 Фанфик «Пламенная душа | Глава 2. Новая дорога»
Шапка фанфика:
Название: Пламенная душа
Автор: Елена Темная
Фандом: Ведьмак
Бета/Гамма: сама себе
Персонажи/ Пейринг: Риенс / Стефан Скеллен, Лео Бонарт / Цири, а также прочие персонажи, встречавшиеся им на пути
Жанр: романтика, экшен, фэнтези. ангст, эротика
Предупреждение: смерть персонажа, AU, ООС
Тип/Вид: Слэш (яой), гет
Рейтинг: R
Размер: макси
Содержание: Риенс и Стефан Скеллен. История взаимоотношений, порой непростых. Словом, от ненависти до любви, и наоборот. Можно сказать, эпопея их приключений. Также примерно с середины фанфика идёт история Цири и Бонарта.
Статус: в процессе написания.
Дисклеймеры: ни на что не претендую, всего лишь реализация безумной идеи
Размещение: да где угодно, если вдруг понадобится!
Текст фанфика:
Утром Риенс проснулся как всегда очень рано, почти что с зарёй. Он всегда вставал с рассветом, независимо от того, как поздно накануне лёг спать и спал ли вообще.
Юноша долго лежал, опершись на локоть и рассеянно поглаживая растрепавшиеся локоны спавшей рядом Лидии. Однако мысли его были крайне далеки от находящейся рядом девушки. По правде говоря, Риенс плохо понимал, что такое любовь к одной, единственной женщине, та, когда готов отдать себя без остатка ради любимой. С Лидией ему было неплохо, пожалуй, иногда даже по-настоящему хорошо, так что обоих эта связь устраивала, тем более что она ничуть не мешала им оставаться просто друзьями на эмоциональном уровне.
В данный момент мысли Риенса занимала совсем другая девушка, а точнее, девочка, — его маленькая сестрёнка Амалия. Пожалуй, она была единственным существом, про которое он мог с уверенностью сказать: «Да, я её люблю!»
Амалия выросла на руках старшего брата, именно он заботился о ней в то время, когда этого не могли сделать родители или няня – то есть почти всегда. У слуг было полно забот и с более старшими сёстрами Риенса, а у родителей – с женитьбой старших сыновей и попытками худо-бедно управлять разорённым поместьем. Старый барон де Вьеннборг, умирая, не оставил своему единственному наследнику ничего кроме долгов, поэтому теперешний хозяин поместья, отец Риенса, пытался наладить заметно пошатнувшиеся дела любыми способами.
Правда, получалось у него это плохо, так что семья с каждым днём скатывалась всё глубже в нищету. Когда Риенс в последний раз приезжал навестить семью – а было это почти полгода назад – дела в поместье были совсем плохи. Отец, отчаявшись разойтись с кредиторами по-доброму, ушёл в почти непрерывные запои. И, что особенно потрясло Риенса, в этом от него не отстала и мать. Когда она, пьяненькая и преувеличенно радостная, попыталась обнять сына, Риенс с отвращением отстранил её. Ещё противнее ему был ожидающе-робкий взгляд отца: тот словно ждал, что ставший могущественный магом сын одним мановением руки решит все их проблемы.
Когда же Риенс пришёл в комнату к младшим сестрёнкам, оказалось, что две из них, годами постарше, вовсю балуются фисштехом. Разъярённый юноша отнял и выбросил наркотик и накричал на дур, чем расстроил младшую сестрёнку Амалию.
Оставшуюся часть визита домой он просидел в отдалённой комнате поместья, держа на коленях Амалию и выслушивая всё, что она хотела сказать ему.
— Ох, братик! – захлёбывающимся голоском рассказывала малышка то, что Риенс и сам уже давно понял. – У нас тут такое творится! Приезжали дяди, у которых папа в долг брал, говорили, что мы должны отдать им много денег, а у папы нисколечки нет, вот ничуточки! И когда приставы уехали, папа так испугался и много плакал, а потом сердился и кричал на мамочку и на нас. Я боюсь, братик! – призналась девочка, обнимая Риенса за шею. – Я не хочу больше тут оставаться! Тут так страшно и неуютно, и с каждым днём всё хуже!
Они некоторое время посидели молча, а потом Амалия шёпотом попросила:
— Братик, расскажи мне, как тебе там живётся! Ты, наверное, уже хороший маг, сильный и могучий! Расскажи мне, пожалуйста!
