Название: Пламенная душа Автор: Елена Темная Фандом: Ведьмак Бета/Гамма: сама себе Персонажи/ Пейринг: Риенс / Стефан Скеллен, Лео Бонарт / Цири, а также прочие персонажи, встречавшиеся им на пути Жанр: романтика, экшен, фэнтези. ангст, эротика Предупреждение: смерть персонажа, AU, ООС Тип/Вид: Слэш (яой), гет Рейтинг: R Размер: макси Содержание: Риенс и Стефан Скеллен. История взаимоотношений, порой непростых. Словом, от ненависти до любви, и наоборот. Можно сказать, эпопея их приключений. Также примерно с середины фанфика идёт история Цири и Бонарта. Статус: в процессе написания. Дисклеймеры: ни на что не претендую, всего лишь реализация безумной идеи Размещение: да где угодно, если вдруг понадобится!
Текст фанфика:
Глава 3. Стефан Стефан Скеллен, мальчик двенадцати лет от роду, открыл глаза. Сон оставил ощущение неприятного, липкого ужаса, которое он так не любил. Стефан мало чего по-настоящему боялся в своей короткой жизни, но этот сон, снящийся уже далеко не в первый раз, неизменно заставлял мальчика просыпаться в холодном поту. Причём самым мерзким было то, что Стефан никак не мог запомнить, что же именно ему снилось и показалось столь пугающим. От сна оставалось только общее ощущение липкости и мерзости – и очень хотелось помыться. В горле нещадно першило. Мальчик поднялся, с удовольствием воспользовавшись предлогом встать с мокрой от пота постели. Он поправил сползшую с плеча ночную рубашку и зябко поёжился, когда босые ножки коснулись холодного пола. В его комнате всегда было холоднее, чем у братьев – может, потому что она была на первом этаже их небольшого дома. Обхватив себя руками за плечи, Стефан вышел из комнаты и ступил на доски коридора. Здесь было довольно темно, так что в душе мальчика снова ожили все страхи, от которых он надеялся избавиться. Сердито хмурясь, он ускорил шаг и прошёл на кухню. В широкое окно светила полная луна, вестник несчастья. Достойный сын славного нильфгаардского семейства Скелленов замер посреди кухни, насторожённо присматриваясь к полутьме. В темноте он всегда видел хорошо, не хуже какого-нибудь филина. Судя по сероватому сумраку, затапливающему кухню, и тому, что очертания предметов становились всё чётче, близился рассвет. Уже были видны небольшие котелки у печки, так что споткнуться Стефану уже не грозило, даже если бы он не обладал острым зрением. Мальчик переступил с ноги на ногу на пороге и не спеша зашёл в кухню. Привычных к завтраку вкусных ароматов ещё не было, котелки, сковородки и кастрюльки словно ещё спали. Впрочем, как и их хозяйка, кухарка дома Скелленов. Семья Стефана не была знатного происхождения, его отец выбился в люди лишь благодаря удачному браку, связав себя с состоятельной дамой купеческого происхождения. Вдвоём эта супружеская чета смотрелась довольно забавно, потому что досточтимый господин Бертрам Скеллен был человеком худощавым, невысокого роста, а его жена, госпожа Ламина, отличалась дородностью и крепкой фигурой при росте в шесть футов. Двое старших братьев Стефана пошли в мать: высокие, крепкие парни шестнадцати лет, неотличимо схожие между собой. Витольд и Валентин были близнецами, родившимися практически одновременно, с разницей всего в каких-то пару минут. Достопочтенный господин Бертрам ими крайне гордился, чего нельзя было сказать о младшем из его отпрысков. Стефан рос маленьким, худеньким, довольно болезненным мальчиком, что ужасно раздражало его отца, привыкшего, чтобы и в делах, и в семье всё было идеально. К сожалению, младший сын в его представления несколько не вписывался. Поскольку в последнее время торговые дела господина Скеллена-старшего шли удачно, он смог позволить себе нанять несколько слуг и жить в достатке, пусть и без роскоши. Правда, это никоим образом не избавляло его в глазах знати от пятна плебейского происхождения. "Самое забавное, — подумал Стефан, — что половина этих больших дворян и вполовину не так богата, как отец. Несправедливо, что в нашей империи всё решает происхождение! Должны быть равные возможности для всех!" Мальчик подошёл к самозабвенно храпящей кухарке, сидевшей на кухонном стуле с высокой спинкой, и аккуратно подёргал её за рукав платья. Кухарка переполошённо вскочила, уронив горшочек с мёдом, который держала на коленях. Видимо, перед сном она, как обычно, баловала себя вкусненьким. Стефан улыбнулся. Он, как никто другой, любил и умел заставать людей врасплох в самые неудобные моменты. Порой, особенно при сборе некоторого компромата на своих сверстников, это могло очень даже пригодиться. Однако в отношении кухарки Греты мальчик не собирался пользоваться своими благоприобретёнными способностями. Хотя бы потому, что она была его другом и всегда угощала худенького мальчика чем-нибудь вкусненьким. — Ох, Стефан, как ты меня испугал! – воскликнула Грета. – И как ты всегда так тихо подкрадываешься? — Ты же спала, — напомнил мальчик, с интересом глядя на неё. — Спала, верно. – Грета подтвердила этот факт с таким достоинством, словно признавалась в спасении всей империи. – Но других-то людей я всё одно слышу, хоть и сплю! Что хозяина, что жену его, что молодых господ... — Ну, моих братьев труднее НЕ услышать! – зевнул Стефан, показав розовый язычок. Грета умилённо посмотрела на него, покачивая головой. — Ты, Стефочка, как всегда, по ночам гуляешь? – с лёгкой укоризной спросила она. – А ну как твой папенька про это узнает? Ведь не миновать тебе порки! — Уж не ты ли ему расскажешь? – неожиданно жёстко, совсем не по-детски, усмехнулся Стефан. И было в его взгляде и голосе нечто такое, что Грета смертельно испугалась и поспешила заверить: — Нет-нет, что ты, что ты такое говоришь, Стефочка! Да разве ж я могу рассказать что-то, что тебе повредит? Я ж тебя так люблю, так люблю! Мальчик пристально вгляделся в её лицо пронизывающим, неприятным взглядом. — Верю, — наконец сказал он и усмехнулся самыми уголками губ. – Я тебе верю, Грета. Кухарка неуверенно улыбнулась. Порой в этом мальчике просыпалось что-то странное. И это что-то очень её пугало. — Ты что-то хотел, милый мой? – спросила она после недолгого молчания. — Или просто гуляешь и зашёл проведать? — Когда я просто так гулял? – широко улыбнулся Стефан. К облегчению Греты, в нём не осталось ничего от того опасного человека, которым он только что казался. – Разумеется, я пришёл по важному делу! Угости-ка меня чем-нибудь вкусненьким, Грета!
