 Фанфик «LONG LIVE! | Глава 1. Remember this moment (RUS)»
Шапка фанфика:
Название: LONG LIVE!
Автор: Alice Blake
Фандом: Ориджинал
Бета/Гамма: Storm
Персонажи/ Пейринг:Кай/Фэй/Уильям
Жанр: Фэнтези, Мистика
Предупреждение: бесконечное количество флешбеков
Рейтинг: PG
Размер: планируется макси
Содержание: Фэй обычная девушка, она учится в школе, мечтает о хорошем будущем и проводит много времени со своим лучшим другом Каем. Но у нее есть тайна, способная разрушить ее жизнь. Фэй преследуют галлюцинации, она видит себя и окружающих людей в другом времени, в каком-то ином, невероятном мире. Но Фэй еще не знает что ее видения способны помочь ей, изменить ее судьбу и судьбу этого мира. Ей дан последний шанс сделать все правильно, и найти свой путь.
Статус: начало положено, надеюсь всем понравится 
Дисклеймеры: мир и герои принадлежат мне (Alice Blake) использование их в коммерческих целях запрещено, в остальных с моего согласия. Будьте няшами, цените чужой труд 
Размещение: с моего разрешения!
От автора: Всем приятного чтения, буду очень благодарна за отзывы и комментарии.
Текст фанфика:
Я поворачиваю за угол и наконец вижу здание школы, старая постройка из красного кирпича в викторианском стиле. Мои легкие разрываются от боли, прохладный ветерок обдувает мой взмокший лоб и я слегка сбавляю темп. Я живу совсем недалеко от школы, но на моем счету больше оставлений после уроков за опоздания, чем можно себе представить. Мама говорит, что если бы мы жили напротив школы, я бы просыпалась лишь к началу второго урока. Конечно, она перегибает палку, но ведь так все матери делают.
Когда я перехожу дорогу, ветер вновь усиливается и бросает мне под ноги какую-то пеструю листовку. Почти неосознанно, я наклоняюсь, чтобы поднять ее и машины начинают неистово сигналить. Светофор снова стал красным, и я в спешке пересекаю оставшееся расстояние. Оказавшись в безопасности я перевожу взгляд на флаер, на белом фоне отпечатана цветная фотография, парень на ней примерно моего возраста, он улыбается и машет рукой. Его лицо кажется мне смутно знакомым, но если бы вы знали меня, поняли бы, что это ничего не значит. Иногда, мне кажется будто я знаю людей, которых никогда в жизни не видела. Жирная красная надпись под фотографией гласит: «ПРОПАВШИЙ» Адам Ленс. Если вы видели этого человека сообщите по телефону…
Дальше я не читаю. Что-то в этой листовке заставляет меня злиться, и я яростно комкаю бумажку прежде чем отправить ее метким броском в урну возле входа. Каждый раз когда случается что-то подобное, когда я не знаю причину своей злости или радости, или волнения, это заставляет меня паниковать. Нормальным людям не приходится искать причины своих переживаний, но я не одна из них.
Прежде чем открыть двери и войти в здание школы, я затравленно оглядываюсь. Почему-то у меня такое чувство, будто за мной наблюдают. И не просто следят, а знают что у меня в голове. У меня такое чувство будто я одна в темноте, и огромный ослепительный луч прожектора вытягивает наружу все мои тайны.
Я сглатываю, вытираю вспотевшие ладони о джинсы и вхожу. Коридор оглашает звонок, будто только и ждал моего появления. Толпа поспешно рассеивается, и я иду к своему шкафчику. Второпях я запихиваю туда куртку и хватаю охапку блокнотов и учебников, в надежде на то, что все необходимое чудесным образом окажется на месте.
Первым уроком у меня история, так что я не особо беспокоюсь. Мистер Хейронс обычно приходит через пару минут после звонка, но даже если он уже в классе, меня лишь удостоят мимолетным кивком, прежде чем я скользну на свое место.
