 Фанфик «Кукольный домик | Глава 2.»
Шапка фанфика:
Название: Кукольный домик
Автор: Basa
Бета: Chapelier Fou
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Джейн Эйнсворт, Энни Блэкхольм, Билл Гэмфилд. Остальные персонажи добавятся со временем.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Мистика, Детектив
Размер: Миди
Описание: Таинственный подарок от неизвестного незнакомца. Стоит гордиться и ждать свидания? А может горы трупов? Что стоит ждать от обычный куклы? Они такие хрупкие на вид, особенно сделанные из фарфора. Их жизнь подобна человеческой, так же быстра, эфемерна и порой, кажется, будто они связаны...
Статус: в процессе написания
Размещение: Только с разрешения автора.
Текст фанфика:
Глава 2.
Кружиться в водовороте мыслей приятно, будто танцуешь на хлипких перилах, безумно смеясь. Порой - размышления нежные, пахнут приятно, несут в себе нечто сладко-манящее, приправленное терпким привкусом лести. Вот только чаще – хочется сброситься вниз, ибо сомнениям место.
Легкий, почти невесомый презент – шестеренки работают сносно, немного спешат, стараясь быстрее проникнуть сквозь полупрозрачную тайну. А подсказок все нет, ведь подарил незнакомец. И внутри может быть что угодно, вплоть до засушенной розы, покрытой высохшей кровью. Бумага сорвана - момент истины совсем рядом. Еще движение и... Подарок перед твоими глазами.
Миниатюрная, будто невинная, с изящными ручками и алыми губками, куколка должна вызывать умиление, но взамен – только оторопь. В груди что-то скребется и тоненько воет, будто подсказка слепому. Джейн щурится и усердно занимается поиском, только не понимает, почему дрожат руки, а в ногах невыносимая слабость. Обертка с коробкой давно валяются на полу, а пальто приземлилось на стол. Эйнсворт же все равно, она неловко садится, больно ударяясь копчиком о край столика, морщится, но куклу из рук так и не выпускает. Смотрит почти зачарованно, лениво касаясь нежного личика, проводя пальцами по туго завитым темно-каштановым прядям. Но больше всего привлекают глаза – льдисто-голубые, с искоркой почти незаметной. Будто живые и, кажется, что вот-вот там отразится необходимая мысль, так и не высказанная. Эйнсворт все ждет, мрачно предвкушая, нетерпеливо стуча туфелькой по давно треснувшей плитке. Мысленно она безумно хохочет над собственной глупостью и невнятной надеждой, но внешне остается безмятежно спокойной, ибо маски с лиц так просто не падают. Минута идет за другой, все так же мерно тикают настенные часы, слышится легкое звяканье с кухни… только ожидаемое - не случается. Кукла по-прежнему смотрит прямо, немного с насмешкой, а темные прядки покоятся за спиной. Все также прекрасно мертва и удивительно неподвижна. На мгновение Джейн становится даже обидно, будто мороженое, обещанное быть вкусным-превкусным, вдруг оказалось жутко соленым. Но так не бывает. Удивляясь сравнению и непривычно странным мыслишкам, девушка тихо смеется. Кукла аккуратно положена на стол, а она уже спешит поднимать разлетевшуюся обертку и наконец-то замечает записку.
Васильковая бумага уже во второй раз летит вниз, вместе с поднятой картонкой. Но внимание Эйнсворт полностью сосредоточено на словах. Их всего шесть. Коротких, несущих лишь обращение под руку со скрывшемся смыслом. Кукловод? Она? Что за чушь! Еще ни один человек так не отзывался о Джейн. Слишком странно и непонятно, она же жизнь никому не ломала, не топтала чужие судьбы, не разбивала сердца безответно влюбленных. Не было в ее жизни такого, уж Джейн ли не знать? Сердце бьется почти лихорадочно, а логика старается ответить на столь дерзкий вызов. А может все просто? А вдруг все цепочки построены воздухом, и на самом деле тревожиться не о чем? Как-никак узнать информацию не преступление, тем более, если незнакомец пытался понравиться. И не его вина, что записка сродни неудачной, полной дурного подтекста. Прознал, скорей всего, совершенно случайно и явно в обрывках – мол, Джейн бережно относится к старому домику кукол. Вот и расстарался. Правдоподобно и довольно невинно. Девушка облегченно вздыхает подходящей догадке, поспешно отгоняя неприятные мысли. Но сомнения остаются. Глубоко спрятанные, под самым крепким шлейфом воспоминаний, но все же на месте.
