 Фанфик «На прощание. Эпизод 6. Шкаф.»
Шапка фанфика:
Название: На прощание. Эпизод 6. Шкаф
Автор: Anzz
Фэндом: Сердца Пандоры
Персонажи/пейринг: Зарксис Брейк/ Лиам Лунеттес, Лиам Лунеттес /Руфус Барма
Жанр: PWP,ангст
Предупреждение: ООС,
Тип/вид: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймеры: не претендую
Размещение: только с согласия автора
Текст фанфика:
Лиам спешил. Не смотря на то, что рабочий день давно закончен, глаза режет усталость, а тело ноет от неизменности сидячей позы, он все равно будет работать. Ему нужно охватить большой объем материалов, что бы все выглядело правдоподобно и убедительно. Каждый довод должен быть железно обоснован. И пусть Брейк ему никогда этого не простит, он первым шагом отстранит его от всей оперативной работы, а вторым будет добиваться даже расторжения контракта с цепью. Это тяжелая процедура, он не слышал, что бы с кем-то доходили до такой крайней меры, но Лиам знал, что просто обязан сделать это для Зарксиса. Он готовит заключение о том, что Безумный шляпник начинает отрицательно влиять на физическое, а самое главное, психическое здоровье Брейка. Лунеттес перебирал отчеты за разные периоды, выписывал самые вызывающие моменты и ловко сводил их в одну картину нарастающего безумия. Самое трудное – это получить на этот документ первую подпись – подпись герцога Барма. Остальные представители правящих домов будут не столь придирчиво вникать в его смысл. Скрупулезность Лиама должна выдержать схватку с проницательностью его светлости, и непременно выиграть!
- Я так и знал, что застану тебя здесь, - прозвучал из-за кресла протяжный голос Шляпника.
Лунеттес вздрогнул и быстро положил на свои записи несколько отчетов. Сердце застучало, изнывая от тревоги и волнения.
«Давно он здесь?! Что успел увидеть?! Прочитал ли?! Понял ли?!» - зашептало в голове.
- Снова по делу? – выдавил Лиам, убирая руки, которые начала пробирать предательская дрожь.
- Разумеется, разумеется, - и ладони Зарксиса опускаются на его плечи.
Лунеттес нервно вздыхает. Хочется отстраниться и не шевелиться одновременно. Стук сердца быстро нарастает. Неужели его ждет повторение той упоительной ночи? Возможно ли, что Брейк пришел, что бы…. признаться в своих чувствах? Пусть не словами, пусть только действиями, взглядом, одним жарким объятьем, мимолетным поцелуем, откровенным прикосновением! Ему хватит любой малости! Неужели это возможно?!
Но Лиам станет держаться за маску приятеля – сослуживца до последнего. Сколько будет в его силах. Он слишком боится ошибиться, спугнуть порыв Зарксиса. Он будет играть в непонимание столько, сколько ему это позволит его бесчестный мучитель.
- Так какое у тебя дело, Брейк? – как можно более равнодушно интересуется Лиам, так и не находя в себе силы убрать такие желанные руки.
- Хотелось бы больше узнать о неком доме номер двадцать пять, - почти пропел Шляпник.
Лунеттес снова вздрогнул.
«Он уже знает! - лихорадочно заметались мысли. - Но откуда?! И это не смотря на все принятые мной самые радикальные меры! Кто-то выдал! Кто–то нарушил приказ о молчании! Нужно тянуть время! Иного выхода нет!»
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - Лунеттес сдернул очки и стал протирать стекла, пытаясь подавить нервное перенапряжение.
- Какая скучная отговорка, - покачал головой Брейк и провел пальцем по его щеке.
Лицо Лиама невольно потянулась в ту сторону, что бы продлить… чтобы хоть на мгновение задержать легкое ничего не значащее, но такое нежное касание…
- Я думал избежать этой ненужной игры: «Мы оба знаем, что я знаю, но делаем вид, что никто ничего не знает». Оставим это. Я слышал, что не слишком серьезное дело окружено невероятной секретностью. Если твой долг не позволяет тебе что-либо рассказать, я не буду настаивать, - милостиво сообщил Брейк, Лунеттес почти успел улыбнуться этому заявлению, - просто дай мне прочитать касающиеся этого отчеты, - закончил его коварный мучитель.
- Нет! – слишком резко ответил Лунеттес.
