 Фанфик «Смертельная Клятва | Глава 3»
Шапка фанфика:
Название: Смертельная Клятва
Автор: Еретик
Фандом: Warhammer 40.000
Персонажи/ Пейринг: свои персонажи
Жанр: AU/экшен/романтика/драма
Рейтинг: N-17
Дисклеймеры: Games Workshop
Размер: макси
Содержание: "Меня зовут Кэссель Лекс, я — бывший дознаватель, почти состоявшийся инквизитор Ордо Ксенос, псайкер, еретик. Меня ищут, чтобы захватить и уничтожить представители всех трех Ордосов Священной Имперской Инквизиции, вольные охотники на ведьм и неумолимые Серые Рыцари. Мне 334 стандартных года, я хорошо выгляжу и отлично себя чувствую. Я привыкла к роскоши и хорошей пище. У меня нет постоянного пристанища, я странница среди миллиардов звезд."
Статус: в процессе написания
Размещение: с разрешения автора
Текст фанфика:
Сон бежал от нее. Казалось, что мягкие недра постели душили ее, и женщина проваливалась в какую-то серую безжизненную бездну, ничем не напоминающую привычную черноту сна. Графин с вином был уже ополовинен, слуга возжег дарящие покой сознанию благовония, но ожидание чего-то неотвратимого, грядущего, тормошило Кэссель, едва позволяя забыться даже легкой дремотой.
Уже несколько раз псайкер покидала кокон простыней и возвращалась в кресло, перечитывая и дополняя то, что уже было внесено на плотные белые листы. В душе шевелился страх — Кэссель отчаянно боялась, что не успеет, не сможет закончить свой бесполезный для Вселенной, но очень нужный ей самой труд.
Рубиновое вино в изящном бокале бросало алые блики на сложенные стопкой записи. Мнемоперо резко замирало, стоило женщине лишь коснуться кончиками дрожащих пальцев ноющих висков. Она вновь возвращалась к событиям, которым было уже более двух сотен лет от роду, заставляя память скрупулезно вытаскивать на свет любую мелочь, важную для своей носительницы.
«Какое-то время, проходя обучения в стенах схолара при Ордосе, я забавлялась перспективами, обрисованными новичкам нашими наставниками. А уж возвышенные заверения о долге и пользе для Империума подогревали даже самые незначительные амбиции.
Да, будущее виделось мне теперь не столь уж мрачным. Путь, данный мне Императором, несомненно, был тяжелым, но даровал удовлетворение как моей душе, жаждущей нести справедливость и Его свет каждому темному уголку Вселенной, так и информационной инфекции, пустившей глубочайшие корни в моем организме. Я поражала своих наставников трудолюбием и прилежностью, поглощая все доступные для меня знания с завидным рвением, беспрекословно следуя напутствиям инквизиторов. Будь я столь же прилежной в Схоластиа Псайкана, многие могли бы позавидовать рекомендациям, которых я так и не получила.
Не ошибусь, если замечу, что в схоле Ордоса относились ко мне человечнее, теплее. Именно здесь я перестала быть не ограненным материалом, меня лепили лучшие умы, наставляя в вере и руководя моим возросшим даром. Как же не оправдать такого доверия? Мои товарищи с оттенком зависти восприняли решение коллегии наставников не применять ко мне ритуала укрепления души, а я переполнялась гордостью... Император милосердный... Как я была молода и тщеславна в те дни, когда Твой свет еще был дарован моим глазам и освещал путь, по которому следовало пройти!
У меня появились товарищи, — друзьями я не могла бы назвать легкомысленный, на мой взгляд, сброд, шумно проводящих время в классной комнате адептов, в отсутствии инквизитора Хафмаса. И все же, меня до некоторого момента могли забавлять их легкость и веселость. Некоторые юноши и девушки вели свое происхождение из довольно богатых и знатных Домов, и это отражалось в их манерах и взглядах, даже не смотря на то, что всем нам выдали одинаковую, ничем не примечательную серую униформу. Ну да, для меня плотная длинная туника в пояс и облегающие леггинсы, заправленные в высокие сапоги были верхом роскоши.
Я обожала уроки Истории Империума, позволяя воображению рисовать яркие картины, написанные негромким хрипловатым голосом наставника Гелира. Это было сродни тому же чувству, что я испытывала, сидя на полу в старом храме в полуденный час, ловя момент, когда солнечные лучи оживляли витражные панорамы. И, хотя в целом, устройства Империума мы коснулись весьма поверхностно, я, по протекции Гелира, получила доступ к закрытой секции библиотеки и продолжила свои изыскания, погружаясь в иные времена, лаская пальцами корешки утративших названия книг, трубки пергаментных навощенных свитков, стопки информационных планшетов.
Конечно, ничего запрещенного там не было, об этих артефактах среди адептов ходили невероятные слухи, но все они лишь достигали черты бронированных дверей потаенных подвалов где-то под крепостью Ордоса. Мне вполне хватало насущного, на систематизацию и осмысление которого ушли бы годы. Впрочем, я готова была и таким образом распорядиться своим временем, если бы мне это позволили.
Мой дар, так пугавший богобоязненных фермеров с Аякса, пришелся в Ордосе по душе многим, и, еще не окончив свое обучение, я частенько бывала за пределами схолара, помогая инквизиторам-наставникам разобраться с тем или иным текстом, перерабатывая его в своем сознании в более удобоваримую версию. Конечно, у всего этого была и обратная сторона, которая пугала уже меня — соприкасаясь с фолиантом, свитком или предметом, я не просто считывала информацию и запоминала ее, расширяя посредством транса, но и, практически, проживала некоторые особо яркие моменты, еще долго потом горевшие в моем сознании огненным клеймом. Молитвы избавляли от усталости и напряжения, но не могли избавить меня от памяти.
