Я должен поговорить с Мэдисон, выяснить подробности... Но я чувствую себя виноватым, черт возьми. Я не увидел очевидного. Я все проебал.
«...но в следующий раз я не повторю ту ошибку, которую совершила дважды — положилась на ваш ум и профессионализм».
В этот раз у тебя даже не было шанса решить все самой. Извини меня, Мэдисон. Прости меня.
«Попросишь прощения у Дэниела», - звучит в моей голове ее голос.
Пора признать — я не тяну эту игру. Нужно подключить Майкрофта. Если, разумеется, он выживет до вечера. Сколько сейчас? Шесть? Семь?
Что тебе нужно, мать твою? Что же тебе нужно?
Звоню Лестрейду. Сначала он долго уверяет меня, что никто не слышал ни о каком Дэниеле Милтоне, и я успеваю выстроить кучу теорий по этому поводу, но в итоге он все же находит его карточку.
- Самоубийство. Ввел яд себе в вену вместе с героином, - очевидно, не догадываясь о том, что товар шел с сюрпризом в подарок, думаю я.
- Это убийство. И преступника найти почти невозможно, хоть я и догадываюсь, кто это мог быть. Кто обнаружил труп?
- Подожди... Что там, Салли?
Салли. Какое мерзкое имя. И о чем думали родители, когда называли так дочку? Ах, ну да, они же негры. У них свое понятие красоты.
- Нашлась карточка еще одного наркомана. Смерть наступила два часа назад. Сосед вызвал скорую, когда его друг отключился. Передоз... Нет... То же самое — яд в героине. В доме нашли кучу травки и экстази, очевидно, парень приторговывал.
Идеальное преступление — дать барыге деньги и товар, поручить толкнуть кассету жертве, понимая, что продавец так или иначе возьмет себе немного и тоже скоропостижно скончается. Все концы обрублены. Только если покойник не разболтал что-нибудь своему соседу.
- Соседа допросили?
- Утверждает, что весь товар принадлежал покойному, а он сам понятия не имел, что происходит у него под носом.
- Сам торчит?
- Похоже на то. На столе было два шприца и немного порошка, который взяли на экспертизу.
- Сообщи результаты, как только их получишь. Я жду твоего звонка, Грэм.
- Грэг.
- Неважно, - я отключаюсь и бросаю телефон на кровать.
Лестрейд так и не ответил мне, кто обнаружил труп Дэниела. Впрочем, я догадываюсь. Судя по всему, Мэдисон хватило ума не использовать оставшийся порошок, если таковой был.
Как легко повергнуть человека, у которого есть зависимости. Именно поэтому я не жалею, что в очередной раз слез.
- Я еду к Мэдисон, Джон, если что-то понадобится — звони, - проходя через гостиную, говорю я.
Кажется, в гостиной Джона не было, но мне некогда. Слава богу, адрес Мэдисон я предусмотрительно взял у Майкрофта еще пару дней назад.
По приезде трижды звоню в заурядные двери.
Спустя двадцать секунд в домофоне слышится усталый голос Мэдисон.
- Что тебе нужно?
- Поговорить.
- Ты думаешь, я хочу говорить?
- А чего ты хочешь?
Молчание.
- Ты знаешь, чего я хочу.
- А если я скажу тебе, что у меня есть то, чего тебе так не хватает? - мягко говорю я.
Двери мгновенно открываются. Подействовало. Неизвестно, правда, как подействует на нее новость о том, что я солгал.
Я проскальзываю в коридор и закрываю за собой дверь.
- Мне очень жаль, Мэдисон, - негромко произношу я.
Ах ты, маленькая лгунья. Блестящие глаза и раскованные движения, с которыми она открывает гардероб, чтобы я мог повесить свое пальто, говорят мне о том, что она под кайфом. Просто решила — почему бы не вмазаться за чужой счет?