Разум пытался со всей ясностью оценить ситуацию, определить, что на данном этапе известно Зарксису, и что все же стоит сказать, что бы надежно скрыть остальное. Шелковая перчатка заскользила по второй щеке, смешивая все логические конструкции его рассуждений и сметая жаром нарастающего желания. Он будет так пытать его, что бы все выведать?! Как подло! Как мерзко, так пользоваться его слабостью! Его искренними чувствами! Лунеттес убрал с себя руки Брейка, но при этом не смог удержаться от порыва оставить их в своих ладонях на секунду дольше, чем требовалось, сжать немного сильнее, чем стоило… Тогда Шляпник поступил совсем дерзко, склонившись, он поцеловал его в шею… Лунеттес вжался в другую часть кресла, но второй поцелуй настиг его и здесь. Третий… Лиам почувствовал себя загнанной в угол добычей.
- Довольно, Брейк! - что бы дать понять Шляпнику полное неприятие им подобного поведения, Лунеттес даже встал с кресла. - Если это и было…. то это не дает тебе никакого права…. И лучше совсем забудь….., - летели жаркие обрывочные фразы, никак не желавшие складываться в связанную убедительную речь.
- Как я могу, - проникновенно шепчет ему на ухо Зарксис, успевая оказаться прямо за его спиной, - забыть подобное…?
«Я тоже не могу! Никогда не смогу! Хотя должен! И все же…!»
Брейк прижимается к нему, руки обвиваю его стан. Лиам изо всех сил пытается удержать себя от падения в безумство страстей. С губ желает соваться что-то теплое, нежное…. Сиреневое облако тревожит его щеку. Руки Зарксиса размыкают объятья, вытягиваются сильнее вперед и начинают перебирать, сложенные перед Лунеттесом, отчеты.
«Как коварно! Как жестоко! Как расчетливо!» - кричат возмущенные душа и сердце, а тело льнет к страстно желаемой плоти, не в силах отказаться от счастья быть с ней так близко, так жарко….. Участившееся дыхание и стук сердца выдают все сокровенные мысли…. Разумеется, Лунеттес должен его остановить, эти документы не подлежат разглашению….. они конфиденциальны …. На их просмотр нужно специальное разрешение….Его слабость….. его непростительная слабость сейчас служит таким разрешением…. И Брейк этим бессовестно пользуется! Только еще немного продлить это упоительное ощущение от полу объятий….. еще немного … и он резко прекратит все это… С трудом собрав всю решимость, Лунеттес напрягается, готовясь высказать гневный упрек. Зарксис безошибочно улавливает этот момент и одаривает его щеку и шею быстрыми, страстными поцелуями, совершенно сбивая порыв Лиама. Несколько секунд вожделенных ласк, и Лунеттес лишен всякого желания думать о работе и чему-либо сопротивляться. Брейк продолжает просматривать бумаги на его столе, а Лиам пытается прижаться к нему щекой…. Его дразнит подрагивающее сиреневое облако, тепло движущегося за спиной тела,…Жажда наслаждений охватывает его все явственнее…. Но одна мысль резко прорывается сквозь овладевающий им дурман: заключение о нарастающем безумии Брейка спрятано среди этих отчетов, если Зарксис узнает о нем раньше времени ….! Недопустимо! Страх разоблачения спасительного замысла придает ему силы и решимость. Лиам хватает Шляпника за запястья, отстраняет их от бумаг, а затем отталкивает самого Брейка назад. Тот мягко падает в кресло. Лунеттес вырывается из узкого пространства между столом и сидением, и оборачивается к своему мучителю. На карамельных губах играет понимающая улыбка. Хищник прекрасно знает, что жертве не уйди, ей самой этого слишком не хочется.
Пожелав миру провалиться в небытие, Лиам срывает с глаз очки. Этим жестом он отказывается видеть всю подстроенность ситуации, размышлять над истинными намерениями своего мучителя, и прятаться за разумной осторожностью. Ему нужен Зарксис, и больше ничего на свете! Лунеттес бросается к своему искусителю, что бы пламенным поцелуем поведать ему о своих чувствах. На этот раз он не позволит ему скрыть вожделенное тело за тканью сорочки! Пальцы сразу находят ненавистные пуговицы и стремятся разомкнуть застежку. И снова ему не удается осуществить это жаркое намерение полного слияния обнаженности. Предупредительный стук врывается в их начинающийся танец страстей. Ручка поворачивается, дверь начинает открываться…. Лиам резко выпрямляется и совершенно не своим голосом зычно выкрикивает:
- Нельзя!
