Название: Часы в подарок
Автор:-AMADARE- (http://ficbook.net/authors/409611)
Фэндом: Gankutsuou: The Count of Monte Cristo
Персонажи: Альбер Эррера, Гайде, граф Монте-Кристо, Бенедетто, Батистен
Жанры: Сейнен-ай, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC, ОЖП
Рейтинг: G
Кол-во частей: 7
Размер: Миди.
Описание:
На пути к заключению мира между Солнечной системой и Внешним Спутниками, Альбера ждут новые повороты судьбы.
Статус: закончен
Дисклеймер: Отказываюсь
Размещение: с указанием автора
Примечания автора:
Это почти кроссовер аниме с книгой Альфреда Бестера «Моя цель – звезды», которую автор сам признал «кавер-версией» «Графа Монте-Кристо». «Почти кроссовер» - потому что из книги позаимствовано лишь понятие «джантация». 

Глава 1.
…Он хотел спастись. Как загнанный зверь, как раненная птица, как бабочка, заманенная открытой жаровней маяка, его сознание отчаянно билось… Опаленное, измученное сознание, из последних сил пытающееся выжить, кидающееся в неведомое. Вся энергия его организма целиком, каждой клетки, каждого нерва, мускула, фибра питала жажду жизни, и он…  джантировал.
***
Заголовок статьи, развернувшийся огромными печатными буквами на целую газетную полосу, гласил: «Телепортация! Перемещение в пространстве усилием воли!» Ниже, более мелким шрифтом, раскинулась длинная статья о беспрецедентном случае, произошедшем во время пожара в некой научной лаборатории: «Новая граница человеческого ума открылась в трагическом происшествии во время пожара в лаборатории на юге Франции. Исследователь по имени Джанте случайно устроил пожар, и возопил о помощи, естественно, подумав об огнетушителе. В следующий момент Джанте оказался рядом с ним, но – в 120-ти футах от лаборатории.
Ученые набросились на эффект Джанте. Давняя теоретическая концепция. Сотни ничем неподкрепленных утверждений, что такое случалось раньше, и вот впервые это произошло на глазах у профессиональных наблюдателей. Мир науки не собирался церемониться с таким потрясающим открытием. Да и сам первооткрыватель Джанте горел желанием обессмертить свое имя. 
Десяток психологов и прочих представителей ученого мира собрались в качестве наблюдателей эксперимента. Джанте поместили в прочнейший стеклянный сосуд, стенки которого невозможно было разбить невооруженными руками. Открыли клапан, пуская воду в сосуд, а затем сорвали запорный кран. Теория предполагала, что если угроза смерти заставила подопытного джантировать (имя сразу превратилось в глагол) в первый раз, ему надо устроить неминуемую гибель снова. 
Сосуд быстро наполнялся водой, Джанте начинал захлебываться. Затем он оказался снаружи заполненного водой сосуда, судорожно втягивая воздух и спазматически кашляя…»
Дальнейшее содержание статьи изобиловало описанием перспектив, открывающихся человечеству с развитием джантации. Согласно утверждениям ученых, джантировать способен всякий, если он в состоянии видеть, помнить и собирать свою волю. Надо только отчетливо представить себе место, куда собираешься себя телепортировать, и сконцентрировать латентную энергию мозга в единый импульс. Но кроме того, необходимо иметь веру, ибо малейшее сомнение блокирует способность к телепортации…
Скептически вздохнув, приятный молодой человек с синими глазами сложил газету вдвое, и отодвинув ее в сторону, хмуро покосился на стопку документов на другом краю письменного стола.
- Лучше бы человечество изобрело мгновенный способ справляться с офисной работенкой… - пробурчал Альбер себе под нос. Но теперь дела не терпели отлагательств. Юноша только недавно вступил в должность первого помощника при секретаре посла Янины, и честно стремился зарекомендовать себя с лучшей стороны. И для этого ему частенько приходилось справляться с самой примитивной ленью. 