…Сбежать из дома Стефан надумал уже давно, пожалуй, пару лет назад. В это время отец, видя, что сын постепенно взрослеет и отбивается от рук, стал наказывать его ещё чаще, чем обычно. Стефан решил, что незаживающая от порок попа его в этот период жизни совершенно не устраивает, и решился на побег. Однако просто решиться было мало. Самая большая проблема заключалась в том, что бежать ему, собственно, было абсолютно некуда. Если бы Стефан покинул дом до достижения совершеннолетия, не для того чтобы учиться либо поступить на государственную службу, а просто по собственной прихоти, его ждало бы отцовское проклятие и лишение наследства. И мальчик прекрасно это понимал, несмотря на то, что ему было тогда всего десять лет. И путь изгнанника привлекал его ещё меньше, чем побитая попа. Однако к двенадцати годам его положение в доме стало и вовсе невыносимым. Конечно, никто не осмеливался причинять ему серьёзный вред, а отец, что ни говори, всё-таки его любил. Однако это не мешало ему часто вызывать к себе младшего отпрыска для приватной беседы на самые разные темы. Стефан стабильно считал это время своей жизни потерянным напрочь. Вот и сегодня, в самый тёплый и приятный летний денёк, мальчик был вынужден придти на зов отца к нему в кабинет. Бертрам Скеллен, отец Стефана, был личностью запоминающейся. И не только из-за неординарной внешности, но и по причине чрезвычайно склочного характера. Если его что-то не раздражало, то, как правило, этим чем-то была прибыль. Скеллен-старший был торгашом, как говорится, от бога, и умел извлекать выгоду практически из чего угодно. Тем сильнее его раздражало, что младший сын купеческим делом не интересуется вовсе. Стефан больше любил общение с людьми, причём самого разного сорта. Порой это были, с точки зрения господина Бертрама, совершенно не заслуживающие доверия личности. — Ещё не хватало, чтобы мой сын стал каким-нито поганым шпионом! – бушевал Бертрам Скеллен, по обыкновению своему бегая из угла в угол и бурно жестикулируя. На сына он практически не смотрел, но Стефан не обманывался: раз речь шла о нём, то отец уже не выпустит его из своего поля зрения. — Нет, вот ты мне скажи! – Бертрам Скеллен резко остановился, развернулся и подбежал к сыну, почти уткнувшись в него носом. – Ты мне скажи! Ты что, хочешь закончить свои дни на шибенице? — Нет, отец, не хочу, – ответил Стефан, старательно опуская взгляд. — Что ты не хочешь? – снова взвился достойный родитель. – Да ты меня вообще слушаешь?! — Я всегда вас слушаю, отец. – Стефан поднял голову и посмотрел отцу прямо в глаза. – И никогда не пропускал ни слова из ваших крайне поучительных для моей персоны наставлений. — Умный ты у меня... – усмехнулся Бертрам. – Знаешь, что ответить. А знаешь ли ты, мой юный гений, что твой старый отец не спит по ночам, потому что волнуется за твою судьбу? Мне страшно представить тебя на шибенице, со сломанной шеей, повешенного за какой-нибудь грабёж! Ты это понимаешь?! — Понимаю, отец, — так же ровно, без малейших эмоций, ответил Стефан. — Да ни хрена ты не понял! – устало заявил родитель. – Потому как мелкий ещё, и мозг работает не в ту сторону. Ты сейчас мысленно со своими дружками на речке плещешься, а не меня слушаешь. Так вот что, дорогой сынок, я тебе скажу: через неделю твои братья уезжают из отчего дома. Вот тут Стефан сел. Он в буквальном смысле плюхнулся на стоящее рядом с ним кресло и расширившимися глазами посмотрел на отца. — Уезжают? – тихо переспросил он. И на миг в нём проглянул тот обычный маленький мальчик, коим, по идее, он должен был являться. – Но куда?! — Хотелось бы тебе напомнить, — крайне язвительно усмехнулся Скеллен-старший, — что твои братья уже вполне взрослые. Месяц назад им исполнилось по шестнадцать лет, наступило совершеннолетие. И in summa они уже самостоятельные молодые люди. В его глазах так и читалось: "Не то, что некоторые!" — И теперь каждый из них готов к самостоятельной жизни вне родного дома. Я дал им начальный капитал, так что они вполне смогут открыть собственное дело, одно на двоих. — Дал начальный капитал? – задумчиво протянул Стефан. – И под какие же проценты? — Минимальные, — проворчал отец. – Хм, возможно, из тебя ещё выйдет толк. Ладно. Слушай меня, нерадивое чадо. Я дам тебе ещё один шанс присоединиться к семейному бизнесу. С завтрашнего дня начну обучать тебя торговому делу, а после отъезда твоих братьев будешь помогать мне в одной из моих лавок. Стефан с тоской посмотрел в окно, за которым распевали песни птички и пышным цветом цвели яблони (с которых ушлый Скеллен-старший, разумеется, ухитрялся собирать обильный урожай). Бертрам заметил его взгляд и ехидно ухмыльнулся: — Ну уж нет, сынок! Ты у меня уже вполне достаточно посидел на шее, пора бы и честь знать! Завтра же с утра чтобы был у меня! Начнёшь приносить отцу пользу. Не зря же я тебя растил столько лет... Стефан обиженно нахмурился и открыл, было, рот, чтобы возразить, но отец пресёк его возражения одним движением брови. — Я всё тебе сказал, малыш! А теперь марш гулять, благо и денёк сегодня благоприятный! Мальчик вышел из кабинета и мрачно побрёл к входной двери их дома. Злость была до того сильной, что он с трудом удержался от того, чтобы начать много и шумно ругаться матом. Нет, ну это надо же! Вот папаша неугомонный, придумал тоже! Вдруг чьи-то сильные руки схватили растерявшегося Стефана и развернули в направлении улыбчивого лица молодого парня, стоявшего за его спиной. — Ну, братишка! – жизнерадостно воскликнул он. – Чую, и тебя припрягли к семейному бизнесу! Экий у нас папа ловкий! — Иди ты! – беззлобно проворчал Стефан, стряхивая руки брата с плеч. – Тебе хорошо говорить! Ещё неделя – и уедешь отсюда! А мне ещё несколько лет мучиться! — А то и всю жизнь! – Ещё более жизнерадостно подтвердил его брат. – Ты же младший, значит, дом по закону перейдёт к тебе! — Ох, верно, а я и забыл! – спохватился Стефан. – Ну вот, видишь, какой ужас меня ожидает, а ты ещё смеёшься! Не совестно? — Нисколечко! – подтвердил его худшие подозрения брат. – Ты, малыш, будешь не один, в отличие от нас с Витольдом. — Я не хочу, чтобы вы уезжали! – честно сказал Стефан, глядя на брата огромными грустными глазами. Валентин с улыбкой потрепал его по растрёпанной чёлке. — Я знаю, малыш! Но нам с братом пора начинать собственную жизнь. Не всё же время зависеть от отца с матерью! А начать собственное дело – это хорошая идея. Со временем мы сможем стать такими же богатыми, как отец, а может, и обойти его! — А как же я? – грустно спросил Стефан. – Что бы ты там ни говорил, я останусь один. Вы с Витольдом были моими единственными настоящими друзьями. — Мы будем часто тебя навещать! – заверил Валентин. – И не надо делать жалобную мордочку, братишка! Это хорошо действовало в детстве, а сейчас я знаю, что ты просто хочешь, чтобы хоть один из нас остался и спасал твой зад от порки, так? — Mea culpa! – повинился Стефан, пряча улыбку в уголках неудержимо расползающихся губ. Брат взял его за плечи и посмотрел прямо в лукавые глаза – агатово-чёрные, как у него самого. — Можешь не волноваться, дружок! – торжественно заявил он. – Пока мы с Витольдом живы, твой маленький зад в полной безопасности! Тебя никто и пальцем не тронет, ведь не хочет же он иметь дело сразу с тремя братьями Скеллен? Мы, знаешь ли, питаем к тебе некую ничем не обоснованную склонность, парень. Не знаю, с чего бы это ты так много для нас значил. Стефан всхлипнул и прижался лицом к куртке брата, уткнувшись ему в грудь. Высокому Валентину он едва доставал до плеча. — Я буду так сильно скучать! – с судорожным вздохом прошептал он. – Вы очень много значите для меня! — И ты для нас, малыш! – заверил его Валентин. – Не бойся, мы уже скоро снова встретимся! Он потрепал брата по волосам, крепко обнял и, махнув ему рукой, отправился собирать вещи. А Стефан, убедившись, что Валентин отошёл достаточно далеко, украдкой смахнул слезинку. У него было неприятное предчувствие, что страшный сон приснился ему не зря и братьев он увидит вовсе не так скоро, как хотелось бы.
