 Фанфик «Не дружба | Честь 1. Глава 1. Сомнения»
Шапка фанфика:
Название*: Не дружба
Автор*:taisafinskaya
Фандом*: Голодные игры. Сьюзенн Коллинз
Персонажи/ Пейринг*: Китнисс Эвердин/Пит Мелларк/НМП
Жанр*: Любовный роман, Драма
Тип/Вид: Гет/Het
Рейтинг*:NC-17
Размер*: Макси
Содержание: Китнисс и Пит сумели убедить президента и народ Панема в своей вечной любви. И поверили все - кроме Пита и Китнисс.
Статус*: в работе
Дисклеймеры*: все права-правообладателям, книгу-Коллинз, идею фанфика - мне.
Размещение*:Публиковать с моего разрешения и с указанием моего Ника и ссылки на этот сайт.
От автора: Надеюсь вам понравиться, буду рада любой критике, особенно жестокой и беспощадной!
Текст фанфика:
Глава 1. Сомнения
— Увы, чтобы предотвратить восстания, потребуется куда больше усилий.
— У меня получится. Я всем дистриктам докажу, что травилась из-за безумной любви, а не ради желания насолить Капитолию.
Сноу встает и прикладывает салфетку к пухлым губам.
— Цельтесь выше.
— Как это? Что значит «выше»? — не понимаю я.
— Убедите меня.
Президент роняет салфетку, берет свою книгу и направляется к двери.
Дверь захлопывается, и я наконец выдыхаю. Что же я наделала? Я всех подвела... из-за меня пострадают мама и Прим, Гейл, Хейзел и....
— Пит.
Пит и его семья в опасности, как и моя. Что же делать, что же делать?
Его нужно предупредить! У него ведь дома два брата и родители, и из-за меня им тоже теперь грозит опасность. А без него у меня ничего не получится, я как обычно сделаю только хуже. Да и как можно играть во влюбленность в одного? Хоть и играть буду только я, это ничего не меняет. Его нужно предупредить. Прямо сейчас!
Беру чашку и делаю судорожный глоток.
— Все хорошо, Китнисс? — интересуется мама.
— Да. По телевизору этого не показывают, но президент каждый раз встречается с победителем и желает удачного тура, — жизнерадостно улыбаюсь я.
Ее лицо светлеет от облегчения.
— Ясно. Я-то боялась, что у нас неприятности.
— Ничего подобного. Неприятности могут начаться, когда команда подготовки увидит, как я запустила свои брови.
Мама смеется. Я смотрю на нее и вспоминаю, что еще в одиннадцать лет приняла на себя семейные заботы. Поворачивать поздно: теперь я всю жизнь буду защищать родных.
— Налить тебе ванну? — спрашивает она.
— Позже, хорошо?
Проскочив мимо обиженной матери, я выбегаю из дома и словно обезумев начинаю колотить в дверь дома напротив. Только бы он был дома!
— Пит! Пит, это я: Китнисс, открой!
— Привет.
Удивленный и взъерошенный, словно воробей, Пит открывает мне дверь, и я бесцеремонно протискиваюсь мимо него. - Нам нужно срочно поговорить. Ты не занят? - мне конечно все-равно занят он или нет, но приличия ради спросить надо. Его похоже мое поведение сбило с толку - он пожимает плечами и разводит руками, как бы показывая пустой дом. Сегодня его хваленое красноречие ему изменило.
— Я ненадолго задремал. Только что вернулся от Хеймитча. Что-то случилось? — Он явно не очень хочет меня видеть. В одно мгновение его сонливость обратилась в настороженность, и мне захотелось дать себе хорошего пинка: нужно было вести себя как порядочная свинья, чтобы так его против себя настроить. Я бы на его месте себя никогда, наверное, не простила бы.
— Ко мне только-что приходил Сн... — Пит рванулся ко мне и закрыл рот рукой. Что он творит?
— Пройдемся до пекарни? – цедит он сквозь зубы, накидывает легкую куртку и буквально выталкивает меня из дома.
