Название: Я был ангелом Автор: Recepter Фандом: Ориджиналы Персонажи/ Пейринг: Бо/Ангел, Ангел/Дита Жанр: Ангст, Драма, Эротика, Мистика Предупреждение: слеш, гет Рейтинг: R Размер: Мини Содержание: Главный герой находится между двух огней - между любовью к нордически-спокойному и такому притягательному Бо или нежной верной Дите. Что же с ним произошло в тот день, когда его жизнь окончательно и бесповоротно изменилось? Был ли он человеком или ангелом, сброшенным с неба? Найдет ли выход волна страсти в его душе? Будет ли он счастлив? Прочитайте - и узнаете! Статус: Закончен Размещение: С разрешения автора
Текст фанфика:
Предчувствие
Пусть. Останется все, что было, Пусть Только эти строки останутся. Не напоминанием, а волною спокойствия. Словно и не было ничего.
Мне откровенно смешно. Этого не может быть. За пределами реальности — вот где я сейчас нахожусь. Именно так. Знакомо ли вам чувство, напоминающее обморок – удивительная легкость в теле, ему предшествующая? Да-да, затянувшийся обморок. У меня дрожат пальцы и немного дергается глаз. Что вы, это не нервное. Это остаточное. Вечер просто удивительный. Воздух теплый, и совсем не прохладно. По чернильному небу пролетают легкие облака. Красиво. Я люблю это место. Приятно было день за днем мысленно возвращаться сюда. Садиться на край обрыва и болтать ногами, не думая ни о чем. Внизу плещется река. Ветер легко колышет мои волосы, но мне совсем не холодно. Никаких забот, никаких печалей, только этот прекрасный летний вечер. Мое сознание, подобно фотоаппарату, сохранило его в памяти. Никаких чувств, кроме одного. Чтобы он не кончался никогда. Хотелось пить этот вечер жадными глотками, вобрать его до последней минуты, остановить время, которое неумолимо бежит, чтобы стереть все вокруг. Эти деревья. Эти дома. Эти жизни, которые, едва начавшись, уже заканчиваются. Заканчиваются? Не слишком ли это много для одного человека? У меня странное чувство. Как будто нужно сделать что-то важное. Или произошло что-то важное? Чувствую дуновение ветра за спиной. Нет, не того, что треплет мне волосы. Краем глаза замечаю движение. Рядом со мной стоит силуэт человека в белом. От взгляда на его лицо у меня кружится голова, и я слегка ее запрокидываю. Нет, мне не страшно. Обычные человеческие глаза, в которых читается усталость, и, кажется, что-то похожее на сочувствие? Мне уже смешно. Не надо меня жалеть. Это просто небольшой кризис, а завтра новый день. Что? Зима? Да, что-то такое припоминаю. А причем здесь это? Сейчас лето? Точно? У меня определенно все отлично. Да, в полном порядке. Что вы хотите мне сказать? У меня сжимается сердце, будто невидимая рука держит его в кулаке. В этом лице что-то странно знакомое. Но человек мне не знаком. Лоб с двумя продольными морщинками, серые глаза, темные волосы. Откуда я его знаю? Вспомнить? Нет. Зачем? Мне нечего… — Закрой глаза. Вихрь усиливает головокружение. Обрывки мыслей, чьи-то голоса. Мне страшно. Страшно? Почему? Нет, только не это. Нет. Никогда. Ты лжешь. Не верю. Смотрю на его лицо, и что-то мне подсказывает, что все – правда. А если бы он не пришел? Стоило ли ему вообще разрушать чужие иллюзии? Никаких слез. Никаких чувств. Остается лишь бессилие. Неспособность влиять ни на что. Рука сама тянется к карману за сигаретами. Там пусто. Интересно ли мне? Совсем не интересно. Я не знаю никаких имен. Нет, они тоже не имеют ко мне никакого отношения. Мне все равно. Да, это хорошо и правильно. Вы знаете, сколько лет, при взгляде в это ночное небо, мне приходила в голову одна и та же мысль. Зачем? Именно, зачем? Вы пока можете тут посидеть, а я посмеюсь. Вы и так мне ничего не скажете, как мне и казалось? Его лицо все так же серьезно. Но никакого осуждения, презрения, непонимания там нет. Может, это и хорошо. Но ответа там тоже нет. И, наверное, не будет. Что? Нет, определенно, нет. Никакой любви не было. Это или страсть, или жалость. Третьего не дано. Не в моей жизни. А это что, пытка такая, вы уже начали, верно? И мне становится хуже. Как можно оставаться в полном равнодушии внутри, когда тебя душат слезы? Как будто все