На великую и просвещённую империю Нильфгаард опускалась ночь. За окнами домов постепенно темнело, и вскоре глаз уже с трудом мог различить ухоженные улочки столицы. Ночные сторожа, позёвывая и сцеживая в кулак ругательства на бродячих кошек, обходили улицы и зажигали фонарики, развешенные по стенам домов. Когда загорелся фонарик на крыльце его дома, Стефан, до этого ждавший затаив дыхание, позволил себе выдохнуть. Мальчик на мгновение прикрыл глаза, сосредотачиваясь на том, что ему предстояло. А затем решительно подтащил к окну свёрнутую в узел верёвку, сделанную из связанных между собой простыней. Надёжно закрепив простыни на выступе карниза, Стефан открыл окно и взглянул вниз. На улице было тихо и пустынно – видимо, уже вступил в действие комендантский час. "Хоть бы не попасться!" – загадал Стефан, скрестив пальцы. Не то чтобы ему угрожало что-то по-настоящему серьёзное, если бы он попался на глаза ночным сторожам, однако это было чревато принудительным возвращением домой, а этого мальчик не перенёс бы. Осторожно подавшись вперёд, Стефан выбросил непривязанный конец простыни в открытую раму. Широкая белая верёвка змеёй скользнула по стене и коснулась земли. Стефан судорожно вздохнул, внезапно почувствовав, как больно впивается в пальцы карниз. Однако, кажется, его манёвров никто пока не заметил. Сосредоточенно прикусив губу, мальчик влез на подоконник и ухватился за простыни. Ему предстоял спуск – пусть недолгий, всего-то с двухметровой высоты его комнаты на первом этаже, но всё равно опасный. — Ни за что здесь не останусь! – раздражённо проворчал Стефан и полез вниз. Пока он спускался – довольно недолго, надо признать, — мальчик успел представить себе, что лезет по самому краю отвесной пропасти и сорвётся, если ступит хоть на шаг в сторону. Поэтому неудивительно, что он чуть не взвизгнул, когда его ноги коснулись земли. Секунду спустя, сообразив, что это всего лишь его воображение, Стефан тяжело выдохнул и расслабился. И тут же за это поплатился. За его спиной мелькнула чья-то тень – и в следующую секунду рот мальчика оказался зажат чьей-то сильной ладонью. Стефан испуганно вскрикнул и забился в чужих руках. Ему сейчас было наплевать на то, что его кто-то может услышать. — Тсс! Тише, глупый! – прошептал ему в ухо некто за его спиной. – Это же я! — Валентин! – выдохнул Стефан, медленно приходя в себя. – Ох, ну ты меня и напугал! Ему в голову вдруг пришла мысль, что брат собирается вернуть его домой. — Я не вернусь! – упрямо шепнул он. – Можешь меня не уговаривать! Ты должен меня понять, Валентин! Ты и Витольд уходите, у вас своя дорога в жизни, а мне сулят навеки остаться запертым в шкуре купчишки мелкого пошиба! Я гожусь на большее, нежели перебирать товар, понимаешь ты это?! — Понимаю, — спокойно ответил брат к удивлению Стефана. – И именно поэтому не стану тебя отговаривать. Я даже не скажу ни слова на тему, что тебе не пришло в голову попрощаться с нами – в конце концов, мы могли выдать тебя отцу. Но, во имя всех богов, Стефан, почему тебе не пришло в голову позвать меня с собой?! Мальчик смотрел на брата, открыв рот. Надо признать, такая возможность и впрямь не приходила ему в голову. — И, конечно, ты собирался бежать пешком, почти ничего не взяв с собой, как легендарные герои твоих любимых сказок. Правильно? – Насмешка в голосе Валентина была слышна даже на расстоянии. Стефан густо покраснел от стыда и бессильной злости. — А это вообще не твоё дело! – возмущённо крикнул он. – Если я собираюсь бежать, то мне решать, как именно! — Не шуми, великий конспиратор! – насмешливо улыбнулся его брат. – А то соберёшь к себе всю стражу в округе! Конечно, способ побега – твоё дело, хотя, на мой взгляд, выбран не лучшим образом. — Тоже мне, специалист по побегам! – обиженно проворчал мальчик, остывая и понижая голос. — Да уж получше, чем ты! – хохотнул Валентин. – Ладно. Раз уж ты твёрдо решил покинуть родной кров, то я пойду с тобой. — Ты?! – поражённо воскликнул Стефан. – Но тебя же ожидает своё дело и карьера! — Ну, с этим делом Витольд справится и один! – беспечно воскликнул Валентин. – А поскольку наш папочка скорее удавится, чем даст нам дополнительные финансы, то я лучше пойду с тобой. В конце концов, может, не все сказки так уж лживы? Может, нам с тобой, братишка, и впрямь повезёт? Представляешь, пройдёт несколько лет – и наши имена прогремят на всю империю! В качестве... ну, скажем, великих воинов! Или ещё каких знаменитостей, не суть важно. Тихо всхлипнув, Стефан кинулся брату на шею и крепко обнял. — Спасибо, Валентин! – растроганно прошептал он. – Ты и впрямь самый лучший брат на свете! Я мечтал, что ты пойдёшь со мной, но не осмеливался просить. — Ну как же я тебя брошу, малыш? – улыбнулся юноша, взъерошив ему волосы на макушке. – Мы же с тобой вместе с самого твоего рождения! Куда ж я без тебя? И не справлюсь ни с чем! Ну, давай потихоньку прокрадёмся на конюшню и возьмём пару лошадей. Мы с тобой, конечно, герои, но не настолько же, чтоб пешком идти через всю империю!
Два всадника пересекли границу столичного города Нильфгаарда и углубились в окружающие его земли. Хотя кругом расстилалась всё та же империя, сразу было видно, что от столицы братья удаляются. Начать с того, что Стефан не заметил ни одного аккуратно подстриженного куста, ни одной абсолютно ровно проложенной дороги. Мальчик смотрел на окружающую его природу широко раскрытыми глазами. Он почти всю свою жизнь провёл в четырёх стенах, имея возможность выходить не далее чем в здание школы, поэтому сейчас почти всё, что он видел, было ему в новинку. Валентин искоса поглядывал на младшего брата, покровительственно усмехаясь. Его-то отец всегда брал с собой на прогулки и по делам, в отличие от слабенького и болезненного Стефана. Юноша в мыслях дал себе зарок присматривать за малышом и сразу же осторожненько поднять вопрос о возвращении, как только Стефан проявит признаки усталости. Однако мальчик сильно удивил его: за все два дня, что они были в пути (из которых один ушёл на то, чтобы выбраться из столицы водным путём, по реке) Стефан не проявил ни единого признака утомления или желания вернуться. Он разрумянился, глаза сверкали, а настроение у него, судя по всему, было отличным. Кажется, свежий воздух и обилие новых впечатлений пошло мальчику на пользу. И с каждой милей братья всё больше отдалялись от дома и от безопасных краёв.