Я люблю историю и английский, и даже латынь. Все это дается мне легко, все что говорят учителя будто оживляет старые воспоминание о чем-то, что я когда-то знала. Что я действительно ненавижу, так это математику. Не знаю почему, ведь с физикой и химией у меня полный порядок. Просто, что-то в этой строгой точности цифр и абсолютной верности каждого подсчета начинает сводить меня с ума. Смешно подумать! Ведь все те вещи, что на самом деле сводят меня с ума, уже давно стали привычными. Но не математика!
Я проскальзываю в аудиторию, и усаживаюсь на свое место, а минутой позже появляется мистер Хейронс. В момент когда он закрывает дверь и оглядывает класс, все меняется. Секунды замедляются, Макс Ройс, парень сидящий за соседней партой, моргает так медленно, будто его веки склеились и разлепить их невероятно трудно. Пчела, влетевшая в открытую форточку, медленно взмахивает крыльями и со скоростью улитки обрушивается на окно. Еще миг, и передо мной совсем другая картина.
Я сижу в просторной круглой комнате, вполне вероятно находящейся в башне. Стены сложены из больших посеревших от времени валунов, а скамьи из темного дерева амфитеатром спускаются вниз, где вероятно находится учительская кафедра. Вот только, вместо учителя, там внизу расхаживает самый настоящий кентавр. Его копыта отбивают мелодичный ритм, звук отражается от стен и умножается, доносясь до моих ушей. Время все еще течет медленно, будто густая патока и это дает мне возможность рассмотреть все в деталях.
Человеческая половина нашего парнокопытного учителя одета в темные кожаные доспехи, отлично сочетающиеся по цвету с окрасом его нижней половины, гнедой. Если бы не густая борода, я бы сказала, что кентавр имеет потрясающее сходство с моим учителем истории.
Но так бывает почти всегда. Наверняка, моим фантастически-историческим галлюцинациям нужна какая-то реальная база, так что, какие-то элементы всегда повторяются. Люди, предметы, интерьер. Как-то раз в историческом музее, я увидела огромный бронзовый кувшин, и через секунду, вместо музея, я находилась в древних купальнях.
А вот сейчас, Макс Ройс был одет в темную рубаху и красную замшевую куртку с заклепками, а вместо рваных джинсов, на нем были кожаные брюки и высокие сапоги. К слову, я была одной из немногих девушек в зале. И в отличии от остальных, одетых в длинные темные платья, на мне были узкие светлые брюки, блуза с туго затянутым кожаным корсетом и длинной светлой накидкой. Такое отличие не могло меня не радовать, ведь когда в детстве все девочки мечтали стать принцессами, мысль о том чтобы чинно выхаживать в вычурном платье нагоняла на меня тоску. Что-то неудобно врезалось в щиколотку, и я постаралась как можно незаметнее проверить свой сапог. Ведь, если взять в расчет, что это все всего лишь помешательство, я все еще находиться в школе, на уроке, а значит внимание к себе лучше не привлекать.
Но стояло мне скользнуть рукой меж мягких складок сапога, как моя рука наткнулась на холодную и твердую рукоять, безошибочно принадлежащую ножу или кинжалу. Будто ужаленная, я тут-же выпрямила спину и уставилась прямо перед собой.
Именно в этот момент время наконец ускорилось достаточно чтобы густые и дымчатые потоки речи нашего коне-подобного учителя можно было разобрать. За спиной кентавра была невероятных размеров карта, плотная и желтоватая, с надписями и рисунками, аккуратно выведенными чернилами. Но указывал он не на нее, а на длинный стол, уставленный деревянными и металлическими фигурами, и по тому смутно напомнивший мне шахматную доску. На противоположных концах стола красовались изящные замки, настолько детальные и точные, что на верху башен можно было разглядеть флаги, а на стенах – лучников. Где-то по центру стола фигур было больше всего, они стояли ровными рядами друг напротив друга, одни на возвышении, другие в низине.
«При таком положении вещей, наиболее разумным было бы выпустить вперед конницу. Всадники гораздо быстрее преодолеют подъем и дадут время пешим отрядам для перегруппировки. Лучников лучше оставить в резерве, на случай отступления, они прикроют отступающих огнем», - продекламировал кентавр.
«А не лучше ли пустить вперед копейщиков и мечников», - спросил юноша в темно-синем жакете, указывая на доску.
