 Фанфик «Замершая жизнь. Глава 8-11»
Шапка фанфика:
Название: Замершая жизнь
Автор: Дмитрий Крамер
Фандом: Ориджинал
Персонажи/ Пейринг: омега и альфа
Жанр: Мелодрама.
Предупреждение: Мужская беременность, Омегаверс
Рейтинг: NC-17
Размер: Миди
Содержание: Омега Давид попадает в аварию, которая уродует ему лицо. Теперь когда-то красивый парень не вызывает у окружающих ничего, кроме страха и отвращения. Мальчишка замыкается в себе, и лишь считает месяц за месяцем, сам не зная, чего ему ждать. Потому что кажется, что ждать больше нечего...
Статус: в процессе, а вообще закончен.
Размещение: только с разрешения автора.
Текст фанфика:
Глава 8. Перемены
И как эпилог, все та же любовь,
А как пролог, все та же смерть.
Может быть, это только мой бред,
Может быть, жизнь не так хороша,
Может быть, я не выйду на свет,
Но я летал, когда пела душа.
(Константин Кинчев)
Выходить из дома мне не хотелось. Опостылел парк, опостылели люди, которые там гуляют, "нормальные", в отличие от такого урода, как я. Снова и снова появлялась соблазнительная мысль о самоубийстве, всё чаще. Но я гнал ее, дав себе слово, что буду держаться так долго, сколько смогу. Я не мог читать, не выходил в интернет, не работал. На меня навалилась апатия. Я лежал и смотрел в потолок, слушая барабанящий в окно дождь.
Уже на второй день началась течка, хотя я ожидал, что она будет только через месяц. Скорее всего, причиной ее досрочного появления стал стресс, спровоцированный Эрвином. У меня не было, как назло, таблеток. Но выходить на улицу я не хотел, поэтому решил просто "перетерпеть". Я ничего не ел, поэтому быстро ослаб, из-за чего чувства и желания притупились. На четвертый день моего затворничества раздался резкий звук звонка во входную дверь. Я понимал, что это не папа - у него был свой ключ. Тогда кто? Почтальон? Сантехник? Сосед пришел за спичками? Я равнодушно поднялся, мимоходом надел платок на лицо и пошел открывать. Я не стал смотреть в глазок. Мне было всё равно. С таким лицом, как у меня, можно было находиться в полнейшей безопасности. Максимум, что могут сделать - убить от отвращения.
Когда я открыл дверь, резкий и волнующий запах альфы ударил мне в нос. Я не верил своим глазам: на пороге стоял Эрвин. Не долго думая, он аккуратно отстранил меня и вошел в квартиру, закрыв за собой дверь.
- Что тебе нужно? - я был до ужаса апатичен, хотя его запах... Я прижал платок к носу сильнее, чтобы чувствовать его меньше.
- Прости, что ушел тогда, - Эрвин не смотрел на меня, но я видел, что он почему-то волнуется. Я лишь горько усмехнулся.
- Ничего страшного, я уже забыл, - я врал, но альфа тут же уставился на меня, весьма удивленный. Неужели ты веришь всему, что я говорю?
- У тебя телефон выключен, ты не появляешься в парке, я испугался что...
- Что я покончу с собой? - я покачал головой. - Из-за того, что какой-то альфа пообещал не испугаться и не убежать, когда увидит мое лицо, а сам... - я усмехнулся. - Эрвин, ты слишком высокого мнения о себе. Я не покончил с собой, когда себя в зеркале в первый раз после аварии увидел, а ты... Что ты мне? Кто ты? Иди, ради Бога, Эрвин.
- Давид, - альфа снова не смотрел на меня, кусая губы, - я люблю тебя.
- Повторишь это мне в лицо, когда у меня не будет течки? - я отвернулся и направился в комнату. - Уходи...
- Давид, - я почувствовал, как его руки обхватывают меня сзади, нежно, заставляя трепетать каждую клеточку моего тела. Мне хотелось расслабиться, растаять, но я не мог себе это позволить.
- Тебе не с кем потрахаться?
- Не говори так, - альфа развернул меня лицом к себе, крепко обхватив одной рукой талию, а другая рука потянулась к платку на моем лице. Я почувствовал легкий налет паники.
- Ты что, мало испугался? - я попытался остановить его руку. - Таких, как я, лучше со спины трахать, если ты еще не понял.
- Перестань, - парень говорил шепотом, не сводя глаз с моего лица. Убрав мою руку, он всё-таки снял платок. Я не смотрел на Эрвина, не желая опять видеть этот ужас и отвращение в глазах. Меня трясло, я ждал, что он уйдет опять, но вместо этого я почувствовал его губы на своих губах. От неожиданности я вздрогнул и стал вырываться. Меня охватила паника, по щекам покатились слезы.
- Ты что, Давид? Что с тобой? - Эрвин прижал меня к себе, крепко обняв, а я продолжал плакать, не в состоянии взять себя в руки. - Я же не сделал тебе больно, ну что ты?
- Не надо так со мной ласково, ты уйдешь, а мне еще вспоминать всю жизнь это...
- Я не уйду... - Эрвин гладил рукой по моим волосам, стараясь успокоить, затем взял меня на руки и положил на диван, снова начиная целовать. - Ты такой легкий. Ты хоть что-то ешь?
- Последние несколько дней - нет. Эрвин, - я лежал, глядя на нависшую над собой фигуру альфы. - Ты со мной переспишь?
Вместо ответа альфа стягивал с меня джинсы и рубашку, целуя грудь, водя языком вокруг сосков, покусывая их. Я устал думать о происходящем. Будь что будет.
- Станешь моим первым мужчиной, - и всё-таки от комментариев мне удержаться было сложно. - И последним, явно.
- Первым? - Эрвин поднял голову и подполз выше, я чувствовал его пальцы внутри себя. Мое тело, изголодавшееся по ласкам, подавалось вперед, руки сами обвивали шею альфы. - А до аварии у тебя что, никого не было?
