Название: Immortalia Автор: Serpens Subtruncius Фандом: "Пираты Карибского моря" Персонажи: все знакомые и несколько авторских. Пейринг: Джек/Элизабет, Уилл/Элизабет. Жанр: Приключения с романтическим налетом. Рейтинг: PG-13 Размер: макси Содержание: ПОСЛЕ ПКМ-3! Поиски Источника Вечной Молодости забрасывают... да сами вы знаете, кого и куда. Статус: в процессе Дисклеймер: автор фанфика отказывается от прав на персонажей Диснея. Фанфик пишется исключительно в развлекательных целях, а не ради извлечения материальной выгоды Размещение: с разрешения автора
От автора: Данная глава - типичная "вырезанная сцена" (как известно, авторы фильмов вырезали всю неуместную романтику и ангст, издав ошмётки в виде дополнительных файлов на дисках).
Текст фанфика:
Глава VII. Явление Беатриче.
Ну, конечно это была она. Элизабет. «Как я вовремя! – подумал Джек, и по спине пробежала легкая дрожь паники. – Приди я на полчаса позже, она бы отправилась гулять, обязательно завернула бы на южную сторону, в бухту, и увидела бы свою джонку!» Мысли пронеслись быстро, несмотря на некоторую заторможенность движений нетрезвого тела. Надо было либо срочно трезветь, либо использовать опьянение как преимущество. Джек решил совместить и бухнулся перед девушкой на колени.
– Дорога-ая цыпа! – начал он, призывно подкрепляя приветствие энергичными всплесками рук и блаженной улыбкой до ушей. – Эл-лиз-забет! Бетси! Лиззи! Элли! Идите ко мне, цыпочки, я вас всех троих расцелую...
Элизабет нахмурилась. В таком виде она его застала лишь однажды, на достопамятном острове, как раз незадолго до счастливого избавления от его сознательного присутствия. Судя по всему, сейчас он тоже собирался перейти в бессознательное состояние, при этом мертвой хваткой вцепившись в подол её платья и преграждая путь из кухни.
Миссис Эндрю с осуждением посмотрела на Джека, но ничего не сказала. Что-то подсказывало ей: неспроста он разыгрывает невменяемость. Главное, чтобы это не навредило мисс и будущему малышу.
Между тем, Лиззи балансировала на предпоследней ступеньке, поскольку увеличившийся животик не давал увидеть пол под ногами. «Вот ведь прицепился!» – с негодованием думала она, выдергивая из на удивление чистых рук капитана подол фисташкового льняного платья. Её щеки мгновенно разрумянились, брови грозно приблизились к переносице.
– Ой! Только не сердитесь, а то если вы все трое надуетесь, то сможете выиграть состязание быка и лягушки, – весело предположил Джек, выглядывая снизу с самым невинным видом. – Не составите ли компанию, Ваше Величество? Мы тут как раз собрались напиться... – Он с сомнением посмотрел на миссис Эндрю. – Выпить чаю. Судя по времени, нынче в самый раз. Лиззи, ты же любишь чай?
– Вот чего я не знала, так это что ты его любишь, – недоверчиво отозвалась девушка. – Здравствуйте, капитан Воробей!
Джек поднял с пола шляпу и помахал ею в воздухе в качестве приветствия. Потом, нехотя и покряхтывая, хватаясь за перила, поднялся на ноги, размашистым пьяным жестом отряхнул юбку Элизабет, отчего та чуть не подпрыгнула на ступеньку выше, и вернулся на облюбованный табурет.
– И мне чаю! – громко заявил он. – Но с добавкой! – Он погрозил миссис Эндрю пальцем. – Смекаешь?
Кухарка тяжко вздохнула и ушла в кладовую, откуда через мгновение появилась с жестянкой чая и пузатой бутылкой. На огне как раз вскипел медный котел с водой, и чай был благополучно заварен. Откуда-то из глубины скалы – из погреба – миссис Эндрю извлекла кувшин с густым жирным молоком и, наконец, оглядев странную пару, спросила: – Вы что же, здесь чаёвничать будете али наверх пойдете?
