 Фанфик «Искра. Книга I: Искра падает | Глава 4»
Шапка фанфика:
Название: Искра, книга 1
Автор: Arinwende
Фандом: Дж.Р.Р.Толкиен, а также Ниэннах, ПТСР и прочие
Персонажи/ Пейринг: Оригинальные/Нет
Жанр: драма, дарк
Предупреждение: сцены насилия! "Где любят жечь и вешать..." (с)
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе.
Дисклеймеры: права на героев и мир принадлежат Дж.Р.Р.Толкиену.
Размещение: свободное.
Текст фанфика:
Глава 4.
Первая эпоха. Северные земли.
Уголь в печи медленно догорал, едва тлея, и в домишке становилось все холоднее. Амбармор потянулся, приоткрыв глаза, и покосился на щелястые ставни, от которых и отдавало ледяным ветром, словно надеясь по привычке увидеть в щёлочке утреннее солнце; напрасно. Уже наступила северная зима, ночь на полгода, и в хижине было так же темно, как и ночью, хотя на далеком юге уже брезжил рассвет. Аэнни лежала рядом, и с ней было вроде не так холодно; в углу же развалился орк.
Амбармор медленно встал и подошел к печке, взял кочергу и пошевелил угли. Они уже были слишком холодны, только в самой глубине еще теплился алый свет. Эльф подгреб горячие угли поближе, взял тонкую лучинку и поджег её от этих углей; на кончике палочки заплясал маленький веселый огонек, и Амбармор поднес лучину к масляной лампе. Стало светлее... Он встал, накинул плащ и подошел к ящику с углем, и в печку отправились последние куски этого черного камня, дарующего тепло.
- Уже утро? - Аэнни, проснувшись от его шагов, тоже открыла глаза.
- В общем-то, да - ответил Амбармор. - Хотя кто ж его сейчас разберет, день или ночь. Совсем как тогда, до солнца... Вставай, позавтракаем.
Аэнни достала из котомки небогатый завтрак: краюху хлеба да три ломтя вяленого мяса. Один кусок мяса отложила сразу - для Грома. А Амбармор тем временем возился с печкой.
- Амбармор, что там сейчас, на юге? - неожиданно спросила она.
- Ох, ну ты спрашиваешь, как будто я только что оттуда - ответил Амбармор. - Но там сейчас невесело. Королевств и княжеств эльфов не осталось уже давно, если не считать то маленькое поселение на островке, о котором рассказывал когда-то Садор. Мелькор не оставил от того, что построили гости из-за моря, ничего. Людей же он предпочел не уничтожать, а подчинить себе. И знаешь... у меня создалось впечатление, что здесь он просчитался.
- В чем просчитался?
- Мы же с тобой повидали смертных достаточно, чтобы понять, какие они: разные, иначе не скажешь. Разные и непредсказуемые. Нолдор говорили, что Единый дал истинную свободу воли только им. Я не могу точно сказать, верю ли я в Единого вообще после всего; но этому верю охотно - они куда свободнее нас, как их не угнетай. Кто-то с радостью ложится под ярмо Мелькора, а кто-то ни за что не будет общаться с его слугами на каком-то ином языке, нежели язык меча. И вторых все больше, судя по тому, как много мятежников к нам приводят с каждым этапом. Этот конокрад, который к нам приходил с Бронвегом, наверное, единственный настоящий лихой человек за этот год, остальные - мятежники. Добрых рыцарей Аст Ахэ больше нет со времен Пятой битвы, так что у них сейчас единственный способ держать людей в повиновении: виселицы и ссылки. И люди уже проклинают своего "Учителя", даже в самих северных землях, сытых и верных Твердыне, в свое время гремело Дейрелово восстаниеx. А теперь представь себе, что будет, если такие вот Дейрелы появятся по всему Белерианду, голодному, холодному и злому!
- А что будет?
Амбармор поднес зажженную лучинку к печке, вновь набитой углем и растопкой – мелко-мелко нащепленным деревом. Слегка стукнул пальцем по палочке - горящая искра сорвалась с кончика лучины, медленно опустилась на щепочки и стружку. Щепочки затеплились огнем и занялись.
- Будет вот это - улыбнулся Амбармор. - И тогда Мелькору и его рыцарям станет жарко.
Он оглянулся. За дверью, с улицы раздались шаги, и дверь дрогнула от стука.
- Кого там несет?!! - возмущенно заорал Гром, вскочив. Стучали под самым его ухом.
- Открыть именем Айанто Мелькора! - раздался голос с той стороны двери.
Двери распахнулись, и в дом ввалились двое стражников. Одного Амбармор узнал - это был Лхор, десятник, толстый и добродушный.
- Вставай, Амбармор. Ой не завидую я тебе... - осклабился он.
- А в чем дело?
- Да новый начальник. Приехал только вчера... или позавчера, кто ж его тут разберет, только обустроился, и сразу же быка за рога. Поломать тебя хотят, вот что. В который раз уже.
Амбармор усмехнулся. Он прекрасно понял, что это означает.
- Так что ты давай. Начальник сказал, собирайся с вещами. Странно, к чему бы он это?
Да ясно все, к чему, подумал Амбармор. Молодцы ребята, скоренько сработали в этом году. Он встал, поднял лежавшую в углу холщовую сумку и перекинул ремень через плечо.
- И вы собирайтесь! - окрикнул Лхор Аэнни и Грома. - Похоже, что Короне надоело вас кормить, и наверху решили, будто в топке вы будете смотреться лучше!
Нет, Лхор. Не Корона это решила, а кое-кто еще, кое-кто другой. Он обернулся - Аэнни и Гром уже собирались, запахивая плащи. Скрипнул снег под ногами, и их повели по единственной улочке.