Глава 4. Рождение Филина Конь Стефана захрапел и попятился. Мальчик, расслабленно задремавший в седле, едва успел перехватить поводья. — Стой, проклятье! – завопил он сердито. – Трёклятая лошадь, мать твоя кобыла! Правда, когда он посмотрел вниз и увидел, обо что чуть не споткнулся конь, то сразу перестал ругаться. Потому что на дороге лежали трупы. Совсем молодые юноши – одному из них не было и пятнадцати на вид. Кем-то зверски убитые. Стефан смотрел на них абсолютно молча, придерживая фыркающего коня. У него чуть расширились зрачки – но это было единственной реакцией на увиденную жуткую картину. Подъехавший Валентин тихо охнул. — Ух,ё! Кто ж их так? — Не знаю... – медленно протянул Стефан. – Но лучше б им со мной не встречаться... Кажется, это было не высказыванием опасения, а самой настоящей угрозой. Валентин хотел было рассмеяться, но взглянул на брата – и смех застрял у него в горле. Глаза Стефана, мрачные, тёмные и какие-то неживые, лучше всяких слов говорили, что это не пустая угроза. "Ну, в конце концов, — подумал Валентин, — мой братик в своём классе был лучшим по фехтованию. Так что будем надеяться, что выполнить свою угрозу ему не представится шанса. А то я уж не знаю, кого мне придётся спасать – Стефочку или тех, других". Он подъехал чуть поближе к брату и тронул его за руку. — Поедем, малыш, — напомнил он. – Нам тоже не след задерживаться, помнишь? Отец, вполне возможно, выслал погоню. А им ты уже не поможешь. Стефан неохотно кивнул и собрался уже тронуть поводья коня, как вдруг один из лежащих на земле мальчишек дёрнулся и застонал. Сдавленно вскрикнув, Стефан спрыгнул с седла и в мгновение ока оказался подле раненого. Приподнял его голову, бережно отвёл заляпанные кровью волосы с лица, заглянул в приоткрывшиеся глаза. Раненый медленно разлепил спёкшиеся губы и грязно, совсем недетски выругался. Да, он явно был жив, хоть и не слишком здоров. Стефан, как ни удивительно, не стал задавать глупых вопросов о самочувствии раненого – это и так было ясно. Он сорвал с пояса фляжку с водой и поднёс её к губам мальчишки. Тот жадно, с явным удовольствием напился, обливаясь водой и тихо постанывая от боли. Кажется, он был ранен не так серьёзно, как его менее удачливые товарищи, и его раны не были смертельными. Валентин, увидев, к чему идёт дело, тоже спешился и подошёл поближе. Вдвоём со Стефаном они аккуратно перенесли раненого на моховую подстилку на границе леса и уложили со всем возможным комфортом. Мальчишка не сопротивлялся – кажется, он вновь потерял сознание. Однако, когда они попытались кинжалом разрезать его окровавленную одежду, чтобы добраться до ран, выяснилось, что это вовсе не мальчишка, а девочка. Совсем молоденькая, возраста Стефана или даже моложе. — Хм... – смущённо пробормотал Валентин. – Однако, положеньице... — Отойди! – потребовал его брат. – Ты уже совершеннолетний, а вот мне ещё можно возиться с девчонками без опасения, что у них подрастёт после этого живот. Усмехаясь, Валентин отошёл в сторону и отвязал от седла своего коня бурдюк для воды. Да, что бы там его братец не говорил по поводу своего нежного возраста, он уже давно мог считаться вполне себе взрослым – хотя бы по своим суждениям, весьма далёким от типичных суждений мальчика двенадцати лет. Когда Валентин вернулся с водой от ближайшего ручья, Стефан уже заканчивал перевязку. У неизвестной девочки была серьёзно изуродована правая рука, которой она, видимо, закрылась от меча нападавшего всадника, и на теле было множество ссадин и кровоподтёков, но в остальном она выглядела не столь уж сильно пострадавшей. В данный момент она как раз пришла в себя и, шипя от боли и тихо матерясь, пыталась сесть. Это ей не удалось, потому что Стефан тут же толкнул её обратно на подстилку. — Лежи! – строго сказал он. – У тебя серьёзная рана, и если ты встанешь, она никогда не срастётся. — Пошёл ты, благодетель! – прошипела девчонка. – Если я сейчас НЕ встану, все мои друзья погибнут! — Боюсь, ты немного опоздала, — сочувственно придержал её мальчик. – Все, кто был с тобой, уже мертвы. — Да причём тут они! – Девчонка досадливо помотала головой, недоумевая, как такому тощенькому с виду мальчишке удаётся её так долго удерживать. – Наша банда затаилась в убежище, а мы пятеро были отправлены на разведку! Если я не успею их предупредить, солдаты их всех найдут и перережут! Валентин мгновенно понял, что это за девчонка. В то время по всему Нильфгаарду и сопредельным землям начали, как грибы после дождя, плодиться небольшие бандочки. Преимущественно они состояли из подростков, которым нечего было терять в жизни – жертв войны, бездомных, протестующих против жестокого обращения с ними и правил, установленных взрослыми. В такие банды никогда не шли подростки из благополучных семей – только отверженные изгои с самых низов общества. — А ты из какой банды? – чуть насторожённо спросил Стефан. Связываться с бандой оголтелых подростков ему, папиному сыну и наследнику небольшого состояния, было ой как не с руки. — Ну, из Сироток, а что? – вызывающе спросила девчонка. Она явно привыкла к негативной реакции на свои слова. Валентин слегка вздрогнул. Теперь он понял, почему за этой девчонкой и её приятелями гнались солдаты. Сиротки имели весьма плохую репутацию даже среди прочих банд. Они не останавливались ни перед чем в достижении своих целей. А цели у них, как правило, прискорбным образом не совпадали с законом. Грабежи и убийства для этих подростков были делом столь же привычным, как для простых людей процесс принятия пищи. — Стефан... – неуверенно начал Валентин, ещё не зная, что именно скажет: то ли бросить девчонку, то ли сдать её солдатам. Но брат перебил его, притом достаточно бесцеремонно. — Я слышал о Сиротках! – Кажется, он был искренне восхищён – или, по крайней мере, ловко притворился таковым. – Вы крутые ребята! А тебя как зовут? — Хлоя, — прищурилась девчонка. Это имя Валентину ничего не говорило, но, в конце концов, оно было не таким уж редким, а в её невеликие годы девчонка вряд ли могла быть очень уж известной личностью в банде. — Красивое имя! – вполне искренне сказал Стефан. Кажется, он и впрямь не играл и не притворялся. – Послушай, тебе сейчас нельзя вставать, Хлоя. Ты же не хочешь остаться калекой? — Тебе-то что до моих увечий, мамин сын? – жёстко усмехнулась девочка. Глаза у неё были неприятно зеленоватые и смотрели как-то нехорошо, с вечным прищуром. — Мне есть дело! – искренне сказал мальчик. – Мы с братом тоже сбежали из дома. — Что, папочка шлёпал вас по попкам? – ядовито улыбнулась вредная девчонка. — Я предпочитаю не распространяться о причинах. – Стефан сказал это так сухо, что даже Валентин, знающий об истинных причинах, почти поверил в то, что мальчика дома как минимум жестоко избивали. – Тебе сейчас не важны причины нашего ухода. А вот то, что мы можем тебе – вам – помочь... — Серьёзно? Каким же образом? – фыркнула Хлоя. Стефан слегка улыбнулся, и от его тёплой улыбочки девчонке стало не по себе. — Для начала мы проводим тебя к твоей банде. А затем укажем, где в данный момент находятся солдаты. Или наведём их на ложный след – это уж как получится. Цепкий взгляд Хлои впился в Стефана. Было видно, что она сомневается. — Верь мне, — шепнул Стефан. И было в его взгляде нечто такое, что Хлоя поверила. Сразу и навсегда. Потому что сейчас перед ней стоял лидер – пока молодой, ещё неопытный, но в будущем обещающий стать страшным вожак волчьей стаи. — Я провожу вас, — как загипнотизированная, шепнула девочка. — Конечно, — мило улыбнулся младший Скеллен. – Завтра, с утра. Сегодня ты ещё слишком слаба.
Среди ночи Валентин проснулся. Поднявшись, чтобы совершить краткую прогулку в близлежащие кустики, увидел, что Стефан лежит на моховой подстилке, свернувшись клубком, а Хлоя посапывает рядом, уткнувшись в него маленьким носиком. Юноша покачал головой.