внутри заледенело. И обиды я тоже не чувствую. За что? Наоборот – чем раньше, тем лучше, я считаю. Меньше мучений. И этот человек, или кем он там является, сочувствует мне? Этого не должно было произойти? Должно? Ясно. Не думайте, что это было большой неожиданностью для меня. Отчасти. Мое желание. Мечты об избавлении от… Мне становится неуютно. Все кажется чуждым и неприятным. Темные силуэты деревьев внизу пугают меня. Чернильный свод неба будто давит на меня сверху. Беспокойство. Желание попасть в другое место. Любое другое. Назад? Ошибка? Нет, только не назад. Чему научиться? Не нужно мне никакой любви! И я просто не хочу назад. Не хочу исправлять свои ошибки, не хочу снова этой боли. Человек, который научит меня любви? О, я сомневаюсь, что когда-нибудь родится на этот свет. Он снисходительно улыбается мне и твердым голосом говорит: — А сейчас ты вернешься назад. Я не закрываю глаза на этот раз, просто не успеваю запомнить это ощущение закрытых глаз, а когда пытаюсь разлепить тяжелые веки, вижу отклеившийся краешек обоев на потолке. Комната освещена торшером, не очень ярким, но я невольно щурюсь. Кажется, у меня все тело затекло, и даже сердце как будто сжалось и ссохлось в груди. Затекшее сердце. Интересное выражение. Губы у меня пересохли, и, такое впечатление, что они припухшие и разбитые. Хочется курить. У меня проскальзывает мысль, что хорошо бы мысленно вернуться в место, где до сегодняшнего дня все было прекрасно, спокойно, где можно было отдохнуть от невыносимой ясности происходящего вокруг. Черная стена. Закрываю глаза, пытаюсь представить себе это место, но мое сознание словно наталкивается на стену. Непреодолимую преграду. Хорошо. Все хорошо. Только найти сигареты. На столике нет. В кармане нет. В пальто тоже нет. Нет сигарет! Надо успокоиться. Мне холодно. Руку передергивает от спазма, когда я пытаюсь закрыть окно, которое не закрывается. Как если бы кто-то погружал озябшую ступню в ванну, и всю нога отдавалась судорогой из-за разницы температур. Нет даже одеяла. Тоненькое покрывало, какие-то странные тряпки под диваном… От бессилия и нежелания что-либо делать мне становится еще хуже. Все же заставляю себя встать и укутываю шею и плечи теплым шарфом, который так и остался лежать на вешалке для шляп. Хорошо, что здесь нет зеркала. У меня так все болит, что я просто хочу лечь на пол и не вставать. Хочу назад, к обрыву. Наверное, ничего во мне не изменилось. Мысли те же самые. Дрожь в пальцах та же самая. Только почему, спустя несколько часов, когда мои глаза сталкиваются с глазами, человека, вошедшего в комнату, я не отворачиваюсь? Почему, когда он смотрит на меня с выражением немого изумления, я ничего не говорю. Не улыбаюсь? Потому что это он – тот, кто улыбается. Чья уверенность поражает меня. Чьи глаза уверяют меня в том, что все хорошо. Что он не предаст. Не сделает так сильно больно, что я не смогу больше улыбаться ему? И это говорю я – человек с ледяной пустыней внутри. Человек с выражением вечной обиды и поруганной невинности на лице. Я не верю. Пока такая роскошь мне не нужна. — У тебя сигареты есть? – голос звучит хрипло, и, когда я слышу в нем нотки этой застенчивой нерешительности, которая очень редко бывает искренней. Все по-честному. Я не знаю – искренняя эта нерешительность или нет. Прикуривая от его зажигалки, я также ничего не чувствую. Никакой сладостной истомы в теле, никаких картин, которые в прошлом так часто рисовала фантазия. Просто … Предчувствие, что, может быть, лед в моей душе даст трещину под теплым и твердым взглядом этого человека. Только, ради бога, пусть он пока ничего не говорит. Пока не ушло это ощущения. Мне немного приятно в душе, и я не хочу, чтобы он уходил. Именно в это мгновение. Я знаю, секундой спустя, наваждение растает, и останемся только мы – такие разные, сейчас – даже чужие, но, наверное, мы? Если тот человек в белом обещал, что научит меня любви, то, наверное, этот человек – его посланник. Который пытается выполнить свое предназначение. Что ж, посмотрим. А пока пусть в сигаретном дыму ему покажется, что я улыбаюсь уголками губ.
