 Фанфик «Одержимый | Глава 17»
Шапка фанфика:
Название: "Одержимый"
Автор: Mary_Cherry
Фэндом: Гарри Поттер
Бета: Ночная тень (главы 1-4), Kira Lvova (с 5 главы)
Рейтинг: R
Направленность: Гет
Пэйринг: Гермиона Грейнджер/Драко Малфой
Размер: Макси
Жанр: Angst/Romance
Статус: Закончен
Саммари: Есть только она и боль, которую она причиняет. Это изматывает, не сама даже боль, а ее ожидание, неизменно оправдывающееся. И все, что он сделал для нее, — не работает! Кажется, что решение рядом, но оно ускользает сквозь пальцы. Сколько же еще продлится эта имитация жизни? А может, это бессмысленная, изнуряющая борьба за невозможное? Нет. Он ни за что не отступится. Не отпустит. Она станет его.
Предупреждения: Начало заштамповано, OOC, AU
Дисклеймеры: права принадлежат Дж.Роулинг
Размещение: с разрешения автора
Текст фанфика:
***
Окраина Тинворта. Коттедж "Ракушка".
"... там же были найдены мертвыми три девочки, которые являлись студентками школы чародейства и волшебства Хогвартс, — вещал голос по радио. — Лиза Турпин, Мэнди Броклехарст и Орла Свирк. Статус крови: маглорожденные. Департамент обеспечения магического правопорядка объявил розыск на некогда покинувших Хогвартс учеников. По некоторым сведениям они имеют прямое отношение к этому преступлению..."
Дальше Гермиона уже не слушала. Она вышла в сад и, глубоко вдохнув, наполнила легкие свежим морским воздухом. Приятный, ласковый ветер разметал волосы девушки и поиграл с точеными деревянными колокольчиками, висевшими на заборе, отчего те принялись мелодично позвякивать.
Гермиона медленно подошла к могилке домовика Добби и неуклюже опустилась рядом. Она прекрасно помнила, как чуть больше года назад Гарри собственноручно, без использования магии, раскопал эту могилку для несчастного эльфа. Сколько же всего произошло за это время. Она думала, что самое страшное позади, что с победой над Волан-де-Мортом наступило долгожданное спокойствие, но все пошло совсем не так, как хотелось бы. Все покатилось вниз по наклонной с того самого момента, как она приняла решение взяться за должность Старосты школы и делить общую гостиную с этим слизеринцем. С этим Пожирателем. Или же нет? Все покатилось вниз еще раньше?
Гермиона приложила руку к своему животику. Ребенок пока не начал толкаться, но иногда она чувствовала какое-то шевеление у себя внутри. Это было так странно, так необычно... Она всем сердцем полюбила это крохотное существо, хоть и прекрасно осознавала, чья частица сейчас в ней. Это не имело никакого логического объяснения. Настоящий парадокс. Но всякий раз, когда она думала о ребенке, она думала и о Нем. Не могла не думать. Выходит, он постоянно был в ее мыслях. В памяти всплывали его страшные слова:
"Я собираюсь сломать все, что тебе дорого, поганая грязнокровка!"
Гермиона не помнила, когда точно Малфой говорил ей это. Возможно, на четвертом или на пятом курсе... Становилось еще страшней. Не за себя, разумеется, за ребенка. Как-то раз посреди ночи она пробудилась в холодном поту от кошмара, с четким осознанием того, что Малфой все равно найдет ее, где бы она ни пряталась. С того момента Гермиона начала ждать. Она смирилась с мыслью, что никто, даже Гарри, не сможет помешать слизеринцу. Оставалось только надеяться на то, что в момент их встречи рука не дрогнет, и она сможет произнести смертоносное заклятие. Если ребенку будет угрожать опасность, она СМОЖЕТ, не взирая ни на что!
***
Какая же все-таки прекрасная вещь — эльфийская магия! Они, конечно, не смогли отыскать конкретное местонахождение грязнокровки, но зато кое-что разузнали о названии, подслушивая разговор Джинни и Молли Уизли. Что-то связанное с Тинвортом и ракушкой. Трансгрессировать неведомо куда Малфой, конечно же, не стал бы, а вот каминная сеть в данном случае послужила как нельзя кстати. Это было так легко — найти ее.
И вот он уже стоит посреди небольшого милого домика, расположенного на берегу моря. Брезгливо оглядевшись вокруг, Малфой понял, что находится сейчас на кухне. На самом деле этот коттедж окружали защитные чары, но он без труда смог их преодолеть.