В остальном, годы, проведенные в ученичестве, я по сию пору считаю счастливыми, но не могу и припомнить ясно хотя бы один маломальский богатый на события день... Кроме одного, ставшего для меня последним в роли адептки. После него я получила чин младшего дознавателя и была принята в свиту инквизитора Киссау, раздери его душу демоны варпа.»
Кэссель оторвалась от записей, услышав топот бегущих ног. Спустя несколько секунд на палубе стало шумно, не смотря на поздний по распорядку час, когда большинство обитателей «Крадущейся Тени» отдыхали в своих каютах. В дверь оглушительно саданули кулаком, и псайкер вскочила, бросившись к приставленному у постели посоху. Секундами позже дверь распахнулась, и на пороге появился Хоук, держащий свой болтер наготове. Кэссель решила, было, что сержант организовал-таки захват ее судна, но сильнейший толчок, отправивший их обоих на пол и оглушительный грохот взрыва, наполнивший палубу гулом, развенчал это предположение. Хоук поднялся первым, и сообщил:
— Проклятые дружки твоих охранников атаковали судно, покарай их Император!
Тысяча мыслей разом пронеслась в голове псайкера и лишь одну она сумела остановить. Она наполнила женщину чувством разочарования, обиды и сожаления. Ваэль все-таки предал.
Спешно накинув прямо на домашнее платье армированный плащ с высоким воротником и защитными щитками на плечах, Кэссель покрепче перехватила посох и ринулась на мостик, игнорируя замершего в проходе Ультрамарина. Если утонченный телохранитель действительно рискнул дать своим собратьям возможность выпотрошить судно и всех его пассажиров, она намеревалась заставить его, да и не только его, пожалеть о своем далеком рождении. Энергия, призванная ею из глубины души толчками пульсировала в дрожащих руках, изливаясь в сверкающий рунический посох. Судя по тяжелым шагам, Хоук следовал за ней.
На мостике творилось что-то невообразимое. Бонель метался от одной панели с датчиками к другой, отдавая отрывистые приказы. Команда подчинялась, но сам воздух был просто перенасыщен нервным возбуждением, близким к настоящей панике. Капитан «Благословения», Севадо, пребывал в отрешенности, глядя куда-то сквозь обзорный купол. Кэссель заметила раненого Красса, помощника Бонеля, лежащего у самых ступеней , ведущих на галерею. Его плечо кровоточило, но на помощь спешил один из гостей-медиков.
— Где Ваэль, варп его задери?! — заорала взбешенная Кэссель.
Бонель, притормозив перед псайкершей, растерянно дернул плечом:
— Его здесь нет, возможно, он сейчас в своем отсеке...
— Не смеши меня, от взрыва можно было оглохнуть, но не ослепнуть же! — псайкер резко развернулась, предоставляя капитану его работу, и наткнулась прямо на Хоука.
Космодесантник уже успел проанализировать ситуацию, едва окинул взглядом суматоху, царящую на мостике. Отсутствие ксеносов только подтверждало его самые наихудшие предположения. Назидательную отповедь экипажу и ведьме он решил оставить на тот случай, если удастся спастись, в чем Хоук сильно сомневался — «Крадущаяся Тень» не была боевым крейсером и вряд ли обладала достаточной огневой мощью, чтобы уничтожить сверх- маневренный корабль темных эльдар.
— Разворачивай корабль! Залп из носового орудия! — рявкнул Бонель.
— Пожар на нижней палубе, утечка кислорода на второй палубе, повреждение двигателя правого борта...
— Ну все, теперь путь в варп для нас закрыт, — констатировал Хоук, проверяя обойму болтера.
— Значит, я впущу варп сюда! — прошипела Кэссель и медленно пошла к спуску на вторую палубу.
Там, как предположил Ультрамарин, располагались отсеки ксеносов. Он с отвращением и ужасом следил, как от фигуры ведьмы отрываются крошечные частички энергии, порождая похожий на кокон вихрь вокруг нее. Металлические пластины, облицовывающие стены коридора, вздыбились и прогнулись по всему пути, который удалось преодолеть женщине. Дверь, преграждающая выход на лестницу, слетела с петель и едва не снесла Хоуку голову.
— Внимание всем, эти сволочи идут на абордаж! Отставить маневр, приготовиться! Сближение, всем приготовиться! — отчаяния в голосе Бонеля космодесантник не уловил. Старый капитан уверенно отдавал приказы, и экипаж торопливо вооружался, ожидая «гостей». Главной же охраной корабля от желающих поживиться легкой добычей, были ксеносы... И их хозяйка.
«Крадущаяся Тень» мелко подрагивала, как добыча, поджидающая охотника. И он приближался — почти сливающийся с космосом «Жаждущий», остроносый корабль темных эльдар, стремительно подошел к раненому противнику, вбивая абордажные крючья в бок и подтягиваясь для высадки бригады зачистки.
Ваэль отдал последние приказы своим затаившимся в тенях воинам. Пламя на нижней палубе удалось потушить довольно быстро, невозмутимые сервиторы уже вовсю трудились над восстановлением поврежденных систем, не обращая внимания на замерших в ожидании эльдар.
Еще несколько минут, и ввалившиеся в дыру между раскуроченными переборками собратья подарят ему свободу... Или смерть. Что, в принципе, одно и то же. Ваэль не питал иллюзий насчет своей участи. Раб человека недостоин продолжать влачить свое существование, если только архонт не пожелает иначе, — а иначе, значит, что Ваэль умрет не скоро, очень не скоро, сожалея каждую крупицу оставленного времени о том, что жизнь не прервалась раньше под клинком врага.