Риенс не мог огорчить её – и потому расписал в красках, привирая так много, как не врал за всю свою жизнь ни до, ни после того. По его рассказу выходило, что он почти уже сравнялся мастерством с ректором школы, а вскорости его и превзойдёт. Что всю их группу посылают на опасные задания в подземелья и урочища, откуда не все могут вернуться живыми. Но уж он-то, Риенс, неизменно выходит из переделок с честью!
Амалия, открыв ротик, слушала о приключениях всемогущего старшего брата, не подозревая худого и даже не думая уличать его во лжи. Она так свято верила его вранью, что Риенс без стеснения дал волю своей бурной фантазии.
— Я знала, что ты у меня герой, — прошептала девочка, когда он, наконец, закончил рассказ. – Я тобой так горжусь, братик! А когда ты всему научишься, ты приедешь, чтобы забрать меня отсюда?
Она внимательно, с какой-то недетской мудростью смотрела ему в глаза, так что Риенсу даже стало неуютно. Амалия не просила забрать всю семью – она понимала, что для них Риенс уже стал чужим человеком. Однако она любила брата преданной, глубокой любовью, и не могла смириться с тем, что тоже потеряет его.
Ну конечно, Риенс обещал. Он обещал приехать в блеске славы молодого мага и взять сестру с собой в большой мир, туда, где он сможет защищать её, а она непременно-пренепременно станет знатной дамой.
Амалия прижималась к брату тёмной головкой и верила. Верила, потому что хотела верить.
После того визита Риенс, вернувшись в школу, впервые в жизни блестяще выучил и ответил урок. Он сделал это для неё, для своей Амалии.
«Боги, как долго тянутся эти экзамены! И в особенности этот, последний! Ну, скорей же вы, старые пердуны! Я знаю вполне достаточно, чтобы перейти на третий курс! Поставьте в мой будущий диплом очередную галочку и отстаньте от меня, наконец! Боги, как же я хочу домой! В то место, что когда-то было домом… Амалия, малышка, ты, наверное, совсем выросла за эти полгода… Теперь тебе уже двенадцать лет… Как же летит время! Какой я тебя увижу, когда приеду? Будешь ли ты мне рада?.. Скорей бы всё это закончилось…»
Чуть позже, в своей комнате, Риенс быстро уложил в небольшой чемоданчик нужные для поездки вещи. Оглядываясь по сторонам и убедившись, что Лидии в комнате сейчас нет, он достал из потайного ящика стола небольшой медальон с крупным красивым камнем в центре – ах, как плакала одна из старшекурсниц, Серафима, дочка богатых родителей, когда потеряла его!
«А теперь его будет носить Амалия!» — с удовольствием подумал Риенс, представляя, как застегнёт ожерелье на шейке девочки… Нет, уже почти девушки! «Как быстро летит время! Ты, верно, совсем взрослая, моя дорогая сестра…»
Конечно, он не мог забрать её, потому что учиться ему надо было ещё восемь лет, а к этому времени Амалия стала бы двадцатилетней женщиной, давно совершеннолетней и, если позволят счастливые обстоятельства, замужней. Родители могли надеяться, что хорошенькую Амалию возьмут замуж и без большого приданого, в отличие от её старших сестёр, которые пошли в отца, а потому, увы, красотой отнюдь не отличались.
…За дверью послышались шаги. Вздрогнув, Риенс быстро положил ожерелье в ящик стола и повернулся лицом к входящему. На пороге стоял мэтр Персиваль. Внутри у Риенса всё похолодело: лицо Учителя было суровым.
— Риенс, мой мальчик, я вижу, ты уже собрал вещи, — как всегда, внешне спокойно начал мэтр. – Видимо, кто-то передал тебе приказ ректора?
— К-какой приказ? – холодея, прошептал юноша. – Я, вообще-то, просто собирался наведаться к своей семье…
— Мне очень неприятно говорить об этом, — с трудом сказал Персиваль, — но не мог бы ты показать мне свои вещи? Не сочти за наглость, но в нашей школе участились случаи краж…
— Вы подозреваете меня?! – с самым невинным и возмущённым лицом воскликнул Риенс. Он уже понял, что дело плохо. Мэтр обращался к нему на «ты», только если очень волновался либо был разгневан. А тут, похоже, имело место и то, и другое.
— Нет, Риенс, — холодно ответил мэтр, — мы уверены, что это именно ты. Из надёжного источника мы узнали, что ты промышляешь по школе кражами. Прости, но настолько недопустимого поведения для нашего студиозуса мы не потерпим.