Только твой?
Только твой? Каждый новый день Каждый новый вздох Только мелочи, Только глупости, В бесконечном море вещей, Все поглощающем. Только каждый день, Все дождь смывает. Остановись на миг, Ты не можешь освободиться От удушья мелочей, От вязких объятия, И только в памяти Твоей – вещь, Одна единственная вещь. Ты. Вот так все и идет после того дня. Я скучаю по этому человеку. Человеку из моего прошлого. Прекрасному образу, привидевшемуся мне в сигаретном дыму. Плохо помню тот день, только знаю, что все изменилось, я – уже больше не тот, кем был раньше. Не важно, понял ли это он или нет, мне нужно жить дальше. Двигаться вперед и вперед, как будто преодолевая гигантские волны, захлестывающие меня со всех сторон. Что-то, конечно, осталось прежним. Нет, я не изменился внешне – пробор на другую сторону и пара новых костюмов были необходимостью. Но внутренне я другой. Я не делаю того, что делал раньше, больше не смеюсь так, как раньше – вот и все. Или нет? Дни идут один за другим, и внутри у меня все так же пусто. Наверное, ни одна вещь не заменит мне чувства покоя. Чувства дома. Чувства, что можно перестать бежать, не останавливаясь даже, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок. За окном скоро стемнеет. Скоро придет Дита, и, шурша многочисленными юбками, усядется рядом, перебирая мои волосы и, мечтательно, как юная девушка, будет заглядывать в мои глаза. Она словно помешалась. Не сказать, что я не люблю ее вовсе, отнюдь. Прошлое мешает мне. И не только наше с Дитой прошлое. Признаться честно, я думал, что молодость ушла, что здорово я поистаскался за последнее время, но нет, нет, смотря на нее, я понимаю, насколько я ошибался. Она здорово осунулась, постарела, как-то померкла. Выступающие темно-красные пятна на ее скулах, складки возле губ, потухший взгляд – несчастная женщина! И пусть она не жалеет меня. Пока я с ней, пока не кончится этот вечер, она не будет одинока. В конце концов, это не моя вина. Я не знаю, как и почему так получилось. Дита тоже не понимает. Ей сложно поверить, что я не так прост, каким кажусь, не так беззаботен и слаб, каким она привыкла меня видеть. И что я все чаще молчу. Хотя нам определено есть о чем поговорить. Её запаса слов мне с лихвой хватило, чтобы говорить на бытовые темы с кем угодно и вести дела без излишнего перенапряжения. Она понимает, она видит, что я тоскую не о ней. Больше всего она боится этой отрешенности в моем взгляде, когда она смотрит на меня. Бедная Дита! Ей, как и многим из нас, тяжело мириться с переменами, которые неизбежно врываются в привычный нам ход вещей и переворачивают все наши старые представления с ног на голову. Может быть, я говорю так, потому что молод? Уходить легко, Сжигая мосты, быстро собирая вещи, с надеждой сидя на чемоданах, дрожащими пальцами сжимая билеты, просматривая карту с мыслями о светлом, прекрасном будущем. Нет, я наверное никогда не смогу забыть этот день. Я жду письма, телеграммы, звонка – чего угодно. Но – не обратно. Я разглядываю обои на стене и все эти мысли проносятся у меня в голове. Мне нравится в квартире Диты, несмотря на пугающее ощущение, что здесь живет одинокая немолодая женщина, разочаровавшаяся в жизни. То упорство, с которым она пытается вернуть меня прежнего, поражает меня. Неужели она еще надеется, что… Она накрывает мои губы своими. Пьянящее чувство от близости ее лица, ее глубоких темных глаз накрывает меня с головой. Она хочет