- Я берег себя для мужа, - я выдохнул и застонал. - Но ты не волнуйся, за то, что ты меня обесчестишь, я жениться на себе не заставлю. Скорее, денег дам за смелость.
Ответом на мой комментарий была звонкая пощечина. Я вздрогнул и посмотрел на Эрвина, чье лицо оказалось искажено от ненависти.
- Я не сплю с теми, кто мне не нравится! Ясно?! - его рука грубовато сжала мне волосы. Я не знаю, чего я испугался больше: что он уйдет, обидевшись, или что начнет избивать меня? Но если быть откровенным, мне не хотелось, чтобы он ушел. А бить, пускай бьет. По мне был лучше хоть какой-то контакт, чем одиночество.
- Прости...
- Еще раз услышу хоть какой-то комментарий, придушу тебя к черту, - его рука многообещающе прошлась по моей шее, затем он приподнял мои ноги и стал пытаться ввести в меня свой член. Признаюсь, мне стало страшно. Несмотря на течку, на то, что тело уже, казалось, было готово, анус сжался, и я ничего не мог с собой поделать.
- Из меня плохой любовник, - я снова готов был заплакать, но Эрвин был опытным альфой и на редкость терпеливым. Он оставил попытки проникновения и снова начал покрывать мое тело поцелуями. Постепенно я расслабился и сам не заметил, как головка проникла в мое тело. От непривычки я ощутил боль, но вскоре привык. Эрвин входил в меня медленно, целуя грудь и шею, догадываясь, что касаться лица пока не стоит - я слишком бурно и неправильно на это реагирую.
- Из тебя хороший любовник, видишь?
Его ладони нежно касались меня, член двигался, увеличивая скорость, и я вскоре совершенно забыл, кто я и какой. Я стонал под Эрвином в голос, не стесняясь, впервые за год не думая ни о чем, а наслаждаясь. Он целовал мне лицо, всё увеличивая темп, и я отдавался ему, пока не почувствовал, как волны наслаждения одна за дугой накрывают меня.
Около минуты я не мог открыть глаза, не очень понимая, где нахожусь. Эрвин лежал сверху, уткнувшись лицом мне в плечо. Я блаженно улыбнулся, но в следующую секунду паника снова накрыла меня. Альфа это почувствовал.
- Давид, что такое?
- У нас что, сцепка?! Выйди из меня! - я до сих пор чувствовал внутри себя его член, что и вызывало липкий ужас.
- Поздно... - Эрвин лежал спокойный на мне и даже снова начал меня целовать. Но мне уже было не до ласк.
- О Господи! Теперь мне из-за тебя аборт делать!
- Что делать? - вкрадчиво поинтересовался Эрвин, глядя на меня с легким раздражением.
- Аборт, - мрачно повторил я. - Ты не понимаешь? У меня вовсе не нарушена репродуктивная функция, альф у меня до этого не было, а мне уже двадцать...
- Ну и хорошо, у нас будет малыш, - Эрвин коснулся моих губ своими. Признаюсь, я о своем лице уже даже и не думал.
- У нас?! Ты отсюда свалишь, как только у меня течка закончится... - я вздохнул. - Тогда и сделаю.
Эрвин поднял голову и снова уставился на меня. Его зрачки угрожающе сузились.
- Ты что, думаешь, что я не умею член вовремя из омеги вытаскивать? Я сразу понял, что ты меня прогонишь. А теперь тебе деваться некуда, - альфа провел рукой по моему животу. - Это залог наших отношений.
- Эрвин... - я не верил своим ушам. - Зачем? Ты ведь три дня назад испугался меня и убежал, а теперь говоришь, что хочешь удержать меня рядом с собой.
- Я люблю тебя. Из тебя выйдет хороший муж и... - Эрвин усмехнулся. - Я хотел бы, чтобы ты родил мне ребенка. Именно ты. Твой недостаток приобретенный. У ребенка будет нормальная внешность, но это не так важно. Дело в твоей личности, в тебе. Я хочу, чтобы мой сын был таким же, как ты.
- А я смогу выносить и воспитать его в одиночестве?
- Я буду рядом с тобой, - Эрвин провел рукой по моей щеке.
- Ты сейчас так думаешь, пока у меня течка. Но тебе каждый день придется смотреть на мое лицо. А вокруг много красивых омег. И ты красивый, - я вздохнул и отвел глаза. - К тому же, беременность испортит мою фигуру, я стану неуклюжим...
Я не договорил, Эрвин поцеловал меня в губы.
- Ты разрешаешь переселиться к тебе? Или ко мне поедешь?
- Я привык тут, - у меня в голове не укладывалось, что в моей квартире кроме меня будет жить еще хоть кто-то.
- Значит, переселюсь я, - Эрвин снова уткнулся лицом мне в шею, буквально дыша мною, и мое тело очередной раз выгнулось в новом оргазме.
Глава 9. Беременность
Любовь - это слово похоже на ложь.
Пришитая к коже дешевая брошь.
Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.
И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.
Любовь - режиссер с удивленным лицом,
Снимающий фильмы с печальным концом,
А нам все равно так хотелось смотреть на экран.
(Александр Башлачев)
Эрвин переехал ко мне в тот же день. Зубная щетка, одежда, обувь, какие-то книги и диски. Я не знал, радоваться или расстраиваться. С одной стороны, вся моя сущность хотела обрести пару, с другой... мне было очень страшно. Я попытался носить платок в обществе Эрвина, но он не позволил мне этого делать, а на следующий день уговорил сходить к парикмахеру, где меня впервые за год нормально подстригли. До этого себя стриг я сам, и получалось так себе.
