 Фанфик «Искра. Книга I: Искра падает | Глава 5»
Шапка фанфика:
Название: Искра, книга 1
Автор: Arinwende
Фандом: Дж.Р.Р.Толкиен, а также Ниэннах, ПТСР и прочие
Персонажи/ Пейринг: Оригинальные/Нет
Жанр: драма, дарк
Предупреждение: сцены насилия! "Где любят жечь и вешать..." (с)
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе.
Дисклеймеры: права на героев и мир принадлежат Дж.Р.Р.Толкиену.
Размещение: свободное.
Текст фанфика:
Глава 5.
Конец Первой эпохи. Северные земли.
Они прошли долгими северными дорогами, незамеченные. Они миновали топкие болота, не так давно поглотившие несчастных осужденных. Они остались незамеченными грозными хелегрогамиxvii, бродившими по этим землям – хотя однажды, издалека, видели гигантскую фигуру, объятую сине-белым холодным пламенем, с прозрачно-льдистыми крыльями, бредшую куда-то сквозь буран по неведомым ни эльфу, ни орку делам. Они не встретили и людей... до того дня, пока не услышали:
- Стоять. Кто такие? Откуда-куда-зачем?
Как вы думаете, кто бы мог это сказать? Светлый и прекрасный король Финрод? Или темный, но ничуть не менее прекрасный учитель Мелькор? Или, может быть, юная эльфийская дева, что танцует на лесной полянке среди плюща, хмеля, болиголова и прочего ботанического разнообразия?
Вот вы смеетесь и качаете головой. И совершенно правильно смеетесь и качаете, потому что это сказал... Ну конечно же, как вы могли не догадаться, ранкар коронной стражи, сопровождающей продовольственный обоз между поселением Эскиль и городом-крепостью Гоннмархейм, приземистый, кряжистый мужик с трехдневной щетиной и хриплым голосом. А кругом ни тебе плюща, ни болиголова, ни узорчатых стен Нарготронда, ни витражей Твердыни – сплошь заснеженное замерзшее болото Ардис Хэлгэайни. Скучно как. А ведь согласитесь, какой был бы подрыв привычных устоев и канонов, если бы это произнесла юная эльфийская дева, а посреди тундры выросли бы вдруг плющ и болиголов, преграждающие дорогу всем обозам, покуда сопровождающие подводы не представятся по всей форме!
- Вот, господин ранкар, освобожденные мы и с дозволением поселиться в землях Семи кланов – произнес заранее заученную фразу Амбармор. – У нас и грамотки имеются.
Он протянул три свитка. Ранкар аккуратно развернул первый попавшийся и прочел вслух, по складам:
- Гра-мо-та об ос-во-бож-де-нии. Сим удостоверяется, что предъявитель сего, эльф именем Торонир, освобожден из-под стражи в поселении Узкого залива, потому как срок его ссылки истек и вина его перед Короной отпущена. Ему дозволяется поселиться в любой деревне, альбо селе, альбо городе, в землях Семи северных кланов, за исключением самих Семи городов, и не ближе тридцати (30) лиг от Твердыни Аст Ахэ. Приметы же сего освобожденного таковы: эльф мужеска пола, среднего роста, худ, волосы черные, с сине-фиолетовым отливом, с проседью, короткие, глаза сиреневые, на левой руке клеймо осужденного за измену... – прочитав это, десятник внимательно посмотрел на Амбармора, сличая описание с его обликом. - Особая примета – на правой руке ожог, полученный от неумелого истопни... истапливания печи. Если же грамота сия предъявлена иным лицом, или же в одном из Семи городов, или же близ Твердыни, или же в вассальных землях к югу от Гор Ночи, просьба оное лицо задержать и передать этапом в Гоннмархеймский пересыльный острог в целях разбирательства. Во всех иных случаях преград предъявителю сего не чинить. С подлинным верно, начальник поселения Узкого залива корна'таэро... тьфу, неразборчиво. Печать восковая, немного мятая и грязная, но подлинная.
«Ай молодец Эрмахт! – подумал Амбармор. – Догадался вписать в грамоты фальшивые имена и название поселения!»
- Так, а тут? То же самое, только... ага, эльфа именем Бер-вен... Приметы, кажись, тоже совпадают. А туточки? Орк и-ме-нем Горт-вог. Все, в порядке ваши грамоты. Куда направляетесь?
- В землю Бъоргар – припомнил Амбармор название ближайшей из земель Семи городов. – Хотим осесть в каком-нибудь маленьком городке близ Аст Бъоргара. Не в самом городе, не подумайте.
- Мы едем в Гоннмархейм – кивнул ранкар. – Это по пути, насколько я помню. Впрочем, отсюда куда не ехай, всюду Гоннмархейм по пути. Других дорог в свободные земли нетути.
- Прекрасно! – встряла Аэнни. – Вы ведь разрешите нам подъехать на одной из ваших подвод? Мы не можем вам заплатить, только что освобождены...