«Нет, противник находится на возвышении, и скорее всего выставит вперед копейщиков. Но, поскольку конница наступает из низины, копейщики не смогут нанести максимальный урон. Если же вы выпустите вперед пешие отряды, люди быстро устанут от подъёма в тяжёлой броне», - ответил учитель.
Юноша задумчиво кивнул, и продолжил разглядывать поле военных действий. Я последовала его примеру. Две армии, деревянная и железная стояли друг против друга. Судя по объяснениям, железные фигурки были нашей армией, а деревянные – войском противника. Чуть дальше, позади наших лучников тянулась полоска реки, и стояло мне ее увидеть, как что-то в моей голове щелкнуло. Все детали сложились во едино и ответ мигал в моей голове будто подсвеченная неоном вывеска: «ПОБЕДА».
Наши войска пересекли реку, чтобы встретиться с противником на суше. Но если бы мы оставили преодоление водной преграды противнику, это дало бы нам преимущество!
Стояло мне осознать это, и я перевела глаза на кентавра-Хейронса. Поразительно, но похоже учитель заметил, как догадка озаряет мое лицо, и произнес:
«Леди Фей,» - его голос был глубоким и мягким, будто меня похвалили еще до того, как я дала правильный ответ, «У вас есть догадка, моя леди.»
Я быстро и глубоко вдохнула, готовая дать ответ, но затем осознание ударило меня будто пощечина. Все это не реально. На самом деле, я все еще на уроке истории, за партой, в школе. Все это – всего лишь очередная забава моего воспаленного разума.
Воздух с шумом вырвался из моих легких, и я почувствовала себя опустошенной будто лопнувший воздушный шарик. Минута триумфа прошла, я покачала головой, надеясь, что никто в классе не заметит моего странного повеления, и опустила глаза на свои мягкие замшевые брюки.
«Леди Фей, вы не находите, что эти уроки не лучшее время провождение для леди», - усмехнулся Макс Ройс, несколько парней согласно закивали, кто-то издал смешок.
Мне захотелось залепить Ройсу пощечину, но я даже не стала поднимать на него глаза. По тому что на самом деле он ничего такого не говорил, это лишь мое воображение.
«Леди имеет право посещать любые занятия, Лорд Максон. Вам стоит помнить об этом, пока вы в доме ее предков», - густой и сильный голос нашего учителя прервал Макса от дальнейших замечаний, и я с благодарностью посмотрела на кентавра.
Вот только он больше не был кентавром. Я снова сидела за своей партой и смотрела на гладко выбритого и обладающего парой человеческих ног учителя истории, мистера Хейронса.
Дребезжание звонка, оповестило меня об окончании урока, и заодно о том что у меня раскалывается голова. Я раздражённо потерла переносицу и перевела взгляд на свою тетрадь, ожидая увидеть пустую страницу. Но вместо этого передо мной лежал безупречный конспект.
Как, скажите на милость, такое возможно? Мое сознание, мои мысли и мой разум витали где-то в фантастическом средневековье, а моя рука в это время аккуратно выводила слова в тетради. Я раздраженно провела рукой по волосам, и собрав записи в охапку, проделала путь к двери.
Это всегда пугало меня больше всего. Тот факт, что я не управляю собой, пока нахожусь во власти этих галлюцинаций. И пока мои глаза видят одно, мое тело делает что-то совсем другое. Я не знаю точно, что делала или говорила вовремя этого урока, и этот медленный ледяной страх заставляет мои пальцы дрожать так неистово, что я не могу открыть шкафчик даже с третьей попытки.
Мои записи выскользнули из рук, и до того, как они ударились об пол, до меня донеслось рычание льва, мощное и бархатистое, будто раскаты грома. Перед моим внутренним взором предстал вздымающийся пурпурно-красный плащ и вместо того чтобы поднимать упавшие книги, я обернулась и бросилась на шею Каю.
На мгновение, он замер, а затем сжал меня в быстром объятии. Я тут же отпустила его и глядя в его яркие глаза сказала:
«Привет».