— Что ты такое творишь? — моему возмущению нет предела и я пытаюсь вырваться, но все безрезультатно - Пит крепко держит меня за локоть и выпускать явно не собирается. Какого дьявола он творит?
— Китнисс, прежде чем говорить что-то, нужно думать! Ну или хотя бы убедится, что тебя никто не слушает! - последнюю фразу он шепчет мне в ухо и до меня туго, но доходит, что он, всё-таки, делает: пытается увести подальше от слежки и микрофонов, но разве это возможно, если даже в лесу камеры?
Весь его вид выражает недовольство, он продолжает тащить меня к выходу из деревни победителей.
— Пит, в дистриктах мятежи, страна на пороге революции! - он резко останавливается, и я врезаюсь ему в спину. Я уже давно не была так близко. — И это моя...
— И это не твоя вина! – ну да, я этого и ожидала. Даже будучи злым, он продолжает меня выгораживать. Он продолжал меня бесцельно куда-то тащить, и я кажется поняла его задумку: не стоять на одном месте чтобы не попасть под зоркий глаз Сноу.
— Дело сейчас даже не в этом!
— Да ну? – голос его сочился сарказмом. Что с тобой произошло, Пит? Куда делся Пит Мелларк, самый терпеливый и добрый человек на свете? — Тогда будь любезна объяснить зачем ты явилась?
От его агрессивного натиска я даже растерялась. Мы как-раз дошли до Шлака и проходили мимо дома, в котором я раньше жила.
— Он сказал, дистрикты охвачены сомнениями, люди восприняли мой трюк с ягодами как жест открытого неповиновения, а не отчаянный шаг влюбленной школьницы. — Пит раздраженно фыркнул на последних словах и мне стало еще тяжелее на душе, но я упорно продолжала говорить. — Люди поднимаются на мятежи, в дистриктах начинается черте-что, и все из-за меня.
— Ты повторяешься, Китнисс. Говори прямо: что ты хочешь сказать?! — он снова остановился, и я врезалась в него. Меня окутал его запах, и я забыла, что должна была сказать, в голову лишь лезли мысли о поцелуях. Как же я изголодалась по человеческой ласке, что готова бросится на несчастного парня просто понюхав его.
— Ты не даешь мне договорить! — голос сорвался на крик. Я и так была на взводе, а тут ты еще на меня давишь. Глаза его были такие уставшие и измученные, что пора бы действительно себя хорошенько пнуть. Господи, ну почему с этими парнями все так сложно? — Хочешь прямо, да? Будет тебе прямо: сам-знаешь-кто намекнул мне, что я недостаточно хорошая актриса! И если я не смогу убедить жителей дистриктов в своей сумасшедшей любви к тебе, то твоя и моя семьи окажутся на виселице!
На мгновение на его лице помелькает целая гамма чувств искажая красивое лицо. Он тяжело вздыхает и запускает руку в белокурые волосы – всегда так делает, если не знает, что сказать.
Да что тут вообще можно говорить?
— Я не могу так больше. — Охрипшим голосом произносит он. Мы долго идем по району торговцев, но на подходе к пекарне его отца, как он резко развернулся и пошел обратно.
Что? Что значит устал? Я спешу озвучить свой вопрос.
— Да то и значит, Китнисс. Я не могу так больше! То как ты себя ведешь просто отвратительно, и я не собираюсь это терпеть. У меня тоже есть предел терпения, я тоже живой человек!
Слова его пропитаны болью, и я чувствую, как по венам растекается ненависть к самой себе. Но что я могу сделать?
— Что мне сделать? Скажи мне? Я ведь просто хочу, чтобы моя и твоя семьи были в безопасности!
— Ты серьезно думаешь, что я откажусь от всего этого? – он разворачивается ко мне и пораженно смотрит. — За кого ты меня принимаешь?
— Пит, я… просто хотела защитить нас обоих, вот и все! А сейчас от наших с тобой действий зависит будущее наших семей!
Мне стыдно, как же мне стыдно… но это похоже последний аргумент, а Пит удаляется от меня все быстрее, и я стараюсь идти как можно медленнее. Ну и черт с ним! Сама как-нибудь справлюсь!