“Что же это я? – немного растерянно улыбается Джейн, взглянув на часы, – отпросилась у Билла, а сама так и не ушла. Не годится”, – она тихо бормочет себе под нос, поспешно одевая темно-зеленое пальтишко. Сумка же, будто в насмешку осталась валяться дома, так что невольный подарок приходиться засовывать по карманам. Эйнсворт внимательна и ничего забывает, даже сиротливо валяющийся под стулом бантик, уже далеко не белоснежный, благо карманы широкие. Она оглядывается по сторонам, боясь быть застигнутой врасплох, но никого нет. Джейн тихо вздыхает и быстро направляется к выходу. Пора домой. Дверь закрывается тихо и неприметно.
На Форстер опускаются сумерки, и небо превращается в ярко-синюю кляксу. Пусть пустое и мрачное, но им все же хочется любоваться, как запретно-ужасным и сладко манящим. Туч почти нет, но внутри зреет чувство, что дороги скоро засыплются снегом. Мазнув взглядом по небу, Джейн ежится от холодного ветра и ускоряет шаг. Высокий воротник почти не спасает, но она все так же упрямо подымает его выше, почти по привычке. Мисс Эйнсворт заболевает легко, а вот вылечиться… Вряд ли посетителям “Гризли” понравится разговаривать с вечно обвешанной платками и жутко кашляющей официанткой. Так что беречь себя нужно. Старые домики города неприветливо косятся на бредущую по дороге девушку. А той все равно, ведь в кармане пальто ткань греет загадка, которую ей еще предстоит отгадать. Джейн не знает почему, так крепко уцепилась за странный презент, а после – за записку. И не радуется даже, лишь ищет подвох. Может, потому что необычно, и подарки с такими записками все же не дарят, а может, надеется списать все на глупую шутку, подогретую врожденным недоверием к людям. Вариантов множество, и каждый ведь не проверишь, что огорчает.
Половина пути уже пройдена, и дом совсем рядом. Джейн едва не бежит, так хочется укрыться от холодного осеннего ветра и листьев, неожиданно падающих перед лицом. Ничего, ее квартирка уже совсем рядом, как-никак Форстер относительно мал. Ее путь лежит к новым постройкам, где девушку тихо дожидается маленькая берлога.
Пару лет назад, одному старому джентльмену с достатком захотелось заняться прибыльным делом. Открывать новое кафе и подражать старому Биллу никак не хотелось, равно как покупать магазин, задавая тон новым видом товара. Он придумал другое. Взять ссуду в банке – дело времени и смекалки, как и дождаться строителей. Через год наш небольшой городишко мог похвастаться аккуратными квартирами, расположенными на десяти этажах. “Убежище Ричарда” – любящий посудачить народ не мог не придумать ехидную кличку местечку, непохожему на другие. Как ни странно, истиной великие сплетники все же не погрешили, ибо в новых домах действительно селились лишь те, кто жаждал свободы, желал сделаться независимым, быть собой и жить в свое удовольствие. Здесь никто не лез друг другу в душу, не прикладывал стакан к немного хлипкой двери и не вызывал полицию на излишне громкий шум. Нейтральность, безразличие и легкая вежливость. Джейн такое устраивало, а общение она и на работе найдет.
Повернуть ключ в замке - дело нехитрое, а вот нашарить выключатель с первого раза – считай, подвиг масштаба квартирного. Но сегодня везет - и на третий раз в прихожей загорается свет. Джейн устало скидывает пальто и снимает сапожки, намеренно забыв о подарке. Первое – отдых, а об остальном она подумает позже.
Дальше действия сродни ритуалу: во всех комнатах зажигается свет, шторы плотно запахиваются, а через пару минут включается тихая, нежно-веселая музыка… А навстречу, вальяжно виляя хвостом из под дивана, выбирается кот. Угольно-черный Шэдоу, лениво развалившись на полу, с интересом наблюдает, как вредная хозяйка маленьким ураганчиком носится по квартире, умудряясь забрасывать вещи в самое неподходящее место, как она ловко зажигает плиту, попутно ставя на нее сковородку и чайник. На требовательный мявк тут же появляется миска с вкусно пахнущим кормом, а загрязнившаяся за день вода сменяется новой. Джейн ловко перемещается, попутно смывая макияж и раскладывая разбросанные вещи на свои законные места. Все получается сумбурно, быстро, немного неряшливо, будто всем-всем занимается не один человек, а целая группа ленивцев. Впрочем, Эйнсворт именно этого добивается. Просто тяжело одной слушать глухую тишину, разбавляя последнюю сумасшедшим диалогом с котом. В полной тишине неприятно, как в многолетней трясине, прозябающей без просвета и надежды на лучшую участь. Пусть лучше что-то играет, трещит, шумит и тихо звенит – только не пустота. Тогда ведь не так одиноко, тогда не хочется забиться в угол и позволить себе тихо заплакать, выворачивая собственную горечь наизнанку, позволяя воспоминаниям, будто пленке заевшейся снова и снова, воспроизводить не самые лучшие мгновения жизни.