«Привет», - выдохнул он почти одновременно со мной, на лице Кая отражалось замешательство. Это его идиотское выражение лица заставило меня вздохнуть с облегчением. Не знаю почему, но я всегда предчувствую появление Кая, оно сопровождается львиным рычанием.
«Все в порядке, Фей?» - спросил он, встревоженно. Это и не удивительно, мы знаем друг друга с детства, и Кай знает меня даже лучше, чем мама. То, что я беспокоюсь, для него так же очевидно, как если бы это было написано у меня на лбу.
«Я учебники выронила», - тупо сообщаю я, наклоняясь чтобы подобрать свои книги. Кай наклоняется вместе со мной, и пока я пытаюсь удержать всю охапку в руках, открывает мой шкафчик.
«Так вот с чего эти твои объятья», - смеется он, «ты наконец решила отплатить мне за ежедневную работу твоим личным слугой»
«Брось, ты мой друг, а не слуга!» - я злюсь на эту его шутку, и сама не знаю почему, «Это обоюдно полезное сотрудничество!»
Кай смеется громче, откидывая голову и это так заразительно, что я тоже улыбаюсь. В этот момент мне в голову приходит одна единственная идиотская мысль: он прекрасен. Кай и правда очень симпатичный, это любая признает. У него мягкие черные волосы, сине-зеленые глаза и загоревшая золотистая кожа, хотя только-что закончилась зима. Когда мы были детьми на Кая все обращали внимание, а я рядом с ним выглядела как бледная поганка: тощая, с белой кожей, огромными серыми глазами и бесцветными волосами. Я до сих пор выгляжу почти как альбинос, хотя со временем мама научила меня, как она это называет, 'превращать недостатки в достоинства'. Так что со мной не все потеряно.
«И когда ты мне последний раз помогала!?» - притворно удивляется Кай.
«Неделя назад. Подготовка к контрольной по физике. Если бы не я, ты бы провалился», - отчеканиваю я.
«Принимается», - с притворной серьезностью, соглашается он.
Разговоры в коридоре на мгновение стихают, и я с ужасом ожидаю, что сейчас снова начнётся видение. Но нет, это всего лишь Уильям Моррис. В этой секундной тишине его громкий смех звучит особенно театрально. Но затем начинаются писки, вздохи и перешептывания, и я поворачиваюсь к Каю.
Если бы наша школа была королевством, Уил был бы принцем. Что собственно не так далеко от истины, учитывая, что Уил сын мера. У него волосы золотисто-медового оттенка и глаза цвета янтаря, так что к его образу прекрасного принца не хватает только короны и белого коня. В общем-то, я бы тоже сошла бы за принцессу, если бы не мой характер. У Уила та же проблема, но его все равно все любят, и я не могу понять почему.
Наверное всем наплевать на его эгоцентричный характер и полное отсутствие такта, пока все это прикрывает золотая корона. Не знаю почему, но он все время ко мне пристает. Так что я просто молюсь о том чтобы он прошел мимо, пока я настолько быстро насколько возможно, ищу в своем шкафчике, который больше напоминает свалку, все необходимое.
«Привет, красотка Фей», - мурлычет его королевское высочество, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. Не повезло. Челюсть Кая напрягается, он будто превращается в плотно сжатый комок недовольства. Он всегда так реагирует, когда Уил оказывается поблизости. А поблизости он, к несчастью, оказывается часто, с тех самых пор, как два года назад придумал это идиотское приветствие.
«Была не очень рада повидаться, Уильям, к счастью, мне уже пора!» - цежу сквозь зубы я, не желая оборачиваться и встречаться с нашим принцем глазами. Я цепляю Кая за рукав, и шагаю дальше по коридору.
«Похоже твоя девушка сегодня не в духе!» - бросает Уил, вслед Каю. Кай останавливается, и это очень, очень плохо. По тому, что у меня не хватает сил, чтобы увести его. Я разворачиваюсь как резко, что волосы бьют меня по лицу, как плеть, но я не придаю этому значения. Уил ближе чем я думала, он идет вразвалочку, неторопливо сокращая расстояние между нами.