Утренний холод пробирал до костей. Вообще-то сейчас, летом, дни были достаточно тёплыми, но утро казалось почти по-осеннему холодным. Валентин поёжился и поплотнее закутался в плащ. Хлое, едущей в седле Стефана, холод был нипочём. Она, кажется, была полностью сосредоточена на дороге. А сам младший братец так и вовсе клевал носом, периодически утыкаясь им в спину Хлои, вздрагивая и невнятно бормоча извинения. Валентин прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Нелюбовь Стефана к ранним подъёмам стала притчей во языцех не только в доме, но и среди всех знакомых отца, когда-либо общавшихся с мальчиком. Лошади пробирались через густой подлесок медленно, отчасти из-за того, что их седоки не слишком их подгоняли. Кажется, Хлоя рассудила философски: если не удалось предупредить своих прямо сейчас, значит, можно уже никуда не спешить, они справятся и без неё. Валентин кусал губы и ёрзал в седле. Он очень хотел переговорить с братом о его новой протеже. Необходимость помогать ей вызывала у юноши весьма сильные сомнения. Однако Стефан так откровенно дремал, что брат не без оснований заподозрил его в симуляции. Поэтому ему пришлось молча злиться и ждать удобного момента для того чтобы наконец высказать полоумному братцу всё, что он о нём думал. Хлоя приподнялась в седле, не на шутку напугав совсем было заснувшего Стефана, и вскрикнула наподобие птицы. Какой именно, Валентин не совсем распознал по причине некоторого отсутствия музыкального слуха. Девочка прислушалась к повисшей над лесом тишине и крикнула ещё раз, более пронзительно и переливчато. На сей раз Валентин распознал в её вопле сойку. Какое-то время ничего не было слышно, кроме обычного для леса шума и стрёкота. Однако несколько минут спустя совсем близко от замершей в ожидании троицы раздался ответный крик сойки, такой же резкий и пронзительный. Юноша от неожиданности даже подпрыгнул в седле – и наткнулся на насмешливый взгляд Хлои. Девчонка поймала его яростный взор и дерзко показала ему язык. Между тем в лесу явно что-то происходило. Ветви кустов расступились – и из зарослей показались лёгкие фигурки – все, как один, в сером. Валентин смутно припомнил, что, когда они нашли Хлою, до того, как Стефан одолжил ей свой плащ, девчонка тоже была в каких-то серых тряпках. Теперь юноша получил возможность рассмотреть в подробностях, как выглядела "униформа" Сироток. Вышедшие из кустарника фигурки были облачены в плащи мышиного цвета, из-под которых выглядывали серенькие брючки и курточки. "И где они только набрали столько серости?" – машинально подумал Валентин, тупо глядя на высовывающиеся из-под плащей рукоятки плёток. Видимо, они служили Сироткам оружием – вместо мечей, кинжалов и даг. — Кто это с тобой, сестра? – спросил кто-то из Сироток. Валентин так и не понял, кто именно – они стояли плотно, бок о бок, опустив головы, так что ни глаз, ни хотя бы губ не было видно. Хлоя соскользнула с седла, придерживая раненую руку, и ликующим голосом ответила: — Со мной новый брат и его спутник, Горностай! Валентин удивился было тому, что его назвали каким-то Горностаем, но в следующий миг понял, что это было имя того Сиротки, к которому обращалась Хлоя. Один из банды каким-то незаметным, быстрым движением скользнул вперёд, словно и впрямь был поименованным животным. Валентина передёрнуло. Но ещё больше ему не понравились глаза шагнувшего из строя Сиротки, когда тот скинул капюшон. Глаза были мерзкие, холодные и пустые, как у человека, которому очень много приходилось убивать. Они пугали, несмотря на свой красивый тёмно-синий цвет. Неприятные глаза. Синеглазый, поименованный Горностаем, внимательно осмотрел Стефана и ещё более внимательно – Валентина. Хлою он не удостоил даже мимолётного взгляда. — Следуйте за мной, братья, — тихо, как-то невыразительно сказал Горностай – и все Сиротки как по команде скользнули к зарослям кустарника. — Эй! – не выдержал Валентин. – Горностай, или как там тебя! У тебя здесь раненая сестра, между прочим! Мы не для того везли её столько времени (у него язык чесался добавить: "И терпели её подколки"), чтобы ты бросил её просто так посреди дороги! Горностай обернулся, кротко посмотрел на Валентина. Однако юноша не обманывался – это была кротость сытого хищника, а не покорность судьбе. Несмотря на то, что Горностаю вряд ли было больше семнадцати, он производил впечатление очень опасного человека. — Не волнуйся за Хлою, брат, — спокойно ответил он. – Наши братья-лекари позаботятся о ней. Её рука будет в порядке. А тебе и твоему маленькому спутнику нужно следовать за мной. Стефан хихикнул. Как-то очень протяжно и на редкость мерзко. — А с чего ты взял, что Хлоя имела в виду его в качестве брата? – нежно спросил он. – Вообще-то стать одним из вас соглашался я. На лице Горностая что-то промелькнуло, словно вспышка пламени посреди тьмы. Впрочем, в следующий миг он уже снова опустил глаза, которыми за секунду до этого пожирал Стефана. — Я понимаю, — спокойно сказал он. – И прошу простить мою ошибку, брат. Ты последуешь за нами? — Для того я здесь и нахожусь, — напомнил Стефан и дерзко взглянул прямо в глаза Горностаю. И снова Валентин, неприязненно вглядывавшийся в Горностая, увидел в его глазах какую-то вспышку. "И чего он так уставился на моего брата? Не иначе, будущего соперника чует!" – подумал Валентин и решил присмотреть за Стефаном. Ему очень не нравился этот синеглазый тип. Горностай и его банда скрылись в придорожных кустах. Валентин тронул поводья коня и первым последовал за ними, опередив чему-то улыбающуюся Хлою и воодушевлённого Стефана.
Сиротки жили в глубине леса, в тайном урочище. Непосвящённому человеку обнаружить это убежище было невозможно. Ветви старых дубов и елей сплелись на подходе к лагерю так плотно, что, если бы Валентина не вели сами хозяева, он скорее предпочёл бы повернуть назад, чем продираться через чащу. Глядя на его неодобрительно поджатые губы, Горностай ухмылялся. Как-то странно, довольно паршиво. Наконец, спустя почти полчаса блужданий по одним Сироткам известным тропинкам, кусты и ветки расступились, явив взорам гостей лагерь одной из самых опасных банд. Лагерь располагался в низине, на небольшой полянке. Вокруг крошечного озерца в центре поляны полукругом выстроились палатки из звериных шкур. Выглядело это довольно основательно, однако при необходимости Сиротки могли почти в мгновение ока свернуть лагерь и раствориться в чаще подобно лесным духам. Стефан, до того яростно теревший слипающиеся глаза, отпустил поводья коня и восторженно осмотрелся по сторонам. Судя по выражению его лица, увиденное ему очень нравилось. — Мы неплохо устроились, правда? – шепнул незаметно приблизившийся Горностай. Валентин вздрогнул – и тут же разозлился на самого себя за этот краткий испуг. Да что, в конце концов, такого в этом парне, от чего его бросает в холодный пот?! — Ой, здесь так замечательно! – в восторге ахнул Стефан. Вот уж кого не настораживал ни мрачноватый полутёмный лагерь, ни его странный хозяин! Мальчик с явным удовольствием привыкал к новой обстановке и новому окружению. Ещё бы, он ведь впервые оказался в таком большом и необычном обществе, бедный маленький затворник! Горностай смотрел на него с ласковой улыбкой, выглядящей несколько странно на его тонких губах. Улыбка, в отличие от ухмылки, совсем не подходила ему. — Твой брат – очень хороший мальчик, — тихо сказал он Валентину. – Он станет достойным членом нашей семьи. — У нас уже есть семья! – пожалуй, излишне резко заявил Валентин. – И в ближайшее время мы не собираемся заводить новую! Горностай грустно посмотрел на него из-под тёмных ресниц и отошёл в сторону, где тут же начал совещаться с Хлоей и несколькими примкнувшими к ним подростками. «Не доверяешь, гад?! Правильно делаешь! Со своими дурачками так управляйся, раз уж они тебе так в рот смотрят, а Стефочку я тебе не отдам!» Сиротки внимательно выслушали наставления своего главаря, после чего Хлоя направилась в крайнюю справа палатку, украшенную плющом, а остальные члены банды начали приготовления к какому-то не вполне понятному действу. Валентин насторожённо наблюдал за тем, как подростки и дети разводят большой костёр, складывая в кучку для растопки странные чёрные столбики. — А вы не боитесь, что дым заметят стражники – и вашему хвалёному убежищу придёт конец? – ехидно спросил Валентин у пробегающего мимо мальчишки. Тот, нимало не смутившись, тряхнул растрёпанной светлой чёлкой и улыбнулся: — Нет, ничуть не боимся! Тут весь лес из торфяников состоит, постоянно что-то горит. Стража уже не обращает на это внимания. А от облав мы уходим заранее. Мальчишка всем своим видом излучал добродушие и непоколебимую уверенность в себе и своём лидере. «Неплохо он их обработал! – с невольным содроганием подумал Валентин. – Это же настоящие фанатики! Боги всемогущие, куда мы попали?!» Юноша оглянулся в поисках брата – и обнаружил его в обществе Горностая. Тот о чём-то рассказывал, а Скеллен-младший увлечённо слушал, то и дело заливаясь смехом. «Да что ж это такое!» — Валентин ощутил себя тонущим в мерзком липком болоте. Стефан по молодости лет вряд ли замечал то, что видел его брат: Горностай явно заманивал его не в банду и не в ганзу, а в самую настоящую секту. — Ну хватит! – раздражённо воскликнул Валентин, хватая главаря Сироток за руку. – Пойдём-ка на минуточку в сторону, нам надо поговорить! Прости, Стефочка. — Ничего, — улыбнулся мальчик. – Я подожду, пока вы вернётесь. Юноша отвёл несопротивляющегося Горностая на край лагеря и взял за грудки. — Слушай меня очень внимательно, говнюк! – начал он. – Потому что повторять я не собираюсь. Стефан – мой брат, и я его очень люблю. Если ты будешь втягивать его в свои тёмные делишки или тронешь хоть пальцем, я тебе кишки выпущу. Медленно. Горностай, вопреки ожиданиям Валентина, не занервничал и не проявил признаков испуга. Он спокойно кивнул, улыбаясь своей обычной улыбочкой – кончиками губ и синими глазами. — Я понимаю тебя, — подтвердил он. – Но Стефан теперь – и мой брат тоже. Я тоже очень люблю его и готов убить за него кого угодно. — Не смеши! – фыркнул юноша. – Ты же его только сегодня впервые увидел! — Этого вполне достаточно, чтобы успеть влюбиться в его невинность, — безмятежно заверил главарь. — Что-что?! – Валентину показалось, что он ослышался. Глаза Горностая, глубокие и тёмные, не выражали ничего, но где-то в самой их глубине, на дне зрачков, плескались жутковатые пламенные искорки. – Что ты сказал, урод?! Да я ж тебя… Валентин осёкся, чувствуя нечто странное. По всему его телу, начиная с желудка, разливался странный холод. А мгновение спустя пришла боль – острая и пронзительная. Мир вокруг него качнулся и начал заваливаться куда-то вбок. Синие глаза Горностая тоже переместились – видимо, он подхватил Валентина, когда тот падал. Откуда-то издалека донёсся отчаянный крик Стефана, полный ужаса и отчаяния. А потом всё заволокла милосердная тьма.