Альбер потянулся к ненавистной стопке. Уменьшив ее ровно наполовину, он плюхнул перед собой бумаги, и нацепив очки, принялся с озабоченным видом всматриваться в документы. От выигранной дуэли с ленью парня отвлек звонок секретарши. Приятный голосок оповестил:
- Господин Эррера, к вам Дэбре. 
- Хорошо, Фер, пусть войдет… - выдохнул Альбер.
Полминуты спустя, секретарь при после Янины и непосредственный начальник Альбера, Люсьен непринужденной походкой вошел в кабинет, и плюхнулся в кресло:
- Давно не виделись, старина! – рыжеволосый ловелас ослепительно улыбнулся, - Вижу, ты уже освоился на новом месте, а?
Альбер едва заметно улыбнулся. Люсьен уже давно занимал должность секретаря, и частенько помогал Альберу разобраться в делах. Но тем не менее, юноша понимал, что неожиданный визит приятеля лишь снова отвлечет его от работы. Должно быть, в этот жаркий летний день возня с бумагами тоже представлялась Люсьену одним из тягчайших грехов человечества. И конечно же, он не мог не начать разговор с излюбленной темы:
- Слушай, приятель, сколько еще ты будешь делать вид, что не замечаешь, как Фернанда на тебя смотрит? 
Альбер взглянул на собеседника поверх очков:
- Ты о чем?
- Да ладно тебе! Я не слепой, вижу, как она по тебе вздыхает. Я даже завидую, черт возьми! Такая милашка, и по уши в тебя влюблена!
Альбер ответил едва слышным вздохом, снова опуская глаза. Молодой человек не первый год носил очки, но не был слеп. Он действительно чувствовал, что его юная секретарша порой пытается проявлять к нему знаки внимания. Но Альбер не хотел влюбляться. По крайней мере, сейчас. Каким бы странным это ни показалось, за прошедшие годы он ни разу не взглянул на женщин, ни разу не почувствовал хотя бы мимолетного влечения. Его жизнь сводилась к тому, чтобы добиваться признания и наград на служебном поприще, совершенствоваться в изучении наук и набираться житейского опыта. Год шел за годом, а он так и не взглянул ни на кого влюбленным взглядом, твердо считая, что любовь задурманивает разум, мешая трезво мыслить. В последний раз, когда Альбер потерял голову от любви, именно так и произошло. Тогда он действительно был слеп, и последствий своей слепоты он не простит себе уже никогда. Юноша больше не хотел этого.  
Люсьен, тем временем, будто и не нуждался в собеседнике. Покрутившись в кресле, парень стянул с края стола газету, которую Альбер отложил всего несколько минут назад, и принялся торжественным тоном читать заметку вслух:  
- Телепортация! Перемещение в пространстве усилием воли…! – Люсьен усмехнулся, пробежав глазами по содержимому статьи: - Ей-богу, напоминает вывески бродячего цирка! Что-то вроде «Стального глотателя шпаг» или «Фантастического аттракциона чудес».
- Вот и я так подумал… - Альбер улыбнулся чуть заметнее, держа в каждой руке по листку бумаги и продолжая изучать их из-под линз очков.
- Хотя, если подумать… - Люсьен снова покрутился в кресле, - Если предположить, что такое в самом деле возможно, то представляю, какой ужас эта статейка навевает на транспортную индустрию! Ее владельцы обанкротятся в два счета, если все люди поголовно научатся телепортировать себя в нужный уголок вселенной! Метро, авиаперевозки, судоходство, космические корабли, автомобили – всё это превратится в груду железного хлама!
Люсьен рассмеялся. Альбер захихикал вместе с ним, качая головой:
- Может, телепортация – и правда неплохая штука, - отвлекся от документов юноша, стягивая с лица очки, - Но как по мне, то она может принести гораздо больше вреда, чем пользы.
- Что ты имеешь в виду? 