Эльдар не собирался покидать «Тень», как, собственно, не собирался оставлять и свою хозяйку, с которой, как ему теперь казалось, его связывали несколько иные отношения, нежели полгода назад. Но если бы удалось захватить «Жаждущий»... Сама мысль об этом была столь приятной, что Ваэль почувствовал сладкое томление, схожее с наркотиком, наполняющим вместе с кровью все его тело. Тогда он непременно преподаст урок этому жестяному фанатику, заберет Кэссель и с триумфом вернется в Комморраг...
Ваэль облизнул тонкие губы. Далеко идущие пленительные планы были его слабым местом, иначе не оказался бы он в рабском ошейнике. Эти же блестящие задумки привели к потере корабля и изгнанию. И, прокляни архонта Тефиала все исчадия варпа, он не собирался вновь повторять ошибок!
Воинственный клич на знакомом языке заставил его кровь вскипеть — напавшие даже не подозревали, какими сюрпризами обладает с виду скромное судно. Ваэль краем глаза различил размытый силуэт своего воина, взмахнувшего изящным зазубренным клинком — голова первого, кто сунулся глубже в грузовой отсек нижней палубы, достигла пола между двумя ударами сердца, оставив в сгустившемся воздухе россыпь алых капель. Его собственное копье, тонко пропев гимн смерти, нашло путь к сердцу второго налетчика.
Ваэль с наслаждением наблюдал изумление, застывшее навсегда в лиловых глазах собрата. Но напавших было слишком много. Конечно, будучи знакомым со многими уловками своей проклятой расы, эльдар обладал некоторым преимуществом, которое с лихвой компенсировали количеством охотники за наживой. Каперы тоже успели понять, насколько необычный встретили отпор и стали осторожней. Однако, произошло то, что озадачило всех, кто попеременно становился то охотником, то дичью — створы дверей, изолирующих палубу от подъемника смяло страшным ударом. Воздух заискрился, наэлектризовался, и те, кто был ближе всего к образовавшемуся проходу, истаяли в молочно-белом пламени, широким лучом втекающем сквозь раскуроченные переборки.
Ваэль поспешно скользнул за контейнеры, сгрудившиеся в углу отсека. Он уже знал, что последует за подобной демонстрацией силы. Темные каперы заняли оборону, используя все возможное, как укрытия. На палубу, тяжело опираясь на светящийся посох, вышла Кэссель, ее эльдар видел отчетливо, а следом за женщиной метнулся высокий силуэт космодесантника, двигающийся с невероятной для его габаритов ловкостью. Псайкер укрылась за остовом двери, едва послышались первые выстрелы, но, как заметил Ваэль, слишком медленно. Обжигающий луч эльдарского оружия прижег женщине шею и часть лица, вызвав полный боли и гнева крик. Он сорвался с места, подобно заметившей жертву птице, копье испустило торжествующий вопль и, пришпилив стрелка к стене, задрожало в его теле.
Судя по звукам, доносящимся из-за укрепленных в ограничительной сетке контейнеров, космодесантник тоже настиг своего врага, но эльдара это волновало меньше всего. Добраться до оружия не представлялось возможным, оставалась лишь полнящаяся темной энергией сабля, живое воплощение ярости своего владельца. Ваэль с удовлетворением обнаружил одного из воинов своего отряда, обходящего очередного налетчика. Остальных видно не было, перестрелка продолжалась, глухой рокот болтера свидетельствовал о том, что модифицированное мясо все еще огрызалось.
В разгромленном дверном проеме мелькнули тени и на стрельбу каперов ответили лазерные винтовки и лазганы, выданные Бонелем своему экипажу. Обломки переборки были для людей пока что неплохой защитой. Команде не впервой приходилось участвовать в небольших потасовках, в которые исправно попадала «Крадущаяся Тень» благодаря своей хозяйке. Люди успешно отбились от орочьего патруля неподалеку от Адрантис V, сумели договориться с Тау, нырнуть в варп прямо из-под носа «Агонии», захваченной фанатиками Хаоса...
Кэссель, с трудом справившись с головокружением, приподнялась с пола. Лицо и шея горели нестерпимо, но псайкер старалась не думать о последствиях своего опрометчивого выхода, она готова была расплакаться. Она ошиблась и впервые была этому рада. Из своего укрытия женщина видела, как сошлись в завораживающем танце оставшийся без шлема эльдар-налетчик и усмехающийся Ваэль. Длинные черные пряди волос за спиной ее телохранителя плясали подобно языкам пламени на ветру, темный клинок был продолжением руки телохранителя.
Грохот и вопли со стороны дверей отвлекли внимание Кэссель от боя. Преданные ей люди пытались отвлечь стрелков от рухнувшего на плиты пола Ультрамарина, почти погребенного под обломками развалившихся ящиков. Его противник, гибкий как хлыст, кружился вокруг поверженного космодесантника, ища уязвимое место в его броне. Хоук, казалось, был без сознания.
Псайкер стиснула посох так, что побелели костяшки пальцев, а прилившая к щекам кровь вновь напомнила ей об ожоге. Но Кэссель упрямо мотнула головой и, сконцентрировавшись, выпустила из раскалившегося посоха такую волну энергии, что сама не смогла устоять на ногах. Мир закружился, саданул ее в висок и померк...
Она очнулась в медицинском отсеке под раздражающее пищание приборов. Голова была чугунной, Кэссель едва смогла сфокусировать взгляд на склонившемся силуэте — один из медиков, спасенных с «Благословения» помогал Девросу, штатному корабельному врачу, колдовавшему над своей госпожой.