«Похоже, твоя леди, сегодня на в лучшем расположении», - гремит у меня в ушах, будто слова Уила в тысячу раз усилило эхо.
«Я не его девушка!» - рявкаю я.
«Я не его леди!» - звенит в моих ушах.
Я каменею, пытаясь осознать, что из этого я произнесла вслух, а что было лишь выбросом моих предательских мозгов. Над головой Уила уже начинает вырисовываться полупрозрачный образ короны, когда он хмыкает глядя на Кая.
Я тоже оборачиваюсь чтобы посмотреть на него, и в этот момент до меня доходит, что именно я сказала, и как я это сказала. Кай выглядит так будто, я плюнула ему в лицо на глазах у всех, на глазах у Уила. И я хочу убить себя за это!
«Послушай меня, ты придурок, - говорю я с холодной яростью, делая шаг вперед, чтобы стоять напротив заносчивого Уильяма Морриса, когда наконец скажу ему все что о нем думаю, - Ты считаешь, что у тебя на голове корона, и вообще ты здесь самый желанный кусок пирога! Но я скажу тебе, и поверь мне на слово, пирогом от тебя и не пахнет! Ты заносчивая, самовлюбленная задница!»
«Давай, Фей, злись! Ты сама знаешь, что хочешь меня, а не этого твоего мальчика на побегушках», - заявили его заносчивое высочество, с отвращением глядя на Кая. Это стало последней каплей, и быстрее чем я поняла, что делаю, моя рука уже стремительно приближалась к лицу Уильяма. В момент когда я наконец врезала по его самодовольной физиономии, картинка на секунду изменилась:
Вокруг нас вновь были каменные стены и обруч короны огибал золотистую голову Уильяма. На его плечах лежала бархатная красная накидка, а моя рука, застывшая у его лица, сжимала холодную рукоять кинжала, которую я раньше нащупала в своем сапоге. Воздух будто выкачали из каждой клеточки моего тела, из моих легких и из комнаты, а вместо него появился ужас.
«Не. Смей.» - произнесла я медленно и раздельно, с силой и уверенностью которой не было ни в моем теле, ни в разуме.
Затем я резко отдернула руку, и огляделась. На всех девушках были длинные платья, сложные и дорогие убранства либо простые льняные наряды прислуги, парни носили мечи в ножнах или бочки с пивом. Но притяжение заставило меня остановить взгляд на лице Кая. Его глаза расширены, а руки тянутся ко мне. Рядом с ним нет льва, накидка не вздымается за его спиной. Он одет просто, как слуга. Простая синяя рубашка и разношенные сапоги. В этот момент я понимаю, что сделала. Кто-то произносит:
«Измена! - затем кричит, - Она угрожала принцу!»
Картинка исчезает, будто слой краски тает, и все встает на свои места.
Уильям Моррис держится за щеку, на которой алеет след моей ладони. Да пощечина, это безусловно лучше, чем угроза холодным оружием, но все же, это слишком для меня. Я разворачиваюсь, и проношусь мимо Кая. Боковым зрением я замечаю, что он бежит за мной, но прежде чем он успевает меня остановить я вбегаю в женский туалет и громко захлопываю двери.
Меня трясет, а в ушах звенит: «Давай, Фей, Злись», «Не. Смей», «Измена!». Как не странно, в туалете кроме меня никого нет. Длинное узкое зеркало тянется вдоль раковин и я изучаю свое отражение. У меня длинные платиново-белые волосы и глаза очень светлого серого цвета с темным ободком. Когда я не пользуюсь тушью и подводкой, мои ресницы выглядят бледными, будто усыпаны снегом, но не сейчас. Сейчас, тонкая черная линия будто делает мои глаза вдвое больше, кожа настолько белая, что румянец горит красным огнем на моих щеках. Грудь тяжело вздымается и опускается. На мне простая белая футболка с длинным рукавом, и светлые джинсы с дырками на коленях. Мне кажется, что я похожа на огромный одуванчик, и от этого хочется засмеяться.
Открывается и закрывается дверь, но я не двигаюсь с места. Просто стою и пялюсь на себя в зеркало, как ненормальная. С одной стороны мне плевать, что обо мне подумают девчонки из нашей школы, с другой стороны я чувствую себя настолько ломкой и пустой, что попросту не могу пошевелиться.