Все окна были настежь открыты и вели в сад. Там он и увидел ее. Она сидела на коленях спиной к нему и что-то собирала с грядки в корзинку. Такая беззащитная, но в тоже время беспощадная и жестокая, словно сделана изо льда. Серые холодные глаза пронизывали ее, но Гермиона не могла их видеть. С трудом заставив себя оторвать от нее взгляд, Малфой начал осматривать помещение. Первое, что привлекло его внимание — какой-то листок, лежавший на столе. На нем было что-то написано, и почерк этот был неуверенный, словно у его обладателя подрагивала рука, когда он писал. Слизеринец подошел ближе и прочитал:
"Милый Рон..."
Дальше было что-то зачеркнуто с таким остервенением, что даже бумага не выдержала и порвалась под натиском острого пера. Но ему хватило и этих двух слов. Под маской безразличия закипела ярость. Вот, значит, как? Конечно, он знал, что они были вместе, но в каком-то уголке разума на подсознательном уровне чувствовал, что она не принадлежит этому недоноску... Никогда не принадлежала. Выходит, она действительно любит его? Как же он ненавидел сейчас этого ублюдка.
Он все равно заберет то, зачем пришел. Словно сама смерть, он отнимет ее у близких, любящих людей, заставляя тех страдать и мучиться, как мучился он. Воображение уже успело нарисовать яркие, красочные картины того, как Гермиона с радостной улыбкой на лице встречает Уизли, кидаясь ему на шею. Целует его... Изнутри Малфоя сжигала ревность, заставляя кровь буквально кипеть в жилах. Им овладело желание что-нибудь сломать, перевернуть вверх дном эту лачугу... Но тут на пороге возникла Гермиона. Слизеринец поднял на нее свои глаза. Около двух минут ничего не происходило. Сначала он попал в плен ее наполнившихся болью и отчаянием карих глаз, а потом... Земля словно ушла из-под ног. Взгляд Драко приковал ее неестественно округлившийся живот. Разум помутился, загоняя здравый смысл в его самые отдаленные глубины. Отчего-то к нему пришла уверенность, что это именно нищий ублюдок запустил в нее свои корни.
Руки Гермионы медленно разжались, и она уронила на пол корзинку, в которую что-то собирала из сада. Она сглотнула, едва подавив подкатившийся к горлу комок.
— Понесла от Уизли? — скривившись, слизеринец вскинул брови.
Сколько же презрения и яда в его голосе... В глазах Малфоя плескалась ярость, но внешне он пока старался сдерживаться. Пока.
Вдруг Гермиона почувствовала боль. Низ живота неприятно потянуло, а перед глазами все поплыло. Кухню словно залило мраком. В следующее мгновение — как показалось Гермионе, прошло лишь мгновение — она открыла глаза и увидела перед собой бледное лицо Драко. Оно было так близко, что девушка могла вдыхать его судорожное дыхание. Теперь в его глазах читался испуг.
Гермиона дернулась от него, как от прокаженного. Он думает, что ребенок Рона? Вот этого она никак не могла предположить. И что ему сказать? Правду? Ото лжи все равно проку не будет. Малфой взбесится еще сильнее, так что...
— Он твой, — зло бросила Гермиона и попыталась встать. Она почувствовала, как его пальцы крепче сжали ее плечи, когда он помогал ей подняться. — Ребенок... твой.
Малфой резко отпрянул от девушки. Сказать, что он опешил, значит не сказать ничего. Ну конечно же! Как можно было быть таким болваном? Вся ярость мгновенно отхлынула, сменившись приятным довольством, растекающимся в жилах, как морфин, который вкололи для достижения мнимой эйфории. Драко оторопело смотрел на Гермиону, пока та в страхе, не чувствуя пола под ногами, пятилась от него к противоположной стене.
— Ты нас не тронешь, — прошептала она. — Я не позволю...
Он не поверил своим глазам — сейчас она боится его даже больше, чем раньше. Точнее, она боится за ребенка. За ЕГО ребенка. ЕГО частичку. Малфой сделал шаг, намереваясь подойти ближе, но Гермиона так на него посмотрела... Ее измученный болью взгляд заставил его остановиться.
— Я убью тебя, если ты причинишь ему вред, — голос ее дрожал, она схватилась за живот. — Клянусь... Я смогу это сделать.