Стефан плакал. Плакал горько, навзрыд, задыхаясь и судорожно вздрагивая всем своим худеньким телом. Валентин лежал перед ним на земле, и из его живота торчал арбалетный болт. Крови натекло столько, что мальчик весь перепачкался ею, обнимая брата. Мир для него рухнул. Валентин! Надёжный, весёлый, любящий брат! Не могло быть такого, чтобы он лежал сейчас на пожухлой траве, бездыханный и неподвижный! — Нет, нет… — шептал Стефан, целуя холодеющие пальцы брата. – Нет, Валентин, не умирай! Как же я без тебя? Кто же будет с тобой ТАМ? Неслышными шагами приблизился Горностай, положил руку мальчику на плечо. — Стефан… — шепнул он. Убитый горем мальчик не обратил внимания на горящие глаза главаря Сироток и жар в его голосе. Он медленно поднял грязное, окровавленное лицо, залитое слезами. — Пойдём! – позвал его Горностай. – Мы поймали того, кто это сделал. Я хотел бы, чтобы ты присутствовал при наказании. — Мой брат… — начал было Стефан, но лидер банды мягко прервал его: — О нём мы позаботимся. Поверь, у него будут самые лучшие похороны, какие только возможны. А сейчас идём. Мальчик позволил взять себя за руку и увлечь к центру поляны. Он впал в какую-то странную апатию и с трудом различал тех, кто был вокруг него. Только услышав разгневанные возгласы, он очнулся. В центре поляны к высокому стволу дерева была привязана Хлоя. Длинные волосы девочки растрепались, глаза полыхали гневом и ненавистью. Рядом с ней валялся на траве арбалет. — Только один вопрос, — с затаённым гневом сказал Горностай. – Зачем? Хлоя захохотала – отрывисто, как безумная. Она не пыталась вырваться. Стояла спокойно, чуть вытянув перевязанную руку. — Я бы убила их всех! – визгливо выкрикнула она. – Всех до единого! Мерзкие чужаки, приходящие из ниоткуда! Тебя никто у меня не отнимет, Горностай! Никто! Стефана затошнило. Быть убитым сошедшей с ума от любви девчонкой – что может быть хуже? О, бедный Валентин! Ярости не было. Горя тоже. Была холодная решимость и сила. — Давай! – шепнул Горностай, вкладывая ему в руку кастет. – Она убила твоего брата. Он уже почти стал одним из нас, он сам сказал мне, что хочет присоединиться к нам, а она его убила. Отомсти ей, Стефан! Мальчик надел кастет на пальцы правой руки и медленно подошёл к привязанной девочке. — Это Горностай сказал тебе убить Валентина? – одними губами шепнул он. Хлоя посмотрела на него расширившимися глазами. И кивнула. — Когда ты ему надоешь, он и тебе скажет убить кого-нибудь! – пообещала она. – А ты, как и я, не сможешь ему отказать. — Посмотрим! – дерзко и отчаянно улыбнулся ей в лицо Стефан. И повернулся к Горностаю: — Пусть живёт. Пусть видит, что ты больше никогда не будешь её любить. Главарь Сироток показал в широкой улыбке чуть заострённые зубы. Подошёл к Стефану и обнял его за плечи. — Да будет так, брат! – шепнул он. – Ты осиротел теперь, как и все мы. Если хочешь остаться, я буду рад. — Я останусь, — решительно заявил мальчик. – Я останусь с тобой, Горностай.
Солнце лениво коснулось верхушек деревьев, словно не зная, садиться ли ему за горизонт или и так сойдёт. В закатном зареве и отсветах пожара погребального костра Валентина лагерь Сироток окрасился ярко-алым цветом, весьма напоминающим кровь. — Даже солнце скорбит по твоему брату! – шепнул на ухо Стефану сидящий за его спиной Горностай, поглаживая его плечи. Мальчик бездумно кивнул. — Хочешь поговорить о нём? – предложил главарь Сироток. Стефан обернулся и посмотрел в его пьяные от сдерживаемой страсти глаза. На губах мальчика появилась грустная усмешка. Не ответив, он медленно подался чуть назад, дотянувшись губами до уха Горностая, и чуть прикусил маленькую мочку зубами. Юноша изумлённо вздохнул. — Ты сказал Хлое, чтобы она убила моего брата! – шепнул Стефан, медленно, одну за другой, расстёгивая пуговицы его камзола – серого, как у всех Сироток, отличающегося только серебряной нашивкой на рукаве, изображающей горностая. — Я не мог по-другому, мой хороший! – пробормотал юноша, заключая его в объятия. – Он стоял между нами! Стефочка, я по тебе с ума схожу с тех пор, как увидел! — Ага, конечно, — холодно ответил мальчик, не спеша, впрочем, отстраняться. – А ещё тебе нафиг не нужен потенциальный соперник в управлении бандой, который мог бы развеять сладкие грёзы остальных Сироток о романтике разбойной жизни. Я прав? — Умничка! – нежно сказал Горностай, и не думая скрывать свои намерения. – Я рад, что не ошибся в тебе. Тебя хоть сейчас делай моим помощником! — Спасибочки, что-то не хочется! – насмешливо зевнул Стефан, показав розовый язычок. В потемневших глазах Горностая полыхнуло голодное пламя. Не успел мальчик оглянуться, как уже оказался лежащим на подстилке из шкур в объятиях распалённого Горностая. Лидер Сироток целовал шею и плечи мальчика, а пальцы его забирались в такие интимные места, о которых Стефан даже не подозревал. Мальчик судорожно вздохнул и замер, как кролик под гипнотизирующим взглядом удава. — Чего ты хочешь? – мурлыкнул Горностай, скользя шершавым языком по изгибу его шеи. – Скажи, Стефочка! Я всё для тебя сделаю! — Будь моим новым братом! – простонал мальчик, изгибаясь под жадными ласками. – Ты убил моего брата, так замени его! Пусть всё будет по закону! — Этого хочу и я, мой прекрасный маленький братик, — нежно сказал Горностай, перебирая тёмные волосы Стефана. – Ты будешь моим самым близким, единственным, кому я открою своё настоящее имя. – Он прижался губами к уху мальчика и прошептал так тихо, что Стефан едва расслышал: — Меня зовут Грегори.
