просто, пришлось Цунаде принимать меры.
- Эй, ты как, Наруто? Давай, поднимайся, сила юности с тобой! – воодушевленно вещал Гай.
- Пять минут, Гай-сенсей, даттебаё! – хрипло ответил Узумаки и полез в свою котомку.
Сакура-чан настаивала, чтобы я носил их с собой, на всякий случай, думал он, проглатывая капсулы и запивая их водой из фляги.
- Все окей, Гай-сенсей!
Все… окей.
***
То, что Узумаки свалился с дерева, как неопытный генин, вызвало у Гая сначала приступ хохота. Потом, когда он разглядел разбитый в кровь лоб, то немного забеспокоился, поднял подопечного на руки и перенес к ближайшему ручейку. Когда же, даже будучи щедро политым холодной водой, Наруто не открыл глаза и не заорал, как резаный, Майто вообще запаниковал и начал теребить шиноби за плечи, бить по щекам и прислушиваться к дыханию.
Пульс слабый. Дышал он рвано, других признаков жизни не подавал, на свет зрачки не реагировали. За всеми манипуляциями наблюдала еще парочка ниндзя, перешептываясь и пожимая плечами. Вскоре Гай понял, что дело тут не чисто, и оставил на других дзенинов миссию, а сам взвалил бесчувственного Узумаки на спину и стрелой помчался обратно в деревню, проклиная информацию, которую от него скрыли.
***
- Курама?.. Курама!..
Внутри было темно, хоть глаз выколи. Наруто не различал стен, не видел клетки, не ощущал воду, в которой стоял, но слышал, как она капала откуда-то сверху. А сверху ли? Сознание играло с ним злую шутку, отключая чувства так, чтобы у него не было ориентиров.
Тихий рык Лиса зажег факелы. В слабом свете показались очертания его огромной морды. Узумаки сделал шаг и дотронулся ладонью до его мокрого носа, погладил грубую шерсть и заглянул ему в глаза.
- Я не хочу, чтобы ты буйствовал, когда я умру.
Кьюби фыркнул и махнул хвостом, одним из девяти. Он не может гарантировать мальчишке что-нибудь. Он давно жаждал свободы, это его природа – разрушать. Он же биджу, в конце концов, а не ручная зверюшка. Хотя, говоря откровенно, дружбу с этим непоседой он все-таки навел и был этим доволен. Покидать его так рано не хотелось.
- Чего ты от меня хочешь, Наруто? – спросил он недовольно, когда ему хотелось заверить мальчонку, что тот не умрет. Но, наверное, это было бы ложью. Кьюби не бог, чтобы даровать ему жизнь.
- Я запечатаю тебя, чтобы ты не смог покинуть мое тело.
- Мальчишка! – зарычал в ответ Курама. – Ты не посмеешь!
- Прости меня, Курама. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще пережил то, что выпало мне.
- Замолчи, козявка! – поток воздуха от взмаха лапой сбил Наруто с ног.
Он повалился на спину, окунувшись затылком в воду, а потом узрел то, что никогда не сможет забыть.
|