Элизабет не хотелось заново преодолевать лестницу, но неожиданно встрепенувшийся Воробей опять проявил активность и, обхватив её правой рукой за талию, а левой стянув со стола принесенную бутыль, решительно потянул её вверх по лестнице.
– Там, у окна, нам будет уютнее, цыпа, поверь старине Джеку.
«Похоже, Джеки, тебе придется развлекать даму весь вечер, если хочешь благополучно унести ноги вместе с задницей, – сказал он сам себе, дожидаясь на очередной ступеньке, пока его визави переведет дух. – Насколько я понял, Тига дома нет, и это несказанно радует». На всякий случай он переспросил, успешно сохраняя вертикальное положение:
– А где ж наш дряхлый э-э.. змий? Мудрёнозаморочный Хранитель и иже с ними?
– Так он в лазарете.
Джек непонятно расхохотался, чем вызвал у миссис Эндрю вздох, полный сдержанного негодования. – Тим Глазунья подавился рыбьей костью, аж кровь горлом пошла. Плохо ему стало, вот он там и отлеживается, а папаша ваш с ним сидит.
Джек поморщился от выбираемых кухаркой терминов родства и вновь представил себе широкую физиономию Тай Хонга, скорбно сочувствующего Тигу. «Значит, все-таки процентов тридцать правды, – ладно, пусть двадцать пять, – в моих словах было!» – поздравил он себя и с чувством глубокого облегчения и торжества подал руку Элизабет. Её же мучила одышка; съеденная за ланчем пища никак не хотела перемещаться ниже желудка, так что чай и только чай мог спасти её в этой ситуации.
Миссис Энрю водрузила на стол у западного окна кувшин и бело-зеленый китайский фарфоровый чайник с щербинкой на крышке, некогда украшавший стол богатого путешественника («Или некогда богатого», – философски подумал Джек). После непродолжительной заминки с поиском «гостевых» чашек среди книг и извлечением серебряных ложек из набора хирургических инструментов (Элизабет про себя ужаснулась, для каких целей капитан Тиг хранил его в буфете), Джек и Лиззи чинно расселись за овальным столом с видом на грядущий закат. Солнце еще было достаточно высоко, но они уставились в переливающиеся стекла, как зрители в театре. Миссис Эндрю странно посмотрела на обоих, что так очевидно были не вместе, пожала плечами и отправилась за бисквитами.
– Здесь всегда были эти окна? – продолжила вопрошать неугомонная Лиз (ну что поделать, если её добрый десяток лет всерьёз учили непринужденным разговорам за чаем).
– Нет, раньше мы жили только с двумя стенами, – почти серьезно отозвался Джек. – Воздух не застаивался, но карты уносило.
– Да, у них парусность большая... – равнодушно согласилась девушка, и Джек наконец посмотрел на неё с некоторым изумлением.
– Гхм! Ну разумеется, всегда. Такая идея могла возникнуть только в башке Тига. А как ты тут поживаешь? Коротаешь время?
– Как растение в том горшке, – Лиз не глядя протянула палец в направлении гербария на шкафу. – Ем, сплю, гуляю, если хорошая погода, читаю, если плохая, иногда наоборот.
– Могу тебе только позавидовать.
Теперь настала её очередь повернуть голову в сторону собеседника.
– Не шути так, Джек. Ты – свободный человек, не связанный ни духовно, ни физически. Ты можешь отправиться куда угодно, ты не давал клятв, тебя не держит чувство ответственности или физическая немощь, ты волен делать всё, что заблагорассудится!
Капитан слегка поморщился. Он давно уже не давал клятв, но при этом постоянно оставался кому-то что-то должен.
Так же, как умом он знал, что чувство ответственности никогда не должно было его касаться своим шершавым крылом, и сознательно избегал контактов со всем, что было чревато ответственностью, но... Джек почему-то постоянно оказывался в проигрыше именно по причине... чего? Милосердия своего? Не смешите. Неуютной сосущей боли где-то в животе, когда приходится совершать поступки, за которые придется расплачиваться, и всё же... Как еще это назвать?
