 Фанфик «Immortalia | 13.»
Шапка фанфика:
Название: Immortalia
Автор: Serpens Subtruncius
Фандом: "Пираты Карибского моря"
Персонажи: все знакомые и несколько авторских. Пейринг: Джек/Элизабет, Уилл/Элизабет.
Жанр: Приключения с романтическим налетом.
Рейтинг: PG-13
Размер: макси
Содержание: ПОСЛЕ ПКМ-3! Поиски Источника Вечной Молодости забрасывают... да сами вы знаете, кого и куда.
Статус: в процессе.
Дисклеймер: автор фанфика отказывается от прав на персонажей Диснея.
Фанфик пишется исключительно в развлекательных целях, а не ради
извлечения материальной выгоды.
Размещение: с разрешения автора.
Текст фанфика:
Глава XII. Деревенские страшилки.
– Los benditos caminan*…
При виде незнакомцев в доминиканских облачениях на лицах жителей Сан-Хуан-Сант-Яго-и-Сан-Антонио одновременно отражались почтение и ирония. Одна пышная селянка с огромным бюстом и иссиня-черной косой откинула салфетку с корзинки и протянула монахам две свежих кукурузных лепешки.
– Buongiorno, signora, grazie! – отозвался вежливый Раджетти. – Pax tecum, padrona!
Пинтел оценил взглядом мощные формы добросердечной женщины, с трудом вслушиваясь в поток испанских слов. Дама явно благоволила к незнакомцам, о чем-то просила (а может, приглашала?) и сыпала именами.
– Хорошая женщина, – сказал он, когда парочка отошла на безопасное расстояние. – И явно желает познакомиться. Вишь как рассыпается. Только имя у ней какое длинное, и все мужские попадаются, всё какие-то Хуаны, Диего да Луисы.
– Я бы на твоем месте не обольщался, – огорчил его племянник. – Насколько я могу судить, она просила молиться за её здравствующих и покойных родственников. Мы в эту категорию не входим, так что...
– А жаль, – вздохнул Пинтел. – Я бы познакомился. И пообедал.
К этому моменту они прошли половину деревни, пересчитали дома, пригляделись к количеству цепных псов и засовов, оценили высоту заборов и пришли к выводу, что деревня – легкая добыча для любых джентльменов удачи. Только на кой она им нужна? Местные жители не отличались воинственностью, но достатком тоже не блистали.
– Ты уверен, что нам и дальше нужно считать? – простонал Раджетти, сбрасывая душный капюшон.
День перевалил за половину, и на солнцепеке стало просто невыносимо.
– Умножай на два, – предложил практичный Пинтел. – А нам пора отдохнуть.
Через четверть часа они полулежали в тени северной стены испанской миссии и разглядывали разросшийся плющ. В животе слегка бурчало, но лень всё превозмогла.
_____________________________
Через некоторое время их путь повторил представительный мужчина, который привлек к себе значительно меньше внимания. Если с ним кто-то здоровался, он небрежно приветствовал аборигенов на языке Сервантеса и скользил по улице дальше. Пару раз он останавливался и задавал простые вопросы. По-испански он говорил без акцента и подозрений не вызывал, поскольку главную свою примету – маленькую вздорную обезьянку – оставил под присмотром в исходной точке своего пути.
Собственно говоря, именно благодаря испанцам Гектор Барбосса получил свое славное имя. До этого его рыжеватая англо-саксонская личность носила совсем не пиратскую фамилию Бэббидж. Зачем строгий папаша назвал своего первенца в честь троянского царевича, Гектор так и не узнал. С юности путешествуя по Европе и Средиземноморью, он мечтал, чтобы его называли Барбароссой, как знаменитого императора и завоевателя, однако в ленивых устах соотечественников Вильянуэвы гордое прозвище само собой сократилось. Так он и не стал Барбароссой, но навсегда простился с Бэббиджем.
Проведя на Средиземноморье и в испанских колониях десяток лет, Гектор вполне освоил испанский язык и образ жизни и именно там приобрел свою первую шляпу. С тех пор каждый последующий головной убор был обширнее предыдущего, спина все прямее, костюмы все богаче, а английский акцент почти изгладился из его испанского, но... После аферы с липовым титулом барона Каспийского моря и загадочного исчезновения одноглазого Северного и Балтийского барона фон Краушвица Береговое братство по-прежнему возглавляли девять человек. Однако капитан Барбосса вдруг рассорился с Вильянуэвой и Шевалем. Он покинул древнюю Ойкумену** и осел на Карибах. Тогда еще юнга Тони Раджетти неожиданно получил в подарок деревянный глаз, который было велено беречь пуще живого, и навечно остался в команде Барбоссы под присмотром своего дядьки Пинтела. А капитан Тиг получил из ниоткуда пятнадцать бочек рома и пожал плечами: девять так девять, Кодекс соблюден.