Он применил лёгкую степень психокинеза — и ящики столов сами собой выдвинулись, а шкаф распахнул створки.
Риенс в отчаянии попытался загородить собой чемодан, но это его не спасло: мэтр Персиваль уже держал в руках злополучное ожерелье и смотрел на него с лёгким удивлением.
Внутри камня в ожерелье полыхали искорки пламени, освещая простой агат необычными, но удивительно красивыми всполохами.
— Ведь можешь, когда захочешь! – с какой-то даже обидой протянул мэтр, покачивая головой.
— Кто?.. – Голос Риенса срывался. – Мэтр, скажите мне, кто вам рассказал?
— Я. – В дверях комнаты показалась Лидия. – Ты должен меня понять, Риенс. Я сделала это для твоего же блага. Твоя привычка пагубна, а я не хочу, чтобы мой друг закончил свой путь на виселице.
— Вот как… — только и сказал Риенс. Он молча подошёл к Лидии, посмотрел на неё как-то особенно пристально и скривился. – И большая тебя ожидает награда за то, что ты меня сдала? А, моя дорогая честолюбивая Лидия? Оно хоть того стоило?
— Пожалуйста, не говори со мной так! – с мольбой воскликнула Лидия. – Я ничего такого от этого не выгадываю!
— Ничего, — согласился Риенс. – Кроме свободной комнаты и репутации магички, с которой лучше не связываться. Ты была права, Лидия. Ты настоящая чародейка. Я преклоняюсь перед тобой.
Он повернулся к мэтру Персивалю.
— Давайте приказ об отчислении, мэтр! – потребовал он. – Вы тоже были правы, все вы. Это и впрямь не мой путь. ТАКИМ способом магом я не стану.
Ворота школы чародеев захлопнулись за его спиной. Риенс стоял, как нарочно, на перепутье нескольких дорог и задумчиво оглядывал их.
— Не всё ли равно? – пробормотал он.
— По моему мнению, отнюдь не всё равно! – вдруг заявил кто-то радом с ним. Юноша удивлённо повернулся.
Около него стояли несколько мужчин весьма незапоминающейся внешности. Все пятеро невысокие, какие-то одинаково невыразительные и серенькие – может быть, оттого, что они были одинаково одеты в серое? И у всех были одинаково сочувственные лица. Риенс напрягся. Цену людскому сочувствию он уже знал.
— Путь есть всегда, молодой человек! – с радушной улыбкой заявил тот, что стоял к юноше ближе всех. Он немного отличался от своих «собратьев» — хотя бы тем, что улыбался, да и глаза у него были не такими колючими.
– Путь есть всегда, просто надо его правильно выбрать!
— Что вам от меня надо? – неприязненно осведомился Риенс. Люди такого типа были слишком похожи на него самого, чтобы ему понравиться.
— Для начала добрый день! – широко заулыбался невыразительный. – Позвольте представиться: моё имя господин Варанс. А вас, молодой человек, зовут Риенсом де Вьеннборгом?
— Может, и так, — медленно ответил Риенс. Он уже понял, что сейчас услышит. Ходили слухи об отчисленных из школы студентах, которые вот так же беседовали с несколькими ничем не примечательными человечками на пороге своей бывшей alma mater, после чего их больше никто не видел.
— Мы можем где-то поговорить? – немного нервно предложил Риенс. – Может, пойдём в ближайший трактир? Я знаю одно неплохое местечко…
— Ну разумеется! – ласково улыбался господин Как-его-там. – Ведь говорить о делах разумнее всего, когда есть что-нибудь в желудке, правда? Какой вы, однако, разумный молодой человек!
Риенс кисло улыбнулся. «Обычно хорошего работодателя приходится долго искать! – подумал он. – А эти сами на пороге ловят! Что-то тут не так!»
Однако ему льстило в глубине души, что он этим людям так нужен, что они явно готовы потратить персонально на него так много времени. По этой причине юноша позволил увлечь себя в сторону трактира «Под головой дракона», что располагался неподалёку от школы. Некоторые не особенно остроумные студенты шутили, что название надо бы переменить на «Под хвостом коровы», тогда оно больше будет соответствовать сервису и качеству подаваемой пищи. Словом, трактирчик был так себе. Самое то, что надо для таких, как Риенс и его сопровождающие.
Господин Варанс не стал тянуть ни дракона за голову, ни корову за хвост. Он сделал трактирщику довольно большой заказ, успокоив Риенса, совсем было заволновавшегося за целостность своего кошелька:
— Всё в порядке, молодой человек. Сегодня мы хотим поговорить, а значит, мы и платим.
