 Фанфик «Грозовое море | 2»
Шапка фанфика:
Название: Грозовое море
Автор: Galanthus
Фандом: Naruto
Персонажи/ Пейринг: Саске/Наруто; Наруто/Саске
Жанр: романтика
Рейтинг: НЦ-17
Размер: миди
Статус: не закончено.
Текст фанфика:
На распределение вещей ушло около двух часов. Комната Саске оказалась просторной и комфортной. В камине гостеприимно горел огонь, создавая иллюзию безмятежности. Имелось даже окно, но кроме тьмы больше ничего не было видно. Учиха снова задернул плотные шторы, словно отгораживаясь от внешнего мира. Впрочем, несмотря на все усилия строителей, вдохнуть в маяк домашнюю атмосферу не удалось. Он однозначно вызывал ассоциации с тюрьмой, а точнее — с камерой смертников. Саске вдруг понял, что слишком много думает о смерти, постоянно проводя с ней аналогии и сравнивая. Такой настрой вызвал неудовольствие, и Учиха мысленно себя отругал. Помогло, но мало. Одиночество пугало. В каждом углу чудилась всякая мистическая дрянь, которой попросту здесь не могло быть. Невыносимо хотелось разыскать Наруто, но Саске заставил себя сесть на кровать, не желая больше выставлять себя слабаком и трусом. Напарник зашел без стука и сразу сказал:
— Пошли в гостиную. Успеешь насидеться один.
Не дожидаясь ответа, Наруто вышел.
В гостиной был сервирован стол — ничего особенного, самые простые блюда. Камин весело горел, но не хватало запаха, так как кокс при сожжении его не давал. Зато давал в три раза больше жара, чем дрова и уголь, и был идеальным топливом. Усаживаясь за стол и разливая вино, Узумаки пояснил:
— Здесь есть котел. От него паровое отопление, но нужно чтобы он постоянно горел. Котел находится рядом с кухней. Свет у нас от силовых линий, их здесь полным-полно, а вода – талый снег. Он вполне съедобен, так сказать. Ну, что, за встречу. – Наруто поднял бокал.
Вино оказалось умеренно-сладким и прохладным, но Саске, вероятно, был слишком напряжен, поэтому совсем не почувствовал вкуса. Есть, кстати, совершенно не хотелось, хотя времени после последнего приема пищи прошло уже много.
— Готовим и убираем по очереди. Завтра ты, – сказал Наруто будничным тоном. — Не спрашивай, что я люблю — я всеядный, и, давай, ешь, если даже не хочешь. Здесь либо полное отсутствие аппетита и снижение вкусовых ощущений, либо повальное обжорство.
— У тебя первое? – Спросил Саске.
Наруто кивнул:
— Вижу, у тебя тоже.
— Если заснешь в первую ночь, хорошо, но если нет, тоже ничего страшного, но спать ты должен научиться по-любому, - продолжил объяснять Узумаки. – Тебе постоянно будут сниться кошмары, поэтому выставляй защитные барьеры, чтобы уберечь психику, но, правда, единственное, что они могут, это то, что ты не будешь помнить свои сны. Если будешь долго смотреть на море, оно будет вызывать у тебя галлюцинации и иллюзии. Оно может начать внушать тебе, что я твой смертельный враг. Если мы где-то дадим слабину, случится прорыв, не волна, только мощный энергетический импульс, которого хватит, чтобы материализовать отрицательную энергию в некое подобие теней. Это верная гибель на девяносто девять процентов.
Саске слушал очень внимательно, несмотря на то, что все это уже знал из отчетов. Наруто его так успокаивал. Знание всегда считалось силой, но в настоящий момент оно казалось абсолютно бесполезным. Учиха не чувствовал в себе былой уверенности, силы, целеустремленности и волевой решимости. Его удивляло, как Наруто может быть таким спокойным, как вообще человек способен прожить в этом кошмаре половину жизни. Саске собрался спросить, но Узумаки неожиданно сказал:
— Я не знаю. Я не знаю, почему я здесь, не спрашивай. Я так и не нашел ответа.
Учиха не смог заснуть ни в первую, ни во вторую ночь, но в третью ему удалось забыться коротким сном. Снилось что-то однозначно мерзкое, но он не помнил и помнить не хотел. Он уже дважды ходил к морю, подходя вплотную к защитному барьеру. Море при повторной встрече снова пыталось его увлечь, но это не сработало. Потом кидалось на барьер, и это впечатлило. Было во всем этом что-то завораживающее, но у Саске хватило сил оторвать взгляд и вернуться на маяк. Он из отчетов знал, что некоторые смотрители так и не смогли этого сделать и продолжали смотреть, не мигая, незаметно коченея и превращаясь в ледяные статуи. В следующий раз Грозовое море просто кипело, не обращая на Саске никакого внимания, разумеется, нарочно. Учиха не знал, наблюдал ли за ним Наруто во время этих визитов, и он не смог бы ответить, зачем вообще ходит к морю. Более того, Саске понятия не имел, что вообще здесь забыл. Однажды он напрямую спросил об этом у Наруто:
— Зачем все это? Все бессмысленно и бесполезно.