Правда, спустя полгода он вспомнил рыжего типа с то ли испанской, то ли итальянской фамилией, когда его отпрыск бесславно и с риском для жизни потерял очередной корабль. С одной стороны, это событие не прибавило особых симпатий Тига к Барбоссе, с другой же, – он получил возможность произнести в адрес Джека саркастический монолог из дюжины слов (до диалога не снизошли оба).
Итак, капитан Барбосса стал обладателем «Черной жемчужины», капитан Воробей в очередной раз хлопнул дверью отчего дома на пути в Сингапур, а капитан Тиг, услыхав словосочетание «Исла-де-Муэрта», только ухмыльнулся и погладил тяжелую золотую черепашку на письменном столе.
________________________________
Барбосса далеко не сразу обнаружил цирюльню, хотя ему казалось, что подобное место должно привлекать внимание потенциальных клиентов. Цирюльня в провинции заменяет регулярную прессу. Сюда приходят люди разных сословий их разных мест, и каждый несет новость – большую или маленькую. Новости оседают в извилинах любопытных и памятливых брадобреев, чья разговорчивость вошла в поговорку. Гектор заранее приготовился к бомбардировке вопросами и, издали завидев вывеску в виде двух скрещенных бритв, наподобие кинжалов или костей на пиратском флаге, поспешил туда.
Подойдя поближе, он обратил внимание, что ржавая вывеска давно нуждается в починке, а название «У Авеля» сразу вызвало нехорошее предчувствие. Звякнув колокольцем на двери, Барбосса шагнул в темноватое помещение и в десятый раз за день пробормотал приветствие.
– Славный денек! – отозвался бледный субъект со скорбной миной на лице, облаченный в черное полукафтанье и черный же галстук.
– Э-э... Кажется, я ошибся дверью, – Гектор невольно оглянулся в поисках гробов и венков с лентами.
– Не ошиблись, – по-английски ответил хозяин заведения.
«Как он быстро меня раскусил. Надо держать ухо востро!» – подумал капитан.
– Бриться или стричься? – трагически шевеля бровями, уточнил гробовщик, прикидывающийся парикмахером.
– Э-э... – Барбосса снял свою роскошную шляпу и глянул на свое отражение за спиной.
Для солидности Гектор предпочитал не бриться, к цирюльникам обращался крайне редко и предпочитал обслуживать себя сам, раз в пару месяцев выщипывая клочья бороды перед тусклым медным зеркалом, когда выпадет штиль.
– Парики, завивка и окраска – это не ко мне, – с той же душераздирающей интонацией продолжил парикмахер с внешностью гробовщика, – но побрею я вас от души!..
– Мне только подравнять здесь и вот тут. – Барбосса нервно подергал себя за клочковатую бороду. – Я вообще-то редко хожу по цирюльням, но тут особый случай.
– Даме понравиться хотите? – вдруг спросил гробопарикмахер.
– Кому? – Гектор представил себе бледную рожу Ноймана и осклабился. – Можно сказать и так. Давненько не был я в Сан-Агустине, как-то не хочется выглядеть дикарём, вот заметил на полпути оплот цивилизации и решил освежиться.
– Оплот? Цивилизации? – Брадобрей нахмурился. – Стоит ли ехать в Новый Свет, чтобы искать здесь цивилизацию.
– Мне приходится много путешествовать, надо же как-то поддерживать стиль. – Гектор закатил глаза, подумав про себя: «Лет десять назад я бы принял этого малого в команду. На его фоне мои живые мертвецы казались бы жизнерадостными пасхальными кроликами».
– Стиль! – встрепенулся брадобрей. – Пожалуй, я приступлю немедленно.
Он бросился к видавшему виды креслу у окна и подхватил со спинки свежую простыню.
– Присаживайтесь!
Гектор уселся, искоса следя за манипуляциями с бритовками, ножничками и помазочками. Цирюльник едва слышно что-то бормотал себе под нос, доставая кожаный футляр и разглядывая какие-то весьма острые предметы.