Блям. Блям... Блям!.. - позвякивал медной колотушкой Лхор, ведя их к дому начальника поселения. Здесь такие колотушки выдавали всем стражникам, потому что их звук дальше слышен сквозь вой вьюги, чем человеческий голос. Медленный, размеренный бой - значит, все спокойно. А когда колотушки бьют быстро и часто - значит, тревога. Побег, бунт, мало ли что. Заслышав такой бой, начинают бить молотами в большие колокола стражники на башнях, и за считанные секунды вся стража поселения поднимается по тревоге - и тогда каторжанам лучше не покидать домиков и шахт. Всякого, замеченного на улицах, убьют без предупреждения. Впрочем, бывает, что и стражников убивают, а три года назад какие-то сумасшедшие мятежники попытались взять штурмом колокольную башню. Ох и чадили же в ту ночь печи...
Снегопад, утихший было на какое-то время, вновь разразился, да еще с ветром. Это был, конечно, не мосс, но даже такой, несильный, но холодный, мокрый и пронизывающий до костей ветер отвратителен. За пеленой безумно пляшущих, несущихся, будто в ярости, в лицо хлопьев снега уже с трудом угадывались очертания домов и огни в окнах, сквозь шум ветра прорывались только размеренные удары колотушек да отдаленный волчий вой. Луны не было видно сквозь тучи, над головой будто бы разверзлась серая бездна, извергавшая клочья замерзших слез, и в умирающем свете то тут, то там мелькали тени – стража несколько раз отзывалась на них окриками, но в ответ только ветер, изводящий и терзающий, да волки. Казалось, снежная буря охватила целый мир, и дорога сквозь метель растянулась на дни...
Но вот и дом начальника, Эрмахта. Скрипят двери, и Амбармора, тыкая копьем в спину, вводят вовнутрь. Одного - Аэнни с Громом оставили на улице, под присмотром. А сам начальник - молодой, темноволосый, без щетины, обветренностей и прочих характерных следов здешней жизни на лице - кивает головой.
- Введите заключенного. Сесть. Ты — Триста Шестьдесят Девятый, также известный под именами Амбармор, Къонахт, Истар, Морвион и Моръяйвар – Черный Шут, и вина твоя заключается в измене Твердыне, выражавшейся в неисполнении воинских приказов, злоупотреблении полномочиями, тайных связях с нолдорской знатью, собирании заговорщиков, самовольном оставлении братства таэро-ири, клятвопреступлении, попытке свержения власти Короны Севера, презрении к суду и неоднократном появлении на людях пьяным в день Серебра? - с места в карьер начал Эрмахт.
Амбармор еле заметно кивнул.
- Я виновен в измене.
Лицо начальника расплылось в улыбке.
- Я виновен в измене, совершенной мною в первом году от Восхода. В том, что я предал войско Феанора, в котором сражался до того, как был взят в плен орками, и переметнулся на сторону этого... как его? - эльф шутовски подмигнул. - Учителя, вот. А потом совершал преступления по его приказу. Ни в каких иных злодеяниях я не повинен, господин начальник.
Лица присутствовавших исказились. Этот эльф издевается над ними! Только Эрмахт остался совершенно спокоен.
- Оставьте нас! - бросил он. - Я хочу поговорить с этим бунтовщиком наедине. На доходчивом языке, который чудесным образом понимают все народы Средиземья. Бывает язык квэнья, а я вот знаю язык кулакенья.
Лхор, наблюдавший за всем сзади, загоготал. Язык "кулакенья" был ему хорошо знаком, как и всем прочим, присутствовавшим в комнате.
- Выйти! - поднял голос Эрмахт.
Солдаты, пожав плечами, вышли за дверь. Эрмахт подошел к двери и посмотрел в щель: замешкавшийся Лхор уже закрывал за собой дверь на улицу. Они с Амбармором были наедине.
Эрмахт усмехнулся.
- Осужденный Триста Шестьдесят Девятый. Я задам тебе всего один вопрос - сказал он, и добавил, уже потише. - Ты видел искру?
- Из нее разгорится огонь - медленно, с расстановкой ответил нолдо. - Неплохой фарс мы разыграли, друг.
Лица обоих переменились. В маленькой комнате сидели уже не заключенный и начальник тюрьмы, а два сотоварища по общему делу.
- Ну так что там? - осведомился Амбармор. - Все готово? Волки прикормлены?
- Прикормлены, будь уверен, старший. Вас они не тронут, половину запасов мяса только что сожрали. На вот, возьми это. Как доберетесь до Гнипахеляxi, с этими грамотами вас ни один стражевой разъезд не тронет. Только пока от Нибельхеля не оторветесь, не показывайтесь никому на глаза. Все же знают, что не положено никого отсюда выпускать. Были бы вы людьми, я бы вам стражевое обмундирование спроворил...
Да вот только как-то нелепо это будет смотреться - эльф, эльфийка и орк в нарамниках коронных стражников! - тихо засмеялся Амбармор, пряча в сумку три свитка с сургучными печатями. - Ладно, доберемся незамеченными.
Зимники между Гнипахелем и Эскилем еще не смерзлись – продолжил Эрмахт. - Там сейчас каша. Чуть весь этап не утопили. Большой отряд не пройдет, а вы трое можете попробовать. А от Эскиля до Гоннмархейма дорога, мощеная камнем.
А дальше куда?
- Дальше слушай внимательно, старший. С этими грамотами вы пересечете земли Семи кланов и доберетесь до Гор Ночи. Двадцать шестого числа знака Змеи вы должны быть на южной стороне Полночной Седловины. Там вас будет ждать отряд "волчьих голов". И добро пожаловать в Хитлум!
- Так, а как этот отряд меня узнает?
