 Фанфик «Те, что взрывали здания. | Глава 1. Феерия.»
Шапка фанфика:
Название: Те, что взрывали здания.
Автор: Dina)
Бета: Lin.
Фэндом: Naruto.
Персонажи/пары: Сасори/Ино/Дейдара.
Жанр: ангст, психология, романтика, эротика, экшн.
Предупреждения: нецензурная лексика, AU, возможен ООС.
Рейтинг: R.
Дисклаймер: Отказываюсь от прав.
Размер: миди.
Размещение: Только с моего разрешения.
Статус: закончен.
Саммари: есть ли грань между искусством и хаосом?
От автора: после долгого молчания я наконец могу представить вам что-то действительно стоящее.
Текст фанфика:
Музыка: Funeral For A Friend - «History».
Глава 1.
Феерия.
Я не хочу переделать этот мир, я просто хочу, чтобы он погиб вместе со мной. © «Изысканный труп»
— Эй, Ино-о! — девушка обернулась, встречаясь взглядом с глазами неимоверно красивого оттенка. — Скоро закат, мы ведь хотели устроить феерию!
Парень подбежал к ней, забрасывая руки за голову и с сумасшедшей улыбкой принимаясь рассказывать подробности взрыва.
— Оно влево свалится. Как только солнце опустится наполовину, подорвем к чертовой бабушке! — Дейдара начал жестами показывать, как именно упадет здание. — Будет большой бум!
Ино засмеялась, предвкушая шоу. Их работа — подрывать здания. Они — Ино, Дейдара и Сасори — занимаются этим уже шесть лет. Шесть лет они ездят по всему миру и взрывают шедевры архитектуры, чтобы от них остались не менее шедевральные развалины.
— Вот бы кто-нибудь проходил мимо. Драма — неплохое дополнение к столь кровавому закату, — сказал Сасори и, отбивая свернутым в трубочку проектом взрыва какой-то странный ритм, подошел ближе.
— С чего вы взяли, что закат кровавый будет, а, Сасори-сама? — Дей отобрал у мужчины проект и пробежался взглядом профессионала по всем красным отметинам на бумаге.
— Вот если кого-то завалит, то он точно станет кровавым... наскучили мне эти взрывы. Надо придумать что-то поинтересней.
— Только дай тебе лицензию на пару трупов, и уже о «кровавом» заговорили, — девушка усмехнулась в подобном Дейдаре жесте, закидывая руки за голову. — Эй, у тебя там точно всё правильно?
Парень поспешно кивнул, и они втроем отправились на возвышенность.
Рядом с ними — пульт управления взрывчаткой и пакеты с продуктами. У подножия холма валяются лучшие фасады здания, которые потом они будут разбрасывать по всем правилам композиции и эстетики.
Солнце касалось горизонта, будто боясь обжечься и совершенно не подозревая, что само его обжигает. Они открывали одну за другой пачки с чипсами и упаковки еды быстрого приготовления. Разливая по приготовленным заранее бокалам апельсиновый сок, они встали вокруг пульта управления.
— Народа не будет, да? — чуть сокрушенно протянул Сасори. — Всё же без зрителей не так интересно.
Ино пожала плечами, пока Дей проверял все провода.
— Это пустырь, как-никак... Вспомни, когда мы в последний раз взрывали для себя... Да, славное было время. Жутко бесят эти мельтешащие дамочки, которые кричат, как резаные, стоит взорваться только первому этажу.
— В панике есть определенная грация, Ино, ни черта ты не понимаешь, — парни обменялись понимающими взглядами. — Всё готово.
На устах всех троих заиграли усмешки, и со звоном бокалов они одновременно нажали на одну из кнопок.
Взрыв разорвал тишину заката.
Пятиэтажный дом с уж давно изжившим себя барокко покосился в правую сторону. Первый этаж.
Сквозь образовавшиеся щели закат слепил глаза, здание будто подсвечивалось изнутри. И резные балконы, красивейшие фасады, раскрашенные в пурпурный полумрак, становились самыми обычными и непримечательными на фоне озарявшего округу солнца.
Ино засмеялась и захлопала в ладоши. На фоне оглушительного взрыва ее смех был почти не слышен. Продолжая, она нажала вторую кнопку, и внезапно, не спрашивая разрешения, Сасори коснулся третьей.
Все удивленно взглянули на Творца, расплывающегося в странной ухмылке. Пара секунд, и воздух разразил неповторимый шум двух взрывов, волна пыли от которых настигла стоявших на холме. Половина здания, словно отрезанная по диагонали чьей-то умелой рукой, отлетела в сторону и обрушилась с пылью и грохотом на пожухлую траву.