Дома меня уже ждет команда подготовки. Я совершенно не задумываюсь над их воплями и криками по поводу моих ногтей, волос и бровей. В течении полутора часов меня моют, драят, щиплют, стригут, дергают и красят.
Флавий, Вения и Октавия уходят, когда Цинна вручает мне кучу карточек с разными нарядами, и за дверью я вдруг слышу голос Пита. Что он тут делает?
— Можно? – светлая голова показывается в дверях и комнату озаряет его улыбка. – Здравствуй, Цинна. Мне нужна Китнисс, всего на пару минут. – он заходит в комнату, подняв руки в примирительном жесте: — Две минуты. Нам очень нужно поговорить.
Даже Цинна идет на попятную перед обаянием Пита и уходит, оставляя нас наедине. Чего мне крайне не хочется.
— Прости меня, пожалуйста! Я не знаю, что на меня нашло! Мне жаль.
Его извинения были для меня не то чтобы неожиданностью, но все-таки задели за живое. Он может очень сильно обидеть если захочет, но Я-то знаю: он любит меня так сильно, как я никогда ни смогу никого полюбить. Чтобы он не говорил, я всегда и во всем буду чувствовать виноватой себя. Ну, раз уж сегодня вечер откровений, почему бы не выложить все карты? Больше не хочу секретов и недомолвок.
— Я могу только представить, как тебе трудно. И пришла сегодня, чтобы все тебе рассказать. Пусть ты не хочешь дружбы со мной, но мы могли бы стать… партнерами? – он нахмурился, но кивнул. Я совершенно не знаю, как его понимать, но похоже ему моя идея кажется разумной.
— Сейчас мы выйдем туда, - он сделал неопределенный жест в сторону окна, - и будем самыми счастливыми и благодарными людьми на свете! Будем улыбаться, обниматься и так далее. Я хочу сказать, что нельзя любить на камеру, а потом шарахаться от меня как от прокаженного. — он излучал силу и уверенность, тяжелую решимость и она передавалась мне, словно мы две половинки единого целого, и от этого чувства у меня по спине побежали мурашки, — Ты должна пообещать мне, здесь и сейчас, что не дашь волю своим настоящим чувствам, какими бы они не были, что останешься искренна со мной, и мы сможем быть друзьями.
Как ему должно быть тяжело и больно говорить все это, зная, что все мои поцелуи и объятья – фальшь.
— Пит, я обещаю тебе это, но ты не прав! Я все чувствую, и я люблю тебя, люблю как партнера и как прекрасного человека! Я не боролась бы за тебя если это было не так! — Я спрятала лицо в ладонях и постаралась упорядочить разбегающиеся мысли. — Ты мне дорог! И я знаю, что этого будет ничтожно мало, но я хочу, чтобы ты знал: ты мне небезразличен. Возможно не так как тебе этого хотелось бы, но…
— Я понял Китнисс, спасибо. – он протянул ко мне руки я и приняла его объятья, уткнувшись лицом в его пальто, которое на него явно надела Порция. Он уже готов, а я до сих пор нет.
— Пора! Эй, голубки! У нас тут расписание поджимает! – Голос Эффи выдергивает нас из уютного молчания.
Пит помогает мне надеть шубу, и мы выходим навстречу камерам.
Нас слепит солнце: после наших сумрачных домов солнечный свет режет глаза. Только когда Пит отходит к своей двери (по сценарию мы выходим из своих парадных) я понимаю, что все это время держала его за руку. Я закрываю за ним дверь и позволяю Флавию поправить мою прическу, пока Цинна застегивает на мне шубу.
- Улыбка шире, итак... три, два, вперед! - командует Бряк и я, нацепив одну из своих самых очаровательных улыбок выхожу навстречу свету.
Найдя взглядом Пита, я вдруг понимаю: мне ничто не страшно, пока он рядом.
Весь оставшийся день пролетел со скоростью метеора. Интервью, звукозапись, поспешные сборы и прощания. И вот, спустя несколько часов я обнаруживаю себя в поезде, за богато накрытым столом со всей нашей командой. Эффи со своей клубникой в шоколаде, Цинна и Флавий обсуждают свадебный наряд первой леди, Хеймитч с любимой бутылкой бренди, рядом с ним Порция, безучастная ко всему и читающая журнал.