— Что?... — пересохшие губы чуть приоткрылись, и из горла вырвалось невнятное шипение. Псайкер с трудом подняла руку и коснулась странно зудящего лица — вся правая часть была заклеена и покрыта бинтами.
— Лежите спокойно, — бодро ответил Деврос, укладывая руку женщины обратно поверх простыни.
Уверенные движения медика немного успокоили ее, Кэссель попыталась вспомнить, что же произошло на нижней палубе. Последним, что она увидела, был Хоук, пытающийся выбраться из под обломков грузового контейнера. Но главное, Ваэль... Женщина сморгнула подступившие слезы, — эльдар, высокомерный беспринципный убийца, оправдал ее доверие. Кэссель казнила себя за то, что даже спустя столько лет оставалась способной к сильной привязанности, эгоистичной и слепой. Потеря лицемерного телохранителя ранила бы ее очень сильно — женщина отлично помнила чувства, захлестнувшие ее на мостике.
Ловкие пальцы-манипуляторы Девроса слой за слоем осторожно снимали наложенные бинты с лица и шеи. Ощущение зуда усиливалось и Кэссель не терпелось взглянуть на себя в зеркало. Это ранение стало первой серьезной травмой за долгие годы, не считая раздробленной выстрелом ноги на Авигноре.
— Был обширно поврежден кожный покров, но ожог не глубокий, — монотонно гудел медик, — хвала Императору, вам повезло, госпожа.
«Хвала Императору... Своеобразное утешение в моем случае, — про себя усмехнулась женщина, — Вот только мнится мне, что Владыка на Золотом Троне имеет весьма отдаленное отношение к моей парадоксальной везучести».
Кэссель села на постели, воспользовавшись помощью Девроса. Муть в голове и пульсирующие толчки боли стали слабее, головокружение прошло.
— Есть еще пострадавшие? — псайкер с благодарностью приняла стакан с водой.
— Незначительные повреждения у офицера Стилса и неглубокое ранение предплечья у помощника капитана Красса... — Деврос помедлил, стараясь не встречаться взглядом с женщиной.
Кэссель медленно развернулась, оглядывая медицинский отсек. Но соседние койки пустовали, а нехорошее предчувствие возрастало с каждой секундой. Псайкер требовательно схватила медика за рукав, принуждая продолжить.
— Ксеносы погибли, госпожа. В живых остался только Ваэль, но он очень слаб, а я не могу гарантировать ему должного ухода... Еще сложнее ситуация с тем космодесантником... Он пришел в сознание, но я полагаю, что тоже долго не протянет, потому как налетчики пользовались отравленным оружием...
— Где? — слова давались ей с трудом, едва стянувшаяся корочкой кожа при малейшем мимическом движении грозила лопнуть, и в глазах Кэссель темнело от боли.
— Ультрамарин в закрытом боксе, я не рискнул... — резкий жест оборвал Девроса.
— Ваэль?
— В своей каюте. Отказался от моей помощи, госпожа.
Женщина скользнула с постели, босые ноги ощутили приятный холодок пола. Сержант Хоук, лишенный своей бирюзовой брони лежал на койке в закрытом отсеке и выглядел действительно паршиво. Кожа приобрела землистый оттенок, а кое-где проступили темнеющие пятна, заставившие Кэссель содрогнуться. Если что-то еще можно было для него сделать, то это нужно было делать очень срочно.
— Постарайтесь что-нибудь придумать, я хочу посоветоваться с капитаном Бонелем... — медленно проговорила псайкер, — Нам нужно найти квалифицированного специалиста и мы его найдем.
— Но для этого нужно вернуть сержанта туда, откуда он прибыл, — с невеселой усмешкой заметил Деврос, поправляя круглые очки в латунной оправе.
— Абсолютно необязательно, хотя, я, как мне кажется, вас поняла, друг мой... Но, полагаю, героями нас считать не будут, — Кэссель похлопала медика по плечу и осторожно направилась к выходу.
Бонель с удивлением и облегчением поприветствовал появившуюся на мостике Кэссель. Женщина выглядела неважно, хотя и скрывала свое состояние за довольно тривиальными шуточками, которыми обменивалась с собравшимся экипажем. Она шла, тяжело опираясь на посох, лицо почти скрывал тонкий шарф.
— Итак, расскажите-ка мне, капитан, насколько серьезно мы вляпались на этот раз?
— Насколько я могу судить, госпожа, нет ничего непоправимого, но в варп мы выйти пока не можем, это однозначно. Есть и хорошая новость — мы можем добраться до Гудрун и заглянуть в тамошние доки.
— На огонек к местной инквизиции, ты хотел сказать. На борту — еретик, объявленный в розыск по всей Вселенной, ксенос и отравленный космодесантник, судя по его виду — хаосит. Поверь, Бонель, разбираться там не будут, — фыркнула Кэссель.
— У вас есть иные конструктивные предложения?
— Что с двигателем?
— Он поврежден не настолько серьезно, насколько мне показалось. Полагаю, неделя.
— Расскажи, что было после того, как я потеряла сознание?
— Об этом судить лучше может лейтенант Ларри, — капитан кивнул на низкорослого плотного мужчину, стоящего чуть поодаль. Тот приблизился и слегка склонил голову, — Лейтенант, обрисуйте картину.
— Мы почти ослепли, когда вы, госпожа, хм-мм... Атаковали своим посохом. А потом я увидел, что вы падаете и еще подумал, что вас зацепило. Тот ксенос, Ваэль, снес голову налетчику и рванул к вам, космодесантник к тому времени поднялся и буквально изрешетил и наш груз, и стрелков, а остальные стали отступать. Только один никак не унимался, он что-то кричал, по всей видимости, Ваэлю, потом выстрелил и тот едва устоял на ногах, мы открыли ответный огонь, но этот остроухий словно испарился. Их корабль...