Пытавшийся войти замирает. За эти краткие мгновения Брейк успевает переместиться в дальнюю часть кабинета. Они оба хорошо понимают, что застать их здесь не должны. Зарксис проскальзывает в дверь, но не соседней комнаты, как надеялся Лунеттес, а шкафа. Визитер, совладав с растерянностью от нерадушного приема, все же открывает дверь. Мгновенно вернув очки на полагающееся им место, Лиам обнаруживает на пороге герцога Барма. Нервно схватившись за бумаги, он растерянно бормочет:
- Простите, ваша светлость, я не знал, что это вы…., - сердце от неистового стука, готово выскочить из груди.
- Да, я так и понял, - улыбается Руфус. – Не смущайтесь. Ваше поведение полностью оправдано. Работа с важными документами не терпит посторонних глаз, а тут неизвестный визитер….. тем более так поздно… когда все уже разошлись….., - герцог медленно подходит, поигрывая веером. - Ваша верность работе и долгу просто беспримерна. Ваше рвение заслуживает наивысшей похвалы. Кажется, я всегда вам это говорю. Я очень ценю и вашу ответственность, и ваш профессионализм, - Лиам не смеет поднять глаз на остановившегося у его стола, ему кажется, что взгляд выдаст его совсем не рабочее состояние…… - И все же, нельзя забывать о разумности. Вы слишком часто задерживаетесь допоздна, и я не верю, что это из-за того, что вы не успеваете что-то сделать. Неужели вашу жизнь кроме этой службы более ничего не скрашивает?
Эту фразу Лунеттес не мог оставить без полного непонимания взгляда, брошенного на начальника.
- Я не смог отказать себе в возможности использовать вашу столь позднюю задержку, - сообщил герцог медовым голосом. - Я рассчитывал, найди вас здесь, потому что хотел выслушать ваше профессиональное мнение и совет по одному очень странному делу.
Как только разговор полностью перешел в сферу работы, Лиам заметно успокоился и приготовился слушать.
- Я по поводу ныне печально известного особняка номер двадцать пять, - плавно проговорил Барма, оперевшись о край стола, и впиваясь в подчиненного испытывающим взглядом.
Лунеттес наверное побледнел, ему показалось что пол немного качнуло.
- Нет, я не говорю, что вы поступили слишком поспешно, объявив это дело секретным, - успокоил его герцог. – Я полностью согласен с выбранным вами вариантом первоначальных действий, но пора переходить и к следующему этапу. В деле поимки цепи и ее контрактора мы не продвинулись ни на шаг. Количество жертв тем временем увеличивается. Ясности в мотивах преступников нет до сих пор, и особенно не понятно, какое отношение ко всему этому имеет «Шляпник».
Лиам бросил встревоженный взгляд на шкаф, пытаясь угадать, ушел Брейк или остался, можно ли, высказаться ему открыто, или стоит промолчать?
- Вы ведь достаточно хорошо знаете Зарксиса Брейка, Безумного шляпника?
У Лунеттеса перехватило дыхание и, поэтому он смог ответить лишь не очень определенным кивком головы. Руфус Барма известен тем, что обладает просто бездной информации обо всем и обо всех, и прилагает огромные усилия, собирая новые сведения и факты. Неужели ему стали известны даже такие пикантные подробности, как ночная забава Зарксиса и Лиама…? Лунеттес предпочел хранить выжидательное молчание. В любом случае, он никогда ни в чем не признается.
- И опираясь на ваши знания об этом субъекте, как вы думаете, можно ли поручить ведение этого дела ему? – Лиаму опять показалось, что пол качнулся. – Я обдумывал приказ о назначении главы оперативного расследования по данному вопросу, - заявил Барма, показывая принесенную с собой бумагу. – Как полагаете, можно ли вписать сюда его имя? Если преступники так настойчиво желают его видеть, вероятно, стоит предоставить им такую возможность. Это должно спровоцировать их на более открытые и активные действия, что приведет к их скорейшей поимке. Как вы считаете?
Лунеттес глубоко вздохнул и ринулся в атаку.
- Мне бы не хотелось умолять достоинств господина Брейка, но, боюсь, время его уже ушло, – твердо заявил Лиам.
- Что вы имеете в виду? – последовал закономерный вопрос.