Мэдисон выглядит не очень представительно. Обычно я видел ее в юбке и пиджаке, а сейчас на ней бесформенная черная кофта с капюшоном и старые джинсы. И волосы... абсолютно не расчесанные.
- Пойдем наверх, - говорит она, помогая мне закрыть шкаф.
Какая гостеприимность.
- У меня ничего нет, но вижу, тебе все равно, - произношу я, поднимаясь за ней по лестнице.
Она останавливается, оборачивается и смотрит на меня сверху вниз с самым серьезным видом, который мне приходилось видеть на ее лице.
- Что же вы за человек? Сплошное разочарование.
Да, я и сам не знаю, почему ублюдок каждый раз на шаг впереди меня. Пожалуй, Мэдисон права — дело не в нем, а во мне.
Мы входим в ее спальню. Тяжелые бордовые шторы задвинуты, тускло горит светильник над огромной двуспальной кроватью. Туалетный столик впечатляет своей пустотой. Даже духов нету, только пара каких-то баночек, лак для волос и расческа.
В воздухе чувствуется пыль. На прикроватной тумбочке красуется пузырек с жидким героином, а рядом с ней — урна со шприцами, пузырьками из-под кислоты и мелкими упаковками из-под порошка.
- Я не знал, - произношу я, когда Мэдисон садится на кровать рядом с тумбочкой и начинает копошиться в верхней шухляде.
- Ты должен был догадаться, - она невозмутимо пожимает плечами.
Что? Догадаться? Как легко ты все это себе представляешь, уму непостижимо! Конечно, а еще проще было бы, если бы я догадался, кто преступник, и взял бы его сразу же, не допустив всех смертей.
Я завороженно наблюдаю за тем, как она набирает жидкость цвета застоявшейся мочи в шприц.
- Держи, - она натягивает колпачок и бросает мне инсулинку, - это мне, а это — тебе, - она ловко распечатывает новый шприц и проделывает с ним ту же манипуляцию.
В итоге у меня в руках две инсулинки, я с ненавистью и обожанием смотрю сначала на них, затем на Мэдисон.
- Я слез.
- Но не остановил меня, а стоял с открытым ртом, как мальчишка при виде сисек, - насмешливо произносит она.
- У меня в самом деле было такое выражение?
- Нет, но мне понравилось, как звучит.
Я невольно усмехаюсь, чувствуя, что окончательно потерял контроль над собой и ситуацией в целом.
Опускаясь на кровать, я откладываю свой шприц в сторону и готовлюсь сделать укол. Нет ничего проще.
Мэдисон задирает рукав кофты и затягивает над локтем жгут, а я смотрю на ее исколотые вены. Все не так плачевно — признаков гниения все еще нет, но стоит только занести инфекцию...
Сгибая-разгибая руку, Мэдисон подает кровь в вену, и вот ее уже можно разглядеть.
Я снимаю со шприца крышку и выпуска из него последние пузырьки воздуха, затем подношу иглу к вене, глядя Мэдисон в глаза.
Она улыбается. Так сдержанно, но так пошло, что я вынужден отвести взгляд.
Я втягиваю в шприц немного крови, затем выпускаю все разом, стараясь не торопиться.
Мэдисон отпускает жгут и счастливо смеется, откидываясь на спину. Я поспешно привстаю и тянусь к ее руке, чтобы вынуть из нее шприц. Но она не дает мне этого сделать — сама смахивает его с себя, как смахнула бы надоедливое насекомое, берет меня за плечи и мягко притягивает к себе.
Чувствую ли я эйфорию от предвкушения удовольствия — да. Но я не готов к такому, дорогая.
Я отстраняюсь, еще на секунду задерживаю взгляд на ее лице, и вижу, что она, кажется, не так уж и расстроена. Ее губы сложены в блаженную улыбку, глаза чуть приоткрыты, руки раскинуты в стороны.
Я быстро готовлюсь к принятию дозы, думая о том, что же я, мать его, делаю вообще?!
Но уже не могу остановиться.