– Толедская сталь, – пояснил брадобрей как бы между делом. – Если не рассечет пополам, то точно оставит зазубрины на вашей сабле.
Гектор скосил глаза в сторону стола, но решил приступить собственно к беседе.
– Что нового слышно?
Хозяин не отозвался.
– Я слышал, здесь хотели устроить курорт, – начал пиратский капитан с иного конца. – Какие-то воды чудесные нашли.
– Здесь долго трудились каторжники, вряд ли у кого-то в здравом уме возникла бы идея отправиться сюда «на воды». Если и нашли, то с течением времени постарались забыть об этом.
– Вот как?
– Места разбойные... Людишки мрут, как мухи. Болезни всякие также. Ограбления. Пропажи людей без следа...
– Веселое местечко, – заметил Гектор.
– Особенно достали проповедники и беглые рабы, – с садистским удовольствием продолжал антифигаро. – Первые душу вынут, вторые – деньги.
– Неужели про чудесные свойства здешней воды мне налгали? – с благородным негодованием в голосе спросил Барбосса.
– В конце деревни есть дом с привидениями, – не обращая внимания на риторический вопрос, жарко зашептал брадобрей, размазывая по щекам капитана мыльную пену. – А на самом деле это бывшая корчма, а точнее – хранилище той самой треклятой воды. Говорят, что это вода дьявола, – он подмигнул черным глазом, внезапно показываясь из-за левого плеча, и Барбоссу невольно передернуло.
Брадобрей все-таки оказался мастером своего дела: его потянуло на разговор. Весь последующий монолог (Гектор даже не пытался вставить слово) он произнес, почти не переводя дыхания, постепенно повышая голос на наиболее драматических моментах, делая содержание рассказа еще более пугающим и невыносимым.
По словам Авеля (имя Барбосса не спросил, но так гласила вывеска), местные племена долго скрывали от завоевателей необычные свойства местной водички, пока о ней не прослышал некий лекарь, пришедший сюда вместе с Понсе де Леоном. Он помог индейскому вождю, попавшему в плен, за что получил кувшин воды, якобы избавлявшей ото всех болезней. Лекарь успешно вылечил нескольких своих пациентов, пока бутыль с уже перелитой водой не украли.
Вором оказался капрал, непосредственный начальник костоправа, который при атаке семинолов с идиотским смехом бегал нагишом по гарнизону, а затем подорвал половину арсенала и был застрелен своими же. Поначалу безумие капрала никто не связал с кражей бутылки, но постепенно, с появлением миссии, а затем и деревни, население разделилось на тех, кто верил в чудесные свойства воды, и тех, кто её хоть раз пробовал. Все, кому довелось вкусить проклятого пойла, несколько дней не выходили из дому, лежали пластом или непрерывно бегали по нужде, – кому как повезет. Участок земли, на котором бил из земли источник странной жидкости, несколько раз переходил из рук в руки, и всякий раз счастливый покупатель погибал при невыясненных обстоятельствах. Одного испепелило молнией через неделю после покупки, другого зарезала любовница, последний вообще исчез.
– Совсем?
– Это был местный падре. Он собирался освятить источник, изгнать из него беса и торговать водичкой, но, к счастью, не успел.
– Оборотистый малый, – заметил Барбосса.
– Его оплакивали в Пенсаколе тридцать подопечных...
– Приют? – капитан изобразил благопристойное сочувствие.
– А? Нет, бордель. У него оказался такой маленький подпольный бизнес, – брадобрей нехорошо усмехнулся и обошел кресло сзади, вытирая бритву и вынимая маленькие позолоченные ножницы. – Вам брови подровнять?
– М-да-а... задумчиво протянул Гектор. – Но неужели не нашлось человека, кто бы действительно исцелился и омолодился («Черт!» – он прикусил язык, – «Как меня угораздило!»)
– Вечной жизни ищете? – неожиданно Авель оказался прямо перед ним, а в руке снова блеснула бритва.
– Кто ж её не ищет? – честно ответил Барбосса, вытаскивая под простыней пистолет и стараясь незаметно направить дуло в сторону подозрительного собеседника.
– Я чуть-чуть слева выровняю, буквально четверть дюйма.
Цирюльник наклонился над левой щекой и, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Некая девочка Катарина, дочка одного из первых пациентов чудесного доктора, до сих пор жива. У неё было семь мужей, тридцать четыре ребенка, семь десятков внуков и полторы сотни правнуков. На вид ей лет двадцать пять.