Тюрьмы просвещённой империи Нильфгаард ничем не отличались от тюрем каких-нибудь захолустных государствишек на севере. Разве что палачей их императорские величества нанимали получше и поопытнее, потому как на опытного палача не всякий тюремный штат разориться может. "И всё равно это всего лишь тюрьма! — подумал Ваттье де Ридо, подающий надежды сотрудник нильфгаардской разведки, подходя к тюремным воротам. – Его величеству, конечно, виднее, но, на мой взгляд, куда более эффективно было бы допрашивать арестованных не в пыточных застенках, а в чистеньком и светлом кабинете. Вполне возможно, что так мы добьёмся ещё большего результата". Он отчаянно зевнул, прикрывая рот ладонью. Вот уже несколько дней молодой человек не мог выспаться как следует, а всё из-за неотложного поручения его величества. Юного императора Эмгыра вар Эмрейса, недавно вступившего на престол, крайне нервировали подростковые банды, в тревожащих количествах расплодившиеся на просторах империи. А поскольку его новое величество был человеком дела, он тут же поручил избавиться от этой проблемы именно тому, кому это поручение было необходимо для продолжения карьеры. Ваттье с удовольствием взялся за дело, сулящее ему продвижение по служебной лестнице. Правда, для ликвидации банды нужно было в первую очередь поймать её главаря. А те, как правило, не сидели на одном месте. Впрочем, при наличии нужных людей на нужных местах всё было достижимо, в том числе и улавливание неуловимых лидеров. Как человек, не привыкший отступать перед трудностями, Ваттье в первую очередь взялся за самое сложное, то есть за знаменитую на весь Нильфгаард банду Сироток. Там, в отличие от прочих мелких бандочек, было целых два главаря и не меньше полусотни членов, так что работы предстояло много. Ваттье провёл собственное расследование. Для начала он пошёл проверенным путём и попытался внедрить в банду своего человека. Однако на сей раз испытанный метод дал сбой. Старший из лидеров банды, двадцатидвухлетний бандит по прозвищу Горностай, оказался весьма бдительным человеком. Ему понадобилось всего несколько дней, чтобы присмотреться ко всем новеньким членам банды и безошибочно вычислить среди них подосланных Ваттье ребят. Дело было неприятным, потому что именно Ваттье пришлось разбираться с разгневанными и убитыми горем родителями юных шпионов. Ещё бы! Они-то рассчитывали на головокружительную карьеру для своих чад, а получили гробы с чудовищно изрезанными телами и извинения спецслужб. Император был в ярости. Ваттье тогда крепко досталось. Собственно, его не привлекли к суду исключительно по той причине, что его услуги были ещё нужны императору. Молодой человек поморщился. То время он предпочитал вспоминать пореже. Впрочем, сейчас всё изменилось. В данный момент в подвалах тюрьмы томились, ожидая палача, почти все члены банды, за исключением пары детей десяти лет, которых император велел отправить по домам, предварительно хорошенько выпоров розгами. Все остальные же были задержаны, по официальной формулировке, "до выяснения обстоятельств". И вот теперь Ваттье при помощи штатных палачей предстояло установить степень вины и меру наказания для каждого из пойманных. Ваттье де Ридо вошёл в подвальное помещение тюрьмы и огляделся по сторонам. — Цивилизуемся, однако, — усмехнулся он. И впрямь, тюремный каземат выглядел вовсе не так, как, по идее, полагается жуткому застенку. По стенам горели факелы, с которых слуги ежечасно снимали нагар, инструменты для пыток не были заляпаны кровью и внутренностями, а выглядели очень чисто и прилично, а палачи одевались в обычную светскую одежду с поправкой на перчатки и фартуки. Словом, цивилизация. У стены в дальнем конце подвала сидели дрожащие подростки. Сейчас они совсем не походили на тех грозных Сироток, что громили посёлки и убивали без всякой жалости тех, кто попадался на их пути. Скорее, это были настоящие сиротки, несчастные и перепуганные. Ваттье окинул их холодным взглядом. Он хорошо знал цену этому страху. Если бы этих милых детишек не схватили, то они совершенно спокойно и без малейших признаков раскаяния продолжили бы грабить, убивать и насиловать. И были бы совершенно счастливы. Ваттье неприязненно посмотрел на пленных. Он не любил тех, кто нарушал суровые нильфгаардские законы. Они прибавляли ему лишнюю и совершенно неприятную работу. К счастью, с большинством дел этой банды Ваттье уже ознакомился, когда ему на стол легли документы с личными делами каждого из них. "Хорошо быть начальником!" – с удовольствием подумал молодой разведчик. Затем решительно выдохнул и приступил к допросу виновных – а то, что это именно виновные, не вызывало никаких сомнений. Ваттье тихо распорядился о том, кого из сидящих у стены подростков нужно отпустить, предварительно проведя серьёзную беседу, а кого сразу отправить в казематы. Когда стражники подступили к указанным Сироткам, те реагировали по-разному: один сидел, тупо пялясь в пространство, безразличный ко всему, ещё двое плакали и богохульствовали. Но более всего Ваттье интересовал сидящий с краю, у самой стены, молодой мужчина с неприятными тёмными глазами редкого глубинно-синего цвета. Это и был лидер Сироток, страшный бандит по кличке Горностай. Он сидел почти спокойно, скрестив на коленях связанные руки. Только яростные взгляды, бросаемые им на присутствующих стражников, выдавали, что он вовсе не так спокоен, как хочет показаться своим тюремщикам. — Нет, вы только посмотрите! – с преувеличенной радостью воскликнул Ваттье. – Сам знаменитый Горностай! Наконец-то я вижу вас воочию, милсдарь! В разбойничьих кругах вы стали почти легендой. Такая честь для скромных сотрудников спецслужб лицезреть вас! Горностай сплюнул, стараясь попасть на щёгольские носки сапог допросчика. — Пошёл ты, пёс! – с крайним презрением воскликнул он. — Сегодня вы меня захватили, а завтра я ещё поиграю в мяч вашими головами! И ты, сукин сын, у меня будешь первым в списке на игру! — Какой слог! – издевательски оценил Ваттье. – Какие эмоции, какая патетика! А главное, почему? Всего лишь потому, что я оказался немного умнее тебя и смог добраться до твоих приспешников! — Тоже мне, приспешники! – фыркнул Горностай. – Не радуйся заранее, пёс! Ты поймал мелкую сошку, тех, кого мы не успели как следует подготовить и обучить. А истинные члены банды от тебя всё так же далеки! И больше я тебе ничего не скажу, можешь меня сразу убить! Я умру за них! — Надо же, великий герой! – театрально вздохнул Ваттье. – Это за него ты собрался умирать? Он сделал широкий жест, описывая рукой полукруг. В подвальное помещение тюрьмы ввели невысокого худенького юношу. Ваттье знал, что ему недавно исполнилось семнадцать, однако каждый раз при виде его ловил себя на мысли, что ни за что бы не дал ему больше тринадцати – настолько по-детски тот выглядел. Единственное, что никак нельзя было назвать ребяческим, были его глаза – насыщенного чёрного цвета, огромные, под длинными пушистыми ресницами. И жестокие. Много повидавшие, старые глаза. Неприятные, так же, как у Горностая. Вышепоименованный Горностай при виде юноши дёрнулся, как ужаленный, и впился в него взглядом отчаянных синих глаз. — Стефочка... – сорванным хриплым шёпотом пробормотал он. – Живой... Они ничего с тобой не сделали? — Я в порядке. Спасибо, что спросил, — лучезарно улыбнулся Стефан Скеллен, сразу делаясь ещё младше на вид. – И рад, что ты пока жив. — Стефан очень помог нам, — любезно сообщил обмякшему Горностаю Ваттье. – Если бы не он, я вряд ли смог бы так легко захватить вашу банду. Он пришёл к нам по доброй