- Хм… - Альбер по привычке закусил пластмассовую дужку очков, - Допустим, что человечество научится… как там было? Джантировать.  Это значит, что население всей солнечной системы будет способно перемещаться без каких-либо усилий. И тогда среди умеющих джантировать так или иначе окажутся не только мирные граждане…
Альбер откинулся на спинку кресла, закинув руки за голову и продолжая рассуждать сам с собой:
- Во-первых, джантация стократно усложнит поимку опасных преступников. Планеты захлестнет волна преступности. Во-вторых, появится новая угроза распространения эпидемий. Если даже бродяга сможет в мгновение ока очутиться на другом конце вселенной и заразить всех и каждого, к примеру, элефантиазом или бешенством…  
- Ну-ну, больно пессимистичные у тебя прогнозы на будущее… - прервал его размышления Люсьен. Альбер улыбнулся, вставая из-за стола и подходя к окну:
- Не обращай внимание. Просто мысли вслух. 
- Скажи лучше, что не опоздаешь на рейс в этот раз! Иначе мне снова влетит…
- Не опоздаю, будь спокоен, - Альбер чуть заметно покраснел. Опоздать на рейс до Янины, где его уже через три дня ждала готовившаяся к коронации Гайде, он не мог. Просто не посмел бы. 
Послышался легкий стук в дверь, после которого из-за тяжелой деревянной створки вновь появилось личико секретарши:
- Господин Эррера, вас вызывает к себе посол… 
- Иду, иду, - отрывисто бросил парень, на ходу захватывая со стола кожаную папку, - Извини, Люсьен, поболтаем после!
Альбер был уже почти у двери, как вдруг вспомнил о чем-то. Вернувшись к письменному столу быстрыми шагами, он захватил очки, но случайно смахнул с края стола миниатюрный ежедневник. Книжечка распахнулась, выпуская из объятий пожелтевший от старости конверт. Люсьен наклонился, собираясь поднять конверт с пола, но неожиданно Альбер опередил его с такой прытью, что Дэбре опешил. Он наблюдал, как Альбер бережно вложил конверт в блокнот, и так же бережно, почти торжественно, спрятал его в ящик стола. Позабыто было даже о спешке в кабинет начальства.
- И что же ты так тщательно прячешь в этом конверте? Любовное послание? – надменно хихикнул Люсьен.
- Именно, - быстро буркнул Альбер, направляясь к двери. Юноша не соврал – в ежедневнике он бережно хранил любовное письмо Эдмона Дантеса к Мерседес. 
***
Альбер стоял на тротуаре, покрытом тенью высокого здания. Солнце уже садилось, делая тени неестественно вытянутыми. Молодой человек неотрывно смотрел на высокую черную решетку ворот штаб-квартиры Межгалактических войск, в которой когда-то служил его отец. Постепенно воспоминания затягивали Альбера с головой, и он погружался в угрюмую задумчивость.
Альбер Эррера вернулся в Париж не больше полугода назад. С момента отъезда из родного города парень заметно изменился и повзрослел. Из хрупкого шестнадцатилетнего подростка он стал крепким мужчиной. В его взгляде ощущалась серьезность и твердый характер, но вместе с тем в глазах парня то и дело проскальзывали нотки невыразимой печали. 