— Мы расстреляли «Жаждущий» из носового орудия, сомневаюсь, правда, что это поставило точку в его существовании, но эти мрази поторопились скрыться, — закончил Бонель.
— И ты все равно предлагаешь Гудрун? — вновь поинтересовалась Кэссель.
— Мы — имперское судно сопровождения, если вам известно, — без тени улыбки ответил капитан, — Идем своим обыкновенным маршрутом, подвергшись в пути нападению каперов. Все нужные сделки я проверну через Красса, да и Тобек хорошо зарекомендовал себя в прошлый раз, вы же помните.
— Нам нужен специалист, способный помочь сержанту, Деврос, кажется, опустил руки, — мрачно сообщила Кэссель.
— Постараемся раздобыть, — Бонель был несколько удивлен подобной решимостью, но высказывать свое пожелание насчет избавления от тела итак почти мертвого Хоука не стал.
— Что ж, тогда курс на Гудрун. И Бонель... Мне стоило тебя слушать... — псайкер опустила голову, потом вновь взглянула на капитана, словно хотела что-то добавить, но передумала, и покинула мостик, оставляя его в приятном замешательстве.
Посещение Геликанского субсектора было для Кэссель одним из изощренных способов самоубийства — такого количества инквизиторов не было ни в одном другом месте, шансы наткнуться на тех, кто знал ее в лицо или хотя бы имел информацию о корабле, на котором псайкер путешествовала последние десять лет, зашкаливали. Но она полностью доверяла Бонелю. Старый лис имел неплохие связи на этой планете и не первый раз виртуозно надувал всевозможные проверки. Было принято решение корабль не покидать, ожидая новостей от связного на Гудрун, некоего Тобека, старого сослуживца капитана, который охотно брался за не самые прозрачные для закона делишки, привезенные «Крадущейся Тенью».
Первой новостью, заметно приободрившей экипаж, и, в особенности, самого капитана, стал договор с ремонтным доком, хозяину которого было абсолютно плевать, кто и что туда заводит, а это делало его невообразимо привлекательным для долгосрочного сотрудничества.
Вторая новость в лице эпатажного и неопрятного медика настигла Кэссель, едва та справилась с тяжелой дремотой, в которую провалилась ночью. Гость, приведенный на борт Тобеком, в определенных кругах планеты был более, чем известен, как среди преступных картелей, так и среди инквизиторов.
Пользующихся его услугами было ровно столько же, сколько желало выпотрошить самого медика, но пока, как он говорил, все держалось на милости Императора и платиновых счетах его покровителей. Менее всего Йонас Бейл напоминал того, кто призван сохранять жизни: вульгарная пестрая одежда буйно контрастировала с тем важным видом, который медик на себя напустил, стоило ему войти в отсек, где пребывал в карантине космодесантник.
— Очень странно, тела этих воинов, обычно, нейтрализуют все возможные яды... — пробормотал Бейл, разглядывая беспомощного сержанта подобно мяснику, примеряющемуся к неразделанной туше.
— И, тем не менее, — в боксе, вместе с подозрительным эскулапом и Девросом находилась Кэссель, — Эльдар раз за разом преподносят сюрпризы, а этот оказался непредсказуемым даже для него.
— Эльдары? Ну, тогда я удивляюсь, что он вообще жив, — фыркнул Бейл, продолжая осмотр, — Удивительно... Ах, если бы у меня была возможность провести вскрытие...
— У меня такая возможность есть, уважаемый... — угрожающе прошипела женщина, подходя ближе к койке, — И я не премину ей воспользоваться.
Медик обиженно насупился, но отвечать не стал. Взяв несколько образцов и результаты, полученные Девросом, Бейл торопливо покинул «Тень», уверяя идущую за ним госпожу, что, если и есть хоть малейший шанс спасти достойного воина, он, Йонас Бейл, его непременно найдет.
Но самой лучшей новостью за последние дни стало то, что мрачный, ослабевший и злой, как раненый карнифекс, Ваэль, покинул свой отсек. Кэссель дала ему время отойти от схватки и заняться ранами. Она знала, что эльдар просто не подпустит никого, и уж тем более не хотела посвящать такого клоуна, как Бейл в секреты корабля, главным из которых был ксенос. Воин долго осматривал место схватки на нижней палубе, словно что-то искал. Острое лицо не выражало ровным счетом ничего, но псайкер ощущала, как сгущается тьма вокруг стройной фигуры эльдара, а его движения становятся резче и злее.
Кэссель проводила время, разделяя часы на посещение отсека, в котором содержался Хоук и смотровой галереей на мостике. Иногда сержант выказывал слабые признаки сознания, это очень обнадеживало Девроса.
В приподнятом настроении Кэссель вернулась в свою каюту. Приказав сервитору заменить опустевший графин с вином, женщина пробежалась взглядом по последней оставленной записи и нахмурилась. Она в своих воспоминаниях достигла именно того момента, который причинял наибольшую боль и вызволял наружу поглощающее ее годами чувство вины. Анализируя прошедшие события, она не сомневалась, что поступись она гордостью и смири свое упрямство, все закончилось бы куда менее плачевно. Но способа повернуть время вспять не существовало, оставались лишь горькие сожаления.
«Итак, моим господином и начальником стал досточтимый инквизитор Киссау, послужной список которого, конечно, не шел ни в какое сравнение со славой некоторых его известных коллег, но этот вдумчивый, спокойный и рациональный служитель Императора имел репутацию человека, не отступающего ни перед чем.