воле и рассказал обо всех ваших убежищах и тех, с кем вы связаны. Видимо, мальчик сделал правильный выбор и решил, что больше хочет сотрудничать с представителями закона, нежели с теми, кто этот закон нарушает. Горностай вздохнул. Казалось, с этим вздохом из него ушла вся злоба и жажда мести, которой он кипел ещё минуту назад. — Стефочка... – шепнул он как-то грустно, безнадёжно. И после этого не сказал ни слова. Стефан неуютно помялся и робко спросил: — Я вам больше не нужен, господин де Ридо? — О нет, ты нам очень нужен! – заявил, входя в темницу, император Эмгыр вар Эмрейс. – Ваттье мне так тебя расписал, что я сгораю от любопытства. Император, как всегда, был в полном доспехе и шлеме. Ходили слухи, что это связано с порчей, которую на него наложил неизвестный недоброжелатель. Молодой император пытался избавиться от проклятья, но пока что ему приходилось прятать лицо под забралом хундсгугеля, выполненным в виде вытянутой морды ежа. Стефан выпрямился и попытался стать выше ростом. Это ему плохо удалось. В свои семнадцать лет юноша был всего лишь пяти футов роста. Однако он честно попробовал казаться грозным и внушительным. Император милостиво кивнул ему. — В другой ситуации, друг мой Стефан, — заявил он, — я бы тебя повесил без малейшего сожаления. Я ненавижу предателей даже больше, чем бандитов. Однако Ваттье рассказал мне, почему ты поступил так со своими бывшими друзьями, и я тебя понимаю. Поэтому я хотел бы пригласить тебя к себе на службу. Если ты согласен, то поступишь в распоряжение Ваттье. Он обучит тебя всему необходимому для разведчика. Как знать, быть может, со временем ты поднимешься высоко в нашей службе. Стефан расцвёл улыбкой. Глаза его засияли как две звёздочки. Ваттье, искоса поглядывавший на Горностая, заметил гримасу боли, исказившую его лицо. — Боюсь, этот милый малыш вырос и больше не желает принадлежать тебе, — негромко сказал он. Главарь Сироток судорожно вздохнул и процедил сквозь стиснутые зубы: — Какая же ты курва, Стефочка! А я ведь тебя любил! — А я тебя ненавидел, брат, — откликнулся юноша, лучезарно улыбаясь. – Всегда ненавидел. Вот теперь ты на своей шкуре узнаешь, что чувствовал Валентин перед смертью. Судя по напряжённому молчанию, императору очень хотелось задать несколько уточняющих вопросов. Но он промолчал. Вместо этого властелин распорядился: — Горностая – на шибеницу. Он нам больше не нужен. Да, и не забудьте пригласить на это поучительное зрелище всех остальных Сироток. Без исключения. Они должны видеть, что ждёт тех, кто бросает вызов закону и его представителям. Стефан бросил быстрый взгляд на Горностая – странный, не то чтобы злорадный, но явно недобрый. Видимо, таким образом он с ним попрощался. А потом юноша повернулся к Ваттье и стрельнул в него тёмным взглядом. — Что ж, непосредственный начальник, — игриво сообщил он, — Стефан Скеллен по прозвищу Филин к вашим услугам. — А ты не желаешь узнать, где сейчас твоя семья, или вернуться к ним? – поинтересовался Ваттье. Ему ужасно не хотелось заполучить в своё ведомство такого неприятного человека, как Скеллен-младший. Было предпочтительнее вернуть его в семью, написать отчёт и счастливо забыть об этом знакомстве. — Не-а, не желаю! – помотал головой юноша. – Сиротки были моей семьёй пять лет. Пора учиться чему-то новому. А если вы о клане Скелленов, то от них-то я ещё дальше отошёл. Боюсь, папочка меня убьёт, если я вернусь домой. Но вы ведь не вернёте меня домой? – жалобно протянул он и заморгал длинными ресницами. А Ваттье внезапно поймал себя на мысли, что этот паренёк, возможно, не такой уж мерзкий. В конце концов, раз уж он столько времени удерживал при себе известного ветреника и развратника Горностая... — Не вернём, не бойся, — сообщил Стефану император. – Я никого не принуждаю против его воли. Искусство в том, чтобы заставить этого кого-то хотеть того, что мне нужно. Глаза Стефана сверкнули. Он явно запомнил это наставление. "Хороший будет разведчик! – подумал Ваттье. – А может, и не только разведчик, чем боги не пошутят?" — Говоришь, прозвище у тебя Филин? – задумчиво сказал он. – Небось, за цвет глаз? — Не только, — со вздохом признался Стефан. – Ещё за ночной образ жизни, бесшумные передвижения... ну, и вообще... — Славненько! – Молодой начальник потёр руки. – В таком случае кодовое имя у тебя уже есть. Что ж, пойдём, Филин. Научу тебя, как надо делать дела в нашей империи. Стефан Скеллен, или, точнее, теперь уже Филин, сотрудник нильфгаардской разведки, кивнул и вышел за своим новым начальником. Он ни разу не оглянулся на скорчившегося у стены Горностая – прошедшую страницу в своей жизни, которую надлежало закрыть.
Агатовые глаза - избитая формулировка аж позапрошлого века. С одной стороны, принято считать смешением понятий - агата с гагатом, это да. С другой, из агата делали глаза некоторых мраморных и всех бронзовых античных статуй, подбирая темные полупрозрачные камни. Темные глаза были в моде, потому что в древности большинство греков (да и римлян) были сероглазыми и голубоглазыми. Поэтому самая красивая богиня - Афродита - брюнетка с "фиалковыми" глазами. А богатые дамы закапывали в глаза белладонну, чтобы те выглядели "агатовыми"))
"От сна оставалось только общее ощущение липкости и мерзости – и очень хотелось помыться." - "ото сна";
"Уже были видны небольшие котелки у печки, так что споткнуться Стефану уже не грозило, даже если бы он не обладал острым зрением." - повтор;
"Вот и сегодня, в самый тёплый и приятный летний денёк, мальчик был вынужден придти на зов отца к нему в кабинет. Бертрам Скеллен, отец Стефана, был личностью запоминающейся." - "прийти";
"И in summa они уже самостоятельные молодые люди." - лучше внизу выписывайте, что значат слова;
"Брат взял его за плечи и посмотрел прямо в лукавые глаза – агатово-чёрные, как у него самого." - агат разного цвета бывает, лучше замените;
"Высокому Валентину он едва доставал до плеча." - имхо конечно, но "высокий" не очень уместное слово, ведь если Стефану двенадцать, то он достаточно низок по сравнению с шестнадцатилетним братом. Мальчики начинают интенсивно расти в лет тринадцать-четырнадцать. Именно поэтому старшему брату необязательно быть высоким, он и так будет выше младшего брата хотя бы на голову. У Вас же тем более указано, что Стефан был худеньким и низеньким;
"Какой именно, Валентин не совсем распознал по причине некоторого отсутствия музыкального слуха." - для этого совсем не обязательно иметь музыкальный слух:)
"Юного императора Эмгыра вар Эмрейса, недавно вступившего на престол, крайне нервировали подростковые банды, в тревожащих количествах расплодившиеся на просторах империи." - то еще имечко;
"Не ответив, он медленно подался чуть назад, дотянувшись губами до уха Горностая, и чуть прикусил маленькую мочку зубами." - мне кажется, для двенадцати лет пока рановато такое делать. Как и: "Не успел мальчик оглянуться, как уже оказался лежащим на подстилке из шкур в объятиях распалённого Горностая. Лидер Сироток целовал шею и плечи мальчика, а пальцы его забирались в такие интимные места, о которых Стефан даже не подозревал." Хотя, я не знаю, возможно, в этом мире все по-другому. А еще я не уверена, что в двенадцать лет можно вот так сразу смириться со смертью любимого брата. Ну, мальчик хоть бы попсиховал перед тем как задумать свой план мести.
В целом интересно, вот только я пока не вижу связи с первыми двумя главами. Я ожидала, что в этих главах будет какое-то упоминание о Риенсе. Что ж, жду продолжения!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