- Отчего ж и не разрешить, раз честные создания, раз вину перед Короной искупили? – осклабился стражник. – Садитесь на хвостовую, порожнюю из-под угля. Уж простите, что не на сене едете, на сене местов нету. Но немножко сена можете взять, штоп не жестко было, и штоп не сильно изгваздались.
- Чудесно – бросил Амбармор. – Благодарю вас покорно. Ну что, садимся?
Хвостовая подвода оказалась скрипучими и тряскими санями. Возница, ехавший форейторским манером верхом на тащившей сани лошади, полудремал, не глядя за дорогой – животные сами умели следовать за впереди идущими. По сути, управлять нужно было только головными санями, возницы на всех остальных сидели лишь на всякий случай. Несмазанные оси скрипели, пустой короб саней тарахтел на ухабах зимника, и услышать разговор «попутчиков» возница не мог.
- А... хорошо! – проурчал Гром, прикрываясь штопаным суконным плащом. – Всяко лучше, чем пешком шлепать!
- И так мы успеем добраться до Полночной Седловины к назначенному сроку! – неожиданно громко заявила Аэнни, потянувшись, лежа на тонком слое сена.
- Нам надо соскочить, не доезжая до Гоннмархейма – ответил Амбармор, прижимая палец к губам и буравя спутницу тяжелым взглядом. – Гоннмархейм, моя дорогая Бервен, это сама знаешь что такое. Большой город-крепость, который кишмя кишит стражевыми. Грамоты-то у нас есть, но мало ли что. Лучше перебдеть...
- Чем недобздеть! – ввернул Гром. Аэнни сморщилась.
- Грубовато сказано, но верно – кивнул Амбармор. – Обойдем его по окружному тракту, а в первой приличной деревне купим лошадей. Эрмахт дал нам немного денег, сорок довоенных серебряных коркъаттарxviii. За эти деньги, думаю, можно купить трех средней руки крестьянских лошадушек.
- Эт-то, хозяин Амбармор, я все думаю, а чего это он так резко нас отпустил? – спросил Гром, почесывая шею. – Еще и денюжек дал!
- Во-первых, я тебе сейчас не хозяин Амбармор, а вольноотпущенник Торонир – свистящим шепотом цыкнул на него Амбармор. – Во-вторых, говори потише, касается всех, не только Светлячка. Эрмахт – наш сотоварищ, он из Искры. Его специально заслали, чтобы вытащить нас на волю. По бумагам мы покончили с собой, ну ты сам понимаешь, сам в петле висел. Поэтому Корона не поймет, что что-то не так, пока мы сами не заявим о себе. Эй, господин возница! – крикнул он уже громко. - Не найдется ли чего-то согревающего?
А? Что? – очнулся возница. – Нате. - он бросил назад небольшой бурдюк. - Если не побрезгуете, альвы, это очень крепкий яблочный бренди.
Спереди послышались возгласы «Тпррру!». Подводы чуть притормозили – приближались колдобины и жидкая грязь, и скрип стих.
- Разучишься брезговать после того ученья, что мы прошли – вздохнул эльф. – Это вам не Аст Ахэ!
- Это точно – гоготнул Гром.
- Эй там, на хвостовой, потише про Твердыню-то! – окликнули со впереди идущей подводы. – Не успели вольного ветра хлебнуть, как снова на мелькорову делянку захотели?
- А мы что? А мы ничего! – удивился орк. – Мы Твердыню и Айанто Мелькора уважаем и почитаем.
- То-то же! – отозвался неведомый стражник с передней телеги. Амбармор отхлебнул бренди из бурдюка, поморщился и передал Грому. Послевкусие от напитка осталось как от гнилой яблочной кожуры; видимо, из неё-то и гнали огонь-воду, и на ней же настаивали.
Сложно было описать, что он чувствовал, выйдя на свободу после почти ста лет каторжного поселения. На его левой руке «красовалось» клеймо в виде трех рун: ИЗМ. Изменник. Обычное дело в эту суровую эпоху. Получить такое вот украшение можно было всего лишь за крамольные слова против Короны Севера, неосторожно сказанные в присутствие доносчика, или вообще ни за что – если доносчик окажется лгуном и подлецом. Все рудокопы Нибельхеля, кроме, наверное, недавно прибывшего Марлинга – который мог похвастаться другими тремя рунами, ВОР - были не слишком гордыми – хотя порой действительно гордыми – обладателями этих рун. По прибытии на место своего нового обитания освобожденный должен был получить ещё одно, гасящее клеймо рядом с этим - «НЕ». Не изменник. Искупил свою вину. Но от напоминания о прошлом уже не избавиться.
Впрочем, сто лет назад все было по-иному, тогда еще жили в Белерианде эльфийские лорды, и айан’таэро Гортхауэр не решался на такие драконьи законы. И свой «изм» Амбармор получил по праву, о чем свидетельствовало совсем другое клеймо, на правой руке. Не зажившее до сих пор, и такое, которое никаким «НЕ» не погасишь.