Свита Киссау, в которой теперь состояла и я в чине младшего дознавателя, работала единым организмом, повинуясь продуманным приказам инквизитора. Именно в его окружении я познала настоящее уважение. Киссау вникал во все, принимая во внимание даже незначительные обрывки информации и не всегда ясные результаты моих трансов. Он так же в полной мере пользовался моим исключительным даром, но не отличался потребительской манерой, которая была свойственна моим наставникам в схоларе.
Анализируя мое самое первое видение, посетившее меня в детстве, Киссау организовал экспедицию, достигшую пределов Империума. На мертвой планете мы обнаружили именно тот багровый пейзаж, ужаснувший меня, но самой большей наградой послужила ликвидация отвратительного культа, поклоняющегося Тцзинчу. Изуродованные своим кошмарным повелителем, фанатики встретили нас ожесточенным сопротивлением, позволившим мне, в конечном итоге, продемонстрировать удовлетворительные боевые навыки. Именно тогда, по возвращении в крепость, Киссау получил письмо: мной заинтересовался Ордо Еретикус. Мой перевод был уже делом решенным, но...»
Кэссель наполнила бокал. Цепочка воспоминаний уже выстроилась, она видела лица людей и вновь слышала слова, которые произносила сама, еще не понимая, что именно в тот момент подписывает себе приговор. Амбиции ли перевесили здравый смысл или это была высшая воля, но шаг она сделала — шаг на другую сторону, не видя тонкой грани.
«Команда инквизитора отправилась на Химгарл, малоизученный мир в сегменте Ультима, пользующийся с недавних пор дурной славой. Но мы были не единственными, кого заинтересовала пропажа нескольких экспедиций, отправленных на Химгарл. На высокой орбите планеты корабль Ордо Ксенос дожидался гигантский крейсер Ультрамаринов. Киссау казался не очень довольным этой перспективой сотрудничества, хотя был безукоризненно вежлив, выслушивая полные превосходства речи капитана Нумитора.
В какой-то мере стоящие передо мной воины с сильной натяжкой могли назваться моими соотечественниками, ведь младший дознаватель Кэссель Лекс была уроженкой Ультрамара. До того момента я никогда не сталкивалась с космодесантом, располагая об этих воинах Императора лишь теми сведениями, которые попадались мне в архивах и библиотеках во время обучения.
Мой открытый в восторге и удивлении рот послужил поводом ко многим шуткам. Но, как оказалось, пообщаться с Ультрамаринами удавалось не каждому, — свита инквизитора была в числе тех, кто просто считался пустым местом. Император сладчайший, лучше бы так и оставалось...
Совместный план включал в себя несколько этапов, один из которых касался меня напрямую. Надо отметить, что я пользовалась огромным доверием своего господина и очень стремилась его оправдать, не столько из-за теплого к нему отношения, сколь из-за довольно амбициозной натуры. Положительное завершение этого задания напрямую влияло на мой карьерный рост.
На поверхности планеты, обладающей влажным жарким климатом, в дебрях джунглей был найден довольно обширный комплекс руин, который и привлек наше внимание. Если бы тогда я только могла предположить, что содержалось в недрах этих полуразрушенных храмов...
Киссау отрядил меня и Марлон, мою коллегу, в помощь отряду Ультрамаринов. Не могу сказать, что и мы, и они восприняли подобную идею с радостью, но работа предстояла серьезная, и, если космодесантники были способны зачистить весь периметр, от нас с Марлон требовалось найти следы того, что привлекло к этим руинам столь пристальное внимание ксеносов.
Вел наш отряд сержант Ловин Вэнс, угрюмый воин с каменным подбородком и яркими, как небо, голубыми глазами. Наши защитные легкие костюмы не шли ни в какое сравнение с потрясающей броней космодесантников, и мы двигались в хвосте группы, стараясь как можно меньше обращать на себя внимания. Ультрамарины держались ровно, хотя откуда мне было знать, о чем они переговариваются между собой, бросая на нас косые взгляды? Поспевать за ними было одно удовольствие, и вскоре мой светло-серый комбинезон был покрыт грязью почти до воротника, а Марлон несколько раз останавливалась, чтобы удостовериться, не осталось ли на мне или на ней довольно мерзких на вид насекомых, встретивших людей в своих лесах с радостью оголодавших хищников.
Другая группа, вместе с Киссау, высадилась севернее руин и должна была встретиться с нами позже, удостоверившись, что тот подход будет безопасным. Я ненавидела Ловина каждой клеточкой тела, каждой частичкой своей души — и он, и его боевые братья практически полностью игнорировали нас, как часть группы, нехотя вспоминая о наличии двух измученных женщин лишь тогда, когда мы пропадали позади. В конце концов, со спины нас принялся подгонять брат Зеттон, пребывающий в общем приподнятом и восторженном расположении духа.
Конечно, сейчас я понимаю, что мы были для них истинной обузой, даже не смотря на принадлежность к Ордосу, Марлон и я считались простыми гражданскими, людьми, чуть ценней обычного обывателя, но не заслуживающие уважения ввиду отсутствия более или менее достойного поименования.
Когда мы достигли первых полуразрушенных ступеней, ведущих к храмовой постройке, я уже чувствовала дикий зуд, — оставшуюся часть пути мы были вынуждены провести на животе, с великой осторожностью следуя за рассредоточившимися Ультрамаринами. Но не нас, слабых, выбрала смерть.
Я видела, как Вэнс откатился в сторону, открыв огонь по размывчатому силуэту, мелькнувшему на вершине лестницы, а потом мир потонул в ужасающем вое. Едва касаясь ступеней, на нас неслись изящные фигуры в светлых доспехах — именно они издавали этот подавляющий все чувства, кроме страха, звук.