Странно, но сейчас она напомнила ему Эванс, когда та защищала своего младенца. Вот только он не Темный Лорд, и убивать ребенка, тем более собственного, не собирался.
Как бы сильно она ненавидела отца этого ребенка, само дитя она любила и готова была защищать любой ценой. Но почему она думает, что он хочет навредить собственному ребенку?
"Я собираюсь сломать все, что тебе дорого, поганая грязнокровка!" — вспомнил он свои собственные слова.
Гермиона вжалась в стену, когда он резко подошел к ней, и опешила, когда он упал на колени, уткнувшись головой в ее живот.
— Прости... — завыл он, словно раненый зверь. — Прости меня!
— Малфой... — выдохнула она.
— ПРОСТИ МЕНЯ! — он судорожно хватался за ткань ее рубашки, за ее поясницу, ближе притягивая к себе с таким трепетом, словно Гермиона была святой.
Ветер за окнами, казалось, стал сильнее завывать, а небо затянуло тучами. Сильный удар грома словно привел в себя Малфоя. Он быстро поднялся с колен и принялся что-то тихо бормотать себе под нос. Какие-то заклинания, которые Гермиона никогда не слышала.
— Собирай свои вещи, экипаж прибудет с минуты на минуту. Трансгрессировать я тебе не позволю, а оставаться здесь небезопасно, — быстро заговорил слизеринец.
— Ехать черт знает куда с тобой — вот, что действительно небезопасно!
Малфой приподнял бровь и обернулся, глядя через плечо.
— Ну почему же, черт знает куда? Мы отправимся в мое поместье, — он старательно сдерживал раздражение в голосе. — Или ты думала, что я подброшу тебя к Уизли? — язвительно спросил он. Драко все еще бесился из-за того неоконченного письма, что он увидел.
Такая резкая перемена заставила Гермиону содрогнуться. Минуту назад он стоял перед ней на коленях, а сейчас... Его лицо было непроницаемым, но в глазах горел яростный огонь.
Четверть часа спустя девушка сидела в черной карете, обитой внутри зеленым бархатом, и с тюлевыми занавесками на окнах. В какой-то степени она чувствовала облегчение, ведь Малфой не был заинтересован в убийстве собственного ребенка, но внутри все равно зияла пустота, смешанная со страхом — она едет в темницу под названием "Малфой-мэнор", и не ясно, увидит ли когда-нибудь снова своих друзей и близких. Может, чтобы обезопасить их ей стоит смириться?
***
— Зачем вам понадобилось убивать несчастных девочек?! Что они вам сделали?! Что вы вообще творите?! — Гермиона вдруг принялась ходить взад-вперед по гостиной, размахивая руками. Малфой с интересом смотрел на нее. Казалось, его забавлял вид сердитой, беременной Гермионы.
— Я не имею никакого отношения к этому убийству, — пожал он плечами. — Это сделали Макнейр, Нотт и Забини.
— Ты врешь, я уверена, что и ты был там!
— Вот еще, руки марать об чужих грязнокровок. Эта Свирк принадлежала Макнейру, Турпин — Нотту, ну а Забини досталась Броклехарст.
— До... досталась?
— Еще в школе мы решили на вас поохотиться, — в глазах слизеринца вспыхнули искорки. — Ты — достояние Хогвартса и одна из национальных героев, конечно же, досталась главарю, — ухмыльнулся он.
— И кто главарь? — тихо спросила Гермиона, хотя ответ уже знала.
— Я.
— И что же? Ты убьешь меня?
Вмиг лицо слизеринца посерьезнело, и девушка поежилась под пристальным взглядом.
— Нет, — он подошел к ней почти вплотную. Гермиона судорожно выдохнула. Она смотрела куда угодно, только не на него. — Тебе нельзя волноваться, — произнес он, прикоснувшись к ее щеке. Затем, заправив за ухо выбившуюся из ее хвостика челку, заботливо поцеловал в лоб. — Запомни, я убью любого, кто посмеет причинить тебе вред. Я так решил. Свою грязнокровку я оставляю себе. Навсегда.
***
Гермиона проснулась рано, когда солнце едва-едва поднялось над затуманенным горизонтом. Она повернула голову и, не обнаружив рядом Малфоя, облегченно вздохнула. Заснула вчера она тоже одна, но сквозь сон услышала, как глубокой ночью скрипнула дверь комнаты, а затем почувствовала, как прогнулась сзади кровать. Кто-то заботливо поцеловал ее в щеку и приобнял за талию, положив руку на ее округлый живот. Благо, Он пока не касался ее. По всей видимости, Малфой проснулся еще раньше и уже куда-то ушел.