– Вы ей верите? – скептически усмехнулся Барбосса.
– Я брил её прошлого мужа, он-то мне всё и рассказал. Он умер в восемьдесят два года, а женился в сорок на вдове с кучей детей. Её нынешнему супругу тридцать два, и она ждет от него третьего ребенка. А главное, каждый третий в деревне – её потомок.
Впечатлённый Барбосса прищурился и заново заткнул пистолет за пояс. Брадобрей только улыбнулся:
– Я бы успел раньше. Но у меня нет в отношении вас никакой неприязни. Я вас не знаю, как и вы меня.
Барбосса оценивающе оглядел содержимое кожаного футляра на столе и предпочел не отвлекаться от темы.
– А что эта девушка говорит о воде? Наверняка все слышали её историю.
– Она утверждает, что это была не вода, а молоко с ванилью.
– Хм?
– Именно. «Папа угостил из маленькой рюмочки» – и всё. Понимаете? Всё!
– Что именно?
– Фокус в том, что она не знала, что это такое, а даже если вы придете в Заклятую Корчму и вынесете пару-тройку бутылок, да хоть все – вы будете знать! Для знающих людей эта вода абсолютно бесполезна. Разве только вы продадите её заклятому врагу или вздумаете отравить тёщу, сообщив ей заранее о чудесных свойствах напитка.
С этими словами Авель снял простыню и аккуратно сбросил на пол ошметки рыжей щетины.
– Ваша жизнь полна опасностей, стоит ли к ним добавлять лишних искушений? – философски заметил он.
– Ежедневно встречаясь с опасностями, особенно ценишь жизнь, – в тон ему отозвался старый пират. – У вас много клиентов на сегодня?
– Боюсь, вы единственный. Эти, как вы выразились, деревенщины стиль не поддерживают. У меня нет рома, но... – в ответ Гектор помахал в воздухе серебряной фляжкой, – крепкий кофе найдется. Они неплохо сочетаются.
Воробей все равно застрянет в кабаке до полуночи.
_____________________________________________________
В это время на другом конце деревни разыгрывалось недюжинное сражение умов. Местное питейно-развлекательное заведение с классическим названием «Плакучая пальма» с каждым часом собирало под своей крышей все больше людей. Поначалу здесь только ели, потом только пили, но как только солнце приблизилось к краю леса, а тени стали вдвое длиннее своих хозяев, в таверне началась игра. На полупьяных лицах завсегдатаев появилось настороженно-алчное выражение, руки сами собой взвешивали свои кошельки, а глаза – чужие.
Капитан Джек Воробей давным-давно расправился с подачкой Нойманна, выпив на скудные средства стакан бренди. Прикрыв глаза неизменной треуголкой, он наблюдал из угла за перемещениями игроков. Поначалу он хотел употребить на игру деньги германского скупердяя, но справедливо решил, что без участливого толчка алкоголя колесики в его голове, может, и завертятся, но не с должной скоростью. Сейчас на него накатило сладковато-дремотное состояние, при котором в голове свистел начинающийся шторм, пальцы непроизвольно шевелились под столом, а глаза отмечали каждую эмоцию на лицах игроков, каждое движение бровей, ртов и рук.
Через час он совершенно утвердился в своем выборе. Это был симпатичный малый по имени Рамон, с невинными голубыми глазами на безусом лице и с румянцем во всю щеку, но Джек мог бы побиться об заклад, что эта овца – начинающий шулер. Начинающий, а потому, фигурально выражаясь, не справляющийся ни с рулем, ни с якорем. Еще полчаса он выжидал, пока этот херувимчик не начал внаглую обирать своих партнеров. Всплеснув руками и несколько распластавшись в полете, капитан Джек Воробей сделал неверный шаг к столу. Все подняли головы, стараясь угадать точку приземления. Белокурый шулер открыл рот в унисон с остальными, но успел подменить неудобную карту на козырь из рукава. В последнюю секунду Джек задержал своё свободное падение и мягко приземлился на освободившееся место.
– Как мне подсказывает слепая Фортуна, здесь собрались чу-удные люди, готовые рисковать и умеющие играть...
Эта тирада была произнесена слегка заплетающимся языком и подкреплена энергичными пассами обеих рук. Игроки с разной степенью удовольствия или неудовольствия посмотрели на новичка.