- Старший отряда - Тень, слыхал о таком? - ответил вопросом на вопрос Эрмахт. - Он нолдо, как и ты, ни с кем ты его не спутаешь. Встретишь его условной фразой, затем второй, и он сразу поймет, что ты - тот самый тан'ирэxii. Король-Всем-Назло. Король голодранцев и вождь повстанцев. Его вождь.
- Тихо - приложил палец к губам Амбармор. - Не надо тут шутки шутить. Еще услышит смех кто из стражников, донесет, и плакала твоя "сказка", да и моя тоже. До сих пор Твердыня не знала, что я - вождь Искры. Считала меня безвредным, сломленным пленником, песчинкой между жерновами. Потому-то Искра и простояла так долго. А донесут на тебя - все поймут и про меня.
Эрмахт кивнул и сел за стол.
- Знал бы ты, старший, каких трудов нам стоило протолкнуть меня на эту должность... Вроде бы проще простого – натвори бед, и тебя отошлют сюда.
- Может, и отошлют. А может, бляху снимут. А может быть, отошлют, но в Гнипахель, Гоннмархейм или какое-нибудь другое из многочисленных тюремных поселений, где, конечно, тоже наши сотоварищи обретаются, но побег-то ты должен устроить именно мне! Наказаний стражевой устав коронных войск знает много. Это-то мне очень даже понятно – ответил Амбармор. – А как вы добились именно этого?
- Бляху с меня и впрямь сняли – усмехнулся Эрмахт. – Я числился корна'таэро, а теперь простой антар. А вот что сюда попал, так это пришлось приплатить военному судье в крепости Эйтель. Думаю, он не догадался, что здесь замешана Искра – мой сотоварищ рассказал убедительную сказку про то, как я надул его в кости и как он хочет видеть меня именно здесь, в самой-самой дырке от задницы всех Северных земель. Ладно, хватит об этом. Как мне тебя вытащить за ограду?
- Очень просто – ответил эльф. – Мы инсценируем самоубийство. Мы с Аэнни закроем глаза, приостановим жизнь тела и притворимся, будто бы добровольно ушли к Мандосу. Все знают, что эльфы это умеют. А Гром повесится. У него очень крепкие мышцы на шее, и если он их напряжет, то сможет дышать.
- Но вы же теплые будете!
- Я надеюсь, у тебя уже есть свои люди среди простых солдат? Волков-то кто прикармливал? Они и зашьют нас в мешки, и выкинут под косогор. Ты думаешь, почему я написал в приказе прикормить волков и заклинить заслонку печи? Чтобы никто не усомнился. Печь испортилась, поэтому покойников скормят волкам. А что волки нынче не голодные – так кого ж винить за тварей бессловесных? Валар, что ли? Их и так нынче кроют во все корки.
Ловко это мы изобрели, подумал Амбармор. Еще тогда, сто лет назад, он знал, хоть и лукавил слегка перед Бронвегом, чем для него закончится попытка изменить Твердыню, знал и придумал идеальную «сказку». Никто на протяжении этого века не мог заподозрить, что вездесущая Искра – тайное общество мятежников против власти Твердыни Севера – управляется из самого отдаленного тюремного поселения, что только создано по приказу Гортхауэра Жестокого. Даже Бронвег, сотоварищ, «волчья голова», знал Амбармора просто как еще одного несчастного соратника, попавшего в ссылку – хотя, кажется, был он мужиком неглупым и догадывался, какое положение в Искре занимал его ушастый друг. Раз в год в Нибельхель приезжал, либо с проверкой, либо с продовольственным обозом, либо в корабельной команде, воин коронной стражи. Да только этот воин всегда оказывался лазутчиком, и, встретившись со старейшим из заключенных каторги, передавал сотоварищам на юге приказы и указания.
Было время, когда можно было прибегнуть к другому способу, намного легче. Видящий камень, Палантир, созданный Амбармором в блаженную Предначальную эпоху, помогал ему связываться с воинами Искры. Но после того как второй, камень Нарготронда, сокрытый Турином Турамбаром, был утрачен и попал в руки Мелькора, этот способ оказался закрыт. Пришлось вновь надеяться на помощь засланцев в Нибельхеле.
Для всех Нибельхель – могила. Для Амбармора он оказался чем-то средним между прибежищем отшельника, искупающего совершенное в жизни зло добровольным изгнанием, и тайной крепостью военачальника. Но если верно то, что он видел и слышал, если что-то грядет и Айанто Мелькор чувствует, как его трон шатается под ним, то время тайной войны, войны стрелами из-за кустов, войны обмана и проницательности, крошечного костерка и холодного, всеобъемлющего ночного тумана закончилось.
Бронвег велел новенькому учиться принюхиваться к моссу. Он, Амбармор, здесь уже очень давно, и научился принюхиваться не только к моссу, но и к другим страшным бурям, тем, что сильнее всего бушуют там, на юге. И сейчас он чуял бурю, равных которой ещё не было.
Хватит беречь силы и дрова.
Он нужен сотоварищам. Не в качестве бесплотного голоса с замороженного Севера – в качестве вождя и полководца.
Он нужен на юге.
Документ, найденный роквэном Хурином Алдарионом в Закрытом зале Королевского скриптория Арменелоса в 1711 году Второй Эпохиxiii
Начальнику Гоннмархеймской палаты Черной Руки, дхол'таэро Твердыни Ахто из Сов — от начальника каторжного поселения Дальних Гор, антара коронных войск Эрмахта из Белых Лис
Настоящим уведомляю Вас о событиях, произошедших после принятия мною дел в качестве начальника сего поселения, каковое я воспринял со всей серьезностью, как и подобает воспринимать служение Айанто Мелькору. В день моего прибытия в поселение было обнаружено, что неким неизвестным была испорчена печь для сжигания тел; заверяю Вас, что мною были предприняты все меры для поиска и наказания виновного. Также мною были обнаружены чудовищные недоимки по части обеспечения стражи поселения вяленым мясом и рыбой; вероятно, вина в сем лежит на подскарбии поселения Дальних Гор, некоем Угглахе, сыне Утлаха, ранкаре коронных войск, недавно умершем от пьянства.