Неуклюже поднявшись с огромной, просторной кровати, куда с легкостью поместилось бы еще человек шесть, Гермиона направилась в ванную комнату. Каждый день эльфы-домовики оставляли ей новую одежду. Это были преимущественно платья или свободные рубашки с высокой талией из дорогих, качественных, натуральных тканей. Сначала Гермиона напрочь отказывалась носить эти новые вещи. Просто так, из вредности. Но, когда Малфой сообщил ей, что собственноручно снимет с нее старую трещащую синтетику и переоденет, она все-таки согласилась носить то, что он предлагал.
Все, чем она здесь занималась, находясь в одиночестве, — читала, гуляла в парке и изредка блуждала по Малфой-мэнору. Казалось, она даже потеряла счет времени. Не задумывалась над тем, какое сегодня число, сколько часов прошло, пока она читала или гуляла... Время словно замерло. Гарри, Джинни... Рон. Конечно, они уже знали, что Малфой забрал ее, но Гермиона надеялась на то, чтобы они ничего не предпринимали. Так будет лучше для всех. Если бы только она могла отправить им весточку... Но что бы она написала? Что с ней все хорошо? Наверное... Но так ли это на самом деле? Странно, но ответить на этот вопрос она не могла. Одно только знала точно — здесь ей не было страшно. Почему? На этот вопрос она тоже не могла дать ответ. Гермиона словно находилась в каком-то куполе. Когда она только прибыла в поместье, думала, что увянет здесь, но это чувство вскоре странным образом покинуло ее. Может, это беременность придает ей силы? Зная, что внутри нее живет маленький комочек счастья, она просто не могла отчаяться до конца. Беременность... бренность... бремя? Нет. Каждый день Гермиона смотрела в зеркало на свой живот, пытаясь подметить не увеличился ли он. Старалась как бы прислушиваться к новым ощущениям.
Больше всего в Малфой-мэноре Гермиону прельщал парк, расположенный за тисовой изгородью. Там она старалась проводить почти все свое время. Сидеть на свежей траве с какой-нибудь занимательной книжкой и нежиться в лучах июльского солнца. В один из таких дней она впервые почувствовала долгожданные толчки маленьких ручек и ножек. Сердце замерло, а потом учащенно забилось. Беременность — как волшебная страна. Гермиона не чувствовала себя одинокой, потому что знала — в ней жизнь. Что-то внутри нее поменялось. Она начала глупо радоваться всему, что ее окружало. Это был ветер, приятный и ласкающий, цветы, солнце... Но продолжалось это только в отсутствие Малфоя. Стоило слизеринцу оказаться рядом, она тут же замыкалась в себе. Улыбка сползала с лица, глаза тускнели...
— Когда любовь не безумие — это не любовь. Педро Кальдерон де ла Барка, — прочитала Гермиона вслух. Она полулежала-полусидела на большой кровати в комнате и перебирала магловские книги, которые принадлежали Грейс. После похорон она прихватила с собой несколько, как память о ней. Ее самые любимые.
Эти строки были написаны на форзаце книги от руки самой Грейс. Ее почерк... На глаза навернулись слезы. Девушка смахнула их тыльной стороной ладони и, поднявшись с кровати, спрятала книги в свой чемодан. За окном уже была глубокая ночь, но спать почему-то не хотелось. Она знала, что вскоре должен был прийти Малфой, поэтому все же решила лечь и в нужный момент притвориться спящей, дабы избежать общения с ним. Так она и поступила, но... Малфой в этот день явился не совсем трезвым. Не заботясь о том, что Гермиона могла спать, он вломился в комнату так, что дверь со стуком ударилась о стену. Гермиона невольно вздрогнула. Она повернулась посмотреть, в чем дело, и тем самым выдала себя.
— О, ты не спишь, — Малфой подошел к кровати с ее стороны и, стянув свой сюртук, кинул его на пол.