Риенс покосился на спутников Варанса. Тот заметил его взгляд и усмехнулся:
— На них не обращайте внимания, говорите только со мной, как будто их здесь и нет в помине.
Юноша угрюмо кивнул.
— Вы хотите предложить мне работу в определенной сфере государственных услуг, я правильно понял? – осведомился он.
— Ах, какой умный юноша! – вполне искренне восхитился господин Варанс. – Вы очень далеко пойдёте, уверяю вас! Собственно, вы почти точно угадали. Я хотел предложить вам… А, вот и наша рыба! – радостно прервал он сам себя, с воодушевлением глядя на огромного осетра, которого подносили к столу.
— Ну ничего себе! – вырвалось у Риенса. – А меня тут никогда так не кормили!
— Ничего страшного, — покровительственно заверил его Варанс. – Если бы вы работали так же тщательно, как я, у вас, молодой человек, тоже были бы возможности баловать себя деликатесами, а трактирщика – монетками.
Варанс мало походил на шпиона. Поэтому Риенс был крайне заинтересован.
— И как же вы собираетесь меня вербовать? – шепнул он одними губами, с интересом поглядывая в сторону потенциального нанимателя.
— Никак, — лукаво улыбнулся Варанс. – Вы уже согласились на наше предложение, молодой человек, когда пришли с нами сюда. Если бы вам не нужна была работа, вы бы ни за что нас не выслушали – или просто сбежали бы, едва я к вам обратился.
— Что ж, — медленно сказал Риенс. – Боюсь, вы обратились не совсем по адресу. Я понимаю, что вы от меня хотите. Однако я – чародей, а не шпион. Я не собираюсь вербоваться в разведку и убивать всех, кого вы скажете – а это, опуская завуалированные фразы, и есть суть вашего предложения. У меня есть дело, которое я должен сделать, поэтому я, с вашего позволения, поблагодарю вас за обед и откланяюсь.
Он поднялся и не спеша пошёл к выходу, ежесекундно ожидая как окрика, так и кинжала между лопаток.
Один из спутников Варанса сунул руку под полу плаща и вопросительно посмотрел на начальника.
— Не нужно, — лениво, как сытый кот, улыбнулся Варанс. – Пусть идёт. Пусть едет к своей семье и проверяет, как они там. Мы подождём. Через пару дней он всё равно к нам придёт – но теперь уже не ставить условия, а умолять, чтобы мы взяли его к себе. И вот тогда мы… подумаем.
Его спутник кивнул и продолжил не спеша поедать осетра. У них и впрямь было время, а этот юнец в самом деле никуда не денется. Господин Варанс в таких делах никогда не ошибался: их предложение не из тех, от которых отказываются.
Лето действительно было очень жарким. Пока Риенс доехал до предместий Бан Арде, где располагалось его родовое поместье, он вконец измучился. Снял плащ, короткий школярский камзол (который, разумеется, и не подумал сдать в хозчасть после исключения), но даже в одной рубашке ему было невероятно жарко. Юноша мучительно мечтал о том моменте, когда он въедет под своды пусть не совсем уже родного, но всё-таки своего поместья, где почти всегда было прохладно. Там, как ни крути, он был почти что хозяином. Ну, если не считать отца и братьев.
Подъезжая к подлеску, за которым ему должен был открыться замок, юноша позволил себе сделать перерыв в коротком путешествии и спешиться. Оставив коня вольно пастись на зелёной лужайке, Риенс устроился возле протекающего рядом ручья и со счастливым вздохом скинул немилосердно стягивавшие ему ноги узкие верховые сапоги с модной вышивкой по краям.
Юноша совсем было собрался расположиться на травке и как следует вздремнуть, но тут из растущих неподалёку кустов послышался шорох.
Риенс мгновенно оказался на ногах и выхватил из висящих у пояса ножен короткий кинжал. Некто в кустах испуганно вскрикнул — и в этот момент Риенс прыгнул. Точнее, кинулся на соглядатая аки лев рыкающий.
Однако когда он увидел, на кого именно кидается, рыкающий лев мгновенно сменился обыкновенным очень недоуменным юношей.
В кустах Риенса не поджидал никакой враг. Более того, это была всего лишь хорошо ему знакомая служанка из его собственного замка, по имени Снежана. Снежана была очень миловидной и в меру глупенькой, поэтому в своё время Риенс даже удостоил её высочайшего господского внимания в виде нескольких объятий и поцелуев.