Еще одно приметное событие произошло на следующий день после принятия мною дел. Вызванный мною для выяснения некоторых обстоятельств ссыльный шахтный работник «Триста Шестьдесят Девятый», из упорно не желающих помоществовать власти, на следующее утро совершил самоубийство, способом, доступным народу альвов, к коему он и принадлежал: отпустил душу усилием воли. Обнаружив это, его сожительница «Триста Семьдесят Первая» и слуга «Триста Семидесятый» также свели счеты с жизнью: первая тем же способом, второй через повешение себя на добытом неизвестным путем ремне. Тела самоубийц были брошены на съедение волкам, поскольку печь, используемая обычно для сжигания тел, не действует до поры написания этих строк. Мною был проведен краткий допрос ссыльных шахтных работников, знакомых с самоубийцами, из чего я сделал вывод: «Триста Шестьдесят Девятый», давно утративший всякий интерес к жизни, впал в окончательное смертное отчаяние, каковое передалось и его сожителям после его самоубийства. Ничьего злодейского умысла в этих смертях мое расследование не обнаружило. К сему прилагаю дела упомянутых ссыльных работников, мною закрытые, для помещения в ваше хранилище.
Дано 1 (первого) Змеи, лета 583 от основания Твердыни
Записано письмоводителем поселения Дальних Гор, воином коронных войск Варахом, сыном Ворна
С подлинным верно,
Антар Эрмахт из Белых Лис
Конец Предначальной эпохи, залив Дренгист.
...Он не знал, как долго плыл через это море. С тех пор, как свет Древ погас, он давно уже потерял счет дней. Одиночество и темнота, и только море да небо перед глазами... Нет, мелькнул пару раз на горизонте, южнее, какой-то другой корабль, побольше, мелькнул и исчез. Но удача сопутствовала ему, и он, пусть изголодавшийся, пусть пивший только дождевую воду, пусть сутками напролет стоявший у руля, неуклонно двигался на своём кораблике на восток. По его расчетам, берега Средиземья должны были уже показаться, но по-видимому, он где-то ошибся. А Великое Море права на ошибку не дает, и густые тучи, застившие небо и воду непроглядной чернотой, все чаще разражались громом и молнией, а порывы ветра становились все резче и грозили порвать паруса. По всему было видно, что надвигалась буря.
Истар потянул концы, чтобы убрать паруса, оставив всего один, прямоугольный - при усиливающемся ветре хватило бы и его, и вовремя. С запада ударил резкий порыв холодного ветра, и палуба качнулась под ногами, угрожающе накрениваясь. Истар метнулся к рулю, чтобы избежать крена, и с трудом вывел корабль на прямой курс. Ветер крепчает, суденышко несёт на восток все быстрее, через темноту... а если подводный камень или скала? Разобьёт корабль, и ему останется только здесь, на камнях, помирать? Теперь Истар уже понял, что одиночное плавание через Море было немногим менее опасным, чем поход через северные льды, и укорил себя за безрассудство. Но ветер крепчает, в лицо летят первые капли дождя, а по палубе стучат градины. Ему пришлось натянуть на себя всю одежду, что у него была - разодранный плащ, обе рубахи - чтобы не продрогнуть до костей. Палуба снова качнулась, и мачта угрожающе скрипнула. Не порвать бы парус... а еще хуже - мачта может сломаться. Истар снова заклинил коротким мечом рулевое колесо и побежал к концам, спустить прямоугольный парус. Руки заскользили по мокрым веревкам, парус не сразу убрался. Ну вот, готово...
Корабль снова резко дернулся от мощного удара, хрустнули борта, и он, не удержавшись, упал, покатившись по накренившейся палубе. "Скалы все-таки..." успел подумать Истар, прежде чем его голова с размаху вписалась в борт и он потерял сознание.
Он пришел в себя от чего-то мокрого, соленого и холодного и дернулся, пытаясь встать. Морская вода лилась из каюты на корму кораблика, а нос его задрался высоко вверх. Мачта была сломана и свалилась набок, зацепившись за высокие, острые скалы, возвышавшиеся над водой. Ветер стихал, дождь с градом закончился, и тучи постепенно открывали звезды.
Неужели разбился и застрял в открытом море? Сознание отказывалось верить этому. Он вскарабкался на задравшийся нос, проверил рулевое колесо - сломано, и, что намного хуже, меч тоже сломался надвое от удара. Раковина в нем, что ли, была? Теперь у Истара был только обломок не длиннее ножа. Что делать? Плыть на бревнах-обломках? Нет, вода слишком холодная, и больше нескольких часов он в ней не протянет. Надо осмотреться...
Истар забрался на самый нос корабля, вырезанный в виде лебединой шеи, и облегченно вздохнул: в звездном свете на горизонте вырисовывалась полоска земли. Чуть-чуть не доплыл. Ну здесь-то уже можно добраться до берега на обломках.