Теперь смеялся только Сасори, в то время как Дейдара то ли завороженно, то ли потрясенно смотрел на свое творение.
— Идиот! Ты чуть всё не испортил! — первой подала голос Ино и хлопнула Сасори по аристократически длинным пальцам.
— Всё прошло нормально, — протянул красноволосый.
— Слушай, нахрена мы, по-твоему, столько готовимся к подрыву, если ты одновременно две кнопки жмешь? Да Дейдару чуть кондратий не хватил — это была его лучшая работа!
Ино скептично смотрела на человека, которому явно наскучили все жизненные ценности. До такой степени наскучили, что ничего более интересного и притягательного, чем легальное разрушение, он не видел.
Девушка взглянула на руки, покрытые пылью, и с кислой миной выплеснула содержимое бокала на землю.
— И сок испортил. Черт бы тебя побрал, Сасори...
— Да ладно, Ино, всё вышло не так плохо, — Дей пожал плечами, подходя к уцелевшим продуктам и подавая каждому по закуске.
— Довольно неплохо, — протянули они чуть ли не в унисон.
Возвышенность. На ее пожелтевшей траве расселась троица, не замолкая обсуждая только что появившуюся развилину и черкаясь на за пару минут составленный план о том, как раскидать оставшиеся фасады, как последними умелыми мазками дополнить шедевр.
У подножия холма — разрушенная пятиэтажка, срезанная по диагонали, чьи окна расползлись в загадочных узорах, через которые сочился свет закатного, по-настоящему кровавого солнца. Здание имело треугольную форму, и его разлетевшаяся на части крыша держалась лишь с помощью пары уцелевших балок. Отчаянно балансируя, творение будто стояло на грани между мельтешащим изяществом барокко и поражающим своей абстракцией чем-то альтернативным, почти заброшенным.
Пустырь, истоптанная трава, троица, размещающая на главном фасаде искусный изразец, выбивая нетронутые взрывом окна и оттаскивая излишки в сторону.
— Первый этаж уцелел?
— Да, там еще часть второго. Надеюсь, лестница не повредилась. Мы вроде нормально всё укрепили...
— Отлично, тогда пора домой, — Ино развернулась по направлению к устаревшей машине, которая нравилась своим хозяевам как раз потому, что была устаревшей.
Парни удивленно посмотрели ей вслед.
— Эй, я думал, мы тут еще на ночь останемся. Давно уже так красиво не выходило...
— Нет-нет, Де-е-ей, он испортил всю романтику своими выходками, во мне почти пропало мое эстетическое начало, — сетовала Ино, хватая друзей за руки и таща к машине. — Сердце истинного творца...
— Не сможет выдержать столь страшной потери, как раннее нажатие кнопочки, — парировал Сасори, обнимая девушку за шею, касаясь волос.
Было в этом жесте что-то настолько фамильярное, что любой другой возмутился бы на ее месте.
— Именно.
— Мне просто было скучно. Твое лицо в тот момент стоило всего последующего бубнежа.
Ино пожала плечами, высвобождаясь из цепких пальцев, и запрыгнула в машину, включая музыку.
— Страшные же вещи с людьми творит скука, — присвистнул Дей, забираясь в автомобиль и бросая последний взгляд на произведение, подарившее ему пару секунд абсолютной феерии разрушения в своем самом красивом и изысканном свете — свете заката.
*
Что-то сжималось в груди, трепетало, дыхание замирало и учащалось. Всё тело было и вовсе не своим собственным, а будто подмененным на другое — чужое. То тело, что могло испытывать небывалые ощущения, феерию чувств и всю полноту красок. Сасори разрывался в этих доселе неизвестных ему эмоциях, когда стоял и смотрел. Всего лишь смотрел на горящий под его ногами мир. Взрывы, бесконечное пламя, грохот и паника. Полный хаос, но настолько красивый, настолько чарующий и необыкновенный, что Сасори не мог сдержать восхищения. Проявления человеческой сущности, все эти крики и плач, непрекращающиеся слезы и страх. Он имел честь видеть это!
Всё слишком фантастично и почти фанатично. На подкорке сознания теплится мысль, что это сон. Такая тягучая и неоднозначная мысль.
Другая реальность.
Реальность, которая дарит ему непревзойденные ощущения.
Жаль, что тело его не слушалось. Надо благодарить за то, что хотя бы мысли оставались при нём.