Узумаки ответил не сразу, задумавшись на какое-то время.
— С точки зрения обеспечения безопасности это действительно бесполезно, но людям так спокойней. С точки же зрения познания самого себя – нет. Здесь ты находишь свое истинное отражение. Вопрос другой: а надо ли это вообще, знать настоящего себя?
Учиха не знал, что ответить, он искал правды у Наруто, но не находил. Делал ли это Узумаки намерено, Саске не понимал. Ему сейчас очень хотелось чужой мудрости, опыта и ума, в то же время он осознавал, что такое стремление в корне неверно, и пытался найти свои ответы, которых не было.
Такие короткие разговоры происходили между ними постоянно. На маяке, как выяснилось, делать было совершено нечего. Кроме бытовых хлопот не имелось никаких обязанностей. Свободного времени оказалось хоть отбавляй и следовало бы его потратить на что-нибудь разумное. Наруто, однако, постоянно чем-нибудь занимался. Он либо читал, либо тренировался, либо разгадывал разные головоломки. Он не предлагал никаких совместных занятий, четко пояснив:
— Я не могу хотеть за тебя. Ты должен идти вперед сам, проявлять инициативу.
Это было проще сказать, чем сделать. Откровенно говоря, ничего не хотелось, но Саске сумел собраться и через «не хочу» попросил напарника сыграть в партию шахмат. Играли оба рассеянно, не стремясь к победе, но играли упрямо. С картами и го сложилась точно такая же ситуация. Так прошла первая неделя вахты.
Человек привыкает ко всему, привык и Учиха, хотя, все же, после первой недели было трудно судить, но, всяком случае, ему казалось, что его напряжение несколько ослабло. С другой стороны, он не мог определить, стало ли это результатом его собственной собранности и концентрации или очередной игрой Грозового моря. Наруто по-прежнему излучал спокойную уверенность, внушающую уважение, но чувства Саске к Узумаки не ограничивались одним уважением, они были гораздо глубже и сложнее. Он сам до конца их не понимал.
Сегодня была очередь Наруто готовить, но Учиха больше не желал сидеть один, и такая потребность в человеческом общении перестала смущать. Он присоединился к напарнику на кухне. Звукоизоляция не позволяла слышать, что творится снаружи, а идти самому «любоваться» морем не хотелось, поэтому Саске спросил:
— Что там?
— Кипит. Все готовится и готовится, но блюдо по-любому выйдет несъедобным.
— Тебе не трудно здесь? – Саске давно намеревался спросить и, наконец, осмелился.
— Как всем. – Наруто ответил едва ли не машинально.
А всем было одинаково, и в то же время по-разному плохо. Значит, в Наруто имелось что-то такое, что не позволяло ему сломаться. Саске смолчал, а Узумаки, напротив, заговорил. Он иногда вот так мог начать рассказывать, словно случайно, спокойным, размеренным голосом, лишенным интонаций.
— Мой учитель, Джирая, привел меня сюда. Он был первым, кто отстоял не одну вахту, но находиться здесь постоянно не мог. Он вообще не мог долго сидеть на одном месте. Его словно вечно влекло куда-то. Я об этом не задумывался тогда, а вот теперь, когда его не стало, я подумал и решил, что он просто всю жизнь маялся, ища правды. Правды он искал и у моря. Я не знаю, нашел ли он ее, но в то, что Джирая считал правдой, я верю. Это как с религией. Бог один, а толкований и конфессий много, и никто никогда не узнает, кто прав. Так и я верю в то, во что верил мой учитель, хотя он был еще тем извращенцем, но это так, к слову, — Наруто хмыкнул, на секунду о чём-то задумавшись. — Джирая был убежден, что море создали люди. Это не просто его домыслы и догадки. Он много путешествовал и многое изучал. Ему удалось расшифровать древние манускрипты, которые гласили о том, что люди, самоуверенные в своей гордыне, однажды решили очистить весь мир от зла, высосав темную энергию душ и сосредоточив ее в одном месте. Так было создано Грозовое море. Но древние ошибались, они не понимали самой сути человеческой природы. У души нет ни темной, ни светлой стороны, у человека есть свободная воля, и только он решает: творить добро или зло. Зло невозможно запереть, потому что нельзя человека насильно заставить быть хорошим. Это была фатальная ошибка. Именно из-за свободы человеческой воли Грозовое море обрело разум. Ты, наверное, не разглядел, но это довольно таки красивое место: бухта, окруженная высокими скалами. Это место было чистым и нетронутым, в нем кипела жизнь, но пришли люди и все осквернили и испоганили. Мы изнасиловали природу, мы пошатнули равновесие мироздания, а когда поняли, что натворили — испугались и стали лгать. Мы отказались от своих трудов, и придумали сказку о том, что Грозовое море было всегда, и мы просто случайно на него наткнулись. Люди отреклись от своего детища. Джирая считал, что Грозовое море, в принципе, ни в чем не виновато. Оно просто злой человек, злой только потому, что никогда не видел добра, и не увидит, поскольку это ему недоступно. И сделали его таким мы. Представляешь, как жутко было всем тем живым организмам умирать таким страшным образом. Я думаю, их агония навсегда оставила на море отпечаток. И Грозовое море, оно вовсе не мстит, оно лишь пытается сделать то, ради чего создано.