В виске, которым он ударился о борт, пульсировала саднящая боль, он пощупал его и поморщился: содрана кожа, даже кровь течет. Истар взял обломок меча, вырезал им полосу из самой чистой из оставшихся рубашек и попытался перевязать голову... а, проклятие, все равно грязная. Просоленная, пропитанная потом тряпка только обострила боль. Истар поискал бочонок с остатками дождевой воды. Ага. Вот он, плавает в полузатопленной каюте. Истар сполоснул в нем тряпку, после чего снова перевязал. Уже полегче. Он снова взял обломок меча и принялся рубить канаты и срезать с мачты паруса. Готово. Истар поднатужился и столкнул мачту в воду, разделся и связал одежду в плотный узелок, в который положил и все свои скудные пожитки - обломок меча, короткий лук да кремень, взятый с корабля, после чего прыгнул в воду.
Студеная вода будто обожгла его холодом, дыхание на миг перехватило, и Истар чуть было не выронил в море узелок, но уже почти сразу привык к холодной воде и поплыл к бревну - бывшей мачте. Он водрузил узелок на бревно и принялся грести ногами, как лягушка, не столько для того, чтобы плыть - волны и так прибили бы его к берегу - сколько для того, чтобы не окоченеть в воде от холода.
Прошло несколько часов, и Истар, замерзший, донельзя уставший и голодный, впервые ступил на земли Средиземья. По быстрому обсохнув и одевшись, он засунул обломок меча себе за пояс, лук со стрелами закинул за спину и огляделся. Он стоял на галечном морском берегу, сразу же за которым начинался густой сосновый лес и горы. Вокруг не было ни души, только ветер шумел в соснах, а берега тянулись насколько хватало зрения, на востоке заворачивая куда-то на север. Он медленно пошел в сторону леса, надеясь развести костер, согреться и отдохнуть...
* * *
Корабли дружины феанорингов медленно входили в залив. Все шло по замыслу Феанора, и он, стоя на носу первого корабля, мрачно улыбался. С ним плыли только проверенные воины, хорошо показавшие себя в Гаванях. На их силу - и силу духа, и силу мечей - он надеялся целиком и полностью, а они были целиком и полностью преданы ему. Все прочие остались там, в пустошах Арамана, напрасно ждать его возвращения, но он уже точно знал, что не вернется. Никакой дороги назад не будет ни для кого из них, кроме победы.
- Корабли причаливают, aran! ("король" - кв.) - на палубу поднялся Анарондо, его оруженосец, и его возглас многократно отозвался эхом в прибрежных скалах. - Прикажете воинам начать высадку?
- Высаживайтесь - ответил Феанор. - Ступай к Майтимо и Куруфинвэ, пусть после высадки с небольшим отрядом осмотрят окрестности на предмет места для лагеря и вернутся сюда. Мы разобьём лагерь на этом берегу, там где они скажут. Ну а теперь - все на берег!
Анарондо умчался передавать приказы воинам и морякам, и вскоре корабли уже бросили якоря, а нолдор высаживались и выгружали оружие и снаряжение.
Конный отряд разведчиков уже полчаса скакал по галечному берегу, но никаких признаков жизни не заметил, и все подумывали о том, чтобы повернуть назад.
- Кано, по-моему, мы должны бы повернуть назад и поискать место для лагеря где-нибудь в глубине леса - подал голос кто-то из разведчиков.
- Ты прав - ответил Маэдрос. - Спешимся и зайдем в лес, этот берег везде одинаково неудобен.
Эльфы спешились, оставив коней на берегу, и направились к лесу. В лесу темнота, придется зажечь факела. Тропинок нигде нет, а опушка вдалеке одна-единственная. Двое разведчиков отправились туда - на разведку, но вскоре вернулись. Вид у разведчиков был удивленный.
- Кано Майтимо, там - эльф! - негромко сказал один. - Лежит у дымящегося кострища и спит.
- Из местных тэлери, что ли? - Маэдрос, похоже, не удивлен.
- В том-то и дело, что нет! Во-первых, он выглядит как нолдо. Во-вторых, он одет как наш ополченец... или скорее как ополченец нолфингов. Цветов его одежды не разберешь, темно, да и не в лучшем она состоянии.
- Куруфинве, брат, надо пойти посмотреть и порасспросить его! - Маэдроса, похоже, разобрало любопытство. Он, Куруфин и двое разведчиков начали пробираться через чащу в сторону поляны.
...Истар проснулся от негромкого хруста веток и резко сел. На опушку, где он развел костер, вышли четверо нолдор. Костер погас и света не давал, но одного, высокого и медноволосого, он узнал в свете их факелов - Маэдроса, старшего сына Феанора, часто бывавшего когда-то в Форменосе. Другой, кажется - его младший брат, Куруфин. Еще двоих он не знает, видимо, простые дружинники.
- Ты кто такой?! - грозно спросил один из них.
- Подожди, кажется, я его знаю - Маэдрос подошел поближе. - Он раньше когда-то приходил в Форменос к моему отцу, учиться ремеслам - я видел его там много раз. Как тебя... Истар, так?
- Да, это я - Истар встал, отряхнувшись. Надо же так влипнуть! Феаноринги, должно быть, не оставят ему даром убийство стражника, похищение и порчу корабля.
- Ты что здесь делаешь и как сюда попал?! - задал Куруфин вопрос, вертевшийся у всех на языке.
- Постой, можешь не отвечать - прервал его Маэдрос. - Наши воины видели на тех скалах на горизонте - он кивнул на запад - остов разбитого корабля, подозрительно похожий на тот, что был похищен у одного из наших стражников еще в Арамане неизвестным. Неизвестного стражник описал - и он вышел очень похож на тебя, Истар. Разве что объявился другой такой фиолетовый, в чем я лично сомневаюсь. Говори сразу и не отпирайся: это - твоих рук дело?
Истар больше всего ненавидел именно, когда с ним так разговаривают. Еще недавно спокойный, он резко вышел из себя и ответил в таком же тоне, в котором было ни капли вины и покорности:
- А Альквалондэ - ваших рук дело?!! Можно подумать, что вы строили эти корабли сами! - он помолчал и добавил: - Не тебе, сын Феанаро, меня обвинять!