В первом круге Джек поставил перстень с крупным красным камнем, в меру броский и веский, но не связанный ни с каким приятным воспоминанием. Перстень он намеренно проиграл, после чего поставил следующий, более ценный, с расчетом выиграть у не очень умелого, но щедрого соседа слева, судя по специфическому юмору – торговца скобяными изделиями.
– А вот и ключик к вашему замочку! А вот и петелька к крючочку! А вот мы скобочку-то загнем! А мы его обушком, обушком!..
– Леди – вперед! Уступите даме место, – это уже была реплика капитана Воробья.
По его расчетам, из правого рукава шулера должен был материализоваться король, и он не заставил себя ждать:
– Короли важнее дам! Вам они не по зубам! – нараспев произнес Рамон.
– Иногда это две стороны одной медали, – заметил Джек, разглядывая золотистый узел на голове стоящей у стойки служанки. Девушка обернулась, свечи выхватили мелкие черты лица, и он отвел взгляд.
Пружина мышеловки сработала, и Джек выложил все свои сокровища перед носом певца замков и задвижек. Тот охнул от неожиданности, а капитан Воробей вмиг разжился наличностью.
Игра продолжалась еще часа полтора с переменным успехом. Джеку удалось вернуть свое имущество и поддерживать выигрыши на одинаково невысоком уровне. Два раза он выиграл внезапно, предугадав комбинацию, составляемую голубоглазым нахалом, который только посмеивался, не подозревая, что все его приёмы давно известны и разложены по полочкам.
Одновременно Джек поддерживал непринужденную беседу с посетителями. Он интересовался ценами на железный лом, крепостью испанских засовов и надежностью дверных петель, именами самых завидных невест деревни и новостями из Европы. Далее он узнал много нового о лечебных свойствах местной флоры (один из игроков был аптекарем), о лечебных свойствах печени ягуара, о лечебных свойствах слез летучих мышей, о припадках местного брадобрея (он мысленно где-то пожалел Гектора). Затем разговор переключился на всё более жуткие предметы, гипотезы и предположения. Его собеседники упомянули массовые отравления псевдолечебной водой, летальные исходы последних владельцев Заклятой Корчмы, и чем дальше в дебри сверхъестественного погружалась беседа, тем глубже убеждался Джек, что именно упомянутая корчма и является целью его путешествия.
Осталось только понять, почему жители Сан-Хуан-Сант-Яго-и-Сан-Антонио бесконечно травили и убивали друг друга, а не дарили чудесную воду, как это было предписано в памятном стишке. Неужели никто не догадался?
А меж тем, параллельно с его изысканиями и размышлениями, игра приняла крутой оборот. От белокурой бестии с прозрачным взглядом уполз из-за стола последний конкурент, и они с капитаном остались один на один.
– Близится ночь, – ласково улыбнулся Рамон. – Пора закругляться. Останемся при своих или играем на всё?
– На всё, цыпа, – так же ласково ответил капитан Джек Воробей.
– Тогда придется добавить, иначе ваша Фортуна действительно ослепнет, – с мёдом в голосе предложил Рамон.
– Всенепременно, цыпа!
Джек снял аж три кольца и эстетично дополнил натюрморт из пустых бутылок, кружек и горсток разнокалиберного серебра и золота. Оставшиеся посетители заведения выжидательно вытянули шеи и затаили дыхание. Карты сыпались из Рамона, как из рога изобилия. Джек отбивался, не особенно стараясь; он ждал финала. На руках у него были козырный король и туз; Рамон начал слегка покусывать нижнюю губу, из чего Джек сделал вывод, что аналогичные карты появятся на столе с минуты на минуту.
– Ваша Фортуна окончательно ослепла, – с чувством превосходства заявил Рамон и, наконец-то, выложил козырную комбинацию.
– Зато прозрела Фемида! – отозвался Джек, улыбаясь до ушей.
Со стола улыбались два близнеца-короля и два туза. Не давая шулеру опомниться, Воробей резко дернул его за правый рукав. Что-то треснуло, и на стол посыпались крупные карты.
– Бе-ей! – хором завопили обобранный торговец с аптекарем.
– На сем, джентльмены, позвольте откланяться, – бодро проговорил Джек, сгребая выигрыш и ловко подныривая под кулаки и локти приятелей Рамона и его неудачливых соперников, от души лупящих друг друга. – Вы запомните этот день, когда вас... всех обыграл... капитан... Джек Воробей... – последние слова он выговорил задыхающимся шепотом уже за дверью.