Физической немощи? Да уж, чего нет, того нет. Не считая потерянной «Жемчужины», а это сродни тому, что отсохла правая рука.
У бесшабашного бродяги с пиратским титулом было устойчивое ощущение, что он опаздывает. Постоянно опаздывает за жизнью, и этот его поход, возможно, последний. Если сейчас не нагнать, он останется в прошлом, пусть и легендарном. У него нет корабля, нет бессмертия, нет семьи, нет продолжения в ребенке или в преемнике, еще немного, и он потеряет цель – Источник молодости, потому что какой смысл его искать, если кто-то придет туда первым. Хотя, Понсе де Леон там уже был, но после Барбоссы там делать нечего. Почему он так подумал? Какая ему разница? Неужели соперничество дороже бессмертия?
– Я не думала, что в доме пиратов найдутся книги, – голос Элизабет внезапно вернул его к действительности. – Тем более, в буфете, – добавила она с улыбкой.
– А, да, книги, мои детские мучители. Тиг так наказывал меня. Если я куда-нибудь влезал, – Джек широким жестом обвел горизонты своих вылазок, – остальных драли за уши и ремнем, а мне попадало ремнем плюс чтением с пересказом. Тиг выбирал совершенно неудобоваримые тексты, заставлял их читать и пересказывать с любого места.
– Не поверю, чтобы будущий капитан Джек Воробей не нашел способа отлынивать от подобной скукотищи, – ехидно заметила Лиз.
– Ну, пару раз я просто пролистал книжку, если в ней были картинки. Например, господин Мильтон сопроводил каждую главу «Потерянного рая» пересказом из двух-трех фраз, чего мне с лихвой хватило. Сам-то Тиг той поэтической дребедени не читал. Хотя мне понравился Люцифер...
– Который дьявол? – поинтересовалась Лиз.
– Да? Я как-то не заметил... – легкомысленно отозвался Джек. – Мне только две книжки запомнились. Одна такая длинная, поэма, а другая короткая. Потому что они были написаны по-итальянски, и мне их мама прочитала.
– Кто? – Элизабет слишком внимательно посмотрела поверх чашки, и Джек решил, что он не сможет расслышать этот вопрос.
– Так вот, первая – это «Божественная комедия» Данте. Говоря по правде, я прочел только «Ад». «Чистилище» и слюнявый «Рай» не осилил, хотя одно место все-таки пришлось прочесть. Потому что именно в него ткнул пальцем Тиг. В это мгновение на меня снизошло какое-то прозрение свыше, настоящее вдохновение, – Джек растопырил пальцы для пущей убедительности, – и я впервые в жизни смог прочесть несколько строк вверх ногами, да еще и по-итальянски!
– Не может быть! – изобразила восхищение Элизабет.
– Там было про то, как этого бедолагу Данте встречает его девушка, которая вовсе не его девушка, и к тому же она уже умерла, но все-таки они встречаются. Трогательно.
– Беатриче.
– Как? Ах, да, Беатриче. А ты откуда знаешь?
– Удивительно, но я тоже читала, причем по-английски. Папа заказывал самые свежие книги и переводы, считая мое образование делом первостепенной важности, – она явно подражала интонации покойного губернатора. – Правда, потом раскаялся, поскольку среди новых книг были истории про пиратов и прочее неподобающее леди чтение.
– Справочники по пиратскому делу? Кодекс Бартоломью и Моргана?
– И «Краткая биография капитана Джека Воробья, изложенная со слов свидетелей, пострадавших от грабежа, потерпевших кораблекрушение и потерявших надежду», – процитировала Элизабет.
– Не читал. Занятно?
– Тебе бы не понравилось.
– М-м?
– Там пишут, что «несмотря на упорство в грехе и бесчестные способы добывания денег, капитан Воробей остается самом милосердным из всех пиратов Карибского моря». В общем, то, что ты добряк, я знала гораздо раньше, чем столкнулась с тобой нос к носу, – прозаично заключила она и улыбнулась поверх чашки.