С Эрвином мне было легче, комфортнее. Он был веселый, помогал по дому, хотя не знал, насколько большие проблемы со спиной у меня на самом деле. Целыми днями он находился на работе, а я дома, стремясь успеть сделать всё к его приходу: и поработать, и приготовить обед, и прибрать. Но после такого я обычно не мог часа два пошевелиться, так что Эрвин заботы по дому взял на себя. К тому же, ему было плевать, чем питаться. Но была вещь, которая для моего альфы была важнее всего на свете: это секс.
Мы трахались постоянно: когда он приходил с работы, ночью по нескольку раз и даже с утра перед завтраком. Я бы назвал его маньяком, наверно. В хорошем смысле. Мне не разрешалось спать в одежде, поэтому периодически я просыпался среди ночи от того, что лежу на животе, а Эрвин трется членом о мои ягодицы, раздумывая, как бы меня помягче разбудить, потому что когда он однажды проник в меня спящего, я перепугался до полусмерти и даже обиделся, расценив такое отношение к своей персоне как скотское.
Через пару недель Эрвин принес тест, который подтвердил у меня наличие беременности. Мой альфа был несказанно рад, а я... Впервые задумался обо всех своих болячках: и о слабых клапанах сердца, и о поврежденном позвоночнике. Я знал и без врачей, чем мне грозит беременность. Эрвин же считал, что у меня только проблема с лицом. Поэтому к врачам я отправился без него. Диагноз оказался неутешительным: шансы выжить у меня пятьдесят на пятьдесят. Я сидел на диване в квартире и думал, думал о том, как мне быть. Рискнуть и родить ребенка? Всё равно у меня никакой другой семьи не будет. Как ни любил меня Эрвин, но я не был уверен, что он меня не бросит. Или сделать аборт и обезопасить себя? Тогда Эрвин точно уйдет, он же и встречаться со мной начал, потому что захотел от меня ребенка.
Но что будет с ребенком, если я умру? Моя рука потянулась к телефонной трубке.
- Привет, папа... Говорить можешь? - я не знал, как он отреагирует на эту новость. От страха мне хотелось плакать. Потому что если он скажет сделать аборт, я его сделаю. Кому еще за моим ребенком ухаживать? На Эрвина я пока надеяться не мог, слишком мало мы знали друг друга.
- Давид, мальчик мой, что с твоим голосом?
- Папа... Я сейчас должен решить один важный вопрос, - у меня в горле пересохло. - Я жду ребенка.
- О Господи... Как это случилось? - голос папы стал тревожным.
- Я встречаюсь с альфой, всё хорошо. Но я залетел от него. Папа... - я помолчал, подбирая слова. - У меня много противопоказаний по беременности. Если я умру при родах, ты будешь ухаживать за моим ребенком? Сможешь его вырастить?
- Давид... Конечно, милый. А ты сам хочешь этого ребенка?
- Да, если выживу, то в старости у меня будет родной человек. Я хочу ребенка, - я смотрел в пол, не заметив, что Эрвин пришел и невольно слушал весь разговор.
- Тогда рожай... А что твой альфа?
Тут Эрвин откашлялся и прошел на кухню, а у меня чуть трубка из рук не выпала от неожиданности.
- Папа, я тебе перезвоню, он пришел...
Я отключил телефон и подошел к альфе, заметив, что он на меня обижен.
- Что у тебя за противопоказания? Почему ты мне ничего не сказал? - Эрвин заваривал себе кофе, стоя спиной ко мне.
- Я не знал, как сказать...
- Не знал? - Эрвин повернулся. - А если бы твой папа сказал сделать аборт, то ты бы это сделал? Избавился бы от моего ребенка, даже не предупредив меня? Так?!
- Я не уверен, что тебе будем нужны я и ребенок, когда...
- Ты идиот? А зачем я вообще тут нахожусь? Что я вообще тут делаю, по-твоему? - мой альфа со злостью и оскорбленным видом уставился на меня, а я почувствовал себя виноватым. Наверное, я таким и был.
- Эрвин, тебе нужен ребенок, да?
- Мне нужны нормальные отношения и нормальная семья, если ты об этом, - альфа облокотился о подоконник и взял в руки кружку с горячим кофе.
- А что будет, если я умру при родах?
- Не говори так! - Эрвин поставил кружку на стол и отвел глаза. - Большие шансы, что ты умрешь?
- Достаточные... Так что будет?
- Давид, я не хочу... - альфа старательно не хотел думать о противопоказаниях и о том, чем всё это грозит.
- Это может произойти независимо от твоего желания. Сейчас я решаю вопрос, оставлять ребенка или нет. Впрочем, - я опустил глаза, - я уже решил. Я его оставлю. Теперь я хочу узнать, что ты будешь делать, если я умру.
- Я его воспитаю один, - Эрвин прошелся по кухне. - Я не знал, что...
- Всё, хватит. Не надо оправдываться, - я опустил лицо на руки.
- Давид, может, ты аборт сделаешь, пока не поздно? Можно и приемного ребенка взять, - Эрвин рассеянно пожал плечами.
- Ты бросишь меня раньше.
- Перестань!
- Прости, просто я уже всё решил...
- Давид, - Эрвин сел рядом со мной. - Скажи, почему ты мне не доверяешь?
- С чего ты решил?
- Ты не рассказал о противопоказаниях, а теперь ты решаешь всё сам. Ты спрашиваешь, что я буду делать с ребенком. Но ты не спрашиваешь, что я буду делать без тебя.
- Эрвин, разве не ради ребенка ты со мной связался? - я усмехнулся. - Ты мне зачал его, не спрашивая, можно ли мне вообще иметь детей. Ты сам сказал, что мой недостаток приобретенный, поэтому ребенок его не унаследует.
- Так сделай аборт! - Эрвин буквально заорал на меня. Я видел, что он ужасно злится, так сильно, что его бледная кожа даже приобрела багровый оттенок. - Завтра пойди и сделай аборт! Понял?