- Мной подготовлены материалы, позволяющие со всей ясностью увидеть, что господин Брейк более не в состоянии эффективно выполнять обязанности служащего «Пандоры», как по своим физическим, так и по…., - Лиам снова скользнул взглядом по мирно стоящему у стены шкафу, от всей души надеясь, что Зарксис все же ушел и не слышит, как ему в спину дружественной рукой втыкается нож, - по психическим возможностям.
Герцог удивленно вскинул брови.
- Объяснитесь.
- Я провел тщательный анализ дел, в которых принимал участие господин Брейк за последние полгода. Картина вырисовывается просто ужасающая. Полностью проваленных заданий нет, но те способы и методы, которые позволяет себе использовать господин Брейк, ясно свидетельствуют о его сильно пошатнувшемся психическом здоровье. Полагаю, долгий контракт со столь сильной цепью, как Безумный шляпник, наложил на личность Зарксиса Брейка неизгладимый и непоправимый отпечаток. Этот контракт не только ослабляет его физически, но и доводит до опасной грани сумасшествия. Трудно представить, чем может грозить выход из под контроля такой мощной цепи. Я взял на себя смелость рекомендовать немедленное отстранение господина Брейка от всех заданий и продолжение дальнейшей процедуры выяснения целесообразности его службы в «Пандоре».
- Ваши выводы очень смелы, - покачал головой Руфус. – Действительно ли все так далеко зашло, как вы говорить? Я знаю, что мистер Шляпник считается несколько легкомысленным, а где-то и чудаковатым субъектом, но что бы настолько, как говорите вы...?
- Именно настолько, - уверенно ответил Лунеттес, понимая, что дороги назад нет и он должен доказать все свои слова здесь и сейчас. – Я бы не стал утверждать подобное, если бы не располагал подтверждающим это материалом. Я ... не рассчитывал, что мне придется изложить все это вам так рано, а потому не совсем подготовился,… но если вы соизволите меня выслушать, вместе со мной посмотреть самые вопиющие отчеты, полагаю, вы согласитесь.
- Я доверяю вашему умению работать, Лиам… Что же, если я сам напросился на совет, то, разумеется, теперь должен его выслушать.
Лунеттес рассказывал долго и подробно, приводя факты, опираясь на ссылки, стараясь изложить все как можно более сухо и неэмоционально. Только деловой тон. Герцог не должен заподозрить ничего личного. Барма слушал внимательно, не перебивая, изредка поблескивая карими глазами.
- Несколько моментов из вашего рассказа я все же хотел бы проверить сам, глянув в отчеты… - протянул Руфус, когда Лунеттес окончил свой доклад.
- Разумеется, я вам все представлю, - с готовностью ответил Лиам, указывая герцогу на смежное с кабинетом хранилище.
Когда комната опустела, дверь шкафа осторожно открылась. Высунувшись из своего укрытия, Зарксис осмотрелся, и, убедившись, что пребывает в одиночестве, быстро подошел к столу. Обличительное заключение, которому неминуемо было суждено поставить крест на его карьере в «Пандоре», лежало немного в стороне от аккуратной стопки отчетов, а рядом с ним оставленный Барма приказ. Вооружившись пером Шляпник, как можно более крупно, вписал в бумагу свое имя, второй документ был вложен в стопку отчетов. Две свечи из трех предусмотрительно погашены. Канделябр отодвинут на дальний край стола. Довольно улыбнувшись, Брейк бесшумно вернулся в шкаф.
- Просто поразительно, что всего этого никто не замечал раньше, - зазвучал голос возвращающегося герцога. - Признаться, я даже готов заподозрить здесь некоторое попустительство…
Лиам нервно поправил очки.
- Я обратил на это внимание, как только ситуация стала выходить из под контроля…
- Поэтому вы добивались нескольких отзывов Брейка с заданий?
- Я полагаю, что теперь не достаточно и этого. Необходимо полное отстранение, а тем более в свете последних событий с … особняком номер двадцать пять. Я считаю нужным прямо запретить его появление там.
- Боюсь, здесь я с вами не соглашусь, - протянул Барма, легонько постукивая по своим губам веером. - Он желанная мишень для преступников, это поможет нам их схватить. С учетом всего, что вы мне сообщили, о назначении его в качестве возглавляющего это дело, не может быть и речи, но участие его мы исключить не можем. Пока полное отстранение не будет утверждено представителями всех домов… Мы должны его использовать…
- Ваша светлость, вы ведь можете способствовать ускорению процедуры его отстранения, - аккуратно произнес Лунеттес. - Полагаю это именно тот случай, когда излишние формальности только повредят делу…
- Странно слышать это от вас, Лиам, - лукаво улыбнулся Руфус, - вы ведь так педантично относитесь ко всем процедурам, правилам и условностям. Считаете это дело настолько важным?