Как, наверное, сказали бы барды сгинувшего Нарготронда, ожог от этого камня не заживает, пока в создании есть скверна. Амбармор не верил в эрувианские учения эльфийских книжников, не верил он, впрочем, и в благого Учителя. Он, как и когда-то Феанор, предпочитал познавать, а не верить, и его холщовую сумку отяжеляла увесистая книга, куда он записывал свои познания.
Эльфы, особенно нолдор, творят и познают по своей природе. Феанор ковал, гранил камни и изобретал зачарования. Финрод ваял. Среди нолдор рангом пониже были художники и мастеровые, писатели и кузнецы. Амбармор, в чьих жилах текла половина нолдорской крови, был естествоиспытателем. С юных лет мало что занимало его больше, чем тонкие закономерности природы, превращения веществ, туманные вершины искусства счёта, ведавшие дроби, недостачи и неизвестные числа. Даже в Нибельхеле он урывал время для того, чтобы посчитать, сколько ударов сердца проходит, пока сквозь шахтный колодец высотой в тридцать локтей падает камень, или понять, почему светится в темноте каменная смола, попадающаяся в рудниках, и почему она вызывает у горняков опухолиxix. Такое мировоззрение и мироощущение оставляет мало места для веры. И постигнутые у Феанора в Форменосе ремесла, и чародейные умения из Твердыни – все он стремился сложить в единую мозаику законов. «О любомудрии природномxx» – так он назвал книгу, которую писал в своем скорбном жилище.
Только одно дело увлекало его больше, чем эти странные науки – борьба. Не та борьба, которой развлекаются крестьяне зимними днями, когда нечего делать на полях, а та борьба, что за справедливость. Та, что против лиходейства и злочиния. Еще будучи воином Твердыни в те далекие времена, когда она еще не стала камнем на шее у людей, он больше других возмущался беззаконным воинским приказам и попустительствам орочьей жестокости, больше других карал военных преступников, и именно тогда, в день битвы Дагор Браголлах, в его душе зародились первые сомнения в правоте Учителя.
* * *
- Мы сейчас пойдем, не волнуйся, Гром. Просто, понимаешь… думаю я, зачем все это? Представилось мне на мгновение – огонь и кровь, люди, эльфы, орки гибнут сотнями и тысячами в том сражении, час которого мы с тобой приблизим…
- Ясно, что тут непонятного! – ухмыльнулся Гром. – Конечно же, мы их всех порвём, чего сомневаться. И людей, и эльфов. И я буду их рвать, и ты, хозяин, будешь.
- Чего ради? – воскликнул Амбармор. – Стоит ли цель средств, и вообще, что это за цель? Нам Тано говорил – после победы над нолдор воцарится мир и спокойствие, а я говорю – не будет никакого мира! Никто не даст врагу врываться в свой дом, и люди будут бороться против угнетателей до конца – против нас! Эта война бесконечна, и закончится либо когда не станет нас, либо их.
- Ну может быть – пожал плечами орк. – Мне-то что, я не какой-то там книжник. Мне сказали драться – я дерусь, а что да почему, не наше это дело, вот так. А кто сидит, думает и глазами лупает, вместо того, чтобы драться, того убивают. Работа такая – давай, убивай, а то тебя убьют, и чтоб я сдох, если это легкая работа.
- Да, ты хороший солдат, Гром – ответил Амбармор. – Только этого мало. Каждый должен понимать, за что он сражается.
- Хозяин, я не пойму, чего ты от меня хочешь? – удивленно воскликнул Гром. – Нас этому не учили! Зачем чего-то понимать, пусть такие как ты, умные, понимают… А мое дело маленькое.
- Да я знаю… - вздохнул эльф. – Я не для того тебя держу, чтобы ты со мной в умствованиях тягался. Только учиться думать все равно надо, Гром, как ни крути. Может быть, когда-нибудь ты поймешь.
Может быть… Может быть, когда-нибудь это существо поймет его слова. Только понимает ли он сам себя? Жизнь на удивление быстро расходилась со словами, которые он слышал в Твердыне, и вот уже замысел Учителя казался ему ошибкой. Может ли Учитель ошибаться? Или это – не ошибка, а незнание этих замыслов самим Амбармором? И значит – Тано либо дурак, либо не честен с ними, его рыцарями? Странные какие-то мысли лезут в голову. Странные и опасные. Если нолдор не правы, и Учитель тоже не прав, то кто тогда прав? «Да уж, это точно, я сам себя не понимаю!» – подумалось ему. Когда-то только покойному Гэлторну его мысли казались ересью, а теперь это зашло так далеко, что они противоречат и друг другу, и всему, чему черного нолдо учили когда-то в жизни – что в той, валинорской, что здесь, среди воинов Тьмы. Но ведь Учитель говорит – «Смотри своими глазами», и разве не это он имеет в виду?