– Не хочу тебя разочаровывать, но... – Джек блеснул улыбкой в ответ, – если бы тогда, у форта, ваши доблестные флотоводцы и чиновники бросились тебя защищать, я не знаю, как бы мне пришлось применить цепь и пистолет. И потом, как сказал автор второй моей итальянской книги, «люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость».
Её улыбка мгновенно погасла, но она не отвела взгляда.
– Не пытайся меня спровоцировать, Джек. Ты спас мне жизнь не однажды, за что я безмерно благодарна, и пытаться казаться хуже, чем ты есть, боюсь, уже бесполезно. А что это за книга?
– «Государь» Макиавелли. Это отнюдь не дамское чтение. Но это умная книга, после неё мне почти не пришлось ничего читать.
– Почему?
– Потому что наши с книгами пути разошлись.
«Как-то ты запоёшь завтра утром, узнав, что я реквизировал твой корабль... Воистину, это будет лебединая песня!» Джек отвернулся к окну, и вовремя: пылающий солнечный диск опускался в море стремительно, словно катился под горку. Он завороженно проводил дневное светило и тут окончательно понял, что ром в початой бутылке миссис Эндрю приказал долго жить. От осознания этой потери чело его временно омрачилось, но он быстро вспомнил, где находится – в непосредственной близости от библиотеки капитана Тига.
Элизабет, почуяв заминку, но не догадываясь об истинной причине, сразу приняла его молчание на свой счет и мысленно наступила себе на ногу за бестактность. Её благодарность! Поскольку отплатить за все свои чудесные спасения ей удалось только однажды – после того, как она сама же... Её самокопание было прервано треском открываемой застекленной двери.
– Да вот как раз решил найти то место... Про Беатриче, – заявил Джек, ощупывая толстые фолианты. – Где это она тут, наша красотка... Хороша была, наверное, а?
– Только умерла в двадцать два года, – безрадостно отозвалась Лиззи. – Интересно, отчего.
– Ну, мало ли... Явно, не от старости. От простуды, от чумы, от родов, мало ли... «Черт, это я зря сказал!»
За спиной зашелестело платье, звякнула ложечка, потом он услышал удаляющиеся шаги.
Джек не обернулся, сосредоточенно ощупывая тома пообширней. На сафьяновом переплете прочел DANTE; книга казалась значительно толще остальных, значит, и её содержимое...
– Ты не там ищешь, – сказала Лиз почти на ухо. Он резко повернулся, сжимая горлышко литровой бутылки отборного барбадосского... и явственно соприкоснулся с мистером Тёрнером Третьим, что заставило Элизабет отпрянуть.
Лиззи стояла спиной к закату, солнце опустилось как раз до середины окна, но сейчас она заслоняла его собой. Волосы, выгоревшие за время странствий, за последние полгода отрасли и вернули каштаново-золотистый цвет. Но сейчас, подсвеченные заходящим светилом, они казались багряно-рыжими и пылали огненным нимбом вокруг головы. Элизабет прижимала к груди потрепанный том «Божественной комедии» из буфета, немного удивленная неподвижностью Джека, потом заметила ром, смутилась от собственной недогадливости и наивности и небрежно-сердито бросила книгу на стол, отчего с переплета взлетело облачко пыли, а фаянсовые чашки беспомощно звякнули на блюдцах.
– Зачем же искать? – вдруг медленно проговорил Джек, чем-то неуловимо напоминая собственного отца. – Я и так помню. Я говорил, что запоминаю всё, если оно хоть раз в жизни было жизненно важным? – Он не улыбался и смотрел на нее, почти не мигая и не отводя взгляда от её лица.
sovra candido vel cinta d'uliva donna m'apparve, sotto verde manto vestita di color di fiamma viva.
Элизабет не понимала итальянского, но сразу сообразила, о каком моменте идет речь. Процитировав всего одну терцину, Джек умолк, продолжая непонятно таращиться на неё, что заставило оглянуться и зажмуриться. Пылающий диск висел в паре дюймов над линией горизонта.
– Облеченная в солнце... – прошептал Джек и... поставил тяжелую бутыль рядом с пыльной книгой. – Рому, Лиззи?