Брат Мирт упал, как подкошенное дерево, не проронив ни звука. Из его перерезанного горла кровь хлестала фонтаном. Краем глаза я, прижавшись к влажной почве, увидела орудующего огнеметом брата Зеттона. Рядом, вцепившись в мою руку, вопила Марлон. Сомневаюсь, что смогла бы использовать оружие поверженного космодесантника, но и нас инквизитор укомлектовал по ситуации, вероятно, предчувствуя схватку. Возможно, я поступила и не очень вежливо по отношению к Марлон, но ее визг оглушал меня не хуже воя танцующих воительниц, поэтому я просто несильно ударила свою коллегу по затылку подвернувшимся под руку камнем.
Сержант поразил меня своей невероятной ловкостью — для такого гиганта он очень проворно избегал встречи с воющими клинками ксеносов. Соотношение сил к этому времени было безрадостное. Я надеялась, что Ультрамарин сообщил второй группе о нашем плачевном положении, но особо на помощь не рассчитывала — как говорил в таких случаях инквизитор Киссау: «Уповай на Императора, дитя. Он твой самый надежный союзник».
Из пяти космодесантников осталось двое, Ловин с холодной решимостью отбивался сразу от троих противников, а брат Зеттон умудрялся сдерживать еще четверых на некотором расстоянии. Я вытащила свой посох из заплечных ножен и встала на колени. Однако времени на необходимые сопутствующие ритуалу молитвы у меня попросту не было. И я испытала ни с чем несравнимый восторг — сила, энергия вливалась в меня теплыми волнами, унимая дрожь и наполняя уверенностью. Я выбрала объект и сконцентрировалась, направляя на противника дозированный удар, так, как учили меня в Ордосе.
Не могу ручаться, что крак-граната произвела бы подобный эффект, но ксено-воительницы внезапно потеряли всякий интерес к сержанту и обратили свое смертоносное внимание на меня... Несколько секунд жизни мне подарила очнувшаяся Марлон, остальные секунды вплоть до сегодняшнего дня — сержант Ловин. Кровь из рассеченной грудной клетки моей спутницы брызнула мне в лицо, когда она, словно недоумевая, обернулась ко мне, получив удар светящимся клинком. Я никогда не видела смерть так близко, так явственно ощущая ее запах, поражаясь единственному окрасу, который приобретает весь окружающий мир в тот момент, когда чувствуешь холодок готовой принять тебя вечности.
Сквозь окутавшую меня кровавую взвесь, я видела только ясный взгляд Ловина Вэнса, медленно опускающего болтер.
— Проклятые эльдар! — рявкнул брат Зеттон, водя дулом огнемета по сторонам, — Как думаешь, брат-сержант, будут еще?
— Не думаю, — знаю, — коротко ответил Ловин, не отрывая мрачного тяжелого взгляда от меня. Император знает, какие мысли посетили его в тот момент, но мне казалось, что Ультрамарину очень хотелось остаток обоймы выпустить в меня, — Нужно двигаться, вторая группа уже закрепилась у северного входа и теперь в нашу сторону двигаются Грис и Лициний.
Наполнявшая меня сила схлынула, оставляя горькое опустошение и чувство вины: бедняжка Марлон так и не успела понять, что произошло, а, едва открыв глаза, вновь их закрыла, на этот раз навсегда. Я винила себя, стоя на коленях в луже ее крови. В этот момент ничто не было достойно внимания, чувство опасности притупилось совершенно, голос разума канул в этом состоянии полного не восприятия реальности.
Сержант довольно бесцеремонно вздернул меня на ноги, полагая, что подобным образом он вернет мне возможность быстро передвигаться — отнюдь. Теперь я стояла над трупом Марлон подобно голему. Невидящий взгляд скользил по телам, разбросанным вокруг. Даже в мертвом мире, истребляя культистов Хаоса, я не испытывала подобного опустошения. Я не видела, как погибают мои товарищи и даже предположить такого не могла. Но, как известно, мы все равно не можем быть готовы к этому, даже получая предупреждения и напутствия от наставников.
— Как твое имя? — Спокойно спросил сержант.
— Кэссель... — Странно, я помню, как слышала свой голос, но совершенно не помню, как сама произносила слова.
— Кэссель, мы оплачем их позже, если Император дарует нам время, — голос звучал тепло, и это меня привело в чувство — я не подозревала, что этот хмурый воин может вложить в простые слова сочувствия столько понимания.
Мы осторожно обогнули головокружительную лестницу и спустились в пролом, обнаруженный братом Зеттоном в стене древнего сооружения. Судя по данным, полученным с корабля, руины связывала сеть тоннелей, по всей видимости, используемых теми, кто жил здесь когда-то, в целях сокрытия своих еретических ритуалов. Для всех остальных был открыт главный путь, в основании которого теперь остались лежать тела наших товарищей.
Тонкие лучи фонарей, укрепленных на оружии космодесантников, с трудом разгоняли мрак в сводчатых коридорах. С куполообразного потолка сочилась влага, эхо падающих капель не раз заставляло меня вздрагивать. Сержант шел впереди меня, брат Зеттон — позади, обдавая самые подозрительные углы пламенем огнемета.
Возможно, мне просто показалось, но ноги почувствовали легкий толчок, которому вряд ли бы придал значение бегущий человек. Воздух стал плотнее и ощущение высвобождающейся энергии, смутное, как утренний сон, холодком пробежало по позвоночнику.