На плацу штаб-квартиры маршировало несколько солдат. Остановившись, они вытянулись в струнку перед командиром. Командир был облачен в военный мундир. Точно такой же мундир когда-то носил отец Альбера, и при виде такого знакомого зрелища сердце парня сжалось. Он вспомнил,  какие мысли и чувства сопровождали его отъезд из Парижа пять лет назад. Вспомнил, как отъезду предшествовали невыносимые, полные одиночества и самобичевания полгода. Отец, Франц, граф – после кончины самых дорогих людей Альбер остался один-одинешенек, наедине со своей болью и желанием очнуться от кошмарного сна. Но сон не заканчивался. Вдвоем с матерью они продолжали жить в Париже, расплачиваясь имуществом по оставшимся долгам фальшивого графа де Морсер. Мерседес и Альбер были совсем одни, ибо даже слуги оставили службу у них после скандала в палате парламента, но  мать и сын в мгновение ока будто стали чужими друг другу. Мать Альбера сутками не покидала своей спальни. Проснувшись однажды ночью, Альбер услышал в тишине огромного дома ее рыдания. Мерседес испытывала вину перед сыном, но тогда измученный Альбер не понимал этого. Он не знал, почему мать отводит глаза, случайно столкнувшись с ним на лестнице, или сидя за столом напротив него. В то время юноша, превратившийся скорее в бледную тень, и сам неоднократно просыпался по ночам. Ему снился Франц – лучший друг, отдавший жизнь из-за упрямства Альбера. Отец, предавший когда-то Эдмона Дантеса. Граф, столько раз спасавший Альбера от неминуемой гибели…  В такие минуты юноше казалось, что было бы лучше исчезнуть навсегда вместе с ними.
Все изменилось в один день. Узнав о гибели Франца, графа Монте-Кристо и отца Альбера, в гости к юноше приехал Максимилиан. Альбер видел, сколько жалости было во взгляде Максимилиана во время их встречи. В тот момент Альберу впервые стало стыдно за себя. Максимилиан, высокий, широкоплечий, дышащий здоровьем и силой, представлялся Альберу олицетворением жизни. Рядом с ним юноша ощущал себя заморышем. 
Максимилиан был тактичен. Альбер чувствовал, что храбрый солдат старается приободрить его. Не расспрашивая о тяжелых для Альбера событиях, Максимилиан рассказывал о фронте. О победах Земли, одержанных в сражениях с внешними спутниками – Империей, о историях на полях боев… Но с каждым новым словом Альбер все больше испытывал презрение к самому себе.  Его пытался приободрить человек, каждый день рисковавший жизнью в сражениях с врагом; человек, подставлявший себя под пули и смотрящий в жуткие очи смерти своими ясными, излучающими добро глазами. Внезапно Альбера пронзила мысль, что он может больше не увидеть эти глаза. Никогда, точно так же, как лица тех, кого он уже потерял. И Альбер снова будет только смотреть, не в силах ничего исправить. Не в силах оборвать войну, каждый день уносящую сотни, тысячи жизней простых солдат. Таких, как Максимилиан. Войну, из-за которой невиновный Эдмон Дантес оказался взаперти на долгие годы. Войну, спровоцированную планетой Земля, войну, на которой его собственный отец наживал себе фальшивую славу… 
Нет. Так больше не должно быть. Это не должно продолжаться. Альбер должен и приложит все усилия, чтобы начать путь к восстановлению мира и прекращению бессмысленной кровавой бойни. Пусть даже у него уйдет на это вся оставшаяся жизнь, пусть ему придется погибнуть самому – он не побоится и не остановится. Ради Максимилиана. Ради тех, кто дорог его сердцу и во имя тех, кого Альбер больше никогда не увидит.
После той встречи с Максимилианом в Альбере произошла перемена. Спустя всего несколько месяцев юноша решительно собрал вещи и уехал учиться, твердо решив познать всё искусство дипломатии и добиться заключения мира, даже если никто не разделит его стремление…
Но лучшим учителем Альбера оказалась нужда.  Лишившись титула и состояния, простой студент, он  получал скудную стипендию, и чтобы заработать на жизнь, сменил немало незнакомых для себя профессий. Грузчик, почтальон, ночной посудомойщик в ресторане и даже дворник – Альбер порой даже посмеивался над тем, в кого могут превратить превратности судьбы избалованного парижского аристократа.  Половину скудного заработка  он откладывал для матери, и был напрочь лишен тех соблазнов, что окружали Альбера в Париже.
…Альбер очнулся, услышав совсем рядом тихий смешок. Юноша едва заметно вздрогнул, переводя растерянный взгляд на Эжени. Девушка звонко рассмеялась:
- Ну наконец-то, мечтатель! Я уже минут пять за тобой наблюдаю. Но ты, кажется, витаешь в облаках..?