Вопрос был неуместен, но задерживаться на этом щекотливом моменте он не мог. И так уже допустил слабину, как будто сквозь прореху (в чём?) она могла заглянуть внутрь, а это было чревато последствиями в виде ненужных слов, неуместных аналогий, защелкнутых наручников, ножа в спине, выражаясь фигурально и наоборот, и так далее...
Элизабет отрицательно покачала головой и испытующе поглядела на Джека, пока тот звонко откупоривал свою увесистую находку. На лице его застыла мина глуповатого лихачества, он размашисто плеснул в чайную чашку янтарного рома и поднял её, оттопырив мизинец.
– Ваше здоровье, Ваше Величество!
– И ваше, капитан, – Лиззи подняла недопитую чашку с чаем.
Пока он глотал это чудное творение барбадосских винокуров, этот ароматный огонь, разливающий по пищеводу блаженное тепло, пока он смаковал послевкусие, она вдруг спросила, не давая опомниться:
– Да, Джек, потрудись объяснить, что это было за представление там внизу?
– Когда? – непонимающе отозвался Джек и потянулся к завяленному кружочку лимона на фаянсовом блюдечке.
– До чаепития. Зачем ты разыгрывал миссис Эндрю и меня? Изображал галлюцинации...
– Ну, я не совсем изображал, – слегка замялся капитан, осознавая, что говорит лишнее. – Допустим, соскучился по женскому обществу, мне чаю вдруг захотелось. В конце концов, о литературе поговорить... Элизабет недоверчиво закатила глаза и изобразила лицом тоску смертную.
– Ну, ладно, Лиззи. Я соскучился по твоему обществу, и мене плевать, что мы тут пьем и обсуждаем. Так пойдет?
И она покраснела. Право, стоило ради этого цитировать Данте. И даже Макиавелли. Хотя, может быть, это просто отблеск красного марева за окном. Да, наверняка, это закат.
_______________________________
За окном давно стемнело, свечи уже пришлось поменять. Беседы затянулись глубоко за полночь. Обо всяких пустяках, о детстве (рассказывала больше Элизабет и, будь жив губернатор, он немало подивился бы, чем на самом деле занималась его дочь в свободное от занятий время), обо всяких удивительных случаях на море (тут, разумеется, лидировал Джек). Ром впервые не кончался. Миссис Эндрю трижды приносила чайники и тарелки со всякой мелкой снедью и только качала головой.
Тиг почему-то не появлялся.
– И вот я, несмотря на свистящие пули, взбираюсь на бушприт и... как прыгну на эту их каракатицу позолоченную! – Джек взмахнул обеими руками и почти подпрыгнул в кресле Тига. – И прямо в объятья этой красотки – капитана Брюнхильд Майнс. Она, конечно, мощная женщина, на полголовы меня выше, с руками огромными и розовыми, как ветчинные окорока, и с головой твёрдой, как пушечное ядро, – я с разлёту лбом к ней приложился, так что искры посыпались, и рухнули мы с ней на палубу под пенье пуль и грохот канонады... Так вот, о чем это я?
В тишине полутемного сарая никто не отозвался. Лиззи заснула. Вот-те на! На таком интересном месте! Джек на цыпочках подкрался к ней и подвинул поближе подсвечник. Зачем? Разглядывать спящих нехорошо, им будут сниться кошмары. Но ему нужно было запомнить. Совершенно спокойное, расслабленное лицо, без тени гнева, высокомерия или насмешки. Мирная Лиззи. Джек почему-то подумал, что нескоро он её такой увидит, если вообще суждено свидеться. Ну уж нет, отставить дурацкие мысли.
С другой стороны, судя по новостям Гиббса, его ближайшее будущее не сулит ему ни мира, ни свободы передвижения. Все упирается во время и единственную цель, за которую придется бороться с извечным врагом Барбоссой и новым врагом Нойманном – а то, что Нойманн враг почище Гектора, он уже не сомневался.