Я не смеюсь, как она, когда остатки героина покидают шприц. Из моих губ доносится лишь глухой стон наслаждения, и мне ничего не остается, кроме как последовать примеру Мэдисон и откинуться на спину.
Я нахожу ее ладонь своей ладонью, касаясь приятного на ощупь одеяла. Удовольствие и радость переполняет мое тело, я с трудом привстаю и, глядя в затуманенные глаза Мэдисон не менее затуманенным взглядом, касаюсь ее бледных губ сухим поцелуем.
Я не знаю, сколько времени проходит, пока мое тело, как и мозг, окончательно не перестают меня слушаться, но я знаю, почему не слышал, как кто-то вошел в спальню, как подошел к кровати и сел напротив нее на стул у туалетного столика.
Я с трудом пытаюсь различить черты, и четкость изображения наступает резко, но лишь на несколько мгновений.
Этого не может быть.
Мне так хорошо, но я начинаю задыхаться. Пытаюсь взглянуть на Мэдисон, но перед глазами все плывет.
- Хороши голубки, - произносит Мориарти, да, да, это он, его голос, его взгляд... - я хотел отравить ее тем же, чем отравил ее брата, но сучка не решилась покупать товар на улице, - словно в воду. Словно из-под воды. Заткнись, я не понимаю ни слова.
Мэдисон... Мне стоит тысячу раз сказать прости, чтобы хватило наперед.
- Но я рад. Вы так мило смотритесь вместе, что я, пожалуй, еще вас помучаю.
Мориарти уходит, а я чувствую, что находиться в сознании у меня просто больше нет сил.
* * *
Майкрофт сидит на стуле, расслабленно откинувшись на его спинку и закинув ногу за ногу. Сигарета в его руках, подожженная буквально десять секунд назад, испускает ровный столбик дыма.
На этом складе пахнет пылью и порохом.
- Итак, о чем ты хотел поговорить, Шерлок? - Майкрофт мерзко улыбается, и я отвожу взгляд от его лица. Наверное, он в курсе, какие ощущения оставляет после себя его улыбка у других людей, именно поэтому так и лыбится. Истинный ненавистник человечества.
- Мориарти жив.
- Неужели? - он осторожно делает затяжку, словно боится, что сигарета укусит его.
- Я сам видел его. Я не мог ошибиться, - сухо произношу я.
- В прошлый раз ты сам видел, как он умер.
Достойный аргумент, но пока что я не знаю, в каком направлении искать, и... Пошел ты к черту.
- Я видел, как он выстрелил себе в голову, - возражаю я.
- А я видел, как мама рожает тебя, но все еще сомневаюсь, что ты мой брат. Вопрос в том, целесообразно ли это, Шерлок.
- Ты не мог видеть, как мама меня рожает.
- Думаешь, я не нашел обходных путей?
- Тебе так важно было посмотреть на мое рождение?
- Нет, но мне запретили.
- О, в детстве ты больше смахивал на человека, нежели сейчас.
- Я был упрямым, а ты таким и остался.
- О, в упертости ты все еще можешь со мной тягаться.
- Не думаю.
Я не сдерживаю улыбки.
- То есть, ты считаешь, что это невозможно?
- Естественно! А ты считаешь иначе? Очевидно, да, что неудивительно, если брать в расчет твою дичайшую глупость и оптимизм.
- И каким образом здесь проявляется мой оптимизм?
- Значит, насчет глупости ты не станешь возражать? Тебя водят за нос, Шерлок. Ты стал совсем неосмотрительным в последнее время. Ану-ка... - Майкрофт степенно встает и делает ко мне несколько шагов. Я поспешно отступаю, когда он протягивает у моему лицу ладонь. - И когда была последняя доза? Двадцать, тридцать часов назад?
- Это здесь ни при чем, - холодно отвечаю я.
- Ты так думаешь? - Майкрофт вновь усмехается, и я чувствую, что меня вот-вот вывернет наизнанку.