— А Пит где?
— Пошел к себе. Завтра ранний подъем, так что тебе тоже не мешало бы отдохнуть, — забота в голосе Эффи заставляет меня улыбнутся. Она все же беспокоится за нас.
— Спасибо, я и правда, наверное, пойду.
— Сладких снооов! - пропели мне в след Порция и Эффи.
— И вам.
Дверь в купе Пита была заперта. Долго я стучать не стала, стукнула один раз и пошла к себе. Видно он все-же спит. Скинув с себя одежду, я забралась под одеяло, но сон никак не шел. Из головы не уходил наш с Питом разговор. Что я к нему чувствую я толком не понимаю, но это точно не любовь, как к мужчине. Это скорее любовь как... не знаю. Все, пора признается себе, что я не знаю, как описать то что я чувствую к Питу. К Гейлу могу: ему я благодарна, я люблю его как брата. А к Питу я испытываю противоречивые чувства. Но я подумаю об этом потом.
Холод. Деревья. Лес. Маленькая птичка порхает меж тонких ветвей. Из далека доносится едва слышный шепот. Сперва он напоминает шипение радиоволн, потом приближаясь, обретает понятные звуки. Птичка садится передо мной на ветку и звуки замолкают.
— Ты... не уберегла. Ты... ушла. Ты... бросила её.
Птица спорхнула с ветки и начала кружить надомной. У птицы знакомый голос. Проходит час, два, пять. Слова повторяются, а птиц с каждым мгновением становится больше и больше. И вот из-за них невидно ни света, ни деревьев. Рута! Это её я не спасла! Не спасла! Птицы срываются с неба и меня осыпает градом когтей и клювов. Птицы нещадно рвут мои волосы, мою кожу и целятся выцарапать глаза. Я заливаюсь нечеловеческим криком и.... просыпаюсь.
— Китнисс! Её здесь нет, проснись!
Пит отчаянно трясет меня за плечи пытаясь разбудить. Меня колотит крупной дрожью, во рту пересохло, а щеки мокрые.
— Не спасла! Не спасла! Моя вина...
— Мне тоже снятся кошмары, каждую ночь. Как и Хеймитчу. - Я пытаюсь восстановить дыхание и вытираю мокрые щеки одеялом и понимаю, что почти голая: на мне тонкая сорочка, которая едва скрывает бедра и имеет довольно откровенное декольте. Слышу, как Пит наливает мне воду и натягиваю одеяло практически до ушей. Парень усмехается, увидев меня, и пытается скрыть смех за кашлем. Я краснею как спелое яблоко, отчего мне становится не по себе.
— Спасибо, Пит. — я пытаюсь быть уверенной и перестать смущаться, задираю выше нос и с видом королевы принимаю стакан с водой. Но видимо, быть сильной и уверенной у меня не выходит - улыбка его с каждой секундой становится все ярче, и я ловлю себя на мысли, что готова хоть каждый день глупить, лишь бы он чаще улыбался. — Ты симпатичный.
ЧТО? Я? ТОЛЬКО? ЧТО? СКАЗАЛА?
Он заливисто смеется и я, наверное, уже не краснею. Я синею или багровею, но уже от злости. Он демонстративно берет у меня стакан, и осторожно принюхивается.
— Вроде бы не алкоголь... — потом он в притворном ужасе закрывается от меня руками, - Кто ты такая и что ты сделала с Китнисс Эвердин?
Он настолько забавно сейчас выглядит, что я против собственной воли начиню улыбаться.
— Ты не виновата, Китнисс. — Пит в миг обретает былую серьезность. - Это не твоя вина.
— О чем ты?
— О Руте. Ты сделала все, что было в твоих силах.
У меня нет смелости поднять на него взгляд. Одно дело страдать от кошмаров, а другое - делить их с кем-то.
— Я, наверное, всех разбудила своими воплями? — Пит отрицательно качает головой и встает, видит, что мне не хочется говорить об этом сейчас и не настаивает. Вот за что я ценю его. — Ты останешься со мной?