Однако сейчас девушка была явно не расположена ни к чему подобному. Платьице её, обычно аккуратное и чистенькое, хоть и бедное, было заляпано грязью и – Риенс похолодел – кровью. Заплаканная мордашка Снежаны покраснела.
— Что случилось?! – крикнул в лицо девушке Риенс. – Снежана, что случилось?!
Внутри у него всё заледенело. Он сразу понял, что просто так служанка не стала бы прятаться в кустах, да ещё в таком виде.
— Г-господин Риенс... – всхлипнула Снежана. Она не могла сказать ничего более вразумительного, только плакала и тряслась всем телом.
Юноша зло влепил ей пощёчину, чтобы привести в себя. Снежана икнула, вздрогнула и перестала цепляться за его рубашку. Руки её, измазанные кровью и землёй, бессильно повисли вдоль тела.
— Что случилось? – уже более спокойно повторил Риенс.
— Ох, господин... – Снежана судорожно вздохнула. – Беда у нас, большая беда! Я, по правде, вас за призрака альбо разбойника приняла, потому и пряталась. Вы в поместье возвращаетесь? Ой, не след вам туда ездить! Уходите, господин, уходите, пока не поздно!
— Да что там у вас произошло-то? – не выдержав, как следует прикрикнул на бестолковую Риенс. – Говори толком, дура!
— Господин... – Светлые глаза Снежаны вновь наполнились слезами. – В вашем доме беда! Там приехали с утречка какие-то люди, страшные, чёрные, кричали много. Потом хозяин, отец ваш, с ними много ругался и тоже кричал. Я слышала, потому как у его комнаты убирала тогда. Хозяин, папенька ваш, чуть не плакал, просил в покое его оставить – его и семью, вас, значит, тоже, господин.
Риенс скрипнул зубами. В принципе, ему уже всё было ясно, но он не стал прерывать сбивчивый рассказ служанки.
— А потом, господин, самый страх начался... – кажется, Снежана вошла во вкус. Глаза у неё загорелись, дыхание стало сбивчивым, она кусала губы. – Ваш батюшка, видно, тех страшных утомил. Они ему велели, простите, заткнуть хайло и молчать. А сами, сами...
Она всхлипнула.
— А сами начали... Говорили, долги, мол, платить надо вовремя, а если уж берёшься что выполнять, так выполнять надо с толком... Господин Риенс, они всех убили, всех! И Фулько не пощадили, кухаркиного сына, а он ведь малый совсем был, шесть годков всего, до седьмого три дня не дожил... Я-то увидала, к чему дело идёт, побежала да в погребок схоронилась, оттуда через щель всё видно было. Ой, господин, страсти-то какие! Они, чёрные эти, убрались, а я скорей-скорей, по закоулочкам да бежать...
— Скорей-скорей? – прищурился Риенс, усмехнувшись. И, схватив девушку за предплечье, неожиданно и резко дёрнул на себя.
Снежана жалостно пискнула, и из-под её разодранного о ветки подола вывалился серебряный подсвечник. Риенс хорошо помнил, что тот стоял у изголовья кровати его матери.
Перед глазами юноши возникла кровавая пелена бешенства. Испуганное личико Снежаны, на котором мешались страх и стыд, говорило само за себя.
— Что ещё ты украла? – бешено заорал Риенс. – Что ещё? Говори!
— Н-ничего, господин, клянусь вам, ничего! – Она испуганно частила какие-то оправдания, пытаясь освободиться от его хватки. Не тут-то было.
Риенс уже ничего перед собой не видел, кроме ставшего самым ненавистным для него лица девушки. Потеря семьи стала для него таким ударом, пережить который было непросто. И тот факт, что какая-то служанка мародёрствовала на месте их гибели, привёл его в бешенство.
Пальцы Риенса скрючились, словно когти. Он крепко удерживал девушку одной рукой, а в ладонь второй руки словно сама собой удобно легла рукоять кинжала. Юноша выхватил оружие и с размаху всадил его в тело Снежаны. А потом ещё раз. И ещё.
Кровь, брызнувшая из перерезанной артерии на его лицо, и отчаянный крик девушки лишь подстегнули убийцу. Риенс опьянел от чувства убийства – первого убийства человека в своей жизни. И дело уже было не в ненависти к Снежане, а в самом факте её смерти.
Риенс остановился лишь тогда, когда лицо давно уже умершей служанки стало напоминать кровавый кусок мяса, потеряв сходство с человеческим. Хрипло дыша, юноша выпустил из рук тело убитой и кинжал. Небольшое лезвие плавно скользнуло вниз и вонзилось в траву. Снежана упала далеко не так изящно.