Тебе нравится то, что происходит со мной. Я чувствую, что начал терять голову. Связь с человеком, имеющим отношение к...
- Если он мертв, то есть кто-то... Кто знает многое. Возможно, даже все.
Я на мгновение теряю равновесие, но быстро возвращаюсь в норму.
- Та девушка. Мэдисон Милтон. Ты из-за нее опять принял дозу, так? - Майкрофт смотрит, кажется, прямо мне в голову, с легкостью перенимает каждую мою мысль. - Как она вообще заставила тебя сделать это? Положила тебе в ладонь готовый шприц, что ли?
О, ты не поверишь, но так все и было.
Я равнодушно смотрю в лицо брату.
- Как легко стало манипулировать тобой, Шерлок, - Майкрофт вдруг становится серьезным. Мне даже кажется, будто он в самом деле недоволен, - присмотрись к ней, - наставительным тоном произносит он.
- Ладно, - легко соглашаюсь я, - но это не имеет смысла.
- Твой разум так затуманен, что ты утерял всякую бдительность.
- Хватит, - резко обрываю его я, затем поспешно покидаю пыльный склад.
Он рад, что я согласился. Он хочет отвлечь меня, и сам возьмется за дело. Или нет? Или он считает, что никакого дела вовсе не существует?
Я обязан докладывать ему, что к чему, потому что за мной все еще следят. Я должен быть занят, чтобы меня не отправили в ссылку.
Мне даже запретили принимать клиентов. Я не смогу продолжать свою деятельность, пока не решу вопрос с Мориарти.
Который, черт возьми, должен быть мертв, но я могу поклясться... Могу ли? Вдруг героин настолько в тот момент затмил мой ум, что я перепутал одного человека с другим? Ведь в доме точно кто-то был. Сорок второй размер ноги, городская пыль... И запах. Я уловил его в тот момент, когда открыл глаза... Я пришел в себя, потому что почувствовал чужой запах.
Я пытаюсь вспомнить.
Сухая ладонь Мэдисон... Запах ее волос... И запах Мориарти. Не такой, как раньше.
Впрочем, раньше он пользовался туалетной водой.
Блестящий взгляд карих глаз невозможно забыть, вполне вероятно, что я мог его с кем-то перепутать, но откуда он знал, с кем именно? Или не знал? Ничего такого он, в сущности, и не сказал.
Мое беспокойство растет. С каждым днем мне становится все тяжелее на душе, с каждым днем мне все страшнее. Потому что я опаздываю. Я не тяну игру, да, я не тяну эту игру. Бессмысленную, пустую, скучную... Не тяну.
Мэдисон — чертова сука. Она ведь знает, как важно сейчас быть начеку... Но она воспользовалась именно тем моментом, когда я не смог бы ей отказать. Я виновен в смерти ее брата. Виновен в смерти той девочки, потому что не заметил, как кто-то вошел в мой дом...
Что, если Майкрофт прав? Я уже не раз ловил себя на мысли, что сомневаюсь в Мэдисон, но все те случаи были такими незначительными... Зачем ей нужно было давать мне дозу?
О чем я вообще? Никому не хочется колоться в одиночестве. Думаю, она просто слишком сильно хотела, чтобы я составил ей компанию. Очевидно, раньше это делал ее брат.
Я все сделал правильно, а Майкрофт просто параноик. Думает, ситуация с Ирэн Адлер повторится. Но нет. Этому не бывать, и на то есть две причины: первая — я не влюблен в Мэдисон, вторая — я научен на горьком опыте. Впрочем, о социопатах пишут иначе — они не учатся на своем опыте, повторяя одни те же ошибки на протяжении всей жизни.
Но вряд ли я принадлежу к тем людям, которые могут быть настолько глупы.
Тяжелый взгляд Джона вдавливает меня в кресло. Он ненавидит Мэдисон. Ему кажется, она стала занимать в моей жизни недопустимо много места.