Смотри, смотри своими глазами... Вот и досмотрелся. До «изма» досмотрелся, gnardaneth. Но именно тогда и зародилась в его голове мысль найти тех, кто думает так же. Из пятерых воинов Аст Ахэ – его, Амбармора, Аэнни, Дайны, Борварта и Илльо – и была создана «Серебряная Рука», предтеча Искры. Тогда они не выступали против Учителя, вовсе нет. Они хотели всего лишь возвращения к старым идеалам черно-серебряных рыцарей, возвращения Бдительного Мира, когда они учили и исцеляли, а не строили пирамиды из отрубленных голов. В первую ночь Нирнаэт, когда доброе, понимающее лицо Учителя окончательно уступило место мурлу палача, Серебряная Рука сделала свой ход и все-таки нанесла удар, но была схвачена (Илльо, впрочем, избежал клейма «ИЗМ», будучи убит в бою десяток лет до того), и если бы тан’ирэ Амбармор не додумался привлечь к делу и простолюдинов, эта история бы закончилась бездарным концом. Но нет – он нашел способ связаться с сотоварищами, и стал вместе с ними, из Нибельхеля, создавать новое общество, пришедшее на смену Серебряной Руке. Общество под названием Искра.
Уже через десять лет Искра имела своих людей везде, где осмеливались поднимать голос против Короны Севера. Письма с неволи, написанные Амбармором, шли из рук в руки атаманам «волчьих головxxi», честным сельским старостам, кузнецам, ковавшим оружие в обход запретов коронных законов, и просто вольнодумцам. Глашатаи Короны отрицали существование Искры, списывая нападения на мытные обозы и карательные отряды на бесчинство степняков-урухи, а атаманов восстаний, вроде знаменитого Дейрела, живописали в летописях самыми гнусными красками. Но стражевые полжизни бы отдали, лишь бы узнать, кто же такой этот «старший товарищ», «Старый Друг», с чьей легкой руки припекает снизу черный трон Учителя.
Начинайте бояться, стражевые. Король голодранцев на свободе.
- Тпру! – послышался спереди голос форейтора. – Солнце садится! Привал!
Они уже пересекли ту черту, за которой кончалась долгая северная ночь и начинались простые, привычные дни и ночи теплых земель. Близился Гоннмархейм, а за ним – относительно вольные, по сравнению с каторгой, земли Северных кланов. До Амбармора донеслось фырканье распрягаемых коней. Никто не собирался сгонять их с саней, Аэнни и Гром уже спали, и Амбармор, укрывшись плащом, тоже провалился в сон. Он был эльфом, и на нем была теплая одежда, а значит, он мог спать на легком морозце, не боясь, что замерзнет и не проснется. Перед его глазами вновь расстилались картины далекого прошлого...
Конец Предначальной эпохи. Дренгист, Хитлум.
Истар быстрым шагом направлялся к своему костру. Ему не терпелось поделиться новостями - как о своем новом мече, так и о стычке с уродливыми тварями и скором отправлении. Впрочем, наверное, о стычке словоохотливый Лауральдо уже рассказал всему отряду. А товарищ уже ждал его около костра.
- Эх, ну почему не я убил этого орка! - воскликнул он, увидев Истара.
- Кого-кого? - не поняв, переспросил тот.
- Орка. Ну уродца этого, что напал на нас - мы им уже название придумали. Может быть потому, что наши предки, когда шли через Средиземье в Валинор, называли «орком» любое чудище, которого пугались, вроде как «бука», и вот теперь мы вспомнили это древнее словечко. А может быть, просто потому, что они рычат так: "Ор-р-рк!". Ну ты покажи хоть этот меч, что тебе кано дал.
Истар вытащил из кольца на перевязи Хэлканар и несколько раз взмахнул им в воздухе.
- Дай взглянуть! - Лауральдо взял меч в руки и начал рассматривать. - Ничего себе, сам Феанаро делал! Вот это Майтимо сегодня расщедрился!
- Только не вздумай пустить его по рукам всего отряда - ответил Истар. - А у тебя-то самого какой меч?
Лауральдо показал свой меч - немножко пошире и потяжелее, чем Хэлканар, и без рунных заговоров на клинке, зато в ножнах.
- Что ж он тебе ножны к нему не дал? - спросил он.
- Если бы были, то наверное бы дал. Давай пойдем к тому обозу, где мы брали одежду и перевязь, и поищем там простые кожаные ножны. Вдруг да и подойдут.
Они поднялись и снова пошли к обозу, и вдруг Истар оглянулся.
- Смотри, Лауральдо, что это?
Обернувшись, он увидел завораживающую и пугающую картину - корабли, которые должны были, по словам Маэдроса, отправиться назад, в Араман, полыхают ярким огнем, чадят дымом, который ветер с моря гонит прямо на войско. Гудение и треск пламени, которое поднялось, как казалось, до небес, слышны даже здесь. Горят белые корабли, подожженные с берега, паруса полыхают и выбрасывают снопы искр, падают в воду горящие мачты и дымятся лебединые шеи - носы кораблей. А сам Истар стоит, потрясенный зловеще красивым зрелищем, смотря как черное ночное небо рассекают языки огня, и отблески пламени озаряют его лицо.
- Феанаро поджег корабли... - прошептал Лауральдо.