- Я полагал, что мне удалось доказать вам всю обоснованность…
- Конечно, конечно, - покивал Барма, - здесь действительно есть, над чем, серьезно подумать. Позвольте, я налью себе воды… Несколько жарко… - произнес Руфус и направился к графину, стоявшему на столике у дальней стены кабинета. По роковому стечению обстоятельств, шкаф, укрывший Брейка, стоял непосредственно рядом с ним. Лунеттес был почти уверен, что Зарксис давно ушел, но решил подстраховаться.
- Ваша светлость, разрешить мне, - и он попытался, изображая услужливость, опередить своего начальника.
- Оставим церемонии,- ответил на этот порыв Барма, - я ведь пришел к вам ни как к подчиненному, а как к сослуживцу за советом… Рабочий день давно окончен, некоторые условности можно и опустить. В связи с этим, если вы не будите возражать, я позволю себе расстегнуть несколько пуговиц, у вас душно. Тем более вам нельзя так подолгу здесь задерживаться. Спешите жить, Лиам, отведенный нам срок обычно оказывается гораздо короче, чем мы рассчитывает… - это прозвучало слишком пророчески, Лунеттеса невольно охватила тревога.
Герцог налил стакан воды и остановился всего в шаге от злополучного вместилища бумаг, правда, повернувшись к нему спиной. Лиам замер в двух шагах от самого Руфуса, раздумывая, как еще убедить проницательного Барма переступить через долгие недели формальной волокиты.
В его размышления ворвался тихий скрип, показавшийся самому Лунеттесу оглушительным. Он вскинул глаза. Дверца шкафа приоткрывалась, и к своему непередаваемому ужасу Лиам увидел подталкивающую ее белую перчатку.
«Брейк еще тут! – нервно запульсировало в голове. - Он все слышал! Он никогда мне не простит! Если герцог его увидит сейчас здесь, все мои труды будут напрасными! Он все поймет! Все раскроется!»
Потревоженный неожиданным звуком, Руфус тоже стал поворачивать голову к источнику скрежета. Лунеттес кинулся к шкафу самым коротким путем, и в этом стремительно движении выбил из рук Барма стакан, а его самого, потянувшись к предательской двери, прижал к бумагохранилищу. Пытавшаяся открыться створка была с грохотов возвращена на место.
Успел.
Лунеттес жарко выдохнул.
- Лиам…, - почти шепотом проронил пораженный Руфус, Лунеттес перевел на него взгляд, он непростительно близко находился сейчас к своему начальнику, за такую дерзость он заслуживал гневного упрека, но Барма с замиранием произнес – Я знал…, - а в следующее мгновение губы Лиама были охвачены его жаркими устами.
Теперь пришла очередь Лунеттеса удивляться. Он не ответил на поцелуй, а застыл, уперев взгляд в его светлость.
- Довольно сдерживаться, Лиам, - горячо зашептал Руфус. – Я все понимаю, вас смущало, что я старше, что я выше вас.. тебя по званию, но поверь, для меня это не имеет никакого значения, только твое желание…, - и губы снова ушли в долгий страстный поцелуй.
Справившись с растерянностью, Лунеттес попытался высвободиться.
- Нет, теперь уж я тебя не отпущу, - хищно улыбнулся герцог, заключая жертву в крепкие объятья, и увлекая на себя, пока спина не уперлась в закрытые створки. – Теперь ты мой, - пленение завершила, обхватившая жертву, нога в высоком сапоге с бантом.
- Ваша светлость… – попытался возразить против всего происходящего его помощник.
- Молчи…, - Барма покрывал поцелуями его лицо. - Молчи. Слова – враг таких минут. Забудь обо всем. Просто отдайся желанию. Забудь кто я, и кто ты, есть только страсть.
Как было объяснить вдруг воспылавшему Барма, что никакой страсти нет, есть смятение и нерешительность, а еще леденящий душу страх, что там, в глубине шкафа все еще присутствует невидимый свидетель этого безумства?
- Ваша светлость…., - Лунеттес уже прилагает немалые усилия, что бы отстраниться.