Да ладно тебе, Джон, мы с ней виделись всего-то пару раз. Ну, может, четыре или пять.
Я смотрю на Мэдисон, и воспоминание счастья теплым потоком проносится по моим венам.
Она кажется мне невероятно красивой сейчас, когда лучи солнца не открывают взгляду небезупречную кожу и изъяны в укладке волос.
- Кажется, я прервала важную беседу? - спрашивает она еле слышно. Ее голос стал совсем другим — слабым и с хрипотцой. Понимаю тебя, Мэдисон. Тебе следовало бы купить себе какое-нибудь средство для прочистки горла. Да, теперь я вижу, что и она слезает с иглы. Ей тяжело сейчас, как и мне, правда, я облегчил себе задачу, экстрагировав немного кодеина из аптечных таблеток.
Поделиться, что ли?
Я бы сделал это, только чтобы еще раз услышать тот смех, который почему-то напомнил мне о детстве.
Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так радовался, как она в те мгновения.
- Только если бы Джон что-нибудь сказал за этот вечер, - беззаботно отвечаю я, вставая с кресла, - ты не собираешься в продуктовый? Я ничего не ел сегодня, - обращаясь к Джону, произношу я. Да, он никуда не собирается, а после моих слов и не соберется. Будет сидеть здесь, прислушиваться и злиться, - что-то случилось, Мэдисон? - я впервые назвал ее по имени, в пику Джону, чтобы он решил, будто прав, и Мэдисон стала для меня что-то значить.
А она называет меня Шерлок. Не думая, не церемонясь. Кажется, ее вообще мало что заботит.
Быть может, она пришла сюда за дозой? Я вполне допускаю такой поворот. Но у меня есть, что предложить. Я заставлю Мэдисон бросить. Просто обязан сделать это.
- Я хотела поговорить с тобой о том, что случилось.
- А что случилось? - невозмутимо интересуюсь я. Джон вскидывается:
- Я все еще здесь, если вы не заметили.
- Тебя никто не держит, - фыркаю я, зная, что пожалею о сказанном. Потом мне придется лебезить перед Джоном минимум два часа, чтобы он простил мне мое поведение. В любом случае, пожелаю извиниться я нескоро, так что наплевать.
- Прекрасно, - он закрывает ноутбук, берет его подмышку, встает с кресла и уходит наверх.
Мы с Мэдисон молча наблюдаем за этим.
Она с сожалением смотрит вслед Джону.
- Я видела, как ты осматривал спальню, - произносит Мэдисон, проходя в гостиную, - я знаю, что кто-то был там.
Она проходит мимо меня, а я делаю шаг и касаюсь ее плеч, чтобы снять пальто. Ни секунды неловкого замешательства с ее стороны — она сразу же выпрямляет руки, позволяя обслужить себя.
- Ты видела его лицо? - спрашиваю я, разворачиваясь и ступая к вешалке.
- Я помню только его голос. Помню, что он сказал, - я слышу, как Мэдисон опускается в кресло.
- Сигарету? - предлагаю я, подойдя к ее креслу. Смотрю на нее сверху вниз, чувствуя свое доминирование, чувствуя мнимую власть.
- Не знаю. Давай, - она вынимает сигарету из протянутой мной пачки и достает из узкого кармана своей юбки зажигалку. Дешевую, непостоянную.
- Зачем она тебе?
- Как — зачем? - Мэдисон поднимает на меня удивленный взгляд. Огонек пылает у нее в руке. Еще тридцать секунд — и зажигалка взорвется.
- Ты не куришь.
- С чего ты взял? - она зажимает сигарету губами и поджигает ее. Я замечаю легкое покраснение возле ее рта.
- Не заметил пепельницы у тебя дома.
- Я курю на балконе.
- Неужели? - я перенял это проклятое выражение у Майкрофта, и мне не терпится добавить что-нибудь еще, чтобы смыть с языка мерзкое слово. - У тебя дома нет балкона.