Разрушение, испепеление города дотла — всё это... возвышало. И он, стоящий над развалинами того, что когда-то осматривал скептичным взглядом, сейчас чувствовал себя почти богом. Чем-то приближенным к небесному созданию, потому что он имел право наблюдать.
Кто еще мог позволить себе такую роскошь на этом пиру Хаоса?
И он смотрел на происходящее под его ногами, на разбивающиеся вдребезги здания и крики людей, которые теперь казались самой приятной музыкой.
Он никогда не видел ничего подобного. Никогда душа Сасори не разрывалась столькими чувствами, и он был рад, несомненно рад тому, что может что-то испытывать.
Что он имеет полное право чувствовать.
И пусть его удовольствие было изощреннее, и пусть это была лишь краткая фантазия.
Он, черт возьми, мог ощущать.
Та роскошь, которую многие бездумно себе позволяли, и то, что он так редко испытывал.
Чувственность.
Нет-нет, правильнее сказать, ощутимость.
Он смеялся, хотя, по сути, надо плакать. Ну хоть немного сокрушиться по поводу гибели мира.
Не сейчас, потом, позже... На данный момент Сасори мог только смеяться и наслаждаться дарованной ему на секунды эмоциональностью.
*
Он просыпался. С нежеланием и каким-то почти горьким ощущением. Слышал потрескивающее, изжившее себя радио и чувствовал, как его обнимают чьи-то теплые руки. Он пытался освободить свои пальцы из плена чужих волос, но боялся... боялся привлечь к себе излишнее внимание.
Разглядывая потертые обои и потрескавшийся, давным-давно затопленный потолок, Сасори размышлял, что же еще может подарить ему ощущения.
Вопросы, почему он был таким лишенным, будто чем-то обделенный, но вместе с этим выглядящий полноценным, он давно уже не задавал.
*
— Да там же дофига народу! — крикнул Дей, выглядывая из окна очередного здания, которое они приготовились взрывать.
Сасори стоял неподалеку, почти пораженный количеством людей и явно задумчивый. Он не знал, виноваты ли взрывы в его снах, или проблема была в нём самом... в его отношении к этому миру?
Он не был уверен в нормальности этих эмоций — в желании разрушения.
Хотя что в нашем мире нормально?
Из-за Сасори над зданием повисла обреченность. Только Дейдара, всем известный неизменностью своего безумия, был увлечен новым проектом. Ино с женским трепетом, заразившаяся от своего Хозяина меланхолией, аккуратно протягивала провода из разных концов здания к одной единственной коробке, с виду маленькой, но на самом деле чрезвычайно важной.
Сасори во время взрывов становился бесполезной фигурой в этой странной троице. Дейдара, увлеченный и трепетный к собственным творениям, испытывал во время взрыва столько ощущений, сколько Сасори мог познать разве что за целую жизнь. Не могли его тело и мысли полноценно откликаться на внешний мир, и в этом была своя ирония.
Ино не могла двинуться из-за окутавших ее проводов, а Дейдара рассматривал мятые листы с чертежами и его авторскими дополнениями. Сасори с интересом вертел пульт управления, прикидывая в голове, какая часть зданий от какой кнопки зависит и что надо нажать, чтобы всё взлетело на воздух с пугающей быстротой.
Девушка буквально пилила красноволосого взглядом, припоминая недавно произошедший инцидент, повтор которого они никак не могли допустить.
— А ну-ка, отда-ай, — протянул Дейдара, грациозно забирая у Сасори пульт.
Тот смог лишь хмыкнуть и пойти к выходу.
Лет десять назад совсем обезумевшие деятели искусства решили, что зданий слишком много, чтобы строить еще, но продвигать архитектуру в какое-то направление надо. Все до сих пор гадают, каким таким образом, но министерство пришло к выводу, что подрыв зданий по всем эстетическим правилам будет наилучшим решением для украшения любого города.
Всё это заинтересовало особенно чокнутых мэров, и среди деятелей искусства научиться «взрывать» стало одним из самых престижных умений. Но, увы и ах, престижным оно было не только из-за своей исключительной модности этого времени, но еще и потому, что это получалось далеко не у каждого. Точнее, вообще мало у кого получалось. Только-только вышедшие из художественных училищ студенты пытались подорвать здания без всякой основы с одним лишь сомнительным вкусом и, конечно же, у них ни черта не получалось.
Эта профессия совмещала в себе два разных умения: точные расчеты опорных точек, которые нужно взорвать для определенного наклона здания во время падения, глубокие знания взрывчатых-укрепляющих веществ и художественный вкус. Чтобы в конце концов превратить кучу строительного мусора в произведение искусства.