- Я почему-то с самого начала думал, что он не отправит их назад - ответил Истар. - Но я не думал, что он сделает это так... - он задумался, подбирая подходящее слово - ... так напоказ!
- Да, это сделано напоказ. Это зрелище - для нас. Для того, чтобы мы не надеялись больше вернуться и не думали об ином пути назад, кроме победы. Интересно, а узнает ли об этом Нолофинвэ?
- Нолофинвэ придется теперь идти через северные льды - мрачно ответил Истар. - Я ведь потому-то и сбежал из его войска на корабле, что знал - все будет именно так. А многие из них еще на что-то надеялись. Слова Намо о предательстве оказались правдой. И с кем быть лучше - с предателями или с преданными?
Все войско, расположившееся на берегу залива, встало, глядя на полыхающее на воде пламя, а впереди затрубили походные рога.
- Отправляемся. Нам надо скорее сбегать к обозу, чтобы успеть до отправления! - быстро сказал Истар и прибавил шагу.
Они опоздали в свой передовой дозор всего на чуть-чуть, зато к Хэлканару нашлись ножны - простые, из толстой кожи и несколько широковатые, ну что ж поделать - других не было. Большая часть войска была пешей, но их отряду дали коней и послали вперед. Они ехали по лесистым равнинам, на которых не замечали пока признаков какого-либо населения, ни эльфов, ни "орков", как их уже называли все - слово, похоже, совсем прижилось. Быстро холодало, несколько раз шел снег, и пожелтевшие травы покрывались белыми пятнами. Никаких дорог, кроме звериных троп, не было, и им приходилось выбирать дорогу по лугам, между лесами - до тех пор, пока они не наткнулись на первых врагов.
Заметил их следы ехавший впереди эльф Аркуэнон - это была вырубленная в лесу просека, уходившая на северо-восток. Он подозвал своих товарищей, чтобы показать свою находку, и Истар подъехал поближе. Деревья повалены вдоль звериной тропы в разные стороны, повсюду валяются сучья - похоже, орки, если эти лесорубы действительно орки, растащили стволы на дрова или на строевой лес, а небольшие сучья оставили здесь.
- Я бы не стал углубляться в просеку - высказал мнение Истар. - Вдруг там среди леса мы нарвемся на новых орков? Лучше подождать основного войска.
- Нет, я спешусь и разведаю, что там - возразил Аркуэнон. - Если там есть орки, то я хоть узнаю, сколько их и справимся ли мы без помощи.
- Я с тобой! - сказал Истар, тоже спешиваясь. - Мне не терпится попробовать в деле свой новый меч, да и одному тебе идти опасно.
- И я пойду! - присоединился к нему Лауральдо. - Втроем будет как раз: и не так страшно, и не слишком много.
- Только больше добровольцев не надо! - вмешался старший отряда, Эленкано. - Лауральдо прав, больше трех слишком много для разведчиков, слишком заметно.
Обычно эльфы ходят бесшумно, но здесь, чтобы избежать хруста разбросанных по земле сухих веток, приходилось двигаться очень осторожно. Все вооружились короткими луками и медленно пошли вдоль просеки, скрываясь между деревьями - Аркуэнон спереди, затем Истар и Лауральдо. Наконец впереди послышался какой-то шум.
- Как я и думал - прошептал Истар. - Просека не заброшена, там кто-то есть.
Они подобрались поближе и увидели, что просека вышла на опушку леса, где выстроена землянка. Из трубы землянки курится дым, а около выхода из нее сидят два орка. Причем уже не в грубо сшитых шкурах, как те, встреченные первыми, а в более-менее приличных железных доспехах поверх кожаных рубах и волосатых, мехом наружу, штанов из козлиной шкуры, но приятнее они от этого не стали. Один держит в руках вороненую кривую саблю, рядом с другим валяется большой двуручный топор. Они громко и хрипло о чем-то разговаривают, или, скорее, переругиваются, судя по общему тону их непонятной, тарабарской речи.
- Стреляем? - еле слышно шепнул Лауральдо, хотя орки разговаривали громко и ничего вокруг себя не слышали. - Истар, бери себе левого, с топором, а я буду стрелять в правого. Давай! - они натянули луки, послышалось негромкое пение тетивы, и оба урода повалились, пронзенные стрелами прямо в лоб.
Здоровый орк с топором, однако, не сдох сразу - он громко взревел что-то, и из землянки послышался шум. Аркуэнон спустил свою тетиву, и крикун затих, но наружу вывалилось еще двое - тоже с луками. Они озирались по сторонам, пытаясь понять, с какой стороны летели стрелы, и поняли - когда получили по стреле сами.
- До чего тупые эти орки! - уже вполголоса произнес Лауральдо. - Вылезли прямо под наши стрелы!