Наш путь изгибался, иногда мне казалось, что мы идем кругами, но космодесантников, видимо, это ничуть не беспокоило, судя по той уверенности, с которой оба воина продолжали следовать по туннелю. Свет фонарей метался по гладким темным стенам, но не отражался, а словно поглощался мерцающим камнем.
— Движение впереди, — тихо предупредил Вэнс и Зеттон отпихнул меня за спину, перекладывая огнемет поудобней.
— Возможно, Грис и Лициний... — Напомнил сержант. Но у меня уже родилось предчувствие, породившее единственное слово:
— Нет...
Космодесантники оглянулись и я опустила взгляд, отругав себя за излишнюю импульсивность. Похоже, после боя у лестницы, у меня просто сдали нервы и теперь любая тень рождала в сознании самые мрачные образы. Тем не менее, Вэнс подал условный сигнал и Зеттон подтолкнул меня к едва приметной нише, почти сливающейся с темным камнем стен. Мне показалось, что стук капель стал более явным, близким, а конец тоннеля, обозначенный светлым, едва различимым пятном, значительно приблизился. Кончики пальцев непривычно покалывало, все мои чувства вопили об угрозе.
— Я что-то видел, — сержант кивнул в сторону очередного изгиба коридора, — Проверь.
Зеттон выступил чуть вперед и выпустил в указанном направлении струю ослепительного пламени. Рожденный свет залил проход лишь на секунду — и стал таять, поглощаемый камнем вокруг. Мерцание гладкой поверхности усилилось, и, когда Зеттон погасил пламя, в коридоре стало явно светлее. Теперь даже я, высунувшись из своего укрытия, увидела мелькнувшую впереди тень, она стремительно приближалась, не рождая ни единого звука. Рука непроизвольно вцепилась в прохладный металл посоха.
От выстрелов я едва не оглохла, казалось, стены не просто рождают эхо, а стократно его усиливают и множат. Вэнс вновь нажал на курок, но слишком поздно — я не услышала даже вздоха, а огромный воин начал медленно оседать на пол, упуская из руки оружие. Брат Зеттон вновь выпустил яростное пламя, заполнившее весь проход впереди, но ничего не произошло — тень исчезла, стены стали угасать.
Я смотрела на падении сержанта, словно в воде — само время прекратило бег, а воздух просто замер. Космодесантник беззвучно опустился на мерцающие плиты и его глаза закрылись.
— Что за чертовщина здесь творится!? — Зеттон опустился рядом со своим командиром на колено, пытаясь отыскать рану. Я присела рядом и осторожно приподняла голову Вэнса. Сержант был жив, о чем свидетельствовал тихий, но ровный пульс. Его побледневшее лицо было столь умиротворенным, что вызвало у меня улыбку — казалось, он просто спал и видел хороший сон.
— Возможно, это колдовство, ведь мы вторглись в древние руины. Я бы удивилась, если бы эльдар не устроили здесь ловушек, — страх куда-то исчез, я ощущала лишь покой и полное нежелание уходить, хотя и понимала, что оставаться здесь нельзя.
— Мы не можем бросить сержанта здесь, — твердо сказал Зеттон, поднимаясь, — Нужно нести его.
— Брат Зеттон, ты полагаешь, что выход уже близко? — я неуверенно перевела взгляд туда, где еще совсем недавно было светлое пятно, принятое нами за открытый люк или световой колодец. Теперь там не было ничего, кроме чернильной дымки, режущей глаза.
— Вокс здесь не работает, — констатировал космодесантник, — Но мы прошли уже достаточно, судя по скосу пола, мы поднимаемся, значит и выход должен быть где-то поблизости. С севера навстречу идут наши братья...
— Возможно, будет лучше дождаться их? — неуверенно предложила я, опасаясь, что Ультрамарин отправит меня впереди. Я испытывала вполне понятный страх, свойственный любому живому существу, хотя про себя упорно продолжала зачитывать укрепляющие мою душу литании и возносить молитвы Императору.
— Неизвестно, сколько входов и выходов в этих проклятых подземельях, — буркнул Зеттон, вновь активируя фонарь, — Я пойду вперед и осмотрю остаток тоннеля, потом вернусь и мы оттащим сержанта туда. У тебя есть оружие?
Кроме посоха на поясе у меня висел энергетический клинок, о котором я даже не вспомнила в бою на поверхности. Это оружие выглядело, как большой кинжал, лезвие в длину едва превышало пятнадцать дюймов, и было заточено с обеих сторон. Я извлекла оружие из ножен и прикоснулась к небольшой руне в основании рукояти — клинок засветился и тихо загудел. Брат Зеттон одобрительно кивнул и осторожно шагнул вперед, стараясь двигаться медленно и проверять каждый выступ на предмет ловушек. Вскоре я оказалась в полном мраке. Убрав кинжал обратно, я передвинулась ближе к сержанту и устроила его голову на сгибе своей руки...»
Кэссель устало вздохнула. Обожженное лицо доставляло массу неудобств, болевые ощущения сильно мешали погрузиться в воспоминание полностью. Поднявшись, она подошла к зеркалу. Вопреки притаившемуся в глубине души страху, отражение выглядело вполне сносно. Обжигающий луч лишь слегка коснулся шеи, припек незначительный участок щеки и почти лишил ее уха. Конечно, пластическая хирургия и синтеплоть творили чудеса, но псайкер даже думать не хотела ни о чем подобном. Высвободив янтарно-рыжие волосы из серебряного зажима, она уложила локоны так, чтобы скрыть полученные ожоги.
Ожил вокс и капитан сообщил, что Йонас Бейл вернулся. Кессель вновь собрала волосы и отправилась встречать чудо-эскулапа, надеясь, что тот оправдает свою славу.
|