сладкой любви. Из прошлого. Её зрелость и в то же время беззащитность всегда озадачивали меня, возбуждали меня, и вот теперь она рядом со мной, как живое напоминание о прошлом. Но больше нет страсти. Больше нет радости. Не может быть страсти к человеку, к которому ты испытываешь жалость. Мне жалко ее до боли в переносице, до зажмуренных, чтобы не скатывались слезы, глаз. Поэтому я сейчас с ней. Но я не могу сказать ей ничего из этого. Это убьет ее. Поэтому я отвечаю на поцелуй, и уже с настойчивостью и напором молодости, которого она от меня ожидала, прижимаю ее мягкое, теплое тело к своему. Чувствую, как мурашки пробегаю по ее спине, и, случайно заглянув ей в глаза, замечаю это невыносимо нежное, доброе выражение. Она этого хотела. Она об этом мечтала. Чтобы ее любили, чтобы она была желанной, чтобы она была чьей-то. Моя маленькая Дита. Я шепчу раз за разом ей эти слова. У меня такое чувство, что она сейчас заплачет, или растает у меня в руках. Но такая, как она – нет, не растает, ее потрясающая жизнестойкость и твердость во всех этих ужасных жизненных ситуациях – тоже часть нее. — Нет, это ты – мой. Только твой, Дита, думай так, но только не плачь. Ее темные крашенные волосы отсвечивают красным в свете полупогашенной люстры, ее тело – такое пластичное и такое упругое в то же время. Я ни на секунду не забываю, что у меня сегодня еще одно дело ночью. Но ей об этом знать не обязательно.
Дотронься до меня, Бо…
Пожалуйста, не разбивай сердце, Пожалуйста, не надо лишних слов, Пусть унесет все эти листья ветер, Пусть смоет дождь их, пусть растает лед…
Уже ночь, и у меня встреча с Бо. Дита, как я уже сказал, ничего не знает. Не ее я люблю, нет, совсем не ее. Бедная маленькая Дита.
Приятный вечер сегодня, правда, Бо? Но ты меня не слышишь. Ты еще не на месте. Мне очень спокойно. Ощущение этой расслабленности в теле – вещь для меня настолько редкая, что я невольно запоминаю такие моменты. Наверное, это звучит смешно, но я скучал все это время. Даже Дита не давала забыть. Ты еще не пришел. Понмю, был день, когда мне настолько остро не хватало именно тебя, не хватало небольшого перерыва в череде бессмысленных попыток снять напряжение. Хотелось, чтобы хоть на миг пропало невыносимое чувство реальности, чтобы она затуманилась, смягчилась. Чтобы померк резкий дневной свет, и все заботы остались где-то там, во вчерашнем дне. Мне столько хочелось сделать тогда. Набрать твой номер. Услышать твой голос. Голос, нотки которого завораживают меня. Сказать: «Дотронься до меня, Бо… Заставь меня забыть. Или вспомнить». Я больше не могу жить вот так – в вакууме спокойствия и тишины. Я хочу чувствовать вкус жизни. Настоящей жизни. И тебя не хватает в ней, Бо. Было ли это правдой? То, что соединило нас? Больно думать об этом. Тогда откуда в слезах сладкий привкус? Почему я мечтаю об этом снова и снова и не могу остановиться, и ты появляешься в моих фантазиях, и… Я не помню этот момент. Его нет. Осталось только чувство. Единственное чувство. Нет, не единственное. Целая гамма ощущений. Ты совсем ничего не понимаешь. Меня тошнит от твоей этой зацикленности на принципах. Которым ты не изменяешь. Мешаешь всей упорядоченности скатиться в тартарары. Развалиться карточным домиком. А вот и ты – вот запах твоего одеколона, твоя выбивающаяся прядка на лбу, вот твоё неизменное пальто. Действуй, Бо. Повтори. Ты сделаешь это? Нет. И не делай. Пусть все остается так, как есть. И