- Теперь надо проверить землянку! - Истар убрал лук за спину, вытащил из ножен меч и вышел на опушку, уже не особенно заботясь о бесшумности. Остальные последовали его примеру и приблизились к входу в землянку. Он откинул тряпку, закрывавшую вход в землянку, и обнаружил там безоружного орка, забившегося в угол, и связанного, избитого эльфа. Пахло в землянке смесью дыма и орочьего пота, в углу, около грубо сложенного очага, валялась куча подстреленной и подбитой лесной дичи, а в другом, у входа - деревянный окованный щит и широкий, скверной ковки, уродливый меч без крестовины.
- Стой на месте! - крикнул Истар орку, не особо думая, как он поймет наречие Валинора. - Пойдите сюда, друзья! - позвал он наружу.
В землянку спустились Лауральдо и Аркуэнон, орк, увидев их, провизжал что-то и попытался забиться под дощатую койку.
- Надо взять его живым! - Лауральдо схватил щит орка и стукнул его по голове со всего возможного в этой тесной землянке размаху. Орк обмяк, и Лауральдо принялся развязывать пленника-эльфа.
Пленник, по всей видимости, был из местных тэлери - худенький даже для эльфов, никогда не отличавшихся крепким сложением, с каштановыми волосами, из которых был вырван клок, лицо рассажено в кровь.
- Лауральдо, дай веревку! Мне нужно связать чем-то этого грязного орка! - Истар дождался, пока тот освободит пленника, взял веревку и связал руки и ноги орку. - Аркуэнон, помоги его вытащить! Или нет, лучше сбегай за основным отрядом, пускай придут сюда, а мы покараулим орка прямо здесь.
К тому времени, как подъехал Эленкано с отрядом, Истар и Лауральдо уже привели эльфа-пленника в чувство. Поначалу он почти не понимал их наречия, ведь за тысячи лет жизни по отдельности языки эльфов Запада и Средиземья разошлись - но постепенно, не столько через слова, сколько через мыслиxxii им удалось понять друг друга. Он назвал свой народ синдар - серыми эльфами, и сообщил, что был воином Тингола, короля Дориата, чьи владения находятся южнее - за горами, которые он назвал Эред-Ломин - и был захвачен в плен гламхот (орками, как они поняли). Себя он назвал Белектиром и спросил, кто такие его освободители и откуда пришли. Истар сообщил, что они - высокие эльфы, нолдор, и приплыли из-за Моря сражаться с Морготом (Белектир сначала не понял последнего слова, но потом, когда ему объяснили, сказал, что синдар называют Моргота Белегурт). Рассказ синда об окружающей местности они не поняли из-за обилия незнакомых названий, но уяснили, что эти земли, расположенные на самом западе Средиземья, называются Белерианд, и что крепость Моргота, Ангбанд, находится к востоку и северу отсюда, и, чтобы туда попасть, они должны, пройдя страну, где сейчас находятся, перевалить через горы и оттуда двигаться через степь на северо-восток. Когда вошел Аркуэнон, а за ним и Эленкано, они вкратце пересказали им все, что узнали. Тут орк, до сих пор лежавший тихо, зашевелился, и Эленкано с Аркуэноном пришлось выносить его из землянки.
Белектир, поблагодарив своих спасителей, рассказал, что кроме этих орков, в окрестностях просеки других нет, но по всей местности шныряют такие же мелкие их отряды, после чего, заверив, что доберется до дома самостоятельно, решил отправиться - впрочем отдохнуть с нолдор он согласился.
Вскоре подошло основное войско, и Эленкано передал пленного орка сыновьям Феанора. Лагерь их дозорный отряд разбил все около той же землянки - грязной, зато теплой, попутно приведя её в относительный порядок.
- Пленный орк, оказывается, еще неприятнее чем мертвый!.. - проворчал Эленкано, разводя огонь в очаге и поджаривая дичь. - Он пытался на меня напасть, даром что связанный, и мы с трудом усмирили его. Похоже, злоба и жестокость для них естественны. Интересно, что такое эти орки? Искаженные животные или... или искаженные эльфы?
- Не представляю я, что может сделать эльфа таким - пожал плечами Истар. - Впрочем Моргот... да, наверное, он может. Но если это искажение злыми чарами Моргота - значит оно не естественно. Внешне-то скорее всего они уже не изменятся никогда, но вдруг их внутренне, душой еще можно вернуть в прежнее состояние?
- Я даже сомневаюсь, что у них есть души - ответил Эленкано. - Мы пытались войти с пленным в осанвэ, и знаешь, что обнаружили? Он почти не способен сопротивляться этому, а значит свободной воли у них нет.
- Не может такого быть, чтобы кто-то, пусть даже Черный Властелин, сумел отнять у эльфов дар самого Единого, душу! - усомнился Истар. - Они искажены и искалечены душевно - это да. Потому, наверное, они такие злые и жестокие, потому, наверное, у них и забита свободная воля - но они все же не бездушные твари, я не могу в это поверить. И должен быть способ исцелить их.
- Не знаю. Может быть, ты и прав. Но знаешь что, лучше ты не говори об этом воинам.
- Почему?