Альбер искренне и немного устало улыбнулся ей:
- Нет, прости. Просто задумался. 
Эжени перестала улыбаться, бросив взгляд на ворота штаб-квартиры, и переводя его на Альбера. Она прекрасно поняла его мысли. Девушка мягко коснулась его локтя:
- Ну что, идем?
Они устроились в уютном уличном кафе. Это была одна из тех встреч, на которые Альбер и Эжени изредка находили время. Эжени вернулась в Париж немногим раньше Альбера, но теперь была с головой погружена в творчество. Альбер же порой мог сутками не покидать здание министерства иностранных дел, полностью посвящая себя работе и находя время только на сон. 
- Здорово, что мы наконец-то смогли встретиться. Я слышала, ты уже скоро снова уезжаешь, да? – Эжени беззвучно поставила на столешницу бокал с розово-желтым фруктовым коктейлем.
- Да, ровно через три дня мы с Люсьеном едем на коронацию в Янину… - не без доли гордости ответил Альбер. Эжени рассмеялась, но быстро стала серьезной:
- Ты наконец-то стал взрослым, Альбер. 
- Больше не плыву по течению, да? – Альбер улыбнулся уголком губ. Эжени ответила улыбкой, снова потягивая коктейль. 
- Ну, а ты?
- Я? – Эжени бросила на него быстрый взгляд, в котором тут же вспыхнуло два солнечных зайчика, - Я счастлива, что меня наконец-то признали, Альбер. Признали не благодаря деньгам отца, а благодаря таланту. По правде говоря, я всегда так мечтала об этом… - в голосе Эжени послышались мечтательные нотки:
- Я могу сама писать музыку, и исполнять ее… Я начала давать свои концерты – разве это не здорово? Уметь выразить себя через что-то… Я понимаю, что начинаю жить только теперь, и…
Альбер смотрел на девушку с нескрываемым восхищением и радостью. Эжени, легкая, изящная, в модной соломенной шляпе и с такого же цвета золотистыми волосами, казалась ему доброй волшебницей. Именно такими Альбер представлял их себе в детстве. Ее золотистые волосы не имели ни малейшего сходства с тем скучным желтоватым цветом, который вызывает в памяти солому. Их отличал сочный тон и почти металлический блеск. Они были подобны червонному золоту, а каждый локон в отдельности напоминал завиток золотой канители. По ее белым, тонким рукам можно было безошибочно узнать пианистку. Сейчас ее пальцы изящно овивали пузатый стеклянный бокал, а ветерок слегка шевелил светлые локоны… Возможно, Альбер все же мог бы влюбиться. Почему бы им не начать всё заново? Да, верно. Нужно только подождать еще немного… Уже скоро на мирном соглашении Земли и Империи будут поставлены все подписи, и Альбер обязательно…
- Ты счастливая, Эжени, - ласково произнес Альбер. Девушка ответила ему удивленным взглядом:
- А ты – нет?
- Почти. Я почти счастлив. Уже скоро, обещаю… - Альбер улыбнулся, но улыбка осталась грустной. Эжени внимательно посмотрела на него, и опустила глаза:
- Я хочу, чтобы ты был счастлив, Альбер. Всё, что случилось пять лет назад…  Я очень переживала за тебя. Прости, что меня не было рядом тогда… - окончила она совсем тихо, но Альбер прервал ее жестом:
- Не надо так говорить, ты совсем не при чем. По правде говоря, я сам во всем виноват… Мне до сих пор стыдно за то, каким я тогда был. Все, что произошло в то время – смерть Франца, отца, и даже графа, по большому счету случилось из-за меня… Я…
Эжени не дала ему договорить, ласково взяв его руку в свои:
- Порой то, о чем мы жалеем, становится причиной, по которой мы больше не плывем по течению, Альбер…