— Ты разбудил меня, — соврала Гермиона. — Нельзя ли потише... — она не успела договорить — слизеринец прильнул к ее животу и, медленно потянув вверх ткань ее ночной сорочки, прижался к нему ухом. Могла ли она раньше представить себе, что когда-нибудь Драко Малфой будет вот так прижиматься к ее животу и вслушиваться... Вслушиваться в еле ощутимые движения ребенка. ЕГО ребенка. В голове не укладывалось. Творилось что-то немыслимое и совершенно неконтролируемое. Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь усмирить бешеный стук сердца. Кровать прогнулась по бокам от ее плеч, но она не открыла глаза, боясь встретиться с его взглядом. Дыхание Малфоя обжигало губы. Она вдыхала его, чувствуя запах спиртного. Миг, и его губы накрыли ее. Легкое прикосновение быстро перерастало в требовательный поцелуй. Гермиона попыталась оттянуть вниз свою сорочку, но Драко перехватил ее руку и вернул в прежнее положение. Она не отвечала ему, и это его злило. Малфой оторвался от ее губ, но не отстранился. Гермиона все же открыла глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Его белесая челка щекотала ее лоб. Затем он вновь резко наклонился к ней и впился в ее рот более свирепым поцелуем, всецело наслаждаясь ее вкусом.
— Нет! — глухо вскрикнула Гермиона, когда он жадно пробежался пальцами по ее телу, и отвернулась, предоставляя слизеринцу лишь щеку. Тогда он опустился чуть ниже и поцеловал ее шею с такой нежностью, на которую только был способен. Девушка вздрогнула. Она помнила, как чуть больше полугода назад Малфой буквально терзал ее своими укусами, ожесточенно впиваясь зубами.
Одна его рука скользнула вверх и накрыла ее грудь, а другой он попытался потянуть вниз резинку ее трусиков. Применив все же обе руки, он освободил Гермиону от ненужного агрегата.
— Нет, не надо... Я не хочу... — она вцепилась в его руки, когда он потянул вверх ее сорочку, и вспыхнула, когда увидела, что он расстегивает ремень своих брюк. В его взгляде читалась жажда.
— Я теряю себя в твоих глазах, — прошептал он ей в ухо. Драко зарылся лицом в волосы девушки и, прислушиваясь к ее сладкому дыханию, бережно толкнулся в нее. Гермиона прерывисто задышала, когда Малфой задвигался внутри нее. Алкоголь затуманивал сознание, поэтому ему хотелось большего. Еще резче, грубее, неистовее толкаться в нее, но она сдерживала его движения. Этот раз оказался болезненным. Она попыталась приподняться на локтях, чтобы немного изменить свои ощущения. Драко понял ее намерения и, опираясь одной рукой о кровать, другой стал удерживать спину Гермионы, теснее прижимая к себе. Боль чуть притупилась, но не ушла совсем. Девушка никак не могла расслабиться — она не хотела всего этого. В какой-то момент она резко дернулась, с силой сжав обеими руками рубашку Малфоя. Он испуганно посмотрел ей в глаза. Осознав, что причинил ей боль, Драко стал еще бережнее двигаться в ней, изо всех сил сдерживая свой пыл. Становилось сложнее, так как он чувствовал подступающие волны экстаза. Затопляющего экстаза.
Еще пару выпадов, и вот уже эти волны охватили его тело, поднимая до самых небес и постепенно рассеиваясь. Но Драко не торопился выходить из нее и опускать обратно на подушки. Только, когда Гермиона сама вновь оперлась на локти, он переместил руку с ее спины на живот и, медленно лаская его, посмотрел на девушку.
Гермиона неожиданно ощутила шевеление ребенка, словно почувствовавшего прикосновение ладони Малфоя. Она неуверенно посмотрела на него и, схватив его руку, передвинула туда, где только что малыш пнул ее изнутри крохотной ножкой. Мгновение, и следующий пинок пришелся точно под ладонью слизеринца. Он резко выдохнул, завороженно взглянув на Гермиону. Она продолжала водить его руку по своему ожившему животику, когда он снова склонился к ней, чтобы поцеловать. Ее мягкие губы раскрылись в ответ медленно набирающему силу поцелую, и Драко, почувствовав новую волну возбуждения, вновь не спеша задвигался у нее внутри.
***
Сегодня шел дождь, поэтому Гермиона не смогла выйти в парк поместья и была вынуждена бездумно гулять по мэнору, не находя себе места. В библиотеку идти категорически не хотелось. Что было очень странно, ведь раньше она никогда не замечала за собой такую ярую неохоту к чтению. Точнее сказать, к чтению в помещении. Настолько она привыкла к гармонии и уединению на природе.