Я замотал головой. От криков мне всегда становилось не по себе, а сейчас я вообще не выдержал и расплакался.
- Ты не хочешь делать аборт?
- Но ребенок-то уже есть!
Я понимал, что мы с Эрвином отличаемся в понимании моей беременности. Я уже видел ребенка внутри себя. Эрвин пока что - только проблему. Альфа молчал, я плакал, не зная, что можно сказать. Наконец, Эрвин первым взял себя в руки и притянул меня к себе, аккуратно обняв.
- Прости, Давид... Мы будем надеяться на лучшее. Хорошо?
Я кивнул, всхлипывая, а альфа продолжил меня поглаживать, пока я не успокоился. Тему аборта мы больше никогда не поднимали, но в ту ночь я слышал, как Эрвин без конца ворочается, не в силах уснуть. Неужели он действительно за меня переживал? Для меня это было странно.
На следующий день мы опять прошли по врачам, потом Эрвин накупил мне витаминов и всё, что нужно. Мы стали жить в ожидании ребенка. И, кажется, мы были счастливы. Только мое здоровье постоянно подкачивало. То у меня был токсикоз два месяца, то головные боли, то еще что-нибудь. К сексу я был расположен мало и не знал, как с этим бороться. Только на третий, четвертый и пятый месяцы беременности моя активность в этом вопросе несколько выросла. И пока живот был еще небольшой, мы снова развлекались в любую свободную минуту. И за всё время, что Эрвин находился рядом, я успел забыть, какой я некрасивый. Я из кожи лез, чтобы альфа меня любил, хотя, по-моему, он меня любил и без моих стараний.
- Давид, - Эрвин лежал со мной рядом в постели и поглаживал мой живот, который был уже весьма заметен. - Почему мы до сих пор не женаты?
- Какая разница? - я пожал плечами. Если раньше, до аварии, я грезил свадьбой, то теперь мне даже как-то было неприятно об этом думать. На свадьбе все красивые, фотографируются... А я?
- Мы должны расписаться, мы же ждем ребенка. У него должен быть официальный отец, - Эрвин коснулся губами моего живота.
- Только давай без церемоний...
- Как хочешь, - Эрвин поглаживал живот, спускаясь ладонью и губами всё ниже. Язык скользнул по дырочке, и я застонал. Альфа ласкал меня губами и пальцами, отчего я тек так, как во время течки. А еще меня возбуждал как никогда запах Эрвина. Я вообще стал чувствовать даже самые незначительные его оттенки.
- Милый, войди в меня...
Ждать долго не пришлось. Я почувствовал, как в меня вторгается его жесткий, каменный член, отчего я вскрикнул, наслаждаясь даже самой мыслью, что Эрвин внутри меня. Мой альфа двигался, прикрыв глаза, и на его лице было написано такое блаженство, будто он находится сейчас в раю.
Ему нравилось со мной спать. Но постепенно, день ото дня, я всё чаще отказывал ему в этом. Виной были боли в спине и позвоночнике. Рос живот, росла и нагрузка. Однажды я столкнулся с тем, что мне стало тяжело ходить, а про секс можно было забыть вовсе.
- Может, тебе костыли нужны? - робко поинтересовался Эрвин, тут же опустив глаза.
- Нужны, а что тебя смущает? - я лежал на боку, на диване, уже второй час и не поднимался.
- Я куплю...
- Спасибо.
Эрвин снова отвел глаза, а я почувствовал какое-то подобие другого запаха. Тонкая иголочка кольнула мне сердце, но я промолчал, решив, что мне показалось. На следующий день я осваивал костыли. В принципе, по дому они мне не так были нужны, но преодолевать далекие расстояния без них я не мог. А вот запах стал сильнее. Я не понимал, откуда он. Эрвин ни с кем не спал кроме меня, а теперь и вообще не спал. Но запах... Как будто кто-то постоянно о него терся. К тому моменту мы уже не спали месяц, а еще должны были скоро расписаться. Мой живот был огромным, как мне казалось, но он продолжал расти, как и моя тревога, что Эрвин кого-то себе нашел. Вскоре я не выдержал и решил навестить его на работе, чтобы понять источник этого запаха. А в том, что это был омега, я не сомневался.
Это был понедельник, я взял такси, преодолевая страх и жуткую тревогу и отправился узнавать правду. Офис, где Эрвин работал, находился на самом высоком этаже высотного здания, практически чердак. Я не знал, как я объясню своему будущему мужу свое появление, но это будет потом, а сейчас... Чтобы попасть в офис, нужно было, выйдя из лифта, пройти еще два пролета пешком по лестнице, что я и делал, с трудом передвигая ноги. Я опирался о костыли, делая шаг за шагом. Вдруг я услышал, как кто-то вышел на лестницу и открыл окно. Я замер. Голоса, запах... Это был Эрвин, в обществе кого-то еще. Кого именно, я не понял, потому что оба курили. Уж не того ли самого омеги? Я оперся о перила и прислушался. Сначала они говорили о работе, долго так говорили, а потом их голоса стали тише.
- Ну как твой гражданский муж? - поинтересовался ядовитый омежий голосок.
- Скоро распишемся.
- Кстати, посмотри, я сделал пирсинг...
Интересно, где только он его сделал.
- И тату...
Еще лучше. Я покусывал губы. Голос был бархатным, грудным, тягучим. Я аккуратно сделал еще пару шагов, вглядываясь в щель между лестницами. Красивый блондин-омега задрал майку и демонстрировал Эрвину пирсинг на пупке.
- А где тату? - похоже, моему альфе игра нравилась. Мне тоже стало интересно, где тату у этой белобрысой шлюхи, и что-то мне подсказывало, что точно не на запястье. Ага, так и есть. Омега начал расстегивать себе брюки.
- Тут виден только кусочек... Это змейка...
Эрвин явно смотрел на змейку, а я почувствовал, что задыхаюсь от слез. Омега же явно был настроен по-боевому.