- А вот и есть, - возражает Мэдисон, - но ты прав, я там не курю. Слишком ленивая.
- Убралась перед моим приходом?
- Откуда я могла знать, что ты посмеешь прийти? - улыбка касается ее губ. Глаза кажутся мутными и усталыми.
- Брось, ты прекрасно знала, что я первый, кого следует ожидать. Зачем еще ты стала бы звонить мне с утра? - я сажусь в кресло напротив.
- Затем, чтобы ты мучился, зная, что виновен в смерти Дэниела. Чтобы мучился долго, и искал слова, которые мне скажешь. Уверена, ты их нашел.
- Ты не дала мне сказать ни слова.
- Да. Ведь тебе было, что сказать.
- И ты хотела, чтобы я почувствовал, что зря старался?
- Да, - она выдыхает дым, а я не могу оторвать от нее взгляда. Все время вспоминаю тепло ее ладони и смех. Сказочный смех.
- Кто был там, Шерлок? Кто был в моем доме? - Мэдисон расслабленно курит, выдыхая дым прямо перед собой.
- Я не знаю.
- Ложь.
- С чего ты взяла?
- С того, что ты просто спросил бы у меня, кто был у меня в спальне. Но нет, ты знаешь, что это был кто-то чужой.
- У которого были ключи от твоей квартиры.
- Нет. Я не заперла веранду, когда развесила белье.
Ну да. Веранда.
- А зачем вообще отпирала ее?
- Ты меня в чем-то подозреваешь?
- Да, - я коротко улыбаюсь.
- Отпирала ее, - тянет Мэдисон сквозь улыбку, - чтобы покормить собаку.
- У тебя есть собака?
- Нет, я лгу тебе, потому что на самом деле я — Мориарти, и просто сделал пластическую операцию, - она произносит это так серьезно, что на мгновение мое лицо принимает удивленное выражение.
- Смешно.
- Не приставай ко мне с глупыми вопросами. Я никогда не запираю веранду, потому что через забор обычно никто не перелезает — он под напряжением.
- Весьма опрометчиво.
- Теперь и я вижу.
- Как дела? - спрашиваю я.
- Очень, очень плохо. Из рук вон, знаешь ли, - Мэдисон тушит сигарету в пепельницу.
- И поэтому ты пришла?
- Честно? Да.
- Я завязал.
- О, - ее ухмылка дает мне понять, насколько смешно звучат мои слова.
- Но ты могла бы догадаться, что процесс и у меня отнимает немало сил.
- Я вижу, что ты вообще не напрягаешься, - она поднимается на нетвердые ноги, и я улавливаю легкий запах спиртного.
- Идем, - я тоже встаю и направляюсь в свою спальню.
- Куда? - равнодушно спрашивает Мэдисон, не сдвигаясь с места.
- Подумал, ты тоже не хочешь особо напрягаться, - уже у двери спальни обернувшись, отвечаю я.
Когда она стоит прямо передо мной, опираясь об стену, а ее почти плоская грудь, обтянутая белой рубашкой, вздымается в такт частому неровному дыханию, я осторожно беру холодную руку и вкалываю вещество в вену.
Да, это не героин, дорогая. Но тебе станет легче, обещаю.
Мне и хотелось бы произнести это вслух, но я не хочу много говорить при ней, не хочу, чтобы она знала, о чем я думаю. Она не должна знать, о чем я думаю.
- Неплохо, - выдыхает она, как только я вытаскиваю иглу. Я чувствую, как ее дыхание успокаивается, а легкий озноб проходит.
Я все еще слишком близко, но мне не хочется отходить. Я неторопливо надеваю колпачок и прячу шприц в карман.
Мне кажется, я ощущаю удовольствие, находясь поблизости с Мэдисон. Странное чувство, таящееся внутри меня и сопровождающееся шевелением червей, угнетает. Я ощущаю удивительное притяжение, и знаю — они радуются, а значит, я делаю что-то неправильно.