На самом деле Гермиона находилась в смятении. Она знала, что сейчас, в эту самую минуту, гостиную Малфой-мэнора заполняли юные Пожиратели и выпускники Слизерина и, обуреваемая волнением, подсознательно сдерживала себя, чтобы не спуститься вниз и не подслушать их так называемое собрание. Она боялась попасться им на глаза. Кто знает, может, они вообще не в курсе того, что Малфой притащил в свой дом грязнокровку. Не стоило так рисковать. К тому же, если она и подслушает что-то важное, все равно ничего не сможет предпринять, чтобы остановить их гнусные замыслы. Что она одна, находясь в таком положении, сделает против них всех? Да эти звери растерзают в клочья, а вместе с ней и крохотное существо внутри нее.
Испугавшись своих мыслей, Гермиона сама не заметила, как ноги привели ее в самый отдаленный уголок поместья — чердак. Она на миг остановилась, замявшись, у тяжелой двери, затем повернула бронзовую ручку. Почти весь пол этого просторного и прекрасно убранного помещения покрывал ковер. Она осторожно ступила на него и прикрыла за собой дверь. В ее доме чердаком звалось то место, которое было битком набито ненужным хламом, копившимся многие годы под толстым слоем пыли. Эту же комнату назвать чердаком язык не поворачивался.
По маленькому ромбовидному окошку, в котором мерцал дневной свет, постукивали капли дождя. Такого ровного, неторопливого и, казалось, вечного.
Гермиона огляделась по сторонам и заметила в углу большое зеркало в резной оправе. Внутри пробудился интерес почти осязаемый. Она неторопливо подошла к нему, не отрывая глаз от своего отражения.
***
— Итак? — вопросительно посмотрел на Драко Макнейр после того, как в гостиной не осталось никого, кроме них двоих. — Это твое решение?
— Что именно ты не понял из предложения "Грейнджер я оставляю себе"?
— Что я не понял? Нет, ты серьезно?
— Вполне, — внешне Драко был спокоен, но внутри уже зарождалась волна раздражения.
— Она же...
— Да, знаю! — резко оборвал он его.
— Мы затеяли эту игру не для того, чтобы потом их обрюхатить и притащить в свой дом. Ты спятил, Малфой! Если остальные об этом узнают...
— Остальные не узнают, — Драко пристально посмотрел на своего собеседника.
— Но... ты рассказал мне, — в глазах Макнейра читалось непонимание. — Почему?
Малфой как-то странно передернул плечами и, устремив взгляд в сторону, спросил:
— Что ты почувствовал, когда узнал о том, как Калиста наказала Ее?
***
Гермиона не верила своим глазам. То, что на мгновение показалось в этом зеркале, не могло быть ее желанием. Может, ей это почудилось? Вряд ли. Все было в точности, как тогда: гостиная мэнора, тот самый диван... и они — она и Малфой. Обоих пронизывал вихрь ощущений, словно в мире не было никого, кроме них двоих. Она цеплялась за него так, как будто он был спасением. Вот только от чего? От реальности? Это и было абсурдом. Не могла она желать того, что было с ними в Малфой-мэноре почти полгода назад.
***
Макнейр резко побледнел и, отвернувшись от Малфоя, прикрыл глаза.
— Я не сравниваю, но все же, — продолжал Драко. — Готов поспорить, она тебе снится, — усмехнулся он. — Ты же не думал, что все так обернется, верно?
— Она хотя бы из чистокровной семьи была, — резко выпалил тот.
— Каждому свое, — спокойно отозвался Малфой. — Так почему я должен сдерживать свои желания, искать в себе силы, чтобы противостоять этому влечению — заветному, горячему, неудержимому? Я привык ВСЕГДА получать то, чем вожделею. Оно сжигает, как яростный огонь, и да, тебе знакомо это чувство. Я видел его в твоих глазах, когда ты смотрел на нее, когда касался ее. Помнишь? А какая все-таки у них нежная кожа... Не так ли? — на его лице заиграла гаденькая ухмылка.
— Заткнись! — заорал Макнейр. — Прекрати это! — их взгляды встретились, и на миг каждый увидел друг в друге то, что видел только в самом себе.