- Я могу сегодня показать тебе ее всю... Приходи ко мне.
- У меня есть муж, - Эрвин продолжал смотреть на змейку, а омега взял его ладонь и запустил себе в брюки.
- Скажешь, что задержался на час...
Эрвин не убирал руку, наоборот, стал ее двигать глубже внутрь, и тогда белобрысая тварь без зазрения совести впилась своими губами в его губы.
Я хотел уйти тихо, чтобы не позориться, а с Эрвином поговорить дома, если он, конечно, вернется домой. Но тихо уйти не вышло. У меня потемнело в глазах. Я попытался опереться о перила, но всё равно не удержался и начал падать, слыша, как гремят мои костыли.
- Давид, ты?! Что ты тут...
Эрвин подлетел ко мне, смягчив удар от падения. Но я всё равно ударился, однако мне было сейчас не до этого. В довершении ко всему еще и сполз мой платок. Я сжался, чувствуя какую-то вину. Как будто это я договаривался о свидании с любовником, а не Эрвин.
- Прости, прости... - я судорожно пытался подняться, захлебываясь от слез, глядя, как на меня уставился блондинчик. Видимо, Эрвин рассказал про меня не всё.
- Давид! Зачем ты пришел?
Я мотал головой, пытаясь прятать лицо. У меня была истерика.
- Я не знал, что у тебя тут личная жизнь налаживается, я думал, думал... - я дышал ртом, зачем-то уцепившись руками за перила, - что мне кажется запах, я... Прости, я не буду больше.
- Это, что, и есть твой жених?! - блондинчик, наконец, обрел дар речи. А я замотал головой.
- Нет, я не жених, я просто... Я ничей не жених.
- Ален, заткнись! - Эрвин явно был в панике, а мне было стыдно.
- Ты Ален, да? - я повернул голову к омеге.
- Ален, - парень кивнул, сглатывая.
- Ален, я не жених Эрвина. Между нами ничего нет. Он спокойно может идти на свидание, - я снова отвернулся. - Только не говори никому, пожалуйста, что он встречался с таким уродом, как я. Меня не существует, ясно?
- Ален, ты еще здесь?! - Эрвин рявкнул на омегу и тот пулей полетел в офис. - Давид, успокойся.
Я не успокаивался. Просто не мог. Я сел на ступеньки, не переставая плакать.
- Прости меня, Давид...
- Вызови скорую, у меня живот разболелся. Рези.
- Черт! - Эрвин начал звонить врачам, а я держался за живот, в истерике. Когда альфа положил трубку, он снова попытался меня обнять, но я не дался.
- Ты пахнешь им, руки! Руки пахнут...
- Давид, прости...
- За что? Иди к нему, что сидишь? Зачем тебе я? Зачем ты вообще меня обрюхатил, а теперь, когда мне, может, жить два месяца осталось, ты решил от меня гулять? Не мог подождать, пока я сдохну? Зачем свадьба? Это фарс! Изменять жениху накануне свадьбы... - я не смотрел на Эрвина, не мог. - Это особенная форма садизма такая? Что я тебе сделал?
- Я мразь, я признаю это...
- Хватит, - я покачал головой. - Мне не о чем с тобой разговаривать. Если мы продолжим разговаривать, я просто потеряю ребенка.
Эрвин замолчал, я тоже. Но находиться рядом с ним мне было тяжело, больно. К счастью, скорая приехала быстро и меня отвезли в роддом, на сохранение. Теперь мне оставалось оттуда либо вернуться с ребенком, либо сразу отправиться в морг.
Глава 10. Попытка самоубийства
Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! -
И подымет мне веки горячим штыком.
(Александр Башлачев)
Меня отвезли на сохранение, где мне предстояло находиться ближайшие два месяца. Я снова впал в апатию, только теперь эта апатия была нехорошая. И если раньше где-то в глубине души я надеялся, что будет хоть что-то если и не хорошо, то приемлемо, то сейчас, после того, как увидел Эрвина в обществе красивого мальчика, целующимся, лапающим его... Мне стало стыдно за себя, что я так глупо понадеялся, что жизнь моя станет сказкой. Кто я такой? Какой я? И какой этот Ален. Я лежал на боку, на койке, в палате, в платке, и плакал. Мои слезы текли сами по себе, хотя я не желал их показывать. Моё уродство предстало передо мной в новом свете, ярко... Особенно на фоне Алена.
Я посмотрел на огромный живот, внутри которого развивался ребенок. Этот живот пока что был моим грузом, который тянул меня вниз, мешал вырваться из этой отвратительной оболочки. Я не хотел никому мстить, я просто хотел умереть. Я надеялся, что мне не придется ничего делать самому, что это случится во время родов, а если нет... Я принял решение. Как когда-то принял решение сохранить малыша.
Эрвин приходил неоднократно, но я при нем не снимал платок, я с ним не разговаривал, кажется, я даже его не слушал и не слышал. Я замкнулся в себе. Однажды он попытался снять мой платок с лица, тем самым "разбудив" меня на пару минут.
- Что ты делаешь?
- Я должен видеть твое лицо, я твой гражданский муж.
- Ты никто, а перед чужими я себя не показываю, - я поправил платок и снова замкнулся в себе. Я заметил, что когда приходил Эрвин, я сворачивался в клубочек и прятал живот, а еще старался как можно больше скрыть лицо.
- Давид! - альфа заорал на всю палату, так что отреагировали все присутствующие на соседних койках беременные, кроме меня. - Давид! Я отец твоего ребенка!
Я прикрыл глаза и еще больше начал прятать под одеялом живот.
- Это мой ребенок тоже! А ты - мой омега!
- Я ничей...
- Давид, мы должны расписаться... - Эрвин попытался коснуться ладонью моих волос, но я отстранил его руку.
- Зачем? Я уродлив, я никто тебе.