Какой жалкой я, наверное, сейчас выгляжу, умоляя его быть тут. Несколько секунд Пит стоит в дверях, но потом забирается ко мне под одеяло, и прижимает к себе, а я укладываю голову к нему на живот. Я сумасшедшая эгоистка, но я не могу его отпустить. Пит мое обезболивающее, успокоительное и снотворное в одном флаконе.
— Они когда-нибудь кончатся? Эти сны? Я уже и не вспомню, когда нормально спал.
— Я плохо сплю со дня той жатвы. Что нам делать? – Я вглядываюсь в его профиль до тех пор, пока он не гасит светильник на прикроватной тумбочке. Потом я полностью погружаюсь в запах его тела: холодный как мята и терпкий как солод. Это, наверное, шампунь. Или мыло. — Ты-знаешь-кто сказал, что для них я символ.
Проворные пальцы Пита стянули с меня заколку для волос и распутывают мудреное плетение Флавия, а мне вдруг стало так приятно, что захотелось замурчать как кошка.
— А мы? Мы ведь не можем вечно кормить их историями о несчастных влюбленных? Публика потребует продолжения банкета, а ты и сам понимаешь, что это значит.
Он тяжело вздохнул. На секунду его пальцы прервали свое восхитительное занятие, но потом снова начали перебирать спутавшиеся локоны. Как я завтра расчёсываться буду?
— Спокойной ночи, Китнисс.
— Спокойной ночи.
Пробуждение было непривычно легким, хоть Пит и весил, наверное, целую тонну. Аккуратно выбравшись из-под тяжелого тела, накинула халат поверх пижамы и вышла на завтрак. Удивительно, но сегодня у меня не болела голова, не было холодно, и я отлично себя чувствовала, в отличии от стилистов и парикмахеров, которые всё утро глотали кофеин в таблетках.
— Доброе утро! – видимо мой бодрый вид совсем расстроил изнеженных Капитолийцев. Дома они, наверное, раньше двенадцати не просыпаются, а тут нонсенс: восьмичасовой подъем.
— Доброе, - вяло прогудели стилисты. Флавий недовольно поджал губы и укоризненно посмотрел на то воронье гнездо, что было сейчас вместо моих волос.
Все утро я безропотно выполняла указания Цинны и Эффи – крутилась, вертелась, стояла неподвижно, тянула улыбку до самых ушей и кивала. Цинны нарядил меня в красивое платье цвета осенней листвы. Питу понравится.
Нас усадили в военный автомобиль и от вокзала до дома правосудия нас везли как особо опасных преступников, о чем громко возмущалась всю дорогу Эффи. Я старалась не думать о том, что Цеп и Рута были отсюда родом,но больше всего я боялась увидеть реакцию недовольных мною жителей этого дистрикта.
Как мне себя вести я не представляю, а перед внутренним взором то и дело встает змеиное лицо президента, и я начинаю еще сильнее нервничать. Как поведет себя Мелларк еще неизвестно, и на меня медленно, но накатывает паника.
Больше всего я боялась своей реакции на появление семей, павших трибутов, и я угадала: ни одно из наставлений ментора, сопровождающей или Пита, мне конечно не помогло: после того как мой названый возлюбленный произнес трогательную речь, я все-таки дала волю чувствам и захлебываясь слезами просила у родителей Руты прощение, хотя и поклялась себе молчать. Мне стало так ужасно плохо, что Питу пришлось меня буквально тащить в Дом правосудия и потом еще минут 20 отпаивать успокоительным. Подойти к нам никто не решался, даже Хеймитч, и тот молча стоял у двери комнаты в которую меня привел Пит никого не пуская.
Стыдно даже вспоминать. Испортила макияж, помяла платье, но никто мне и слова не сказал, отчего я чувствовала себя еще более виноватой.
— Как там все прошло? - Я терла зарёванные, опухшие глаза и ждала ответа. Пит и ментор лишь равнодушно пожали плечами. — Они разочарованы?