Мясо уже весело скворчит на сковородке, а возле нее вкусно пахнет жареная спаржа. Джейн уже в старых потертых джинсах и дырявой футболке с завязанными кое-как волосами ищет на подоконнике пульт. Пусть новости ей и не интересны, но занимательная программка, идущая после, вполне скрасит ее жутко неполезный ужин.
Помыв посуду после еды, девушка нетерпеливо несется в прихожую – за подарком. Почти лихорадочно вывернуть оба кармана, а потом едва успеть подхватить падающую лицом вниз куклу – так привычно, так в стиле Джейн, что даже не смеяться не хочется. Лишь легкое чувство стыда лениво поднимает головку, чтоб после укоризненно покачать головой. Но Эйнсворт даже несколько все равно, ведь никто не увидит. Личное одиночество всегда под рукой и от него без желания не избавиться. Тряхнуть головой в попытке выбросить ненужные мысли из головы? Чуть-чуть удается, и внимание сосредотачивается именно на презенте. Джейн медленно идет в свою комнату, задумчиво вертя в руках записку. Придуманное наспех объяснение почему-то спешит рассыпаться в прах. Слишком нелогично для поклонника, слишком запутанно для врага. Что-то сродни тайной записки, шифр которой понятен лишь для своих. Вот только Эйнсворт же не своя! Или… своя? Вопрос, на который она вряд ли сможет ответить.
Преодолеть коридор - дело пары минут, как и перешагнуть через ленивую тушку домашнего питомца. Спальня у Джейн не сильно большая, но для нее довольно уютна. По стенам зелень расцветает различными оттенками, начиная от нежно-салатового и заканчивая глубоким черным малахитом. Двуспальная кровать с кучей подушек, рядом прикроватная тумбочка с типичным подсвечником старых времен. Посередине – круглый стол и два стула. На спинках обоих висит куча грязной одежды и пара сумок. Джейн быстро разгребает на столе беспорядок, сваливая все в жалкую кучку, а после выкладывает находки. Обертка с картонкой ей особо не интересны, а вот кукла и написанные слова…
Эйнсворт долго вглядывалась в красивые строчки, но так и не смогла понять, чьей же рукой они были написаны. Летящий без завитушек, почти каллиграфический почерк – он мог принадлежать как мужчине, так и уверенной в себе женщине. Разве что поклонник – парень, только вот в двадцать первом веке пофлиртовать с тобой могла не только сильная часть человечества, но и слабая тоже.
Сама же куколка – фарфоровая, на щеках легкий румянец, длинное платье с аквамариновой юбкой колоколом, широкими насыщенно синими рукавами и глубоким декольте – она похожа на сказочную принцессу или же надменную ведьму, поражающую своей неземной красотой. Льдисто-голубые глаза смотрят презрительно, а на губах покоится безмолвная насмешка. Чем дольше Джейн наблюдает за куклой, тем больше ей кажется, что чувство дежавю совсем рядом и похожее было. Только такого же быть не может?! Слишком прелестная для этих мест, слишком высокая пташка для провинциального городка. Машинально взглянув на часы, Джейн невольно ахает, ведь уже перевалило за полночь.
- Что-то я засиделась, – устало качает головой девушка. Пора ложиться спать, а внутри выводов никаких. Все неясно, образно и просто недоверчиво. Она потерялась в загадках, не сдвинувшись ни на дюйм, осталась стоять на перепутье, не решаясь выбрать окончательное мнение. А глаза уже слипаются, и на грани намечается некое действо. Приготовление ко сну проходит почти в полудреме, и усталая Джейн лишь успевает поставить будильник на нужное время, прежде чем упасть на кровать. Глаза закрываются сами, а одеяло превращается в уютный кокон тепла. Рядом пристраивается накормленный Шэдоу, утробно мурлыча, принося в душу спокойствие и легкое умиротворение.