Пулей промчавшись по темной улице, он выскочил на перекресток и припустил в направлении другого питейного заведения, крайне неудачливого и несомненно закрытого как в этот, так и в любой другой час. Ладно, придется смириться с дискомфортом и заняться самообслуживанием.
________________________________
– Не стоит вам тут гнить, – произнес капитан Барбосса, застегивая серебряные пуговицы на своем узком синем кафтане и надевая шляпу. – Возвращайтесь в Европу, вам же очевидно скучно и тошно.
– А там мне станет весело? – прошелестел брадобрей, сгребая чашки и пустой кофейник.
– Может быть. С таким умонастроением вечная жизнь вам бы обрыдла сразу, – усмехнулся Барбосса.
– А вам, капитан? Вы ведь пират. Вечно убивать и грабить...
– Вечно путешествовать, рисковать и выигрывать. У настоящей жизни есть одно неоспоримое достоинство: ею можно наслаждаться. Дышать, двигаться, чувствовать вкусы и ароматы. Езжайте в Европу, в Париж, в Лондон, в Рим...
– А вы-то отчего не там? – не без сарказма спросил Авель.
– Ну... без гарантии вечной жизни мне там лучше не появляться, – Гектор поспешил завершить эту тему.
– Вам понравился кофе? – его собеседник почувствовал неловкость.
– О, да! Особенно с ромом и корицей. Как вы догадались добавить?
– У меня собственный рецепт.
– Прощайте, Авель. Не уверен, что мы встретимся, но вы незаурядный человек.
– По отношению к вам я могу сказать то же самое, но с чего вы взяли, что я Авель?
– А вывеска?
– А-а... Я все забываю, – цирюльник задумчиво застегнул раскрытый футляр с бритвами. – Да, этот придурок, мой предшественник, все мечтал принести себя в жертву искусству.
– И принес?
– Не уверен, что искусству, но... – брадобрей пожал плечами. – Счастливого пути, капитан.
– Счастливо оставаться.
Дверь прощально звякнула колокольчиком. Не-авель двумя пальцами приподнял с подноса чашку Барбоссы и аккуратно слил остатки кофе в горшок с бальзамином. Потом, словно что-то вспомнив, сбросил оцепенение и резко распахнул футляр с бритвами из толедской стали. Криво усмехнулся и сплюнул.
– Пираты!
___________________________
– Ох, Тони, как же пить-то хочется. Тут обязательно должно быть хоть какое-нибудь заведение.
– Мы его прошли еще днём на другом конце деревни.
– Значит, должно быть еще одно. Вон, смотри, какая-то крыша и объявление.
Две фигуры в одеждах доминиканцев медленно приблизились к квадратной деревянной вывеске, приколоченной к здоровенному столбу: «Счастье есть! И оно здесь!» На самом здании виднелась более изящная надпись «Слеза ангела».
– Ишь ты, какое заковыристое название. Для нас в самый раз! – воскликнул Раджетти.
– Как бы плакать не пришлось нам. Тут заперто.
– Ну, раз заперто, нужно открыть. Наверняка там что-нибудь найдется. Мы ли не пираты?
Через некоторое время оба родственничка шарили по полкам заброшенного кабака. К их удивлению, все полки позади барной стойки были уставлены разнокалиберными бутылями. Пинтел недоверчиво открыл одну и принюхался, опасаясь тухлятины. В бутылке оказалась обычная вода.
– Что за бодяга? – он сплюнул на пол. – Вода водой. Да вот сам убедись, Тони, – и он протянул племяннику бутыль.
– Пахнет ромом. Ты чем недоволен-то?
– Какой еще ром? Это вода.
– Если ты полагаешь, что я спутаю запах рома с чем-нибудь еще, тут ты жестоко ошибаешься!
– Тони, этот какая-то ловушка. Может, ром весь разбавленный, или...
Во дворе послышался хруст веток на песке. Кто-то весьма энергично приближался к входной двери.
– Тихо! Сюда идут! А вдруг хозяин? – оба пригнулись и поспешили удалиться через черный ход, не забыв прихватить не пойми чего по две бутылки на брата. Не пропадать же добру!
___________________________________________
* «Блаженные тащатся...» (исп.)
** Ойкумена (по-греч. «Вселенная») – в древности так называли Средиземноморье и Атлантическое побережье Европы. Собственно, освоенная человечеством часть мира.
|