Куруфин и воины, казалось, на мгновение ошарашены этой внезапной вспышкой гнева, но сразу опомнились и схватились за рукояти мечей. Истар, нимало не напугавшись, выхватил свой обломок.
- Стойте! - крикнул Маэдрос. - Еще не хватало, чтобы вы его убили - он с усмешкой покосился на "меч" Истара. - Ладно. И что же с тобой делать? Хотя знаю. Будь ты просто прохожим, Истар, мы бы тебя отпустили на все четыре стороны. Будь ты просто похитителем – срубить бы тебе голову, и делу конец. Но поскольку твоя мать из дома Махтана, ты нам родич – а значит, мы не тронем тебя. Но ты вернешь нам долг - тебе придется пойти с нами и сражаться в первых рядах нашего войска.
- А если я пошлю вас куда подальше? - уже не так зло огрызнулся Истар.
Куруфин не сказал ни слова, но смерил его взглядом, в котором явственно читалось: только попробуй. Лицо Маэдроса осталось непроницаемым.
- Ладно - вздохнул Истар. - Будь по-вашему. Ведите! - он про себя облегченно вздохнул, радуясь, что о смерти стражника на корабле феанорингам, похоже, известно не было, ведь иначе кара была бы куда более суровой. - Только я ведь вам особо не навоюю вот этим... - он помахал своей железкой.
- Не волнуйся - усмехнулся Маэдрос. - Об этом не волнуйся. Оружие мы тебе найдем. Ты, по всему видать, решителен и не трус, иначе мы не взяли бы тебя с собой. Этот обломок можешь бросить, когда придем в лагерь, подумаем, что тебе дать взамен. Сядешь к кому-нибудь сзади на коня, и поедем.
Они вышли снова на берег. Один из феанорингов посадил его сзади на своего коня, и они поскакали вдоль берега. Вскоре на горизонте показались корабли и высаживающееся войско, послышалось раскатистое эхо боевых рогов, и они перешли на шаг.
- Моему отцу мы тебя, наверное, показывать не будем - сказал Истару Маэдрос, когда они спешились. - Я слышал, что вы расстались не в лучших отношениях, хотя никто почему-то мне не говорил, из-за чего. Отец что-то не хотел говорить об этом, а никто другой и не видел. Расскажешь как-нибудь?
- Потом расскажу, если живы будем - ответил Истар.
- Вон там, на самом востоке лагеря, твой отряд, передовой. У нас в передовой дозор всегда отправляют за такие лихие проступки, как твоя выходка с кораблем. Когда отправимся в поход, подойдешь к обозу и получишь оружие. Удачи! - и Маэдрос, снова сев на коня, отправился в сторону большого корабля, где шла разгрузка.
Истар же направился туда, куда ему указали - на восток. В его голове промелькнула шальная мыслишка, пока феаноринги на него особо не смотрят, уйти из лагеря, но, поразмыслив, он решил: наверняка здесь шастают Морготовы прислужники, и с феанорингами, даже в передовом дозоре, будет безопаснее, чем в одиночку и почти без оружия. Вот и костер передового отряда. Около десятка воинов, как и в его прежнем отряде. Ближайший воин встал, и Истар узнал его. Золотоволосый, покрепче его сложением, одет так же, как и все здесь - в черный с красным нарамник с восьмиконечной звездой, черно-красные рубаху и плащ, глаза так же смеются как тогда, когда они - еще совсем молодые, еще в те светлые годы - вместе запускали змея...
- Аларкоxiv! Alayo! ( "привет!" - кв.) Что ты здесь делаешь?
Старый друг, казалось, был удивлен куда больше.
- Истар? Приветствую, друг! Давно же я тебя не видел! - Аларко Лауральдо, узнав его, засмеялся. - А вообще-то это я должен задавать вопрос, что ты здесь делаешь и откуда взялся. Ни в Гаванях, ни на кораблях я тебя не видел, и вдруг появляешься здесь, в Сирых Землях, да еще грязный и оборванный, как будто нёсся бегом через все Средиземье от Вод Пробуждения без остановки. Ты что, пробрался в трюм корабля?
- Нет... - Истар тоже улыбнулся. - Я пересек море на личном судне. Не совсем личном... так ведь и у Феанаро эти корабли не совсем личные.
- А, так эту шумиху с пропавшим кораблем устроил ты? А я-то думал всякое... А вообще на тебя похоже, ты и тогда-то был отчаянным малым. Ну, теперь понятно, почему ты в нашем веселом дозоре. Ну, пошли к костру.
Они прошли поближе к огню и присели.
- Вот, товарищи по оружию, это Истар, прошу любить и жаловать - обратился к своим спутникам Лауральдо. - Самый отчаянный из нолдор по эту сторону Моря после самого Феанаро. Вы знаете, он переплыл Море в одиночку! Истар, это Эленкано, старший отряда, а это Анардил, а вон там сидит Аркуэнон...
Поначалу все имена в голове Истара смешались, и он решил потом, по ходу дела, разобраться, кто есть кто.
- Лауральдо, мне тут Майтимо говорил, что в этот дозор попадают за проступки. А ты сам-то почему здесь?
- Рассказывал у костра насмешливые байки о Феанаро, ну и какой-то доброхот не поленился донести.
- А что ты про него рассказывал такое? - поинтересовался Истар.
- Сейчас прямо при всех и начну повторять! Нет уж, возможность ближайшие несколько лет подставляться под вражеские мечи первым мне нисколько не улыбается. Потом как-нибудь, наедине расскажу.