А когда его жизнь была легкой и понятной? Ну, разве что в первый год, когда он только получил корабль от Джонса, да пару недель после воссоединения со своей «Жемчужиной», пока не почувствовал приближении Норрингтона, да еще пару раз, когда удавалось погрузиться во что-то иное. Что-то в Сингапуре. И что-то в Англии. И что-то в открытом море, когда ночная вахта сменяется утренней... Когда никто не мешает. Увы, капитан Джек Воробей мог по пальцам пересчитать моменты, когда никто ему не мешал или он сам никому не мешал. Свобода – цель и образ жизни, который был дорог прежде всего тем, что продолжал оставаться мечтой!
Так, Лиззи спит в кресле, надо бы её куда-то перетащить: в её положении наутро спина будет болеть. А тебе какое дело? Тебя утром здесь не будет. Не дай-то Бог, она еще увидит, на чем это вы изволите отчалить, капитан! Лучше её не будить. Джек попытался себе представить, как он приподнимает спящую мадам Тёрнер, и прикинул, что у него просто не хватит силенок тащить её в её спальню вместе с пузом, пардон, с грузом. Да и вообще кантовать её вредно, еще заденет что-нибудь. Протащить по полу на кресле? Скрежет поднимется адский, Лиззи проснется, миссис Эндрю примчится, поднимутся женские визги... нет. Её надо тут сгрузить на кушеточку какую-нибудь и свалить затемно, пока все спят.
Пока Джек ощупывал в полутемном сарае разные предметы в поисках «кушеточки», в дверях появилась темная фигура в обширной шляпе и молча щелкнула взводимым курком пистолета. «Черт, где тут это?.. Ну, это?.. Где ж эта... А, чёрт, привет, капитан Тиг! Ну, кушетка эта, оттоманка старая такая тут стояла...» Джек не обратил ни малейшего внимания на ствол пистолета, продолжая шарахаться по помещению, то и дело ударяясь о выступающие детали меблировки.
Тиг молча заткнул пистолет за пояс и протянул руку к канделябру, после чего довольно скорым шагом удалился на противоположный конец комнаты, попутно зажигая свечи. Через минуту количество огней утроилось и стало понятно, что Джек в своих поисках попросту свалил составленные друг на друга табуретки, этажерку с каким-то заморским барахлом и высокую вешалку со стойкой для шпаг.
– Погромщик, – мрачно заметил Тиг, – убери это всё. Не глядя поднял руку к горшку с цветком и мгновением позже раскурил трубку.
– Как там твой пациент? Уврачевал его раны? – Хоть поддеть можно.
– Старость не лечится, – пробурчал Тиг между затяжками. – Но ему теперь легче. Может, покряхтит еще маленько.
– Тим – это тот болтливый старикашка, да? Который вечно не умеет держать язык за зубами? На что он тебе?
Тиг взглядом оценил мысль о зубах и языке, и Джек поёжился.
– Он дважды спас мне жизнь и потерял из-за этого глаз.
– Никогда не думал, что ты исполнен благодарности.
– Благодарность – слово не из твоего лексикона, Джеки. Что ты тут искал?
– Надо нашу гостью куда-то деть, она вон в кресле уснула.
– Её спальня в десяти ярдах от места, где ты стоишь.
Что в Тиге больше всего раздражало, так это то, что он констатировал общеизвестные факты, но ты чувствовал себя идиотом, при этом ответственным за происходящее.
Это что вот сейчас было, а? Вызов? Или отеческий совет?
Джек подошел к своей вечерней собеседнице. «За всё нужно платить». Ладно, в конце концов, он увел у неё корабль, так уж до кровати как-нибудь дотащит. Странно, она оказалась совсем не тяжелой. Вернее, не настолько тяжелой, как он ожидал. Тиг распахнул перед ним дверь, и Джек втащил свою ношу в комнату, с которой было связано многое в далеком детстве. Сейчас это была чужая комната, мебель с тех пор меняли, здесь пахло иначе – не розовым маслом и засыхающими цветами, а лавандой, молоком и еще чем-то чужим и одновременно знакомым – Лиззиным.