- Потому, что бездушных тварей убивать легче... много легче, чем себе подобных, тем более настолько искалеченных и искаженных - ответил Эленкано. - Пусть они лучше думают, что убивают опасное зверьё, а мудрствование оставим ingolmor. Да и нам хватит обсуждать это, давай-ка лучше отдохнем.
Истар послушно лег на свое одеяло и укрылся теплым плащом. Огонь постепенно гас, и веки Истара опустились - он погрузился в сон, убаюканный свистом ветра за порогом землянки. Свет... свет - так давно не виденный посреди окружавшего их мрака... Вновь видения прошлого - Валинор. Но не спокойные видения - тревожные...
Гулкие коридоры Форменос - он несет Феанору создание своей мысли, чтобы поделиться радостью творения - но получает такой удар... Вот и они уже позади - он выходит из врат башни, глядя на восток, но уже не смутное волнение рождается в его душе, а страх перед будущим - ибо он уже знает будущее... Откуда? Сон смешался с явью, и явь - хуже сна.
Новый удар - и свет иссяк, померк... Он бежит, объятый страхом, по ставшим незнакомыми темным улицам Тириона, а на улицах, всегда полных народу - никого, и только мгла неизвестности окружает его. Молнией треснуло небо на севере - что там? И вот он уже не один, реки факелов текут вверх, к Туне, а Феанор клянется страшной клятвой - и небо раскалывает гром. Вперед, навстречу холодному ветру с моря - по гавани Альквалондэ, и под новые сполохи молнии по мостовым течет кровь - кровь невинных жертв. И вновь - на север, вновь навстречу ледяному ветру, и вновь - гроза, и Намо Мандос вещает с гор вселяющие ужас слова рока, и ветер воет в скалах - и кажется ему, что это не ветер, что это снова грозный вала обращается - теперь уже к нему, Истару: «Ты идешь навстречу тьме, маленький эльда, и ты не единожды посмотришь смерти в лицо - но она не подарит тебе покоя, только унесет тех, кто будет с тобой рядом - не единожды!.. Ты увидишь Властелина Тьмы - и погрузишься в его стихию, как в темную воду, ты увидишь зло - но глаза твои будут слепы, и ты скажешь: это - добро... И даже если судьба позволит тебе прозреть - ни лед, ни пламя, ни сталь клинков не помогут тебе разорвать цепь, что свяжет тебя со стражем слепых, и только смерть разрушит её... И ты захочешь смерти - но не дано тебе будет уйти из мира!» И вот он плывет через темные воды Великого Моря - один, на крошечном суденышке, и вот, с последним ударом грома, воронка водоворота всасывает в себя его кораблик - и он опускается все ниже, ниже...
- Что с тобой, Истар? - голос Эленкано рассекает видение, как острый меч - полотно. - Если ты будешь так метаться, то, чего доброго, проснешься в очаге!
У – ух… Все в порядке… Он среди друзей, в теплой землянке - лежит на полу, упав с дощатой полки. Не стоит брать в голову - просто дурной сон. А бывают ли они вообще, «просто дурные сны»? Ведь и перед падением тьмы было у него предчувствие, и перед кровавой резней в Гаванях, и сожжение кораблей он предвидел, но чтобы - так? Нет, такого с ним ещё не было. Что же там, впереди? «Ты увидишь Властелина Тьмы...» Неужели - плен? Нет уж, лучше погибнуть! «И ты захочешь смерти, но не дано тебе будет уйти из мира...» И это - неизбежно? Ведь нет пути назад, Благословенный край не примет больше его, как бы он того не просил. «Нет, лучше встретить свою судьбу лицом - и стойко перенести все её удары. Единый, дай мне сил на это!»
- Что тебя так взволновало? - участливо спросил Эленкано. - Привиделось что-то нехорошее? Ну, это немудрено. Идти куда-то через мрак, сражаться с какими-то чудовищами, слышать страшные пророчества - тут и первый смельчак забеспокоится!
- Ничего страшного - проговорил Истар. - Не обращай внимания.
Так потянулись долгие дни пути - если о вечном сумраке можно сказать "дни". Они ехали через равнины, всхолмья и горы, пересекая страну, покрытую мраком. Все холоднее становилось, все чаще падали сначала отдельные снежинки, а потом уже и настоящие снегопады, все чаще тучи закрывали небо, и все реже были видны звезды, и постепенно нолдор так и прозвали эту страну - Хисиломэ, страна Ночной мглы - Хитлум на языке немногочисленных местных эльфов. Их наречие - синдарин - за тысячи лет жизни врозь сильно разошлось с наречием нолдор, но многое было и общим, выучить его оказалось несложно, и, когда войско подошло к восточным пределам Хитлума, уже многие из них переняли синдарин. Время от времени попадались небольшие банды орков, с которыми они расправлялись без труда, а однажды - у озера, что звалось Митрим - даже пришлось схватиться с доброй тысячей их, но потерь почти не было. В плен орки не сдавались, и захватить удавалось только потерявших сознание. Их грубый язык был поначалу сложнее для понимания, но по сути дела он оказался устроен очень просто, много проще чем квэнья - язык Валинора, но толку от пленных орков было все равно куда меньше, чем головной боли - большинство из них знало очень мало. А войско все продвигалось дальше, оставив позади, у берегов рек и озер Хитлума, своих любимых и жен, что пошли за ними в Средиземье, продвигалось навстречу леденящему холоду Севера, навстречу судьбе, которая готовила им неведомую пока участь.