покатится все к чертовой матери. Снова начнется череда одинаковых дней, без единого солнечного луча, пробивающегося сквозь свинцовые тучи. Так уже было, я помню. В конце концов, уже собирая вещи, я отдавал себе отчет в том, что неизбежно забуду тебя. Как будто ты никогда не существовал. Отпуская тебя из моей жизни, я, наверное, ничего не чувствовал. Свобода. Это была настоящая свобода. Я сказал: «И однажды тебе будет больно, Бо». Ты не выдержишь. Ты утонешь в море собственной лжи. Ты испытаешь все сполна. Почувствуешь свою ненужность, никчемность, невостребованность, одиночество. Ты будешь винтиком, который некуда вкрутить. Твоя ложь, Бо, навсегда вытравит всю радость из твоей души. Это только твоя, твоя ошибка, Бо. Играй сколько угодно в открытую. У тебя нет права быть счастливым. Попроси у меня прощения, Бо. Или ты никогда не разрушишь эту череду дней, наполненных болью? Ты подвешен в воздухе. Ты никому не нужен. У тебя нет жизни. Я не ставлю точку, Бо. Она уже поставлена. Эти вечером я просто вспоминаю, то, что было между нами. Приятный вечер сегодня, правда, Бо?
Что ты сказал? Ах, Бо, это будут замечательные дни. Лучшие дни в нашей с тобой жизни. Когда ты подаришь мне неделю, а может, и две в этом маленьком теплом раю, название которого всем известно, я буду улыбаться, да, Бо. У меня будет сводить судорогой мышцы лица, но я буду улыбаться. Нет, я не уйду. Даже потому, что больше ни о чем не мечтаю, больше ни во что не верю и больше ничему не радуюсь. Во мне сломалась какая-то пружинка, я больше не могу быть собой из прошлого. Прошлого нет. Возвращение домой будет страшным, я чувствую это. Но у меня нет дома. Но мне все равно, куда возвращаться. Я все смотрю на легкие волны, качающиеся в канале, Бо. Они как целлофан, и все вокруг – как декорации к спектаклю, который все видели, кроме меня. Мне не нужны все эти слова, которые ты говоришь, все эти дни, которые мы будем проводить вместе, все эти прекрасные алые закаты, плеск волн под окнами, площади, залитые солнцем, смуглые лица людей вокруг, смешинки вокруг твоих глаз, тон твоего голоса, твои теплые руки… Я никогда не смогу насладиться всем этим в полной мере. Как и ты, Бо. Мне хочется, чтобы ты ушел. Именно сейчас, в этот момент, хочется, чтобы противный моросящий дождь не щипал меня за щеки, чтобы холодный ветер не трепал мне волосы, чтобы равнодушие на лицах прохожих никогда ничего не значило для меня, когда я стремительно выхожу из кафе на улицу и ты бросаешься следом…
Дыши со мной
Но я наступил этому желанию на горло. Я позволил тебе остаться. Я позволил тебе любить меня. Насладиться этим ядом любви ко мне. С каждым твоим судорожным, жадным вздохом вирус распространяется по твоему телу. Все дальше и дальше. Чувство восхитительной эйфории. Жар, который не опаляет. Боль, которая не проходит. Это все вирус, которому нет названия. Если бы сейчас весь мир потонул бы в собственной крови, все реки и моря вышли бы из берегов, ты был бы прежним. Ты бы не остановился ни на секунду. Ты не можешь остановиться. Ты не можешь дышать, не можешь верить, не можешь забыть. Ты не можешь не любить меня. Пройдут дни, недели, года, а я со своим холодным безразличием буду с тобой, как ты и хотел. Все твои слова, все воспоминания, все желания – они не твои, но и мои тоже. Хотя ты потрясающе, абсолютно, безраздельно свободен. Можешь уйти прямо сейчас. Ты останешься. Будь твой язык на лезвии ножа, или пальцы твои