- А ты врагов-то этих видал? На что они хоть похожи, на нас или на Валар весть что?
- Да кто их знает... - Лауральдо пожал плечами. - Никто ещё не видал, мне самому не терпится увидеть, против кого мы наточили всю эту груду железа. Да, о железе: у тебя хоть есть чем сражаться?
- Только вот это... - Истар достал свой короткий, легкий охотничий лук.
- Да-а... Великий воин к нам пришел - одет в какие-то обноски, вооружен всего лишь луком... Что ж тебе меча-то нормального не дали?
- Ты еще меча моего не видал. Спроси у кано Майтимо - будешь долго смеяться!.. А вообще он обещал, что, как мы тронемся, меч мне выдадут.
- Ну пойдем мы тебя хоть оденем как положено - вот к тому обозу. - Лауральдо махнул рукой в сторону телеги, только что нагружавшейся вытащенными с корабля тюками. - Мы чего только не взяли с собой на всякий случай, не то что младшие Дома. Может, там тебе и оружие найдется, - и он зашагал к обозу, жестом приглашая Истара следовать.
Оружия в обозе, к сожалению, не нашлось, зато Истар получил прочную и теплую кожаную куртку, новую рубаху и плащ - все черное с красным подбоем, как у всех феанорингов. Доспехов не дали, видимо "весёлому дозору", как назвал его Лауральдо, они не полагались, зато дали колчан для стрел и ременную перевязь. Щит, как ему сказали, будет выдан вместе с мечом, если в нем будет нужда.
- Ну! Орел, совсем другое дело! - они уже возвращались к своему костру. - Подожди, а что это за шум?
- Где? - Истар прислушался и насторожился. Действительно - в лесу что-то хрустнуло несколько раз... не эльф, эльфы так не шумят и не трещат сучьями.
- Зверьё, что ли, лесное? - шепотом произнес Истар.
- Вряд ли... Зверьё так близко к войску не подошло бы. Пригнись!.. - Лауральдо отпрянул в сторону, и вовремя: там, где он только что стоял, прогудела тяжелая стрела.
Истар мгновенно выхватил лук, натянул его и всадил стрелу в кусты вслепую - туда, откуда, как ему показалось, стрелял неизвестный. И попал: оттуда раздался хриплый рев вперемешку с какими-то непонятными словами. Лауральдо, пригибаясь, бросился к кустам, из которых с громким треском вырвалась какая-то невысокая, но крепко сбитая темная фигура. Нолдо выхватил меч, и послышался металлический лязг скрестившихся клинков.
- Тревога! - крикнул Истар, наложил новую стрелу и снова выстрелил. Стрела попала неизвестному напастнику в бок, и он, взревев от боли, повалился и затих. Подбежали еще несколько воинов-нолдор и без лишних слов, увидев все сами, осторожно, но быстро направились в лес, держа клинки обнаженными.
А Истар подбежал к Лауральдо - тот стоял над трупом неизвестного существа и разглядывал его, поднеся факел. Да, выглядит тварь уродливо: вроде бы две руки, две ноги и голова, как у эльфа, но на этом сходство почти заканчивается. Кожа существа - темно-серая в зеленоватый оттенок, одето оно во что-то, грубо сшитое из медвежьей шкуры. Лицо – не то страшное, не то смешное, не поймешь, издевательство над эльфийским: широченная, угловатая нижняя челюсть с выбивающимися из-под нижней губы кабаньими клыками, плоский как свиной пятак нос, налитые кровью маленькие глазки с огромными круглыми зрачками, в бессильной мертвой злобе уставившиеся в небо, над которыми нависала массивная кость лба. Волосы его черны как уголь - даже не блестят, как это бывает у эльфов - и густо смазаны каким-то жиром. Плечи существа широкие, руки - длинные и толстые. В одной руке у урода дощатый деревянный щит, окованный железом, в другой - кривая железная сабля. Запах от его давно немытого тела шел скверный, а из ран сочилась темная, почти черная кровь.
- Ngwau!xv И где только Моринготто берет таких тварей? - брезгливо проговорил Лауральдо. - В том, что это морготова тварь, можно не сомневаться - природа бы такого не родила. И он наверняка тут был не один!
- Нет, не один! - ответил один из воинов-нолдор, выбираясь из чащи. - Их было четверо, по-видимому, разведывали и разнюхивали.
- Как вы думаете, что это за существа? - спросил Истар.
- По-видимому, это и есть Вражья солдатня, о которой мы только что болтали - ответил Лауральдо. - Спасибо тебе. Если бы ты его не подранил первым выстрелом, он бы меня прикончил - силы у него, видать, немеряно. Пошли, доложим кому-нибудь из вождей.
Но идти не пришлось - несколько всадников, и среди них Маэдрос, уже подъехали к месту происшествия.
- Что здесь произошло? - окликнул воинов Маэдрос, спешиваясь.
- Кано, по-видимому, мы столкнулись с первыми тварями Врага. Посмотрите вот на это! - и Лауральдо снова опустил факел к трупу урода. Маэдрос наклонился и поморщился.
- Кто его убил? - спросил он.
- Я, кано Майтимо! - Истар вышел вперед. - Бойцы говорят, там было их еще трое, но этот был первым, кто напал. Он стрелял в Лауральдо и чуть не подстрелил его.
- О! Похоже, наш славный моряк уже приносит Дому Феанаро не только головную боль! - Маэдрос усмехнулся. - Молодец, otornoxvi, ты, я вижу, герой! Тебе даже еще не дали меча, а ты уже вовсю воюешь! Пожалуй, я сам тебе выберу хороший меч, ты заслужил это. Пошли.
Вот он, оружейный обоз, стоит неподалеку от самого большого из кораблей, на котором плыл сам Феанор. Маэдрос подошел к подводе с ящиками и снял с нее тряпку, закрывавшую груз от дождя.