- Ах, это твое упрямство, Лиам! Твоя выдержка меня всегда поражала. Так непроницаемо скрывать свои чувства! Но меня не обманешь, - слова чередовались с горячими лобзаниями, а руки уже пошли ниже, ладонь легла на застежку брюк. - Ты даже этого себе не позволяешь? – в голосе послышалось восхищение. - Забудься же! Отдайся страсти! Я хочу видеть, как заполыхает этот костер в твоем теле. Обещаю удовлетворить его самое сокровенное желание, - рука герцога настойчиво пыталась пробудить плоть.
- Господин герцог, я…, - Лунеттес перехватил его руку.
- Тебе нужен предлог, что бы сдаться? – улыбнулся Руфус. – Скажи, чего ты хочешь? Повышения? Награды? Обещания, что у меня в отношении тебя самые серьезные намерения? Признайся же? Что достойно того, что бы броситься за этим с головой в омут страсти?
- Я никогда бы не позволил себе подобным образом…, - возмутился Лиам.
- Я знаю, - Барма хватает его руку и притягивает к своей уже требовательно выпирающей из-под ткани брюк плоти. - Я не позволю тебе остановиться, так что можешь желать чего хочешь. Я приму любую странность. Любую прихоть. Желай же.
- Нет! – уже злясь, восклицает Лунеттес.
Конечно, Барма его начальник, но должен, же быть предел! Хотя дело даже не в этом, просто ему никто не нужен, кроме Брейка! А если Зарксис все еще там, в шкафу, прямо за спиной герцога? Если он все это слышит? Если все это свершиться прямо при нем…? Тогда всему конец!
Руфус притягивает его к себе еще сильнее и горячо шепчет на ухо, не переставая одаривать поцелуями:
- Ты хочешь, что бы я подписал твое странное заключение, я его подпишу. Без всяких возражений. Подпишу все, что захочешь. Более того, я уговорю остальных рассмотреть его за два дня. Хочешь вышвырнуть его из «Пандоры» - можно сделать и так. И довольно на этом! Не сопротивляйся! Это все равно неизбежно!
И тут Лунеттес сдается. Цена – благополучие Шляпника, достаточно высока, что бы забыть о себе, что бы поддаться настойчивости его светлости. Пусть будет так. Он пересилит себя. За исполнение этого желания он готов даже на такое… на измену…
Он целует эти губы, которые никогда не желал, путается в длинных рыжих прядях, которые скорее бы хотел вырвать, прижимается к телу, которое ему безразлично, принимает ласки, которые не разжигают его огня… Он должен заставить свою плоть пробудиться. Нужно вынудить разум замолчать, или обмануть… позволить телу просто наслаждаться, ни о чем не задумываясь… Закрыть глаза … представить его… Нет! Так себя не обмануть! С ним все по-другому! Его он чувствует каждой клеточкой, и каждая клеточка жаждет прикосновения, трепещет от блаженства … даже от самой малости… От одних воспоминаний его пробирает сладкий озноб. Все это едва не повторилось сегодня! Если бы не этот несвоевременный приход Барма…! Все это должно было быть не так! Не с ним! Не думать! Не думать! Только чувствовать! Просто чувствовать! Сосредоточиться на том, что пальцы герцога уже расстегнули его брюки и нежно, но требовательно, скользят по трепетной чувствительности.
- Я вижу тебе еще трудно преодолеть так долго разделявшие нас условности, - томно шепчет Руфус. - Я готов дать тебе почувствовать, что положение изменилось.
С этими словами Барма опустился на колени и принял его в свои горячие уста.
Трение и скольжение. Пылко. Плотно. Страстно. Дарящий утонченные ласки язык пробегает по всей поверхности. Лиам опирается руками о шкаф. Теперь, когда его светлость так бесконечно далеко от него… внизу… ему легче сосредоточиться только на своих ощущениях. Тело, наконец, пробуждается. Разгорается вожделение. Он намеренно глушит разум, так что бы было не важно, как и с кем, просто получить все до конца! Пусть будет иметь значение только это. Просто удовлетворение звериной страсти. Достижение цели требует этого.
Упругость стремительно наливается горячей кровью.
- Значит это и был нужно, - Руфус продолжает длинные скользящие движения от основания до вершины, - тебе хотелось поставить меня на колени. Я предполагал в тебе темные страсти. Признаться, мне стоило огромных трудов сдерживать себя все это время. Ты обычно такой холодный, но у тебя жаркое сердце и страстная плоть. Я хочу все это! Я хочу, что бы все это, наконец, стало моим! – он быстро расстегивает свои брюки и освобождается от них, не переставая ласкать требовательно упирающуюся в него упругость.