- Давид, я понимаю,что ты чувствуешь...
- Правда?.. - я говорил медленно, немного даже приторможенно. Понимает он.
- Давид, давай распишемся ради нашего ребенка. Ты же можешь умереть во время родов, кто-то должен будет за ним ухаживать, растить.
- У меня есть папа.
- Твой папа не так молод, чтобы возиться с младенцами! - Эрвин прошелся по комнате.
- Ты альфа, альфы не возятся с младенцами. Хотя, если Ален так тебя хочет, ты можешь заставить его, - странно, но я спокойно относился к тому, что моего ребенка воспитает чужой омега, даже Ален. Кто угодно казался мне лучше, чем я. Как я его поведу в детский сад, в школу? С платком на лице? Над ребенком насмехаться будут.
- Я не собираюсь иметь что-то общее с Аленом!
- Имей, Эрвин. Мне уже всё равно. Хочешь расписываться, давай распишемся, только не трогай меня, пожалуйста.
Мы расписались. Я поставил какую-то закорючку в документе, который предоставил нотариус, так и состоялась моя свадьба. Пришел папа. Видя мое состояние, поздравлять меня не стал. Я ему сказал, что всё-таки надеюсь на Эрвина в плане воспитания ребенка и попросил, чтобы в случае чего они как-нибудь договорились.
А потом у меня начались схватки, досрочные. Из-за пережитого стресса, из-за моего здоровья, из-за всего. Сам я родить не мог, поэтому мне делали кесарево сечение. Чтобы не рисковать моим сердцем, мне делали не общую анестезию, а только нижней половины тела. Поэтому я видел, как достают ребенка, как он сразу начинает кричать, дергая ручками и ножками, как его показывают мне и куда-то относят.
Потом я почувствовал обжигающую боль внутри и отключился. Мне казалось, что я открыл глаза тут же, но на самом деле я был уже в другой палате. Я был один, опутанный какими-то проводками. Времени было мало, санитары и врач могли прийти в любую минуту. Я обвел глазами помещение. Рядом, на тумбе, стояла широкая колба из тонкого стекла. Я потянулся к ней, превозмогая слабость, и раздавил ее в руке, чувствуя в ладони огромный острый кусок стекла. На мгновение мне стало страшно, поэтому я сначала попробовал на запястье. Стекло резало хорошо, поэтому из тонкой раны сразу стали появляться капли крови. Теперь можно было приступить к основному. Я провел стеклом по шее, где была артерия. Теплая жидкость потекла на подушку. Я сделал еще один надрез, сильнее. Я думал о том, что наконец-то освобождаюсь от этого тела, что, никому не нужный, я теперь освобожу мир от сомнительного удовольствия лицезреть меня. Только одна мысль вызывала тревогу, сжимала душу. Ведь где-то там был мой ребенок, но... Как же я покажусь ему? Пусть лучше он меня никогда не увидит.
Хлопнула дверь, это вернулся санитар, несколько раньше, чем мне хотелось. Увидев меня, он выкрикнул что-то нечленораздельное и подбежал ко мне. А я с наслаждением прикрыл глаза, чувствуя приятное головокружение.
Я надеялся умереть... Но я не умер. Чертова больница... Потребовалось не так много времени, чтобы я понял, что я совершил самый ужасный поступок в моей жизни. Я бросил своего ребенка на произвол судьбы. Думал ли я об этом, когда водил куском стекла по шее? Я думал о своем уродстве и о том, какой я несчастный. А теперь я лежал и не мог пошевелиться, лишь только как будто через толщу воды до меня доносились чьи-то голоса, и, сходя с ума от одиночества, я пытался их слушать. Мне никогда не было так горько. Что со мной? Паралич? Кома? Я не чувствовал себя, я пытался пошевелиться и не мог. Зато у меня была масса времени, чтобы подумать, лежа в одиночестве и темноте. Я ведь выжил, роды прошли удачно и всё равно... Из-за чего я хотел покончить с собой? Потому что мой альфа потискал какую-то шлюху? Я уже попал один раз в аварию, когда поехал в другой город, из-за того, что человек, в которого я был влюблен, женился на другом. Ничему меня жизнь не учит...
Опять голос... Я собрал все мысли и снова начал пытаться слушать, разобрать слова. Это был голос Эрвина. Эрвин, милый, что ты забыл тут? Возле моего живого трупа?
- Давид, Давид... - это единственное, что я мог понять, я слышал его голос и теперь хотел проснуться. А если я всё-таки умер? Я хотел пошевелиться, но не мог. А он что-то рассказывал, причем мне. Как странно, я же не могу ответить. Я опять сосредоточился. - Давид, представляешь, сегодня я шел по улице, а ко мне привязался омега. Рыжий. Он стал ко мне приставать с намерением познакомиться, я как раз к тебе шел. Но я показал ему кольцо, что я женат, что у меня есть ты. Тебе нравится кольцо, которое я тебе подарил? Оно из белого золота. Хотя, кажется, мы с тобой это уже обсуждали... А еще я сегодня готовил яичницу, и она подгорела. А еще звонил твой папа, он назвал меня козлом и сказал, что нужно еще денег. Я перевел уже. Наш ребенок пока с ним, потому что мне лучше работать, а твой папа всё-таки омега...
Эрвин мне еще что-то рассказывал около часа, а потом ушел. Если бы я мог кусать губы, я бы кусал их. Как же я мечтал проснуться! Где-то рядом со мной шла жизнь, просто бурлила, где-то рос мой ребенок, а к моему мужу приставали очередные шлюхи. А я лежу тут. Я делал над собой усилия, желая разбить эти невидимые оковы. Мой разум метался. Я пытался молиться, я требовал, угрожал кому-то невидимому, боролся с собой и просил, просил вернуться к жизни. Я просил об этом всех богов, каких знал.