Риенс мрачно уставился на дело рук своих. Он мог бы сейчас уйти, но не собирался этого делать. Мирно щипавший траву конь понял голову и насторожил любопытные уши. Риенс изловил его за упавшую уздечку и мгновенно взлетел в седло, после чего погнал несчастное животное галопом. Он очень боялся опоздать и уже никого не спасти.
Послуживший предлогом для убийства серебряный подсвечник так и остался валяться на примятой траве.Над развалинами фамильного замка баронов де Вьеннборгов поднимался лёгкий дымок, пахнущий горелой плотью.
Риенс с первого взгляда понял, что спасать и искать здесь особо некого, однако всё равно направил коня к обгоревшим руинам. Он не мог, по крайней мере, не попытаться.
Гнедой конёк Риенса влетел во двор замка с такой скоростью, будто за ним гналась стая волков. Оно и неудивительно, учитывая, как подгонял его всадник.
Юноша резко натянул поводья, соскочил на землю и, оставив храпящего коня тяжело дышать посреди двора, кинулся в дом. Точнее, в то, что осталось от дома. Под ногами вместо привычного поскрипывания половиц похрустывало стекло разбитых витражей, лёгкий ветерок из пустых рам доносил запах гари. Обуреваемый нехорошими предчувствиями Риенс вошёл в столовую комнату на первом этаже.
Здесь его встретили трупы. Возле стола в неестественной скрюченной позе застыл старый слуга, Антоний. Он служил дому де Вьеннборгов уже много лет и помнил юношей ещё дедушку Риенса. Череп старика был расколот почти пополам мощным ударом, кровь и мозговая жидкость запачкали пол. "Ничего страшного, — машинально подумал Риенс. – Всё равно эти полы не так уж часто мыли..."
Переступив через труп, он прошёл вглубь дома. Его поразила одна деталь: если бы всех домочадцев убивали кредиторы отца, они не преминули бы вывезти всё мало-мальски ценное имущество. К тому же в этом случае убийцы не таились бы, а действовали открыто – ведь по закону они имели на это полное и неотъемлемое право. Следовательно, это были вовсе не кредиторы.
Юноша сжал кулаки. Повсюду среди разбитых стёкол и поломанной домашней утвари лежали люди – полностью и безнадёжно мёртвые. И всех их он знал, каждого помнил по имени и привычкам: ещё бы, он ведь вырос в этом доме! Ради чего их убили? Не верилось, что только из-за долгов отца.
Риенс зашёл в свою комнату и сел на кровать, обхватив голову руками. Как бы в насмешку, в его комнате царил почти идеальный порядок – во всяком случае, разгрома было не больше, чем когда он жил в этой комнате и считался наследником де Вьеннборгов. Пальцы Риенса коснулись грубоватого материала подушки, на которой он спал в детстве рядом со своей сестрёнкой Амалией. Ах, если бы всё оставалось так же просто, как тогда!
Юноша резко поднялся с кровати и подошёл к своему письменному столу. Ящики были выдвинуты, однако здесь явно рылись наскоро, словно... словно желали создать видимость тщательного обыска!
Дверь комнаты захлопнулась за выбежавшим Риенсом.
...Он нашёл их на заднем дворе, на старом каштане. На этом дереве Риенс очень любил сидеть в детстве, прижавшись спиной к нагретому солнцем стволу, и воображать, что прячется в густом лесу от преследующих его чудовищ. Нянька ещё потом удивлялась, почему это маленький господин просыпается среди ночи с испуганным криком.
Сейчас старое дерево использовали явно не по назначению. Его толстые ветви чуть прогнулись под тяжестью повешенных тел. Ближе всех к Риенсу висел отец. В перепачканном камзоле, на котором ещё виднелись пятна от последней пролитой выпивки, с растрёпанными тёмными волосами и безумно расширенными в последнем испуганном усилии глазами. На груди его висела деревянная табличка, извещающая всех, кому пришло бы в голову полюбопытствовать, что здесь висит злостный должник перед государством.
За отцом, на соседних ветках, в издевательском шахматном порядке расположились остальные члены семьи Риенса, с такими же, как у отца, табличками на груди. Одинаковые испуганные, некрасиво искорёженные в муке лица, одинаково вытаращенные глаза и перехваченные верёвками шеи. Ничего нового, обычная для современности картина. Риенс видел такое уже не раз, особенно в те времена, когда был студентом и частенько бегал на городскую площадь смотреть на казни. Однако сейчас на месте столь сильно забавлявших его висельников оказалась его собственная семья. Человек более суеверный, чем Риенс, мог бы, пожалуй, усмотреть в этом усмешку судьбы.