Затем Барма встает. В его кошачьих глазах дурман предвкушения. Обнаженная нога обвивает Лиама за талию, предоставляя возможность для более легкого и глубокого проникновения. Взгляд Лунеттеса тоже не лишен хмеля, но он думает только о том, что бы быстрее все закончить.
Тело сопротивляется прорыву, но несильно. Барма вжат в дверцы шкафа. Мир начинает раскачиваться в танце сопряжения.
Руфус тихо постанывает ему на ухо. Твердое и горячее трется о его живот, истекая любовным соком. Глаза закрываются, он хочет сбежать от реальности. Сбежать в ощущения, полностью отдаться горячим приливам. Только он и движение… движение и он… Крепкие объятья неприятно сковывают. Используемое тело льнет к нему, требуя взаимности страсти. Он нехотя отвечает. Касается губ, щек, шеи… бездумно. Почти ничего не чувствуя. Просто что-то делает, что бы создать видимость ответа. Рвется к вершине. Быстрее! Тогда все закончится. Он освободится!
Только на самых последних ступенях сладостной лестницы Лиам наконец забывает зачем и почему он все это делает. Вихрь удовольствия подхватывает его и уносит вверх. Он отдает всего себя. Все свое напряжение, возбуждение и страсть, но не Руфусу, только в пространство. Пружина распрямляется. Тело получает глубинный сладостный удар, и физическое выражение страсти истекает из его тела. Несколько завершающих движений… и он тяжело наваливается на герцога, расслабляясь…
- Последнее, - шепчет Барма, дав ему немного времени, что бы вернуться к реальности, - ты должен сделать для меня последнее… еще немного… - и Руфус настойчиво заставляет Лунеттеса опуститься.
Его чувственная плоть еще налита полной силой. Дыхание герцога становится более частым. Он нестерпимо жаждет этого завершающего этапа. Лиам не может отказаться. Теперь уже не может, хотя ему до отвращения не хочется прикасаться к этому факелу страсти. Он должен. Губы принимают его в свои объятья. Медленное движение… он изо всех сил пытается справиться с накатывающей неприязнью. Барма не выдерживает. Хватает его за волосы и рукой заставляет наращивать темп. Упоительные стоны все громче. Содрогания все сильнее.
Последняя волна напряжения. Отчаянная попытка дотянуться до врат бесконечного блаженства. Протяжный стон.
Язык обжигает неприятный вкус. Сверху до Лиама долетает горячий выдох. Его заставляют продолжать двигаться… медленнее… медленнее… медленнее… Замирание.
Высвободившись, Руфус опускается к нему. Обнимает за шею. Заглядывает в глаза. А в кошачьих очах самого герцога такое странное выражение… Такого Лунеттес не видел в них никогда. Чистое счастье. Ничем не замутненное, ничем не оскверненное счастье.
- Я предполагал…, но не знал, что ты такой, Лиам, - теперь уже нежно шепчет ему Барам, и касается уха кончиком языка, - что ты настолько сладкий. Лиам… Лиам… теперь все изменится. Обещаю.
Объятья сжимаются крепче. Руфус вынуждает его окунуться в свои огненные волосы, впитать их запах… запомнить… принять…
- Как ты робок даже сейчас, - усмехается герцог, - возможно, это самое ценное. Я обещаю, что буду беречь это, не дам разрушиться, не дам исчезнуть, под натиском грубых чувств.
Новый поцелуй – поцелуй благодарности, сильный, но аккуратный. Страсть пока утолена, и в нем льется что-то иное, более глубокое…
- Сейчас нам лучше на этом завершить, - озвучивает со вздохом Руфус их общее желание, - нас где-то ждут. «Пандора» завтра призовет нас опять… Не переживай. Я все понимаю. Я не заставлю тебя смущаться. Все будет выглядеть, как обычно.
Они поднимаются с пола. Одежда поправляется, пуговицы застегиваются, излишние складки разглаживаются.
- Действительно жарко, - роняет Барма, обмахиваясь веером.
Он направляется к двери.
Лунеттес сейчас хочет только одного: дождаться той счастливой минуты, когда начальник уйдет, и он в изнеможении рухнет в кресло. Неприятный вкус продолжает теребить язык. Лучше смыть его глотком воды. Он не даст полностью расслабиться… Герцог останавливается у двери и оборачивается.