опалены огнем – это все ты, и вирус у тебя под кожей. Вирус любви ко мне. Ты не бежишь, но идешь, не кричишь, но говоришь. Идешь ко мне. Говоришь со мной. Ты – это ты. Не угрожаешь, но предупреждаешь. Ты не дашь мне уйти. Подумай, может, вирус всегда был в тебе? В каждой капельке крови, в каждом вздохе, в тени ресниц? Просто – в тебе. Просто был частью тебя. Может, вирус был не ядом, а сущностью? Не разумом, а действиями по наитию. Ты связан со мной невидимыми узами – любви ли, ненависти ли, отчаяния ли, или боли? Или неверия? Или восхищения? Или влечения? Тебя влечет ко мне. Посмотри на них. Дита не одна, нет, их всех влечет ко мне. Посмотри в их глаза, в их расширяющиеся от страсти зрачки. Наверное, я был всем для них. И любовью. И болью. Я был ангелом, к которому они чувствовали похоть, которого хотели задушить, растерзать, выпустить свою внутреннюю тьму на свободу, тем прекрасным ангелом, которого они хотели стащить с небес и вырвать с кровью его прекрасные белые крылья… И равенством, сближающим их всех. Не веришь мне? Посмотри на них, господи, посмотри на них. Утонувшие в море лжи, внутренне разобщенные, они все равно все вместе, потому что они все любят меня. И ты, ты стоишь выше всех них. Чувствуешь мой страх? Видишь мои слезы? Да, ты видишь. Ты бы мог утешить меня, шепнуть мне успокоительную ложь, но ты не будешь этого делать. Это все равно ничего не изменит. Поэтому дыши, дыши мной, дыши со мной в унисон, и пусть по венам твоим струится яд, пусть вирус проникает все глубже и глубже в тебя, пока тысячи и тысячи несчастных тонут в своих трагических, обреченных иллюзиях. Интересно, научился ли я любить? Какие уроки я извлек из всего произошедшего? Что случилось со всеми нами, Бо, что?
Иногда воспоминания воодушевляют нас, иногда – оставляют чувства где-то далеко позади, и нам видятся лишь картины, как в немом кино. Лента событий, которым нет названия. Нет объяснения, которое хотя бы кажется логичным. И если объяснения нет, приходится принимать их как данность.
Кто бы мог подумать, что я снова окажусь в этом месте, воспоминания о котором принять так невыносимо сложно? Но они реальны. Сам утренний ритм, само биение сердца этого города не оставляет меня равнодушным. Ритм этот ровный и медленный, спокойно – размеренный. Здания не кажутся нагромождением камня и стекла, не оставляют клочок голубого неба над ними таким чужим и далеким. Нет, напротив, здесь царит удивительная гармония. Что бы там не говорили об этом городе, у меня больше не возникает никаких тревожных мыслей. Это просто улица, на каждой стороне которой то тут, то там пестреют вывески магазинов. Окидывая прохожих взглядом сонных глаз, натыкаюсь на черную табличку с надписью «Интернет – кафе». Проходя в темное помещение, ловлю себя на мысли, что мне хочется остаться здесь, в этом городе, подольше. И вместе с Бо. Что-то тянит и манит меня сюда… И уже внутри, у стойки ресепшн, мне кажется, что, быть может, я и неправ. Не знаю… В таких полутемных, полуподвальных местах мне почему-то всегда лучше размышляется. Не поехать ли мне домой одному прямо сейчас? Но у меня нет дома. Нет, это будет глупо – вот так все бросить и уехать. Интересно, что сейчас делает Бо? О чем он думает? Если выбирать между тем, чтобы побыть здесь в одиночестве, расслабиться и восстановить силы, и тем, чтобы провести этот час с Бо, закружившись в сумасшедшем вихре его страсти, сейчас бы я выбрал второй вариант.