Много лет люди, зараженные идей о разрушении, пытались воссоздать развалины, но действительно правдоподобными они получались лишь при натуральном взрыве. А зданий для этого было предостаточно. Главное — не потерять пару этажей для будущего ресторанчика или магазина...
Это был прекрасный маркетинговый ход. И из-за своей необычности он хоть и был популярным, но пока не вошел в разряд «надоевшего».
Поэтому они втроем еще учениками художественного училища поняли, чем хотят заниматься всю жизнь.
Но их отличал от многих других тот факт, что им действительно было скучно. Они не хотели денег и почти не хотели славы, им нравился сам процесс подрыва. И знали они гораздо больше любого другого, кто пытался взрывать до них.
Хотя бы потому, что Дейдара практиковался в этом задолго до новомодного течения.
— Ты точно всё проверил? — спрашивала Ино уже в третий раз, когда они стояли в метрах пяти от здания и подсоединяли провода к нужным рычагам.
— Да, Ино, он всё проверил, — уставше проговорил Сасори, присаживаясь на корточки и перепроверяя провода. — Я даже обещаю тебе не глупить. Опускать рычаги будете сами.
— Ах, какая щедрость, — парировала Ино, оглядываясь на шумящую сзади них толпу. — Меня поражают эти придурки. Мы, конечно, всё делаем с умом, но кто знает, куда эти кирпичи разлетятся...
— На то они и придурки, что не думают. Посмотри, да это же офисные крысы, пытающиеся найти в разрушении отраду. Жалкое подобие на человека.
— Мы не многим отличались бы от них, — с усмешкой произнесла девушка.
— Но мы отличаемся, — отрезал красноволосый.
Дей не услышал препирательства друзей, лишь занимался взрывчаткой. Работа была единственной вещью, к которой он относился без смеха, и причиной тому было далеко не то, что кому-нибудь может оторвать голову. Он был слишком чутким к этим взрывам, в которых читал секунды полного утопичного наслаждения и возбуждения.
И любая ошибка могла привести не к красоте, а к хаосу, который был ему слишком ненавистен. Грань между искусством и беспорядочностью сейчас была слишком тонкой.
— Начинаем, иначе они сейчас порвут нас! — крикнула Ино. — Эти придурки дорожат своим временем, даже когда его у них выше крыши.
Дейдара усмехнулся, прогоняя всю свою серьезность, и с разницей в пять секунд опустил рычаги.
Один за другим раздались приглушенные специально для городской полосы взрывы, которые стали еще более тихими на фоне оглушительного рева толпы.
Для жителей взрывы всегда были забавой. И несмотря на то, что они знали, что сейчас произойдет, они всегда очень громко кричали.
Кажется, взрывы были единственным для них способом выпустить из себя всю свою злобу или обреченность.
Ино затыкала уши и утыкалась головой в грудь Сасори. Ее лицо выражало не просто недовольство... Казалось, она готова наорать на этих людей громче, чем они голосили сейчас.
Сасори, более безразличный во всех отношениях, точно так же, как и в отношении звука, обнимал Ино за плечи и ловил взгляд Дея.
Чем-то странным была их близость в такие моменты. Казалось, только со звуками взрыва они могли полностью друг друга понимать.
Дейдара подошел к ним и посмотрел на то, как клубы пыли взметнулись в воздух и голубизна неба стала еле различимой. Верхушка здания сквозь пыльную пелену летела вниз вместе с обломками штукатурки и старых обоев.
Сегодня троица взрывала старенькую «хрущёвку», которая на фоне новых высотных голубых зеркальных коробок выглядела слишком многоэлементной и подчеркивала всю их чересчур убогую простоту.
Поэтому его было решено взорвать, а на первых трех этажах разместить ресторан.
Когда взрыв прекратился и был слышен только звук рушения последних камней четвертого этажа, публика зааплодировала, засвистела и чуть ли не затопала ногами. Дейдаре казалось, что когда они повернутся, они подарят им цветы.
Но звук будто шел извне, пока он чувствовал тепло и странное оцепенение в области груди, смотря, как солнце неокрепшими весенними лучами пронизывает паутину развалин.
Мегаполис со своей вечной идеальностью и безукоризненность с небольшим источником эстетического хаоса.
Мегаполис в оттенках. Тысячи частей, собранные воедино, словно мазки на картине, и каждый из старых, истертых кирпичей — отдельный цвет. Отдельный завораживающий фрагмент. Цвет мог передавать настроение, мог излагать мысль, но только его феерия могла вызывать чувства.
|