— Они просто разошлись по домам, не дожидаясь праздничной части. - Хеймитч подает мне руку, намекая что пора идти.
— Люди растеряны и не знают как реагировать. Они явно не этого ожидали. - Подтверждает хорошие новости Мелларк.
— Это хорошо. Им не нужен символ-размазня. - Хеймитч судя по его взгляду в некотором замешательстве, но ничего не говорит на нашу с Питом игру в гляделки.
Мы отправились в номера, где нам предстояло подготовится к вечернему приему.
На часах половина девятого вечера. Я и команда подготовки закрылись ото всех и наводим красоту. На мне удивительно красивый наряд: Бледно-розовое платье без бретелек, до самого пола. Волосы убраны от лица, ниспадают на спину каскадом пружинистых завитков. Цинна подходит сзади, набрасывает на плечи мерцающую серебристую шаль — и ловит взгляд моего отражения.
— Нравится?
— Очень красиво. Как всегда, — отвечаю я.
— Давай проверим, как это будет смотреться с улыбкой, — вполголоса предлагает он. Действительно, через минуту нас ожидают яркие вспышки и телекамеры. Заставляю себя приподнять уголки губ.
— Вперед.
Мы выходим в коридор и первыми спускаются команды подготовки, затем наши милые Хеймитч и Эффи, и мы с Питом замыкаем процессию. Я подхожу к лестнице и уже собираюсь сделать шаг, как меня останавливает сильная рука Пита, аккуратно взяв под локоть.
— Пятнадцать шагов, помнишь? – я рассеяно киваю и думаю о том, как меня наказала бы мисс Бряк за такое непростительное упущение. — Ты как?
У него слишком участливый и заботливый взгляд чтобы злится за приставания, и поэтому я отвечаю слабой полуулыбкой и кивком, но ему этого достаточно. Мы спускаемся и мой мозг отключается. Я не запоминаю лиц, блюд, речей и нарядов. В глаза лишь иногда бросается наша Эффи со своим париком цвета спелой тыквы. Единственным что было важно в этот вечер — это мой вчерашний кошмар и рука Пита на моей талии.
Мой кавалер отошел от меня, и я отдыхала от беспрерывных бесед возле стола с напитками. Вечер тянулся довольно долго, и я успела порядком устать, а мои бедные ноги жутко гудели от высоких каблуков.
— Очень красивое платье.
Голос Пита прозвучал в сантиметре от моего уха и я, дернувшись от внезапного испуга толкнула официанта, но тот слава богу был с пустыми руками.
— А можно меня не пугать? – прошипела я, вырывая из его руки свою длиннющую юбку, складки которой тот рассеяно перебирал пальцами. Он на этот жест ответил лишь нахальной улыбкой и предложением потанцевать, на что получил отказ.
— Ты разбиваешь мне сердце! – Я попыталась отойти, но он ловким и быстрым движением дернул меня на себя, и вот я прижата своей грудью к нему, парой сильных рук. — Дай мне шанс, Китнисс.
Он состроил лицо отвергнутого принца, и я начала двигаться с ним в танце, хотя и выбора-то у меня не было: что может противопоставить его силе, девчонка в розовом платье? Разве что обаяние, которого мне явно не хватает, о чем мне так часто напоминает Хеймитч.
— Улыбайся, Милая. Нас снимают, - он обворожительно мне улыбнулся, и я поняла причину столь резкой перемены в его настроении. И честно говоря, меня это несколько расстроило, но и успокоило одновременно.
Такой Пит мне слишком сильно нравился. Мне нравился его взгляд, обращенный на меня, навилось как горит кожа под его руками, мне нравилось, как завистливо на меня смотрит дочь мэра 11 дистрикта.
И это были слишком сильные чувства, те, которые я не могла себе позволить.
Я улыбнулась ему и уже хотела спросить о том где же камеры, чтобы помахать маме ручкой, но в голову мне пришла совершенно дикая мысль.
Дикая, а потому такая волнующая. Хочу стереть эту нахальную улыбку с его лица. И потому я не придумала ничего лучше, чем приподнявшись на носочках впиться в его губы поцелуем.