Риенс обвёл взглядом все ветви старого каштана – и со смешанным чувством облегчения и испуга убедился, что Амалии среди повешенных не было.
— Амалия! – позвал он, особо не рассчитывая на ответ. – Сестра! Амалия!
Из-за поленницы дров, наваленных кучей в стороне от каштана, у самого чёрного входа в дом, вдруг послышался тихий стон. Мгновенно забыв об остальных повешенных, Риенс кинулся на слабый голос.
Амалия отыскалась неподалёку от поленницы, рядом с густыми зарослями кустарника, который с тех пор, как уволился садовник, никто не подстригал. Скромное платьице девочки было разодрано сверху донизу, а на всём теле виднелись синяки и пятна запёкшейся крови.
— Амалия!!! – Крик Риенса, казалось, дошёл до небес. Он бросился на колени рядом с сестрой и обнял её худенькую талию. Девочка лежала у него на руках без движения, едва дыша, но она была жива! Жива вопреки всему, что с ней сделали.
— Амалия, сестрёнка... – У Риенса задрожали губы. – Ответь мне, маленькая! Что ж они с тобой сделали?..
Полуприкрытые ресницы девочки дрогнули, и она открыла глаза – мутные, затуманенные болью.
— Брат... – Она попыталась улыбнуться, не обращая внимания, что губы её разбиты в кровь. – Ты пришёл за мной?
— Да, малышка, да, я пришёл за тобой! – Слёзы текли по лицу юноши, однако он этого даже не замечал. – Что ж ты меня не дождалась, Амалия...
— Прости меня, братик... – Девочка прижалась к его груди. – Мне было так... больно...
Она снова закрыла глаза, видимо, совсем обессилев.
— Мне холодно, братик... – тихо шепнула она. – Так холодно кругом... И никто не помог нам...
— Всё хорошо, милая моя! – стараясь говорить уверенно, заверил её Риенс. – Я приехал, теперь всё будет хорошо. Я заберу тебя отсюда, ты поедешь со мной в большой город, и у тебя будут красивые платья и галантные кавалеры. А когда ты захочешь выйти за одного из них замуж, я лично отведу тебя под венец. Всё будет хорошо, сестрёнка...
Девочка дрожала в лихорадке, всхлипывая в полубреду. Ей уже ничем нельзя было помочь, кроме как облегчить мучения. Риенс прижал к себе умирающую сестру покрепче и тихо зашептал ей на ушко:
— Спи, моя Амалия, нежный мотылёк!
Хрупкая, прекрасная, как лесной цветок!
Завтра будет трудный день, нам вставать с утра,
Маленькой Амалии спать давно пора!
Ты во сне увидишь яркий солнца свет
В той стране, где горя и в помине нет.
Будешь там счастливой, звёздочка моя,
Потому что буду там с тобою я.
За руки возьмёмся и пойдём вдвоём
Мы туда, где будет ждать нас тихий дом.
В золоте окошки, весь увит плющом -
Разве не прекрасен наш с тобою дом?
А кругом, ты знаешь, только лес большой
И совсем не страшный, добрый и родной.
Звери тихо будут есть из твоих рук,
Потому что знают: ты их лучший друг.
В той стране прекрасной место есть мечтам,
Сразу исполняется всё, что нужно нам.
Нет кругом печалей, нет кругом забот,
Счастье и веселье будет круглый год.
А когда проснёшься, то увидишь вновь,
Что с тобою рядом будет мир из снов.
Там с тобою вместе будем мы, сестра,
Но сейчас, Амалия, всем нам спать пора!
Эту колыбельную Риенс пел сестрёнке в детстве, и ни под одну песню она не засыпала так хорошо. Вот и сейчас она слегка улыбнулась разбитыми губами и тихо вздохнула.
— Спи спокойно, мой бедный мотылёк! – нежно сказал ей Риенс, заботливо отводя упавшую на окровавленную щёчку прядь волос. – Спи в мире! Твой брат никогда тебя не забудет.
Он некоторое время сидел на земле, держа горячечное тельце сестры в объятиях. Затем медленно опустил мёртвую на выгоревшую траву и ласково поцеловал сломанные пальчики и перепачканную в земле и крови ладошку.