Может, это и есть ответ?
Слезинки на зеркале… Слышишь, как сердце бьется? Тесно ему в груди, тесно душе моей в клетке Забот ежедневных… Знаешь, лишь только сон, а может быть и он Слез моих не сотрет теплой рукою. Знаешь, что все слова, Взгляды, все были они Теплыми. Может быть, даже и светлыми. Но не блестят глаза, Губы мои не дрожат, И не теплеет в душе. Листья осенние вихрем Кружатся передо мной, И лишь холодный ветер Шепчет, что все слова Были теплыми.
Автор! Красивая, потоком медовых слов льющихся сказка. Есть, правда, несколько недочётов, которые нужно исправить.
- Предчувствие Пусть. – точечку поставить забыли.
- Знакомо ли вам чувство… - «вам» пишется с заглавной буквы, если обращение идёт к одному человеку. Если ко всем читателям – то всё верно.
- Обычные человеческие глаза, в которых читается усталость, и, кажется, что-то похожее на сочувствие? – если Вы хотите оставить здесь знак вопроса, то после «на» стоит поставить многоточие: само это предложение вопросом не считается.
- Зачем? Именно, зачем? – после «зачем» стоит поставить двоеточие или тире. На Ваш выбор.
- На столике нет. В кармане нет. В пальто тоже нет. – перед каждым «нет» лучше поставить тире: оно усилит мгновенность действия, лихорадочность поиска.
- Почему, когда он смотрит на меня с выражением немого изумления, я ничего не говорю. – вопрос вместо точки нужен.
- Не сделает так сильно больно, что я не смогу больше улыбаться ему? – не нужен знак вопроса.
- …так сильно больно… - слегка коряво звучит. Лучше написать «настолько больно».
- Только, ради бога, пусть… - религиозный человек возмущён. «Бог» пишется с заглавной буквы.
- Я знаю, секундой спустя, наваждение растает, и останемся... – вторая запятая не нужна.
- Каждый новый день Каждый новый вздох... – запятая или точка после слова «день» нужна. Лучше запятая.
- Только мелочи, Только глупости, В бесконечном море вещей… - после «глупости» запятая не нужна.
-Только каждый день, Все дождь смывает... – не нужна запятая.
- От вязких объятия... – не «объятия», а «объятий».
- Уходить легко, Сжигая мосты... - точка вместо запятой. Или «Сжигая» с прописной буквы, а «Уходить легко» на той же строке.
- Я разглядываю обои на стене и все эти мысли проносятся у меня в голове. – после «стене» запятая: сложное предложение.
- Посмотри на них, господи, посмотри на них... – Автор, слово «Господь» тоже пишется с заглавной буквы.
- Что-то тянит и манит… - «тянИт». Забавное слово. Нужно «тянет».
Но это всё больше похоже на опечатки, чем на ошибки, в основном текст написан правильно, плавной речью и с массой логических ударений за счёт того, что почти каждое предложение начинается с новой строки. Не смотря на то, что в рассказе есть современные слова, можно читать как старинную песню – с паузами, слегка нараспев.
Очень понравились многие фразы.
- Что вы, это не нервное. Это остаточное. – безумный врач, который ставит сам себе диагноз…
- Будь твой язык на лезвии ножа, или пальцы твои опалены огнем – это все ты, и вирус у тебя под кожей. Вирус любви ко мне. – самые сильные слова во всём тексте.
- Вы пока можете тут посидеть, а я посмеюсь. - А это что, пытка такая, вы уже начали, верно? – эти две больше всего понравились. Можно одну своровать к себе в подписи?
Есть правда два не очень ясных момента.
- Человек, который научит меня любви? О, я сомневаюсь, что когда-нибудь родится на этот свет. – это Ангел говорит? Настоящий? Они в любом случае любят людей. Можно, правда, сказать «Человек, который научит меня любить его больше, чем всех остальных?»
- И покатится все к чертовой матери. – И это ангел говорит?
Автор, спасибо за эту чудесную вещь.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