- Ты мне так ничего и не скажешь?
Лиам переводит на него удивленный взгляд. Улыбаясь и озорно поблескивая глазами, Барма возвращается к столу.
- Где мне подписать?
Лунеттес спохватывается, что совсем забыл о главной цели произошедшего… затем начинает судорожно искать очки, которые куда-то пропали… Руфус снисходительно смотрит на всю его неловкость несколько секунд, качает головой, берет перо и, почти не глядя, ставит свою подпись на предусмотрительно отложенном документе.
- До завтра, – чувственно произносит он и, наконец, уходит.
- До завтра, ваша светлость, - растерянно отвечает подчиненный.
Кресло начинает манить его с непреодолимой силой, но неприятный вкус все так же, напоминает о том, о чем хотелось не думать хотя бы сейчас. Лиам наливает себе воды и намеревается сделать спасительный глоток.
- Может быть конфету? – раздается за его спиной.
Стакан выскальзывает из дрогнувших пальцев и разлетается вдребезги. Лунеттес оборачивается. Зарксис! Шляпник аккуратно закрывает за собой дверцу шкафа. На его губах обычная насмешка, а глаз… Лиам застывает. Все его самые худшие предположения теперь обретут реальную форму.
- Прости. Я тебя напугал? – Брейк кивает на осколки стакана.
- Ты … давно здесь? – с огромным трудом Лунеттес перебарывает оцепенение ужаса.
- Да я, собственно, и не уходил.
Даже в единственном оке искрится насмешка. Если он может сейчас веселиться, значит его сердце глухо к произошедшему. Все сгорело в один миг. Навсегда. Все уничтожено, едва успев начаться… Боль сжимает не только сердце, душу… Все кончено. Их хрупкой связи больше нет. И ей никогда не возродиться. Зарксис ему не простит. Ничего не скажет, но не простит. Говорить не о чем. Он ничем ему не обязан. Он ничего ему не обещал. Оправдываться бесполезно. Он сам все видел. Все слышал.
- Значит, не хочешь, - делает вывод Брейк и прячет предлагаемую сладость обратно в карман.
- Почему ты не ушел? – в голосе звучит надрыв.
- Подумал, что это не совсем вежливо, – пожал плечами Зарксис, - и хотелось закончить разговор. - Шляпник подходит к столу, склоняется над ним, опираясь двумя руками, словно силы покинули его.
- Брейк, я… - кидается к нему Лиам. - Прости, я…
- Как же сильно ты должен меня ненавидеть, что бы сделать такое из-за меня? – не оборачиваясь, роняет Шляпник.
- Не говори так! – восклицает Лунеттес. - Все это, что бы спасти тебя!
- Лишив меня всего?
- Главное, что это сохранит тебе жизнь! Ты отказывался слушать и мои предостережения, и мои просьбы. Я вынужден так поступить!
- Я слышал твои стоны, Лиам, - безжалостно произносит Шляпник. – Я ведь тоже знаю, как они звучат.
«Неужели я забылся до такого…?» - вспыхивает в голове.
- Зарксис… - голос вибрирует от боли.
Он уже достиг стола. Протягивает руку, что бы коснуться его, объяснить… Брейк резко уходит в сторону, не давая себя настичь. Выпрямляется.
- Прощай, Лиам.
- Нет! - отчаянно кричит Лунеттес.
- Прощай, - холодно роняет Шляпник и быстро покидает кабинет.
Сил бросится в погоню нет… Да и навсегда ушедшего не вернуть… Разумеется, они встретятся завтра. Служебные дела. Он будет получать распределение на задание… продолжать усмехаться и шутить… но утраченное не вернется. Это «прощай» сказано их затаенному чувству… Он больше не примет Лиама таким, как сегодня, таким, как в ту единственную самую упоительную ночь… Сослуживец. Вот и все.
Так больно и плохо Лиаму не было еще никогда. В груди разрасталось испепеляющее жжение… он опустился прямо на пол. Согнулся, вцепившись в одежду. Боль вибрирует по всему телу. Перехватывает дыхание. Сердце странно бьется. Если бы сейчас закончился его путь, он бы не удивился… Глаза заволакиваю… слезы? Но он так и не выпустил их. Болезнь по имени «Зарксис Брейк» слишком сильна, она изменила его. С губ срывается смех. Все громче и громче. Надрывный. Глухой. Немного сумасшедший…
|