Эрвин приходил каждый день, поэтому я знал все новости. Изо дня в день он рассказывал всё, что случалось с ним, в мельчайших подробностях. Я жил этим и боялся одного, что он однажды разочаруется и не придет. Вокруг теперь было не то чтобы много красивых омег... Они еще и шевелились и разговаривали. А я? Овощ.
- Сегодня днем на работе такой скандал был... - снова голос Эрвина. Я сосредоточился. - Начальник орал на меня так, что стены дрожали. Мало того, что я заваливаю проект, я еще обложил матами Алена. И это было бы ничего, не получи он по морде. В смысле Ален, не начальник. Хотя начальнику тоже хотелось вмазать. Но это не важно, - голос Эрвина был бесцветный. Я чувствовал, что он в депрессии. - Я стал избегать его после того, как это... Ну ты понял. Он узнал, что ты в коме. У меня все коллеги знают об этом. Но никто ничего не спрашивает, а я ничего не говорю. Ален подошел ко мне в курилке и стал выражать соболезнования. Впервые за четыре месяца! Я кивнул и хотел уйти, он взял меня за руку, и тут меня как накрыло... - Эрвин замолчал на минуту. И вдруг его тон стал другим. Злым, раздраженным, уставшим. - Не важно. Я тебя люблю и всегда любил, а ты... Ты меня не слышишь! Ты лежишь и не поднимаешься! Ты не понимаешь, что я скучаю! Тебе плевать, на меня, на ребенка, на собственного папу! - Эрвин теперь орал на меня, а я внутри себя метался, не зная, как возразить мужу.- Ты решил покончить с собой, а теперь лежишь и радуешься, видя, как мне плохо! Ты мстишь мне! Мстишь! Я не приду к тебе больше!
Не знаю, что со мной случилось, но мысль, что Эрвин меня бросит, теперь по-настоящему бросит, вызвала во мне прилив жизненной силы, которой мне так не хватало. Я прорвался наружу. Я застонал и открыл глаза. Свет заставлял меня жмуриться, но я во все глаза смотрел на Эрвина, который стоял ко мне боком, глядя в окно. Услышав мой стон, он повернул голову. Я никогда не видел его таким. Его глаза были совершенно другими, они поменялись, стали печальными, но в ту секунду, когда он осознал, что я проснулся, он подлетел ко мне, опустился на колени, боясь меня коснуться.
- Давид, Давид... Ты меня понимаешь, говорить можешь?
- Эрвин, - говорить я мог, хотя тогда я думал не об этом, а о том, как донести до мужа мысль, что я на самом деле очень жалею о своем поступке. - Не уходи...
В ответ он жадно поцеловал меня в губы и выскочил из палаты звать врача. Вернулся он меньше, чем через минуту. Я лежал, чувствуя, как эмоции переполняют меня. И среди них был страх, страх, что я засну снова, снова впаду в кому. Но теперь мне это не грозило.
Глава 11. Заключительная
Я верю отчаянно в самые тёплые страны
Где ветер от нежности шепчет признания в любви
И мягкой травой зарастают рваные раны
И тлеет огонь, и чадит никотином в груди.
(Би-2)
Как я потом узнал, Эрвин уходить от меня не собирался. Врачи заметили, что мой мозг реагирует на разговоры, которые я слышал. И хотя никто не мог дать гарантии, что я могу проснуться, точнее, вероятность этого была небольшой, Эрвин изо дня в день не оставлял попыток разбудить меня. Он каждый вечер после работы приходил ко мне и что-то рассказывал, причем специально делал акцент на чем-то провокационном: ребенок, другие омеги, его неприятности по работе и дома. Эрвин верил, что я проснусь, верил больше, чем кто бы то ни было. Он приносил мне ребенка, он включал музыку, он читал мне книги. Мой муж заставлял меня волноваться, ревновать, скучать... Он заставлял мой мозг работать, будил его. И теперь, когда я проснулся, Эрвин взял кучу отгулов и не отходил от меня ни на минуту.
Мой альфа боялся, что я до сих пор держу на него обиду за Алена, но это было не так. Я сам ненавидел себя, понимая теперь, какой груз я взвалил бы на его плечи своим самоубийством. А если бы у меня получилось, как бы с этим жил Эрвин? С мыслью, что он стал причиной моей смерти? Что, если не его интрижка с Аленом, то всё было бы замечательно? Я долго не знал, как подобрать слова, чтобы сказать Эрвину, что я жалею о своем поступке. Но всё-таки, через неделю после моего пробуждения, я взял мужа за руку и, стараясь не отводить глаз, начал просить у него прощения.
- Давид, за что ты извиняешься? - Эрвин лег рядом со мной и стал поглаживать ладонью мои волосы. - У тебя была депрессия. Это я виноват, что не сдержался, зная, что ты на последних сроках, как тебе тяжело...
- Прости, - я уткнулся носом в плечо Эрвину. - Мне так жаль, что я совершил глупость.
- Тише, тише...
Я и не заметил, как Эрвин оказался сверху, целуя мою шею и плечи. Его руки блуждали по моему телу, рубашка задралась по самую грудь, и я почувствовал, как его горячий возбужденный член упирается мне в промежность.
- Эрвин, а мне можно? - я и сам хотел близости, но боялся этого.
- За четыре месяца уже всё зажило, - я почувствовал его горячие, болезненные поцелуи. - У меня никого не было, я скучал. Очень.
- Я знаю, у тебя чистый запах...
Я расслабился, как мог, и Эрвин вошел в меня, сначала немного, затем наполовину, и я громко застонал, но муж закрыл мне рот рукой.
- Тише, врач придет.
Я кивнул, а он начал двигаться внутри меня, так что койка стала громко скрипеть. Я старался стонать как можно тише, я сжимал Эрвина в объятиях, так сильно, как только мог, сливаясь с ним, пытаясь поцеловать его в губы, но он почему-то избегал моего лица. Я понимал, что дело не в уродстве, а в чем-то другом. Когда мы уже приближались к высшей точки, в палату зашел врач. Я, признаюсь, немного испугался и обхватил Эрвина ногами за талию, как бы ища защиты, но мужчина тут же вышел.