***
Сновидения у каждого разные. Кто-то летает, воображая себя могучей птицей, кто-то воюют с непобедимым врагом, кому-то видится скрытое будущее в глупых образах и насмешливых ситуациях… а кто-то просто падает в черную бездну. Джейн как раз из последних. Ей нравится спать, нравится чувствовать себя отдохнувшей. Только в своих сновидениях она не видит прекрасных миров, не решает проблем мирового масштаба. Просто душа обретает покой… Но в этот раз по-другому.
Перед глазами полутемная комната, освещенная парочкой факелов. Только комната странная, будто вовсе не помещение, а глубокий дремучий лес в сиянии полной луны. Джейн отчетливо слышится шепот травы и шорох помятой листвы. Совсем рядом треснула ветка, эхом отдаваясь в ушах, а по телу побежали мурашки. А потом ничего – глубокая тишина давит на сердце и легкие, не давая толком вздохнуть. Эйнсворт становится страшно до жути, и так хочется обнять себя руками, спрятаться хоть на мгновенье… но не выходит. Ни тела, ни рук. Только сознание и мысли перепуганного зверька. Джейн больше не чувствует себя человеком, не ощущает биения сердца, не видит собственных пальцев и тусклых волос. Ничего. Отчаяние охватывает девушку с головой, и она бежит просто вперед. Отстраненно живет удивление – как она может бежать, если не видит собственных ног? Они же пропали все вместе? А может, показалось и части тела на месте? Просто сильный испуг и сон слишком реалистичный.
Треск становится громче, и в комнату-лес вбегает женщина. Короткие каштановые волосы, порванная туника, размывшийся макияж, черты лица не узнать, уж больно искажены страхом. Она в ужасе и явно от кого-то сбежала: на волосах остались иголки от елок, пара мелких листочков и веточек, на лице две большие царапины, а коленки содраны в кровь. Она начинает метаться по кругу, но вокруг только лес, деревья сомкнулись, оставив путь позади.
Джейн наблюдает несколько отстраненно, с почти болезненным интересом. Страх заменен безразличием и небольшим предвкушением. Желание помочь – нет, желание пожалеть – нет, желание полюбоваться концом – да. На грани эмоций Эйнсворт ощущает себя чудовищем, но только глубоко-глубоко, ведь это же сон, и о тайных желаниях никто не узнает.
Поляна озаряется светом. Листья быстро желтеют и съеживаются, поедаемые беспощадным огнем. Джейн не помнит, когда оно появилось, но это не важно, ведь отблески пламени так прекрасны, а крики женщины становятся все громче и громче.
Испуганная незнакомка медленно оседает на землю, будто кукла, которой внезапно срезали важные нитки. Она задыхается, натужено кашляет, а по щекам текут слезы. Минута – она не выдерживает и теряет сознание. Тело падает на землю. Пламя подбирается все ближе и уже лижет окровавленные ступни… Казалось, конец, но нет. Огонь принимает форму и теперь похож две длинные человеческие руки. Они аккуратно, даже с любовью поднимает тело высоко вверх.
Джейн сильно удивлена – больше нет разорванной туники и глубоких царапин. На незнакомке теперь странно знакомое платье. Аквамариново-синее. Женщина кружится в воздухе безвольной куклой. Завороженно, зачарованно. Голова лежит на плече, а по подбородку медленно течет кровь. Ярко-алая. Кружится, выписывает невероятные па, танцует неведомый танец. Эйнсворт, кажется, что действие продлится целую вечность, но ошибается. Безмолвная кукла вновь теряет бесцветные нити и камнем падает на землю.
Огня больше не видно, да и лес дремучий куда-то пропал. Джейн движется осторожно, с некой опаской. Ей хочется остановиться, но любопытство сильнее. И вот она уже близко. Незнакомка лежит на спине, раскинув руки подобно ангельским крыльям. Взгляд Эйнсворт медленно блуждает по мягким складкам платья, заляпанного кровью, по странно знакомым рукам… Напоследок она бросает взгляд на лицо и с криком отшатывается.
Фарфоровое лицо покрылось ужасными трещинами, из которых медленно вытекает густая кровь. И Джейн узнает эту изломанную фигуру. Безвольная, мертвая кукла – мадам Зовиньи…
Звонок будильника разрывает гулкую тишину еще сонной квартирки.
|