- Это кайф, Шерлок, - своим обычным голосом произносит Мэдисон, и я уже уверен в том, что ей лучше. Мои ноги сами делают пару шагов назад, потому что так надо, потому что сейчас самое время отступить, - я даже в состоянии тебе вмазать. Давай, я сделаю это.
- Это будет лишнее, - возражаю я, поспешно отворачиваюсь и морщусь, думая о том, что мне очень хотелось бы, чтобы Мэдисон сделала это для меня. Я испытываю странное возбуждение от мысли, что она загонит мне в вену иглу.
- Давай же, - она мягко берет меня за локоть и разворачивает к себе. Я ни секунды не противлюсь, потому что просто не могу. Мне даже в голову это приходит с опозданием.
Я смотрю ей в лицо, которое даже покрылось легким румянцем, и болезненная бледность потихоньку начала отходить.
Блестящие лживые глаза смотрят мне прямо в душу. Этого я и боюсь. Только не надо начинать, умоляю, я ведь так легко поддаюсь соблазну.
И она знает об этом.
- Нет, - холодно отвечаю я, не смея все же сбросить ее руку.
- Тогда хотя бы поцелуй меня, - нагло произносит она, отпуская мой локоть, - как тогда. Я помню, Шерлок.
Мое имя в ее устах звучит, как прекрасная музыка, и я уже почти готов сделать все, о чем меня попросят. Надо еще чуть-чуть напрячься, дорогая, сделай это для меня, и я поддамся, клянусь.
- Почему я не нравлюсь тебе? Я видела фото той девушки, с которой ты был раньше. Она в сто раз хуже меня, - Мэдисон смотрит на меня, словно ребенок, умоляющий о конфете.
- Ну, насчет ста ты погорячилась, - с усмешкой возражаю я, и тут же останавливаю пощечину, которая была бы не более болезненной, чем легкое прикосновение. Но уже поздно — я не отпускаю запястье Мэдисон, а тяну ее за него назад, к стене.
Слишком близко, слишком поздно останавливаться.
Она пытается остановить меня свободной рукой, но и ее я перехватываю.
Мне тяжело дышать, дорогая. Давай же, сделай хоть что-нибудь, начни сопротивляться, плюнь в лицо, но не позволяй мне давать волю эмоциям.
- Ты хочешь знать, как сильно нравишься мне? - негромко произношу я, глядя в глаза Мэдисон, которые широко-широко раскрыты и внимают каждой моей эмоции, каждому моему слову. Она доверяет мне. Думает, что это такая игра.
Я отпускаю ее запястья, уже совладав с собой и собираясь отойти, но она останавливает меня, обнимает за шею и прижимается ко мне, от подбородка скользя губами к моим губам.
Не знаю, в какой момент мои руки оказываются на ее талии, в какой момент я разрешаю ее языку проникнуть в свой рот... Но это в одно мгновение становится абсолютно неважно. Мне хочется ощущать ее кожу под своими ладонями, хочется продолжать этот вялый поцелуй, хочется...
Но она не позволяет мне ничего этого, отстраняясь от меня в тот момент, когда я уже готов на все, и даже начинаю расстегивать ее рубашку.
- Я должна идти, - лжет она, демонстративно застегивая расстегнутые мной пуговицы.
Сохраняя спокойствие, я разворачиваюсь и ложусь на свою кровать, делая вид, что утерял всякий интерес к происходящему.
Я слышу, как она выходит, как снимает с вешалки свое пальто, как стучит каблуками по ступенькам.
Вокруг моей шеи словно затягивается тугой ремень. Мне невыносимо хочется, чтобы она сейчас же вернулась, чтобы простила мне мою вольность и разрешила хотя бы просто находиться рядом с собой.
Но двери за ней захлопываются, и я чувствую себя опустошенным. Даже черви внутри меня не подымают голов, не дышат. Они лежат, не шевелясь.