Потом я буду проклинать себя за эту слабость, буду винить во всем Пита, звезды, богов и Сноу, но это будет потом. А сейчас есть только его теплые губы, сильные руки и то сумасшествие которое только что посетило мой рассудок. Его пальцы запутались в моих кудрях, и я с трудом поборола желание застонать.
Я не знаю сколько длился поцелуй, но, когда вспышки фотокамер угасли я мягко отстранилась и смущенно спрятала лицо у Пита на груди. Я боялась посмотреть ему в глаза. Что я там увижу? Злость? Боль? Разочарование?
— Не делай так больше, - его голос зазвучал у меня в голове заглушая оркестр, и я подняла на него глаза. На его лице ни капли сожаления, только довольное выражение и слегка припухшие, хитро улыбающиеся губы, — а то я подумаю, что тебе не все равно.
Весь оставшийся вечер я загадочно молчала и глупо улыбалась.
А что? Я хоть и проблемная, но все же девушка! И я тоже нуждаюсь в человеческой ласке, тепле, хоть они и фальшивые, и сыграны на публику. От этой мысли почему-то стало противно от самой себя. Это у меня все фальшивка – для Пита это все почти по-настоящему.
На больших часах пробило половина второго ночи, и мы поспешно сбежали на вокзал.
Сев в поезд, я сразу же ушла от поддатого ментора, ведущей и пьяненьких стилистов в свое купе, где позорно спряталась ото всех. Нет, чего уж врать самой себе – пряталась я от одного очень уж артистичного блондина с голубыми глазами.
Скинув туфли, я блаженно застонала и счастливо улыбнулась. Ура, пытка на сегодня окончена! Так. Теперь корсет платья. Я подошла к зеркалу и попыталась расстегнуть чертову молнию, но не сверху, ни с низу мне не удавалось даже ухватится за неё.
— Вот Дьявол! – от злости я пнула ни в чем неповинный комод, и тут-же пожалела об этом: нога дико заболела, и я глупо запрыгала на одной ноге по комнате. Ну где все, когда они мне так нужны?
Мерзкий внутренний голосок предложил обратится за помощью к Питу, но это очень, очень плохая идея! Я вышла из купе в поисках кого-нибудь женского пола, кто мог бы мне помочь справится с чертовым замком.
На мое счастье мне встретилась Эффи, которая с готовностью откликнулась на мою просьбу.
— Ну что ты, пожалуйста! – Бряк пошатываясь отправилась по коридору сверкая счастливой улыбкой. Похоже, с кого-то на сегодня хватит шампанского!
Я зашла обратно в купе и не включая свет скинула с себя душащее платье. Потом наощупь перекинула его через ширму, и нашарив пижаму упала в плен подушек и уснула.
— Китнисс! Проснись, Китнисс! – мне сквозь сон слышался голос Пита. Я никак не могла проснутся, но, когда на меня обрушился целый водопад, я, подскочив на кровати пришла в себя.
— Почему я мокрая? – сердце в груди танцевало чечетку, и я безрезультатно пытаюсь отдышатся. Из темноты на меня смотрел Пит, такой же запыхавшийся и взъерошенный.
— Ты кричала во сне, я пытался тебя разбудить, но ты никак не реагировала, и я вылил на тебя воду из стакана, который стоял здесь. – он махнул рукой в сторону комода.
— Спасибо, - улыбаюсь я ему, хоть в темноте этого и не видно, - я даже не помню, что мне снилось. Черт, я вся мокрая и постель тоже.
— Иди спать ко мне, а я тут как-нибудь…
— Нет! – по меньше экспрессии, Китнисс, спокойнее, — Я имею ввиду, что ты не должен спать на мокрых простынях. Уверена, мы поместимся у тебя на кровати.
Я не знаю, что мною двигало в тот момент, но это были точно не мозги! Только лежа в его постели, в его рубашке, и уложив голову ему на грудь я поняла какую ошибку совершила. Теперь я просто не смогу без него спать. С ним мне не снятся кошмары. Теперь я впадаю в зависимость от своего снотворного, которого зовут Пит Мелларк.
|