— Ты никогда не умрёшь, сестра! – глухо сказал он, коснувшись на миг губами её разбитых губ. – Никогда не умрёшь! Ты останешься жить во мне.
Он слизнул с губ капли крови, поднялся и не спеша пошёл к старому каштану. Надо было снять отца, мать и братьев с сёстрами до того как жаркое солнце сделает своё дело.
Он похоронил их там же, под деревьями, чтобы не отходить далеко. Семь небольших холмиков темнели под деревьями, когда он уезжал, оседлав отдохнувшего гнедыша: родители и пятеро детей. Одну Амалию Риенс не стал закапывать в землю. Вместо этого он собрал разбросанную по двору поленницу и аккуратно уложил на неё сестру.
— Тебе – особая честь, моя Амалия! – с любовью прошептал он. – Только тебе – и никому больше!
Юноша с усмешкой покосился в сторону холмиков под каштаном, где лежали его старшие братья.
— Всё к лучшему! – цинично заметил он. – Теперь я единственный наследник нашей семьи, больше никого не осталось! Всё к лучшему...
Факел явственно дрожал в его руке, когда он поднёс его к поленнице. Заметив это, Риенс зло выругался и перехватил его обеими руками.
Дрова занялись сразу: стояло крайне жаркое лето, и они были сухими. Пламя медленно плясало, обдавая юношу жаром, дым поднимался к вершинам деревьев – и к небу, высокому и чистому, без единого облачка. Риенс не стал дожидаться, пока дрова прогорят. Он уехал раньше, из опасения, что его могут найти те, кто перебил его семью. Стать ещё одним висельником на старом каштане ему вовсе не улыбалось.
Въезжая в лес, он на миг обернулся и посмотрел на далёкое зарево пожара: от костра Амалии занялось и всё поместье.
— Прощай! – шепнул Риенс. И пришпорил коня.
За всё время погребения он не проронил ни единой слезы.
Господин Варанс поднял голову от читаемой им книги и с улыбкой взглянул на входящего в трактир юношу – высокого, темноволосого, со злыми влажными глазами.
— Ну, как съездил? – поприветствовал он его.
Риенс присел рядом с ним за стол и тихо спросил:
— Зачем вы их убили?
Варанс не стал притворяться и ходить вокруг да около.
— Они были должниками перед короной, — пояснил он. – А поскольку счета не могли быть оплачены в краткий срок, то они подлежали наказанию.
— Смерти? – зло бросил юноша. – Все, кто вам должен, заслуживают смерти? И даже моя двенадцатилетняя сестра? Мать вашу, она была ребёнком, а её насиловали перед тем как убить! Вы понимаете? Её насиловали! А ей было ещё только двенадцать лет!
Уловив в его голосе проскальзывающие нотки истерики, Варанс мягко положил руку Риенсу на плечо.
— Дело не только в долгах, мой мальчик, — сожалеюще сказал он. – Твой отец ввязался в очень опасное дело: торговлю фисштехом. И кое-чем покрепче. А за такое, как ты знаешь, каэдвенский закон карает сурово и незамедлительно.
— Но моя Амалия... – снова начал Риенс – и был остановлен ласковым взглядом Варанса.
— Амалия стала случайной жертвой, мой мальчик. Я сожалею об этом ужасном случае. Те солдаты, что исполняли приказ, поступили так, как никогда не должны поступать настоящие солдаты доблестной каэдвенской армии. Они уже пойманы. Мы собираемся судить их и, возможно, даже казнить. По закону это право принадлежит тебе. Хочешь отомстить им за то, что теперь ты единственный наследник де Вьеннборгов?
Риенс долго молчал, опустив голову. Наконец посмотрел прямо в глаза Варансу.
— Я хочу видеть, как их казнят! – решительно заявил он. – Но виновны не они!
— Да, — спокойно подтвердил его собеседник. – Это целиком и полностью мой замысел. И, как знать, быть может, когда-нибудь ты отомстишь и мне.
— Быть может, — подтвердил Риенс. – А пока, господин Варанс, я хотел бы у вас работать. Хотел бы понять.
Варанс улыбнулся ещё шире. И кивнул.
— Разумеется, я согласен с твоим решением, мой мальчик! – добродушно заявил он. – Ты полностью соответствуешь моим ожиданиям. Такие люди, как ты, нам очень нужны.
— Мы начнём обучение сейчас же! – глухо потребовал Риенс. Его новый начальник кивнул.
— Всенепременно! – И подозвал жестом трактирщика. – Что тебе заказать?
|