Снова врач появился, когда мой альфа сидел на стуле рядом со мной, покусывая губы.
- Я вижу, Давид выздоровел? - доктор подошел ко мне и стал проверять приборы. - Вы вообще в своем уме, оба?
- Простите, - Эрвин смущенно откашлялся.
- Идиоты. Это вам не публичный дом! Это больница... - врач-альфа, не отрываясь, смотрел на меня, а я дико краснел. - К тому же, Давиду пока что такие нагрузки противопоказаны. Вам еще месяц нельзя жить половой жизнью!
Врач стянул с меня одеяло, надел резиновые перчатки и стал вводить внутрь меня палец, что-то проверяя. Я лежал полуголый, не зная, куда себя деть.
- Зачем вы его трогаете? - Эрвин поднялся и, скрестив руки, уставился на доктора. К моему удивлению, муж ревновал.
- Я должен проверить, не повредили ли вы ему что-то, а также его реакцию на прикосновения.
- У него хорошая реакция, - мой альфа бледнел от злости. - Руки от него уберите!
- Выйдите из палаты, - доктор нажал на какую-то точку, и я вскрикнул от боли, - Не всё зажило, и вообще, его надо там смазать.
- Что смазывать? Его кесарили вообще-то!
- У него было воспаление! - врач не унимался, и будь я омегой с нормальной внешностью, то я бы уже решил, что мужчина имеет на меня виды. Между тем, обстановка накалялась. Я смотрел на всю эту картину и искренне боялся, что альфы подерутся. Вот только одно было неясно: смысл делить такого урода, как я? Но нет...
- Давайте сюда мазь, я его сам смажу!
- Да не нужен мне ваш омега! - доктор вытащил пальцы и нервно снял перчатки. - Выйдите!
- Я его сам смажу, - повторил Эрвин и угрожающе сделал шаг к доктору. Уходить он не собирался, и альфа махнул рукой: - Как пожелаете. Только не трахайте его опять.
Оставив баночку с мазью, доктор вышел, а мой альфа начал проводить нехитрую медицинскую процедуру самостоятельно. В итоге Эрвин увлекся так сильно, что я кончил еще раз.
- А этот гад хотел сам тебя смазывать, сволочь... - пробурчал муж, злобно озираясь по сторонам.
Через неделю меня начали готовить к выписке. Эрвин почему-то нервничал, и я видел, что он хочет что-то сказать, только не решался. Поэтому первым завел разговор я. К слову, к тому моменту я уже ходил сам, но покидать палату мне всё равно почему-то не разрешали. Даже в туалет я ходил там же, причем ухаживал за мной Эрвин, не позволяя это делать кому-то другому.
- Милый, что происходит? Тебя что-то гложет, я вижу.
- Давид, мы поедем домой на такси.
- А почему не на твоей ауди?
- Ее нет, - Эрвин отвел глаза.
- Ты ее разбил?
- Продал.
Меня это удивило. Эрвин до безумия гордился этой машиной, а тут... Мне стало тревожно.
- Что произошло? - я коснулся рукой его щеки. - Скажи, я пойму в любом случае.
- Это еще не всё, - Эрвин опустил глаза, а мне уже пора было пить валерьянку. От тревожного чувства я начал задыхаться.
- Что случилось?! Господи... Что-то с ребенком?!
- Нет, - альфа замотал головой. - Я кое-что сделал... Не посоветовавшись с тобой.
- Это касается меня?
- Да... - Эрвин взял меня на руки, потому что я еще ходил с большим трудом и понес меня куда-то из палаты. Коридор. Зеркало. Я уставился на собственное отражение и... не узнал себя. Эрвин молчал, придерживая меня сзади и тоже на меня глядя.
- Что... что со мной? Как это?..
Вместо грубых шрамов на лице остались тонкие полоски, нос, который сильно пострадал и частично отсутствовал, снова был ровный, чуть перекошенный рот стал симметричным. Челюсть, лоб, щека... Я практически не отличался от обычного омеги!
- Я рискнул и, пока ты был в коме, пригласил одного очень хорошего пластического хирурга, который тебе поправил всё, что можно, - Эрвин говорил с тревогой в голосе, как будто боялся, что я буду его осуждать. - Он вырезал грубые шрамы, вправил косточки, даже что-то сделал с лицевым нервом возле рта. Осталось теперь избавиться от рубцов. Но тут ничего не сделаешь. Тонкие полосы так и останутся, но тебя ждет еще три лазерных процедуры, и через полгода белые полоски от шрамов ты сможешь скрыть под тоналкой.
- Эрвин... - я смотрел на себя, не зная, что сказать.
- Тебе нравится?
Меня переполняли чувства, и я боялся, что от волнения у меня снова заболит сердце.
- Эрвин, Господи... Я не верю... - я чувствовал, что сейчас расплачусь. В голове не умещались все мысли и чувства, которые овладели мной. - Где ты взял деньги на эти операции? - я повернулся к мужу, хотя мне не хотелось отрывать взгляда от своего отражения. - Это проданная ауди, да?
- Да... Тебе нравится? - альфа аккуратно коснулся пальцами моей щеки. - Ты не подумай, что мне не нравилась твоя внешность. Я тебя люблю любым, просто тебе самому будет легче, когда ты... Ну... Обычный, не отличаешься.
Я потрясенно смотрел на мужа, не зная, как выразить всю благодарность.
- Давид... Так тебе нравится?
- Конечно, - я прижался к нему всем телом, уткнувшись лицом в его грудь. - Эрвин, а если бы я не проснулся, то, получается, ты потратил бы деньги на меня напрасно?
- Я верил, что ты проснешься...
|