Девушка подходит ближе, и рядом со своим отражением я вижу отражение Серены Айли. У нее черные волосы, длинной до талии, и такие-же черные глаза, ростом не выше меня и такая-же худая. Она не смотрит на меня, просто открывает кран и моет руки.
Она перевелась в нашу школу два года назад, я помню по тому, что примерно через неделю у меня случилась первая галлюцинация. Мы никогда не общались, и вообще встречались довольно редко, так что я не знаю какая она, но когда я вижу ее черные глаза мне всегда становиться не по себе.
Серена продолжает мыть руки, я вижу это боковым зрением, но ее отражение поднимает голову и смотрит на меня из-под ресниц. Оно улыбается, и меня начинает тошнить, руки дрожат, и я прижимаю их к бедрам.
Теперь я замечаю, что ее отражение не такое. Черные волосы Серены уложены в сложную струящуюся прическу, в отличие от моих, просто спадающих на плечи. На ее голове сияет серебряная диадема с аметистом, платье невероятного чернильного оттенка так туго стягивает грудь Серены, что я удивляюсь тому как ей удается дышать. Через секунду я замечаю служанок проходящих мимо, и приветствующих нас поклонами.
«Леди Серена, Леди Фей», - звуки доносятся из зеркала приглушенными, будто кто-то закрыл несуществующие динамики подушками.
«Здравствуй, сестра моя!», - говорит отражение Серены. Я перевожу глаза с зеркала на нее и обратно, настоящая Серена продолжает мыть руки, и не обращает на меня никакого внимания, ее отражение в это время заливается смехом.
«Ты выглядишь напуганной, - продолжает смеяться она, - Раньше ты часто говорила, что жить в будущем или прошлом всегда проще, чем преодолевать день за днем собственные жизни! Похоже сегодня, ты бы с собой не согласилась».
Настоящая Серена прекратила наконец мыть руки, ее отражение кивнуло мне с насмешливым почтением, когда она проходила мимо. Стояло ей захлопнуть дверь, и стержень державший меня вертикально все это время, сломался и не в силах больше стоять, я рывком открыла дверь ближайшей кабинки, захлопнула крышку и уселась, зажав голову между коленями.
Этот урок у нас с Каем общий, и я почти чувствую вину когда понимаю, что сил подняться у меня все еще нет, когда звенит звонок. Как и каждые пару дней за прошедшие два года, я думаю о том, стоит ли рассказать кому-то о моей проблеме. Как и обычно, аргументы не меняются. На правильной стороне остается возможность избавиться от этих галлюцинаций навсегда и жить полноценной жизнью, не проверяя каждую секунду, заметил ли кто-то какая я странная. На моей стороне аргументов гораздо больше, во-первых если меня упекут в психушку, я в лучшем случае потеряю время, а вместе с ним и возможность окончить школу и поступить в хороший колледж, во-вторых если за два года никто не заметил, что у меня (а это черт побери очевидно) психическое расстройство, то я могу справиться сама. И третий аргумент, глупо конечно, но он для меня самый решающий. С кем мне об этом поговорить? С мамой? И что ей сказать? Мам, я сошла с ума. Да, я серьезно. Я вижу себя в сказочном прошлом. Нет, это со мной уже давно. Нет, ты в этом не виновата и далее по списку унижения и самобичевания! Я на такое не способна.
Еще есть Кай, но как объяснить ему что я двинулась на почве фэнтези я даже не представляю. Я так и вижу, как он смеется закинув голову, громко и заразительно, а потом, когда понимает, что я не смеюсь, что я серьезно, появляется это его выражение. Тревога и сожаление резкой печатью ложатся на его лицо, будто это он где-то ошибся. А потом я представляю, что никогда больше не увижу его легкомысленную улыбку, по тому что каждый раз, когда он будет смотреть на меня, сможет думать лишь о том, не вижу ли я что-то совершенно другое, вместо его лица.