***
Почувствовав какое-то щемящее чувство в душе, Гермиона отвернулась от зеркала, но когда повернулась к нему вновь, увидела лишь свое отражение. В чем же дело? Почему оно стало таким странным? Пока она думала над этим, с зеркалом что-то произошло. Невидимая пленка, словно застилавшая поверхность стекла, сейчас немного отделилась от него. Гермиона протянула руку, но коснуться ее так и не осмелилась. Приглядевшись к этой пленке, она увидела две небольшие трещины, которые пролегли по всей длине зеркала.
***
— Я не понимаю, зачем ты мне все это рассказал?
— Затем, что ты окажешь мне кое-какую услугу, Эрик, — Малфой встал из-за стола и неторопливо приблизился к Макнейру. — Ты дашь нерушимую клятву.
— Что?!
— Ты поклянешься, что отныне будешь защищать Грейнджер. Обезопасишь ее от остальных. Будешь беречь ее покой и что бы ни случилось, ты скорее жизнь отдашь, но не допустишь и волосу с ее головы упасть. И еще, ты никому не скажешь про эту клятву.
Пока он говорил, лицо Эрика постепенно вытягивалось.
— Ты... ты хочешь, чтобы я стал ее... телохранителем, что ли?
— Называй как угодно.
— Ты точно спятил. Послушай себя со стороны, Драко. Ты ставишь жизнь какой-то грязнокровки, какого-то отребья превыше жизни чистокровного мага?
Лицо Малфоя исказилось в зловещей гримасе. Никто не смеет так отзываться о ней! Ему даже палочку доставать не пришлось. Макнейр отлетел к противоположной стене и, ударившись спиной, рухнул на пол.
— Не заставляй меня повторять дважды, Эрик.
— Вообще-то, я тоже кое-что умею, Драко, — делая напор на его имя, проговорил Макнейр и тяжело поднялся с пола.
Малфой приподнял одну бровь.
— Хочешь проверить, чья сила превосходит?
— Хочешь сказать, что твоя? — язвительно отозвался тот.
— А может, и так, — скривив губы в чуть насмешливой улыбке, ответил Малфой.
***
Гермиона еще на чердаке услышала череду громких хлопков, свидетельствующих о том, что собрание юных Пожирателей окончено, и они трансгрессировали из поместья. Побыв еще немного возле зеркала, она все же решила спуститься вниз. Отперев дверь большой гостиной, Гермиона замерла. На мгновение наступила тишина. Девушка смотрела на обоих, широко раскрыв глаза. Ее пораженное лицо отсветил отблеск языка пламени, который вылетел из палочки Малфоя и плотно обвил соединенные руки, точно огненная цепь. Они смогли расцепить руки лишь тогда, когда она потухла, оставляя незримые следы. Нерушимая клятва.
Гермиона перевела взгляд с их рук на лицо Малфоя. На нем читалось довольство.
— Гермиона, — произнес он, заметив девушку, и улыбнулся. — Не бойся, иди сюда.
Она осторожно приблизилась и, встав позади Драко, покосилась на Макнейра. Тот стоял мрачнее тучи. Он даже не взглянул на нее.
— Эрик теперь будет охранять тебя, Гермиона, — снова заговорил Малфой. В его голосе слышалась надменность.
— Что? — удивилась она.
— Драко заставил меня дать непреложный обет, — сквозь зубы процедил Эрик, брезгливо посмотрев на девушку и на ее округлый живот, отчего та поежилась и вцепилась в предплечье Малфоя.
— Зачем? — только и выдавила она из себя.
— Считай это предостережением, дорогая. Пока остальные не знают, я хочу обезопасить твое нахождение здесь, — произнес он, ласково касаясь ее волос.
***
В камине старинного особняка приятно потрескивали дрова, и огонь от них кидал причудливые блики на стены гостиной. Драко Малфой сидел в кресле возле этого камина. Теплое мерцание пламени притягивало к себе. Его взгляд был расфокусирован, а тело расслаблено, поэтому он не заметил, как в гостиную вошла Гермиона и осторожно опустилась в соседнее кресло.
— Драко, — хрипло, от долгого молчания, позвала она.
Он повернул голову и встретился с ее взглядом. Ну надо же. Это был первый раз, когда она назвала его по имени. Гермиона нервно потирала ладонь большим пальцем. Она словно хотела что-то ему сказать, но не решалась.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался слизеринец, внимательно вглядываясь в ее лицо.
— Нормально, — бросила она. — Драко, я... — она отвела взгляд в сторону. — Отпусти меня, — наконец вымолвила Гермиона.
|