* * *
Наконец они подошли к перевалам гор, которые здешние эльфы называли Эред-Ветрин. Судя по рассказу Белектира, подтвержденному впоследствии другими немногочисленными местными жителями, за ними должна была начинаться обширная, холодная пустынная степь, отделявшая Белерианд от владений Мелькора - Моргота. Войско уже переваливало через горы, а их дозор нес стражу на той стороне. Истар, ежась от холода, приблизился к костру, за которым уже сидели Эленкано и Лауральдо, а с ними ещё трое эльфов, недавно прибывшие в дозор. Все остальные в разъезде, обозревают темную степь. Костер дымит и шипит, поглощая покрытые изморозью ветки, но тепло даёт исправно, хоть тучи и предвещают новый снегопад. Он присел у огня и сидел молча, обдумывая впечатления похода. Интересно, сколько дней, если считать, идут они на восток и север из далекого уже Благословенного края, и где он остался - Валинор, куда им уже нет пути назад? Истар не знал, почему, но он нисколько не сожалел об утраченной родине, которую помнил только как золотую клетку, в точности как говорил о ней Феанор в ту ночь - или день, кто теперь разберет? - с холма Туны. Как и Феанор, он не мог наслаждаться покоем Амана Благословенного, что-то внутри него противилось этой неизменности - которая канула ныне в небытие. Все-таки удивительно много общего у него и нового короля нолдор - тот же неукротимый, огненный нрав, гордость и упорство, доходящее до упрямства, скорый гнев - и душа творца... И внешний облик. Почему, интересно?.. Мелькор его знает, подумал Истар, сам еще не зная, насколько прав.
Тучи немного разошлись, и серебряные звезды проглянули на черном небе - огоньки света среди тьмы. Повеяло ветром, и языки пламени костра всколыхнулись, пустив искры. Сухая, припорошенная снегом трава зашелестела, и ветер принес с северо-востока стук копыт. Разъезд вернулся, разведав окрестности. Истар оглянулся и увидел впереди Аркуэнона и Нардила на конях, за которыми скакали еще два всадника, лиц которых не было видно. Все были, по-видимому, встревожены.
- Орки! - оборвал тишину голос Нардила. - Около тысячи, уже не шайки, а настоящее войско. Идут ходко, будут здесь часов через шесть, и нам придется укрыться в горах, ожидая остальных, идущих сзади.
- Время у нас есть - ответил Эленкано, вставая. - Так, костер мы сейчас же потушим и отправимся к нашим с донесением, чтобы они успели приготовиться и принять бой. Если мы все укрепимся в предгорьях, то удержим любое войско. Сворачивай лагерь и по коням!
Истар плеснул воды на уголья, зашипевшие, как озлобленная гадюка, и забросал снегом кострище, после чего свернул теплый спальный мешок в седельную сумку и вскочил в седло. Обычно эльфы не пользовались седлами, но в долгих поездках верхом, какие требовались от разведчиков и воинов, без седла было тяжело - да и сумки без седла вроде бы как привесить некуда. Эленкано, ехавший впереди, тронул вперед рысью, и прочие всадники поскакали уже за ним - назад, в горы, предупредить своих.
До перевала они доскакали быстро, и стоило только им немного подняться в горы, как впереди уже показались первые ряды войска феанорингов. Они подскакали поближе, и Эленкано окликнул их:
- Aya, ohtari! (Приветствую, воины! – кв.) Впереди - враги, около тысячи орков подступают к горам! Пошлите гонца к Феанору и Маэдросу, чтобы отдали приказ остановиться и закрепиться на перевале!
Вскоре войско, огласив горные спуски трубными звуками рогов, остановилось, и наилучшие из воинов перешли вперед, чтобы дольше удерживать перевал. На крутом спуске их собралось уже около сотни - с длинными луками и мечами, готовые стрелять по врагам даже через мрак. Вновь протрубил рог, и воины расступились - сам Феанор подъехал на коне, чтобы лично руководить обороной перевала. Он спешился и поднялся на высокий валун, и нолдор притихли, чтобы услышать его обращение. Истар понадеялся, что его нельзя различить в плотных рядах воинов, если нарочно не искать глазами.
- Нолдор! Мы долго шли к этому мигу, мы проделали огромный путь, и вот - наша цель уже близка! - с этими словами Феанор высоко поднял над головой меч. - За этой безрадостной равниной лежит Ангамандо - твердыня Моргота, нашего Врага, за которым мы отправились в этот славный поход, и сейчас нам предстоит великий бой с его войском! Орки уже идут сюда с севера, чтобы преградить нам путь, но мы сметем этот жалкий заслон! Стойте насмерть, доблестные воины, и да поможет нам Единый!
|