Есть еще вариант, но он настолько трусливый и унизительный, что ненависть к себе заполняет меня будто едкая кислота. Если станет совсем плохо, я могла бы сама заявиться в клинику. Тогда не придется видеть лицо мамы и Кая, не придется им все объяснять. И хотя это самый ужасных вариант из всех, мысли об этом на секунду приносят мне облегчение.
«Фей!» - голос звучит приглушенно, но я знаю его. Он звучит как львиное рычание, и я чувствую себя так будто на секунду солнечный луч заглянул в мой «бастион одиночества». Кай.
«Фей, ты там?» - его голос звенит, слова он произносит громким шепотом. Будто Каю хочется закричать, или он боится что я не слышу, но он стесняется орать у дверей женского туалета. Я закусываю кулак чтобы сдержать истерический хохот, настолько это смешно. Если я смогу сдержаться он уйдет.
«Фей… - начинает он снова, но голос Кая обрывается, а затем он говорит громче, тверже, отчетливее, - Я вхожу».
Кай чертыхается и шепчет: «Только не визжите». Дверь открывается и закрывается.
«Я здесь», - говорю я. Я могла бы промолчать, но Кай только что вторгся ради меня на запретную территорию, и мне не хочется его подводить.
«Я могу открыть дверь?» - интересуется он, голос у него деревянный и пустой. На секунду мне кажется, что он злится, но потом я понимаю, что ему просто очень хочется поскорее уйти. Поэтому я отпихиваю дверь ногой и она открывается настежь.
«Почему ты не на уроке?» - спрашиваю я.
«Урок закончился, Фей. Я ждал тебя», - говорит он настороженно. Странно, мне казалось, что я здесь от силы минут десять, и звонка я тоже не слышала. Но учитывая остальные мои странности, эта - меньшая из бед.
«Мне жаль», - говорю я, просто чтобы поскорее избавиться от этих слов. Кай знает, я извиняюсь не только за то что не пришла на урок, но и за случай в коридоре и за многое другое о чем он не знает.
«Тебе не нужно было этого делать», - говорит он, его голос звучит мягко, но что-то подсказывает мне, что он расстроен гораздо больше чем хочет показать.
«Я знаю, я просто… Я просто ненавижу как он с тобой поступает!» - выдыхаю я. Но становиться только хуже, эта уязвленная часть Кая которую я не могу понять выходит наружу.
«Разве ты не понимаешь, ты делаешь только хуже! Мне наплевать на Уила Морриса и что он там говорит или думает обо мне. Но мне не наплевать на что ТЫ обо мне думаешь».
Этого я не ожидала, и потому чувствую, что облажалась больше чем понимаю.
«Но… Я думаю, что ты мой лучший друг и что ты хороший человек. Я не могу видеть, как они поступают так с тобой».
Кай издает резкий лающий смешок, и тут я понимаю, что задела его гордость. Вот что я сделала! Он мог бы с легкостью выбросить из головы то что сделал наш заносчивый принц, но я ранила его гораздо сильнее.
«Тогда позволь мне самому об этом позаботиться! Ладно?»
«Да», - киваю я.
«Ладно», - улыбается Кай, и протягивает мне руку, «Пойдем, не могу сосредоточиться пока ты сидишь на унитазе».
Я смеюсь и позволяю ему вывести меня отсюда. Когда я с Каем мне всегда легче, легче упокоиться, легче дышать, легче делать глупости. Именно в тот момент когда мы выходим, Уил показывается из-за угла, его челюсть отвисает чуть не до пола. Я знаю о чем он подумал, поэтому сплетаю свои пальцы с Каем и надеюсь, что то, о чем подумал Уильям Моррис, он представит себе в мельчайших подробностях.
«Помаши ручкой», - говорю я в ухо Каю. Он секунду смотрит с недоумением то на меня, то на Уила, а потом на его лице отражается потрясающее открытие. Кай хмыкает и машет рукой, когда мы проходим мимо его королевского высочества, Кай задевает его плечом.
Я закатываю глаза, но в глубине души испытываю гордость и Кай улыбается шире. Мне хочется, чтобы это выражение осталось на его лице навсегда, но что-то коварно шепчет, что скоро все изменится.
|