Кокс при сгорании не трещал, не искрился, и это, пожалуй, являлось его недостатком, так как в установившейся атмосфере задумчивости не хватало именно этого. Наруто разлил суп по тарелкам, нарезал хлеб. Они всегда обходились обязательным минимумом еды, скорее принимая ее по привычке. От супа поднимался пар с довольно приятным запахом, но это было все, что Саске ощущал. Ему случайно подумалось: а что если еда будет испорченной — почувствует ли он это? Узумаки, сосредоточено глядя в тарелку, признался:
— А ведь я любил вкусно поесть.
Это оказался уже не первый случай, когда они думали об одном и том же.
— Акатски на самом деле шарлатаны, – вдруг вставил Наруто и перевел на Учиха внимательный взгляд. — Они поклоняются морю, приносят ему человеческие жертвы. Кто-то считает их фанатиками, я же — трусами и лгунами. Почему-то ни один из Акатски не пришел сюда и не взглянул в лицо своего «божества». Даже жертвоприношения они проводят далеко от моря. Это жалкие попытки избежать неизбежного, как будто Грозовому есть до них какое-то дело. Если оно прорвется, то уничтожит все без разбора. Самое печальное, что море, даже если и поглотит весь этот мир, не испытает ничего — ни радости, ни удовлетворения, ни облегчения. Оно останется таким же гибельно-ненасытным просто потому, что не способно меняться. Даже весь мир будет ему казаться очередной тюрьмой.
Наруто откусил кусочек хлеба и принялся меланхолично жевать. Саске последовал его примеру. Говорить не хотелось, несмотря на то, что Узумаки поднял тему, непосредственно касающуюся Учиха. Может быть, оттого что Саске отличался молчаливостью и предпочитал задавать вопросы и слушать тихий, ровный голос.
— Почему Грозовое?
Наруто пожал плечами.
— Понятия не имею. Люди суеверны, они всегда боялись грозы, как потенциально опасного явления. Видимо, поэтому.
Узумаки съел пару ложек супа и снова пристально взглянул на Саске.
— Не понимаю я тебя, – сказал он прямо. — Вместо того, чтобы жить, ты здесь. Я знаю, что я тоже попал сюда мальчишкой, но я видел жизнь, так как с двенадцати лет постоянно путешествовал. А ты... И вообще, я бы на твоем месте сначала разобрался с убийцами родных.
— Я и разобрался, – прервал Саске довольно жестко, — почти два года назад. Я нашел их лидера и убил. Им оказался Учиха Мадара, мой родственник. Он вступил в Акатски только для того, чтобы с их помощью уничтожить клан Учиха и прибрать к своим рукам все состояние. Он был далеко не фанатиком, а очень умелым манипулятором. Я убил и всех тех, кто находился в его штаб-квартире, но уничтожить человеческую трусость и глупость я не в состоянии. На смену Мадаре придет кто-то другой, я это понимаю. Как только он появится и заявит о себе, я…
Некоторое время царило неловкое молчание.
— Убил… — Вдумчиво протянул Наруто, — Знаешь, а я еще никого не убивал, но мог бы, если надо. – Он вздохнул, а потом тихо проговорил:
— Прости, сорвалось. Иногда я не справляюсь, лезу не в свое дело.
Саске слегка кивнул в знак понимания и примирения, однако слова напарника его сильно задели, всколыхнув давнюю боль.
— Почему я? – Спросил он без перехода то, что давно хотел узнать, — Почему ты спас меня, а не моего брата Итачи? Я читал отчет и знаю, что ты мог спасти только одного из нас. Почему ты выбрал меня?
Наруто опустил голову. Он ответил едва слышно, и в его голосе больше не было привычного спокойствия:
— Он попросил, он сам попросил спасти его маленького братика, потому что хотел, чтобы ты тоже увидел это мир, как видел его он. Ему было всего восемь. Я слышал, что он был очень умен и его называли гением. Саске, это он сделал выбор. Прости, я старался, честно… — Узумаки встал из-за стола, практически ничего не съев, — Я тренироваться, – сказал он нейтрально, но между его бровей залегла складочка, показывающая глубокие внутренние переживания.
Наруто напрасно винил себя, он просто не мог сделать невозможного. Учиха это знал и был благодарен Узумаки за подаренную жизнь. Наруто стал для него не только кумиром — путеводителем, за которым Саске шел, стремясь стать равным. Стал ли, Учиха пока не понимал. Рядом с Узумаки он чувствовал себя глупым и слабым ребенком. К восхищению примешивались зависть и раздражение. Даже в краю смерти Наруто себя не потерял и остался примером для подражания, а Саске, пряча от себя собственные страхи, только играл, не живя, а выживая и сожалея, что он не мог принять другого решения.
|