Она улыбалась во сне, обе руки лежали на животе, словно защищая будущего ребенка, и Джек понял, что так намного лучше – уйти, не прощаясь, и тогда, в следующий раз, может быть, он привезет ей самый лучший подарок: он заберет её с собой туда, где не был никто, ни один человек в мире, и там, в этой дали, в абсолютной неизвестности, может быть, они простят друг друга. Он просто поцеловал её в лоб и повернулся уйти.
На её лице улыбка сменилась выражением легкого беспокойства. Она поморщилась и снова улыбнулась.
– Уильям! – голос был очень тихий, но ему хватило с лихвой. В дверях кашлянул Тиг, и Джек просто зажмурился, чтобы не видеть, не слышать и не думать, и двинулся к двери. – Уильям, – повторил голос с той же бесконечно любящей интонацией. – Не пинай маму, маме больно.
– Чему ты радуешься? – полминуты спустя спросил Тиг, когда они вышли на освещенное место.
– Такая тяжесть свалилась. – Джек щелкнул пряжкой перевязи и быстренько подхватил лежащий на подоконнике пистолет. – Ужас! Не перекармливайте девочку, а то она проломит палубу. До скорого! – и он вприпрыжку стал спускаться по лестнице.
_______________________
Перевод терцины из Данте: (Чистилище, ХХХ, 31-33) "Не мысля воплощения иного, В мгновенье, как очам моим предстала Та, в платье цвета пламени живого, Бесплотная, вся в блеске покрывала Эфирного. " (Интерпретация Виктора Коллегорского) Ближе к тексту: "В венке олив, под белым покрывалом, Предстала женщина, облачена В зеленый плащ и в платье огне-алом." (Перевод М. Лозинского). Все равно Данте сказал короче и красивее
Вот Джек прохвост, что угодно сделает, лишь бы отвлечь Элизабет от кораблика. И удачно он соврал-то про Тига и лазарет. И какое милое у них чаепитие получилось, ну загляденье просто. Всё началось с "непринуждённой" беседы об окнах и парусности карт и закончилось... сном Элизабет. Кстати, никогда бы не подумала, что Джек знает Данте. Хотя, если вспомнить, кто его мать, всё встаёт на свои места. Вообще, он на удивление многогранный персонаж. Вот вроде пират пиратом, но вот, он сидит с Элизабет, хлещет не-совсем-чай (хотя, само слово чай тут можно выкинуть) и разговаривает о книгах. Поразительно. И этот романтический момент с солнцем и Лиззи-Беатриче... Красивая картинка в голове образовалась, да. Да, эта глава полна сюрпризов. Джек раскрывается совершенно с новой стороны. Мало того, что он цитирует Данте, так ещё и проявил такую трогательную заботу об Элизабет. Да, его мысли далеки от сопливой романтики, но сам факт, что он о ней позаботился, говорит о многом.
Как таковых ошибок не нашла, так что просто придиралась ко всяким мелочам: "Что-то подсказывало ей, что неспроста он разыгрывает невменяемость. Главное, чтобы это" - вот, имхо, многовато чтоканий здесь. "Вот ведь прицепился!» – с негодованием думала она, выдергивая из цепких" - не знаю, намеренный здесь повтор или нет, просто обращаю твоё внимание. Так, на всякий случай. "юбку Элизабет, отчего она чуть не подпрыгнула на ступеньку выше" - юбка подпрыгнула, или Элизабет? "обхватив правой рукой её за талию" - вот моё имхо разгулялось, но кажется, что "её" немного не на своём месте. Даже на слух немного спотыкаюсь. Может, лучше поставить "её" после "обхватив"? "и он сознательно избегал контактов со всем" - опять же имхо, но "он" здесь можно убрать. "Он знал и избегал" - всё чётко и без лишних местоимений. "надо бы её куда-то перетащить, в её положении наутро спина будет болеть" - думаю, после "перетащить" уместнее поставить двоеточие. Тут же ясно прослеживается связь: зачем перетащить? - потому что спина будет болеть. Такая тяжесть свалилась. - Джек щелкнул пряжкой перевязи - вместо дефиса - тире.