- Пожалуй, прежде чем выбрать тебе новый меч, надо бы посмотреть, как ты им владеешь - с этими словами он вытащил из ящика две прямых оструганных деревянных палки, на которых учатся владеть мечами. - Возьми одну.
Маэдрос слыл лучшим мечником из всех нолдор, и сражаться с ним, пусть даже на палках, было как-то боязно.
- Да не бойся, я же поддаваться буду! Еще не хватало мне тебя покалечить - он кинул Истару палку. - Лови!
Истар поймал палку в воздухе и перехватил её за конец. Маэдрос крутанул свою палку, описав её кончиком по кольцу справа и слева, и нанес удар сверху. Истар отразил удар, увернулся в сторону и отмахнул своей палкой в бок противнику. Тот отбил палку и отступил на несколько шагов. Истар подскочил поближе, увернувшись от колющего удара Маэдроса, и нанес свой, который был отбит в сторону. Теперь уже Истар отпрянул назад, потому что Маэдрос раскрутил свою палку так, что рассекаемый воздух засвистел. Быстрый и мощный удар почти миновал Истара, только когда палка была почти на излете, он отбил её в сторону и ударил сверху. Маэдрос выставил свою палку над головой, чтобы отбить, но удар Истара соскользнул и палка стукнула его по лбу.
- Оу! - он со свистом втянул в себя воздух. - Доподдавался! Тебя что, не учили, что, когда на палках обучаешься, нельзя по голове бить?
- Учили, но как-то само вышло... - протянул Истар. - Прошу прощения.
- Само вышло! Навыков нет, вот и вышло. У хорошего мечника никогда ничего такого само не выходит, он бьет как надо, а не как вышло! Я не ожидал такого, вот и пропустил удар. Но все равно, у тебя получается неплохо, немного приноровишься и будет отлично. Стиль боя у тебя, как я погляжу, скорее на ловкости, чем на сильных ударах, значит меч тебе нужен полегче, подлиннее и с хорошим равновесием. Сейчас посмотрим... - он положил палки назад в ящик и открыл другой. - Вот. Как тебе вот это?
Он протянул Истару рукоятью вперед длинный легкий меч. Крестовина меча изгибалась наподобие крыльев, направленных в сторону клинка, рукоять в полтора хвата была обтянута тонкой черной кожей и завершалась литым фигурным навершием, а по клинку, очень холодному на ощупь, тянулись вытравленные письмена. На его основании, около самой крестовины, где обычно стоит знак ремесленника, изготовившего оружие, была выбита восьмиконечная звезда - знак самого Феанора. Такая же стояла и на навершии.
Истар взмахнул на пробу мечом, описал им «верхний крест» - два круговых движения справа и слева, подбросил палочку и разрубил её в воздухе. Воткнув меч в землю и подобрав палочку, он отметил, что она не разломлена, а именно разрублена - край среза гладкий.
- Прекрасный меч! - поблагодарил Истар.
- Один из первых, откованных моим отцом - кивнул Маэдрос. - Он называется Хэлканар - Ледяное Пламя, и заговорен против любого врага. Возьми его и цени щедрость Дома Феанаро, и да принесет он тебе удачу.
Истар поклонился и взял оружие, продев его в кольцо на перевязи.
- А теперь ступай в свой дозор! - сказал ему Маэдрос. - После случившегося мы не можем медлить с отправлением и пойдем, как только закончится разгрузка и корабли будут отправлены назад.
Тут к ним подошел молодой русоволосый эльф, оруженосец Феанора.
- Кано Майтимо, разгрузка завершена и вас требует к себе Феанаро, ваш отец!
- Спасибо, Анарондо, передай, что я сейчас подойду. Удачи! - крикнул он вслед уже уходившему Истару.
Вторая эпоха, Пригорье.
Эльф прервался ненадолго и откинулся на скамью.
- Язык устал. Подождем несколько минут и продолжим.
- Погоди... - Морвен его прервала. - Ты ведь только что описывал иртха?
- Да. Иртха, их же орков Севера, их же измененных, их же много как ещё. А что? Тебе их описывали как-то не так?
- Ну... нам рассказывали, что иртха Севера отличались от прочих орков, то есть искаженных - они не были бессмысленно жестокими, они не плодились без предела, они были менее уродливы и более чистоплотны по сравнению с другими народами орков...
- Стой! - прервал её Хурин. - Какие еще могут быть не жестокие, не уродливые и не вонючие неискаженные орки? Какие еще разные их народы? Они все одинаковы, и бывают только в одном количестве - слишком много!
- Постойте, вы опять начинаете ссориться! Давайте отложим эту тему, тем более, что я еще расскажу об этом. Скажу сейчас только, что достойного уважения народа "добрых варваров", какими рисуют иртха книги северян, среди орков конца Предначальной - начала Первой эпохи не было. Вообще. Орки... Все они были отмечены одним и тем же искажением. Они были жестоки, движимы преступными влечениями, некоторые даже слышали голоса, повелевающие жечь и убивать. Они были почти неспособны сопротивляться осанвэ, были слабовольны и подвержены низким инстинктам. Но это все следствия. Причина в другом: то самое искажение, великий страх, надломило их чувство своего «я-есть», подкосило их способность осознавать себя как личностей. Поэтому они легко становились тем, чем их видели их хозяева. Дикая природа видела их зверьми – и дикие орки стали подобны хищникам. Мелькор видел их солдатами и карателями – и именно таковыми они и становились. А я вот увидел своего Грома верным спутником – и у него не было выбора, чтобы рано или поздно им не стать. Так же и дортонионские орки... Но о них потом.
|
